Истинная леди

Прошло почти три недели. В очередной раз пригласив к себе мистера Росса, она заперлась с ним в библиотеке и посмотрела на озабоченного молодого поверенного встревоженным взглядом. Впервые в жизни она вынуждена была признать, что, похоже, переоценила свои силы.

– Неужели они все поломали? – спросила она с дрожью в голосе. – Но я вложила в эти ткацкие станки все до последнего пенни. Машины должны были увеличить производительность их труда в четыре раза!

Мистер Росс потупил взор.

– Да, мисс, – вздохнул он. – Но в этом как раз и заключалась проблема. Когда нам все же удалось убедить рабочих использовать машины, выяснилось, что станки работают очень хорошо, и людей это испугало – они решили, что теперь им угрожает безработица.

– Но станки могли бы в четыре раза повысить производительность их труда! Вы только посмотрите на эти цифры, мистер Росс. – Каролина подвинула к нему листок бумаги, исписанный аккуратными столбцами цифр. – Согласно моим данным, я должна была получить свою первую прибыль...

Поверенный нервно поправил очки.

– Они боялись за свои рабочие места, мисс. Да вдобавок запасов сырья не хватило бы на то, чтобы продолжать производство ткани прежними темпами. Они знали об этом.

Каролина покачала головой – сказать ей было нечего. Она сожалела о том, что не предугадала реакции своих рабочих.

– Но я же собиралась сделать дополнительные закупки шерсти!

– Не имеет значения, мисс. Луддитов это все равно не остановило бы.

Она оторопело смотрела на сидевшего напротив нее управляющего, отказываясь верить в случившееся. Неужели все кончено?

– Значит, они уничтожили все?

– Да, – подтвердил он грустно.

Каролина недоуменно хлопала ресницами. Она слышала слова, но, казалось, не понимала их смысла.

– Ведь я вложила в эти машины все до последнего пенни! – повторяла она вот уже в сотый раз за этот вечер.

– Да, мисс.

– А сейчас мы должны заплатить по закладной на имение. У нас есть что-нибудь?..

– Нет, мисс.

– Что с другими капиталовложениями?

– Ни одно пока не принесло дохода. – Росс развел руками. – Для большинства еще слишком рано. Простите меня, мисс, но я полагаю, что вам пора подумать о продаже.

У Каролины от ужаса екнуло сердце.

– Продавать? Что? Овец? Вудли-Мэнор? У меня ничего не осталось, кроме сломанных станков и пустой фабрики.

Мистер Росс имел привычку то и дело заламывать руки и теребить пальцы. Это зрелище стало для Каролины столь привычным, что она даже никогда не предлагала ему чая, сомневаясь, что у него найдется свободная минутка, чтобы взять чашку.

Но теперь впервые за много недель его руки лежали неподвижно. Они не шевелились, и от этого непривычного спокойствия у нее по спине побежали холодные мурашки.

– Я проработал различные варианты, – начал Росс осторожно. – И среди них нет ни одного, который мог бы вас удовлетворить. – Он протянул Каролине листок, покрытый колонками его расчетов, и искоса взглянул на нее.

– Вы думаете, кредитор согласится отсрочить выплату? – спросила Каролина с надеждой.

Росс покачал головой.

– Я уже обращался к нему с этой просьбой. Он... хм... не из числа сговорчивых людей. Вам не следовало брать этот кредит. Во всяком случае, не под такие... – Росс смущенно замолчал.

Каролина нетерпеливо мотнула головой, не желая выслушивать от своего поверенного, «что было бы, если бы». Какой же она была дурой! Она с таким упорством стремилась заработать деньги, что поставила на карту все – и все потеряла!

Взглянув на цифры мистера Росса, она тут же отвела взгляд и уставилась в окно, не в состоянии больше выносить этой муки. На улице стоял серый осенний день, вполне соответствовавший ее мрачному настроению.

– Это были совсем новые станки, последние разработки. Они должны были бы мечтать опробовать их в деле и первыми начать на них работать. Первыми соприкоснуться с будущим.

Поверенный вежливо хранил молчание, ожидая, когда хозяйка выговорится. Но она уже мысленно перенеслась к высокому вязу, росшему за домом. Если вытянуть шею, то дерево можно увидеть из окна библиотеки. Каролина закрыла глаза, представив, что находится в гуще его ветвей и слушает успокаивающий шелест листвы...

– Кхе!

Тишину неожиданно нарушил резкий звук: Росс откашлялся. Она с трудом сдержалась, чтобы не поморщиться. Из опыта она знала, что желание прочистить горло у него наступало тогда, когда возникала необходимость сообщить неприятное известие. Каролина прикусила губу. Она не была уверена, что готова к новым испытаниям. Ей снова нестерпимо захотелось спрятаться на дереве, но бегством от действительности горю не поможешь.

Она заставила себя открыть глаза и остановила на своем помощнике немигающий взгляд.

– Продолжайте, мистер Росс, выкладывайте, что там у вас. Я должна знать все.

– Вы, вероятно, понимаете, что если своевременно не внесете деньги по закладной, то Вудли-Мэнор, включая все движимое имущество, перейдет в собственность кредитора.

На глазах Каролины выступили слезы. Если такое случится, они с отцом станут бездомными. Им некуда будет пойти, не на что будет жить. Тетя Уин не может их содержать. Она и так значительно поиздержалась, оплачивая расходы Каролины на балы и рауты в этом сезоне. Добрая тетушка сама едва сводит концы с концами.

– Вы не думали насчет вашего приданого? – спросил мистер Росс неестественно высоким голосом. – Если бы вы могли им распоряжаться, то причитающуюся вам часть недвижимости можно было бы продать или заложить и взять деньги под залог.

Она горестно покачала головой:

– Я не могу воспользоваться своим имуществом. Это неотчуждаемые земли. Только мой муж вправе совершать с ними какие-либо действия.

Росс подался вперед и с участием посмотрел на нее.

– А есть джентльмен, который хотел бы на вас жениться? Мысли Каролины тотчас перенеслись к Джеффри. Если бы все складывалось удачно, то она могла бы в скором времени разбогатеть. – Я...

– Дело в том, что если бы вы могли выйти замуж до истечения срока погашения задолженности, – перебил ее поверенный, – то все проблемы были бы решены. Стоимость вашей собственности позволяет покрыть три кредитных платежа.

– Три платежа, – откликнулась Каролина слабым эхом. В ее планы входило избавить Джеффри от его долгов, а не обременять новыми. Обратиться к нему в такой ситуации она, естественно, не могла.

– Нет, мистер Росс, этот вариант невозможен.

– Неужели ваше сердце до сих пор не сделало выбора? К горлу Каролины подступили рыдания. Но она сумела взять себя в руки и не выдать своей боли. Не могла же она дать волю слезам в присутствии своего поверенного.

– Нет. У меня никого нет.

– Что ж... может, немного погодя все изменится.

При этом странном заявлении Каролина нахмурилась и, подняв на Росса глаза, впервые за все время пристально на него посмотрела. Он казался бледнее обычного. У него был смущенный и какой-то виноватый вид, и вел он себя беспокойно: обливался потом, ерзал на стуле и раз пятнадцать вынимал из кармана часы.

И в эту минуту в библиотечной тиши при свете серого осеннего дня Каролина услышала далекий стук в парадную дверь. Мистер Росс с видимым облегчением вздохнул. Каролина прищурила глаза и вопросительно на него посмотрела.

– Что вы затеяли, мистер Росс? – холодно спросила она. От неприятного предчувствия у нее засосало под ложечкой.

Он отвел взгляд.

– Должно быть, вам неизвестно, но один из ближайших друзей вашей семьи также пользуется моими услугами.

Каролина удивленно изогнула бровь, но от комментариев воздержалась.

– Он... э-э-э... весьма великодушный господин. – Лицо мистера Росса окрасилось в пурпурный цвет. – Я сознаю, что для человека моего положения поступил крайне бестактно, раскрыв подробности состояния ваших финансовых дел другому...

Каролина в ужасе зажмурилась. Она и подумать боялась, какие еще беды могут на нее обрушиться.

– Кому, мистер Росс?

– Только мистеру Лутсу, мисс. Он проявил максимум сочувствия. Вообще я посчитал это подарком судьбы, когда он высказал настойчивое желание прийти сюда сегодня пополудни. Хотя я умолял его дождаться трех часов. – Из холла донесся внушительный бой дедушкиных часов, пробивших три раза. – Я должен был сначала ознакомить вас с ситуацией.

Каролина не знала, что сказать. Эта идея представлялась ей абсурдной. Несносный мистер Лутс был в курсе приключившегося с ней несчастья и нагрянул, чтобы...

Голова у Каролины пошла кругом от обуревавших ее мыслей. Господи всемилостивый, для чего он сюда явился?

– Дорогая Каролина! – Дверь библиотеки распахнулась, и в комнату ворвался мистер Лутс собственной персоной, массивный и шумный. За ним вплыла тетушка Уин, величавая и холодная, хотя ее зеленые глаза метали яростные громы и молнии.

– Мистер Лутс! В это время дня не наносят визитов, да еще в такой манере. Боюсь, я должна потребовать...

– Умерьте ваше волнение, миссис Хибберт, – остановил ее мистер Лутс и поднял руку, давая понять, что разговор окончен. – Каролина знает о причине моего прихода, и, осмелюсь заметить, мое появление здесь облегчает ситуацию, в какой она оказалась, и освобождает ее от бремени, лежащего на ее хрупких плечах.

– Мистер Лутс, умоляю вас, – вмешался Росс, повышая голос с каждым произнесенным словом. – У меня не было времени обсудить вопрос детально...

– Пожалуйста, Росс, помолчите. Сейчас мы в ваших услугах не нуждаемся. Вы уже ознакомили меня в общих чертах с положением дел. Обговорить подробности брачного контракта мы можем позже.

– Брачного контракта? – удивилась тетя Уин. – Каролина, немедленно объясни мне, что происходит!

Но Каролина не могла не только что-либо объяснить, но даже перестала соображать. Ее привычный мир перевернулся, и земля закачалась под ногами. Чувствуя, что теряет равновесие, она судорожно пыталась найти точку опоры. Брак? С мистером Лутсом? Как могло такое случиться?

Тетя Уин и мистер Лутс громко спорили, поминутно обращаясь к Каролине, попеременно то требуя от нее ответа, то угрожая. Но она оставалась безучастна к их воплям, потому что ничего не понимала. Пустые звуки пролетали мимо, как никчемные обломки, уносимые быстрой водой.

Ей было необходимо сосредоточиться и поразмыслить. В этом бушующем мире ей нужен был якорь.

Джеффри.

Вызвав в памяти образ Джеффри, она не желала отпускать его. Но она не могла разрешить себе думать о нем сейчас, сознавая, что постигший ее финансовый крах будет служить непреодолимым препятствием на пути их воссоединения. Мечтая всей душой о встрече с Джеффри, Каролина тем не менее послать за ним не отважилась. Слишком неловко она себя чувствовала, тем более что граф предупреждал, что не придет на помощь. Что бы ни случилось.

Прежде чем говорить с ним, она должна была попытаться сама хоть как-то исправить положение.

Но сначала ей нужно было в спокойной обстановке перевести дух.

С этими мыслями Каролина встала. Она уже знала, куда отправится.

– Простите меня, тетя Уин, господа, но мне нужно выйти.

– Но, мисс Вудли, – начал мистер Росс. – Мы должны так много...

– Послушай, девочка, – пророкотал мистер Лутс. – Я пришел сделать тебе предложение. Ты не можешь вот так просто взять и уйти...

– В самом деле, Каролина, – подхватила тетя Уин, – ты не можешь...

Присутствующие убеждали Каролину остаться, но она оставалась глуха к их увещеваниям. Звуки их голосов едва достигали ее сознания, не говоря уже о значении обращенных к ней слов. Она устремилась к задней двери, чтобы оказаться наконец в саду, где гордо возносил свою крону в небо огромный вяз. И вот, когда до спасения оставалось лишь несколько шагов, до ее ушей долетел приказ, сразу вернувший ей присутствие духа.

– Томсон, – скомандовала тетка, – отправьте записку лорду Тэллису с просьбой почтить нас своим присутствием. Немедленно.

Глава 10

Джеффри никак не мог объехать слишком широкую перегруженную телегу, медленно тащившуюся впереди. Он тихо выругался. Второй раз за этот день. Потому что второй раз за короткое время его приглашали в дом Хиббертов. И снова за ним прибыл этот огромный детина, их лакей. Оба раза приглашение звучало, как приказ короля, адресованный своему вассалу, или странствующему рыцарю, на которого возлагались последние надежды.

Он не сомневался, что вызов был связан с чем-то серьезным и не мог служить дружественным приглашением скоротать вместе вечерок.

В последние несколько недель его не оставляли предчувствия неминуемой катастрофы. Все началось с того дня, когда Каролина объявила ему о своем намерении сколотить состояние.

Он всячески старался отвлечь ее мысли от собственной персоны и не попадаться ей на глаза, осторожно высовывая из-за дверей голову, как какая-нибудь черепаха, боясь, как бы она его не заметила. Он направлял к ней всех достойных молодых джентльменов Англии, каких только знал. Тех, кто помоложе, он заставлял с ней танцевать, а тех, кто постарше, – вести с Каролиной беседы. Он даже убедил Дерборо присылать ей ежедневно маленькие букетики цветов.

Ничто не помогало.

Так прошла неделя, после чего Каролина вдруг перестала появляться в свете.

Он мог бы радоваться. Эксперименты с поцелуями она прекратила. Не возобновила она и своих визитов к Луизе. Он взял с бывшей содержанки слово, что та немедленно пошлет за ним, если Каролина вдруг у нее появится. Он даже заплатил предприимчивой танцовщице деньги, в которых сам всегда испытывал нужду, дабы наверняка заручиться ее лояльностью.

Но и это не принесло никаких результатов.

Джеффри с уверенностью знал одно – Каролина упорно двигалась навстречу неминуемому краху, и ничто не могло ее спасти.

Но теперь, похоже, период ожидания закончился. Получив вежливую записку от ее тетушки с просьбой немедленно явиться в дом Хиббертов, Джеффри понял, что гром грянул. Он до сих пор сжимал смятый листок в кулаке. Снова выругавшись, он свернул в переулок, надеясь обогнать дурацкую телегу, не дававшую ему проехать.

Выехав из клуба сразу, как только получил записку, граф потратил на дорогу к дому Хиббертов двадцать пять минут. Это был неплохой результат для расстояния, которое ему пришлось преодолеть, если учесть все трудности, встречающиеся на его пути. Тем не менее миссис Хибберт, встретившая его в холле, выглядела недовольной и, когда он отдал шляпу и перчатки ее скрюченному артритом дворецкому, не преминула его упрекнуть:

– Давно пора, лорд Тэллис. Пока вас не было, я сделала все от меня зависящее, но, поверьте, любому терпению есть предел. Так вот, свой я полностью исчерпала и больше не в состоянии это выносить.

Она кипела от возмущения. Такой возбужденной Джеффри ее никогда еще не видел. Он ни на шутку встревожился, хотя старался держаться непринужденно, когда склонился над ее рукой.

– Я приехал, как только смог. Как можно...

Но тетушка не дала ему закончить фразу, перебив нетерпеливым жестом, прежде чем он успел отпустить ее пальцы.

– Я попыталась выпроводить его, но он отказался, – прошипела она, указывая на лестницу. – Томсону всегда удавалось избавиться от него, когда он приходил не вовремя, но на этот раз он просто не желает уходить, и все тут. Говорит, что должен сначала во что бы то ни стало просмотреть какие-то ее документы.

– О ком речь?

– Слава Богу, Альберт вернулся, – вдруг затараторила миссис Хибберт, пропустив мимо ушей вопрос графа. – Они теперь наверху, обсуждают его последние опыты.

Джеффри помрачнел и от дурных предчувствий заскрежетал зубами.

– Кто наверху и где Каролина?

– Как кто? Мистер Лутс, конечно. Более грубого и беспардонного мужлана я еще не встречала.

Джеффри не составило особого труда припомнить названного господина. Ведь именно его поверг он наземь одним ударом, когда некоторое время назад тот бесстыдно приставал к Каролине в саду.

– А где Каролина? И что он сделал?

Но миссис Хибберт его не слушала. Прохаживаясь по холлу и не стесняясь присутствия Томсона, она запальчиво продолжала свою обличительную речь:

– Я целиком и полностью возлагаю вину за случившееся на вас! Если бы вы были хоть чуточку внимательнее, то ничего подобного не произошло бы. – Она сделала выразительную паузу, чтобы смерить Джеффри негодующим взглядом. – Подумать только – брак! Я не представляю, как этому воспрепятствовать. Он говорит, что другого выхода нет. Я послала также за Гарри, но, Джеффри, я не «в состоянии уразуметь, что здесь творится!

На лице ее читалась растерянность. Ее причитания и жестикуляция становились с каждой минутой все экспансивнее. Ее взволнованный вид напугал Джеффри и заставил сделать то, что в другом случае он никогда бы себе не позволил. Схватив миссис Хибберт за плечи, он встряхнул ее. Не слишком сильно, но ощутимо, чтобы она пришла в себя и перестала нести бессвязную чушь.

– Где Каролина? Он что, обидел ее?

Миссис Хибберт, захлопав ресницами, остановила на Джеффри пристальный взгляд, потом кивнула, словно увидела в его глазах нечто такое, что послужило ей успокоением. Когда она снова заговорила, ее речь стала более вразумительной.

– Каролина на своем любимом дереве. Я не знаю, что там у них стряслось. Мне известно только, что мистер Росс сидит в библиотеке и нервно заламывает руки и что за всем этим стоит этот мерзкий мистер Лутс.

Джеффри бросил взгляд в сторону лестницы, раздумывая, куда двинуться в первую очередь. Как ни велико было его желание услышать правду от пресловутого Лутса, побуждение найти Каролину оказалось сильнее.

– На каком она дереве?

– В саду.

Джеффри устремился к двери, но миссис Хибберт поймала его за руку.

– Вы хотите, чтобы я задержала мистера Лутса? Он покачал головой:

– Я могу и сам его потом найти. Но пожалуйста, не спускайте глаз с мистера Росса.

Уинифред хотела что-то сказать, но он уже открывал дверь, ведущую в сад. Садом называлась небольшая полоска травы шириной в два шага с высаженными на ней цветами. Но главной его достопримечательностью был ввинченный в небо огромный вяз в великолепном убранстве осенних листьев. Вдоль ствола свисала крепкая веревочная лестница, терявшаяся в густой кроне.

Джеффри, не колеблясь, направился к дереву и, задрав голову, всмотрелся в плотное сплетение ветвей. Но ничего не увидел, кроме буйной палитры осенних красок и какой-то темной платформы.

– Каролина?

– Я здесь, – раздался приглушенный голос.

– Это Джеффри.

– Я знаю.

– Я бы хотел поговорить с тобой, если ты не возражаешь. Он замолчал в ожидании ответа. С каждой секундой, по мере того как пауза затягивалась, его волнение усиливалось. Наконец она отозвалась.

– Я буду рада побеседовать с тобой, – донесся до него вежливый ответ.

Джеффри вздохнул.

– Каролина, не будешь ли ты любезна спуститься вниз? А то я боюсь свернуть себе шею.

Снова последовало долгое молчание.

– Мне не хочется. Но ты можешь ко мне присоединиться. Здесь очень красиво. И спокойно.

Обдумав эти аргументы, Джеффри понял, что альтернативы нет. Вернее, одна все же была – он мог уйти. Но это в его намерения не входило. Он должен был сначала увидеть Каролину и убедиться, что она в добром здравии. Конечно, он мог бы остаться под деревом и дождаться, когда она спустится вниз. Но, зная Каролину, он понимал, что можно проторчать в саду до конца недели.

Таким образом, его выбор был предопределен.

Вздохнув, он сбросил сюртук. Затем Джеффри Ратберн, граф Тэллис, светский щеголь, зрелый человек, полез на огромное и довольно грязное дерево. Нимало не заботясь о своих дорогих ботфортах, он, правда, очень старался не запачкать темно-желтые панталоны. Еще одна дыра – и их можно будет смело выкинуть.

Наличие лестницы значительно облегчало подъем, но ему не хотелось думать, как она умудрялась справляться с подобной задачей в платье. Протиснувшись в небольшую прорезь в платформе, он быстро огляделся. И первое, что он увидел, – обширный участок кремовой кожи, просвечивавший сквозь дыру в когда-то белом платье Каролины. Открывшееся зрелище его смутило и в то же время доставило истинное удовольствие. У неб были удивительно стройные лодыжки и безукоризненной формы икры, не говоря уже о пленительной красоте молочно-белых бедер. Он не мог оторвать от нее взгляд.

Боже, как удивительно красива была эта женщина! Во время первой встречи она показалась ему худощавой, но это впечатление оказалось ошибочным. Она была гармонично сложена, с тончайшей талией, казавшейся еще тоньше по сравнению с высокой полной грудью. Подобное тело с ярко выраженными формами в положенных местах не оставляло равнодушным ни одного мужчину, хотя в этом сезоне такие формы были не в моде. Джеффри грезил о ее теле с первого дня их знакомства.

Стараясь не думать на эту тему, он ступил на толстые доски платформы и, разогнувшись, тут же стукнулся головой о ветку.

– О! Прошу, присаживайся! – воскликнула Каролина. – Тетя Уин построила это для меня, когда я была еще ребенком. Она не знала, что я буду залезать сюда, даже когда вырасту.

– Она явно не учла твой характер, – пробурчал Джеффри, прижавшись спиной к стволу. Он отдышался и, оглядевшись, залюбовался солнечным лучом, пробивавшимся сквозь красочный калейдоскоп осенней листвы. Каролина в своем платье была похожа на дриаду или фею осени. Эта белая кожа, золотые волосы и лицо...

Но подобные романтические мысли тотчас улетучились, как только взгляд Джеффри упал на грязные разводы на ее щеке, свидетельствовавшие о том, что она плакала.

– Каролина? – Хм?

– С тобой все в порядке?

– Здесь красиво, правда? В ясные дни я часто удираю сюда, когда тетя Уин не видит. А в Хедли у меня на дереве есть очаровательный домик.

Джеффри кивнул. Ему не хотелось прерывать плавного течения ее речи. Слушая, он молча наблюдал за ней. В его представлении Каролина была сгустком энергии и интеллекта, пребывавшим в вечном движении и поиске. В ее мозгу постоянно роились неординарные мысли, толкавшие ее на фантастические поступки и создававшие ей дополнительные трудности. Теперь она впервые предстала перед ним в состоянии относительного покоя. Она даже не шевелилась, если не считать легкого колыхания грудной клетки при каждом вдохе. Взгляд ее широко распахнутых глаз был рассеян, но не потому, что ее одолевали тягостные мысли, скорее наоборот. Умиротворенная и отрешенная от житейских тревог, она наслаждалась красотой окружавших ее листьев, солнца и голубого неба.

Никогда не видел Джеффри более красивой и неотразимой девушки. Никогда не хотелось ему так страстно обладать ею. Чтобы не поддаться искушению привлечь ее к себе, нужно было переключить внимание на что-то другое, и граф попытался вовлечь ее в разговор.

– Что случилось, Каролина? – спросил он тихо, наполнив звуком своего голоса лиственную беседку.

Каролина промолчала, давая понять, что не желает обсуждать свои проблемы. Но Джеффри проявил настойчивость.

– Все же ты должна рассказать мне. Твоя тетушка во всем винит меня.

Каролина заерзала и посмотрела на пего.

– Она всерьез так не считает.

– Отчего же? – возразил Джеффри; – Она уже говорила мне об этом. Она сказала, что если бы я был более внимательным, то этого не произошло бы. Как видишь, я должен понять, в чем дело, если хочу защититься от нападок, – добавил он насмешливо, пытаясь вызвать у нее ответную улыбку. – По правде говоря, я боюсь за свою жизнь.

Каролина затрясла головой. В глазах ее блеснули слезы.

– Она ошибается. Это я во всем виновата. Я все испортила, все погубила, и никто не остановил меня.

Она выглядела такой несчастной с мокрыми от слез ресницами, что Джеффри не устоял и привлек ее к себе, горя желанием ощутить тепло ее тела, хотя в тесном сплетении ветвей сделать это было весьма затруднительно. Но слишком велика была его потребность к ней прикоснуться. Каролина, похоже, испытывала то же самое.

Джеффри для устойчивости уперся ногами в платформу и подтянул Каролину к себе. Она доверчиво прижалась к нему, и от этого безыскусного жеста у него в жилах кровь забурлила. В следующее мгновение она уже стояла между его расставленных ног, и ее голова покоилась на его груди. Джеффри ожидал, что она разрыдается. Все известные ему женщины выбирали для слез самые неподходящие моменты. Как это ни странно, но сейчас слезы не пугали графа. Напротив, он готов был ее утешить и сыграть роль человека, которому бедняжка могла излить свои печали.

– Джеффри?

Он зарылся лицом в ее волосы, ощущая кожей их прохладный мягкий шелк, и с наслаждением вдохнул сладкий лавандовый аромат.

– Все хорошо, Каролина. Можешь поплакать. Я не против.

При этих словах она вдруг подняла к нему лицо, и в ее широко открытых глазах промелькнуло удивление.

– Поплакать? Я собиралась у тебя спросить, не хочешь ли ты купить фабрику? Или, может, ты знаешь кого-то, кто хотел бы?

Джеффри, нахмурив брови, всмотрелся в ее лицо.

– Что?

– У меня есть фабрика. Ты не знаешь кого-нибудь, кто хотел бы ее купить?

– Конечно, – сдержанно произнес он, подивившись силе внезапно охватившего его гнева. – Дерборо еще вчера обмолвился, что испытывает острую нужду в новой фабрике. Этаком идеальном дополнении к модно повязанному галстуку.

Каролина от изумления вытаращила глаза, но тут же опустила их, уставившись на свои ладони, прижатые к его груди.

– Ты сердишься?

– Каролина, что ты опять натворила?

Она промолчала и только плотнее прильнула к нему. Он наслаждался этой упоительной пыткой, и ему пришлось стиснуть зубы, чтобы подавить невольный стон. Каролина посмотрела вниз и, заметив его сапоги, отступила в сторону.

– Я, похоже, испортила твои ботфорты.

Она ловко сменила тему разговора, но Джеффри решил на этот раз ей не перечить. Он наклонился и приподнял ногу, чтобы рассмотреть нанесенный ущерб.

– Какая жалость!

– Почему ты их не снял? Он усмехнулся:

– Боялся, что матушка будет против. Или твоя тетка. А также слуги и соседи, живущие с вами по соседству. Граф должен соответствовать определенным стандартам, каких бы жертв ему это ни стоило. – Джеффри произнес эту тираду нарочито надменным тоном. И его уловка сработала. Он почувствовал, как она затряслась от сдавленного смеха.

– Вот почему я люблю тебя, Джеффри. Ты умеешь меня развеселить.

Он улыбнулся и не устоял от соблазна поцеловать ее в макушку. Теперь она больше не выглядела удрученной и, похоже, могла взглянуть своей проблеме в лицо.

– Так что стряслось, Каролина?

– Я купила ткацкую фабрику.

– Я это уже понял, – осторожно проговорил он.

– Я взяла кредит. Огромный кредит под залог Вудли-Мэнор.

От осенившей его догадки у Джеффри кровь застыла в жилах. Неужели она потеряла свой дом? Так быстро? Не может быть!

– Расскажи мне все по порядку. Она судорожно вздохнула.

– На эти деньги я купила фабрику и много станков. Много замечательных машин, с помощью которых рабочие могли бы производить ткань в четыре раза быстрее, чем раньше.

– О Боже, – простонал Джеффри, уже осознавший весь драматизм сложившейся ситуации.

– Но луддиты их сломали. Все, до последней машины. Мистер Росс сказал, что они боялись потерять работу, когда безработных и так пруд пруди...

– Они испугались?

– Да.

Джеффри не верил собственным ушам. Как могла она проявить такую беспечность! Правда, он не подумал, что речь шла о Каролине. А Каролина была способна на все. Для нее полумер не существовало. Она не знала, что такое осторожность или здравый смысл.

– Сколько ты потеряла? – спросил Джеффри. Но он узнал ответ еще до того, как услышал его. Ее тело напряглось, как тетива лука. Ужас выдал ее прежде, чем она успела ответить.

– Джеффри, они даже не попытались испытать их в работе! А теперь настало время рассчитываться по долговым распискам, да плюс еще разные хозяйственные платежи. – Она смотрела на него снизу вверх, и в пятнах света, пробивавшегося сквозь листву, на лице ее читалась глубокая обида и растерянность. – Они не дали мне ни единого шанса!

– Господи Боже мой, Каролина, – только и смог выговорить граф, чувствуя, как земля уходит у него из-под ног. – Еще и трех недель не прошло. Даже ты не смогла бы уничтожить все свое состояние за столь короткое время.

– Я не все потеряла, – сказала она, и осторожная улыбка, заигравшая на ее губах, подлила масла в огонь, потихоньку разгоравшийся в его крови. – Мои другие инвестиции непременно принесут прибыль. Только мистер Росс говорит, что ожидать поступлений в скором будущем не стоит.

Джеффри перевел дух и мысленно вознес хвалу Господу. Каролина пока не стала полным банкротом.

– Во что еще ты вложила деньги?

– Не беспокойся. Это вполне надежные проекты. По спине Джеффри снова поползли мурашки.

– И все-таки, Каролина, я хочу знать.

Она ослепительно улыбнулась, хотя улыбка показалась Джеффри фальшивой.

– Все они носят научный характер. Ты же знаешь, я покровительствую наукам.

– Знаю, – согласился граф сухо. В его душе стремительно нарастала тревога. – Во что еще ты вложила деньги? – повторил он настойчиво.

– Будучи сама ученым, я считаю, что в состоянии определить правильность своих инвестиций. Да будет вашему сиятельству известно, что я способна оценить достоинства проекта уже тогда, когда другие этого еще не видят.

Джеффри от страха похолодел.

– Каролина!

– Они могут кому-то показаться странными...

– Каролина!

– В подводный корабль.

Джеффри сначала потрясенно охнул, потом изрек известную истину: