Крысы - Туман

Джона удивляла жестокость Стентона: он знал, что им грозит опасность, и не испытывал никакой жалости к этим чокнутым, но он не мог понять, почему Стентон так жесток. Сержант расстреливал толпу, словно стадо больных баранов. Неужели и у него помутился рассудок?

— Что с контейнером? — только и мог спросить Холмен.

— С ним все будет в порядке. Они не смогут ни сломать его, ни сдвинуть с места. Заберем его позже, когда вернемся сюда на машине. А теперь в последний раз спрашиваю: уйдете вы в этот чертов тоннель, сэр?

Холмен отвернулся и, бросив последний взгляд на оробевшую, но медленно наступающую толпу, вошел в тоннель, оставляя сержанта у подножия бетонного холма, который он сам и создал. Джон углубился в темноту тоннеля, эхо разносило топот его ног. Раздался выстрел, затем после короткой паузы прогремел еще один. Холмен надеялся, что сержант успеет отступить в тоннель, где было безопаснее; может быть, толпа не последует за ним в темноту.

Но сержант Стентон безрассудно продолжал расстреливать самых опасных на вид психов, не обращая внимания на то, что творилось в толпе. Один из сумасшедших ухитрился тайком забраться на крышу тоннеля, выбрал из многочисленных обломков бетона камень потяжелее и швырнул его в ничего не подозревавшего сержанта. Даже прочный шлем не уберег голову Стентона от удара. Сержант согнулся пополам, и толпа снова ринулась вперед, вопя от удовольствия. Схватив мертвое тело, маньяки начали подбрасывать его в воздух, бросая его на землю и нанося сокрушительные удары. Потом они сорвали с трупа одежду и, держа его за руки и ноги, исчезли в тоннеле.

Холмен услышал позади шум толпы. Он ожидал, что раздастся выстрел, но выстрела не последовало. Тогда-то Джон понял, что случилось. Они расправились с сержантом.

Холмена окружала кромешная тьма, наводящая страх. По подсчетам Джона, он должен быть где-то в центре тоннеля, но оба выхода были скрыты за многочисленными поворотами. Холмену не терпелось поскорее увидеть серую полоску света. Это означало бы, что он очутился у выхода из тоннеля. В темноте Джон чувствовал себя гак, словно попал в вакуум, а тело его исчезло. Его страхи усилились, потому что не было пределов его воображению. Когда Джон шел по тоннелю метро (Холмену казалось, что с тех пор минула вечность), у него по крайней мере был фонарь и он мог хоть что-то видеть, сейчас же только прикосновение к грубой бетонной стене и ощущение земли под ногами позволяли ему чувствовать себя живым человеком. Холмен не сумел убрать пальцы со стены, боясь, что она тут же исчезнет. Джон шел вперед так быстро, как только мог, надеясь, что не столкнется ни с какими неожиданными препятствиями. По словам Рикера, тоннель был пуст, но профессор ехал на машине.

Холмен слышал, как сзади неистовствует толпа. Он знал, что между ним и этим сбродом довольно большое расстояние, но, несмотря на это, ускорил шаг. За очередным поворотом начался подъем. Джон не поверил своим глазам, когда темнота стала немного рассеиваться. Он прищурился. Да, впереди действительно был просвет. Остается еще один поворот, за которым склон станет круче, а там, в конце тоннеля, его ждет дневной свет!!! У Холмена зверски болели ноги, ему было трудно дышать, но тусклый свет и надежда выбраться из тоннеля придали ему новые силы.

Джону потребовалось еще пять минут, чтобы выйти из тоннеля. Вопли обезумевшей толпы и ожидающий впереди дневной свет заставляли Холмена бежать, не жалея усталых ног, не сбавляя скорости. К счастью, свежий воздух, хоть и с туманом, немного взбодрил Джона. Ему оставалось преодолеть последний, самый трудный подъем. Холмен почти выбрался из тоннеля, когда заработала висевшая сбоку рация. Минуя тоннель, Джон неоднократно порывался выбросить приемник, считая его бесполезной тяжестью. Теперь он был счастлив, что сохранил рацию.

