Тёмная лошадь (№2) - Дочь молнии

«Ты помнишь это место?»

Габрия пристально посмотрела на темную воду.

— Я очень хорошо это помню, шрамы на моих ладонях еще свежи. — Она провела ладонью по шее Нэры. — Такая небольшая плата за услугу, оказанную другу.

Они одновременно подняли головы и посмотрели на вершину ближнего холма. Наверху все еще был виден небольшой холмик камней. Там Габрия похоронила первого жеребенка Нэры.

Габрия натолкнулась на хуннули, попавшую, как в ловушку, в илистую лужу и пытавшуюся отбиться от целой стаи волков. Габрия разогнала хищников и потратила несколько дней, чтобы вытащить беременную кобылицу из цепко державшей ее лужи. У Габрии не было ничего, кроме собственных рук. Но она справилась. Потом она пыталась спасти и жеребенка, но он умер, не успев родиться. Габрия похоронила его меж камней.

Вспомнив о жеребенке, Габрия подумала о нынешнем состоянии Нэры. Та была уже почти на девятом месяце беременности. Краска стыда залила ее лицо, рука погладила шелковистую шею лошади.

— Прости меня, — сказала Габрия мягко.

«Не нужно извиняться», — ответила Нэра.

— Давай останемся на ночь здесь, — предложила девушка.

Нэра наклонила голову и посмотрела на нее своими умными глазами:

«Еще есть несколько часов до захода солнца. Мы можем поспеть в Корин Трелд к ночи».

Габрия покачала головой:

— Нам нужно хорошенько отдохнуть. И кроме того, я бы хотела въехать в Корин Трелд при свете дня.

Они устроили нечто вроде шалаша в одной из неглубоких расщелин. Нэра щипала траву в то время, как Габрия развела небольшой костер, поужинала и растянулась на шкурах. Небо было свинцово-серым, тяжелый плотный воздух дышал снегом, поэтому стемнело быстро. Габрия закрыла глаза и попыталась уснуть.

Она очень устала, а завтра опять будет тяжелый день. Но ее мысли не давали ей покоя. Память вновь возвращалась к реальности убийства, и Габрия снова представляла себе гигантское кладбище. Что найдет она завтра? Была ли ее семья погребена с надлежащими почестями, или их тела так и остались лежать, постепенно превращаясь в пыль? Она ворочалась и никак не могла успокоиться, пока воображение перебирало картины одну за другой, смешивая все в одно целое. Зрению ее представлялись образы со смутными лицами, которые она едва могла вспомнить, и с голосами, которые смерть заставила умолкнуть.

Нэра расположилась у отвесной каменной стены. В глазах кобылицы отражалось пламя костра; они сверкали в темноте, как два бриллианта.

Габрия вспоминала, как год назад она вот так же лежала в темноте без сна, всю ночь глядя в испуганные глаза дикой лошади и думала, что же будет с ними обоими. Она и не представляла тогда, какие невероятные события последуют за тем. А сейчас она и Нэра возвращались к тому месту, откуда началась цепь событий.

Габрия приподнялась и села. Нет, это не совсем верно. Цепь началась с Медба и его жадности, и даже раньше, с того поколения людей, которое усердно искореняло магию. Она, эта цепь, вела ко времени Уничтожения Магии и далее ко времени расцвета колдовства в Мой Туре, к Матре, который составил свою великую книгу, к самым первым и робким опытам в магии, ко времени Валериана, воина-героя, первым использовавшего чары для уничтожения злой силы юга. Габрия была лишь крохотным звеном в этой цепи событий, которые начались столетия назад и будут продолжаться долгое время после ее смерти.

Девушка улыбнулась. Ее тревоги и сомнения были просто одной из нитей, связывающей историю клана и события человеческой жизни. Ее воспаленное воображение ничем не могло помочь городу и ее вымершему клану. Что произошло, то произошло. Ей так или иначе придется подождать до утра, чтобы ее опасения подтвердились или не подтвердились. Она снова легла, натянула плащ до подбородка и дала мыслям улечься. Вскоре спокойный сон без сновидений овладел ею.

