Тёмная лошадь (№2) - Дочь молнии

15

Этлон и Габрия ехали не останавливаясь, ехали в темноте, все по той же каменной тропе, ведущей их на юг меж зубцов гор Химачал. Мужчина и девушка молча скакали бок о бок, погруженные в мрачные раздумья.

На рассвете они достигли реки Айзин и крепости Аб-Чакан, что стояла на одном из ее берегов. Всадники замедлили шаг, вступив в долину реки, и их глаза обратились в сторону разрушенной крепости и двух траурных холмов. Тот, что был больше, был могилой павших воинов клана; другой служил последним пристанищем лорда Сэврика.

Безучастный ко всему, Этлон смотрел на могилу отца, и в памяти его всплывали часы, дни и годы, проведенные с ним. Немного погодя он сжал пальцы в кулак и помахал рукой, посылая отцу последний привет. Они ехали дальше, но долго еще после Аб-Чакана лицо Этлона оставалось задумчивым.

Река Айзин, вдоль которой ехали всадники, вела их прямо в Тир Самод, куда сейчас начинали съезжаться кланы. Этлон и Габрия надеялись встретить свою группу где-нибудь неподалеку. К полудню они сделали остановку, чтобы лошади отдохнули и выкупались.

Габрия и Этлон спешились и медленно пошли к реке. По дороге в цитадель они почти не разговаривали. Сейчас они поняли, что их спокойному одиночеству скоро придет конец.

Они смущенно поглядели друг на друга, сознавая неотвратимость предстоящего разговора. Начинать, похоже, ни один из них не собирался. Этлон многозначительно прокашлялся; Габрия, сложив на груди руки, молча смотрела на сверкающую гладь реки.

Наконец она нарушила молчание:

— Что бы ты ни думал обо мне, Этлон, я хочу, чтобы ты знал: я не собиралась разрывать нашей помолвки. Той ночью, в Джеханан Трелд, между мною и Сайедом ничего не было.

Сердце Этлона бешено заколотилось. Он сложил руки за спиной, ломая пальцы. Каким-то шестым чувством он понимал, что она говорит правду.

— Сайед дал хороший повод ко всякого рода домыслам, — глухо сказал он. — Прости меня. Мне бы следовало доверять тебе больше. Мне бы следовало выслушать тебя.

Девушка молчала. Она помнила данное себе обещание избегать сближения как с Этлоном, так и с Сайедом до тех пор, пока не минует опасность. Но такой шанс нельзя было упускать. Этлон значил для нее слишком много.

— У нас еще не все потеряно, — сказала она, трогая пальцем амулет на руке. — Я не хочу, чтобы все это закончилось так печально.

Солнце заиграло на золоте браслета, и он удивился и обрадовался тому, что она все еще носит его подарок.

— И я тоже. Твоя дружба дорога мне, и я не могу позволить себе роскошь потерять ее.

— Может, мы бы смогли забыть старое…

Он усмехнулся:

— Если боги дадут нам на это время.

Габрия взглянула на него.

— Разве нельзя попытаться?

— А Сайед?

— Что Сайед? Он тоже мой друг.

— Тогда посмотрим. В эти дни может случиться очень многое.

Габрия, улыбнувшись, протянула ему руки, и он крепко стиснул ее ладонь. Она почувствовала силу его пальцев и тепло его кожи; сердце ее учащенно забилось.

Они оседлали хуннули и опять направились к югу. Через несколько часов Эурус и Нэра увидели оставшуюся часть группы, отдыхавшую на берегу, далеко впереди. Хуннули приветственно заржали.

Сайед, посадив сзади Тэм, выехал им навстречу. Девочка спрыгнула с лошади прежде, чем та остановилась, и побежала к жеребенку. Обвив ручонками его шею, она радостно помахала Габрии и Этлону, затем, к великому удивлению Габрии, не вернулась на свое обычное место позади нее, а взобралась на лошадь Сайеда. Юноша взъерошил ей волосы.

— Пока вы отсутствовали, я снискал расположение нашего маленького друга, — пояснил он Габрии, когда они рысью направились к остальным.

