Взрывоопасные сестрички

      – Думаю, мне пора домой, – сказала я, когда Рэй предложил заказать еще по чашечке кофе. – Я почти не спала и мечтаю заползти в кровать и уснуть под баюкающий шелест океана.
      – Неплохой план. – Рэй знаком попросил Кимми принести счет, тут же положенный перед ним. Рэй взглянул в него и протянул мне. – Наверное мы оплатим его пополам. Ваша половина – двадцать пять долларов.
      – О, конечно. – Я полезла в сумочку, радуясь, что Рэй тоже не считает совместно проведенный вечер свиданием.
      Он отвез меня в коттедж. Там мы несколько минут постояли у дверей, беседуя и наслаждаясь видом.
      – Что вы намерены делать дальше? – спросил Рэй, имея в виду мое расследование.
      – Собираюсь потолковать с одной медсестрой в госпитале.
      – Это с которой? Может, я с ней знаком.
      – Ее зовут Вики, она работает в отделении интенсивной терапии.
      – Не знаю такой. Извините.
      – Ну а Джеффри знал. На днях он поссорился с ней и вот теперь мертв.
      – А полиции вы об этом рассказали?
      – Пыталась, только детектива Гилби не больно интересовали мои теории. Но я не намерена сдаваться. К тому же он предложил мне в любой момент заглянуть к нему, если я что-то выясню. Именно так я и хочу поступить.
      – Молодчина! – Рэй потрепал меня по плечу.
      – Полагаю, вам завтра рано вставать. – Мне вдруг стало как-то неловко. Я поняла, что не знаю, как прощаться с этим человеком. Он не поклонник, не коллега по работе, а просто любезен со мной. К тому же вполне может оказаться убийцей.
      – Это вам надо поспать. И мне следует предоставить вам такую возможность.
      – Да, мне надо поспать.
      – Хорошо. Тогда спокойной ночи.
      – Спокойно ночи, Рэй. Я чудесно провела вечер.
      – Я тоже. Надо будет как-нибудь повторить. Только свистните.
      – Непременно.
      – Буду ждать.
      Боже, на это следовало посмотреть! Мы стояли в нескольких дюймах друг от друга, держа руки по швам, как парочка благовоспитанных придурков, и обмениваясь банальными фразами.
      «Ну почему это всегда так неловко?» – спросила я себя. Проведя вечер с моей подругой Хелен, мы всегда на прощание чмокали друг друга в щечку, и дело с концом. А сейчас, с Рэем, меня вдруг охватил паралич.
      Он ничем не отличается от Хелен, наконец решила я. Наклонившись, я чмокнула его в щеку и вошла в дом.
 
      На следующее утро, едва я успела завершить ежедневный обход Убежища и сувенирной лавки на предмет обнаружения неполадок (осуществляемая дважды в день рутина входила в круг обязанностей смотрителя), как появился детектив Гилби сотоварищи и ордером на обыск. Они перерыли мои вещи в поисках орудия убийства, но единственной их находкой оказался деревянный молоток.
      – А это вам зачем? – подозрительно спросил Гилби.
      Я напомнила ему, что недавно приехала из Нью-Йорка, где иногда делала пробежку в Центральном парке. И растолковала, что если бегаешь там, то непременно берешь с собой либо деревянный молоток, либо питбуля. Я предпочитала молоток.
      Не обнаружив искомого пистолета, копы отправились к маме. Я опасалась, что вызванный их визитом стресс спровоцирует у нее сердечный приступ, она схватится за сердце и рухнет на землю. Все это произойдет по моей вине. Моей и Шэрон. Но мама вполне жизнерадостно чирикала, пересказывая мне в лицах визит полицейских.
      – Я заявила им, что они занимаются ерундой, обвиняя моих девочек в каком бы то ни было правонарушении, – сообщила она. – А потом предложила им кофе и крекеры с низким содержанием холестерина.
      Шэрон не пришла в восторг, когда обыскивали ее «Макжилище» в Бока. Едва копы нарисовались в дверях, она тут же вызвала Барри Шиллера, и тот немедленно примчался, чтобы проследить за действиями полиции.
      – Он полностью занят моей защитой? – сказала Шэрон. – Я могу обращаться к нему в любое время дня и ночи.
      Не удержавшись, я поинтересовалась: доступна ли она для него в любое время дня и ночи? Шэрон швырнула трубку.
      Мелинда позвонила почти сразу после ухода копов из коттеджа.
      – Историческое общество приняло решение? – спросила я.
      – Да. Вы остаетесь смотрителем. После довольно жаркой дискуссии попечительский совет принял решение, что никто не может быть признан виновным, пока вина не доказана.
      – Рада за них. Ну а вы как, готовы лететь в Нью-Йорк на съемки сериала?
      – Чем скорее, тем лучше! – Ее обычная чопорность сменилась безудержным энтузиазмом.
      – Тода я созвонюсь с моей подругой Хелен и все устрою.
      Я приняла душ, переоделась и, поскольку полиция конфисковала мой «понтиак», вызвала такси. Выходя из коттеджа, я налетела на Фреда Зимски, восьмидесятилетнего добровольца. Я ожидала, что он проигнорирует меня, учитывая ситуацию, но дедок подскочил ко мне и крепко обнял.
      – Если этого доктора пристукнул такой милый человек, как вы, Дебби, значит, он того заслуживал. – Фред погладил меня по спине.
      – Спасибо, Фред, но я никого не убивала, – ответила я, чувствуя, что он не имеет в виду ничего плохого. – Доктор Гиршон был уже мертв, когда мы с сестрой пришли к нему домой.
      – Я сказал, что он того заслуживал, – повторил Фред.
      – Почему?
      – Так говорят. Доходили до меня кое-какие слухи. Приехало такси. Я уже торопилась.
      – Вам известно что-то о докторе Гиршоне, Фред? Что-то, связанное с этим делом? Он кивнул.
      – Вы мне расскажете? – Мне страстно хотелось ускорить беседу.
      – Ладно, – согласился Фред. – Но это нечто ужасное. Возможно, самое плохое, что можно сказать о человеке.
      – Да?
      Он придвинулся поближе ко мне.
      – Доктор почти никогда не навещал свою мать.
      – Это и впрямь ужасно, – согласилась я. Хотя это вовсе не то «ужасное», что я надеялась услышать. – Вообще-то я даже и не знала, что у доктора Гиршона здесь живет мать.
      – Его мать – Минни Гиршон. Перед смертью она жила в том же пансионате, что и моя жена.
      – Значит, вы там познакомились с доктором Гиршоном? В пансионате для престарелых?
      – Нет. В том-то и дело. Я ни разу его там не видел, потому что он там не появлялся. Если хотите знать мое мнение, то сын, ни разу не навестивший несчастную больную мать, – мерзавец.
      Образ Джеффри как невнимательного, забросившего мать сына совершенно не совпадает с тем образом, что сложился у большинства знавших его людей, подумала я. Образом душевного заботливого целителя, щедрого филантропа и рубахи-парня.
      Конечно, я-то знала, по тому, как Джеффри Гиршон поступил со мной и Шэрон, что он вовсе не был душевным человеком. Судя по тому, как он пытался стравить нас с сестрой, ему было глубоко плевать на чувства других людей. Вопрос лишь вот в чем: насколько наплевать и на чьи чувства?
      Я не позвонила предварительно в госпиталь, чтобы выяснить, работает ли сегодня Вики. Я боялась спугнуть ее, опасалась, что она откажется со мной разговаривать. Поэтому я рискнула, доехала на такси до больницы и направилась в отделение интенсивной терапии.
      – Чем могу помочь? – едва завидев меня, спросила старшая медсестра.
      – Привет! Не скажете, работает ли сегодня Вики? – Я пожалела, что не знаю фамилии Вики, вдруг тут две Вики? – Она недавно ухаживала за моей матерью, и я хотела поблагодарить ее.
      К счастью, старшая медсестра была так занята, что не только не узнала меня, но и не стала приставать ко мне с вопросами о маме, ее самочувствии и о том, почему мы с сестрой оказались в доме доктора Гиршона, когда он склеил ласты. Она лишь сказала:
      – Вики вон там, – и указала на одну из палат. – С только что доставленным пациентом.
      – Отлично. Подожду возле палаты. – Я на цыпочках прокралась по коридору.
      Вскоре из палаты появилась Вики. При виде меня ее глаза расширились, и она попятилась.
      – Подождите! Пожалуйста! – шепотом попросила я. – Я не убивала Джеффри. Честно.
      – Что вы тут делаете? – Судя по всему, мое заявление о невиновности ничуть не убедило Вики.
      – Не найдется ли у вас пары минут поговорить со мной? Я знаю, вы были знакомы с Джеффри…
      – Конечно, я была знакома с доктором Гиршоном! – с вызовом ответила она. – Мы вместе работали.
      – Вы знали Джеффри, – твердо повторила я. – Мы с сестрой однажды вечером видели вас с ним в «Праунброкере», вы ссорились. Поскольку я кровно заинтересована выяснить, что привело его к смерти, мне бы хотелось узнать подробнее о ваших отношениях. Или вы предпочитаете отвечать на вопросы кого-нибудь из офиса шерифа?
      Вики побледнела. При ближайшем рассмотрении она оказалась очень миленькой. Лет тридцати, земляничная блондинка с зелеными глазами, чуть полноватая, но при этом прекрасно сложена. Несложно представить, что Вики пробудила интерес Джеффри. Или любого другого мужчины.
      – У меня скоро перерыв, – наконец сказала она. – Давайте встретимся через пять минут в зале для посетителей.
      – Я надеялась, мы друг друга поймем, – ответила я тоном громилы, старающегося выглядеть симпатягой.
      По словам Вики, фамилия которой оказалась Уолтерс, у них с Джеффри была, как она выразилась, короткая связь.
      – Насколько короткая?
      – Три месяца.
      – А сотрудники госпиталя знали об этом?
      – Наверное, хотя мы не афишировали наши отношения.
      – Почему?
      – Идея Джеффри. – Вики пожала плечами. – Я убеждала его, что мы оба – взрослые одинокие люди, и в наших отношениях нет ничего недостойного. Но он почел за лучшее, чтобы нас не видели на публике, поскольку мы вместе работаем. Джеффри говорил: «Нам нужно время, чтобы выяснить, насколько это серьезно. И если наши отношения окажутся серьезными, то прокричим об этом с крыши».
      – Кстати, о криках. Раз уж Джеффри так хотел сохранить ваши отношения в тайне, то что вы делали в «Праунброкере», где орали друг на друга почти на виду у всего города?
      Глаза Вики наполнились слезами.
      – Это был мой день рождения. Я попросила Джеффри пойти куда-нибудь поужинать. Один разок. Мне надоело прятаться по углам. Вы ведь меня понимаете, да?
      – Конечно.
      – Ну, он согласился отвести меня куда-нибудь, но это не привело его в восторг. Мы пошли в «Праунброкер», потому что это возле дома Джеффри. За ужином он со мной практически не разговаривал. Когда я предложила выпить по бокалу шампанского в баре, он согласился, но тоже неохотно. Потом Джеффри сказал гадость, я ответила тем же, но не сдержалась и начала на него орать. Я сказала: «Сегодня – день моего рождения, а ты ведешь себя так, будто я невидимка!» И спросила, может, ему стыдно появляться на публике со мной после тех светских львиц, с которыми он привык встречаться.
      – Светскими львицами?
      – Ну, местный вариант светских львиц. После развода Джеффри встречался со многими из них.
      Я сделала мысленную пометку: выяснить насчет Джеффри и светских львиц.
      – Вы – дипломированная медсестра, Вики, работаете в очень известной больнице. Вы – красивая умная женщина. Почему кому-то может быть стыдно появляться с вами на публике?
      – Не знаю, но Джеффри своим поведением вынудил меня ощутить это. Он хотел одного – трахаться. Будто я была его шлюхой, тогда как мечтала стать его женой.
      – Вы хотели стать его женой? – Интересно, Вики так же, как и Шэрон, теряет рассудок, когда речь заходит о коллекционировании мужей? Еще одной коллекционерки мне и не хватало!
      – Хотела, – беспомощно пролепетала она. – Какая же я была дура! Я не интересовала Джеффри. Он использовал меня. Для сексуального удовлетворения. Так он мне тогда в «Праунброкере» и заявил. И меня это расстроило, как вы видели.
      – Никому не нравится, когда его водят за нос, – ответила я, пытаясь выразить сочувствие. – Но, Вики, сильно ли вы огорчились? Ну, короче, я спрошу прямо: Джеффри давал вам ключи от дома?
      – Да, но какое это имеет отношение…
      – Тогда я должна задать вам еще один вопрос, – прервала я ее. Мое нетерпение росло. – Где вы были в ту ночь, когда убили Джеффри?
      Она опустила взгляд.
      – Вики? Скажите мне.
      – Не могу.
      – Вики! Ну конечно, можете!
      Она покачала головой.
      – Вы можете, Вики. Не бойтесь. Давай, подруга. Если сознаетесь, полиция проявит понимание. Вообще – то готова поспорить, что они не будут настаивать на смертной казни.
      – Смертной казни? О чем это вы?
      – О том, что у вас нет алиби, на ту ночь, когда был убит Джеффри.
      – Но у меня есть алиби.
      – Отлично. И какое же?
      Вики вздохнула:
      – Я была с Питером Элкином.
      – С кем?
      – С доктором Элкином, одним из терапевтов Джеффри. Мыс ним провели всю ночь у него дома. Он недавно расстался с женой.
      Я кивнула. Значит, Вики пошла по рукам.
      – А почему вы сразу не сказали мне об этом?
      – Потому что люди по-прежнему придерживаются этой дурацкой, оскорбительной точки зрения, что медсестры спят со всеми подряд. И мне совсем не хочется подпадать под этот стереотип.

Глава 14

      Как только такси доставило меня в коттедж, я немедленно позвонила детективу Гилби.
      – У меня есть для вас кое-что по делу Джеффри Гиршона.
      – Вы готовы сознаться? – сухо осведомился он.
      – Конечно, нет!
      – А ваша сестра?
      – Детектив, вы просили позвонить вам, если я что-нибудь выясню. Хотите послушать?
      – Я превратился в слух.
      – Некая медсестра, Вики Уолтерс, работает в отделении интенсивной терапии в госпитале Мартина. У нее была любовная связь с доктором Гиршоном в течение трех месяцев незадолго до его смерти. Тайная связь, кстати. – Я пересказала Гилби, как объясняла Вики, почему они не появлялись на публике, затем поведала о ссоре в «Праунброкере», передала мой разговор с Вики, ее признание в том, что у нее есть ключи от дома Джеффри, сообщила о ее алиби. – Доктор обманул Вики. Она обозлилась на него. И вполне могла убить Гиршона.
      – Вы же сказали, что она была с другим парнем в ночь убийства, – заметил Гилби. – Неким доктором Питером Элкином.
      – Да, но это с ее слов. Откуда мне знать, правда ли это? На вашем месте я бы проверила, детектив. Пропустите Вики через ваш детектор. Поговорите с доктором Элкином, выясните, подтвердит ли он ее слова. Может, это он совершил убийство с помощью Вики. Может, они с Гиршоном соперничали в профессиональном или личном плане. Может, он хотел устранить соперника.
      – У вас богатое воображение, мисс Пельц.
      – Если это мои фантазии, то почему вы делаете заметки, детектив? Вы ведь все сейчас записываете?
      Он подтвердил мое предположение.
      – Да, чуть не забыла. Вам не мешает проверить алиби еще одного человека, хотя, по-моему, он чист как младенец.
      – Судя по вашему богатому опыту, думаю, вы правы. Я проигнорировала его сарказм.
      – Это Рэй Скалли – глава департамента охраны зданий округа. Питает сильную неприязнь к доктору Гиршону. Но он славный парень, вряд ли способен на убийство. По его словам, в ночь убийства был с женщиной, некоей Уиллоу Дженсон. Я не стала бы называть вам эти два имени, делаю это лишь для того, чтобы расставить все точки над i.
      – Рэй Скалли не входит в число подозреваемых.
      – Я тоже не считаю его подозреваемым, но откуда вы…
      – Уиллоу Дженсон – моя племянница.
      – Племянница?
      – Дочка моей сестры. А теперь, если вы закончили, мисс Пельц, я хочу вам кое-что сообщить.
      – Пожалуйста.
      – Час назад пришли результаты экспертизы на порох. Они отрицательные.
      – Вот видите! Я же говорила, что мы с Шэрон невиновны!
      – Возможно. Но есть и другой вариант: вы вымыли руки до того, как мы подвергли вас экспертизе. Избавились от следов пороха с помощью воды и мыла.
      – Да бросьте, детектив! Не думаете же, вы на самом деле, что одна из нас пристрелила доктора Гиршона, а затем отправилась бродить по дому в поисках ванной!
      – Ладно. Вы могли быть в перчатках, когда стреляли.
      – А вы нашли перчатки со следами пороха, обыскивая; наши дома? Вообще какие-нибудь перчатки? Я, например, забыла свои в Нью-Йорке.
      – Ладно-ладно.
      – А теперь задам важный вопрос, детектив. Когда я получу мой старый «понтиак»? Такси в этих краях стоят бешеных денег.
      – Скорее всего в понедельник.
      – Значит, все выходные мне придется обходиться без машины?
      – Переживете. Представьте себе, что вы подросток и вам приходится просить машину у мамочки.
      – Неплохая мысль, – согласилась я, сообразив, что и впрямь могу взять «Дельту 88».
      Маме очень понравилась мысль предоставить мне «дельту» – особенно когда я сказала, что она мне нужна для расследования, – и она предложила сама отвезти меня туда, куда нужно.
      – Мам, должно быть, ты чувствуешь себя хорошо! – воскликнула я, вспомнив, как она любит сидеть за рулем своей таратайки, взгромоздившись на телефонный справочник.
      – Не совсем, но все к тому идет, – улыбнулась мама.
      По пути в офис Джеффри, где я намеревалась пообщаться с Джоан, его кабинетной сестрой, я объяснила маме цель этого визита: мне надо выпытать у Джоан, что она имела в виду, сказав, будто у ее работы «есть другие преимущества».
      – По-моему, эта женщина что-то скрывает, – заметила я.
      – Например, дорогая?
      – Не знаю. Но если повезет, выясним.
      Как я и ожидала, Джоан не обрадовалась моему появлению. Не обрадовались и копы, занятые в рамках расследования просмотром досье доктора и допросом его коллег.
      – Вы, должно быть, спятили, если появились здесь в такой момент! – прошипела Джоан, когда мы с мамой подошли к ее столу. – Тут полно полицейских!
      – Я не убивала доктора, Джоан, – сообщила я. – И имею полное право появиться где хочу.
      – Ну так пойдите в другое место! – отрезала она.
      – Будьте любезны, не разговаривайте с моей дочерью подобным тоном! – заявила мама. – Дебора пришла сюда по моей просьбе. У меня закончились прописанные доктором Гиршоном витамины, и Дебора согласилась привезти меня сюда, чтобы я купила их.
      Я посмотрела на маму с уважением. Она прекрасно изображала светскую даму.
      – Хорошо. – Джоан направилась к шкафу, вынула оттуда пузырек и протянула маме. – Мы принимаем и чеки, и наличные. Как вы будете платить, миссис Пельц?
      – Я выпишу чек, – благосклонно ответила мама.
      Пока они занимались своими делами, я быстро пробежала в уме несколько сценариев. Все они были разработаны для того, чтобы снова завоевать доверие Джоан. В конце концов я предпочла выразить соболезнование.
      – Мне хотелось бы сказать, как я сожалею о том, что случилось с доктором, – начала я. – Как сожалеем мы с мамой. А ваше горе трудно даже себе представить, поскольку вы работали с ним бок о бок целых десять лет.
      У Джоан задрожала нижняя губа.
      – Я не собиралась приходить в кабинет, – сказала она. – Но здесь столько бумажной работы! У доктора Гиршона была очень большая практика.
      – Разумеется. Моя мама – живой пример того, как высока была квалификация доктора Гиршона.
      Джоан, взглянув на маму, кивнула. Она явно смягчилась.
      – Наверное, вы испытали шок, узнав, что он убит, – продолжила я.
      – Слово «шок» слишком слабо выражает мое состояние. Когда изо дня в день, год за годом работаешь с кем-то бок о бок, а потом – бах! – и человека нет, такое ощущение, что мир рухнул. Я все никак не могу поверить, что он умер.
      Я погладила Джоан по руке.
      – Удовлетворите мое любопытство: вы не знаете, были ли у доктора Гиршона враги? Или недовольные пациенты? Адвокаты, занимающиеся делами о врачебных ошибках?
      – Нет, у доктора Гиршона врагов не было.
      – Несмотря на его скверный характер? – Я напомнила Джоан ее же слова.
      – Он имел куда больше положительных качеств, чем отрицательных. Достаточно упомянуть о том, как по-джентльменски он относился к постоянным наскокам бывшей жены.
      – Франсины?
      – Да. Сколько бы денег он ей ни давал, все было мало.
      – Не хватало для покупки обуви и сумочек?
      – Эта женщина – сущая пиявка. Доктору никак не удавалось отделаться от нее.
      Вполне возможно. Но не избавилась ли она от него?
      – Вы, случайно, не знаете, у Франсины есть ключи от дома доктора? – спросила я.
      – Думаю, есть, потому что он так и не поменял замки после ее отъезда. Доктор потрясающе неорганизован в личной жизни.
      Я кивнула, размышляя о том, изменил ли Гиршон завещание. Но больше всего меня занимала мысль, почему Джоан всякий раз в разговоре со мной упоминает Франсину. Почему обливает грязью бывшую жену Джеффри, беседуя с посторонним человеком? Может, она видела во Франсине угрозу? Ревновала бывшую миссис Гиршон и к деньгам своего босса, и к его бывшей любви?
      – Ну что ж, Джоан, мы уже и так отняли у вас много времени. – Я взяла маму под руку. – Хотя еще одно не дает мне покоя.
      – И что же?
      – В прошлый раз я спросила вас, почему вы оставались с доктором целых десять лет, а вы ответили, что у этой работы есть другие преимущества. Что вы имели в виду?
      Джоан подобралась:
      – Хоть это и не ваше дело, но я скажу: мне очень хорошо платили, куда больше, чем обычной кабинетной сестре. А еще мне доверяли такие ответственные дела, какие редко поручают кабинетным сестрам. Доктор доверял мне безоговорочно, позволял устраивать его личные дела, а не только помогать по работе, он обращался со мной как с членом семьи. Наши отношения можно охарактеризовать как…
      – Да?
      – … особое партнерство.
      Я кивнула, заинтригованная ее словами. Это побудило меня задать еще один вопрос:
      – Мы очень вам сочувствуем, Джоан. Должно быть, смерть Джеффри подействовала на вас так же, как убийство Кеннеди. Полагаю, для вас это одно из тех событий, когда ты точно помнишь, где и в какой момент тебя застало это известие.
      – Так и есть.
      – А где вы об этом услышали?
      – О Кеннеди или докторе Гиршоне?
      – Докторе Гиршоне.
      – Я была дома.
      – Одна?
      – Нет. С моим бесценным Шелдоном.
      – Вашим ребенком?
      – Моим котом.
      – О! А как вы узнали об убийстве?
      – В одиннадцатичасовых новостях. Я чуть в обморок не упала, когда они показали эту мерзкую фотографию доктора. У меня дома столько чудесных снимков, а они взяли эту!
      Боже, Джоан предана своему боссу, как собака! Она, совершенно очевидно, души не чает в этом человеке. Но что именно привязало ее к Джеффри на целое десятилетие: его харизма или внушительная сумма, которую он ей платил?
      Когда мы с мамой покинули кабинет, я подозревала Джоан ничуть не меньше, чем до нашего визита. Может, и больше.

* * *

      Из маминого дома я позвонила детективу Гилби.
      – У меня есть для вас еще одна ниточка. Даже две.
      – Мы вполне успешно ведем расследование, мисс Пельц.
      – Не сомневаюсь, но я сегодня побеседовала с кабинетной сестрой доктора Гиршона, Джоан… Джоан… Не знаю ее фамилии.
      – Шелдон.
      – Нет, так зовут ее кота.
      – А также это имя ее покойного мужа.
      – Его звали Шелдон Шелдон?
      – Нет, – нетерпеливо пояснил Гилби. – Его звали Сэмюэль Шелдон. А фамилия Джоан Шелдон. Как видите, мы с ней уже беседовали.
      – Конечно, беседовали. Не хочу никого обидеть, детектив, но вам известно, что у нее нет алиби на ту ночь, когда убили доктора Гиршона? Она была дома одна, с Шелдоном.
      – Мы не спрашивали Джоан о том, чем она занималась в ночь убийства, потому что она не входит в число подозреваемых, мисс Пельц. У нее нет мотива. Джоан исключительно предана доктору. Она проработала с ним десять лет.
      – Да, но поведана ли она вам, что он ей очень хорошо платил? Куда больше, чем обычной кабинетной сестре?
      – Нет, не поведала.
      – Ну а мне она не постеснялась рассказать об этом. Джоан охарактеризовала их взаимоотношения как «особое партнерство». Я несколько выхожу за рамки, детектив, но, по-моему, у них были сексуальные отношения.
      – Мисс Пельц, – рассмеялся он, – сексуальные отношения бывают только у персонажей той «мыльной оперы», сценарий которой вы писали. А в обычной жизни такого не случается.
      – Должно быть, вы женаты, – предположила я.
      – Верно.
      – Скажем так: у них были сексуальные отношения – для ясности. Возможно, Джоан разъярилась на доктора Гиршона за то, что он променял ее на Вики, и убила его в приступе ревности. Или еще один вариант: деньги, которые он платил ей, – черный нал. Не исключено, что она была его сообщницей в какой-то теневой деятельности. Вам не приходило в голову, детектив, что они замешаны в каком-нибудь жульничестве в области бесплатной медицины?
      – Нет, такая мысль мне в голову не пришла. Но наша контора очень дотошная. И если там есть какое-нибудь жульничество, то мы его обнаружим: со временем. Такие вещи требуют времени.
      – Понимаю.
      – Весьма признателен. Кажется, вы сказали, что у вас есть две ниточки. Выкладывайте вторую.
      – По словам Джоан, бывшая жена доктора Гиршона постоянно тянула из него деньги.
      – А для чего еще нужны бывшие жены?
      – Я серьезно, детектив. Она постоянно требовала у него денег. Независимо от того, сколько Гиршон ей давал, она считала, что этого мало.
      – Мы уже разговаривали с бывшей женой доктора, мисс Пельц. И нам известно, что между ними существовали разногласия.
      – Но вы спросили у Франсины, есть у нее ключи от дома бывшего мужа? Потому что – пока это только гипотеза – она вполне могла так разозлиться на него, что пришла к нему домой и застрелила.
      – В ночь убийства Франсина была в Аспене, мисс Пельц. Мы это проверили.
      – Она могла дать ключи наемнику. Это вы тоже проверили?
      Ответа не последовало.
      – И вот что еще: вы разговаривали с поверенным доктора Гиршона?
      – Поверенным?
      – Ну да. С тем, кто занимался его финансовыми делами. Может, вам стоит спросить его или ее, не забыл ли доктор Гиршон изменить завещание после развода, так же как забыл поменять замки в дверях. Если выяснится, что Франсина по-прежнему остается единственной наследницей, это наверняка придаст расследованию иной характер.
      – Мисс Пельц, не возражаете, если я вас кое о чем спрошу?
      – Нет.
      – Почему вы втянулись в это расследование?
      – Это вы втянули меня, детектив Гилби, в ту самую минуту, как зачитали мне пресловутые «Права Миранды».
      – Но, как правило, подозреваемые в убийстве прилагают все усилия, чтобы избегать бесед с полицией. А вы, напротив, как будто занесли мой номер в список быстрого набора.
      – Вы хотите сказать, что полученные от меня сведения бесполезны? Что у Вики Уолтерс была тайная связь с доктором, у Джоан Шелдон «особое партнерство» с ним, а Франсина Гиршон жаждет денег и вполне может унаследовать кругленькую сумму? Вы и впрямь хотите, чтобы я отвалила? – Молчание. – Детектив?
      – Звоните мне, как только что-то узнаете, мисс Пельц.
      Улыбнувшись, я пожелала ему приятного вечера.

Глава 15

      В пятницу мама попросила меня остаться на ужин. Мы ели куриные грудки без кожи, вареную картошку с сырной подливкой без соли, без холестерина и обезжиренной, и салат с соусом «ранч», сделанный из йогурта, а не из сметаны. К концу ужина мне до смерти хотелось слопать яичный желток.
      За ужином мы обменивались предположениями о том, кто убил известно кого.
      – Вики сказала, что Джеффри после развода встречался с «кучей светских львиц», – сообщила я. – Какого рода «светские львицы» есть в Стюарте?
      – Ну, это не знойные вдовицы, как в Палм-Бич, – объяснила мама. – В основном это молодые красивые девушки из старых богатых семейств Стюарта. Они играют в гольф или теннис, работают в подготовительных комитетах всяких благотворительных балов и разъезжают на дорогих машинах. Иные из них выглядят так, будто сошли со страниц каталога «Талбот»
      – Понятно. Интересно, не могла ли одна из них прикончить Джеффри? В отместку за что-нибудь.
      – Поскольку доктор Гиршон так обошелся с моими дочками, он мог вызвать отрицательные эмоции у многих женщин.
      – Наверняка, но проблема в том, у кого именно из этих женщин он вызвал отрицательные эмоции и как мне этих женщин найти?
      – Это очень просто, дорогая, – усмехнулась мама. – Я звякну Селесте Толливер. Она ведет светскую хронику в «Стюарт ньюс» многие годы и знает, кто куда и с кем ходит. Если доктор Гиршон был таким филантропом, как о нем говорят, он наверняка посещал все более или менее значительные благотворительные городские мероприятия. И, безусловно, каждый раз приходил с дамой. Голову даю на отсечение, что Селеста не только назовет нам имена этих дам, но и покажет фотографии.
      Я улыбнулась, радуясь новой стороне маминого характера. Она всегда обладала талантом решать всевозможные проблемы, но раскрывать преступления – это что-то необычное.
      – А откуда ты знаешь Селесту, мам? Я не помню, чтобы ты активно посещала благотворительные сборища.
      – Это маленький городок, Дебора. Если живешь здесь долго, то, в конце концов, сталкиваешься со всеми.
      Мы договорились, что в понедельник мама попытается отловить Селесту Толливер в издательстве. Я уже собралась попрощаться и вернуться к себе в коттедж, но тут зазвонил телефон.
      – Я возьму, – сказала я, стремясь избавить маму обобщения с назойливым репортером или с назойливым коммивояжером. – Алло?
      – Ой, это ты, Дебора, – раздался разочарованный голос Шэрон. – Разве ты не должна приглядывать на Хатчинсон-Айленд за допотопными зданиями?
      – Я смотритель, а не охранник, Шэрон. И вправе покидать свой пост.
      – Ладно. Как мама?
      – Вроде нормально. Мы только что прикидывали наши дальнейшие действия в расследовании. Сегодня днем мама отвезла меня в кабинет Джеффри, где я поговорила с его медсестрой. А теперь собирается условиться о встрече с дамой, работающей в «Стюарт ньюс».
      – Поверить не могу, что ты втянула маму в свою бредовую затею, Дебора. Уж не забыла ли ты, что она была серьезно больна?
      – Ничего я не забыла. Мама сама попросила меня втянуть ее. Она сказала, что это отвлекает ее от собственных болячек, и мама чувствует себя полезной.
      – Ну а я возражаю против того, чтобы она болталась по окрестностям, как какой-то частный детектив-любитель. Меня беспокоит, что стресс может привести к очередному инфаркту.