Дело о проклятых розах

      - О! Так это был ты! Ты спас меня! - выдохнула Лити и с обожанием уставилась на своего кумира.
      Однако кумир что-то не спешил принять горячую благодарность своей поклонницы. Напротив, он как-то увял, стушевался, и его улыбка из покровительственной параболы превратилась в смущенную гиперболу.
      - Э-э-э, я был бы счастлив, конечно, но, увы, не мне принадлежит честь... - пробормотал он, пытаясь скрыть неловкость.
      - Лити, дорогая, это Алита ты должна благодарить, - пришла на помощь Орма, широким жестом переадресовывая Алиту невпопад высказанную благодарность. Лити невольно перевела взгляд вслед за ее рукой и встретила каменное лицо самого Алита. Он был мрачнее тучи, но сказал только несколько незначительных слов, развивая популярную у записных скромников тему "Ах, какие пустяки". Лити стало стыдно. Очень-очень стыдно. Она просто-таки почувствовала себя больной от того, что только что так бессовестно и незаслуженно обидела человека. Хотя она и сделала это не нарочно, но какая разница. Алит теперь ни за что ее не простит. Никогда. И Лити, спасаясь от невыносимой ситуации, сделала самую естественную для мелких хитрецов и маленьких детей вещь: она спряталась за единственно возможное оправдание за свою слабость.
      - Я надеюсь, вы меня простите. И в первую очередь ты, Алит. - Лити послала ему самую ослепительную улыбку, на какую была способна в этот момент. Но, к сожалению, улыбка вышла довольно жалкой, и Алита она явно не смягчила. - Я еще не вполне пришла в себя, и в голове все путается. Я бы хотела немного отдохнуть...
      Гостям не пришлось намекать дважды. Они поспешно откланялись, пожелали Лити получше отдыхать и обещали непременно зайти завтра, выразив надежду, что к завтрашнему дню состояние больной будет более чем удовлетворительным. Алит задержался немногим дольше. Его плотно сжатые губы не слишком удачно изображали улыбку, но перед уходом он все же рассеянно-заботливо подоткнул Лити одеяло.
      Лити осталась одна, чувствуя себя очень несчастной. Она принялась размышлять о том, какая она свинья, как несправедлива жизнь, и о том, что Орам мог бы и сам спасти ее от неведомой опасности, а не передоверять другим этого важного дела. За всеми этими горькими размышлениями девушка незаметно заснула. Слабость послужила удачным предлогом для того, чтобы сбежать от неприятностей, но тем не менее была настоящей и властно требовала дать бедняжке Лити немножко отдохнуть.
      Лити вынырнула из страшного сна, вся дрожа и замирая от перенесенного ужаса. Ей снилось, что она снова тонет в равнодушной к ее страху пучине, а кошмарная тяжесть, навалившаяся на нее, давит и тянет в глубину.
      Наяву в окно из-за деревьев просвечивала ущербная луна.
      С большим трудом уняв бешеное сердцебиение, Лити сосредоточилась и попыталась сконцентрировать свою Силу, чтобы создать защитный кокон, в который не смогла бы проникнуть извне никакая отрицательная энергия. Это удалось ей на удивление легко, и Лити обрадовалась и одновременно успокоилась. Если ей почти без усилий удалось собрать столько энергии, то, значит, ее способности не пострадали и она действительно скоро сможет прийти в себя по-настоящему. И она найдет способ помириться с Алитом. Завтра. Лити глубоко вздохнула и, окончательно стряхнув с себя липкие обрывки дурного сна, снова погрузилась в небытие, но на этот раз спокойное и не омраченное никакими воспоминаниями.
      Ее разбудили яркие солнечные лучи, с боем прорывающиеся сквозь листву беспризорных деревьев сада. Было утро. Не то чтобы очень позднее, хотя и ранним его уже никак нельзя было назвать. Лити про себя окрестила его средним. В том числе и потому, что чувствовала она себя все же не так бодро, как хотелось бы, а также потому, что, несмотря на неугасшую решимость загладить свою вину перед Алитом, она не была до конца уверена в действенности средств, имевшихся в ее арсенале.
      Но попробовать стоило. Поэтому Лити собрала все свое хитроумие и решила быть с беднягой Алитом максимально ласковой. Он, конечно, замечательный друг, но как было бы проще, если бы он был хоть капельку в нее влюблен!
      В это время ничего не подозревающий Алит вошел в комнату, предварительно деликатно постучавшись. Он принес поднос с горячим завтраком и выглядел вполне дружелюбно. Лити улыбнулась ему как могла лучезарнее.
      - Завтрак! Как это мило с твоей стороны! Ты так обо мне заботишься, проворковала она и сама почувствовала, что слегка перехватила. Алит не ожидал от нее подобной кротости и был несколько удивлен. Впрочем, и он был не лыком шит и догадался, что к нему подлизываются. Поэтому он решил использовать ситуацию и напустил на себя неприступный вид. Лити поняла, что дешево не отделается, и вздохнула. Бог с ними, с этими ухищрениями! Ведь она и в самом деле не хотела его обидеть, и вообще...
      - Правда, ты на меня не очень сердишься? - Такая перемена тактики обезоружила Алита, который уже приготовился к тому, чтобы долго дуться.
      - Да чего уж там... - сменил он гнев на милость. И тут же ворчливо добавил, искоса поглядывая на ее покаянную рожицу: - Что с тебя взять!
      Лити поняла, что прощена, ей сразу стало легко, и она поуютнее уселась в кровати, готовясь приступить к утренней трапезе и отнюдь не смущаясь присутствием Алита и своим непарадным видом. Правда, она отлично знала, что вид был самым невинным, но между тем очень милым.
      Как только они объявили перемирие и покинули окопы, разговор сразу принял непринужденный характер.
      - Ну как ты сегодня?
      - Знаешь, гораздо лучше. Только небольшая слабость, а в остальном почти все отлично. Я стараюсь.
      - Молодец, - одобрил Алит. - Я надеюсь, обойдется без последствий.
      - Да уж, - поежилась Лити. - А давай, пока я буду все это есть, - она обвела критическим взором выставленные на подносе блюда, которыми обычно кормят безнадежно больных - ужасно невкусные и столь же полезные, - ты расскажи мне все, как было. А то я, сам понимаешь, могу судить только о том, что чувствовала сама.
      - Хорошо. Ешь. - И Алит так гордо вручил ей поднос, что Лити поняла: если она только попробует не съесть или, не дай бог, не похвалить принесенное, то все, это будет окончательной и смертельной обидой, ведь он явно приготовил это безобразие собственноручно. Лити мысленно вздохнула и смирилась. Все-таки примирение того стоило.
      - Умхм, а это вкусно!.. - Девушка постаралась замаскировать искреннее удивление под не менее искренним восхищением. Алит гордо напыжился. Лити усердно набросилась на еду, мимикой и жестами всячески высказывая свое одобрение съедаемому. И, конечно же, повару.
      - Так вот. Дело было так: когда мы дружно искали этого удравшего младенца... Ты помнишь младенца? - отвлекся он.
      Лити утвердительно кивнула, продолжая за обе щеки уписывать то, что выглядело вначале так непривлекательно.
      - Ты вдруг пропала из виду, - продолжил Алит. - Я тебя несколько раз окликнул, но ты не отзывалась. Я обеспокоился и пошел искать уже тебя. Ты была в таких пахучих зарослях, стояла с самым обалдевшим видом и ни в какую не желала ничего вокруг замечать. А потом вдруг ни с того ни с сего стала задыхаться и падать. Ну, тут я понял, что дело плохо и надо срочно что-то предпринять. Ты была очень неосторожна, - несмотря на то, что Алит рассказывал всю историю с явным волнением, он не преминул укоризненно поглядеть на Лити, - так что мне не составило никакого труда проследить, куда ты отправилась, и я последовал за тобой. Я не знаю, что это было, то, что на тебя напало, но оно было очень, очень сильным. И я не думаю, что мне бы удалось хоть что-нибудь сделать, если бы не внезапность. Мне доводилось прежде бывать в Тонком мире, хотя и не часто. Но никогда раньше я не сталкивался с подобными монстрами, даже не слышал о таких. Он был огромный, сильный и какой-то... грубый, что ли. Как камень... Его было просто очень много.
      Алит говорил это без какой-либо рисовки или стремления выставить себя героем, и Лити невольно почувствовала к нему уважение.
      - Ты просто молодец! Как же тебе удалось с ним справиться?
      - Что ты! Мне и не удалось. Единственное, что я смог сделать, - это изо всех сил налететь на него, чтобы он тебя отпустил. А потом я схватил тебя и поскорее убрался, пока он не напал снова. И я очень рад, что все так получилось. Страшно подумать, что могло бы быть, если бы я немного задержался. - Алит в волнении сжал руку Лити, которая тоже разволновалась и даже перестала жевать.
      - А потом я одолжил у стражника тележку и привез тебя домой, потому что ты никак не хотела держаться в седле. Все время сваливалась, плела что-то невразумительное и вообще вела себя так, как будто выпила чересчур много домашней наливки. - Лити расстроилась. Вот вечно он все испортит! Нет, чтобы сказать, что пронес ее всю дорогу на руках, а она бледно улыбалась ему в благодарность за рыцарскую заботу.
      - Я ничего этого не помню. Помню только, что стала как бы тонуть, но там все впечатления такие туманные... Трудно описать. И тебя я помню. Ты был похож на луч. Такой ма-аленький лучик, - не удержалась Лити от того, чтобы чуть поддеть его в отместку. - Но вот всего остального не помню. А ты это точно не придумал? - подозрительно поинтересовалась она, пытливо вглядываясь в его физиономию, которая тут же приняла оскорбленный вид.
      Алит гордо не удостоил ее ответа. Лити огорченно вздохнула. М-да, и тут никакой романтики.
      - А теперь ты мне скажи, за каким чертом тебе вдруг понадобилось в Тонкий мир? Мы вроде бы договаривались, что проводим поиск тайно, не афишируя своих намерений.
      - Понимаешь, - виновато начала Лити, - мне показалось, то есть я почти уверена, что почувствовала, как Суле звала меня. Вот я и не удержалась. Хотя сейчас я уже не могла бы точно сказать, было это или все же нет.
      Алит молча обдумывал ее слова.
      - Не скажу, что я одобряю твои действия, но, боюсь, на твоем месте я мог бы поступить так же.
      Лити немного приободрилась. Это было не оправдание, но все-таки какая-никакая поддержка.
      - Да, но зато теперь все заинтересованные лица громко оповещены о том, что ты ищешь Суле. И поэтому нам придется быть вдвойне осторожными. И, может быть, не выставлять напоказ своих связей с тобой.
      Лити было горько слушать такие слова, хотя она и осознавала их справедливость. Но все же она ожидала услышать их от Ормы, может быть, даже, не дай бог, от Орама, но никак не от Алита, к которому привыкла как к надежному тылу. У нее окончательно пропал аппетит.
      Лити отложила в сторону поднос, на котором, правда, осталось совсем немножко, и горестно вздохнула, оплакивая свою несчастную судьбу, которая посылает ей такие тяжкие испытания.
      Алит не был жесток от природы и, удостоверившись в искренности раскаяния обвиняемой, смягчился.
      - Не переживай, пока нет никаких признаков того, что кто-то заинтересовался тобою, если... если, конечно, само это нападение нельзя расценивать как такой признак. Но нет, это было бы слишком быстро, ведь ты только на минуту-другую вышла в Тонкий мир. Хотя... - Алиту явно не приходили эти мысли раньше, и теперь он с неудовольствием обдумывал такую возможность. Но он не пришел к определенному мнению, покачал головой и высказал желание посоветоваться с ветеранами БМП.
      - А ты пока никуда не пойдешь, полежишь дома.
      - Но я уже чувствую себя совсем-совсем нормально.
      - Вот и замечательно. Надо это закрепить.
      Лити поняла, что спорить бесполезно, позиции надо отвоевывать постепенно, и согласилась.
      - Кстати, что там нового в БМП? - спросила она самым невинным тоном, не решаясь впрямую поинтересоваться Орамом. - Если мне нельзя самой ничего делать, то хоть узнать, что делают другие, не запрещается?
      Алит если что-то и заподозрил, то не подал виду. Он хитро улыбнулся и сказал:
      - О, там большие новости.
      Но от дальнейших комментариев, мерзавец, отказался, несмотря на все грозные рыки Лити. Он только сказал, что лучше будет, если она все услышит в красках и от самого автора. А на этот счет еще надо посоветоваться, можно ли ей общаться с Орамом. И, выпустив эту отравленную стрелу, Алит удалился, заявив, что сейчас же отправится в БМП. И в самом деле, чего откладывать, и так столько времени потеряно - целых три дня.
      - Каких три дня? - изумилась Лити.
      - Да ты, дорогая, прежде чем пришла в себя, два дня то впадала в беспамятство, то городила полную чушь и была совершенно невменяема.
      И он ушел, безжалостно оставив Лити наедине с ворохом самых разнообразных мыслей.
      ГЛАВА 14
      Временный совет Орма-Орам-Алит взвесил все соображения и постановил, что Лити в самом деле лучше пока не демонстрировать своего знакомства с БМП, особенно теперь, когда Орам так активно разрабатывает подходы к подозреваемой номер один - Бирди.
      Подробный рассказ Алита о происшествии с Лити вызвал сильнейшую озабоченность со стороны Ормы, которая давно и часто наведывалась в Тонкий мир, но никогда не сталкивалась там ни с какой опасностью. В сущности. Тонкий мир - это всего лишь отражение мира реального, причем отражение только того, что так или иначе связано с Силой. Поэтому встретить там неизвестного монстра просто невозможно. Там нет ничего такого, чего бы не было в обычном мире, хоть и выглядит это все зачастую так, что ни за что не определишь, что перед тобой - твой ближайший сосед или маленький демон, которого кто-то выпустил шутки ради покуролесить в поле. И тем не менее монстр был. И, по рассказу Алита, такой силы, что он, маг не из последних, ни за что бы не рискнул с ним связываться, если бы речь не шла о жизни Лити. И чудо еще, что все так обошлось. Так что с этим приходилось считаться. Что это был за монстр и какова его природа, не смог убедительно предположить никто. Алит, правда, высказал слабое предположение, что откуда бы этот монстр ни взялся, может быть, это он проедает дырки в поле. Но Орма с ее практическим складом ума не уделила должного внимания этой гипотезе, а Орам вообще воспринимал все сказанное Алитом в штыки. Поэтому решено было только удвоить осторожность, ни к кому не обращаться в поисках Суле и дяди Оско, временно исключить Лити из активной деятельности и продолжать работать по заранее намеченному плану. Общаться с Лити разрешили только Алиту, как ее давнему знакомому.
      Алит, чувствуя, что его самого из соображений безопасности вот-вот отстранят от дел, спешно потребовал ввести его в курс всех новостей, о которых он успел услышать всего пару слов. Так как последние три дня был всецело занят выхаживанием Лити.
      Орам снисходительно согласился поведать ему о своих успехах. Алит, обладавший богатым воображением и уже успевший немного узнать характер рассказчика, живо представил себе все события и мысленно сделал поправки по ходу действия.
      С того момента, когда Лити покинула здание БМП с тайным планом самой произвести разведку на заставах, а Алит увязался за ней в надежде поучаствовать в этом мероприятии, детективы БМП не сидели сложа руки. Орма, используя связи и свое холодноватое обаяние, сумела на другой же день раздобыть весьма редкую вещицу, за которую любой коллекционер не глядя выложил бы кругленькую сумму. Это был один из первых экземпляров небольших стеклянных трубок, в которые лет восемьсот назад маги пытались поместить заклятие Вечернего Света. Тогда они как раз вошли в моду, и многие брали их с собой на прогулку по плохо освещенным вечерним улицам. Правда, это капризное заклятие никак не хотело прочно держаться в таком маленьком объеме и подводило хозяев в самые неподходящие моменты. На совести этих переносных трубок был не один расквашенный нос. С тех пор мода на них прошла, а освещение улиц нисколько не улучшилось.
      Поэтому нынешние полуночники обходились своими силами - кто как мог. Раздобытый же экземпляр принадлежал, по-видимому, к числу не самых качественных, а именно такие, как правило, милее всего коллекционерам.
      Орам отправился с визитом прямо к госпоже Бирди, воспользовавшись именем одного своего приятеля, который очень кстати был в отъезде. Приятель, молодой бездельник, взял за правило нещадно пользоваться безграничной любовью и мало ограниченными финансами своих родителей, растрачивая их на экзотические удовольствия и покупку редкостей, в которых он, к сожалению, совсем не разбирается. Его чудачества довольно известны в городе, хотя сам он ведет достаточно уединенную жизнь, чтобы не опасаться случайного знакомства с ним Бирди. Поэтому Орма сочла, что его имя как нельзя лучше подойдет для прикрытия, а в случае чего можно будет оправдать мелкие несуразности взбалмошным характером Шабола.
      Итак, Орам-Шабол навестил Бирди в те часы, в которые она, поданным разведки, обычно бывает дома. Но, к его удивлению, дом не подавал никаких признаков жизни.
      Орам оставил на пороге небольшое послание, составленное в самых изысканных выражениях, где сообщалось, что Шабол о Сее был бы счастлив встретиться с достопочтимой госпожой Бирди о Реско, чтобы обсудить некое дело, касающееся коллекционных редкостей, которые могли бы заинтересовать вышеупомянутую госпожу. Он заранее просил извинения за потраченное на него время и извещал, что попробует еще раз застать хозяйку вечером.
      В то самое время, когда Лити с Алитом, уставшие, поворачивали домой коней после целого дня безуспешных поисков, Орам, надев улыбку номер один, еще раз постучал в массивную дверь особняка госпожи Бирди. На этот раз хозяйка явно ждала его, потому что дверь открылась почти сразу. Вниманию Орама предстала госпожа Бирди собственной персоной. Эта дама являла собой образец женщины стервозного характера и неопределенного, но не самого лучшего возраста. Причем характер наложил на внешность явный и ничем не скрываемый отпечаток. Она могла бы даже показаться привлекательной, если бы не узкие губы, постоянно сжатые в недовольной гримасе, и маленькие глазки, все время неприязненно оценивающие собеседника. Впрочем, Орам, будь он неразборчивее, мог бы даже принять ее за красотку. Потому что в этот момент тонкие губы госпожи Бирди изображали собой довольно милый овал, а небольшие глаза были так широко открыты, что казались просто громадными. Тем более что она глядела на Орама, возвышавшегося над ней на две головы, с восхищением, сильно добавлявшим привлекательности ей самой.
      Госпожа Бирди была сражена наповал. Она никогда не была избалована мужским вниманием, да, впрочем, почти не испытывала в нем необходимости, относясь ко всем мужчинам, которые мелькали на ее горизонте, так же презрительно-недоверчиво, как к своему бывшему мужу, который после развода с нею сделался отшельником, добровольно отказавшимся от сомнительных радостей женского общества. Мужчины не играли в ее жизни сколько-нибудь заметной роли. Главным делом ее жизни стало восстановление незаслуженно забытой славы ее рода, что превратилось у нее почти в манию. Это да еще невинное развлечение в виде коллекционирования старинных заклятий составляло весь интерес ее жизни. И когда она обнаружила на пороге своего дома записку от какого-то Шабола, она с подозрением отнеслась к такому неожиданному визиту и готовилась по возможности кратко выслушать непрошеного посетителя, который пришел отрывать ее от важных дел.
      Но едва она открыла дверь и бросила первый взгляд на визитера, как все заготовленные любезно-негостеприимные фразы испарились из ее головы, дыхание перехватило, и она так и осталась стоять с открытым ртом, едва способная воспринимать вежливое бормотание Орама. Это был Он, тот, кого она ждала все свои сто... не будем уточнять сколько именно лет. Он, единственный, кто смог бы искупить годы невыносимого занудства первого мужа и непроходимой скуки остальных немногочисленных ухажеров. Он, достойный стать вровень с великими предками о Реско и украсить собою славное генеалогическое древо ее рода. Госпожа Бирди закрыла глаза и мысленно возблагодарила судьбу за этот дивный подарок. А потом открыла глаза и вся преобразилась, одарив Орама самой обольстительной улыбкой, за которой ему почудилось даже что-то хищное.
      - Да-да, дорогой господин Шабол... вы позволите мне вас так называть? Я прочла записку и с нетерпением ждала вашего прихода. Какая жалость, что вы не застали меня в прошлый раз. Столько времени потеряно зря. Прошу вас, проходите в дом.
      Орам привык к такой реакции на свою персону, но что-то в выражении лица Бирди ему не понравилось, поэтому он чуть помедлил на пороге, смутно опасаясь войти в этот дом еще раз.
      Бирди же, неверно оценив его колебания и приняв их за скромность, решила расположить гостя к себе простотой обращения и, шутливо схватив Орама за руку, потащила его в дом с энергией и силой, неожиданной в этой сухонькой женщине.
      - Ну же, не стесняйтесь. Я вас не укушу. - Она игриво улыбнулась и даже хихикнула, закрывая за собой дверь.
      Орама охватило тоскливое предчувствие. Он с трудом собрался с мыслями, чтобы начать претворять в жизнь свой план втирания в доверие к хозяйке. Но на это и не требовалось много усилий. Бирди с увлечением глотала любую наживку, готовая слушать несравненного Шабола, какую бы чушь тот ни городил. Она проводила Орама в ту самую комнату, где он однажды так бесславно напился, и предложила присесть. На этот раз в комнате царил идеальный порядок, а множество старинных безделушек, расставленных тут и там, неопровержимо свидетельствовало об увлечении хозяйки. Некоторые из них были недурны, некоторые откровенно безобразны, но все представляли несомненную ценность для коллекционера. Присутствие этих предметов помогло Ораму перевести разговор в нужное русло, а то хозяйка, воспользовавшись некоторой пассивностью гостя, стала расспрашивать его о нем самом и его семье. Орам ловко ушел от этой скользкой темы и стал чуть преувеличенно восторгаться ее экспонатами: - Дорогая госпожа Бирди, я столько наслышан о вашей коллекции. Мне все говорят, что если хочешь увидеть что-нибудь стоящее, то нужно непременно побывать у вас. Вижу, вижу, что меня не обманули. Но я также слышал, что вы крайне ревниво относитесь к своим сокровищам и никому их не показываете. Однако тут вас явно оговорили. Такую любезную и гостеприимную хозяйку еще поискать! - И Орам адресовал госпоже Бирди улыбку номер два по своей классификации.
      Вообще же у него существовало несколько основных видов улыбок. Орам пронумеровал их в зависимости от частоты употребления. Номер один предназначался для первоначального знакомства и должен был очаровывать всех без разбора лиц женского пола. Номер два был нацелен только на тех дам, от которых Ораму было что-то нужно.
      Третий номер, улыбка поплоше, годился для тех женщин, от которых Ораму уже ничего не было нужно и с которыми он "собирался в самом скором времени распрощаться.
      Улыбка номер четыре была самой нейтральной и употреблялась в качестве любезного выражения лица при общеним с потенциально полезными представителями обоих полов. И наконец, номер пять - специальное предложен ние - был сильнейшим оружием красавца и использовался только в исключительных случаях и с осторожностью, потому что после такой улыбки дамы, как правило, не выдерживали и немедленно предлагали ему свои трепетные сердца, страстные объятия и фамильные бриллианты.
      Причем от всех этих даров потом стоило большого труда избавиться. Конечно, существовала и масса более мелких градаций, каждая улыбка несла в себе точную оценку качеств и степени полезности данного визави, но в целом все дежурные улыбки укладывались в эту базовую схему.
      Однажды в припадке несвойственной ему рефлексии Орам даже горько подумал, что не помнит, кому в последний раз он улыбался просто потому, что ему этого захотелось.
      Но эти мысли быстро выветрились, так как в целом Орама глубоко удовлетворяла собственная жизнь. Он был сам себе искренне симпатичен и считал вполне справедливым, что все люди должны относиться к нему так же. А то, что среди окружающих, питавших к нему теплые чувства, было гораздо больше женщин, нежели мужчин, он приписывал более отзывчивой женской природе.
      Итак, Орам послал госпоже Бирди свою улыбку номер два, слегка сдобренную сдержанным восхищением ее талантом коллекционера и личными качествами. Где-то вторым слоем можно было прочесть некоторый интерес к хозяйке как к представительнице прекрасного пола. Именно этот слой Бирди и оценила больше всего. Она расцвела еще больше и принялась ворковать что-то про бокал легкого вина, за которым было бы удобнее обсудить все дела.
      Но от этого предложения Орам неожиданно резко отказался. Чтобы загладить свою неловкость, он проникновенно заглянул хозяйке в глаза и пробормотал пару фраз насчет рекомендаций целителя, возражающего против того, чтобы он употреблял алкоголь. Но вот от чашечки чая он бы не отказался.
      Бирди, немного обескураженная его резкостью, тут же оттаяла и поспешила принести дорогому гостю самого лучшего чая из своих запасов. Они перешли в другую комнату, как понял Орам, в одну из личных комнат хозяйки дома, и расположились на уютном диванчике в интимном приглушенном свете. Свет источал светильник, оформленный в виде нетопыря с большим размахом крыльев. Странноватый все-таки вкус у хозяйки, отметил про себя Орам.
      - Итак, дорогая госпожа Бирди...
      - Называйте меня просто Бирди, как делают все мои друзья, - прервала она, томно беря его за руку.
      Орам улыбнулся ей одной из наименее теплых улыбок серии номер два и непринужденным жестом избавился от ее руки, потянувшись за чашкой.
      - Хорошо, дорогая Бирди, давайте поговорим о том, что привело меня в ваш гостеприимный дом.
      - Для вас, дорогой Шабол, он всегда будет гостеприимным, какие бы дела ни привели вас ко мне впредь.
      - Я счастлив слышать это, потому что так редко можно встретить очаровательную женщину, которая в то же время была бы приятным собеседником и с которой тебя, как выяснилось вдруг, связывает общая страсть... к коллекционированию.
      Пауза была еле заметной, но она произвела такой эффект, что Орам пожалел о ней. Бирди, которую улыбка номер пять, по-видимому, просто заставила бы сбросить с себя всю одежду, страстно застонала и уронила голову на его плечо. Бедняге пришлось проявить чудеса изобретательности и такта, чтобы выпутаться из этой ситуации.
      В его намерения отнюдь не входило немедленное соблазнение Бирди, он хотел только войти к ней в доверие, получить возможность бывать в ее доме и собрать побольше сведений о ней самой. Намерения же Бирди были явно другими. Будь на месте Орама кто-нибудь другой, не питавший к Бирди корыстного интереса и не подозревавший ее пока неизвестно в чем, ему даже не пришлось бы прикладывать никаких усилий к тому, чтобы добиться ее любви. Она сама упала бы к нему в объятия. Но целью Орама было как раз избежать такой развязки, и он проделал ради этого немало хитрых маневров, чтобы достойно ретироваться и вместе с тем не вызвать ее гнева.
      Когда он покидал дом, сопровождаемый бесконечными нежными приглашениями поскорее заходить еще, он понимал, что в следующий раз ему не отвертеться никакими силами, и думал о том, что в его работе есть и немало минусов.
      Следующий день, когда Алиту пришлось спасать Лити в Тонком мире от неизвестного монстра, Орам провел в тщетных попытках уговорить себя в необходимости следующего визита к пылающей страстью госпоже Бирди.
      Не то чтобы сама Бирди показалась ему настолько непривлекательной, были в его практике и куда менее приятные варианты. Не то чтобы все развивалось чересчур быстро; ему нередко случалось только под утро уходить от дамы, с которой он знакомился нынче вечером, хотя в принципе Орам был сторонником более церемонного сближения. Работа есть работа. Просто было в этой Бирди нечто такое, что отталкивало, вызывало внутреннее сопротивление, даже опасение и желание скорее больше никогда ее не видеть, чем навестить еще раз. Только вмешательство Ормы, которая высказала насмешливое недоумение непонятным страхам брата, сподвигло его на продолжение операции "Кот", хотя в данной ситуации Орам чувствовал себя скорее мышью.
      Когда вечером он с чахлым букетом цветов появился перед дверью подозрительного особняка, Бирди встретила его во всеоружии. Она твердо решила на этот раз не дать ему сбежать и добиться своего. Ее полупрозрачный наряд обещал явно больше, чем она была в состоянии предложить, хотя в целом Орам мог бы оценить ее фигуру как неплохо сохранившуюся. Однако, несмотря на узкую направленность интересов хозяйки в данной ситуации, Орам не мог не уловить ее напряженность, какую-то тревогу и неудовольствие, которые совсем не относились к его визиту, но не оставляли ее даже в такой решительный момент.
      Это заинтриговало его, и он, ласково взяв ее под руку, поинтересовался, чем так обеспокоена очаровательная Бирди.
      Очаровательная Бирди, благосклонно выслушав это обращение, от ответа тем не менее отмахнулась, сославшись на какие-то скучные дела, о которых совсем не хочется говорить в такой приятный момент. Однако Орам, несмотря на это, выразил горячую заинтересованность во всех делах милой хозяйки и даже осмелился предложить свою скромную помощь, о нет, нет, пусть его не поймут неправильно, он ни в коем случае не хотел бы навязываться, но был бы счастлив...
      - О, дорогой Шабол! Я так тронута вашим участием... Когда-нибудь позже, когда мы лучше узнаем друг друга, я непременно буду рассказывать вам обо всех своих делах, но не теперь. Сейчас мне бы так хотелось отвлечься от всего в вашем обществе...
      На этот вечер Бирди предложила милому Шаболу особую программу. С игривой улыбкой она поведала ему, что, только познакомившись с ним, она сразу почувствовала в нем родственную душу, и, поскольку ее родной город Арнис знаменит своими древними традициями, она решила принять дорогого гостя так, как это делают у них.
      С этими словами Бирди повела Орама за руку в нижний ярус дома - туда, где обычно находятся бассейны.
      В тот раз, когда растерянная Лити в одиночку предпринимала вылазку по дому Бирди, Орам по понятной причине не мог ее сопровождать, поскольку валялся совершенно пьяным в веселой компании Алита и Ратиона. И он не мог видеть необычной планировки особняка Бирди. Сейчас же, когда он удостоился лицезрения дополнительного роскошно отделанного водоема, он вполне разделил мнение Лити о размерах богатства построившего дом хозяина.
      Бирди сообщила слегка занервничавшему Ораму, что этот дом напоминает ей традиционные постройки ее любимого Арниса, так как у них ни одна уважающая себя семья не станет жить в доме, в котором нет гостевого бассейна. А эти вполне прилично сделаны. Бирди явно скромничала.