— Вы слышите меня? Слышите меня? — настойчиво спрашивал голос.

— Рикер? Питерс? Это Холмен. Я слышу вас!!!

— Слава Богу! Это Питерс.

Джон резко опустился на землю, прислонившись спиной к стене, ограждавшей дорогу, ведущую в тоннель.

— Вы уже установили взрывчатку? — спросил Холмен, стараясь, чтобы одышка не мешала ему говорить членораздельно.

— Да. Под каждым газохранилищем. Хоть эти штуки и стальные, но от такого количества взрывчатки лопнут, словно мыльные пузыри. Взрыв будет через пять минут. Мы как раз успеем вернуться в тоннель. Нам пригодится любое укрытие.

Прежде чем Холмен успел рассказать о толпе, капитан продолжал:

— Только что вернулся Рикер. Он рассматривал эту светящуюся гадость, пока я возился с проводами. Знаете, я думаю, что он все еще в шоке. То с ним все в порядке, то вдруг... Боже! Он снял шлем!!!

Холмен услышал, как Питерс окликнул профессора Рикера, а затем связь оборвалась. Джон приподнялся и выглянул из-за узкой стены, расширяющейся по мере приближения к тоннелю. Холмен смог рассмотреть только очертания гигантских газохранилищ. Он обнаружил, что туман значительно рассеялся.

— Питерс! Питерс! — заорал Джон в рацию. — Что случилось? Отвечайте ради Бога!!!

Холмен продолжал кричать, когда до него дошло, что капитан отвечает, правда, исчезли живость и свойственная военному выдержка. Капитан был в панике:

— Он... Он отобрал у меня коробку с детонатором. Он сошел с ума, я уверен, и все-таки... — Питерс попытался взять себя в руки. — Он кажется совершенно нормальным. Говорит, что мы не можем ждать пять минут, что рисковать нельзя, что микоплазма может снова удрать, что ее нужно уничтожить сейчас, пока есть такая возможность. Я не хотел отдавать детонатор, но... но Рикер толкнул меня и схватил коробку. Я не посмел отобрать детонатор, потому что от любого толчка может произойти взрыв. Он... он снова исчез в тумане, он приближается к микоплазме!!! Холмен, где бы вы ни были, прячьтесь немедленно!!! Бегите в тоннель, если можете! Я около машины... Надеюсь, мне повезет!

Начались помехи, после чего рация замолчала. У Джона хватило ума не возобновлять связь. Теперь бедняге Питерсу дорога каждая секунда! Холмен посмотрел на газохранилища, содрогаясь при мысли о том, что сейчас произойдет. Джону почудилось какое-то движение. Он не мог сказать с уверенностью, но похоже, это их автомобиль. Иначе и быть не может.

Внезапно из тоннеля выбежала толпа, несшая голый труп, и не успел Холмен повернуться лицом к этому сброду, как сверкнула молния, раздался оглушительный грохот, от которого содрогнулась земля, и газохранилища начали взрываться одно за другим. Джон сжался в комок, стараясь занимать как можно меньше места. Он почувствовал, как горячим воздухом ему обожгло спину, волосы были подпалены, барабанные перепонки, казалось, вот-вот лопнут от шума. Похоже, грохот не прекратится никогда. Бетонная стена дала трещину. Джон оглох, из носа хлынула кровь. Он чувствовал, как над ним проносятся новые взрывные волны, как отчаянно дрожит земля, и догадался, что это взрываются маленькие резервуары с газом. Холмен был так напуган, что не открыл бы глаза, даже если бы мог. Он знал, что все вокруг пылает, будто в адском огне, и стоит только поднять голову, как ему выжжет глаза. Однако Холмену повезло больше всех. Его защищала прочная стена. Другие же хоть и укрылись в тоннеле, но спастись не смогли. Многие тут же получили смертельные ожоги, кого-то взрывная волна отбросила в глубь тоннеля, третьих ранило обломками стали и бетона, остальных погребла под собой рухнувшая противоположная стена тоннеля.