Колдунья улыбнулась:

— Чудесно. И как же это произошло?

— И сам не знаю. Мы сблизились с той поры, когда я настоял, чтобы ее взяли в пещеры Пра-Деш, но сейчас, думаю, ей просто было одиноко без тебя. Она словно приклеилась ко мне.

Габрия посмотрела на девочку, обнимающую Сайеда за талию.

— Только не шути ее привязанностью, — предупредила она. — Тэм слишком много теряла в своей короткой жизни.

Он кивнул. Они подъехали к воинам и Пирсу, и дальнейший разговор стал невозможен в буре приветствий, вопросов и ответов.

— Лорд, вы были правы, — сказал Сесен Этлону, когда всеобщее возбуждение улеглось. — Брант уже двое суток идет вдоль реки на юг. Думаю, он, как и прежде, обгоняет нас примерно на день.

— И направляется в Тир Самод, — Этлон помрачнел.

Одна мысль о присутствии горфлинга среди ничего не подозревающих людей бросала его в жар.

Вождь повернулся к Габрии:

— Не думаю, что мы сможем обогнать это чудовище, чтобы поспеть на сбор первыми, и не думаю, что здесь нам поможет магия.

— К несчастью, да. Перемещать людей с помощью магии слишком опасно и ненадежно. Может ничего не получиться. И потом мы потеряем след Бранта. Нельзя поручиться, что он не изменит своих намерений и появится в Тир Самод. Кроме того, — она потрепала Нэру по черной шее, — мы не сможем переправить хуннули. А без Нэры я не смогу бороться.

Полузакрыв глаза, вождь посмотрел на юг, где зеленые равнины убегали к горизонту. Он знал, что Брант слишком далеко отсюда, но вопреки здравому смыслу продолжал искать глазами на холмах признаки горфлинга. Наконец он, вздохнув, отвернулся и велел собираться в путь.

И снова они подгоняли своих лошадей весь остаток дня, вплоть до поздней ночи.

Наскоро перекусив, Этлон увел Габрию подальше от лагеря, на песчаный берег реки. Несколько минут он ничего не говорил, задумчиво глядя на воду.

Теплая бархатная тишина ночи опустилась на них, звезды смотрели крупно и ярко.

Наконец Этлон глубоко вздохнул.

— Ты как-то спрашивала меня, — начал он, — не думаю ли я, что отец был бы разочарован в тебе и в твоей силе.

Девушка обратила к нему внимательный взгляд, тронутая печалью и сожалением, звучавшим в его голосе.

— И я сказал тебе тогда, что он должен гордиться твоей смелостью.

Этлон умолк. Он страстно хотел обнять ее, прижать к себе, почерпнуть поддержку в ее удивительной внутренней силе, но он знал, что не сделает этого. Он должен идти до конца в принятом им решении, твердо и честно глядя в глаза реальности, иначе он никогда не овладеет магией.

В Пра-Деш он понял, что не сможет зарыть свой талант в землю, но лишь сегодня, проезжая мимо могилы отца в Аб-Чакане, он почувствовал, что решение его вполне твердо. Сейчас, стараясь унять нервную дрожь в руках, он ощущал необычайную легкость мысли и в то же время растущее чувство вины за то, что так долго прежде боялся посмотреть правде в глаза. Сегодня, сейчас, он принял эту уникальную черту своей натуры — талант к запретному искусству.

— Отцу было бы стыдно за меня, — продолжал он. Он поднял руку, пресекая возражение Габрии. — Сэврик всегда учил меня использовать все силы и способности, данные мне природой, — зубы Этлона блеснули в улыбке. — Пережив потрясение, что сын его — из породы колдунов, он был бы в гневе, если бы узнал о моем отказе развить этот талант. Я сделал выбор, Габрия, — сказал он горячо. — Я — владеющий магией. И я хочу обучиться всему, что составляет эту великую науку.

У Габрии перехватило дыхание. Она была сражена убежденностью и непреклонностью его голоса и стиснула его руки.

Он подался вперед, сплетя свои пальцы с ее.