Когда Габрия проснулась, шел снег. Это был не снегопад, а легкий, сыпучий дождь из снежинок, ложившихся узором на черную спину Нэры и припудривающих землю белой пылью. Габрия отряхнула свои вещи от снега, наскоро перекусила и вскочила в седло.

Они покинули свое пристанище, не оглядываясь, и медленной рысью направились к северу сквозь падающий снег. Корин Трелд был уже недалеко, и Габрия не хотела пропустить его за стеной снега.

К счастью, снежный дождь длился недолго. Перед наступлением полдня, когда Нэра была уже почти у цели, снег кончился и тучи стали рассеиваться.

Сердце Габрии учащенно забилось…

— Это совсем близко, — прошептала она. — Только обогнуть вон тот ручей и взобраться на вершину холма.

Нэра перешла на галоп. Она спустилась с горы, одним махом перепрыгнула поток, и не делая ни шагу в сторону, достигла пологого откоса холма.

Солнце вдруг прорвалось сквозь тучи, и его лучи достигли земли. Хуннули остановилась на вершине холма.

Затаив дыхание, Габрия подумала, а то ли это место? Все было подобно тому, что она помнила: широкий луг был окружен деревьями с двух сторон, позади простирались темные горы, маленький ручеек журчал меж камней, все те же деревья, где так любили играть дети.

Внезапно боль пронзила Габрию: это был тот самый луг, она не узнала его, потому что странен он был пустым и безлюдным вместо прежнего, оживленного и цветущего.

Габрия вскинула руки и издала крик радости. Ее предчувствие сбылось: на широком поле возвышался новый холмик, увенчанный копьями; покрывавший его снег сверкал на солнце. Она соскочила с лошади и побежала к холму.

На полдороги она сорвала плащ Хулинина и сбросила его на землю, затем выхватила меч и издала победный клич Корина. Крик пронесся над пустынным лугом. Девушка добежала до холма и сквозь кольцо копий, окружавшее его, взобралась на самую вершину. Меч ее взметнулся вверх.

— Да здравствует Корин! — крикнула она. — Отец, ты отмщен, я сделала это!

Тишина была ей ответом. Она прислушалась к ветру, игравшему травами, к журчанию ручья. Ей все еще казалось, что вот-вот зазвучат любимые голоса, признательные за ее подвиг, но ответить ей было некому. Она еще раз огляделась, казалось, где-то рядом отец и братья.

…Луг был пуст, и только ветер гулял по нему.

Радость Габрии постепенно угасла. У ее ног, под землей, лежала сотня людей Корина; ее отец, лорд Датлар, три старших брата, ее брат-близнец Габрэн. Они ушли, ушли далеко, они не принадлежали более этому миру. Ее семья была среди теней, в царстве богов. Они знают о ее победе над убийцей Медбом и о цене, которую она за нее заплатила, но они никогда не смогут разделить ее славу. Они ушли навсегда.

Глаза Габрии наполнялись слезами. Молодые весенние ростки уже покрывали холм; тела павших были скрыты под землей, как под покрывалом. Девушка заметила, что копья уже начали гнуться, и она обошла кругом кольцо, пока не выпрямила все, одно за другим. Закончив, она спустилась вниз.

Почти целый день Габрия бродила по разрушенному трелду, вспоминая места, которые она так любила; здесь был шатер ее отца, здесь возвышался Шатер вождей, любовно построенный ими из дерева и кораллов, здесь стояли шатры ее братьев и друзей. Все было разрушено врагом во время боя, но Габрия находила следы, по которым узнавала, что здесь было раньше. Основание Шатра вождей поросло сорняками; несколько полусгнивших бревен — вот все, что осталось от его убранства.

Теперь Габрия подошла к месту у края крепости. На земле было лишь небольшое выжженное пятно, как зарубка, но Габрия никогда бы не забыла этого места. Сюда она перенесла тело своего отца и положила рядом с ним своих братьев. Потом она соорудила навес из бревен и подожгла их, как подобалось героям. Это было все, что она могла сделать в одиночестве.

Тот, кто пришел позже и похоронил павших воинов клана и пепел, оставшийся от лорда Датлара и его сыновей, не оставил после себя следов. Но все было сделано как подобает, и Габрия мысленно поблагодарила незнакомого благодетеля, который так много сделал, чтобы воздать погибшим причитавшиеся им почести. Габрия долго смотрела на землю, вспоминая лица родных. Но теперь эти воспоминания согревали и успокаивали ее. Ушли боль и мука. Все печали были успокоены.

В последний раз обошла она город. Около развалин, оставшихся от Шатра вождей, она остановилась и посмотрела вокруг. Все, кроме траурного холма и руин, выглядело так, как много лет назад, когда клан Корина впервые решил остановиться здесь на зиму. Девушка горько усмехнулась. Земля не помнила того, как кровь струилась потоками, земля не изменилась. Видно, природа не меняется от человеческих болей и радостей.

— Прощайте, братья! — крикнула она в глубину луга. — Спите спокойно.

Она печально повернулась к Нэре, накинула на плечи плащ Хулинина и вскочила в седло.

— Мы можем возвращаться. Мне здесь больше нечего делать.

Лошадь повернулась лицом к траурному холму. Ее передние копыта взметнулись вверх — жест, которым хуннули выказывают почтение и уважение. Затем ее ноги вновь коснулись земли. Вместе с Габрией окинули они луг прощальным взором. Нэра повернулась к югу и поскакала прочь.

3

Двумя днями позже Габрия и Нэра подъезжали к опаленной горячей весной равнине у подножия Дархорна. Они остановились неподалеку от Волчьей тропы, там же, где и год назад, когда они перевязывали раны после битвы с волками. Среди пузырящихся источников они нашли небольшое озерцо. Теплая вода манила, и девушка и лошадь вместе целый день с наслаждением плескались, смывая грязь путешествия. К вечеру Габрия была как никогда успокоившейся и отдохнувшей. Просушивая на солнце мокрые волосы, она вспомнила Этлона, вспоминала Хулинин Трелд и внезапно поняла, что ей не терпится увидеть их снова. Через два дня истечет срок ее изгнания, и она законно вернется в клан. Только сейчас в первый раз она почувствовала, что возвращается домой.

Девушка улыбнулась своим мыслям и принялась одеваться. Она натянула штаны, щелкнула застежкой золотого плаща. Через два дня она будет дома — наконец-то!

Они расположились на ночь около все тех же источников. Нэра паслась неподалеку, пощипывая густую и сладкую весеннюю траву. Но заснуть Габрии не удалось. Она едва устроилась поудобнее, когда кобылица вдруг тряхнула головой и втянула носом ночной воздух. Девушка приподнялась:

— В чем дело, Нэра?

«Не беспокойся, Габрия. Я скоро вернусь».

Не сказав больше ни слова, Нэра галопом умчалась в темноту. Ничего не понимая, Габрия крикнула ей вдогонку:

— Подожди!

Она вскочила на ноги и побежала за лошадью, но та уже исчезла из виду.

Габрия была совершенно сбита с толку. Что происходит с ее лошадью? Еще не было случая, чтобы Нэра уходила куда-то одна, ничего не объяснив. Родить она еще не должна — слишком рано, да и она сказала бы Габрии об этом. И уж наверняка не приближение опасности заставило Нэру уйти; она никогда не оставила бы девушку одну, без защиты. Габрия вновь закуталась в одеяло и попыталась уснуть. Нэра сказала, что все в порядке, но не волноваться было невозможно. Девушка так и не смогла уснуть — сон не шел к ней.

На рассвете издалека до нее донесся стук копыт, эхом разносящийся по маленькой долине. Габрия резко вскочила и побежала на звук мерного топота. Она с трудом различила в предутреннем тумане очертания Нэры.

Нэра тяжело дышала, ее бока блестели от пота.

«Мы должны идти».

— Идти?! — закричала Габрия. — Куда идти? Где ты была?

«Я должна привести тебя на гору. К Колесу. Тебя хотят видеть».

— Кто?!

Копыта стучали по земле. Нэра, очевидно, была чрезвычайно взволнована.