Прошло очень много времени, прежде чем Холмен осмелился убрать с головы обожженные руки. Посмотрев по сторонам, он увидел, что его убежище завалено обломками камня и металла. Любой из этих осколков тут же прикончил бы Холмена, если бы упал на него. Джон не стал заглядывать в тоннель: ему не хотелось видеть изуродованные взрывом тела. Вместо этого Джон с трудом поднялся на колени, превозмогая боль, и осторожно выглянул из-за обломков стены.

Все вокруг было объято пламенем. Газохранилища и дома исчезли в огне. Едва ли хоть что-то уцелело после взрывов, а если даже и осталось, то его было не видно из-за бушующего пожара. Холмен не слышал грохота новых, более слабых взрывов, но он видел, как на оранжевом фоне вспыхивают желтые язычки. Джон снова спрятался за обломки стены, потому что от жары у него разболелись глаза. Он быстро замигал, чтобы дать глазам хоть какую-то разрядку. Минуту спустя он снова выглянул из своего укрытия.

Пожар раскинулся на четверть мили, охватив весь газовый завод и прилегавшие к нему мелкие фабрики. Повернув голову, Холмен увидел, что даже дома, стоявшие на противоположной стороне широкой автострады, были разрушены до основания. Последствия взрыва были ужасны. В этот день газом почти никто не пользовался, поэтому все резервуары были полны чуть ли не до краев. От взрыва эти стальные хранилища треснули, содержавшийся в них легковоспламеняемый газ вырвался наружу, потом один за другим взорвались газоочистители, разрушая все вокруг с молниеносной скоростью.

Немного поодаль Джон увидел остов перевернутого и почти сгоревшего автомобиля. Холмен прислонил голову к стене и закрыл болевшие глаза. Какой страшной пеной удалось разделаться с микоплазмой! Джон не мог больше злиться даже на тех, по чьей вине разразилась катастрофа. Холмен больше не боялся безумия. Он слишком устал, он чувствовал только глубокую, изнуряющую печаль. И он знал, что пожар, этот враг и союзник человека, уничтожил микоплазму. Ничто не могло уцелеть в этом разрушительном и очищающем аду, даже созданная человеком смертельная зараза, казавшаяся чем-то большим, чем обыкновенное скопление паразитирующих клеток, приносящих вред. Наверняка Холмену не почудились уловки мутанта. Неужели микоплазма способна скрываться от преследователей? Или ее перемещение зависело только от направления ветра? Неужели гипнотизирующая сила бактерий была только плодом человеческого воображения, частью подсознательного стремления к самоуничтожению, свойственного каждому живому существу, того стремления, которое спрятано в самых отдаленных уголках мозга, но всегда готовое очутиться на поверхности? Неужели Рикер действительно сошел с ума или он просто не видел иного выхода? Он, вероятно, понимал, что болезнь уже поразила его мозг и быстро развивается, постепенно разрушая здоровые клетки, подчиняя себе рассудок очередной жертвы? Вероятно, профессор знал об этом, и последний проблеск разума заставил его уничтожить себя и болезнь. Но может быть, завораживающая сила микоплазмы и безумие довели Рикера до самоубийства? Сейчас невозможно было ответить на все эти вопросы, но в данный момент Холмен и не стремился разобраться в них. Он мечтал только об отдыхе.

Внезапный поток более холодного воздуха вывел Джона из апатии. Его рука потянулась к вершине стены. Холмен снова приподнялся. Пламя разрасталось, принимая форму огромного гриба. Над огнем клубился черный дым, а у основания пламя почти побелело. Ужасное в своей неистовой красоте, пламя нагревало воздух. Потоки теплого воздуха устремились в небо, поглощая и рассеивая туман. Джон видел, как над его головой проносятся клубящиеся хлопья желто-серого тумана, а затем поднимаются вверх, нагретые пламенем, и растворяются в небе. Холмен знал, что таким способом нельзя полностью рассеять туман, но, по крайней мере, от него будет очищена довольно большая территория. Этот туман был создан микоплазмой, и он же питал ее. Теперь, когда с мутантом покончено, будет нетрудно уничтожить и туман.

Джон сидел, прислонясь спиной к стене и положив руки на колени. Он смотрел в небо и ждал, когда в тумане появится первый голубой просвет.

Глава 22

Холмен остановил катер у Вестминстерского причала. Джон решил не брать с собой контейнер с микоплазмой. Он слишком устал, чтобы тащить этот свинцовый ящик. Наверняка в штабе найдется доброволец, который не откажется сходить за микоплазмой. Холмен больше часа простоял у выхода из тоннеля, копя силы на обратный путь. Наконец Джон снова вернулся в тоннель. На этот раз он шел по специальной дорожке, предназначенной для поврежденных автомобилей. Он шел, не обращая внимания на мучительные, болезненные стоны, доносившиеся из темноты. На другом конце тоннеля Джон увидел тело затоптанного насмерть мальчика. У ребенка был испуганный вид. Малыш словно недоумевал, что же стряслось с окружающим миром. Холмен прокрутил воспоминания назад и увидел девочку, которую спас во время землетрясения. Малышка стала первой жертвой тумана. Но сейчас у него осталось еще много дел, поэтому Джон сдержал захлестнувшие его чувства.

Холмен нашел контейнер там, где его оставил капитан, и поволок ящик к реке. Неподалеку от берега Джон увидел лодку, на которой доплыл до катера, стоявшего чуть дальше. Немного повозившись с проводами, Холмен без труда завел катер и с удовольствием обнаружил, что горючего предостаточно. Джон перетащил контейнер с микоплазмой на борт катера и поставил его рядом с собой.

Он вывел катер на середину Темзы и поплыл по длинной, извилистой реке, а тем временем на хмуром сером небе светило солнце, и его лучи серебрили коричневатую воду реки. Джону были видны оба берега, и он догадался, что в тумане образовалась огромная дыра. Позади бушевало пламя, становившееся все выше и раздававшееся вширь. Понадобится не один день, чтобы потушить пожар, который поглотит много человеческих жизней, но это же самое пламя помогает уничтожить туман. Вскоре огонь сам поглотит себя, став жертвой собственной мощи.

Вдоль берегов Темзы стояли люди, ошарашенные, бледные, и не сводили глаз с пожара. Эти сумасшедшие были так потрясены, что забыли обо всем на свете. Пламя было видно издалека, и Джон надеялся, что оно отвлечет многих безумцев от желания убивать себя и других. Он старался объезжать утопленников, но время от времени катер задевал их покачивающиеся на воде, распухшие тела.

У Вестминстера туман немного сгустился. Джон вышел на берег и направился в подземное укрытие. Люди, охранявшие убежище, увидели на экранах приближающегося Холмена, но сначала из-за подпаленных волос, почерневшего, покрытого синяками лица и разодранной, окровавленной одежды не узнали его. Когда же Джон забарабанил по гладкой бетонной стене, охрана сразу догадалась, кто он такой, и тяжелая дверь была немедленно открыта.

Джон рассказал обо всем случившемся: о скитаниях по Лондону, о смерти Мейсона, о блокировании тоннеля, о том, что с микоплазмой покончено навсегда и как при этом был разрушен газоперерабатывающий завод. Холмена засыпали вопросами, и он, несмотря на усталость, отвечал как можно подробнее. После того как с поздравлениями и похвалами было покончено, Джон заметил, что благодарить нужно только профессора Рикера и капитана Питерса, ведь лишь их совместными усилиями удалось уничтожить опасность.