— Мне нужна твоя помощь, Габрия. Научи меня твоему ремеслу.

Габрия сглотнула подкативший к горлу комок.

— Нет, — ответила она твердо.

— У меня есть талант. Мне необходимо лишь научиться им пользоваться.

Она смотрела на него, раздираемая страхом и радостью. Она знала, почему он сейчас так тверд: он хочет помочь ей в борьбе с горфлингом. Разум ее протестовал. Если она попытается обучить его и Этлон, будучи слабым и плохо тренированным, встретится с горфлингом, он погибнет. Но с другой стороны, вождь, принявший решение, был чертовски упрямым человеком. Если она не согласится, он попробует учиться сам, она знала, и в итоге навредит себе, упражняясь в каком-нибудь заклинании.

— Этлон, — крикнула она отчаянно, — умоляю тебя, подожди! Я не могу тебя обучить. Я сама слишком мало знаю.

Он выпустил ее руки, поднялся и отступил на несколько шагов.

— Тогда мне остается надеяться только на себя. Это делается так? — он прошептал несколько слов, те самые, что произнесла Габрия в тюрьме Пра-Деш, создавая шары света.

К ее удивлению, неяркие круги света начали расти над их головами. В считанные секунды, однако, ситуация вышла из-под контроля, нимбы вспыхнули ослепительно яркими, белыми шарами пламени. Стало нестерпимо жарко.

Габрия сосредоточила все свое внимание и энергию на полыхающих горячих кругах.

— Хорошо, — закричала она. — Я научу тебя, чему сумею.

— Тогда покажи мне, что делать с ними? — воскликнул он.

Девушка вздохнула. Сейчас она без труда могла убрать эти нимбы сама, но если он и вправду так жаждет учиться, самое время начать.

— Сконцентрируйся на словах заклинания, — крикнула она, стараясь перекричать нарастающее гудение пламени.

Она наблюдала, как вождь закрыл глаза и простер руку к свету. Горящие шары колыхнулись и начали медленно таять, но затем снова вспыхнули, ярче прежнего.

— Сосредоточься! — скомандовала Габрия. — Ощути свою силу.

Этлон начал все сначала. Лицо его было напряжено, лоб покрылся каплями пота. На этот раз, отогнав мысли о светящейся сфере и желание уничтожить ее, он сосредоточился на ощущении собственной силы, прорвавшейся наружу из каких-то неведомых тайников. Подобное чувство уже посещало его дважды: когда он спас Габрию от Женщины болот и во время дуэли с Гринголдом. Но тогда магия его была бесконтрольной и неосознанной. Теперь же он регулировал ее силу и формировал ее. Когда в конце концов он открыл глаза, слепящий свет исчез, а Габрия улыбалась.

— Я смог! — он засмеялся, как маленький мальчик, и, подхватив Габрию на руки, закружился с ней.

Из темноты выступили обеспокоенные воины, с мечами наготове.

— Что происходит? С вами все в порядке? — заговорили они разом.

Вождь махнул на них рукой:

— С нами все прекрасно.

— А что это был за свет? — допытывался Сайед.

Этлон не колебался ни секунды. Он решил овладеть колдовством вне зависимости от того, что о нем подумают в клане, но ему так нужна была сейчас поддержка товарищей. Он выгнул бровь и сказал:

— Я попробовал создать светящийся шар с помощью заклинания. Ситуация немножко вышла из-под контроля.

Пирс, по-видимому, не удивился. Он одобрительно кивнул. Трое воинов глядели на своего вождя, потеряв дар речи. Сесен переводил взгляд с Этлона на Габрию и обратно.

Валар прокашлялся и медленно произнес:

— Но, лорд, закон, запрещающий колдовство, еще не отменен. А если вас сошлют или приговорят к смерти?

Вождь Хулинина ответил:

— Я думал об этом и о многом еще. Я вполне понимаю, что ставлю под удар свой авторитет правителя, но я не могу более поворачиваться спиной к таланту, с которым был рожден. Приближается час, когда мы столкнемся лицом к лицу с горфлингом, и мечей в этой борьбе будет недостаточно.

