Шут

Рыцарь взял его и взвесил на ладони.

– Вы даже не понимаете, что это такое.

Еврей смахнул повисшие на ресницах слезы.

– Неужели? – усмехнулся Черный Крест. – Это печать Павла. Твой народ недостоин того, чтобы владеть ею. Больше ты ничего не украдешь у нашего Господа.

– Я не украл ее. Это вы крадете. Мне же ее продали.

– Продали? – В глазах рыцаря вспыхнули злые огоньки. Он повернулся к мальчику. – Тогда это не такая уж большая потеря по сравнению с тем, что вы отняли у нас.

Произнеся это, он воткнул кинжал в живот сына. У юноши вырвался короткий полувздох-полухрип, глаза его широко раскрылись, а изо рта потекла тонкая струйка крови.

Черный Крест ухмыльнулся.

– Нефрем... – вскрикнули одновременно купец и его жена и рванулись к сыну.

Рыцари схватили их за руки.

– Сожгите дом, – распорядился предводитель. – Их семя мертво. Больше они не будут осквернять землю.

– Как быть с девчонкой? – спросил один из рыцарей.

Черный Крест рывком поднял девушку на ноги и окинул оценивающим взглядом. Красивая. Он провел рукой по гладкой щеке.

– Какая шкурка, а, торговец шерстью? Неплохо бы завернуться в такую. Ну, что молчишь?

– Пожалуйста, возьмите все, – в отчаянии взмолился несчастный отец, – только оставьте нам нашего ребенка.

– Боюсь, что не смогу. – Черный Крест покачал головой. – Она мне еще пригодится. Да и другим тоже. Например, слуге, который чистит мулов нашего герцога.

Он толкнул девушку в руки ближайшего солдата. В следующее мгновение ее, кричащую от страха, уже вынесли из дому.

– Не печалься, еврей, – обратился Черный Крест к плачущему отцу. Потом, наклонившись к сундучку, взял монету и бросил ее на пол. – Возьми. Я не краду у тебя дочь – я ее покупаю.

Глава 29

– Он мертв?

Голос пробился ко мне словно через густую пелену. Женский голос... Я открыл глаза, однако ничего не увидел. Только неясное, размытое пятно, проступающее как будто из тумана.

– Не знаю, моя госпожа, – произнес другой голос, – но раны очень серьезные. Боюсь, он долго не протянет.

– Какой необычный цвет волос... – заметила первая.

Я мигнул, в голове мало-помалу начало проясняться. Мир как будто был отделен от меня отражающим свет, поблескивающим занавесом. Может, я умер? Незнакомое, но милое лицо склонилось надо мной. Золотистые волосы были заплетены в тугие косички и спрятаны под расшитый пурпурный капюшон. Лицо улыбнулось. От улыбки сразу стало теплее, словно меня коснулись лучики солнца.

– Софи, – прошептал я и поднял руку, чтобы дотронуться до ее щеки.

– Ты ранен, – ответила женщина. Голос ее напоминал щебет птицы. – Боюсь, ты принял меня за другую.

Странно, но никакой боли я не чувствовал.

– Это рай?

Незнакомка снова улыбнулась.

– Если рай – это место, где раненые рыцари похожи на овощи, то да, должно быть, так.

Она снова прикоснулась ко мне нежными руками. И я снова мигнул. Женщина и впрямь не была Софи, и голос ее звучал с северным акцентом. Париж?

– Жив, – со вздохом пробормотал я.

– Пока да. Но твои раны очень опасны. Тебе нужен лекарь. Ты здешний? Откуда? У тебя есть семья?

Я попытался сосредоточиться на ее вопросах, но мысли разбегались, мир перед глазами расплывался, а раны напомнили о себе болью.

– Нет.

– Ты преступник?

Голос второй женщины долетел до меня откуда-то сверху.

Прищурившись, я рассмотрел богато одетую даму, явно благородного происхождения, восседающую на изумительно белой верховой лошади.

