Воздушные разведчики

И вылет провели так. После взлета набрали высоту 7000 метров, пересекли линию фронта севернее Витебска и подошли к Орше с тыла. Володин убрал обороты моторов, увеличил скорость за счет потери высоты. И экипаж тихо, с первого захода сфотографировал объекты. Противник спохватился только тогда, когда «петляков» уже вышел из зоны зенитного огня. Истребители врага тоже не смогли догнать «пешку», потому что Володин выжимал из моторов все, на что они были способны. Визуальным наблюдением и фотографированием на аэродроме было обнаружено большое количество самолетов, а на железнодорожном узле – несколько эшелонов с боевой техникой и горючим. В тот же день к вечеру эскадрильи авиации дальнего действия нанесли удар по этим объектам, уничтожили много «юнкерсов» и «мессеров», разбили воинские эшелоны.

– Из этого можно сделать такой вывод, – подытожил Степан Иванович. – Перед вылетом на разведку экипажу необходимо тщательно изучить наземную и воздушную обстановку, заранее наметить приемы борьбы с вражескими истребителями, а командир должен четко распределить обязанности между членами экипажа. В воздухе действовать согласованно, проявлять разумную инициативу, находчивость и воинскую смекалку. Только при этом условии можно рассчитывать на успех. И еще одно. В нашем полку сейчас немало молодых, как говорят, необстрелянных летчиков, штурманов, стрелков-радистов. В первую очередь вам, дорогие товарищи, следует глубоко изучить опыт боевых воздушных разведчиков и применять его в первых же полетах через линию фронта. Причем применять разумно, исходя из конкретно сложившейся наземной, воздушной и метеорологической обстановки. Помните, товарищи, что в нашей работе нет готовых рецептов. При встрече с противником экипаж самостоятельно и без промедления принимает решение. Оно должно быть наиболее рациональным, таким, чтобы и задание успешно выполнить, и самому уцелеть.

Слова попросил лейтенант В. Ф. Паяльников, сухощавый молодой летчик с аккуратно причесанными волосами.

– Полностью поддерживаю Степана Ивановича, особенно в отношении слетанности экипажа, – начал Василий. – В полку я служу менее года, а на счету нашего экипажа уже более восьмидесяти боевых вылетов. И в том, что все они выполнены успешно, заслуга в равной мере всех членов экипажа. Петр Шелядов, например, отлично владеет штурманским делом, вдумчиво готовится к каждому вылету, каким бы простым ни казался он на первый взгляд. И это правильно, потому что в бою простых ситуаций не бывает, да и возникают они совершенно неожиданно. По характеру Шелядов спокоен, рассудителен, часто и меня удерживает от опрометчивых решений. Под стать штурману и стрелок-радист Евгений Насоловец – осмотрительный, меткий стрелок, можно сказать, настоящий снайпер. Ни одной пули не выпускает неприцельно, а фашистские стервятники особенно боятся прицельного огня.

В подтверждение сказанному Василий Паяльников рассказал об одном случае, когда экипаж выполнял задачу по фотографированию аэродрома и железнодорожного узла в Смоленске (сколько раз авиаторам полка приходилось фотографировать их за лето!). «Петляков» стартовал еще до восхода солнца. Подлетая к городу, экипаж увидел сплошной туман. Что делать? Виражить над Смоленском, пока ветер развеет туман? Не годится, собьют зенитки, или же истребители с близлежащего аэродрома нагрянут. Возвращаться домой и доложить, что задание не выполнено из-за плохих метеоусловий? Этот вариант и вовсе не устраивал экипаж. Все ведь понимали: задание должно быть выполнено во что бы то ни стало. Паяльников и Шелядов пришли к выводу о необходимости взять курс на Красное, что западнее Смоленска, а потом подойти к объектам разведки с вражеского тыла. Так и сделали. Когда вернулись к Смоленску, туман начал таять, аэродром и железнодорожный узел просматривались уже хорошо. Шелядов подал команду:

– Командир, разворот влево на девяносто градусов. Ложимся на боевой курс с таким расчетом, чтобы все сделать за один заход. А не то жарко нам будет сейчас.

И верно, едва Паяльников вывел машину на боевой курс, а Шелядов включил фотоаппаратуру, как противник открыл шквальный огонь из зенитных пушек и пулеметов. Вокруг самолета вспыхивали белые облака разрывов, по обшивке стучали осколки и пули. Но летчик выдерживал идеальную прямую, чтобы фотографирование получилось четким. Наконец штурман доложил об окончании выполнения задания. Паяльников энергично бросил машину в сторону со снижением, стараясь поскорее выйти из зоны огня. Это удалось. Евгений Насоловец без напоминания командира усилил наблюдение, потому что знал: теперь истребители врага попытаются атаковать разведчика. Так и случилось: он увидел четверку «мессеров», которая шла на сближение. Тут же доложил Паяльникову. Летчик с высоты 2000 метров перешел на бреющий полет. Стервятники то и дело пытались прорваться к разведчику, но всякий раз нарывались на дружный огонь Шелядова и Насоловца. Линию фронта фашисты пересечь не решились. Экипаж доставил командованию отличные фотоснимки аэродрома и железнодорожного узла в Смоленске.

После Паяльникова выступил лейтенант П. И. Шелядов. Родился он в 1920 году в семье крестьянина деревни Головинские Горки Торжокского района Калининской области. Мечтал стать хлеборобом, после семилетки поступил в сельскохозяйственный техникум. Но судьба распорядилась по-своему: в 1939 году райвоенкомат направил Шелядова в Чкаловское военное авиационное училище летнабов. После завершения учебы его направили в 221-й бомбардировочный авиационный полк авиации дальнего действия. В первый же день войны Шелядов получил боевое крещение – в составе полка его экипаж участвовал в бомбардировке танковой колонны фашистских войск. Осенью 1941 года Шелядова направили на Калининский фронт, в 617-й полк ночных бомбардировщиков. В 11-й отдельный разведывательный авиаполк попросился уже сам.

– В этой части мне просто повезло, – говорил Шелядов, – потому что учусь у таких мастеров разведки, как капитаны Степан Володин и Алексей Леонов. Они щедро делятся своим боевым опытом. Позднее я летал со Стругаловым, Свирчевским, Саевичем, но больше всего с Василием Паяльниковым, который только что выступал с этой трибуны. Хочу сказать о нем доброе слово. И не потому, что кукушка хвалит петуха, а петух – кукушку. Паяльников – смелый, грамотный летчик, отлично владеет техникой пилотирования и тактикой воздушной разведки. Подчас, правда, проявляет, я бы сказал, излишнюю лихость, и мне приходится иногда сдерживать его. Но дело свое знает назубок, впрочем, как и наш стрелок-радист Евгений Насоловец. У каждого из нас есть свои недостатки, и мы помогаем один другому сглаживать их. Поэтому и боевые вылеты выполняем в общем-то нормально, постоянно доставляем командованию необходимые сведения о войсках врага.

Шелядов рассказал об одном вылете в августе 1943 года. Экипаж летал тогда на разведку фашистских войск в районы Витебска, Городка и Полоцка. Поначалу ни летчик, ни штурман не обнаружили ничего примечательного на магистральных шоссейных дорогах. Решили проверить и менее значительные. И тут по дороге от Опочки через Идрицу, Невель, Городок на Витебск Шелядов обнаружил колонну автомашин, танков и артиллерии. Доложил Паяльникову, тот быстро вышел к голове колонны. Сфотографировали ее и вернулись на свой аэродром. Шелядов попросил специалистов фотолаборатории срочно обработать пленку. После проявления ее Паяльников и Шелядов насчитали около 800 автомашин, более 40 танков и 26 орудий. Доложили командиру полка. Подполковник Н. И. Лаухин, просмотрев пленку, приказал:

– Шелядов, немедленно в машину и – к начальнику штаба фронта генералу Курасову. Пока доберетесь туда, я по телефону сообщу ему об этой колонне.

Когда Шелядов приехал в штаб фронта, там уже его ждали: часовые беспрепятственно пропустили летчика в блиндаж, а генерал Курасов, изучавший в это время оперативную карту за штабным столом, поднялся навстречу:

– Покажите, что вы интересное там обнаружили. Пока генерал рассматривал фотопленку через лупу,

Петр Шелядов рассказал, при каких обстоятельствах и в каком именно районе экипаж обнаружил колонну.

– Вы даже не представляете, какие вы молодцы! – сказал разведчикам генерал. – Ведь об этом подкреплении фашистских войск вы сообщили первыми и – что самое главное – своевременно. Мы наверняка теперь успеем предпринять контрмеры.

Через два дня лейтенантам Василию Паяльникову, Петру Шелядову и сержанту Евгению Насоловцу перед строем однополчан были вручены ордена Красной Звезды.

– Я скажу коротко, – заговорил старший сержант Я. С. Шмычков, энергичный, светловолосый авиатор. – Нашему брату, воздушному стрелку-радисту, достается, наверное, больше всех. Сидишь там, в хвосте самолета, и голова у тебя – будто на шарнирах. Кто же, как не мы, должны первыми обнаружить в небе противника! А не обнаружил – тебя же фашисты первого и уничтожат. Уж им-то известно: стрелок-радист для них – опасность номер один. Убил стрелка-радиста, значит, и с пикировщиком можно разделаться проще. Конечно, мы потеряли уже немало стрелков-радистов, но и наш огонь многих фашистов на тот свет отправил. Мне тоже удалось четырех истребителей сбить. Что важно при встрече с ними? Своевременно увидеть врага, доложить о нем командиру экипажа и открыть прицельный огонь. Не знаю, может, там, в Европе, гитлеровцы и посмелее были, а здесь стараются на рожон не лезть. И потому экипаж нашей «пешки» может смело вести воздушный бой с двумя истребителями. Нужно только спокойненько, без промаха стрелять. А этому следует учиться ежедневно, и притом учиться упорно.

Якова Степановича авиаторы слушали внимательно. Они знали: говорит истинный мастер своего дела, настоящий воздушный снайпер. Он летал с Николаем Солдаткиным, Михаилом Зевахиным, Михаилом Глебовым. И командир экипажа всегда был уверен: задняя полусфера самолета прикрыта надежно. Шмычков первым обнаружит истребителей противника, своевременно оповестит экипаж и откроет по врагу меткий огонь.

С заключительным словом на конференции выступил генерал Н. Ф. Папивин. Он еще раз подчеркнул;– Разведка – это глаза и уши наших войск. Особое место в ней занимает наша воздушная разведка. За время существования отдельного авиаполка экипажи добывали ценнейшую информацию о противнике. Она позволяла командованию фронта принимать правильные решения. В полку у вас накоплен богатейший опыт, который необходимо изучать и вооружать им молодые экипажи. Это особенно важно сейчас, когда Красная Армия вырвала инициативу у врага и теперь все чаще стала проводить наступательные операции. Ваша задача – поднять воздушную разведку на новый, более высокий уровень и полностью обеспечить командование фронта необходимой информацией о вражеских войсках.

В.С. Свирчинский

М.М. Глебов

Г.П. Бахвалов

Т.А. Саевич

Я.Н. Орлов

С.И. Мосиенко

И.Е. Русанов

Н.И. Лаухин

В.Л. Дробышев

Майор Л. Хандобин (первый слева) проводит политинформацию с техсоставом

А.М. Раков

Д. Кольцов

Н.П. Артемюк

С.П. Висягин

Слева направо: штурман лейтенант А. Глебов, стрелок-радист старший сержант Н. Димитров, лётчик лейтенант А. Шкуто

Майор С.П. Висягин (справа) проводит беседу с техниками и механиками

Слева направо: капитан В.С. Свирчевский, старшина Д.М. Лапсин, старший лейтенант В.Г. Захожий

Н. Солдаткин

Слева направо: И.Е. Русанов, И. Брусянин, Т.А. Саевич

Слева направо: штурман капитан Г. Гармаш, лётчик капитан С. Володин, стрелок-радист С. Ремизов

В.Н. Волков

С. Лазарев

В.Е. Емелин (справа) и А.В. Коровин

Слева направо: В. Волков, В. Васютенко, А. Москаленко

Лётный и технический состав звена капитана П. Шинкарева

Экипаж старшего лейтенанта В. Паяльникова (крайний справа)

На заседании партбюро эскадрильи рассматривают вопрос о приёме в члены Коммунистической партии штурмана А. Москаленко (крайний справа)

В.Е. Емелин

Н. В. Георгиевский

Перед вылетом на воздушное фотографирование Кенигсберга (слева направо): В.Г. Погорелов, П.В. Шаповалов, Г.А. Мартьянов, М.М. Глебов

Е.А. Постоюк

Н.А. Тюрин

Группа летного и технического состава полка. Сидят (слева направо): С.И. Володин, А.Н. Леонов, Г.А. Мартьянов, С.П. Висягин, Г.А. Залевский

Группа летчиков – делегатов XXII съезда КПСС с космонавтами Ю. А. Гагариным (третий слева в первом ряду), Г. С. Титовым (второй справа в первом ряду), маршалом авиации С. И. Руденко (третий справа в первом ряду). Первый справа в первом ряду – М. М. Глебов. Георгиевский зал Кремля. Октябрь 1961 г.

После урока мужества в Минском энерготехникуме. Первый ряд (слева направо): А. П. Захаров, Ф. И. Попивпиков, Герои Советского Союза М. М. Глебов, В. Г. Ксензов, второй ряд: А М. Волков (второй слева), Герой Советского Союза Б. И. Ковзан (в центре), Д. И. Малько (третий справа), Я. В. Черниловскии (крайний справа). 7 мая 1982 г.

Конференция оказалась полезной во всех отношениях. Командование полка сумело обобщить и проанализировать не только опыт экипажей, но и собственные действия при организации воздушной разведки. В дальнейшем многое из того, что обсуждалось на конференции, летчики, штурманы и стрелки-радисты эффективно использовали в боевой работе. Правда, какое-то время нелетная погода не давала экипажам возможности своевременно выполнять задания. А необходимость в данных о войсках фашистов была большая. И это естественно. Войска 1-го Прибалтийского фронта после овладения 24 декабря городом Городок охватили витебскую группировку противника с северо-запада и остановились на ближних подступах к Витебску, где гитлеровцы задержались на сильно укрепленном оборонительном рубеже. Как только небо немного прояснилось, экипажи «петляковых» немедля возобновили полеты на разведку.

Усилилась партийно-политическая работа в полку. В напряженные дни интенсивных полетов экипажей подполковник С. П. Висягин нацеливал парторгов и комсоргов на конкретную индивидуальную работу с каждым воином-авиатором. Боевые листки в эскадрильях выходили каждый день, порой по два, а то и но три выпуска. По сути, они появлялись сразу же, как только становилось известно о действиях того или иного экипажа за линией фронта. Секретарь партбюро 2-й эскадрильи капитан Виктор Волков, например, прямо на стоянке просматривал очередной боевой листок, и его тут же вывешивали на видном месте. «Равняйтесь на экипаж Владимира Свирчевского!» – призывал очередной номер боевого листка. У него собирались авиаторы, внимательно читали сообщение о действиях членов экипажа Героя Советского Союза В. С. Свирчевского. Текст обычно был лаконичным. В боевом листке шла речь о наиболее характерном для данного вылета. Бывалым авиаторам и так была понятна его динамика. А молодые экипажи, читая подобные сообщения, перенимали опыт старших. «Когда же и мы станем вот такими боевыми летчиками?» – думали они, вероятно, в такие часы.

В непогоду, когда рев моторов на аэродроме стихал, капитан В. Волков, как и другие парторги, проводил партийные собрания. Повестки дня вытекали из решаемых задач: «О повышении бдительности и дисциплинированности при ведении воздушной разведки», «На земле и в воздухе беречь боевую технику», «Пример коммуниста в бою», «Высокое летное мастерство – залог успешного выполнения боевой задачи».

Особое место в партийно-политической работе занимало изучение приказов Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина. Приятно и радостно было авиаторам слышать, что освобождены такие-то советские города. Особый восторг вызывали у них приказы в те дни, когда отмечались успехи Красной Армии под Сталинградом, на Дону и Северном Кавказе, под Воронежом, в районе Великих Лук и южнее Ладожского озера. Потом был приказ о первом салюте в честь освобождения Орла и Белгорода, затем – Харькова, Таганрога, Ельни, Глухова, Рыльска, Севска, Сум, Донбасса, Конотопа, Бахмача, Нежина, Новороссийска, других советских городов. Особенно приятно было воздушным разведчикам слышать оценку своих действий, когда в приказе назывались части генерал-лейтенанта авиации М. М. Громова, а после него – генерал-лейтенанта авиации Н. Ф. Папивина. Это было при освобождении Духовщины, Смоленска, Невеля, Городка.

– Каждый из нас должен сделать все от него зависящее, – говорил авиаторам подполковник С. П. Висягин, – чтобы такие приказы Верховный Главнокомандующий подписывал как можно чаще. Наступит день, и наша армия полностью освободит от фашистских захватчиков оккупированную ими территорию.

Во время политинформаций в те дни авиаторы чаще всего задавали вопрос о том, когда союзники откроют второй фронт. С. Висягину, В. Волкову, другим коммунистам и беспартийным, проводившим политинформации, не так просто было объяснять политику правительств США и Англии. Тем не менее со своим делом они справлялись.

– Что тут, собственно, объяснять? – не выдержал однажды Свирчевский. – Ворон ворону глаз не выклюет. Что одни, что другие – капиталисты. Мы, Советский Союз, и тем, и другим поперек горла стоим. Так что свиная тушенка, что поставляется нам, еще долго вторым фронтом будет называться.

Был такой вид партийно-политической работы, в которой принимали участие практически все экипажи полка, вылетавшие на дальнюю разведку, – разбрасывание листовок над оккупированной врагом территорией. Синие, оранжевые, белые листки несли советским людям, томившимся под немецко-фашистским игом, правду о положении на фронте, вселяли уверенность в скором освобождении, звали на борьбу против гитлеровцев.

Два-три раза в неделю авиаторы смотрели кинофильмы. Правда, в период ноябрьских затяжных дождей 1943 года не было возможности привезти в полк новые фильмы. Киномеханик вынужден был показывать одну и ту же ленту – «Учитель». И воины-авиаторы уже на память выучили диалоги тех сцен, когда герой фильма Костя Худяков на самолете прибыл в свою деревню и дед говорил его товарищу: «Во, смотри, кем Костя стал. А ты – учитель…» На что товарищ Кости отвечал: «Не было бы учителя – не было бы и летчика».

Однако авиаторы не скучали и без кино. Действовала самодеятельность, на сцену выходил струнный оркестр под руководством штурмана В. Негорожина, его сменял хор под управлением командира эскадрильи Г. Мартьянова. Нередко в полк приезжали известные артисты, фронтовой ансамбль песни и пляски.

Поступавшие в полк газеты «Правда», «Известия», «Красная звезда», фронтовая «За Родину» читались с неизменным интересом. Печатное слово звало авиаторов на новые подвиги во имя освобождения Советской Отчизны, во имя окончательного разгрома немецко-фашистских захватчиков.

Шла операция «Багратион»

1944 год начался очередными победными салютами. Войска 1-го Украинского фронта освободили Новоград-Волынский, Белую Церковь, Бердичев, Сарны; 2-го – Кировоград; Ленинградского – Красное Село, Мгу, Пушкин, Павловск, Гатчину, Рошну; Волховского – Тосно, Любань. Начиналось освобождение Советской Белоруссии. Войска Белорусского фронта овладели юго-восточными районами республики, городами Мозырь и Калинковичи. Однако операция «Багратион» была еще впереди – она разрабатывалась в штабах в глубокой тайне. А экипажи 11-го отдельного разведывательного авиационного полка уже принимали участие в ее подготовке: они летали над занятой врагом территорией на большую глубину, вплоть до берегов Балтийского моря.

В январе полк понес большую утрату – погиб капитан Михаил Зевахин. Случилось это в глубоком советском тылу. Еще в конце ноября 1943 года небольшую группу экипажей во главе с командиром звена М. С. Зевахиным направили в один из городов на Волге для того, чтобы перегнать оттуда в полк новые «петляковы». Все летчики, вошедшие в эту группу, – достаточно опытные и подготовлены для выполнения одиночного перелета на большое расстояние с несколькими посадками для заправки топливом на промежуточных аэродромах. К тому времени капитан Зевахин был награжден орденом Ленина, двумя орденами Красного Знамени, представлен к присвоению звания Героя Советского Союза.

Воздушные разведчики получили самолеты и начали облет их для проверки работы моторов, агрегатов и систем. Но неблагоприятные метеоусловия долгое время не позволяли сделать это в полном объеме. Лишь 13 января 1944 года выдался морозный солнечный день. Первым взлетел экипаж Михаила Зевахина. Однако по маршруту он не пошел вследствие появления какой-то неисправности. Зевахин решил произвести посадку. Когда самолет находился на небольшой высоте, в нескольких сотнях метров от начала ВПП – взлетно-посадочной полосы, он нерасчетливо резко снизился. «Пешка» приземлилась перед началом ВПП на неукатанном глубоком снегу. Произошло скоростное капотирование (переворачивание самолета через носовую часть на верхнюю часть фюзеляжа). Экипаж погиб.

Через несколько дней после этого в полку стало известно о награждении М. С. Зевахина орденом Ленина и медалью «Золотая Звезда» Героя Советского Союза. Далеко еще было до нашей Победы, но во имя ее Михаил Зевахин успел сделать многое. От бомб, сброшенных с его самолета, уничтожены многие объекты врага, нашли смерть десятки фашистских захватчиков. По разведданным экипажа Зевахина наши штурмовики и бомбардировщики громили вражеские аэродромы, колонны танков и автомашин, позиции артиллерийских батарей, другую военную технику. Михаил Зевахин совершил около двухсот боевых вылетов, каждый из которых – подвиг. Вот так протекал один из них.

Это произошло в августе 1943 года. Экипажу М. С. Зевахина предстояло выполнить чрезвычайно трудную боевую задачу – вскрыть оборону фашистских войск на новом рубеже северо-восточнее Витебска. Сложность состояла в том, что с воздуха, даже с малой высоты, оказалось невозможно определить, заняты оборонительные рубежи войсками или это ложные позиции. Зевахин решил применить довольно рискованный способ – произвести воздушную разведку боем. В таких случаях экипаж бомбит врага, и тот, принимая его за одиночный бомбардировщик, открывает огонь из всех наличных зенитных орудий, которых почти не было на ложных позициях. Летчики называли этот способ – «вызвать огонь на себя».

Экипаж Михаила Зевахина снизился до высоты 600 метров и стал сбрасывать на окопы небольшие фугасно-осколочные бомбы. Оборона противника ожила – гитлеровцы открыли по самолету ураганный огонь из зенитных орудий малого и среднего калибра. «Петляков» получил значительные повреждения. Однако благодаря высокому летному мастерству капитана Зевахина экипаж благополучно вернулся на свой аэродром, доставил командованию ценные и, что особенно важно, достоверные сведения об обороне противника.

Группа перегонщиков самолетов задержалась для организации похорон экипажа капитана М. С. Зевахина. А через два дня летчики начали перелет на фронтовой аэродром Паньково. В наиболее сложном положении оказался экипаж старшего лейтенанта Михаила Глебова – ему предстояло лететь на спарке – учебно-боевом самолете со сдвоенным, спаренным управлением. Запас бензина на нем был меньше, чем на боевых. Правда, все экипажи шли самостоятельно, поодиночке, так что Глебову не обязательно было держаться группы. Однако второй этап полета оказался практически равным максимальной дальности полета Пе-2. Так что ни о каких отклонениях от маршрута и режима полета не могло быть и речи.

В тот день в районе Москвы стояла тихая, солнечная погода. Но горизонтальная видимость практически отсутствовала из-за морозной дымки, а также больших дымов, шедших из труб круглосуточно работавших на полную мощность многочисленных заводов, фабрик и других промышленных предприятий. Экипаж Глебова долетел уже до шоссе Москва – Горький. Видимость по-прежнему оставалась ограниченной. Глебов повел самолет несколько правее шоссе. Все внимание – на землю, потому что вот-вот должен был появиться аэродром. Расчетное время истекло.

Горючего осталось лишь для захода на посадку и заруливания. Но аэродрома ни летчик, ни штурман не видели. Внизу стали мелькать сплошные постройки. Глебов понял, что экипаж проскочил аэродром и самолет находился уже над Москвой. Стрелка указателя бензиномера подходила к нулю. Через считанные минуты оба мотора остановятся. А внизу – Москва… Летчик выполнил разворот на 180 градусов и снова вышел на шоссе Москва – Горький, но уже с обратным курсом. Снизился до 600 метров. Видимость несколько улучшилась. Летчик дал экипажу команду:

– Приготовиться покинуть самолет. Прыгать только по моей дополнительной команде.

Отстегнул привязные ремни и сам. Стрелка бензиномера замерла на нуле. Моторы могли остановиться в любую секунду. Глебов по-прежнему не отрывал взгляда от земли. И вдруг увидел небольшой аэродром, на котором стоял один-единственный самолет У-2. Летчик принял решение садиться на этом аэродроме, предупредил экипаж. Выполнил разворот влево, одновременно выпустив шасси. Сердце сжалось от напряженного ожидания остановки моторов: высота менее 250 метров, прыгать уже нельзя, а внизу – лес. Вышел на посадочный курс, продолжая снижаться. Выпустил закрылки. Только теперь Глебов увидел, что по ВПП навстречу «петлякову» движется трактор с волокушей – он укатывал снег. Штурман Шаповалов выпустил несколько красных ракет в сторону аэродрома. Самолет был уже на выравнивании, когда трактор резко свернул вправо и освободил взлетно-посадочную полосу.

Из-за ограниченных размеров аэродромного ноля Глебов выполнил расчет на посадку с небольшим недолетом, чтобы ВПП хватило для пробега. Сразу же после приземления почувствовал, что самолет сильно тянет на нос. «Снег не укатан, плотность слабая», – подумал командир экипажа и стал крепко удерживать штурвал «на себя» для уменьшения капотирующего момента. Тормозами он но пользовался. Самолет при пробеге по снегу с малой плотностью быстро замедлил ход и остановился уже через 300 метров.

Лишь теперь Глебов почувствовал спад огромного напряжения. Слегка увеличил обороты моторов для сруливания с полосы, но правый несколько раз чихнул и остановился. Пришлось выключить и левый. Бензин кончился. Выяснили, что приземлились на аэродроме, на котором боевые самолеты из-за его малых размеров никогда не садились. Когда Глебов докладывал по телефону в Главный штаб ВВС о посадке, дежурный несколько раз переспросил тип самолета, на котором прилетел экипаж. И все-таки там не поверили сообщению Глебова, потому что через два часа приехал полковник из Главного штаба и все удивлялся: как же экипаж ухитрился сесть на таком крохотном аэродроме. Потом сказал:

– Ладно, сесть-то вы сели, а вот взлететь вам, пожалуй, не удастся – полосы не хватит. Так что без нашего разрешения и не пытайтесь сделать это.

Полковник распорядился заправить «петляков» бензином, прислать еще один трактор для уплотнения снега на полосе. Экипаж поселили в маленькой, уютной гостинице, которая располагалась неподалеку от аэродрома. Летчик, штурман, стрелок-радист и летевший на сиденье инструктора техник самолета Александр Павловский улеглись спать. А два трактора всю ночь уплотняли снег на ВПП тяжелыми катками.

Наутро Михаил Глебов шагами измерил длину ВПП, оценил высоту препятствий по курсу взлета и пришел к выводу, что взлететь можно. Об этом он с уверенностью доложил и в Главный штаб ВВС. Дежурный ответил:

– Ждите команды.

В тот день, однако, команда не поступила. На следующее утро Глебов рассудил так:

– Сели мы здесь без команды и разрешения – другого выхода у нас попросту не было. Видимо, и улетать придется таким же способом, потому что ни один дежурный не захочет брать на себя ответственность. Тем более что никто не знает уровня нашей подготовки. Поскольку диспетчера здесь нет, принимаю решение: взлетаем и берем курс на Ржев.

Так и сделали. Глебов рассчитал все точно, взлет произвел благополучно. И дальнейший перелет по намеченному маршруту прошел без каких-либо осложнений. Вскоре после возвращения в полк подполковник Н. И. Лаухин вручил Михаилу Глебову второй орден Красного Знамени.

И еще одно знаменательное событие произошло в полку: 4 февраля 1944 года Указом Президиума Верховного Совета СССР Георгию Павловичу Бахвалову, к тому времени уже награжденному двумя орденами Красного Знамени, Отечественной войны 2-й степени и Красной Звезды, присвоено звание Героя Советского Союза. Первыми его поздравили командир экипажа капитан А. Н. Леонов, старший лейтенант В. С. Свирчевский и капитан Н. Е. Самохин. Теперь в полку стало уже три Героя Советского Союза.

В разгар подготовки операции «Багратион» в полку произошла смена руководства: подполковника Н. И. Лаухина назначили заместителем командира бомбардировочной авиационной дивизии, а на его место – майора Г. А. Мартьянова. Воины-авиаторы с сожалением прощались с Николаем Ивановичем. Немало затратил он сил и энергии для того, чтобы сплотить разведполк, а затем организовать боевую учебу, сделать экипажи мастерами своего дела. Его искренне уважали и воздушные разведчики, и наземные специалисты. Однако служба есть служба. Тем более что Георгия Алексеевича Мартьянова тоже хорошо знали, он пользовался у авиаторов заслуженным авторитетом.

На следующий день майора Г.