В течение долгой мучительной минуты воины смотрели на него, затем один за другим вложили оружие в ножны и повернули к лагерю.

Этлон проводил их взглядом. Они не запрыгали от радости, но, с другой стороны, они и не осудили его безоговорочно. Он тихо вздохнул. Потребовать от воина послушания на поле битвы было проще простого, но как прикажешь своим людям принять тебя как мага? Он мог только надеяться на то, что их преданность и уважение помогут ему убедить их. От отношения к нему этих троих зависит и отношение всего клана.

Сайед наблюдал за происходящим с глубоким интересом, сознавая всю важность принятого Этлоном решения. Он сунул свою кривую саблю в кожаные ножны и стоял подбоченясь, тело его было напряжено в предвкушении чего-то необычного.

— Прекрасно! Габрия, теперь ты сможешь учить нас обоих.

— Не сейчас, — торопливо сказала она. — Уже слишком поздно.

— Надо же когда-нибудь начинать, — возразил Этлон.

Габрия застонала. Она и Этлона-то собиралась обучать только из страха, что он выкинет что-нибудь непредсказуемое. А теперь нужно еще включить сюда и Сайеда. Мужчины смотрели на нее выжидающе, поэтому она стиснула зубы и зашагала к лагерю. Было ясно, что она собирается им что-то преподать, может быть, несколько базовых упражнений, которым она обучилась у Женщины болот, поэтому они пошли следом. Возможно, если бы они побольше знали об опасностях, преследующих колдунов, у них бы хватило здравого смысла оставить горфлинга в покое.

Габрия устроилась у костра, ожидая, когда придут Этлон и Сайед. Вслед за ними прибежала и Тэм, ее глаза горели необычным возбуждением. Остальные занимались своими делами, но, как заметила Габрия, оставались достаточно близко, чтобы слышать, что она говорит.

Габрия помедлила, вспоминая наставления старой колдуньи, чей скрипучий голос все еще ясно звучал в ее памяти.

— Воля является центром колдовства, — с усилием начала Габрия. — Каждым своим заклинанием вы налагаете свою волю на предметы реального мира. Магия — это естественная сила, которая находится в каждом творении, будь то растение или камень. Когда вы изменяете эту силу, даже с помощью самого легкого заклинания, вы должны быть достаточно умелы, чтобы контролировать результат. Силы магии уничтожат вас, если вы не сможете взять их под контроль, — объясняла она заинтригованным слушателям. — Сила воли — самое важное достоинство владеющего магией. Поэтому вы должны знать себя, знать свою собственную душу, чтобы понять свои истинные возможности и их пределы. Тогда вы почувствуете, когда колдовство вдруг начнет съедать вас самих, и вовремя остановитесь.

— Чего не смог Брант? — уточнил Этлон.

Габрия кивнула.

— Думаю, да. Думаю, мэр толкнула его слишком далеко, а его мозг не был достаточно ясен, чтобы осознать опасность. Все колдуны должны быть очень осторожны и не переходить границы своих возможностей.

— А что еще нужно колдуну? — спросил Сайед.

— Желание, умение сосредотачиваться и воображение, — продолжала Габрия. — Не на все случаи жизни заготовлены заклинания, зачастую вы создаете свое собственное. Но вы должны точно знать, чего хотите, иначе магия пойдет вкривь и вкось.

— Как мои нимбы, — сказал Этлон.

— Именно.

Сайед перебил ее:

— А что насчет Силы Трумиана?

— Сила эта возникает внутри мага, из его собственной власти. Вы можете использовать и формировать ее с помощью вашей воли, но не увлекайтесь, иначе она серьезно покалечит вас.

— Ты можешь показать нам, как ею управлять? — спросил он, и глаза его горели нетерпением.

Габрия отрицательно мотнула головой:

— Нет. Ты слишком торопишься. Ты чуть не убил нас, когда попробовал применить Силу против Корга.

— Но, Габрия, — запротестовал Сайед, — как же мы поможем тебе в борьбе с горфлингом, если ты даже не хочешь показать, как нам пользоваться нашей силой?

Габрией снова овладели былые страхи, и она вскочила на ноги.

— Неужели вы не видите, — сказала она с досадой, — неужели не понимаете? Вы не можете помочь мне. У меня нет времени научить вас самозащите, не то что борьбе против такого влиятельного зла, как горфлинг. Если вы попробуете, вы будете убиты. Не учитесь. Не пытайтесь. Оставьте это мне, и если я одержу победу, я научу вас этому попозже, когда будет время.

— А если ты не одержишь победы? — тихо спросил Этлон.

— Тогда вам придется найти другого учителя.

Сайед резко поднялся, его длинные черные волосы развевались, как конская грива.

— Габрия, ты сумасшедшая! Тебе не справиться одной.

— Может, это и так, — закричала она в ответ, — но я не хочу, чтобы на моей совести лежала ваша смерть.

Этлон пристально посмотрел на нее.

— Ты подвергаешь опасности не только себя, но и кланы, — его голос дрожал от гнева.

— Я подвергаю себя гораздо большей опасности, вовлекая в поединок магии двух неопытных колдунов, у которых нет ни малейшего шанса в ней победить. Нет! И не просите меня больше. Держитесь от всего этого подальше. — Она накинула на плечи плащ и зашагала прочь от костра.

Этлон и Сайед обменялись взглядами и поняли друг друга.

— Она собирается сразиться с ним одна, — пробормотал Сайед.

— Нет, — Этлон нахмурил брови. — Если мы объединим наши усилия, мы, возможно, удивим ее нашим умением и способностями.

Сайед протянул ему руку, и вождь Хулинина пожал ее, словно скрепляя клятву.

Они не заметили Тэм, наблюдающую за ними с живым интересом. В тайне от них она тоже поклялась самой себе, что не останется в стороне от назревающих событий.

Габрия тем временем продолжала шагать в темноте. Ночь была ясной и теплой, поэтому, дойдя до реки, она села прямо на песок. Мысли ее были напряжены. Она страшилась поединка с горфлингом, но еще больше она боялась потерять Этлона и Сайеда. Она знала, что никогда не простила бы себе их гибели.

— Нет, — шептала Габрия звездам, — они не должны сражаться. Это моя обязанность, а не их.

В сердце своем она поклялась вести борьбу одна, даже если это значило оставить товарищей и самой последовать за горфлингом. Этлон, конечно, будет в ярости, но зато останется жив.

Но одна мысль не давала ей покоя. А что, если они правы? Может, она слишком самонадеянна и эгоистична, если думает, что справится одна? Что будут делать кланы, если горфлинг убьет ее? Габрия постаралась отогнать от себя эти вопросы. Чудовище можно уничтожить только с помощью магии, и она — единственная, кто имеет шанс на успех.

16

День за днем, миля за милей оставались позади. Всадники держали путь на юг, по следу горфлинга. Теперь они ехали с предельной скоростью — нужно было догнать горфлинга, пока он не поспел в Тир Самод.

Они сбросили часть багажа и использовали вьючных лошадей как запасных.

Поначалу Габрия очень беспокоилась за Тэм и жеребенка хуннули — теперь и он имел седока, но, к ее облегчению, они прекрасно ладили.

Девочка все так же льнула к Сайеду, днем ехала рядом с ним, а вечером снова не отходила от него ни на шаг. Она по-прежнему не говорила ни слова, но все чаще улыбалась.

Сайед, со своей стороны, был очень польщен ее дружбой и обращался с ней с вниманием и заботой старшего брата.

Что касается жеребенка хуннули, месяцы путешествия закалили его, он окреп и был уже таким же большим, как лошади харачан. С Тэм они были неразлучны.

Прошло еще пять дней, но горфлинга они так и не настигли. Сесен заключил, что он все так же обгоняет их на сутки. Он двигался очень быстро и все так же не собирался скрывать следов. Он, казалось, специально провоцировал погоню.

К концу пятого дня друзья подъехали к Дангари Трелд, и Этлон выслал вперед одного из воинов, чтобы разведать, что происходит в трелде. Клан Дангари вел оседлый образ жизни, следовательно, многие семьи должны были сейчас оставаться дома. Этлон молил богов, чтобы горфлинг не успел причинить им никакого зла.

К его великой радости, воин вернулся из трелда с продовольствием и подарками. В Дангари все было в порядке, и никаких признаков Бранта они не заметили. Лорд Кошин и его советники уехали много дней назад и сейчас уже должны были быть на Совете.

Путешественники вновь пустились галопом по берегу Айзин. Им удалось приблизиться к горфлингу еще на полдня пути, но он все так же оставался вне досягаемости. Преследователи боялись подгонять лошадей харачан из страха, что те падут, и тогда они потеряют всякую надежду догнать горфлинга.

Эти долгие, тяжелые дни погони были особенно мучительны для Габрии. Она проводила бесконечные часы, дотошно изучая маску Валериана и стараясь изыскать хоть какой-нибудь способ уничтожить чудовище. Но маска не давала ответа ни на один ее вопрос, а знаний и опыта Габрии было недостаточно, чтобы иметь хотя бы смутную идею относительно предстоящего поединка.

Только две вещи она знала наверняка: то, что она должна будет сразиться с горфлингом, и то, что она сделает это одна. Этлон и Сайед больше не поднимали вопроса о колдовстве с той самой ночи, а Габрия всячески старалась не напоминать им об этом. Тем не менее она слишком хорошо знала их обоих, чтобы поверить, что они раздумали. При других обстоятельствах она была бы рада сделать все возможное и невозможное, чтобы обучить их и Тэм тому, что знала. Но не сейчас. Не сейчас, когда предстоит встреча с горфлингом.

Если бы только она знала, как убедить их отказаться от их безрассудного и смертельно опасного желания!

Этлон и Сайед проводили вместе необычно много времени, стараясь при этом держаться подальше от нее, чтобы она не слышала, о чем они говорят. Для мужчин, бывало, едва ли обменивавшихся парой фраз за весь день, они слишком быстро стали близкими друзьями. Габрия не знала, что произошло между ними, но все это только укрепило ее в решении не сближаться с обоими и одолеть горфлинга самой.

Если она собиралась отделаться от их помощи, ей было необходимо продумать свой уход уже сейчас. Она не была хорошим следопытом и не хотела рисковать потерять след Бранта.

Возможно, он свернет куда-нибудь в сторону и совсем не появится на сборе. Следовательно, ей нужно держаться рядом с мужчинами, пока они не будут к горфлингу настолько близко, чтобы она нашла его без труда, и в то же время настолько далеко, чтобы они не смогли легко догнать ее. Нэра не одобряла этой затеи, но Габрия верила, что хуннули не оставит ее.

Габрия выпрямилась, сидя на широкой спине Нэры, и призвала себя к терпению. Ожидание становилось томительным. Их и горфлинга разделяло много миль. Габрия стиснула зубы. На этот раз Бранту от нее не уйти.

Пока горфлинг и его преследователи продвигались на юг, одиннадцать кланов Валериана спешили по дорогам, вьющимся меж бескрайних зеленых равнин, на сбор в Тир Самод. Много лет с того самого времени, когда кланы населили долины Рамсарина, они собирались каждое лето там, где сливались реки Айзин и Голдрин, чтобы обновить старые связи и вместе помолиться богам.

Этот ежегодный съезд давал возможность вождям встретиться на совете, чтобы пересмотреть законы, управляющие кланами. Усилиями Совета Лордов сохранялись и поддерживались мудрые традиции, доставшиеся им в наследство от отцов, сохранялось единство кланов.

Пока вожди решали свои дела на совете, находились дела и для их людей. Завязывались новые знакомства, вспоминались прежние, объявлялись помолвки. Но одним из главных соблазнов для всех был огромный базар, не прекращающийся до отъезда последнего клана. Купцы и ремесленники из Пяти Королевств и земель Турика приезжали заранее, чтобы вступить в торговлю с горячими людьми равнин. В придачу к товарам иностранных купцов кланы привозили свои собственные, и разноголосый шум рынка не затихал дни напролет.

Дни, проведенные в Тир Самод, всегда были интересны, наполнены впечатлениями и событиями. В этот год, однако, все было по-другому. События прошлого лета были еще слишком свежи, чтобы разрушенная сплоченность кланов успела восстановиться. Клан боролся против клана в кровавой битве, раны которой еще не успели зарубцеваться.

Сознавая могущие возникнуть осложнения, лорд Кошин из Дангари и лорд Ша Умар из Джеханана решили во что бы то ни стало прибыть в Тир Самод первыми. Оба лорда, старинные друзья Хулинина, постановили встречать каждый вновь прибывший клан и его вождя так, как будто ничего не случилось и все тревоги похоронены в прошлом. Их дипломатия помогла унять закипающий гнев, но, к несчастью, они не могли заставить кланы забыть нанесенные обиды.

Когда, на четвертый день, прибыл Вилфлайинг, поредевший клан лорда Медба, страсти накалились до предела. Ненависть и боль старых ран готовы были вот-вот выплеснуться наружу. Только усилиями нового вождя Вилфлайинга, лорда Хилдора, клан держался сплоченно и твердо, не отвечая на выпады со стороны других. Смелость Хилдора и своевременное прибытие и помощь клана Хулинин предотвратили готовую разыграться трагедию. Воевода Хулинина Гутлак, памятуя наставления Этлона, первым приветствовал и тем самым поддержал клан Вилфлайинг. Эмоции постепенно сошли на нет, и кланы перешли к насущным делам и проблемам.

Тогда-то и обнаружилось отсутствие лорда Этлона. О вожде Хулинина ничего не было слышно с тех пор, как он покинул Рейдгар Трелд почти два месяца назад. Хулинин доложил, что он отправился в Пра-Деш с леди Габрией на поиски Бранта, но когда он вернется, никто не знал.

Вожди забили тревогу. Они не хотели переходить к обсуждению серьезных вопросов без него, но не могли же они все лето ждать его появления. Наконец лорд Ша Умар предложил отложить заседание Совета хотя бы на пять дней и разослать тем временем по окрестностям скаутов — может, удастся напасть на след пропавшего вождя.

Остальные согласились, не видя другого выхода. Лорд Кошин и воевода Гутлак выслали своих скаутов. Пока вожди томились вынужденным бездельем, ожидая весточки от лорда Этлона, слух о его исчезновении разнесся по всему огромному лагерю. Одни говорили, что его погубило колдовство Габрии, другие — что он пал от руки Бранта, и никто не знал, чему верить.

К вечеру пятого дня никаких вестей от лорда Этлона все еще получено не было.

Лорд Кошин весь день напрасно пытался унять растущее беспокойство. Сразу после ужина, прихватив охлаждающуюся в воде флягу с красным вином, он поехал вниз по реке, направляясь к лагерю клана Джеханан. Лорд Ша Умар отдыхал, лежа на подушках в тени шатра. Над его головой легкий ветер играл каштанового цвета знаменем. Вождь Джеханана радостно встретил молодого лидера Дангари, и они вместе устроились в прохладе, потягивая вино.

Некоторое время они молчали, наблюдая вечернюю суету лагеря. Женщины готовили ужин, дети их, чумазые и веселые, играли с собаками. Воины отдыхали в тени деревьев. Где-то неподалеку играла волынка, и ветер разносил звуки музыки далеко за пределы лагеря.

Кошин неожиданно выпрямился.

— Мне страшно надоел этот человек, — сказал он с досадой.

Ша Умар проследил за взглядом своего друга и в лагере клана Багедин, на другом берегу, увидел Талара, жреца Шургарта клана Хулинин, который, собрав вокруг себя толпу зевак, что-то горячо втолковывал им. Все эти дни жрец использовал любую минуту, чтобы во всеуслышание обвинить колдунов во всех смертных грехах. Он знал, что Совет собирается рассмотреть вопрос о магии и, возможно, отменить запрещающий ее закон.

Талар в полной мере пользовался отсутствием своего лорда, чтобы повлиять на умы вождей и их людей и настроить их против колдовства.

— Могу поклясться, он опять выступает со своими проповедями, — недовольно заметил Ша Умар.

Кошин смотрел куда-то в сторону, но его голубые глаза вспыхнули.

— И слишком многие его слушают. Если Этлон не прибудет в скором времени, он может натолкнуться на неприятный сюрприз: Габрию изгонят, а перед магией навсегда закроют ворота.

Кошин сражался на стороне Этлона в Аб-Чакане и был его близким другом. Габрия ему очень нравилась. Он признал ее доводы, когда она защищала колдовство на Совете прошлым летом, и делал все, что мог, чтобы отстоять сейчас ее правоту.

Тот факт, что его друг Этлон обладает талантом в магии, только укреплял его решимость выступить на Совете на стороне Габрии.

— Мы не можем больше откладывать заседание, — сказал Ша Умар, его загорелое лицо выражало сильное беспокойство.

— Что мы будем делать, если он вообще не появится?

Вождь Джеханана озабоченно почесал бороду.

— Если они с Габрией не приедут, люди будут думать, что проблема колдовства исчезла.

— Нет, она не исчезла, — решительно сказал Кошин. — Слишком много было событий, чтобы они легко забылись, — он махнул рукой в сторону лагерей, расположившихся один за другим по обеим сторонам реки.

— Где-то здесь тоже есть колдуны, которые боятся обнаружить свой талант из страха, что на них донесут, и тогда они будут изгнаны или казнены. И таких людей немало. Магией владеет гораздо больше людей, чем мы думаем. А мы пытаемся отмахнуться от этой проблемы какими-то запретами.

Губы Ша Умара растянулись в улыбке.

— Хорошо! Можешь меня не убеждать, — он передал Кошину флягу с вином. — Мы позаботимся об отмене закона вне зависимости от того, приедет Этлон или нет.

— Само собой разумеется. Нам не нужна еще одна катастрофа после той, с Медбом.

— Согласен.

Кошин откинулся на подушки, взгляд его скользнул по далеким холмам, освещенным розовым сиянием заходящего солнца.

— Все, что я хочу знать, где сейчас Этлон.

— И леди Габрия. Без нее нам будет труднее склонить Совет на нашу сторону, — сказал Ша Умар.

— У них, должно быть, большие неприятности.

Вождь Джеханана помрачнел:

— Связанные, наверное, с Брантом. Этот идиот не причиняет ничего, кроме неприятностей. Интересно, где он сам.

— Мертв, надеюсь, — сказал Кошин.

Тот, о ком они сейчас говорили, лежал на плоском камне, на берегу реки, всего в полумиле от них, и наблюдал с высоты своего холма всю открывавшуюся перед ним долину и шумный лагерь. Глаза его сияли удовлетворением и злобной радостью. Горфлинг и не предполагал, что кланы столь многочисленны, но это его не беспокоило. Напротив, он был доволен. Те люди, на которых он набрел много дней назад, сказали, что на равнинах всего одна колдунья. Поразмыслив, он решил, что это и есть та самая ведьма, воспоминания о которой отзывались такой ненавистью в мозгу его тела. Все, что ему оставалось делать, — уничтожить ее, и после этого все кланы поступят в полное его распоряжение.

Горфлинг рассмеялся. Это даст прекрасную возможность взять реванш над людьми, так жестоко поступившими с бедным лордом Брантом. Используя свою власть, он уничтожит этих людей, по одному, или — пожалуй, так будет даже лучше — превратит в рабов и будет использовать их для собственных нужд.

Он внимательно изучал собравшиеся вместе кланы. Должно быть, колдунья там, но лагерей было слишком много, и он не знал точно, где ее искать. Кланы расположились по обеим сторонам реки, каждый на своем излюбленном месте. Большой рынок находился на восточном берегу реки Голдрин, а южнее лежало широкое плоское поле — обычное место игр и состязаний. На небольшом острове, образуемом слиянием двух рек, возвышался открытый шатер, украшенный разноцветными знаменами — десятью, по количеству присутствующих на сборе вождей. Здесь же находился святой храм Тир Самод, сейчас он был пуст.