– Уверяю вас, госпожа, – ответил я, изображая подобие улыбки, – вам нечего меня бояться. – Взгляд мой упал на испачканную кровью тунику. – Даже несмотря на мой вид. – Боль нарастала, пронзая бедро и живот. Сил не оставалось, и я со стоном откинулся на спину.

– И куда же вы держите путь, мсье Руж[3]? – поинтересовалась золотоволосая.

Я совершенно не представлял, где нахожусь и насколько далеко ушел от нашей деревни. Зато мне вспомнился кабан.

– В Трейль.

– В Трейль! – воскликнула прекрасная незнакомка. – Даже если мы возьмем тебя с собой, боюсь, ты не выдержишь дороги и скончаешься прежде, чем мы туда доберемся.

– Взять его с собой? – удивилась вторая дама. – Да вы только посмотрите на него. Он же весь в крови, и мы даже не знаем, чья это кровь. От него пахнет лесом. Оставьте его, дитя мое. О нем позаботятся такие же...

Мне стало смешно. После всего, что выпало на мою долю, моя жизнь зависела от исхода спора двух благородных дам.

– Не беспокойтесь, госпожа, – сказал я самым любезным тоном, на какой только оказался способен, – мой оруженосец должен вот-вот прийти мне на помощь.

Юная красавица подмигнула.

– Он совершенно безобиден. Ты ведь не опасен, верно?

Она посмотрела мне в глаза. Такого милого лица я давно уже не видел.

– Для вас – нет.

Я слабо улыбнулся.

– Ну вот, видите? Я могу поручиться за этого беднягу.

Она попыталась поднять меня, призвав на помощь двух стражей в круглых шлемах и зеленых туниках. Те посмотрели на вторую госпожу.

– Раз уж вы того желаете... – Дама вздохнула и пожала плечами. – Но только вы несете за него полную ответственность. И раз уж вам небезразлична его судьба, то уступите ему свою лошадь.

Я попробовал встать, однако ноги не повиновались мне.

– Не утруждай себя, рыжий, – сказала золотоволосая.

Один из стражей, высокий хмурый мавр, поднял меня за руки. Женщина была права – раны мои выглядели скверно. Я понял, что если лишусь сознания, то, может быть, уже никогда не открою глаза.

– Скажите, кто меня спасает. Мне нужно знать, кого благодарить в раю, если я туда проскочу.

– Спасает тебя, рыжий, твоя улыбка. – Юная особа звонко рассмеялась. – Но если Господь все же не окажется столь милостив... меня зовут Эмили.

Глава 30

Очнулся я с ощущением покоя и тепла близкого очага. Я лежал на удобной широкой кровати в большой комнате с каменными стенами. На деревянном столе справа от кровати стояла чашка с водой.

Склонившийся надо мной бородатый мужчина в красном одеянии довольно усмехнулся и посмотрел на стоящего рядом толстого священника.

– Ну вот, Луи, он пришел в себя. Можешь возвращаться в аббатство. Похоже, ты остался без работы.

Священник приблизил ко мне одутловатое лицо.

– Признаю, Огюст, с телом ты справился. Но есть ведь еще и душа. Возможно, этот незнакомец в окровавленной тунике пожелает исповедаться.

Я облизнул сухие губы и ответил за себя сам:

– Извините, святой отец, но если вам требуется чья-то исповедь, то обратитесь лучше к тому кабану, что напал на меня в лесу. А если не дождетесь от него покаяния, то по крайней мере получите мясо.

Лекарь расхохотался.

– Вы только посмотрите. Едва очнулся, а уже попал в цель.

Священник нахмурился. По-видимому, ему не нравилось быть предметом насмешек. Он напялил на голову бесформенную шляпу и повернулся к двери.

– Тогда я ухожу.

После его ухода добродушный лекарь опустился на кровать.

– Не обращай на него внимания. Мы поспорили, кому ты достанешься – ему или мне.

Я приподнялся на локтях.

– Рад был оказаться предметом вашего спора. Где я?

– Можешь не сомневаться – в хороших руках. Я еще ни разу не потерял больного, если только он не был безнадежен.