Дженет Холстед бегло осмотрела Холмена, но прежде покрыла многочисленными поцелуями его чумазое лицо. Оказалось, что с Джоном все в порядке, хотя порезы и ожоги на руках потребуют особого внимания, а огромный синяк на щеке, полученный во время автокатастрофы, будет еще долго болеть. Дженет уговаривала Холмена отдохнуть, утверждая, что он с ног валится от усталости, но Джон отказался, объяснив, что ему нужно сделать еще кое-что, прежде чем в Лондоне начнут распылять усыпляющий газ. Ему необходимо увидеть Кейси.

Джон попросил чего-нибудь тонизирующего, и, видя, что он все равно не останется, Дженет согласилась, хотя и предупредила, что не знает, как долго будет действовать лекарство. Холмен заверил ее, что успеет в срок приехать к Кейси, после чего сразу же ляжет спать, а тем временем в городе начнут распылять газ. Джон безуспешно пытался дозвониться из укрытия к себе домой, вероятно, телефонная связь была окончательно нарушена. Обеспокоенный, настроенный весьма решительно, Холмен покинул убежище. Его заверили, что сначала газ будут распылять на юго-западе и северо-востоке, а сектор, где расположен дом Холмена, оставят напоследок. Джону разрешили воспользоваться автомобилем, но, к сожалению, не смогли дать сопровождающего. Это было бы слишком рискованно: в тумане все еще гнездилась болезнь, а костюмы были недостаточно надежны. К тому же нужен еще доброволец, чтобы привезти ящик с микоплазмой, но в этом случае риск оправдан.

Миссис Холстед помогла Джону привести себя в порядок. Холмен одолжил кожаную куртку, чтобы прикрыть кобуру с револьвером, и выехал из подземного убежища, чувствуя, как его утомленное тело оживает под действием лекарства.

Джон, еле переставляя ноги, поднимался по лестнице. Действие лекарства закончилось, да и путь домой сильно утомил Холмена. Джон был почти уверен, что после того, как микоплазма будет поймана, все сразу же станет по-прежнему, но бактерии оставили за собой ужасный след. Не было конца жутким и отвратительным происшествиям, а теперь огромное количество людей объединилось в марширующую толпу и шло к реке! Нужно немедленно действовать, чтобы не повторилась борнмутская трагедия. С помощью радиопередатчика Джон сообщил в центр о происходящем, и ему ответили, что тотчас же начнут распылять газ вдоль берегов Темзы, после чего возьмутся за другие районы Лондона. Где было возможно, Джон объезжал большие сборища народа, но иногда приходилось со всеми предосторожностями пробиваться сквозь толпу. К счастью, на Холмена не обращали внимания.

Люди были поглощены только одной мыслью. Мыслью о самоуничтожении.

Даже поднимаясь по лестнице, Джон слышал гудение низко летящих самолетов, распылявших целебный газ. В некоторые районы выслали вертолеты.

Поднявшись на свой этаж, Холмен вздохнул с облегчением, убедившись, что дверь его квартиры крепко заперта. Джон начал стучать в дверь кулаком, громко звать Кейси. Он не заметил, что на лестнице, ведущей на крышу, кто-то сидит.

— Это ты, Джон? — раздался за дверью приглушенный голос.

— Да, дорогая, — крикнул в ответ Холмен, стараясь изобразить улыбку на своем израненном лице. — Это я. Похоже, все будет в порядке. Открывай.

Раздался шум отодвигаемой мебели, щелкнул замок. Дверь распахнулась, насколько позволяла цепочка, и на площадку выглянула заплаканная Кейси.

— О, Джон! — воскликнула она. — Я не знала, что с тобой! Я так вол... — Не закончив фразу, Кейси принялась возиться с цепочкой. — Кто-то пытался вломиться...