«Габрия, я прошу тебя. Ты все увидишь».

Девушка удивленно смотрела на лошадь. Если бы кто-то другой, а не Нэра, требовал этого, Габрия настояла бы, чтобы ей объяснили, куда они идут, прежде чем отправиться. Но сейчас она лишь пожала плечами, собрала вещи и, не говоря ни слова, вскочила на хуннули. С Нэрой она всегда чувствовала себя в безопасности, куда бы они не направлялись.

Долина горячих целебных ключей осталась позади, и Нэра направилась к горам. Было пока еще довольно темно, но хуннули уверенно бежала рысью по каменистой дороге, как будто она была освещена солнцем. Габрия собрала все свои силы, чтобы удержаться в седле, пока Нэра стремительно неслась вперед, к самому сердцу Дархорна, к одной, только ей известной, цели.

— Нэра, помедленней, прошу тебя! — закричала Габрия.

Нэра неслась еще быстрее, словно не слыша.

«Мы должны быть на месте к рассвету».

— Где быть?!

«У Колеса», — было ей ответом.

У Колеса. Габрия никогда не была в этом загадочном месте. Она только знала о нем из древних баллад, сложенных бардами.

Колесо было построено в горах Валорианом, где-то неподалеку от Тропы, куда, с запада на плодородные луга, он привел своих первых людей. Но что такое Колесо и где оно находится, в точности не знал никто; баллады, со временем обрастая подробностями, становились все более похожими на сказку; Тропа была забыта, по мере того как люди осваивали равнины и переставали вспоминать прошлое.

Габрия стиснула зубы и плотнее прижалась к Нэре. Напрягшись изо всех сил, она старалась не соскочить на землю из-за неистовых толчков, а лошадь все мчалась вперед безудержным галопом. Еще немного, и она, Габрия, поймет, что происходит, она увидит это место и того, кто прислал за ней.

Нэра продолжала бежать, поднимаясь все выше, к каменистому плато, через лес сосен и темных, мрачных елей, сквозь плен густой поросли. Они ныряли в каменные овраги, проносились мимо горных лугов, где паслись олени, перепрыгивали гладкие и чистые участки, жизнь на которых прекратилась после пожара или обвала. Бесснежие прошедшей зимы здесь, высоко в горах, было особенно заметно. Там, где в другие годы Габрию занесло бы с головой, сейчас было не больше нескольких футов снега. Нэра без особых затруднений преодолевала даже низины.

К восходу солнца они были недалеко от двойных зубцов Волчьей тропы. В верхней части склонов деревья росли редко и скучно. Нэра перешла на рысь, замедлив бег. Дыхание ее было тяжелым и прерывистым, черное тело вспотело от напряжения, от него исходил пар, заметный в холодном тонком воздухе.

Габрия похлопала рукой по шее лошади. Она была очень обеспокоена; Нэре нельзя было так бегать в ее положении. Куда бы мы ни направлялись, подумала девушка, для Нэры важнее оберегать себя и своего неродившегося жеребенка.

«Мы почти у цели», — сказала ей лошадь.

Девушка вздохнула с облегчением. Она в первый раз видела, как утро, крадучись, приходит в горы, гася звезды и обрисовывая вершины мягким, слабым светом.

Нэра поднялась на каменистую гряду, миновала поросль карликовых сосен и гряду валунов, подойдя к кромке широкого плато. Там она остановилась и удовлетворенно заржала.

Габрия, заинтригованная, огляделась вокруг. Плато, примыкавшее к северной стороне двузубчатой скалы, было плоским, как гигантская тарелка. Его голая каменистая поверхность была дочиста выметена ветром. Плато казалось абсолютно безлюдным, и Габрия спросила удивленно:

— Здесь?

Нэра мотнула головой в сторону вершины. Габрия последовала туда же взглядом и различила едва видимую тропу, разделявшую зубцы горы.

«Колесо здесь. Смотри внимательно. Они уже на подходе».

— Кто такие «они»? — недоумевала Габрия.

Нэра не отвечала. Она все еще пристально вглядывалась в очертания вершин, будто ожидая появления кого-то. Лошадь пошевелила ушами, ее ноздри напряженно втянули холодный воздух.

Габрия покачала головой и соскользнула на землю. Ее ступни и ладони затекли от долгой езды верхом; было так приятно вновь ощутить под ногами твердую почву. Она полной грудью вдохнула горный воздух, восхитительно пахнущий морозом и древесной корой. Девушка подошла к краю площадки и глянула вниз, туда, где горы стремительно сбегали к холмам Дархорна. Ее взгляд рассеянно скользил по склонам, а солнце постепенно поднималось, заливая своим светом далекие равнины. Вечные цвета долины Рамсарина — цвета кланов: синий, пурпурный, алый, желтый — медленно выходили из тьмы в сиянии своих красок. С выступа, на котором стояла Габрия, можно было легко охватить взглядом восток, где пастбища ее клана простирались до горизонта.

Задумчивая улыбка тронула губы Габрии. Когда-то и люди Валериана точно так же, как она сейчас, смотрели на земли внизу и ликовали. Необозримые равнины были очень живописны и, кроме того, имели все необходимое, чтобы люди могли выжить. И мертвые каменные горы, которые эти люди оставляли позади, не выдерживали никакого сравнения с зеленым плодородием пастбищ.

Габрия медленно отошла от края и огляделась вокруг. На первый взгляд широкое плато было совершенно пусто. Ни дерево, ни куст, ни цветок не оживляли картины; лишь несколько жестких низкорослых растений да пятна мха покрывали плоскую поверхность. Но одна вещь внезапно привлекла внимание Габрии: нечто вроде пьедестала из камней в самом центре площадки. Габрия была от него на расстоянии приблизительно тридцати шагов, когда заметила кое-что еще более странное. Прямо перед ней, на земле, лежало два ряда круглых, гладких и ровных камней. Один ряд образовывал линию, расходившуюся вправо и влево, подобно гигантской арке; другой, пересекавший первый, был направлен прямо к каменному пьедесталу.

Следуя необычному указанию, Габрия направилась к нему. Теперь она видела, что камни образуют пирамиду, шириной около двух шагов и высотой, соответствующей высоте конских коленей. От пирамиды лучами расходились и другие линии камней, дуга смыкалась, чего раньше Габрии не было видно, охватывая пирамиды кольцом. Так же как и раньше, Габрия пошла вдоль второй линии, пересекла круговую и, оглянувшись, чуть не вскрикнула: таинственные ряды камней представляли собой не что иное, как гигантское колесо. Габрия обошла его кругом, восхищаясь идеальной точностью кольца и каменным спицам, прямым, как стрелы. Все это, несомненно, было почти искусством.

Если это и в самом деле Колесо Валориана, подумала Габрия, ему, должно быть, не меньше пятисот лет, даже ветер и непогода не смогли разрушить его.

Габрия задумчиво покачала головой, вспоминая все, что в людской памяти было связано с Колесом. Лорд Валериан. Человек, которого знали поколения, племена и кланы; легенды о его деяниях распространились далеко за пределы равнин. Он был героем, он был вождем, его боготворили. Он сумел добраться до Сорса, властелина царства мертвых, и сразился с призраками, чтобы добыть корону Амаре. Он вывел породу хуннули от своего жеребца и научил их общаться с владеющими магией, и он сам был первым из людей, проникших в тайны магии. Он привел свой клан на новые плодородные земли из несчастий и нищеты, в которых они прозябали. После его смерти двенадцать его сыновей освоили равнины, положив начало двенадцати кланам, передавая другим науку магии и тем самым сохраняя наследство отца.

Габрия с улыбкой подумала, что Валориан наверняка бы обрадовался потомку, вернувшемуся к Колесу, началу начал.

Внезапно позади нее Нэра издала приветственное ржание.

— Они идут! — победно возвестила она.

Габрия обернулась, удивленная. Она никогда прежде не слышала такого ликования в голосе Нэры.

Девушка глянула в ту сторону, куда был направлен взгляд лошади — на тропу, разрезавшую вершину. Там, освещаемые утренним солнцем, виднелись силуэты темных коней, их гривы развевались подобно королевским мантиям. Снег, летевший из-под их копыт, сверкал и искрился, и дробный топот разносился по маленькому плато подобно грому.

Солнце и снег, слишком ярко искрившийся, мешали Габрии разглядеть коней как следует, поэтому она взобралась на каменный постамент и, изумленная, застыла. Группа все приближалась, и ошибиться было уже невозможно: черные и крупные, все они были хуннули.

Сейчас они уже вступили на плато, и Нэра гарцевала, вскидывая вверх передние копыта, в радости соединиться с ними, а они, в свою очередь, издали клич, приветствуя женщину и кобылу. Кони вступили в круг, в точности следуя очертаниям Колеса из камней.

Габрия пыталась сосчитать их, но их было так много, и все они кружились вокруг нее в бурном диком танце. Черные их попоны слабо отсвечивали в сиянии дня, а плечо каждой лошади было отмечено знаком — белой молнией.

Габрия, приоткрыв от удивления рот, взирала на великолепных жеребцов и кобылу, а сердце ее пело от радости.

Но вот хуннули прекратили пляску и, следуя Колесу, встали лицом к девушке, окружив ее плотным кольцом, их горячее дыхание создало в воздухе облака пара. Из круга выступил один из жеребцов, подошел к Габрии и кивнул ей приветственно.

Он был огромен. Даже стоя на каменном пьедестале, Габрия едва сравнивалась взглядом с его глазами. Она поняла сразу: это был король. В его мускулах угадывалась великая сила; в глазах светилась глубокая мудрость. В гриве уже видны были седые волосы — признак преклонного возраста, — но ступал он твердо и властно.

«Мы приветствуем тебя, Колдунья».

Мысли его, хотя и переданные с королевским достоинством, были полны расположения к ней.

Габрия склонилась в низком поклоне.

«Долго, очень долго ждали мы возвращения владеющих магией, — продолжал он. — Наша порода была выведена, чтобы мы были друзьями и помощниками человеку, в том числе и в делах магии. Но тех людей, которые поощряли магию, уже нет. Ты — первая за очень долгий срок, кто вернулся к ее вечному искусству. И поэтому мы приветствуем тебя».

Расширенными от удивления глазами Габрия взирала на жеребца.

Она не находила, что ему ответить. Понимая ее смущение, Нэра покинула общий круг и встала рядом с ней в знак поддержки.

Король обратил к Нэре свои темные глаза.

«Позаботься о ней, — услышала Габрия, — она обязана продолжать уже начатое дело, если колдовство все-таки вернется в кланы».

Нэра тряхнула гривой в знак согласия.

Габрия решилась заговорить:

— Нэра всегда и везде оберегала меня.

«И пусть так же поступают ее сыновья», — ответил конь.

Затем, изогнувшись, он склонил свою голову к Габрии так, что их глаза встретились, и посмотрел на нее сквозь свисавшие со лба пряди волос.

«Колдунья, мы просили тебя прийти к Колесу Валериана, чтобы предостеречь тебя и обратиться к тебе за помощью. Кто-то из людей вмешивается в магию без ее на то согласия. — Конь гневно тряхнул гривой. — Ты знаешь, что хуннули неподвластны чарам колдовства, но зато мы от рождения чувствительны ко всему, что как-либо связано с магией. Сначала мы уловили лишь некое изменение некой формы, а немного спустя почувствовали странные волны, идущие с востока. И это очень напугало нас, потому что силу и власть магии можно употребить в недобрых целях».

Габрия смотрела в сторону, размышляя над услышанным.

Король спросил:

«Ты знаешь, кто бы это мог быть?»

— Кажется, да. Изгнанный вождь, может быть, он в Пра-Деш. Мы думаем, что у него Книга Матры.

«Тогда, Колдунья, ты должна идти. Найди источник этого извращенного колдовства, пока не случилось ничего ужасного, ничего такого, чего потом не исправишь».

Габрия побледнела.

— Вы знаете, что он делает?

Хуннули повернул голову к востоку.