– И как я?

Он пожал плечами.

– Сказать по правде, ты был очень плох.

– Вы не ответили, где я нахожусь. – Улыбка далась мне с трудом. – Куда меня привезли?

Лекарь мягко потрепал меня по плечу.

– Я слышал. Ты в Боре, приятель.

Боре... Я моргнул от удивления. Боре принадлежал одному из самых влиятельных герцогов Франции, был раза в три больше Трейля и лежал от него на расстоянии четырех дней пути. Верхом. Как же я сюда попал?

– Я... я давно здесь?

– Уже четыре дня. Да прибавь два дня дороги. Ты был без чувств, но кричал.

– Что же я говорил?

Огюст снял с чашки кусок ткани и положил мне на лоб.

– Душа твоя в смятении, и дело здесь не в ранах, которые нанес кабан. На сердце у тебя тяжкий груз.

Я не стал ему перечить. Моя Софи... она где-то в Трейле. А до Трейля не меньше недели пешком. Но я все еще чувствовал, что она жива.

– Спасибо, что позаботились обо мне, Огюст, но я должен идти.

– Подожди. – Лекарь положил руку мне на грудь. – Ты еще не готов. И не благодари меня. Я всего лишь положил мазь и прочистил раны. Скажи спасибо госпоже Эмили.

– Эмили... да...

Из тумана, в котором пребывала моя память, всплыло прекрасное лицо. Поначалу я даже принял ее за Софи. Мне вдруг вспомнилось все, все, что случилось по дороге сюда. Как мавр привязал меня к седлу. Как та молодая женщина... Эмили... уступила мне свою лошадь. Как она все время шла рядом...

– Если бы не она, парень, ты бы уже умер.

– Вы правы, я многим ей обязан. Кто она, Огюст?

– Заботливая, неравнодушная душа. И придворная дама.

– Придворная дама? – изумился я. – Но о каком дворе идет речь? Кто приказал вам позаботиться обо мне? Кому вы служите?

– Как кому? Герцогине Анне, конечно. Жене Стефена, герцога Борейского, который отправился в крестовый поход, двоюродной сестре нашего короля.

Невероятно! Обо мне позаботилась кузина самого короля Франции.

Лекарь улыбнулся.

– Ты держался молодцом, победитель кабанов. А теперь отдыхай.

Глава 31

Смущенный и растерянный, я сел на кровати.

Нет, такое не для меня. Я этого не заслуживал – не рыцарь, не благородный господин, а всего лишь простолюдин. Самый обычный человек. Мне и без того повезло, ведь кабан мог запросто растерзать меня своими клыками.

Нет, я должен был идти, помня о жене и сыне. С тех пор как я отправился на поиски Софи, прошла уже неделя.

– Ценю вашу заботу, Огюст, однако вынужден отказаться. Поблагодарите за меня добрейшую хозяйку.

Я поднялся с кровати, но сделал лишь несколько неуклюжих, отозвавшихся болью шагов. В дверь постучали, и Огюст отправился посмотреть, кто пришел.

– Ну вот, ты можешь сам поблагодарить нашу госпожу.

И действительно, то была Эмили, одетая в холщовое, с золотой каймой платье. Оказывается, мне и впрямь ничего не мерещилось – она была мила и прекрасна, как и видение в моих снах. И только глаза лучились мягким зеленым светом.

– Вижу, наш больной уже поднялся, – радостно воскликнула Эмили. – Как он сегодня, Огюст?

– С ушами у него все в порядке. И с языком тоже, – ответил лекарь, подталкивая меня вперед.

Я не знал, что делать, кланяться или опускаться на колени. Прежде мне приходилось разговаривать с благородными людьми, только отвечая на вопросы. Но что-то заставило меня посмотреть ей в глаза. Я откашлялся.

– Если в не вы, госпожа, меня бы не было уже в живых. Жаль лишь, что я не могу выразить всю свою благодарность.

– На моем месте так поступил бы каждый. К тому же было бы ужасной несправедливостью, если бы победитель кабана стал добычей какого-то другого зверя.

Огюст поднес табурет, и Эмили села.

– Если же ты желаешь выразить благодарность, то позволь мне задать тебе несколько вопросов.

– Спрашивайте. О чем угодно.

– Первый – легкий. Как тебя зовут, рыжий?

– Меня зовут Хью, госпожа. – Я поклонился. – Хью де Люк.

– И ты, Хью де Люк, направлялся в Трейль, когда повстречался с тем невоспитанным кабаном?

– Да, моя госпожа. Хотя, похоже, и немного сбился с пути.

Я взглянул на лекаря.

– Да, похоже на то, – с улыбкой подтвердила госпожа Эмили, что немало меня удивило. Чувство юмора, встречавшееся мне прежде у благородных, отличалось обычно неприкрытой жестокостью. – И в этот путь ты отправился один. Без продуктов. Без воды. Без подходящей одежды.

Я почувствовал, как к горлу подступил комок. Действительно, как можно быть настолько непредусмотрительным и глупым!

– Я очень спешил.

– Спешил? – Эмили вежливо кивнула. – Но ведь, насколько я помню математику, если человек идет в неверном направлении, то скорость уже не имеет значения, потому что он только удаляется от цели. Не так ли?

Я чувствовал себя настоящим дураком перед женщиной, спасшей мне жизнь.

– Спешил и... был расстроен, – покраснев от стыда, добавил я.

– Да уж, похоже на то. – Она покачала головой. – И в чем же причина такой спешки и... остального?

Мне стало вдруг не по себе. То, что вело меня, не было игрой, и сам я не был игрушкой.

Наверное, Эмили заметила, как изменилось выражение моего лица и почувствовала мое беспокойство.

– Пожалуйста, знай, что я не насмехаюсь над тобой. В пути ты кричал от боли. И не только боли от ран. Ты носишь на сердце тяжкий груз. И пусть ты не рыцарь, но миссия у тебя определенно есть.

Я опустил голову. Недавней легкости как не бывало. Рассказать? Но как можно говорить о подобных ужасах? Как можно доверить такое женщине, с которой едва знаком? Во рту у меня пересохло.

– Да, вы правы. У меня есть миссия, госпожа. Но я не могу рассказать вам о ней.

– Пожалуйста, сир, расскажите. – Сир? Она обратилась ко мне так, как обращаются только к благородным господам. Я не верил собственным ушам. – Поверьте, я не стану смеяться над вашим горем. Может быть, даже помогу.

– Боюсь, это невозможно. – Я вздохнул. – Вы и так уже помогли мне.

– Доверьтесь мне, сир. Ну как я могу доказать, что мне можно верить?

Я улыбнулся. Верно, как?

– Только знайте, что рассказ мой вовсе не похож на те, что вы, без сомнения, привыкли слушать.

– Мне не нужны сказки, и я не ищу развлечений, – твердо, глядя мне в глаза, сказала она.

Опыт общения с благородными господами научил меня быть осторожным, потому что их интересовали только подати да удовольствия, а не наша судьба. Но Эмили была другой. В ее глазах я видел сострадание. Я понял это еще при первой встрече, на дороге.

– Я расскажу вам, моя госпожа. Вы заслужили это. Надеюсь, моя повесть не огорчит вас.

– Уверяю вас, Хью, – ответила с улыбкой Эмили, – на тот случай, если вы еще не заметили, что огорчить меня не так-то просто.

Глава 32

И я рассказал ей. Все.

О Софи. О нашей деревне. О моем путешествии в Святую землю. О страшных сражениях. О встрече с турком в Антиохии. О возвращении.

Потом я поведал Эмили о том, что узнал по возвращении домой.

Голос мой дрогнул, и глаза наполнились слезами. Я рассказал, как и почему оказался в лесу. И зачем мне надо в Трейль.

Эмили слушала меня, не перебивая. Наверное, услышанное не совпадало с тем, к чему она привыкла. Тем не менее, она ни разу не проявила недовольства. Ни когда узнала о моем дезертирстве из армии. Ни когда я упомянул Норкросса и Болдуина. А когда я наконец подошел к тому, зачем мне так понадобилось попасть в Трейль, глаза ее заблестели.

– Да, Хью, я понимаю. – Наклонившись вперед, она положила свою руку на мою. – С вами обошлись несправедливо. Вы должны отправиться в Трейль и найти свою жену. Но что вы намерены сделать, когда доберетесь туда? Что можете сделать в одиночку? Без оружия. Не имея доступа к герцогу. Болдуина здесь хорошо знают: распутник, думающий только о себе и высасывающий из своих людей все соки. Но вы же не можете вызвать его на поединок! Вас сразу бросят в темницу или убьют.

– То же самое сказала бы и моя Софи. Но я все равно должен попытаться, даже если это похоже на безумие. У меня нет другого выбора.

– Тогда я помогу вам, Хью, – прошептала она, – если только вы позволите.

Я удивленно посмотрел на нее, тронутый ее решимостью и доверием.

– Почему? С какой стати вы будете мне помогать? Вы же принадлежите к их кругу. Вы служите при королевском дворе.

– Я уже сказала вам однажды, Хью де Люк, что вас спасает ваша улыбка.

– Думаю, что нет. – Я осмелился поднять на нее глаза. – Вы могли бы оставить меня на дороге. Тогда все мои беды умерли бы вместе со мной.

Эмили отвела взгляд.

– Я скажу вам. Но не сейчас.

– Но я же рассказал вам все.

– Такова моя цена, Хью. А если станете торговаться, я всегда могу приказать доставить вас туда, где нашла.

Я склонил голову и улыбнулся. Она могла быть такой забавной, когда хотела.

– Меня устраивает ваша цена, госпожа. И каковы бы ни были причины, побуждающие вас помочь мне, я вам благодарен.

– Хорошо. Тогда в первую очередь нам надо придумать предлог для вашего появления там. Надо же как-то туда проникнуть. Что вы умеете хорошо делать? Какие у вас есть таланты? Только не говорите, что вы прекрасно ориентируетесь.

Я рассмеялся – уколоть она умела.

– Наверное, меня можно отнести к тем, о ком говорят – способностей много, талантов никаких.

– Ладно, посмотрим, – сказала Эмили. – Чем вы занимались до того, как отправились в Святую землю?

– У нас был постоялый двор. Софи занималась продуктами и постелями, а я...

– А вы разливали эль и развлекали посетителей.

– Откуда вы это знаете?

– Не важно. А во время войны? Насколько я могу судить, разведчиком вы не были.

– Я неплохо дерусь. Но вообще-то еще лучше мне удавалось веселить друзей, отвлекать их от мрачных мыслей. В самые трудные времена они всегда просили рассказать что-нибудь занимательное. – Я рассказал ей, как рос и воспитывался, как путешествовал, как выступал перед публикой, читая стихи и распевая песни, как, возвращаясь с войны, зарабатывал в трактирах на хлеб рассказами и фокусами. – Может, у меня и есть какой-то талант.

– Жонглер и клоун, – повторила задумчиво Эмили.

– Запас фокусов у меня невелик, но я всегда легко сходился с людьми и обзаводился друзьями.

Я улыбнулся, давая понять, кого имею в виду.

Эмили покраснела, быстро поднялась и, поправив платье, напустила на себя скромный вид.

– А теперь отдыхайте, Хью де Люк. Ваши раны должны затянуться, и за это время ничего особенного не случится. А мне надо идти.

Я обеспокоенно посмотрел на нее.

– Надеюсь, я не обидел вас, госпожа?

– Обидели меня? – воскликнула она и мило улыбнулась. – Вовсе нет. Просто ваши многочисленные таланты только что навели меня на одну прекрасную мысль.

Глава 33

Эмили постучала в дверь спальни, расположенной в другой половине замка. Герцогиня Анна сидела за столом в окружении придворных дам, трудившихся над гобеленом.

– Вы звали меня, госпожа?

– Да, – ответила Анна. Четверо женщин тут же прекратили работу и вопросительно посмотрели на герцогиню. – Можете остаться, – сказала она. – Я поговорю с Эмили в гостиной.

Они перешли в соседнюю со спальней комнату, в которой стоял большой туалетный столик, чаши с ароматной водой и зеркало.

Анна опустилась на стул.

– Хочу поговорить о здоровье твоего рыжего кавалера.

– Он выздоравливает, – ответила Эмили. – И он не мой кавалер. Хью де Люк женат и сейчас разыскивает свою жену.

– Разыскивает жену? Так, значит, он этим занимался, когда мы наткнулись на него в лесу? Любопытно. – Анна улыбнулась. – Но теперь, когда твой гость здоров...

– Еще не совсем, – вставила Эмили.

– Но теперь, когда он поправился, ему надлежит отправиться по своим делам. По крайней мере, лекарь говорит, что он хочет уйти.

– С ним поступили бесчестно, моя госпожа, и он хочет восстановить справедливость. Человек, причинивший ему обиду, не кто иной, как Болдуин из Трейля.

– Болдуин. – Анна поморщилась, как будто отведала скисшее вино. – Разумеется, Болдуин не состоит в числе друзей этого двора. Но судьба этого человека, как бы с ним ни поступили, не наша забота. У тебя удивительно отзывчивое сердце, Эмили. Ты и без того сделала больше, чем любой сделал бы на твоем месте. Теперь я желаю, чтобы ты позволила ему уйти.

– Я не стану прогонять его, – твердо ответила Эмили. – И хочу помочь ему восстановить справедливость.

– Ты хочешь помочь ему? – изумленно воскликнула Анна. – Но как? Вернуть титул? Восстановить поруганную честь? Или дать чистую одежду?

– Каждый человек, независимо от положения, заслуживает справедливости. С ним поступили ужасно.

Анна встала и подошла к молодой женщине. Сейчас, когда она была на своей половине, ее длинные темно-каштановые волосы лежали свободно, спускаясь до самых плеч. Ей только что минуло тридцать, но во многих отношениях она заменяла Эмили мать.

– Моя милая, откуда у тебя такие представления?

– Вы и сами хорошо знаете, госпожа. Знаете, почему я здесь, почему покинула Париж и какие неприятности были у меня там.

Анна положила руку на плечо девушки. Она по-настоящему любила ее и желала только добра.

– Ты столь же заботлива, дитя мое, сколь и порывиста. Тем не менее, он должен уйти, как только будет в состоянии продолжить путь. Если бы мой муж прослышал об этом, он вернулся бы с Востока и избил меня до синяков. Этот Рыжий, у него есть какая-нибудь профессия? Что он умеет, кроме как драться с кабанами?

– Я собираюсь научить его кое-чему, начиная с сегодняшнего дня, – ответила Эмили.

– Надеюсь, ты будешь заниматься с ним не здесь. У нас и без того хватает бездельников.

– Не здесь, моя госпожа. И он уйдет, как только усвоит то, чему я хочу его научить. Он должен отыскать супругу. И он очень сильно ее любит.

Глава 34

Я отдыхал еще три дня, пока раны не затянулись полностью. Однажды в дверь постучала Эмили. Заметно возбужденная, она осведомилась о моем здоровье:

– Можешь ходить?

– Конечно.

Я соскочил с кровати и, слегка прихрамывая, прошел по комнате.

– Неплохо, – удовлетворенно заметила она. – Следуй за мной.

Эмили направилась к двери, и я, стараясь не отставать, поспешил за ней. Она провела меня через широкие залы, украшенные великолепными гобеленами, потом мы спустились по крутой каменной лестнице.

– Куда мы идем? – спросил я, с трудом поспевая за ней.

– Туда, где ты, надеюсь, найдешь кое-что полезное.

Мы шли по той части замка, в которой я никогда не был. В больших комнатах стояли длинные ряды столов, в каминах горел огонь, а двери охраняли солдаты в форме. Тут и там разгуливали рыцари – одни предавались воспоминаниям о былых походах, другие играли в кости. Помещения освещались горящими факелами.

Мы миновали кухню, откуда пахнуло соблазнительным ароматом чеснока, и я увидел снующих служанок и носильщиков, бочки вина и эля.

Эмили шла дальше, по длинному узкому коридору, ведущему вниз. Стены здесь были из грубо обработанного камня, воздух затхлый и сырой. Мы оказались в чреве замка, наиболее удаленной его части, используемой как последнее убежище. Куда вела меня Эмили? Что полезное я мог там найти?

Наконец, когда коридоры стали напоминать норы или пещеры, где могли обитать разве что какие-нибудь впадающие в спячку звери, Эмили остановилась перед большой деревянной дверью.

– И кто меня там ждет? Крот? – рассмеялся я.

– Не груби, – сказала она и постучала.

– Входи, входи, – отозвался низкий мужской голос. – Да побыстрее, пока я не передумал.

Вслед за Эмили я вошел в просторную неотапливаемую комнату и с любопытством огляделся. Помещение напоминало темницу или монашескую келью и отличалось от них разве что размерами и наличием свечи. Полки были заставлены какими-то предметами, которые я поначалу принял за игрушки.

У задней стены на украшенном искусной резьбой стуле восседал горбун в красной тунике, зеленых чулках и пестрой лоскутной юбке.

Желтый глаз уставился на Эмили.

– Входи, тетушка. Можно я тебя чмокну? Мне много не надо... разок лизну и...

– Ох, Норберт, перестань, – беззлобно оборвала его Эмили. – Вот тот, о ком я говорила. Его зовут Хью. Хью, это Норберт, шут нашего герцога.

– Ей-богу! – Норберт соскочил со стула. Приземистый и плотный, он был похож на гнома, но при этом двигался с поразительной быстротой и проворством. Подскочив ко мне, Норберт скользнул взглядом по моим волосам, дотронулся до них и тут же отдернул руку. – Ты что же, надумала меня спалить? Кто он, человек или факел?

– Кто бы ни был Хью, Норберт, – предупредила Эмили, – он не дурак. – Она повернулась ко мне: – Думаю, эта работа для тебя.

Я с ужасом посмотрел на нее.

– Что? Вы предлагаете мне сделаться шутом?

– А почему бы и нет? Ты сам сказал, что умеешь развлекать людей. Лучшей роли не придумать. Норберт сказал, что шут в Трейле уже старик...

– А мозги у него вообще давно высохли, – вставил Норберт.

– ...что он потерял милость своего хозяина, Болдуина, и тот готов подыскать ему замену. Думаю, тебе, такому молодому и напористому, будет нетрудно втереться к нему в доверие. По крайней мере, это легче, чем в одиночку штурмовать крепостные стены.

Я не знал, что и сказать. Я только что вернулся из похода, где дрался, смею надеяться, не хуже других. Моей целью было отомстить за нанесенное оскорбление, за зло и несправедливость, за жену и сына. Нет, я не считал себя героем, но все же... Шут?

– Мне трудно спорить с логикой ваших рассуждений, госпожа, но... я не шут.

– Ох, ох, а ты думаешь, что шутом может быть только дурак? – Горбун снова подскочил ко мне. – Думаешь, это так легко? Думаешь, шутом может стать каждый неуч? – Он провел по моей щеке заскорузлой ладонью и похлопал ресницами. – Ты думаешь, морковная голова, что я никогда не был таким вот молодым и красивым?

Он отпрыгнул и покачал головой.

– Если ты разыгрываешь из себя дурака, это не значит, что ты туп как деревяшка. Госпожа предлагает хороший план. Если бы ты еще смог его исполнить... Но для этого нужен дар.

– Больше всего на свете я хочу найти свою жену, – твердо сказал я.

– Речь не о том, что ты хочешь. Я сказал, что здесь нужен дар. Особый талант. Госпожа говорит, что он у тебя есть, что ты воображаешь себя жонглером. Жонглеры... да, они умеют вводить в краску юных дев и смягчать сердца провонявших элем рыцарей. Но настоящий трюк в другом. Можешь ли ты, войдя в зал, где сидят отъявленные мошенники и прожженные интриганы, вызвать улыбку даже у самого сварливого короля?

Я посмотрел на Эмили. Она была права. Мне нужен какой-то предлог, чтобы попасть в замок Болдуина. Софи, если она жива, вряд ли будет в числе придворных дам. Ее нужно найти, а для этого надобно иметь доступ во все потайные уголки, пользоваться доверием...

– Что ж, может быть, я смогу чему-то научиться, – ответил я.

Глава 35

– Научиться... – Норберт покачал головой и громко расхохотался. – На то, чтобы научиться, нужны годы. Разве можно за несколько дней научиться, например, этому?

Он взял горящую свечу, поднес ладонь к пламени, подержал над ним, потом щелкнул пальцами, и огонь погас.

– Ну как? А теперь мне надо знать, что у тебя получается лучше всего? Что выходит естественно? Итак, что ты делаешь?

– Что я делаю?

– Да, что ты делаешь. – Шут раздраженно щелкнул пальцами. – Что за ученика ты мне привела, тетушка? Его что, камнем по башке треснули? Что ты делаешь? Жонглируешь? Показываешь фокусы? Кувыркаешься?

Я огляделся и заметил прислоненный к столу посох, примерно такой же длины, как и мой. Почему бы и не попробовать? Я подмигнул Норберту.

– Могу вот это.

Я поставил палку на ладонь, немного подержал ее в вертикальном положении, потом подбросил и поймал уже на палец. Посох простоял почти минуту.

– О, это чудесно, – насмешливо пропел Норберт. – А вот так сможешь? – Посох как будто сам взлетел в воздух и опустился на его указательный палец. Подержав немного, шут подбросил его и поймал на тот же палец. И еще раз. И еще.

– Или так? – Он ухмыльнулся и вдруг начал крутить палку так быстро, как будто у него выросло шесть рук. Я даже не понял, как у него такое получается. Внезапно остановившись, Норберт протянул посох мне. – Ну, покажи, как ты это делаешь.

– Не смогу, – признался я.

– Тогда, может быть... – Он подмигнул большим, навыкате глазом. – Госпожа сказала, что ты прыгучий.

И этот неуклюжий на вид, неловкий человечек подпрыгнул и сделал полный кувырок через голову, потом повторил прием уже спиной вперед, причем приземлился на том же самом месте и даже не пошатнулся.

– Нет?

Я покачал головой.

– Как насчет повеселить? Госпожа утверждает, что ты умеешь рассказывать всякие забавные истории. Должно быть, знаешь что-то такое, чего не знаю я.

– Кое-что знаю.

Норберт сложил руки на груди.

– Валяй, парень. Позабавь старика. Насмеши меня. Сделай так, чтоб я уписался со смеху.

Теперь я готов был рискнуть. Уж в чем в чем, а в этом мне не было равных. Надо только вспомнить что-нибудь повеселее.

– Слушай. Жил-был один ленивый крестьянин. Лежит он как-то на поле и видит, как из денежной сумки проезжающего по дороге рыцаря падает в пыль золотая монета. Он...

– Знаю, – перебил меня Норберт. – Он говорит приятелю: "Повезет же нам, если он будет возвращаться этой самой дорогой".

– Ладно, тогда о путнике и борделе. Идет путник по дороге и видит дорожный знак...

– Знаю, – снова перебил меня шут. – Считай, что тебя отымели...

Я попробовал еще две истории, неизменно пользовавшиеся успехом у слушателей, но Норберт оба раза перебивал меня. Похоже, он знал их все. Эмили едва сдерживала смех, наблюдая за нами.

– И что, уже все? Это весь твой репертуар? – Горбун покачал головой. – Может, ты хоть стишки сочинять можешь?