Заметки забияки (№2) - Право быть человеком

– А что, это разве плохо, что этот злодей куда-то запропастился? – вернула я беседу в прежнее русло. – Глядишь, без него-то получше будет…

– С одной стороны оно, конечно, неплохо, – ответил Борис Иванович. – Но исчез он как-то нехорошо. Поехал на Валаам отмечаться, по пути в тамошнюю Москву завернул к приятелю – им вместе было не так страшно в обитель честных волхвов соваться. А на Валаам добрался лишь один приятель. Весь нервный, говорит, вышел Жидомир в свежеоткрывшуюся лавку за подарком (у сына московского некроманта случился День Рождения), и пропал.

– Та-ак, – протянула я. – Опять лавка. И опять сувенирная.

– Вот именно! – С жаром отозвался волхв. – Вот именно!

– Я что-то пропустил? – поинтересовался металлист.

– Да вот, Лиса вчера у станции метро Университет купила кусок ухмыляющейся железяки.

– Кстати, вы не знаете главного, – вспомнила я продолжение истории. – Лавка исчезла.

– Как исчезла? – удивился волхв.

– Не было ее, когда я там второй раз была.

– Значит, судя по всему, односторонний портал, – покивал в такт своим мыслям волхв. – Плохо.

– Почему плохо?

– Плохо потому, что засаду устроить не удастся. И потому, что мы у них будем, как на ладони, а сами их не увидим, сунься мы в эту лавку.

Настроение начало портиться:

– Я уже сунулась. И те редиски, что стоят за всем этим, скорее всего, меня запомнили. Но… сдается мне, что охота велась не на меня. Может, на очередного кузнеца?

Настроение начало улучшаться. Ненамного – кузнецов тоже было жалко.

– А вот это, ребята, вам и предстоит выяснить, – бодро ответил Борис Иванович. – А меня надо кое-кого проверить. Дождитесь моего возвращения.

* * *

Едва мы остались одни, металлист уткнулся в свой наладонник. Мол, делай, что хочешь, только не мешай. А мне почему-то захотелось в здание «Известий» заскочить. Не знаю, почему – захотелось, и все тут. Может, меня Жозефина заразила спонтанностью неотложных желаний. Последние у нее, по словам друида, наличествовали, и в избытке.

– Скоро буду.

Илюха не шелохнулся.

«Доктор, меня игнорируют». – «Проходите, следующий».

Я телепортировалась.

В тот самый коридор, где уже два раза видела бывшего жителя Огненной, и чуть было не угодила в смердящую никотином толпу народа. Она гудела подобно пчелиному улью – журналисты и к ним не относящиеся обсуждали, откуда вдруг посреди коридора взялась каменная статуя, изображающая существо непонятного пола, в ужасе прикрывающее лицо руками. Из правой руки шедевра торчал уродливый кусок железки. Создавалось впечатление, что скульптор от избытка чувств вонзил первое, что под руку подвернулось, в свое неудавшееся творение, а оно так и застыло в назидание коллегам и потомкам.

Пока я ошарашено глазела на статую, та пошла трещинами, начиная с железяки, и, тихо шурша, осыпалась на пол. Какая-то женщина с ужасом обнаружила, что осколок статуи пропорол ей колготки, закрыла лицо руками, и, и зияя дырой на икре, ринулась к прокуренному туалету. А до меня с опозданием дошло, что продавший искру денебец только что прекратил свое существование.

Это же возможно!

Я телепортировалась обратно.

– А занятная складывается ситуация, – сказала я по возвращении.

Ноль внимания.

Волхва в комнате не было – судя по всему, еще не вернулся. За его столом сидел металлист, и уныло созерцал свою левую руку. Чего-то на ней не доставало. Чего-то очень знакомого. Я покосилась на свою конечность, и увидела на ней ажурное колечко – подарок Полоза. Насколько я помнила, у Ильи тоже было кольцо, правда, другого дизайна. Куда же оно подевалось? Металлист, насколько мне помнится, так им дорожил, верхом совершенства считал, поэзией металла опять же, глядя на него, проникался…

– А где твое кольцо?

– Издеваешься? – мгновенно взъерепенился боевой друг и товарищ.

Настолько, что вышел из-за стола, сделал шаг в моем направлении. Я подавила в себе нешуточное желание исчезнуть немедленно.

– Сама же его в том непонятном измерении, куда мы угодили, загнала каким-то проходимцам, а теперь еще и спрашивает!

Вот оно как!

– Э-э-э… А ты уверен?

– Слушай, Лиса, не зли меня, – с угрозой в голосе ответил металлист, убирая руку за спину. – Лучше скажи, чего это ты шастаешь туда-сюда?

– Денебца в «Известиях» угробили, – безо всякого энтузиазма в голосе отозвалась я.

Загадочная уверенность металлиста по поводу моих манипуляций с его частной собственностью интриговала меня ничуть не меньше порушившейся статуи, даже, пожалуй, больше. Жалко, что нельзя попробовать разубедить товарища в его заблуждении, еще упрекнешь ненароком-то.

– Где угробили? Как угробили? Они же бессмертные!

– В здании «Известий», – повторила я. – Когда я появилась в том коридоре, где эта серая личность рекламой занималась, то застала там кучу дымящего народу, любовавшегося каменным изваянием. В руке изваяния статуи торчала железяка, которая, сдается мне, имеет ту же природу, что и та, которую мы… ты лицезрел в Щедрино. А потом…

– А потом он рассыпался, – мрачно закончил за меня металлист. – И так понятно. Что-то они там перемудрили…

– То есть?

– А то и есть, догадливая ты моя, – ответил Илья, – что, по словам той же Иланы, мы имеем дело с денебскими нацистами, основной идеей которых является истребление смертных цивилизаций. А по твоим словам выходит, что они создали оружие самоуничтожения…

– Нестыковочка…

– Слушай, а ты там ничего не напутала? – с надеждой осведомился товарищ. – Может, ты обкурилась, и у тебя случился глюк?

– Не дождешься! Что же делать будем?

– По следу пойдем, как ты и предлагала, – пожал плечами металлист. – Авось, что-нибудь путное выйдет…

– А куда ведет след?

Металлист молча показал на шкаф, за которым был ход на изнанку, и снова уткнулся в наладонник, всем своим видом показывая настырной напарнице поневоле, что разговор окончен.

– Когда отправляемся?

– Через час.

Я поторопилась уйти.

Много вещей я с собой не взяла – так, по мелочи. В основном старалась зубную пасту со щеткой, и прочие предметы гигиены не забыть. Ну и аптечку распотрошила – отобрала лишь самое необходимое. В прошлый визит на изнанку я убедилась, что на дикие земли она не тянет, да и с телепортацией у меня уже куда лучше получалось – в случае чего до Глеба Макаровича у меня был всего один шаг.

Пока собиралась, все вспоминала лицо товарища, с которым тот созерцал свою левую руку. Теперь, когда я узнала, что у металлиста пропало кольцо, и именно меня он считает виновной в пропаже, мне стало куда понятнее его поведение. И, все же, неужели ему настолько дорог металл? И, интересно, было ли у меня что-нибудь, столь же дорогое сердцу? Такое, ради чего я могла бы ополчиться на «обидчика»? Или, по крайней мере, начать себя вести неадекватно? На какой-то миг мне показалось, что пойми я сейчас, что для меня самое важное в моем существовании, и все, можно будет не беспокоиться по поводу своего туманного будущего, и не выслушивать лекции начальства о смысле жизни.

К сожалению, понять смысл собственного бытия было мне не дано…

Когда я вернулась в избушку волхва, тот уже был на месте.

Судя по его сияющему виду, миссия с его участием прошла успешно. Огорчить его, что ли?

– И не надейся, – не перестал сиять Борис Иванович. – Знаю я, что произошло с денебцем этим.

– Так какие же они после этого бессмертные?

– Поверь мне, – неторопливо набил трубку волхв. – Раньше эти сгустки мрака с искорками ничто не брало.

– А почему их нельзя разрушить? Они же, вроде как, каменными на закате жизни становятся?

– Так они сотню – другую лет представляют собой на диво живые камни, – ответил волхв таким тоном, как будто удивлялся, как это можно не знать настолько элементарных вещей. Затянулся. Выпустил струю. – Даже двигаться могут, и перемещаются, пока не найдут себе местечко поживописнее. Да и потом их хрен угробишь…

Я вспомнила одинокие валуны, там и сям разбросанные по поверхности планеты. Они действительно производили немного странноватое впечатление, и только теперь до меня дошло, почему. Камни действительно не были мертвыми. Но почему их нельзя уничтожить?

– Может быть, они никому не нужны, чтобы их уничтожать? – ответил мне на невысказанный вопрос волхв. – Извини, не могу тебе сказать. Не денебец. Ты готова?

Я потрясла собранной котомкой.

– А вы не знаете, Антон с нами не пойдет?

– Нет. У него случилось прибавление в семействе.

– И давно?

– Час назад.

– Девочка?

– Она, родимая. И не думай! Тебе через пять минут отправляться. Вернешься – насюсюкаешься.

Я хотела было спросить, уж не по этому ли поводу волхв так скоропостижно покинул нас, но постеснялась. А тот сделал вид, что не заметил моего не озвученного вопроса.

* * *

Снова раскинулся огромный луг, цветущий и благоухающий, несмотря на конец сентября. Послеполуденное солнце мягко грело, и это было настоящим подарком после той промозглой серости, что вот уже сутки царила в Заповеднике. Металлист, ворчавший по поводу того, что мы пошли пешком, а не оправились, как все белые люди, телепортом, повеселел, и даже стал вполне обаятельным.

– Смотри, парень какой-то к нам направляется, – указала я на быстро приближающуюся фигурку. – Никак, тот Данилка, что тогда спасся?

– Похоже, – прищурившись, отозвался металлист. – По крайней мере, патлы светлые.

Мы ускорили шаг. А через пару минут я с улыбкой наблюдала, как малолетний, толком еще не отдышавшийся, пацан пытается с недетским достоинством протянуть металлисту тощую грязную конечность. Тот, сдержав улыбку, важно пожал руку Даниле. Я удостоилась еле заметного кивка, и широко улыбнулась. Парень почесал в затылке, и с некоторым сомнением протянул руку и мне, особе «слабого пола».

– Вас… того… деда… Глеб… просил встретить, – произнес он прерывистым голосом человека, все еще не отошедшего от быстрого бега.

– Как он там поживает?

– Хорошо, – уклончиво ответил Данила. – Гости у него сейчас. Вы уж не пужайтесь…

Мы с металлистом украдкой переглянулись. Это какие там должны быть чудища, чтобы мы перепугались-то? Да еще в доме у волхва?

Вскоре мы подходили к избушке. Нас лениво облаяла дворовая псина, на крылечке появился хозяин. Так привычно… В то, что в доме находится что-то ужасное, не верилось совершенно.

– Здравствуйте, Глеб Макарыч!

– И вам по здорову, – оглаживая бороду, ответил тот. – Как поживаете?

– Хорошо, – склонив голову в знак приветствия, ответствовал металлист.

– Ну что же, – обведя нас проницательными светло-зелеными глазами, – ответил волхв. – Проходите. Да к столу присаживайтесь. Сегодня у Тоши расстегаи особо вкусными получились.

Я все же с некоторой опаской зашла в сени, осторожно заглянула в комнату… Сзади послышался смешок. И, каково же было мое изумление, когда я узрела знакомую аниме-подобную Велю, добрейшей души человека и суккуба одновременно. Она, как и в прошлый раз, была абсолютно очаровательна.

Встречавший нас Данила бросил на гостью наставника боязливый взгляд, и ринулся вон из избушки. Волхв посмотрел ему в след, и покачал головой – нет зверя, страшнее слухов… Правда, в этом случае гостья была изрядным исключением из правил.

– Здорово, герои, – приветствовала нас Веля. – Как жизнь молодая?

– Неплохо… А ты сама как? – полюбопытствовала я. – Как там Зевул?

– Занят, – блеснула зубами суккуб. – Руководит постройкой зачарованной стены вокруг деревни.

– Это зачем еще? – опешила я.

– Сосед наш чудит маленько, – повела Веля точеным плечиком. – Уж две недели, как из его замка веет чем-то непонятным…

– А вот об этом я и хотел с вами поговорить, – вмешался в обмен любезностями волхв. – Собственно поэтому вы все здесь и находитесь.

– Никак, Жидомир объявился? – вспомнила я вторую причину нашего появления в этих краях.

Волхв отрицательно покачал головой.

– Нет, не объявился. И это, вкупе с Велиными новостями, меня и беспокоит.

– Почему? – поинтересовался металлист.

– Опыты он на людях горазд был ставить, – строго сказал Глеб Макарович. – Нехорошо, если его разработки в лапы к негодяям попадут.

– А уж если кто-то ему мозги прополощет как следует, и на себя работать заставит, и вовсе паршиво будет, – подытожил Илья.

Волхв в ответ только кивнул.

Обсуждали мы ситуацию еще довольно долго, узнали с дюжину сплетен местного разлива, но ничего существенного сверх того, что нам было уже известно. Так что план, получившийся в ходе обсуждения, был весьма прост. С утра пораньше мы должны были отправиться по следу кривляки-железяки, разведать, что к чему, и доложить обстановку Глебу Макаровичу. А там – видно будет.

Веля отправилась на помощь супругу, мы же – присматривать подходящие лавки для ночлега. Только укладываясь спать, я вспомнила, что оставила ящерку-талисман спокойного сна в Заповеднике. Посмотрела на металлиста, тихонько посапывающего на соседней лавке, достала носовой платок из котомки, повязала вокруг рта, чтобы ненароком что-нибудь не брякнуть во сне, и вырубилась. Шла пятая ночь испытания.

* * *

…Тираннозавры напали, когда я вышла к бескрайнему синему морю. Крыло еще не окрепло, и улететь я по-прежнему не могла. Оставалось только хорошенько разбежаться, и прыгнуть в море с обрыва, гадая в полете, умею ли я плавать, или нет. Оказалось, что умею, и неплохо. Да и вынырнула я на поверхность, как пробка. Только вода на вкус была ужасно горькая, и это немного омрачало радость от наблюдения за метанием громадных хищников по обрыву. Наконец один из них поскользнулся, пару раз взмахнул хвостом, не удержался, и, завывая, загремел в море. Не вынырнул. Его сородичи толпились на берегу, обменивались малоприятным для моего слуха рыканьем. Потом развернулись, и ушли. Но мгновением раньше я не то услышала, не то почувствовала разочарование грозных исполинов…

Проснулась я от того, что кто-то тряс меня за плечо. Вскочила, озираясь. За окном серело небо, из полумрака проступали детали интерьера, рядом со мной стоял металлист, выпучив на меня глаза. Моря не было, тираннозавров – тоже. Во рту было горько, сама я была абсолютно мокрая. На дощатом полу образовалась небольшая лужа.

– Ты что, заболела? – с тревожной ноткой в голосе осведомился металлист. – Тебе не кажется, что ты как-то аномально потеешь?

– Не кажется, – стащила я со рта промокший в горькой воде платок. – Это сон во всем виноват.

– Какой сон? – вопросил подошедший волхв.

– Не знаю точно, – честно ответила я. – Но, по-моему, так драконий.

– Как это ты умудрилась? – вытаращился на меня металлист.

С лица Глеба Макаровича слетели остатки сна:

– И как давно тебе подобные сны снятся?

– Не помню, – пожала плечами я. – Не больше недели. Вчера вот не снилось ничего, но мне и талисман Ярославов помогал. А сюда я его не взяла…

Вместо ответа хозяин избушки подошел к стене, провел по ней рукой, и нашим глазам открылся стеллаж, уставленный амулетами всех мастей от пола до потолка.

– Поделки Ярослава, – догадался металлист. – Сейчас тебе что-нибудь подберут.

– Здесь только ранние работы моего ученика, – с досадой в голосе ответил волхв. – Шибко большой силы в них нету, но в твоем случае и самый мощный амулет – лишь отсрочка.

После недолгих поисков Макарыч взял с полки талисман, выполненный из кусков дерева и куриных перьев, протянул мне.

– Надень на шею, и не снимай, – строго сказал он. – Потом с Иванычем посоветуешься. А сейчас давайте спать. Еще два часа до подъема.

И, укоризненно качая головой, удалился. Я же, как могла, просушила постель и отправилась во двор выжимать одежку. На улице стоял такой густой туман, что, казалось, его можно резать ножом, а потом на хлеб мазать. Я сняла с себя штаны, выжала, вспомнила, что маг, высушила горячим ветром. Потом пришла очередь футболки. Из лесу все это время доносилось какое-то невнятное бормотание. И, хоть я и была на территории волхва, а все одно предпочла убраться в дом, и поскорее.

Когда я вернулась в горницу, товарищ поджидал меня, и судя по выражению его лица, у него был десяток-другой вопросов, которыми он хотел меня озадачить.

– Может, лучше спать, а? – взмолилась я.

– Как знаешь, – тут же надулся металлист. – Я к тебе по-дружески, а ты…

– Я же все равно не знаю ничего, – со вздохом ответила я. – Просто дракон со мной поделился своими воспоминаниями, а потом… Короче, теперь мне иногда снятся такие вот сны.

– Да, информации действительно негусто, – разочарованно ответил Илья. – Как попадем в Заповедник, лично у начальства поинтересуюсь, в чем дело. Спокойной ночи.

«Попробуй», – усмехнулась я про себя. – «Интересно, что оно тебе скажет?»

Не успела я уснуть, как мне казалось, а меня снова разбудили. Проснулась я человек-человеком, сухая и недовольная по поводу несвоевременной побудки. Металлист с волхвом крутились возле уже знакомого нам по прошлому приключению коврика. Судя по их лицам, коврик не хотел понимать, куда ему лететь надобно.

– Он направление по свитку определяет, – вздохнув, сказал волхв. – Не получится.

– А может, я смогу как-нибудь на свиток повлиять? А тот, в свою очередь, на ковер?

– Не думаю, что это у тебя выйдет. Ты не нашего мира.

– А мне показалось, что он разумный, – рискнула вмешаться я. – Может, ты будешь озвучивать «вправо-влево», а коврик – слушаться?

– Точность подобного метода низка, если на большой скорости лететь, – не поворачивая головы, отозвался мой компаньон. – Но, с другой стороны, другого выхода у нас просто нет.

А чуть позже коврик взмыл над гостеприимным домом волхва, замер в ожидании команды, после чего взял курс на север. Поначалу леса, поля и деревеньки проплывали внизу важно и степенно, потом заметно ускорились, а вскоре и вовсе слились в одну многоцветную полосу – металлист и коврик нашли общий язык. По мере лета наше транспортное средство набирало высоту. Обозревать окрестности стало неинтересно. Металлист был занят, и я, воспользовавшись случаем, решила обмозговать последние события. Но, как только я устроилась поудобнее, ко мне в голову проникли какие-то совершенно непонятные мне звуки и мысли, среди которых была только одна ярко оформленная «пока движемся прямо и без изменений».

Это что еще за хрень?

«Сейчас чуть направо», – выделила я четкую команду из белого шума, – «еще чуть, теперь прямо».

«Это же команды металлиста», – дошло до меня.

Выходит, я теперь телепат? Жуть какая. Не хочу. Как же мне от всей этой галиматьи, что меня окружает, закрываться? Ехидное подсознание не подкачало – извлекло из своих недр фильм «Чего хочет женщина», и я увидела себя, закрывающую уши руками посреди супермаркета, вместо Мэла Гибсона. Участь печальная сия меня определенно не устраивала.

«Может, мое подсознание что-нибудь конструктивное все-таки предложит?» – подумала я. – «Не все же ему надо мной издеваться-то?»

Но как это конструктивное оттуда извлечь?

Вопрос сей так и остался без ответа, я же, прослушав еще десяток команд «влево – прямо -вправо– прямо…» принялась с горя вспоминать теоремы и их доказательства из университетского курса математики – уж лучше так себя развлекать, чем слушать чужие мысли.

Я как раз вспоминала о том, по каким пунктам кусочно-гладкая функция коварнее просто гладкой, когда меня окликнул металлист:

– Прилетели!

– Куда? – спросила я по привычке. – Впрочем, сама знаю. Мы почему-то застряли в лесу, а кругом – ни замка, ни даже захудалой деревеньки. Лишь небольшой пригорок посреди чащи.

– Ты как будто мои мысли прочла, – изумился боевой друг и товарищ. – Или ты вдруг поумнела?

– Не дождешься, – мстительно ответила я. – Это все… Впрочем ладно, проехали… Осторожнее!

– Что? Что ты кричишь?!

– Не иди туда! Они хотят… вселиться?

– Ты о чем? – выпучил на меня глаза металлист. – Мы почти у цели. Тот кузнец, что ковал железку, должен быть где-то недалеко.

– Наверное, – отозвалась я. – Но на твоем пути куча бесов, каждый из которых жаждет разжиться транспортным средством. Лично я – пас!

Металлист остановился, и недоверчиво посмотрел на меня:

– Ну что ты выдумываешь? Откуда такая осведомленность?

– Я их слышу, – заговорщицким шепотом ответила я. – И кое-кто из них не прочь погонять на мотоцикле.

– Шуточки у тебя, – отмахнулся товарищ. – Ты со мной?

– Туда я не пойду, – упрямо покачала я головой. – И тебе не советую.

– Ну, как знаешь, – презрительно скривился товарищ, поворачиваясь ко мне спиной.

«Ой!» – дошло до меня, как до жирафа. – «Он же меня в серьез не очень-то воспринимает! И сейчас…»

Я приготовилась спасать Илюхину жизнь, в душе надеясь, что на этот раз лианы будут без колючек – вдруг это воспримется как упрек? Металлист немного помедлил, взял поточнее направление, и сделал шаг.

– Какого черта? – вырвалось у меня.

Из-за каждого дерева на нас смотрело по качку в какой-то нелепой одежке – не то местной, не то бутафорской. Металлист остановился, озадаченно осмотрелся по сторонам. Навстречу ему вышла девица в сарафане – лицо серьезное, коса жидковатая, сама не выше метра шестидесяти.

«Ишь, горло какое неудобное», – прочла я ее незамысловатые мысли, – «придется по сонной артерии бить».

– Она чего, совсем рехнулась? Что это еще за спецназ?

Ряженая в сарафан валькирия шла, мило улыбаясь, по направлению к моему другу. Честное слово, если бы не внезапно прорезавшийся телепатический дар, ни за что не заподозрила бы неладное.

Я огляделась по сторонам. Качки в русофильских рубахах замерли, в ожидании не то зрелищ, не то сигнала к активным действиям. Помощи было ждать не от кого – да и девица, будь она неладна, уже подходила к бесовской кучке.

Я спеленала их одновременно – металлиста парой лиан, девицу тремя, настолько она настырно пыталась двигаться вперед. Один из качков опомнился, и выскочил из своего укрытия, попер на меня:

– Ты чего, мать, совсем оборзела, в дела полюбовные вмешиваться? – невежливо осведомился он, блестя свежевыбритой маковкой. Голубые глаза-льдинки не добавляли его облику ни капли мягкости.

«Да… Парень явно не с изнанки», – подумала я, и сказала:

– Дядя, вот только не надо мне лапшу на уши вешать. Девица твоя шла, и к шее моего напарника примеривалась. И уж явно не в засос его чмокать собиралась.

Качок остановился, оглядел меня с ног до головы. Я машинально сделала то же самое. На вышитой синими петухами льняной рубахе красовался одинокий значок – ромашка.

«Где-то я уже такое видела», – подумала я. – «И, причем, совсем недавно…»

Ассоциация вертелась у меня в голове, но окончательно отождествляться не желала. Качок тем временем проявил интеллект:

– Ну допустим, нашего бойца ты понятно почему вырубила, – признал он, хотя и нехотя, мою правоту. – А чем тебе твой напарник не угодил?

Я оглянулась на Илюху. Тот сидел на земле, и с нескрываемой укоризной во взоре пялился на меня. Лиана была уже практически перепилена маленьким усердным лобзиком. Почуяв конец работ, пилка удвоила усилия.

– Сунулся он… – замялась я, подбирая слова.

Ситуация была сложная. Надо было доходчиво объяснить мужику, что металлист потерпел за излишнее рвение, но тем самым и не упрекнуть Илюху.

– Ты хочешь сказать, что он полез, куда не надо? – с интересом глядя на меня, осведомился качок.

– Ну да, – обрадовалась я. – Равно как и ваша девица была в опасности. Сделай она еще пару шагов, и кое-кто обзавелся бы… А вы собственно, кто такие? – спохватилась я.

– А вот этого тебе знать и вовсе не полагается, – сузил льдистые глаза качок.

– Ну, не полагается, так и не надо, – пожала плечами я. – Но, может быть, мы тут хотя бы по одному и тому же поводу? И, потом, где-то я такой цветочек уже видела…

– В «Щедринке» ты его видела, – ворчливо уведомил меня товарищ. – А, точнее, не ты, а твой двойник.

– Точно! У старика этого… как его там… ну, который железяку показал, роза на груди красовалась!

Качок замер. В мою скоропостижно-телепатическую голову стучались две его мысли. Первая из них мне еще более-менее нравилась: «Так они друзья! А мы их чуть было не порешили!» А вот вторая – не очень: «Нам велено уничтожать безжалостно всех, встреченных поблизости опасного места, хоть ребенка, хоть мадонну с младенцем. Вдруг они – уже того?»

«Еще пальнет ненароком», – с опаской покосилась я на пушку в руке качка.

– Сам ты, дяденька, зараженный, – не нашла я ничего лучше укоризненного наезда. – Не разобравшись толком в ситуации, на людей кидаешься. Не веришь мне – поди, встань на пригорок! Или пошли туда свое пушечное мясо.

Угадала. Качок еле заметно вздрогнул.

– Ты хочешь сказать, – с интересом взглянул он на меня, – что знаешь, как точно определить зараженный участок?

– Да, знаю, – четко ответила я.

Металлист тем временем окончательно освободился от лиан, и встал рядом со мной – прикрыть экраном обоих в случае пальбы. Качок застыл, просчитывая в уме ситуацию – не поверить, и разорвать сейчас отношения с нами. С неизвестным результатом. А потом положить еще половину своих бойцов при нейтрализации зараженного пригорка. Или поверить. Хотя бы частично. И остаться в живых. Возможно, всем.

Я, если честно, больше поражалась тому, что качок не выразил ни малейшего удивления по поводу моего способа обездвиживания противника. Пока не вспомнила, что все мы сейчас на изнанке находимся, а, следовательно, он должен был знать о магах. От осознания этого факта вопросов в моей голове не уменьшилось. Скорее, наоборот. В голове у металлиста и вовсе шел мозговой штурм ситуации. Наконец, качок принял верное решение:

– Очерти мне зараженную местность, и поглядим тогда, кто есть кто, – хмуро сказал он.

– Как скажете, – с готовностью отозвалась я. – Как скажете.

Медленно, сантиметр за сантиметром, выжигала я серый мох по периметру закопанного склада бесноватых железяк. В процессе этого занятия думала о том, как это наши сопланетники, да не попадаются на удочку бесов. Ведь простые же люди – все, как один. Надо будет после пощупать их на предмет магических амулетов и прочих устройств…

– Готово, – завершила я кривую окружность. – Что дальше делать будете?

– Заморозим, – кратко ответил качок. – Теперь, когда у нас есть контур, это не проблема.

– Как скажете, – снова повторила я. – Наша миссия тоже закончилась ровно в этом месте, – указала я рукой на бугор. – Поэтому…

– Мы с вашего позволения останемся и посмотрим, – закончил за меня Илья. – В конце концов, нам так же, как и вам, не безразлична судьба этого захоронения.

Качок сделал вид, что пребывает в глубоком раздумье, но мне, столь скоропостижно обзаведшейся телепатическим даром, его мысли были слышны очень хорошо:

«И только попробуйте сейчас слинять! С другой солнечной системы добуду!»

А через полчаса все было кончено. От опасного места остался лишь пригорок, покрытый заиндевевшей травой и мохом. Азота жидкого, конечно, ушло на эту затею изрядно. Но и теплолюбивые бесы, заключенные в куски железа, не вынесли той температуры, при которой азот соизволит переходить в жидкое состояние, и оправились а мир иной. Они вопили, угрожали, обещали… Простые солдаты, снабженные не самыми сильными амулетами («Скажи спасибо, хоть такими!» – отрезал качок), сдерживали сиюминутные порывы лишь благодаря нацеленному на них оружию. Особенно возбуждающе на психику бойцов действовали обещания немедленной демобилизации, королевы красоты и миллиона баксов. Я прониклась невольной симпатией к чернявому рядовому, иронично улыбавшемуся все время расправы с жителями планеты Огненная.

– Знаешь, Лиса, – отозвал меня в сторонку металлист. – По-моему, мы могли бы управиться не хуже жидкого азота.

– Намекаешь на мою способность позитивно общаться с железом? – задумчиво отозвалась я. – Давненько не имела я дел со сверхпроводимостью…

– Я тебе помогу, – спокойно отозвался наставник по металлу. – У тебя все получится.

– У нас с собой столько еды нет, – скептически покачала я головой. – Даже если найдем, где питаться, мой организм столько не усвоит, и я растолстею…

– За это не боись, эту сторону вопроса я беру на себя, – пообещал друг и наставник.

Я буду работать, а он – кормиться?

Пока я размышляла, в чем именно мне собрался помогать металлист, к нам подошел ответственный за операцию качок. Только сейчас он казался куда больше человеком – уставшим, довольным и чуть более открытым.

– Давайте, что ли, на чистоту, ребятки, – взял он быка за рога. – Кто вы такие?

– Не здешние мы, – осторожно сказала я. – Из одного с вами мира будем.

– Даже так, – усмехнулся вояка. – Долгая это будет беседа… Кушать хотите?

– Почему бы и нет? – услышала я поддержку своего ненасытного живота в ответ на столь лестное предложение. – Только с условием, что…

– Все условия позже, – покачал головой качок. – И, знаете, что? – оглянулся он на разлегшихся как попало солдат срочной службы. Подождите меня минут тридцать, не уходите… Пожалуйста. Обещаете?

– Обещаем, – ответил за нас обоих металлист.

Вояка, не оглядываясь, направился к ожидающим его бойцам. Я смотрела ему вслед. Сначала его походка не выглядела особо уверенной. Но потом он прибавил шагу – видимо, решил что-то важное для себя.

Глава 9.

Брусника была вкусная. Спелая, сочная, местами даже сладкая. Я устроилась на куртке посреди мохового ковра и старательно морила червяка. Получалось плохо, желудок требовал чего посущественнее.