«Нет, это непонятно нам. Единственное, что мы знаем, это то, что этот человек непрофессионал, он не владеет до конца той наукой, которую пытается использовать. Его необходимо остановить».

Сердце Габрии упало. «Боги, о нет, только не сейчас», — мысленно взмолилась она. Коню же сказала:

— Я понимаю.

«Хорошо».

По команде жеребца от группы отделилась маленькая лошадь и встала рядом с Нэрой. Конь склонил свою голову к Габрии.

«Будет лучше, если ты возьмешь с собой других людей. Лорда Этлона. Он будет тебе большой поддержкой. Эурус поедет с тобой. Лорду Этлону нужен конь, приличествующий его достоинству».

Габрия с сомнением посмотрела на него.

— Я не хочу быть резкой, но дело в том, что Этлон очень неохотно пользуется привилегиями своей власти. Сейчас, когда его конь Борей погиб, он, вероятно, не примет другого хуннули.

Король фыркнул, и это, казалось, прозвучало как смех.

«Мы поможем Этлону и Эурусу понять друг друга. Я уверен, что это произойдет рано или поздно».

Девушка сжала губы, потому что она знала упрямый характер Этлона.

— Может быть, — сказала она тихо.

Кивком головы Король дал лошадям команду. Они заржали и загарцевали, собираясь обратно.

«Прощай, Колдунья, — сказал Король Габрии. — Мы придем, как только тебе понадобится наша помощь».

Затем он повернулся и поскакал через плато туда, откуда пришел; другие лошади выстроились за ним следом.

Габрия не успела перевести дыхание, а они уже исчезли из виду. Топот их копыт вновь коротким эхом разнесся по плато и стих. Тишина, пустынная тишина навалилась на землю. Девушка взглянула на двойные зубцы, втайне надеясь, что хуннули вернутся. Она не знала, увидит ли их когда-нибудь снова.

Нэра тихо склонилась к ней.

«Когда Валориан привел сюда людей и создал Колесо в память об их путешествии, у них было более двух сотен хуннули. Сейчас наш табун едва насчитывает тридцать. Мы вымираем, Габрия. Без магии, которая одна — цель нашего существования, наши жеребцы и кобылицы не часто выводят потомство. Наша порода исчезнет».

Эурус заржал, соглашаясь.

— Боги не допустят этого! — горячо сказала Габрия и вскочила на спину Нэры. — Едем домой.

Две лошади хуннули скакали по дороге бок о бок, спускаясь с гор вниз осмотрительно и осторожно. В сумерки они достигли подножия и повернули на юг, к Хулинин Трелд.

Два дня спустя Габрия и хуннули прибыли в лагерь Хулинина, как раз в тот час, когда рог протрубил, возвещая дозорным занять свои посты на ночь. Габрия миновала Маракор, высокую вершину, открывающую вход в долину, и направилась к встревоженным ее появлением часовым.

Она улыбнулась про себя, увидев, как один из дозорных поскакал в лагерь предупредить лорда Этлона. Нэра спокойной рысью бежала по дорожке, ведущей в лагерь, Эурус следовал за ней. К тому времени, когда два хуннули достигли полей, примыкающих к лагерю, Габрия увидела, что шатер вождей охвачен волнением. Мгновение спустя с холма вниз галопом помчался всадник навстречу ей. Это был Этлон.

Даже на расстоянии Габрия видела, как он разгневан. Лицо его прямо потемнело от ярости. Он остановил лошадь около Нэры.

— Во имя богов, — закричал он, вперив глаза в Габрию, — где ты была?

Испуганная девушка не успела ответить — Эурус выступил вперед и громко заржал.

Этлон уставился на второго хуннули, гнев его немного отступил перед удивлением и смущением.

— Кто это?

«Я — Эурус, брат Борея», — ответил молодой хуннули.

К этому времени охрана и другие воины уже подоспели и окружили лорда. Их лица светились интересом, но приближались они осторожно. Поодаль сгрудились и остальные люди клана, указывая друг другу на Габрию и двух хуннули.

Габрия мельком взглянула на них, чтобы понять, как они настроены, и с облегчением заметила, что лица их не выражали ненависти, лишь смятение. Жрица Амары стояла поодаль, улыбаясь. Она кивнула девушке, здороваясь. Казалось, что Этлон был единственным, кого встревожило появление Габрии. Но сейчас его настроение уже не пугало ее. Вождь был человеком порывистым, и Габрия понимала, что его гнев был делом минуты. Она только спросила его:

— Как ты узнал, что я ушла?

Этлон перевел взгляд с Эуруса на нее.

— Пирс приходил к тебе пять дней назад. Он сказал мне, что тебя нет. Ты не сообщила нам ничего: куда ты отправилась и вообще вернешься ли.

Она улыбнулась:

— Ты мог бы понять, что я обязательно вернусь.

Этлон кивнул, но сдержанно, не желая сдаваться так легко.

— Где ты была?

— Ересь! — раздался внезапный крик. Сквозь толпу пробился Талар и остановился напротив Нэры. — Берегись! Изгнание твое закончилось, но клан не потерпит зла твоих чар!

Нэра угрожающе фыркнула, но жрец, не обратив на это внимания, потряс перед девушкой кулаком.

— Твое присутствие заставляет нас мучиться, твоя грязная ересь приближает нашу гибель. Оставь нас, уйди с миром!

— Талар! — сдержанно сказал вождь.

Нэра, однако, не выдержала. Резко рванувшись к жрецу, она щелкнула зубами в опасной близости от его головы. Толпа охнула, и Талар немедленно подался назад, в его глазах промелькнул испуг.

— Хватит! — скомандовал Этлон.

Талар хотел было что-то сказать, но кобылица угрожающе насторожилась, и он умолк. Свирепо глянув на лошадь и всадницу, жрец отошел к краю толпы.

Девушка не обращала на него внимания. Она погладила шею Нэры и сказала Этлону:

— Лорд, может быть, пойдем в шатер? Хуннули голодны, а я очень устала. Я все объясню тебе, мне нужен лишь отдых и горячий ужин.

Вождь кивнул с искренним облегчением:

— Добро пожаловать домой. — Он обернулся и посмотрел на шатер со странным выражением сожаления. — Кое-кто уже давно ждет твоего возвращения.

— Кто? — спросила Габрия, но Этлон не ответил, направившись к воинам. Габрия соскочила с лошади, отпустив ее, и они вдвоем с Эурусом умчались на пастбище.

Габрия проводила их взглядом. Стоя подле нее, Этлон разглядывал знакомые черты, удивляясь сочетанию нежности, которую выражало ее лицо, и силы.

Толпа понемногу начала расходиться. Люди возвращались в свои шатры. Этлон, Габрия и несколько воинов охраны взобрались на холм, направляясь к шатру вождей.

Сумерки сгущались над долиной. Двери были распахнуты, и Габрия видела, что в шатре горят лампы, а огонь очага уютно освещает зал. Над огнем, на вертеле, жарилось мясо для вождя, его семьи и нескольких воинов, ужинавших с ним. Леди Тунголи и ее прислужницы накрывали столы к ужину.

Габрия тихо сказала:

— Как хорошо дома.

Этлон услышал ее, и тихая радость растопила последние признаки его гнева. Он обнял ее, и так вместе они вошли в зал.

Во время ужина к ним присоединились Пирс, Кантрелл и приземистый человек с красноватым цветом лица. Его Габрия не знала, и никто из присутствующих не потрудился ей его представить.

Сидя на возвышении рядом с Этлоном, Габрия рассказала им обо всем: о своих мечтах, о путешествии в Корин Трелд и о новом могильном холмике. Она ничего не сказала о происшедшем с ней кризисе, но те, кто знал ее хорошо, заметили спокойную уверенность, которой раньше не было в ней. Девушка принялась рассказывать о Колесе и встрече с хуннули, и слушатели, заинтересованные, не проронили ни слова, пока она говорила о черных лошадях и об их Короле. Лишь когда она повторила опасения Короля насчет Бранта, незнакомец, сидящий с ними, заговорил: