Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Драматическая медицина (Опыты врачей на себе)

ModernLib.Net / Здоровье / Глязер Гуго / Драматическая медицина (Опыты врачей на себе) - Чтение (стр. 5)
Автор: Глязер Гуго
Жанр: Здоровье

 

 


      Но кто-нибудь мог возразить, что опыт, произведенный на одном лице, недостаточен и эксперимент считается доказательным, только если он в сходных условиях постоянно дает одинаковый результат. Ведь могло статься, что у некоторых лиц имел место благоприобретенный или врожденный иммунитет к определенным заболеваниям, в данном случае к сонной болезни. Тауте решил не ограничиваться одним опытом на себе и продолжать эксперименты, как только представится такая возможность.
      Во время первой мировой войны он служил в Восточной Африке, сначала в качестве санитарного военного врача, а затем начальника санитарной службы. В это время он снова произвел такой же, как и раньше, опыт на самом себе. Но, кроме этого, он произвел тот же эксперимент с еще одним европейцем - военным ветеринарным врачом Фрицем Губером.
      Впоследствии Тауте неоднократно повторял этот опыт на себе. В общей сложности он повторил его 14 раз на себе и около 150 раз на других лицах. Однако результат всегда был отрицательный, и никогда, за единственным исключением, опыт не приносил никакого вреда здоровью людей.
      Исключением был сам Тауте, которому, по-видимому, повредили слишком частые инъекции крови животных, сделав его восприимчивым к болезням. Однажды даже появились угрожающие симптомы, но вскоре Тауте поправился и смог закончить свой доклад о результатах проведенных экспериментов. Он привел все доказательства, которые требовались ученым, и никто уже не мог выдвинуть никаких возражений.
      Казалось бы, с тайнами сонной болезни покончено. Однако кое-что оставалось неясным, а именно - нужно было проверить данные Тауте в другом аспекте. Английский врач Д.Ф. Корсон, перед которым была поставлена задача следить за возможным появлением сонной болезни на территории Танганьики, являвшейся прежде немецкой колонией в Восточной Африке, подверг себя тем же испытаниям, что и Тауте.
      Корсон, побывавший в Африке еще до этого вместе с Клейне, заразился тогда сонной болезнью и был спасен только благодаря своевременному лечению германином. Теперь же, решившись на опыт с возбудителями сонной болезни на самом себе, он проделал все то, что делал Тауте. Он дал укусить себя мухам цеце, которые, как было доказано, являлись носителями Trypanosoma brucei. Такой же опыт провел вместе с ним еще один европеец, и оба они, подобно Тауте, остались здоровыми.
      Таким образом, выводы, сделанные Тауте, были окончательно подтверждены.
      Вместе с тем Корсон хотел выяснить еще кое-что. Как уже упоминалось выше, науке были известны только два вида трипанозом: трипанозома, носящая имя Брюса, и трипанозома гамбийская. Было доказано, что одна вызывает болезнь "цеце" у животных, а другая (та, что открыта Дэттоном и названа им Trypanosoma gambiense) - сонную болезнь у людей. Однако к этому времени был обнаружен еще и третий вид трипанозом. В 1910 году крупный специалист по паразитологии Гарольд Б. Фантам вместе с Джоном Вильямом Стефенсом - очень способным сотрудником Ливерпульского института тропической медицины - нашел в крови негров, страдавших сонной болезнью, трипанозому, выглядевшую иначе, чем трипанозомы двух уже рассмотренных типов. Поскольку дело происходило в Родезии (Южная Африка), этот вид трипанозом получил название Trypanosoma rhodesiense. Но так как никто не знал, какую роль играет этот вид трипанозом в процессе заболевания сонной болезнью, открытие было просто принято к сведению и до поры до времени ему не уделяли особого внимания.
      Покончив с опытами на себе по проверке выводов Тауте, Корсон решил заняться изучением третьего вида трипанозом. В своих исследованиях Корсон пользовался следующим методом: он брал у больных кровь, в которой была обнаружена Trypanosoma rhodesiense, и вводил тем животным, о которых было известно, что они восприимчивы к этой болезни. Такими животными являются овцы, козы, морские свинки, крысы. Он хотел выяснить, не теряет ли трипанозома своей инфекционной способности, пройдя через ряд организмов. Он сажал на подопытных животных мух цеце, которые жадно всасывали их кровь, а затем давал мухам укусить и себя. Однако это не дало никакого эффекта.
      Тогда врач стал действовать решительнее. Он ввел себе под кожу руки немного крови, взятой у морской свинки, зараженной Trypanosoma rhodesiense. Уже на следующий день на месте инъекции появилась краснота, которая вскоре исчезла, а затем появилась снова. У врача поднялась температура. А спустя неделю после начала опыта в его крови и тканевой жидкости на месте инъекции были обнаружены трипанозомы. Тогда Корсон ввел свою кровь нескольким подопытным животным, и все они заболели. Поскольку не вызывало сомнений, что Корсон заразил себя сонной болезнью, его начали энергично лечить германином. Болезнь отступила, и врач выздоровел.
      Этот опыт, опасность которого нельзя недооценивать, позволил выяснить сразу два обстоятельства. Было установлено, во-первых, что прохождение трипанозом через организм не понижает их инфекционной способности, и, во-вторых, что трипанозома, обнаруженная в Родезии, так же как и трипанозома, обнаруженная в Гамбии, опасна для человека. Они только внешне несколько отличаются друг от друга.
      В наше время проблема сонной болезни с научной точки зрения полностью решена. Найден возбудитель этой тропической болезни - трипанозома гамбиензе, промежуточный хозяин - муха Glossina palpalis, и, наконец, получено средство лечения - германин. Таким образом, наука сделала все от нее зависящее, чтобы вообще ликвидировать африканскую сонную болезнь. Если же этого пока не удалось полностью осуществить и в Африке по сей день отмечаются вспышки этой болезни в стадах животных, то виной тому различные внешние причины. Но и они будут устранены в недалеком будущем. В этом не может быть никакого сомнения.
      Вши, несущие смерть
      Нет необходимости рассказывать всю историю сыпного тифа. Это можно найти в других книгах. Нет нужды рисовать здесь одну за другой отдельные фазы борьбы с этой страшной болезнью. Эта борьба окончилась победой науки. Выяснилось, что мельчайшие организмы - риккетсии, о которых нельзя с точностью сказать, бактерии это или вирусы, вызывают болезнь и что переносчиком ее является не кто иной, как вошь, платяная вошь. Нет также необходимости подробно рассказывать здесь о тех бесчисленных жертвах, которые были вызваны этой болезнью на протяжении веков; о том, что только в ходе первой мировой войны от сыпного тифа гибли целые лагеря военнопленных, а всего в войну и последующие за ней годы от этой болезни умерло несколько миллионов человек. Вместе с тем трагедия сыпного тифа требует упоминания о героизме врачей, которые ставили опыты на себе, выясняя сущность этой болезни, вначале принимавшейся за одну из разновидностей тифа, и пытались тем самым найти пути борьбы с ней.
      Еще до той поры, когда ученые приступили к изучению инфекционных заболеваний точными научными методами, русский врач И. Мочутковский провел в Одессе в семидесятых годах прошлого столетия эксперимент на себе с сыпным тифом. Мочутковский хотел выяснить, действительно ли, как он предполагал, кровь больного сыпным тифом способна вызвать заболевание у здорового человека. Взяв немного крови у больного, он сделал себе надрез на коже и ввел в него эту кровь. Прививка не оказала никакого действия. Но Мочутковский не отступил. Он верил в правильность своей теории и повторил опыт, но и на этот раз остался здоров. Пять раз повторял он эксперимент, и все время безрезультатно.
      Однако он не отказывался от своего предположения и продолжал опыты. И действительно, на шестой раз опыт удался. Спустя 17 дней после начала эксперимента он заболел. Началось с обычных тяжелых симптомов - озноба, лихорадки, бреда, а спустя две недели на коже появились пятна, характерные для сыпного тифа.
      В течение нескольких недель Мочутковский находился на грани жизни и смерти, затем признаки болезни начали ослабевать, и, наконец, он выздоровел. Только сердце, которое часто под действием этой болезни отказывает, пострадало и у него и давало себя чувствовать еще много лет спустя.
      Важный опыт на себе произвел французский бактериолог Шарль Николь. Этот исследователь очень серьезно занимался проблемой сыпного тифа, и благодаря ему удалось, наконец, выяснить, что промежуточным хозяином возбудителя сыпного тифа является платяная вошь. За это открытие Николь был в 1928 году удостоен Нобелевской премии. Его эксперимент протекал следующим образом: в 1916 году, взяв немного крови у тяжело больного сыпным тифом, он дал этой крови свернуться, а затем ввел себе некоторое количество сыворотки, выделенной из сгустка. Опыт прошел безболезненно. Вместе с тем, когда в несколько иной форме этот опыт вскоре был повторен одним русским врачом на южном фронте в России, он тяжело заболел.
      Этот врач, доктор И.Н. Ашешов, ввел себе сначала пять кубических сантиметров кровяной жидкости, взятой у больного сыпным тифом. Он сделал это с профилактической целью, как своего рода прививку, дабы уберечь себя от тяжелой формы болезни при проведении основной части эксперимента. Потом он ждал три недели. На этот раз врач ввел себе кубический сантиметр свежей крови больного. Он знал, что в этом кубическом сантиметре крови должны быть возбудители болезни, которые начнут развиваться и размножаться в случае, если предварительно проведенная инъекция кровяной сыворотки не ослабит их. Ответ как раз на этот вопрос и интересовал его в первую очередь.
      Спустя три недели он заболел настолько тяжело, что были все основания беспокоиться за его жизнь. Однако со временем он все же поправился. Его коллеги объяснили столь тяжелую форму заболевания тем, что с кубическим сантиметром крови больного он ввел себе слишком много возбудителей болезни. Ведь известно, что даже того небольшого количества риккетсий, которое переносится платяной вошью, вполне достаточно, чтобы вызвать самую тяжелую форму заболевания, часто даже со смертельным исходом. Поэтому подобные объяснения вызывают сомнения. Они находятся в противоречии еще и с тем обстоятельством, что при проведении этого опыта инкубационный период был очень продолжительным - 21 день - против обычного, равного 9 дням. Во всяком случае, с помощью этого эксперимента на себе было установлено, что в крови больного сыпным тифом содержатся роковые возбудители этой болезни и что инъекция сыворотки этой крови, которую предварительно произвел Ашешов, не может считаться средством, гарантирующим от заболевания. В то время выяснение этих обстоятельств являлось только частью исследований сыпного тифа.
      Этот опыт русского врача на себе требовал дальнейших опытов в других условиях. Польский врач Гелена Спаррова после длительной подготовки тоже подвергла себя этому рискованному опыту.
      Введя кровь больного морской свинке, она заразила ее сыпным тифом. Животное заболело. Когда болезнь достигла самой высшей стадии, Спаррова убила свинку [4], растерла мозг и ввела его эмульсию в брюшную полость других, здоровых морских свинок. Эти животные также заболели. Однако некоторые из них остались живы. Умертвив их, Спаррова вновь ввела эмульсию их мозга в брюшную полость здоровых животных. И так она повторяла этот опыт в течение всего года, проделав 22 цикла.
      На 16-м и 17-м цикле она ввела мозговое вещество также двум обезьянам, ибо результаты экспериментов на обезьянах позволяют с большей вероятностью судить о влиянии подобных инъекций на организм человека. Обе обезьяны остались здоровыми. В то же время две контрольные морские свинки, которым была сделана та же инъекция, заболели типичной формой сыпного тифа.
      Позже этим обезьянам вводили кровь людей, больных сыпняком, но на животных это никоим образом не отражалось.
      Между тем доктор Спаррова продолжала опыты на морских свинках. Наконец на 22-м цикле, считая, что элемент риска сведен до минимума, она решилась на эксперимент на себе. Опыты на обезьянах давали основания предполагать, что возбудитель болезни, неоднократно проходя через организм животных, настолько ослабел, что был уже не в состоянии заразить человека. 25 декабря 1921 года Спаррова ввела себе под кожу некоторое количество мозговой эмульсии подопытной морской свинки № 22. Спустя десять дней врач заболела типичной формой сыпного тифа. И хотя болезнь протекала в легкой форме, опыт доказывал, что, несмотря на многократные пассажи через организмы животных, возбудитель остается в их органах и в крови и сохраняет способность вызвать заболевание сыпным тифом у человека.
      Несколько лет спустя в московском институте имени Мечникова были проведены эксперименты несколько иного рода. Опыты должны были ответить на вопрос, действительно ли существовала, как предполагал Николь, так называемая скрытая инфекция сыпняка, то есть заболевание без внешних признаков. На этот эксперимент, поставленный в институте в 1930 году, решились врачи Кутейщиков и Бернгофф, а также женщина-врач Дассер.
      Все трое в годы последней большой эпидемии сыпняка перенесли уже эту болезнь и тем самым особенно подходили для проведения такого опыта. В течение недели врачи питали своей кровью платяных вшей, снятых с больных сыпным тифом. То, что эти вши несли в себе возбудителей болезни, можно было легко определить и подтвердить контрольными опытами на животных. На четвертые сутки после начала опыта приступили к исследованию крови врачей. К тому времени уже была известна сывороточная реакция, позволявшая определить присутствие в крови возбудителей сыпняка. Кроме того, кровь, взятая у доктора Дассер, была введена морской свинке. Сывороточная реакция оказалась положительной. Заболела морская свинка, которой была введена кровь женщины-врача. Сами же врачи остались здоровы.
      Таким образом, эти опыты подтвердили правильность предположений доктора Николя. Они также подтвердили значение этой сывороточной реакции, носившей название реакции Вейля-Феликса, показав, что она, так же как и некоторые другие виды сывороточных проб, позволяет установить факт заболевания даже в тех случаях, когда ни субъективно, ни объективно никаких признаков болезни еще не отмечено.
      Кроме упомянутых, в этой области проводили эксперименты на себе и другие врачи. Они хотели выяснить, возможны ли предохранительные прививки против этого заболевания. Ведь существовал известный способ, применявшийся против оспы: прививка ослабленного вируса, которая, вызывая самую слабую форму заболевания, вырабатывала в крови достаточно защитных веществ, чтобы в случае опасности спасти человека от настоящей болезни. Врач Р.Р. Спенсер, занимавшийся исследованием лихорадки Скалистых гор - одной из разновидностей обычного сыпного тифа, в 1924 году приготовил в своей лаборатории в Гамильтоне (США, штат Монтана) специальный состав для предохранительных прививок. Он добился ослабления вируса с помощью полупроцентного раствора карболовой кислоты.
      Прививку этого состава Спенсер сделал в первую очередь себе, а также другим своим сотрудникам и лаборантам. Следует отметить, что вся работа лаборатории оказалась под угрозой в связи с тем, что в ходе исследований имели место шесть случаев непредвиденных лабораторных заражений со смертельным исходом. И хотя после прививки приготовленного Спенсером состава в Гамильтоне имели место еще четыре заболевания, они протекали уже в легкой форме, и все больные вскоре поправились.
      В военные годы врачи научились отличать еще некоторые виды инфекционных заболеваний, похожих на сыпной тиф, например североамериканскую болезнь Брилля, мексиканскую лихорадку, клещевую лихорадку, уже упоминавшуюся лихорадку Скалистых гор, которую также называют американским сыпным тифом, японскую речную лихорадку. Кроме того, врачи распознали и другой вид переносимой платяной вошью и вызываемой риккетсиями лихорадки, которой давались на различных фронтах свои названия, как-то: волынская лихорадка, окопная лихорадка, польская инфлюэнца. И поскольку все виды этой болезни вызывали большие людские потери, они требовали срочного изучения, опытов, а также экспериментов на себе, которым подвергались многие врачи.
      Имена некоторых из них остались неизвестными и затерялись в узком кругу посвященных лиц. Имена других становились известными вначале коллегам, а затем и широкой общественности, особенно в тех случаях, когда результаты опытов заслуживали внимания и помогали раскрывать тайны загадочных эпидемических заболеваний.
      Так, в 1916 году врачи Генрих Вернер и И. Бенцлер впрыснули друг другу кровь солдат, заболевших волынской лихорадкой. У одного из них первые характерные признаки сыпного тифа появились через 20 дней, у другого - через 30. Известен также эксперимент английского врача Артура В. Бэкота, крупного специалиста в области тропической медицины. В 1920 году Бэкот был направлен в Варшаву для изучения польской лихорадки. Как специалиста в области энтомологии его включили в состав комиссии по изучению сыпного тифа. Здесь он совершил на себе эксперимент такого рода: собранных в общественной бане вшей он посадил себе на тело. Не было сомнений в том, что среди этих вшей имелись и зараженные.
      В результате Бэкот тяжело заболел и по подозрению в сыпном тифе был помещен в госпиталь. Но и здесь ученый продолжал питать вшей своей кровью, изучал риккетсий и не нашел никакой разницы между риккетсиями, вызывающими польскую или волынскую и окопную лихорадки. Таким образом, он твердо установил, что все это разновидности обычного сыпного тифа. А спустя полтора года Бэкот направился в Египет, чтобы и там продолжать работы по изучению этой болезни. Применив новый метод, который позволяет в течение длительного времени поддерживать существование подопытных вшей, питая их человеческой кровью, ученый сумел показать, что и морские свинки могут быть заражены этими вшами.
      Но в процессе этих опытов Бэкот и его сотрудник Аркрайт заразились сыпняком. Аркрайт остался жив, а Бэкот умер 12 апреля 1922 года.
      Бэкот, несомненно, очень интересная фигура. До 45-летнего возраста он был коммерсантом. Но еще в детстве он проявил огромный интерес к миру насекомых. Он не только коллекционировал насекомых, но и изучал их, опубликовывал свои работы и был принят в члены энтомологического общества. Когда же Британская комиссия по борьбе с чумой предложила ему заняться изучением условий существования блох, Бэкот охотно принял это предложение, занялся вопросами биологии, затем проблемами медицины, стал профессором и в конце концов пал жертвой науки, которую своими работами и экспериментами на себе сумел значительно обогатить.
      В мирное время в цивилизованных странах почти не встречается такое инфекционное заболевание, как возвратный тиф. Но было время, когда он вспыхивал повсюду в виде больших или малых эпидемий. И если где-нибудь наблюдался случай тифозного заболевания, протекающего иначе, чем обычный тиф, врачи-практики вспоминали сразу о необычной разновидности тифа, которая нередко встречалась в приютах, ночлежных домах и других прибежищах нищеты. Тот факт, что у этой болезни, начинающейся внезапной лихорадкой, которая держится несколько дней, затем исчезает и снова возвращается (отсюда и название - возвратный тиф), есть свои специфические особенности, был известен уже давно.
      Об этом говорил еще английский врач Джон Ратти в середине XVIII века. Тогда в Англии часто встречались случаи подобного заболевания, которое называли голодным тифом. Но прошло немало времени, пока удалось получить более подробные данные об этой болезни, а также о причинах и путях ее распространения. Для этого нужно было сначала изобрести микроскоп, а затем с его помощью проникнуть в мир бактерий и других микроорганизмов, являющихся возбудителями болезней.
      Доктор Отто Обермайер, исследуя кровь больного голодным тифом, доставленного из ночлежки, обнаружил в его крови странные спиралевидные извивающиеся существа, по размерам в два-три раза превышающие красные кровяные шарики. Эти существа двигались в крови взад и вперед и часто с большой силой сталкивались с кровяными тельцами. Свои исследования Обермайер проводил с неокрашенным мазком крови, не подогревая ее и не разбавляя спиртом. В противном случае он, вероятнее всего, не сделал бы своего открытия. А то, что увиденное им было открытием, он понял тотчас же.
      Но Обермайер, отмеченный университетской премией еще за свою первую работу, ставшую впоследствии его докторской диссертацией, отличался необычайной добросовестностью. Он не торопился объявлять об открытии. Ведь, по существу, он стоял на пороге своих бактериологических исследований, и научная осторожность была необходима. Поэтому он снова и снова продолжал искать в крови больных те спиралевидные извивающиеся существа, которые определил как спирохеты. Прошло пять лет, пока он, наконец, решился продемонстрировать перед научной общественностью "эти тончайшие самостоятельно передвигающиеся в крови нити", в которых сразу увидел возбудителей возвратного тифа.
      Памятное заседание Берлинского медицинского общества состоялось 26 февраля 1873 года. На этом заседании Обермайер сделал доклад, который заканчивался словами, свидетельствовавшими о его чрезвычайной скромности: "Это совершенно необычное и новое явление, возможно, приведет к большим открытиям". 1 марта того же года он опубликовал в медицинском журнале материалы своих исследований, отметив, что открытые им образования характерны для возвратного тифа. Этим доказывалось, что возвратный тиф не имеет ничего общего ни с брюшным, ни с сыпным тифом, ибо при двух последних в крови больных упомянутые спирохеты не обнаруживались. Затем Обермайер занялся дальнейшими исследованиями.
      Что касается заболевания человека, Обермайер мог с уверенностью сказать, что заражение возвратным тифом не может произойти в результате простого соприкосновения с больным или в результате вдыхания воздуха в комнате больного. Скорее всего, считал он, здесь необходимы особые условия для проникновения "заразного начала" в живые организмы и дальнейшего существования в них. Каковы были эти особые условия, Обермайер установить не мог. Лишь позднее выяснилось, что здесь главным переносчиком "заразного начала" служит вошь.
      В том же году Обермайер был вынужден оставить работу в госпитале, так как по причинам бюрократического характера ему не разрешили дальше оставаться на занимаемом посту. В то время в Берлине свирепствовала холера. И вот Обермайер уже как врач-практик занимается проблемой холеры. У себя в спальне он сооружает небольшую лабораторию, в которой занимается интересующими его исследованиями. Он исследует выделения больных холерой и кусочки ткани, взятой при вскрытии умерших от холеры. Как и в работах по возвратному тифу, где ему успешно удалось найти возбудителя болезни, так и на этот раз он ищет "заразное начало" холеры, того самого возбудителя, которого удалось обнаружить только спустя 20 лет Роберту Коху. Здесь в своей спальне он и совершил эксперимент на себе, стоивший ему жизни. Он хотел найти прививку, предохраняющую от холеры. Когда в середине августа Обермайер почувствовал, что заболел, он не испугался, а направился к Вирхову и сказал, что болен холерой, но надеется выздороветь. Уже будучи больным, он все еще продолжал исследовать собственные выделения, надеясь обнаружить "заразное начало". А ранним утром 20 августа 1873 года, то есть в возрасте всего лишь 31 года, Обермайер скончался, пав жертвой собственного эксперимента. Он был одним из самых благородных людей своего времени.
      Обермайер не успел произвести решающего эксперимента, определяющего инфекционную способность крови больного возвратным тифом. Это сделали два русских врача - сначала Минх, а затем Мечников. Опыт на себе Григория Минха относится к 1874 году. Минх - урожденный русский, сын майора царской армии, в период проведения эксперимента был прозектором больницы в Одессе. Его опыт заключался в том, что Минх ввел себе кровь больного возвратным тифом. Несколько позже, а именно в 1878 году, Минх первым высказал мысль о том, что эта болезнь возникает в результате укуса вшей и других досаждающих людям насекомых. Эксперимент Минха является классической иллюстрацией истории этой области медицины. Минх писал о своем опыте:
      "25 апреля я надрезал себе запястье руки стеклом пробирки, в которой хранилась кровь больного возвратным тифом, содержавшая большое число спирохет. Первый приступ болезни начался у меня 1 мая в виде озноба и затем высокой температуры на протяжении 24 часов. Последующие три дня жар был умеренным. На пятый день, не перенеся ожидаемого кризиса, я чувствовал себя почти здоровым. Хотя я поначалу не был убежден в том, что это возвратный тиф, а полагал, что болен бронхитом, я все же решил соблюдать комнатный режим. На 11-й день, после нового озноба, у меня опять началась лихорадка, сильно повысилась температура, которая потом резко упала. Падение температуры сопровождалось сильным потовыделением. Этот кризис наступил в ночь с 15 на 16 мая. Температура упала с 41° до 34,3°. Через восемь дней у меня был третий приступ, который после кризиса окончился полным выздоровлением".
      Таким образом, это был типичный возвратный тиф. Течение болезни не вызвало в этом ни малейших сомнений. Минх опубликовал еще немало работ о других эпидемических заболеваниях, и поэтому в истории медицины России он считается основателем русской тропической медицины.
      Под влиянием опыта Минха на себе несколько лет спустя предпринял нечто аналогичное и Мечников, в то время также работавший в Одессе. Впоследствии Мечников приехал в Париж и стал работать вместе с Пастером, затем стал директором института Пастера, а в 1908 году вместе с Паулем Эрлихом был удостоен Нобелевской премии. Свой опыт Мечников произвел в апреле 1881 года. Некоторые считают этот эксперимент попыткой самоубийства.
      Мечников родился в Харькове, в семье офицера. В то время, когда он провел свой эксперимент, ему было 36 лет. В этот период Мечников пребывал в весьма подавленном настроении. Его огорчали трения с коллегами и властями. Со временем молодой жене удалось вывести его из этого подавленного состояния, но вскоре она заболела туберкулезом и в 1873 году умерла. В феврале 1875 года Мечников женился вторично на пятнадцатилетней Ольге девушке из интеллигентной семьи, проживавшей в одном доме с Мечниковым. Ольга впервые в жизни надела длинное платье в день свадьбы с Мечниковым. Впоследствии Ольга Мечникова написала замечательную биографию своего мужа на французском языке.
      Итак, Мечников жил в Одессе, и дела у него шли хорошо. Но вот в политической жизни России произошел резкий поворот. Убийство царя Александра II подняло волну реакции, которая коснулась также и Одесского университета. Это побудило Мечникова подать прошение об отставке. Свою просьбу он мотивировал желанием освободиться от преподавательских обязанностей, с тем чтобы посвятить себя исследовательской работе. Как раз в это время его жена тяжело заболела тифом, и Мечников снова впал в меланхолическое состояние. И вот тогда-то он и совершил свой опыт.
      Трудно сказать, был ли это чисто научный эксперимент, или, как полагают, попытка самоубийства, которой по внешним причинам нужно было придать вид научной жертвы, или же просто желание испытать судьбу. Во всяком случае, Мечников ввел себе кровь больного возвратным тифом и тяжело заболел.
      Спустя несколько лет, в 1887 году, Мечников писал об этом опыте: "Я ввел себе тогда в руку кровь, содержащую спирохеты, ввел дважды, в результате через неделю я заболел типичной формой возвратного тифа с двумя приступами. Причем в моей крови было обнаружено множество спирохет. Следует отметить то обстоятельство, что на пятый день первого приступа я перенес ложный кризис, который, возможно, был вызван тем, что инъекция производилась дважды".
      Болезнь оказала на Мечникова целительное действие. То ли дело было в полной перестройке организма в результате высокой температуры, то есть самой настоящей температурной терапии, то ли здесь сыграло роль постоянно улучшающееся состояние здоровья его жены или какие-либо иные причины, во всяком случае, Мечников выздоровел не только от возвратного тифа, но и от своей душевной депрессии и стал после этого самым жизнерадостным оптимистом, учившим людей любить жизнь и философски воспринимать ее.
      Проблемой возвратного тифа занималась также Н.И. Бещева-Струнина, поставившая с этой целью опыты на себе. Она дала себя искусать тифозным вшам (в общей сложности она получила гигантское число укусов - 60 тысяч и трижды болела возвратной формой тифа). О точности изысканий свидетельствует тот факт, что она провела 8797 наблюдений и исследовала около 62 тысяч тифозных вшей.
      В заключение следует упомянуть еще один эксперимент в области изучения возвратного тифа. Ведь вопрос о том, кто промежуточный хозяин возбудителя болезни, не был еще решен. Поэтому английский врач Катберт Христи, получивший образование в Эдинбурге и служивший в армии в качестве специалиста по чуме, провел в 1900 году в Индии с целью получения ответа на этот вопрос следующий опыт. Он подозревал, что переносчиком возвратного тифа могут быть клопы, и поэтому посадил насекомое на кожу больного. Когда клоп напился крови больного, врач посадил его себе на руку. Вскоре Христи заболел. Повторив этот эксперимент, Христи пришел к выводу, что даже через две недели после того, как насекомое насосалось крови больного, содержащей спирохеты, оно способно своим укусом перенести заразу на здорового человека.
      Проказа и другие
      Этим далеко не исчерпывается круг инфекционных заболеваний, угрожающих человеку мучениями и уничтожением. Борьба с болезнями, о которых будет рассказано ниже, требовала такого же мужества, самопожертвования и опытов на себе.
      Одним из таких заболеваний является туляремия, или заячья болезнь. В 1922 году Эдуард Френсис, бактериолог из штата Огайо, опубликовал работу под названием "Туляремия Френсиса 1921, новое заболевание". Но совсем новой эта болезнь все же не была. Заячья болезнь в качестве самостоятельного заболевания, которое может поражать также и людей, была открыта еще в 1877 году. Внимание врачей к этой болезни привлекла большая эпидемия в районе Астрахани. Следующие сообщения поступили из Норвегии, где вспыхнула эпизоотия среди полевок - известных всем полевых мышей, которые обычно перемещаются большими стаями. Затем узнали, что этой болезнью заболевают и более крупные животные, например лисицы и зайцы (у последних она особенно ярко выражена). Они-то в конце концов и дали имя этой болезни. Возбудителей инфекции открыли позднее. Обнаружилось, что это бактерии, иногда шаровидной, иногда палочковидной формы; бактерии, которые не имеют никакого отношения к чуме, хотя эту эпизоотию и назвали заячьей чумой.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17