Святой десант

Со вспышкой прозрения бывшие чиновники вдруг поняли, что их новая работа должна будет стать чуть более требовательной, чем, скажем, царапанье лавиковой ручкой по пергаменту.

А Асаддам радостно расхохотался.

Согласно солнечным часам в Гад-парке, было уже шестьдесят три угловых градуса после рассвета — то есть в это самое время главные муниципальные пророки как раз рассаживались в своих креслах, приступая к очередному рабочему дню. По-разному кряхтя и скрипя в зависимости от состояния дряхлости, пятеро самых древних пророков устроились за просторным, причудливо вырезанным мраморным столом и начали разогревать свои предсказательные кости. Некоторые просто трясли покрытые странными рунами кубики из бедренной кости ламы, другие складывали их в чашечках артритных ладоней и жарко на них дышали. Один лишь капитан Мабыть задрал свою тогу и надежно засунул три кубика между старческих ягодиц.

Он верил в то, что если ты не способен дать будущему почувствовать вкус того, что вот-вот может полететь тебе навстречу, то жизнь просто несправедлива. Следовало также заметить, что капитан Мабыть, несмотря на почти девять десятков лет своего пребывания самым главным муниципальным пророком (или, точнее, благодаря этим самым девяти десяткам лет), повидал все виды предсказаний, какие только бывают под солнцем, и теперь сделался чем-то вроде пессимиста. Ходили слухи, что в тот день, когда капитан Мабыть сделает определенно оптимистичное предсказание, катастрофа поразит Аксолотль. Насколько эти слухи были правдивы, никто понятия не имел. Мабыть никогда не выдавал чего-то настолько оптимистичного, чтобы на этот счет следовало тревожиться. Максимумом того, что он выдавал, обычно оказывалось фактически точное.

— Итак, Пофик, давайте приступим, — раздраженно прохрипел капитан Мабыть и продолжил увлеченно подсасывать свою вставную челюсть. — Самое время выяснить, что судьба припасла для нашего дорогого города.

Относительно оживленный Пофик со скрипом поднялся на шестидесятилетние ноги, прошаркал вдоль длинного и узкого мраморного стола, после чего бросил тройку своих предсказательных костей.

Затем, что-то бормоча себе под нос, он приплелся к самому концу стола и с прищуром взглянул на руны. Вытирая нос, пророк раздумывал над их авгурическим значением.

— Ну что? — после десяти минут озадаченного молчания прохрипел капитан Мабыть. — Есть проблемы?

Плечи Пофика обвисли, и он поднял взгляд. Его цвета ливерной колбасы лицо пыталось скрыть румянец профессионального стыда.

— Я… я не знаю, что это значит, — едва слышно признался Пофик.

— Что? — рявкнул Мабыть, прикладывая к уху сложенную чашечкой ладонь. — Что вы сказали? Что он сказал?

Три других пророка за столом нервно переглядывались, не смея поверить в услышанное. Пророк с неистолковываемым знаком… об этом даже подумать было невыносимо. Это противоречило всему, на чем стояло аксолотлианское общество. Без взгляда в будущее они становились совершенно слепы. Все, что они считали истинным, тогда безусловно должно было рассыпаться прямо перед их воспаленными глазами.

Между прочим, была ли вон та трещина в потолке?

— Что он сказал? — снова прохрипел Мабыть.

Костяшки пальцев Пофика сделались белыми от отчаянной хватки за край стола, пока его взор переходил от обвиняющей тройки непостижимых рун к раздраженно-нахмуренной физиономии капитана.

— Это лишено значения… — выдохнул Пофик. — Совершенно непостижимо. У меня нет ни намека на смысл!

— Не может быть! — гаркнул Мабыть. — Прикиньте! И быстро. Скоро уже подадут утренние булочки.

— Не могу! — Пофик дрожал, чувствуя, что раньше чем подадут булочки, он уже предстанет перед концом своей долгой и вполне комфортной карьеры.

— Проклятье! Работа должна делаться, дьявол ее побери… — прорычал капитан Мабыть, отталкивая свое бамбуковое кресло и шаркая к концу стола. Каждый шаг был отмечен подсосом челюстей и свистящим вдохом и выдохом. Остальные пророки изумленно наблюдали. События определенно были беспрецедентные.

— А еще пророком называетесь! — проворчал Мабыть, подтягиваясь к самому концу стола и натужно кашляя. Повесив голову, Пофик бесприютно разглядывал носки своих шлепанцев.

Капитан прищурился сквозь свою катаракту и с усилием вобрал руны в довольно шаткий фокус. Воздух в зале словно бы загустел и обратился в некий густой сироп ожидания, пока неторопливые мысленные процессы капитана извлекали из памяти символы и выуживали их значение из геометрических фигур, изгибов и взаимного расположения всего вышеупомянутого. Все это, безусловно, было чрезвычайно сложно, однако Мабыть никогда бы этого не признал. Собрав весь свой почти что девяностолетний опыт, он сморщил и без того морщинистую физиономию и принялся бороться с предзнаменованиями, точно какая-то гигантская разумная черносливина. Постепенно свет понимания стыдливо вознаградил его трудный путь под пологом неведения, и истина что-то горячо зашептала ему в ухо.

Самой последней вещью, которую четверка главных муниципальных пророков ожидала услышать от капитана, было сдавленное лопотание. Все глаза обратились на него, пока Мабыть хрипел, набирал полные легкие воздуха и, сжимая себе руками грудь, начинал зловредно хихикать. Секунды спустя он уже валялся на полу, истерически хохоча.

Остальные пророки потрясенно переглянулись, совершенно не понимая, что же им теперь делать, пока хрипы дикого восторга разносились по всему залу, отражаясь от колонн.

— Э-э… не были бы вы так добры, чтобы… э-э… немного нас просветить? — заклянчил Пофик, чувствуя себя еще паскуднее оттого, что не сумел разглядеть в рунах чего-то, что произвело подобный эффект.

Капитан Мабыть катался по полу, беспомощно держась за торчащие ребра.

— Выкатите еще что-нибудь типа того, пожалуйста, — прокаркал он. — Тогда мне еще на сутки веселья хватит!

— Но Что это? — взмолился Пофик, с прищуром глядя на руны. — Я не понимаю.

Мабыть скорчился на полу, после чего с трудом сел.

— Хорошие новости! — объявил он. — Абб Армот, этот докучный идиот-кораблестроитель, больше не будет донимать нас насчет предсказаний. Очень-очень долго.

Четыре других пророка в полном непонимании глазели на капитана.

— Похоже, ему четыре года потребуется, чтобы построить «Веселый Моллюск — два», — провыл Мабыть. — А потом еще года полтора, чтобы набраться отваги запустить и эту свою посудину. Ха-ха-ха, лучших новостей я уже много лет не получал!

И тут до них дошло. Как раз в тот самый момент, когда они поняли, что хихикающая на полу груда дряхлого пессимистического пророка выдает определенно оптимистичное предсказание, их перепуганные уши вдруг стали осознавать далекий грохот целого стада неистовых сандалий, а их ноздри подхватили безошибочный запах горящих ячменных полей.

Итак, слухи оказались верны. Мабыть выдал хорошие новости, и в коридорах уже кто-то бунтовал, а поля горели. Тем не менее пророки не ожидали, что все произойдет так быстро.

Грохот бегущих сандалий интенсивно нарастал, слишком стремительно приближаясь по мраморному коридору.

Пофик запаниковал. Итак, они приближались. Целая толпа. А в этом зале имелась только одна-единственная дверь, только один вход и выход. По мере нарастания страха Пофик стал быстро подбираться к сердечному приступу. Это было нечестно, что его должна была порвать на куски дикая толпа. Просто нечестно! Он всегда давал хорошие предсказания, направляя судьбу Аксолотля прямиком к… В эту секунду Пофик четко осознал, что все это было вранье. Инстинкт бегства поборолся с боевым побуждением и секунду спустя победил. Но пути наружу не было. В таких случаях оставалось делать только одну вещь. Вопить и… две вещи. Вопить, паниковать и… три вещи.

Вопя и паникуя, пока сердце его отчаянно колотилось, Пофик во всплеске хлопающей тоги упал на пол, избирая третий вариант, как наиболее предпочтительный. Ударившись о мраморный пол, он тут же начал испускать потоки отчаянных заклинаний и продиктованных страхом уговоров, упрашивая тех, кто был выше, как-нибудь заступиться за них и спасти их пророческие задницы от бешено несущейся толпы. Мгновение спустя последовало еще три глухих удара, и к Пофику присоединились остальные трое пророков. Волны мольбы лихорадочно неслись в сторону Аррая из стареющих ртов главных муниципальных пророков Аксолотля.

В пятидесяти ярдах оттуда, по ту сторону крепких бамбуковых дверей Муниципального зала предсказаний потный и до смерти перепуганный мужчина в жутко потрепанном облачении с визгом завернул за угол и загрохотал дальше по коридору во всплеске сочных красок. Ровно через пять с половиной секунд вся толпа, которая так недавно стояла на берегу озера Титипопа, проследовала за ним в бешеной погоне.

Дальше Партач, главный заклинатель по транспорту и общему обращению с товарами, отчаянно метнулся к обширному арочному пространству бамбуковой двери, и лишь одно слово воплем вырвалось из его задыхающихся легких:

— Святилище!

Рокочущий грохот погони зловеще гремел в его ушах.

В десяти футах от Муниципального зала предсказаний Партач начал визжащее торможение.

Впилившись в дверь, он отскочил от нее и упал на спину. Но мгновение спустя заклинатель уже был на ногах, словно незримый эластичный шнур связывал его с ручкой двери. Его кулаки забарабанили по рифленой поверхности, а сам Партач испуганно оглянулся на безостановочно несущуюся толпу.

Гнев, перемешанный с потом, точно штукатурка, покрывал лица людей. Преследователи несчастного заклинателя грохотали дальше, твердо настроенные показать всем богам, что именно они о нем думают.

Слишком поздно до них дошло, что плиты сияющего мраморного пола серьезно снижают эффективность торможения.

Отчаянно крутя педали назад, толпа с чудовищным избытком инерции врезалась в твердые бамбуковые двери. Петли, панели и несколько десятков донельзя изумленных пауков влетели в интерьер Муниципального зала на волне потерявших управление граждан Аксолотля.

И в это самое мгновение на молитвенные воззвания четырех пророков были получены ответы. Четыре столпа слепящей аэрозольной ртути слились в четверку зевающих и жутко похмельных божеств. Пугающая тишина мигом одела аксолотлианцев в смирительные рубашки потрясенного удивления, стоило им только воззриться на небесных визитеров.

— Ну, кореша, вам тут чего? — прорычало голое, по пояс божество, сжимая могучие кулаки в нескольких дюймах от своего носа, который, судя по его виду, вправляли уже несчетное число раз.

Все глаза переметнулись со шнурованных боксерских ботинок на тяжелые надбровные дуги Туммака, небесного покровителя потасовок и мордобоя. Сотня челюстей упала вниз.

Пофик ухмыльнулся. Его молитвы получили ответ. Пусть теперь эти неблагодарные аксолотлианцы посмеют прикоснуться к нему хоть пальцем!

Для всех незваных гостей стало вполне очевидно, что было на уме у Пофика, когда его панический призыв был послан.

Другие пророки, однако, оказались несколько менее прагматичны в своих предпочтениях.

Оторвав взор от пола, толпа подняла его на Драпака, божество спринта и стремительного сматывания удочек, затем на Бандажа — главного небесного специалиста по оказанию первой помощи и лечению ушибов. И, наконец, на еще более популярного Памперса — ответственного за необгаживание гражданами своих подштанников.

Судя по смущению на лицах дрожащих пророков, Памперс прибыл слишком поздно.

— Ну? Так чего вам тут надо, орлы? — прорычал Туммак, непрестанно изображая в воздухе хуки, апперкоты и джебы.

Но ни один из аксолотлианцев не получил шанса ответить ему.

С воплями «Сюда! Сюда! Хватай их, тащи!» два закутанных в одеяла дьявола бросили с потолка обширную сеть, потянули за стягивающие горловину веревки и оторвали четверку божеств от пола в одной корчащейся связке. Кряхтя от напряжения, они раскачали свой улов, выбросили пойманных сетью богов в большое окно, а затем с поразительной ловкостью и точностью отправили их по пологой дуге к рыгающему сернистым дымом отверстию.

Скалодонтка с энтузиазмом загрохотала и закрутилась, готовя свои асбестовые спиннеры.

Два закутанных в одеяла дьявола проскочили через стеклянную крышу на концах веревок, после чего почти с непринужденным проворством проскользнули в разбитое окно и отправились вниз. За ними последовало существо с черным панцирем и гораздо большим числом ног и когтей, чем ему было полезно для здоровья.

Только когда дыра оказалась заделана, а сернистый дым развеялся, в Муниципальном зале предсказаний Аксолотля разразилась безумная истерика.

Вспышка багряной молнии прорезала каменистый сумрак страхосферы и зашипела в сочащейся углеводородной жиже Флегетона. Незамеченное всем Уаддом, нечто округлое и ледяное скорчилось от рвущегося разряда и затихло навеки. Это случилось очень некстати. Найдись нужный переводчик, и это нечто округлое и ледяное вполне могло бы стать весьма полезным в качестве материального свидетеля.

Тем более что не более трех минут тому назад оно небрежно колыхало оптическим щупальцем в сторону береговой части Шанкера, судя по всему проявляя к происходящему там немалый головоногий интерес.

Неожиданно из мрачного бокового проулка выглянул самый обычный на вид дьявол, оглядел непосредственное окружение на предмет наблюдателей, удовлетворился тем, что на берегу было действительно чисто, и снова исчез в тенях.

Несколько мгновений спустя он снова появился там с чешуйчатым черным коллегой, и они на пару приступили к подтягиванию корчащейся сети в сторону закрытого люка на улице.

Сеть казалась до отказа набитой отчаянно борющимися телами четырех бледных и предельно раздосадованных на вид бородатых мужчин.

Еще несколько мгновений спустя первый дьявол потянул за люк, который представлял собой задний проход в его пещеру, и открыл его, после чего сеть была бесцеремонно сброшена по лестничному пролету. Один последний взгляд через плечо, и чешуйчатые коллеги последовали за сетью в сопровождении большой твари со множеством семенящих ног, крепко-накрепко закрыв за собой люк, о чем оповестил щелчок запорного механизма. Не замеченная никем пурпурная аура благочестия помедлила над люком, постепенно оседая вниз, точно чересчур тяжелый полночный смог.

Вся операция заняла считанные секунды. Продлись она чуть дольше, и партнеры были бы замечены не только тем существом, которое только что было поджарено молнией во Флегетоне. Заметил бы их если не Кирпич, темный обитатель глухих проулков Шанкера, то по крайней мере его последняя жертва.

Последние несколько минут Кирпич преследовал до омерзения благополучного на вид дьявола, пока тот шагал все дальше и дальше, неуклонно удаляясь от культурных кварталов города. Даже для самых недотепистых карманников было бы совершенно очевидно, что здесь таился превосходный куш. Еще бы — никто в здравом уме не расхаживает по Шанкеру, деловой части Мортрополиса. Здесь ты или бежишь, или крадешься, или прячешься. Никогда и ни при каких обстоятельствах ты не ходишь по Шанкеру мерным шагом, да еще по самому центру проулка, пока кончик твоей трости звучит контрапунктом к стуку копыт твоего преследователя. Ну, если ты, конечно, не имеешь всепожирающего желания оказаться жертвой быстрого и безжалостного удушения.

Кирпичу также было очевидно, что этот дьявол несет с собой денежную сумму, варьирующуюся между цифрами в шесть тысяч триста десять и шесть тысяч триста пятнадцать оболов.

Оболы эти покоились в небольшом кошельке, что лежал в левом нижнем кармане его костюма. Это Кирпич мог сказать определенно. Годы напряженных тренировок и непрерывной практики обострили его слуховую прикидку почти до совершенства. Он за пятьсот ярдов мог услышать, как падает обол. Причем в час пик, и при этом в огненную бурю.

Кирпич также подозревал, что тот же самый карман содержит в себе небольшой носовой платок и особую пергаментную карточку, представляющую собой пропуск на вечеринку в Верхнем Мортрополисе, где этот лох должен был теперь наслаждаться дармовыми бокалами лавового мартини.

Пока он крался по проулку в тайном преследовании, все, что Кирпичу оставалось делать, это дожидаться идеальной возможности для нанесения удара. Конечно, в буквальном смысле ударить и дать деру он мог бы в любое время, но это был неким образом не его метод. Подумаешь — треснуть дьявола по затылку подручным тупым предметом, после чего обшарить карманы бесчувственно обмякшей жертвы. Нет, такое сумел бы провернуть любой идиот. Кирпич же предпочитал более тонкий подход.

А эпизод с дьяволом в голубом костюме почти определенно должен был стать классикой жанра. Лох остановится и станет озадаченно озираться, недоуменно уставится на карточку, а затем призовет на помощь оказавшегося поблизости незнакомца, чтобы спросить дорогу. Теперь это могло случиться в любой момент. Кирпич явственно это чуял.

Охотно готовым помочь незнакомцем с необходимостью окажется Кирпич, и как только он откликнется на зов, ловушка захлопнется. Дьявол в голубом костюме окажется у Кирпича в долгу и нипочем не сможет уйти с карманами такими же полными, какими они были за считанные секунды до этого. Такой вариант всегда железно работал.

И если Кирпич вообще хоть как-то разбирался в характерах, нужный момент был у него почти в кармане. Лишь тут он небрежно швырнул большой булыжник в проулок позади себя, чтобы это прозвучало как можно более шумно и угрожающе.

Дьявол в голубом костюме вздрогнул, настороженно огляделся и остановился как раз перед хорошо замаскированным люком на улице.

Элегантная лапа почесала между рогов, полезла в карман и вытянула оттуда приглашение на вечеринку. Глаза Кирпича выпучились, пока щелки его зрачков наблюдали за тем, как ему подваливает невероятная удача. Небольшой кошелек с оболами выпал из кармана костюма и с глухим стуком приземлился прямо на люк.

«Ровно шесть тысяч триста тринадцать оболов!» — подтвердили уши Кирпича, невзирая на тот факт, что кошелек приземлился в лужу. Теперь он точно знал, что его время настало.

Разражаясь беззаботным свистом, Кирпич выскочил в середину проулка и зашагал к сбившемуся с пути незнакомцу.

— Ах, нижайше прошу прощения, любезный мой дьявол, — начал голубой костюм, — но меня живо интересует, не сможете ли вы указать мне дорогу к…

— Конечно, мой дорогой, смогу, — умело засочился ответной любезностью Кирпич и подобрался поближе к своей жертве. Не опуская взгляда, он поставил копыто на кошелек и одарил голубой костюм милой улыбкой. Все получалось слишком легко. — А куда вы направляетесь? — Язык странного пурпурного тумана в какой-то немыслимо-благочестивой манере лизнул его копыто.

— В страхоскреб Вампайр-Стейт, что в Верхнем Мортрополисе. Я там должен посетить одно мероприятие.

— Не сомневаюсь, что вы его посетите, — прохрипел Кирпич и внезапно почувствовал у себя внутри что-то очень странное. Его копыто неловко подергивалось на кошельке с монетами. — Страхоскреб Вампайр-Стейт… э-э… да-да… Вы… э-э… вам нужно направиться обол… э-э… вон туда. — Капля пота выскочила на лбу у вора, когда пурпурный язычок благочестия стал пробираться вверх по его ноге. — Избегайте этого заднего кошелька… э-э… заднего проулка и сдачу оставьте себе… Э-э… то есть идите прямо до третьего поворота налево…

Голова Кирпича смущенно кружилась, пока он указывал дорогу. Он еще никогда себя так не чувствовал. Грязным внутри… скверным… нечистым.

Пятка его копыта на кошельке с оболами отчаянно чесалась, и Кирпичу приходилось бороться с собой, чтобы ничего такого не ляпнуть.

Вопросительно посмотрев на Кирпича, дьявол в голубом костюме спросил:

— Вы хорошо себя чувствуете? У меня есть славный запасец лавового мартини в небольшой фляжке, если желаете…

— Нет-нет… со мной все хорошо. Чувствую праведность… э-э… правильность своих указаний. Все в полном порядке. Просто немного устал в тюрьме… э-э… во тьме.

Оболы буквально жгли Кирпичу копыто, пока пурпурный язычок щекотал низ его брюха.

— Ну, в таком случае мне надо идти. Еще раз спасибо вам за ценные указания. Уверен, теперь я смогу найти дорогу. — И Дьявол в голубом костюме зашагал прочь.

А Кирпич чуть было не завопил. Он не сомневался, что его копыто уже дымится. Осторожно принюхавшись, вор пожал плечами. А затем нагнулся, схватил небольшой кошелек и мимоходом набрал полные легкие пурпурного благочестия.

Прежде чем Кирпич это понял, его уже захлестнула приливная волна омерзительно честной щедрости. Пальцы демона дрожали от тремора истины, сердце колотилось под ужасающей тяжестью высокой морали, голова кружилась от визгливых сонетов пугающих колебаний. Давно атрофированный орган совести вора резко вошел в работу, схватил его волю и подобрал ее под себя.

Секунду спустя Кирпич уже безостановочно несся за дьяволом в голубом костюме, легкомысленно размахивая кошельком с оболами и крича:

— Э-э, прошу прощения, но кажется, вы обронили этот кошелек! Э-ге-гей, остановитесь!..

ЭФФЕКТ ДОМИНУМА

Резкие раздраженные вопли эхом отражались от стен пещеры Ублейра, пока Бубуш орал на ряд из семи фигур, надежно привязанных к вращающимся креслам.

— В семьдесят пятый раз я вас спрашиваю! — вопил он. — Где вы прячете противопехотные святыни? Ну давайте же. Говорите. Ответьте же мне наконец!

В ответ вся семерка пленников лишь обменивалась озадаченно-недоуменными пожатиями плеч.

— Сейчас же отвечайте! — проревел Бубуш, разочарованно грохая кулаком по обсидиановому столу. Направленная прямо на пленников лавовая лампа угрожающе раскачивалась. — Оттого, что вы будете хранить молчание, никаких выгод вы не получите. В конечном итоге я все выясню. Ха! А вы уже никуда отсюда не денетесь. Вашей жизни в Аксолотле пришел конец. Хоть это вы понимаете? Я теперь главный! Так где же все-таки противопехотные…

— Прошу прощения, — перебила его ерзающая фигура в самом конце ряда. Красный крест поблескивал у фигуры на том месте, где был бы лацкан, если бы у тоги они имелись. — Вас не затруднит хотя бы немного ослабить эти веревки? Они задерживают приток крови к моим кистям, и я боюсь, что долговременное повреждение определенно…

— Молчать! — заорал Бубуш на Бандажа, главного небесного специалиста по оказанию первой помощи и лечению ушибов. — Ничего я вам не ослаблю. И я не понимаю, чего ради вы беспокоитесь о какой-то там крови. Здесь она вам уже не понадобится. Вы мертвы!

Брови Бандажа недоуменно изогнулись:

— Я совершенно определенно не чувствую себя мертвым. Я могу зафиксировать определенную пульсацию в кистях. Да, совершенно определенную.

— Молчать! — снова заорал Бубуш. — Просто вы в состоянии шока!

— О нет. Полагаю, вы ошибаетесь. Шок определенно больше похож на… гм-м… на реальное состояние шока и…

— Молчать! — заорал Бубуш.

— …на очень дерьмовое состояние, — скорбно закончил Памперс.

Тут Бандаж покачал головой. О чем он вообще думал? Он же был божеством и определенно не мог умереть. Бессмертие было одним из атрибутов божественности.

— Где противопехотные святыни? — снова прорычал Бубуш, понемногу начиная приходить в отчаяние. Он совершенно не ожидал, что они будут держаться так стойко. Казалось почти извращением, что твердая настроенность пленников хранить молчание лишь толкала его все дальше. Если они обязаны были хранить противопехотные святыни в таком секрете, значит, это было по-настоящему эффективное оружие.

Все, что требовалось Бубушу, — это примерно дюжина этих штуковин, и тогда они с Ублейром смогли бы завладеть всем Мортрополисом. Два дьявола против всей системы… ух-х… какая власть! Из секретных материалов Бубуш в точности знал, где разместить святыни для максимального подрывного эффекта. В пергаментном досье, со злорадным удовлетворением признал он, имелись кое-какие очень полезные карты.

— Скажите мне, где они хранятся! — приказал Бубуш, гневно хмурясь на Нивейю. — Скажите мне сейчас же — или я перестану быть таким милым и любезным!..

Тут, не замеченный Бубушем, странный язычок пурпурного тумана выскользнул из-под едва заметного нимба над завитой головой Нивейи и коснулся его лба.

— Ах пожалуйста, не надо так на меня глазеть, — пробормотала Нивейя. — Я уже и без того в высшей степени смущена! Только посмотрите на состояние моих волос. Это сухое тепло — оно наверняка способно непоправимо их разрушить. В такой атмосфере волосы мгновенно секутся и становятся ломкими — прямо на глазах. Объем бальзама с кондиционером, который мне придется использовать, когда я наконец позавтракаю… Ох, завтрак. Ах, дорогуша, вы бы не могли приготовить мне небольшую закуску? Здесь очень мило, но я ужасно голодна. Не успела позавтракать, понимаете?

Без малейших раздумий Бубуш резко развернулся и щелкнул когтями Ублейру, утомленно дремлющему на своем мешке с галькой.

— Добудь ей кремневое пирожное! — рявкнул он. Усики Кременюги внезапно встали торчком от усиленного внимания, и она начала пускать слюну.

— А мне можно? — спросил Бандаж.

— Да-да, и мне, и мне тоже, — заныл еще кто-то.

— И мне!

— Семь штук притарань, — прорычал Бубуш Ублейру, глодая собственные клыки. Все шло совсем не так эффективно, как он надеялся. Но они за эту пустую трату времени непременно заплатят. О да… он лично об этом позаботится.

— Не уверен, что смогу так много притащить… — забормотал Ублейр.

Бубуш резко развернулся и протопал в боковую пещеру, грубо хватая Ублейра за рог и волоча его за собой. С приглушенной серией проклятий на предмет отношения к работе и о том, насколько эффективнее проделывать ее самому, два демона исчезли.

— Н-да, коллеги, все это малость загадочно, — прохрипел Стапель, божество по судам и тому подобному. — Кто-нибудь разобрался в том, что происходит?

— Я даже не знаю, где мы, — пробормотал Драпак, божество по спринту и стремительному сматыванию удочек, который в данный момент был предельно смущен тем, что его поймали в сеть, брошенную с потолка. На самом деле он просто обязан был от нее увернуться, с легкостью ее избежать. Было совершенно неспортивным поведением не дать выстрел из стартового пистолета или еще какой-нибудь подобный сигнал.

Брехли Трепп, восседая на стуле в дальнем конце ряда связанных божеств, не смог удержаться. Он буквально взорвался ответом:

— Это Уадд! Вы в Уадде!

Лица шести божеств повернулись к нему, одновременно вопрошая и обвиняя.

— Кто он такой? — завизжала Нивейя. — Незнакомец! А у меня по-прежнему волосы не уложены! Какой позор!

— Понятия не имею, кто он такой, друзья сердечные, — заявил Стапель. Кончик его фуражки слегка покачивался. — Он уже был здесь, когда я прибыл.

— Я его высокобесподобие Брехли Трепп из Речистой Миссии, — сказал Трепп.

— Вот почему я его не узнал. Он не божество, — проворчал Туммак, небесный ответственный за потасовки и мордобой. — Я морд никогда не забываю, — добавил он. — Особенно тех, которые недавно набил. Покажите мне нос, который я сломал, и я сразу скажу вам, где и когда я это сделал!

Голова Брехли Треппа закружилась. Божества? Что делали здесь шесть божеств? Это не имело отношения к тем секретным материалам, которые он переводил. Или имело? Может, они здесь тоже работали на Алкана?

Драпак подозрительно глазел на Треппа.

— Если он не из нашей компании, тогда почему он здесь, наедине с нами, после всех этих дурацких вопросов? Мне это совсем не нравится. Я думаю, все мы должны просто отсюда смотать. В темпе ноги сделать, я бы сказал.

— Что? Ты что, думаешь, он шпион? — насмешливо прохрипел Туммак.

— Да. Он внедрен сюда, чтобы подслушивать наши разговоры.

— Чего ради? — возразил Туммак. — Какой смысл?

— Он похитит мои визажистские секреты! — взвыла Нивейя.

— Да нет же, — прошептал Драпак с отблеском паранойи в глазах. — Я кое-что об этом слышал. Помните обсуждение «Прочих вопросов» несколько дней тому назад? Помните новые чудесные идеи этого придурка Ромсдела? Это все его делишки, я вам скажу.

— Что? Ты про того малого за третьим столом? Про того, который отвечает за смертный менеджмент и кризисный контроль? — забормотал Туммак. — Никак его лица не припомню. Вот если бы я его тогда как следует приложил… Но ничего, если это и впрямь его проделки, я ему такой мордобой устрою, что у него вообще от лица мало что останется.

Драпак кивнул:

— Ага, это все он. Обычно он просто выбирает одно из божеств и — вжик! — забрасывает тебя куда-нибудь, прежде чем ты поймешь, что ты записан на эти его курсы. Я слышал, что некоторых ребят выбрасывали в самый центр неизвестности с компасом и двадцатью тремя футами шнура. А потом им приходилось либо путь обратно искать, либо палатку строить. Либо еще что-то придумывать. Предполагается, что это развивает командный дух. Но в основном это кончалось тем, что все просто начинали друг к другу заводиться и морды бить…

— Звучит заманчиво! — ухмыльнулся Туммак.

— Но зачем мы здесь? — отчаянно спросила Нивейя, бигуди которой уже начинали разворачиваться самым трагическим образом. — Безусловно, дорогуши, вся эта ерунда с командным духом и всем таким прочим не может быть важнее хорошей укладки, разве нет? И какую связь это имеет с противорвотными… как их там?

Никто из божеств не получил шанса ответить. В это самое мгновение копыто пинком распахнуло дверь, и из боковой пещеры появился Бубуш с большим подносом кремневых пирожных. С трудом подтащив поднос к столу, он нетерпеливо его туда грохнул.

— Ну что, теперь довольны?

Все глаза сосредоточились на узловатых темно-серых булочках. А затем божества заулыбались. В конце концов, эти курсы Ромсдела проходили не так уж и скверно.

Следовало признать, что качество пищи могло не соответствовать тем стандартам, к которым, благодаря старине Тони Фабрицци, они привыкли в «Манне Амброзии» — но черт возьми, ведь эту еду им доставил официант! Все было как за Верхним Столом. Почти.

— Так где все-таки противопехотные святыни? — снова разбушевался Бубуш, точно попугай на допросе, который знал только один вопрос и вдобавок обожал звук собственного голоса.

— Э-э… не уверен, спрашивал уже об этом кто-нибудь или нет… — начал Драпак, поднимая вопрос, который на самом деле следовало обсудить пять часов тому назад, когда Бубуш впервые завел свой бред про противопехотные святыни.