И снова ей не удалось договорить. Холмен широко распахнул дверь и, целуя, заключил Кейси в объятия.

Кейси рыдала от счастья, а Джон втолкнул ее в прихожую, ногой прикрыв за собой дверь.

Девушка озабоченно посмотрела на него:

— Где ты был, Джон? Что они сделали с тобой? Холмен устало улыбнулся:

— Долго рассказывать. Сначала мы выпьем чего-нибудь покрепче, потом отправимся в постель, и я все тебе расскажу, а потом мы уснем и будем спать долго и крепко.

Она улыбнулась ему, счастье и любопытство переполняли ее. Вдруг на ее лице застыл ужас. Через плечо Холмена Кейси увидела нечто, что помешало захлопнуть дверь. Удивленный ее испугом, Джон оглянулся, чтобы посмотреть, в чем дело, и у него просто дух захватило.

На пороге, странно ухмыляясь, стоял Берроу.

Холмен повернулся к инспектору, заслонив собой Кейси.

— Привет, Берроу! — настороженно проговорил он. Ни звука, ни движения в ответ.

Кейси тронула Джона за плечо и торопливо вполголоса сказала:

— Это, должно быть, он. Кто-то весь день пытался вломиться, барабанил в дверь, хотел ее высадить. Я спросила: «Кто там?» Он не ответил и перестал стучать, а примерно через час снова начал ломиться. Он, верно, все время был на площадке. Холмен вновь обратился к инспектору:

— Что вам нужно, Берроу?

Опять ничего. Только эта странная, наводящая жуть улыбка. К своему удивлению, Джон отметил, что инспектор одет безукоризненно: темно-коричневая тройка, белая рубашка с накрахмаленным воротником, темно-зеленый галстук. Только отсутствующий взгляд и невеселая улыбка говорили о потере рассудка. Холмен насторожился, когда инспектор вытащил что-то из правого кармана пиджака. Сначала Джон не понял, что это, но потом оказалось, что инспектор принес с собой длинную толстую проволоку с деревянными ручками на концах.

— Уйди в спальню, Кейси, и запри дверь, — спокойно сказал Холмен, не сводя глаз с инспектора.

— Нет, Джон, я не оставлю тебя.

— Черт возьми, делай, как тебе сказано, — невозмутимо процедил Холмен сквозь зубы. Он услышал, как Кейси ушла в спальню и заперла за собой дверь.

— Что вам нужно, Берроу? — спросил Джон, не надеясь на ответ, но на этот раз инспектор заговорил.

— Ты, — сказал он, — ты, ты ублюдок!

Его пальцы сжимали деревянные ручки. Растянув проволоку, инспектор поднес ее к груди. Холмен знал, что в руках у Берроу страшное оружие: ведь из проволоки получится отличная удавка. Затянутая вокруг шеи жертвы, она вопьется в трахею и яремную вену и в считанные секунды прикончит беднягу.

Берроу шагнул вперед.

Сегодняшний день был слишком наполнен событиями, и Холмен просто не мог терять время на попытки образумить инспектора. У Джона даже не осталось времени достать револьвер. Пришлось напасть первым.

Проскользнув под проволокой, Холмен бросился к инспектору, навалился на него всем телом и повалил на пол. Берроу схватил Джона и отшвырнул его в сторону. Полицейский был невероятно силен, и Холмен понимал, что ему не справиться с таким противником. Пытаясь подняться на колено, Джон заметил, что на пороге спальни вдруг появилась Кейси. При виде проволоки девушка вскрикнула и зажала рот рукой. Берроу уже собирался придушить Джона, но был отвлечен криком Кейси.

Холмен использовал минутную передышку, чтобы подняться на колено и изо всех сил боднуть инспектора в живот. Берроу упал и покатился в глубь комнаты. Джон вцепился в ноги противника, но тот ударил его коленом под подбородок. Холмен прислонился к стене, перед глазами поплыли круги. Он попытался подняться, держась за стену, но было слишком поздно. Вокруг его шеи обвилась холодная проволока. Стоя на коленях, Берроу затягивал петлю все туже и туже.

Холмен почувствовал, как проволока сдавила шею, но вовремя успел сунуть руку в петлю и этим спас себе жизнь. К счастью, его рука была защищена рукавом кожаной куртки, которую он одолжил в укрытии. Холмен прижал руку к щеке; проволока впилась ему в запястье. Джон попробовал освободиться, но безрезультатно. Он чувствовал, что силы покидают его. В глазах у него потемнело, голова раскалывалась от невыносимой боли. Холмен начал терять сознание.

Вдруг случилось чудо — петля ослабла, исчез туман перед глазами. Джон начал приходить в себя. Казалось, минуют века, прежде чем он сможет нормально видеть. Когда зрение восстановилось, Холмен увидел, что Кейси, трясясь от натуги, вцепилась инспектору в волосы, а по лицу у нее текут слезы. Берроу схватил девушку за руку, пытаясь освободиться, но Кейси потянула инспектора назад, отчего тот потерял равновесие.

С диким ревом полицейский вскочил на ноги и, позабыв о Холмене, повернулся к Кейси. Берроу сильно ударил девушку тыльной стороной руки. Кейси отлетела к противоположной стене, на губах выступила кровь. Она стояла, всхлипывая, держась одной рукой за пострадавшую щеку. От новой оплеухи Кейси рухнула на спину. Тяжело дыша, Берроу безумно смотрел на нее сверху вниз, а затем улыбнулся и разорвал на груди ее тонкую блузку. При виде маленьких обнаженных грудей инспектор остановился, улыбнулся еще шире. Во взгляде появилась жестокость.

Берроу с недоумением уставился на Холмена, когда тот вцепился ему в плечо. Не успела улыбка смениться гримасой ярости, как Джон ударил инспектора по лицу. Берроу чуть не упал на Кейси, но удержался на ногах и, вспомнив, чему его учили на занятиях по самообороне, больно ударил Холмена в пах, а затем врезал ему кулаком по лбу, хоть и не сильно, но так, что у Джона искры из глаз посыпались. Инспектор уже хотел броситься за Холменом, отлетевшим в другой конец комнаты, но тут Кейси мужественно схватила Берроу за шею и потащила назад. Инспектор вывернулся и повернулся к девушке. Он толкнул ее к стене и навалился на нее всем телом. Затем он сорвал с плеча Кейси блузку и одной рукой схватил девушку за грудь, а другой полез ей под юбку. Их лица были так близко друг от друга, что Кейси чувствовала у себя на щеке мокрые губы инспектора. Она хотела закричать, но была так напугана, что не смогла издать ни звука.

Холмен шатаясь приближался к Берроу. Он понимал, что если сейчас удача не улыбнется ему, то инспектор убьет и его, и Кейси. Увидев, как Берроу собирается изнасиловать Кейси, Джон пришел в ярость. У него появились силы для новой атаки. Он подкрался сзади, схватил инспектора за голову и что было сил всадил пальцы ему в глаза.

Берроу взвыл, выпустил Кейси и попытался отделаться от Холмена, не перестававшего давить ему на глаза. Инспектор попятился назад, придавил Джона к стене, но даже когда Холмен отнял руки от лица Берроу, тот все равно ничего не видел. Инспектор хотел напасть вслепую, но Джон увернулся от удара и, пользуясь случаем, здорово лягнул Берроу в живот. Инспектор скрючился пополам. Затем Холмен пнул противника в голову. Удар был таким сильным, что Берроу вылетел на площадку.

Когда Джон настиг врага, тот уже оправился от ударов. К нему вернулось зрение, на лице снова расплылась улыбка. Холмен бросился на инспектора, намереваясь сбить его с ног, но тот успел отскочить в сторону. Однако Джон вцепился в него и повалил на пол. Стоя на коленях, противники пожирали друг друга взглядом. Берроу напал первым. Ребром ладони он ударил Холмена по шее, но Джона опять спасла кожаная куртка, хотя от полученного удара он упал ничком на пол. Левое плечо и предплечье онемели от боли.

Холмен лежал, задыхаясь, напрягшись всем телом. Услышав сухой безумный смешок инспектора, Джон поднялся на ноги. С видом довольного садиста Берроу сверху вниз смотрел на своего противника. Кейси осталась в комнате у стены. Девушка рухнула на колени, ее блузка была разодрана в клочья. Кейси рыдала от отчаяния, она ничем не могла помочь Джону: свихнувшийся инспектор был слишком силен. Берроу собирался пнуть Джона в затылок и уже занес ногу над его головой.

Тут Джон обернулся. Их глаза встретились. В безумном взгляде Берроу светилось выражение злорадного триумфа. В глазах Холмена — отчаяние. Но инспектор замешкался. У Джона появилась надежда.

Теперь инспектор стоял у самого края площадки, спиной к лестнице. Холмен протянул руку и схватил Берроу за щиколотку. Собрав последние силы, Джон рванул на себя ногу противника. Инспектор упал и скатился вниз по каменным ступенькам, ударившись о противоположную стену.

Холмен уронил голову на пол, он был слишком измучен, чтобы пошевелиться; он слышал всхлипывания Кейси, но не мог пока что собраться с силами, чтобы подойти к ней. Окликнув Джона, девушка медленно поползла к нему.

Мысли путались в голове у Холмена, он просто не мог сосредоточиться на чем-то одном. Он столько всего пережил за последние дни: столкнулся с жуткими вещами, видел, как гибнут люди по одиночке и толпами, ему приходилось убивать...

Вдруг с лестницы донесся шорох, словно кто-то полз. Джон посмотрел на Кейси. Она тоже услышала. С ужасом в глазах девушка застыла у стены. Холмен обернулся к лестнице. Шорох не прекращался. К нему добавилось чье-то сопение. Загипнотизированный этими звуками, Джон не шелохнувшись смотрел на пустую лестницу. Было просто страшно подумать о том, кто сейчас здесь появится. На верхней ступеньке показались белые от напряжения пальцы. Холмен не верил своим глазам. Лишь два фута отделяли его от Берроу. Вдруг перед Джоном возникло злое, ухмыляющееся лицо инспектора. Из носа у Берроу хлестала кровь, ссадина на лбу придавала его лицу устрашающее выражение, его разбитое тело тряслось от натуги, но инспектор все-таки улыбался, а затем хохотнул, широко открыв рот. Ему не терпелось добраться до Холмена.

Джон медленно приподнялся, вытащил пистолет, спустил предохранитель, засунул дуло инспектору в рот и выстрелил.

Стоя на коленях рядом с Кейси, Джон оттащил ее от стены и обнял. В небе гудели низко летящие самолеты. Холмен догадался, что в их секторе начали распылять газ.

— Теперь худшее для нас позади, дорогая, — сказал Джон, раскачивая Кейси в объятиях. — Мы не будем прежними, ведь с нами столько всего случилось, но мы поможем друг другу. Я так тебя люблю, Кейси.

Холмен встал и помог девушке подняться.

— Когда все будет кончено, когда сделают все возможное для спасения пострадавших, люди узнают правду о случившемся. Я позабочусь об этом, да и многие другие, думаю, тоже. Но сейчас, Кейси, мы ляжем спать. Мы будем лежать рядом и спать долго-долго.

Девушка улыбнулась ему, и они вошли в квартиру. Усталый и измученный, опираясь на Кейси, Холмен закрыл за собой дверь.