Воздушные разведчики

Афанасий Григорьевич Синицкий, Михаил Максимович Глебов, Владимир Тимофеевич Жарко

ВОЗДУШНЫЕ РАЗВЕДЧИКИ

От авторов

Время все более отделяет нас от тех невероятно трудных для советских людей огненных лет, когда шла беспримерная в истории война со злейшим врагом человечества – германским фашизмом. Вся страна встала на защиту первого в мире социалистического Отечества. Воины нашей армии вписывали в летопись Победы славные страницы отваги и мужества.

Немало замечательных подвигов на фронтах Великой Отечественной совершили наши летчики. В одном строю с ними сражались и авиаторы 11-го отдельного разведывательного авиационного полка (ОРАП), который прошел славный путь от исконно русского города Калинина до Кенигсберга. Он награжден орденами Красного Знамени и Кутузова 3-й степени, ему присвоено почетное наименование «Витебский», его боевые заслуги отмечались в приказах Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина. В этом полку сражались испытанные в боях летчики Герои Советского Союза Г. П. Бахвалов, М. М. Глебов, М. С. Зевахин, С. И. Мосиенко, Я. II. Орлов, II. Е. Русанов, Т. А. Саевич, В. С. Свирчевский, Н. Е. Самохин и многие другие воздушные следопыты. Едва ли не каждый день они поднимались во фронтовое небо, уходили на территорию, занятую фашистскими оккупантами (нередко без прикрытия истребителей), добывали ценные данные о противнике. На основе этих данных командование фронта принимало решения на боевые действия.

В годы Великой Отечественной один из авторов, А. Г. Синицкий, был тесно связан с летчиками 11-го ОРАП – служил в разведотделе штаба фронта, второй, М. М. Глебов, воевал в составе этого полка, а третий, В. Т. Жарко, – бывший военный летчик, журналист. Вот и решили мы рассказать о тех, кто нередко ценой своей жизни обеспечивал успех операции. Материал для этой книги А. Г. Синицкий собирал более десяти лет с помощью бывших воздушных разведчиков, ветеранов полка В. С. Свирчевского, А. И. Янкова, Т. А. Саевича, П. Е. Русанова, С. И. Мосиенко, В. Ф. Паяльникова, В. Г. Захожего, А. В. Коровина, П. И. Шелядова. Они прислали воспоминания, фронтовые фотографии. Это и помогло авторам написать книгу.

Год 1942-й, Калининский фронт

Обстановка на Калининском фронте в начале 1942 года создалась на редкость трудная. На ржевском и великолукском направлениях шли кровопролитные бои. От взрывов снарядов, мин и бомб стонала земля. В дымном небе неистово ревели моторы бомбардировщиков, разгорались схватки между советскими и фашистскими истребителями. Над Ржевом и Великими Луками днем и ночью полыхало зарево пожаров. Горели и окрестные села.

В результате контрнаступления советских войск под Москвой фашистская группа армий «Центр» понесла большие потери, но разгромить ее полностью не удалось. Ставка Верховного Главнокомандования планировала окружение и уничтожение остатков этой стратегической группировки.

7 января 1942 года в штаб Калининского фронта поступила директива Ставки, в которой командующему предписывалось выделить часть сил для разгрома ржевской группировки противника, а двум армиям в составе 14–15 стрелковых дивизий, кавалерийского корпуса и большей части танков нанести удар в общем направлении на Сычевку, Вязьму, перерезать железную и шоссейную дороги Гжатск – Смоленск западнее Вязьмы и тем самым лишить вражеские войска основных коммуникаций. В дальнейшем совместно с войсками Западного фронта окружить, а затем пленить или уничтожить всю можайско-гжатскую группировку.

Времени на подготовку операции отводилось мало, всего десять дней. Выполняя оперативную задачу фронта, 39-я армия, которой командовал генерал И. И. Масленников, нанесла стремительный удар в южном направлении, прорвала оборону врага на узком участке между Ржевом и Оленино и продолжила наступление на Сычевку. В прорыв ввели кавалерийский корпус, он вышел на подступы к Вязьме, северо-западнее города. Вслед за ним в узкий коридор устремилась часть сил 29-й армии и повернула на восток, охватывая ржевскую группировку с юго-запада. Над 9-й полевой и 4-й танковой армиями врага нависла серьезная угроза. Гитлеровское командование предприняло ряд мер по спасению своих войск. Сосредоточив западнее Ржева и восточнее Оленино две группировки пехоты с танками и артиллерией, враг нанес встречный удар вдоль железной дороги и перерезал коридор, пробитый 39-й армией. Наши прорвавшиеся дивизии лишились единственной коммуникации. В четырехугольнике Белый – Ржев – Вязьма – Ярцево в условиях лесисто-болотистой местности наши войска долгое время вели тяжелые бои с превосходившими силами противника. Попытки командования Калининского фронта оказать помощь попавшим в окружение не дали результата. Бои здесь продолжались до июля 1942 года.

Постигла неудача и войска Западного фронта. Его ударная группировка, наступавшая навстречу армиям Калининского фронта, не достигла цели. В создавшейся обстановке большие задачи стояли перед фронтовой разведкой. Между тем Калининский фронт еще не располагал достаточными силами и средствами воздушной разведки. Имелась одна лишь 3-я дальнеразведывательная авиационная эскадрилья (ДРАЭ), на вооружении которой находились устаревшие самолеты СБ с ограниченным радиусом действия, малой скоростью, слабым вооружением. Не было на них и кислородного оборудования. Это не позволяло экипажам подниматься на большую высоту.

Фашистское командование усилило ржевское направление истребительной авиацией и зенитной артиллерией. Поэтому 3-я ДРАЭ несла большие потери.

К тому времени на вооружение советских ВВС, в том числе и разведывательных частей, начали поступать новые самолеты – пикирующие бомбардировщики Пе-2. Новая машина имела превосходные летно-технические характеристики: скорость – 540 километров в час, потолок – 8000 метров, дальность действия – 1200 километров, бомбовая нагрузка – до тонны, вооружен пятью пулеметами, из них три – крупнокалиберные (12,7 мм). На самолете – бронированные кабины летчика и стрелка-радиста. Бензобаки снабжены протекторами из слоев бензонабухающей и бензостойкой резины, что снижало вероятность вытекания горючего при небольших пробоинах. Экипаж состоял из летчика, штурмана (они располагались в одной кабине) и стрелка-радиста.

Думая о предстоящих боях, командующий 3-й воздушной армией генерал-лейтенант авиации М. М. Громов решил сформировать разведывательный авиаполк на базе 3-й ДРАЭ. Дело это важное, сложное. Летчикам предстояло освоить не только современную технику, но и новое применение Пе-2. Значит, полк должен возглавить наиболее опытный воздушный боец, способный организатор, технически грамотный командир. Генерал посоветовался с начальником штаба армии полковником Н. П. Дагаевым и пришел к выводу, что с этим делом наверняка справится командир 3-й дальнеразведывательной авиаэскадрильи майор Семен Савельевич Маршалкович. Отличный летчик, он сумеет в короткий срок овладеть техникой пилотирования Пе-2 и обучит своих подчиненных.

Майора пригласили на беседу, сообщили, какую задачу ставит перед ним командование армии. Семен Савельевич задумался. Времени – в обрез, а предстояло не просто сформировать часть – требовалось создать новый боеспособный полк.

– Понимаю ваше сомнение, – заметил М. М. Громов. – Есть одна эскадрилья, я имею в виду вашу третью, а остальные вам придется комплектовать самому. Подбирайте для полка лучшие экипажи из всей армии.

– Спасибо за доверие, товарищ генерал, постараюсь оправдать его, – ответил Маршалкович.

– Не теряйте времени. Приступайте к формированию полка завтра же. Ежедневно докладывайте о ходе работы.

Сразу же после подписания приказа о создании разведывательного авиаполка Маршалкович отправился в 128-й бомбардировочный авиаполк, которым командовал подполковник Николай Иванович Лаухин, рассказал летчикам о той задаче, которую поставил перед ним командующий армией. Он решил начать подбор экипажей именно из этого полка. Майор хорошо знал командира, бывшего летчика-испытателя, многих авиаторов. Ему хотелось, чтобы в один строй с летчиками 3-й ДРАЭ, имевшими опыт ведения воздушной разведки, встали те, кто уже закалился в огне боев. Причем встали сознательно, всесторонне взвесив всю сложность нового для них дела.

Маршалкович подробно рассказывал товарищам о специальности воздушного разведчика, такого же летчика, который может выполнить сложную задачу лишь при том условии, если обладает силой воли и отвагой, если закален морально и физически, отлично знает сильные и слабые стороны своего самолета, а также вражеских истребителей, всей системы ПВО. Есть, однако, в делах воздушного разведчика немало таких особенностей, которые присущи лишь этой специальности. Ему нужно видеть на земле все, по малейшим, почти незаметным признакам находить наземные цели.

– Представьте себе, что вы идете на разведку, – увлеченно говорил Семен Савельевич. – Самолет вышел на боевой курс, штурман включил фотоаппараты. В это время по разведчику бьют зенитки. Перед вами – огненный заслон. Снаряды рвутся все ближе и ближе к машине. В кабине стало душно от пороховых газов. Того и гляди, снаряд врежется в самолет. А ты даже маневрировать не имеешь права, потому что если отвернешь в сторону или изменишь высоту… Да что там это! Даже малейший крен допустишь, и нужного снимка не получится. Здесь выбора нет – воздушный разведчик над целью соблюдает идеальный режим полета. А все члены экипажа действуют как единый слаженный механизм. Или возьмем такую особенность, – продолжал Маршалкович, – Вы, бомбардировщики, вылетаете на боевые задания звеньями, эскадрильями, а то и всем полком, да еще под прикрытием истребителей. На маршруте вы постоянно чувствуете локоть товарища. Иное дело у воздушных разведчиков. Чаще всего они уходят на задание в одиночку, без прикрытия истребителей. Завидев фашистские самолеты, разведчик стремится не вступать с ними в бой. Главное для экипажа – доставить на аэродром данные о войсках противника. Я для чего так подробно рассказываю об этом? Нет, не для того, чтобы страху, как говорится, на вас нагнать. Вы не однажды летали на важные задания, не раз смотрели смерти в глаза. Но мне хочется, чтобы каждый из вас сознательно выбрал: быть воздушным разведчиком или оставаться бомбардировщиком?

Над строем летчиков установилась тишина. Стоявший рядом с Маршалковичем командир полка не торопил их. Обычно воздушные бойцы принимают самые смелые решения в считанные секунды, однако здесь надо было подумать.

Первым эту тишину нарушил подполковник Лаухин:

– Кто желает стать воздушным разведчиком, пять шагов вперед ша-агом… марш!

Из строя вышли старший сержант Яков Шмычков, младшие лейтенанты Николай Солдаткин и Василий Захожий, лейтенанты Михаил Зевахин и Михаил Гринченко, старший лейтенант Петр Шелядов.

Семен Савельевич обратился к оставшимся в строю:

– Спасибо, товарищи. Сейчас наши маршруты вроде бы расходятся. Но это не совсем так. На самом деле мы с вами останемся в одном боевом строю и летать будем одними маршрутами. С той лишь разницей, что сначала уйдем в небо мы, разведчики, выявим вражеские объекты, вскроем их противовоздушную оборону, потом уж вы сделаете свое дело. А вам, товарищи, – повернулся Маршалкович к шестерым летчикам, которые решили связать свою фронтовую судьбу с разведывательной авиацией, – подготовиться к отъезду.

После команды «Разойдись!» летчики окружили отъезжавших. Крепкие рукопожатия, объятия, напутственные слова…

В тот же день майор Маршалкович в соседнем полку выступил с таким же призывом. Оттуда приехали капитан Степан Володин и лейтенант Тимофей Карпов. Вскоре шесть экипажей прибыли из запасного авиаполка.

Командир попутно, как бы исподволь, изучал летчиков 3-й эскадрильи с тем, чтобы точно знать, кто из них сможет передать новичкам опыт воздушной разведки. Особое внимание обратил на лейтенантов Владимира Свирчевского и Михаила Батовского, друзей с самого детства. Оба родились в Краматорске. Их родители работали на металлургическом заводе и хотели, чтобы сыновья продолжили семейные династии рабочих. Но в мальчишеских головах родилась мечта о небе. В школе сидели за одной партой, вместе готовили домашние задания. Время от времени поглядывали в окно, смотрели на парившие в небе У-2– это летали курсанты Краматорского аэроклуба. Вскоре друзья и сами стали учиться в этом аэроклубе. Потом они поступили в Ворошиловградскую военную авиационную школу летчиков. В 1940 году одним приказом им присвоили звание младшего лейтенанта. Выпускников направили в 319-й разведывательный авиационный полк, базировавшийся в Белоруссии. Здесь и застала их война. Здесь и получили они боевое крещение. Вместе постигали мастерство воздушного разведчика, вместо вкусили горечь поражений и отступления в первые дни войны. В 3-ю ДРАЭ прибыли, когда она находилась юго-западнее Калинина.

Маршалкович посоветовал командиру 2-й эскадрильи майору Г. А. Мартьянову:

– Георгий Алексеевич, возьмите в свою эскадрилью лейтенантов Свирчевского и Батовского. У остальных экипажей маловато навыков в ведении воздушной разведки, а эти товарищи знают свое дело. Пусть учат остальных.

Комэск охотно согласился с этим предложением:

– Я тоже окончил Ворошиловградскую школу летчиков, так что быстро найду с ними общий язык.

Впоследствии Семен Савельевич убедился, что Мартьянов со всеми быстро находил общий язык. Высокий, плечистый, с правильными чертами лица, он располагал к себе людей добрым отношением, рассудительностью. В полку о нем говорили:

– У этого командира требовательность к себе и подчиненным вроде бы мягкая, а на самом деле высокая. В общем, мягкая у него жесткость, как и положено в авиации.

Георгий Алексеевич обладал сильным баритоном. В часы досуга он непременно становился запевалой. Любил оперную музыку, часто исполнял арии из опер М. И. Глинки, М. П. Мусоргского, Н. А. Римского-Корсакова. В такие часы он вообще казался рубахой-парнем. Когда же раздавалась команда на вылет, майор Мартьянов мгновенно преображался: отдавал приказы предельно четко, таким тоном, что никому и в голову не приходило возразить человеку, с которым только что пел задушевнее песни.

Формирование полка шло своим чередом. В эскадрилью майора Мартьянова, наряду с другими, были включены экипажи лейтенанта Михаила Зевахина и капитана Николая Самохина. В 1-ю эскадрилью, которой командовал майор Маргошин, вошли экипажи капитана Степана Володина, лейтенанта Михаила Гринченко, младшего лейтенанта Николая Солдаткина и 6 экипажей из запасного авиаполка.

Нелегкая задача встала перед прибывшим на должность заместителя командира полка по политчасти майором Сергеем Петровичем Висягиным. Ему предстояло создать партийную и комсомольскую организации, развернуть партийно-политическую работу. А из кого создавать партийную организацию, если летчики, техники и механики – сплошь молодые ребята? Пришли в авиацию по путевкам комсомола, в боевой обстановке стали мастерами своего дела, а возраст так и остался комсомольским. Коммунистов в полку – единицы. Сергей Петрович – опытный политработник, спокойный, общительный – сумел сколотить небольшой, но боевитый партийный коллектив.

– Да, нас пока мало, – сказал майор Висягин на первом партийном собрании. – Зато у нас большая база для роста парторганизации. Молодые летчики – в основном комсомольцы, среди техников и механиков также немало членов ВЛКСМ. За счет молодежи и будем пополнять нашу партийную организацию.

Коммунисты подробно обсудили свои задачи, каждому из них поручили конкретный участок. И вскоре партийно-политическая работа в полку заметно оживилась. Коммунисты были во всем впереди: в изучении техники, в пилотировании Пе-2, в боевом применении нового самолета, а также в укреплении уставного порядка и воинской дисциплины.

В решении последней задачи майор Маршалкович с приходом на должность начальника штаба майора В. Л. Дробышева чувствовал заметную поддержку. Стройный, подтянутый, энергичный, Василий Лаврентьевич даже собственным внешним видом показывал, каким должен быть военнослужащий. С первых дней его службы в полку авиаторы приметили: строг и требователен майор Дробышев к подчиненным. Бывало, вспылит, голос повысит, но тут же успокоится, объяснит, что и как следует делать. В то же время добивался, чтобы каждый военнослужащий требования воинской дисциплины соблюдал не слепо, а осознанно. Услышал как-то пренебрежительно высказанные новичком слова:

– Что они пристают с этой дисциплиной? Давно ведь известно, где начинается авиация, там кончается порядок…

– Разговорчики! – оборвал его майор Дробышев. Потом уже ровным тоном спросил: – Интересно, кто вам эту глупость сказал? Так может думать об авиации только тот, кто не знает ее. А у нас, в авиации, просто нет места недисциплинированности. Скажем, механик кое-как поставил контровку на моторе. Вы представляете, чем это может обернуться? Своих же товарищей подвергнет опасности. Я уже не говорю о том, что может произойти, если летчик не выдержит заданного режима полета над целью. Фотосъемку выполнит с низким качеством, командование не получит данных и не сможет разгадать замыслы врага. Тут уже не один экипаж из трех человек, а тысячи бойцов могут оказаться в беде. Словом, так: хотите служить в авиации, зарубите на носу: где начинается авиация, там идеальный порядок!

В воздух пока поднимался один лишь майор Маршалкович. Два дня он кружил на У-2 над землей, подыскивая подходящее место для полевого аэродрома. И всякий раз, выходя из кабины, огорченно разводил руками:

– Ничего подходящего. То слишком открытая местность, не укроешь от бомбежки ни людей, ни технику, то леса. Не корчевать же деревья.

На третий день вернулся довольный, приказал:

– Дробышева и Висягина – ко мне! Командира батальона аэродромного обслуживания тоже.

Развернув полетную карту, он начал объяснять подошедшим:

– Восточнее Торопца, в лесном массиве, большая поляна. На карте она не обозначена, потому что образовалась недавно, похоже, от пожара. Неподалеку – деревушка Колпачки. Но там мало домов, так что на жилье рассчитывать не приходится. Думаю, полк придется расположить вот здесь, в Ермаках. Это километра три от Колпачков. Деревня там большая, весь полк разместится.

– Надо бы на место выехать, – предложил комбат, – посмотреть, что нужно для оборудования взлетно-посадочной полосы.

– Выезжаем сейчас же, – согласился Маршалкович. Они сели в машину и поехали к поляне. Она действительно оказалась подходящей для аэродрома.

– Пни выкорчуем, землю от кустарника очистим, – оценивающе рассуждал командир батальона. – Построим землянки для инженерно-технического состава, под деревьями оборудуем капониры для самолетов. Трое суток дадите, товарищ майор?

– Лучше бы раньше, – ответил Маршалкович. – А вон там под сосной, – указал он на северную сторону поляны, – постройте землянку для командного пункта. На сосне оборудуйте площадку для наблюдателя и обеспечьте телефонной и радиосвязью. Теперь поехали в Ермаки.

Машина с трудом продвигалась по лесной дороге.

– Есть еще задача, – сказал Маршалкович комбату, – в течение тех же трех дней сделать сносную дорогу. А то летчиков так растрясем, что и в воздух подняться не смогут.

– Сделаем. Но помогите людьми.

– Поможем. Василий Лаврентьевич, – обратился командир к начштабу Дробышеву. – На три дня всех летчиков, техников и механиков – в распоряжение командира батальона. А вы, Сергей Петрович, побеседуйте с людьми, объясните, что сейчас главное – оборудование аэродрома, – предложил Маршалкович замполиту Висягину. – Чем быстрее мы его сделаем, тем скорее начнем летать на задания.

На окраине деревни увидели мальчишку.

– Притормози, – велел Маршалкович водителю и приоткрыл дверцу. – Слушай, парень, где председатель вашего колхоза?

– Александров-то? Вон в том доме, где красный флаг. Правление колхоза там.

Глаза по-детски восхищенно смотрели на летчиков.

– Первый раз видишь летчиков? – улыбнулся Маршалкович.

– Первый, – признался паренек.

– Теперь каждый день будешь видеть. Спасибо. Когда машина подъехала к зданию правления колхоза, на крыльце показался мужчина. Он спускался по ступенькам, опираясь на клюку, поздоровался с командирами, представился:

– Александров Михаил Александрович, председатель колхоза.

Майор Висягин рассказал о цели приезда. Александров радушно ответил:

– Для вас, товарищи, ничего не пожалеем. Сами перейдем в сараи, землянки выроем, а вас устроим.

– Насчет землянок, пожалуй, не стоит говорить, – сказал Маршалкович. – Женщинам, детям, старикам негоже в сараях и землянках жить. А потесниться им придется.

Вошли в дом, начали подсчитывать, сколько авиаторов можно расположить в Ермаках. Выяснилось, что землянки никому не потребуются. Места для всех хватит.

Командиры уехали в расположение полка.

В тот же день на лесной поляне и на дороге закипела работа. Авиаторы вместе с жителями деревень вырубали кустарник, возили грунт. Работали посменно днем и ночью. Через три дня на бывшей лесной поляне приземлились Пе-2.

Началась боевая учеба. Вылет следовал за вылетом, день за днем накапливали летчики, штурманы и стрелки-радисты опыт управления машиной, самолетовождения, ведения радиосвязи. Быстрее всех овладели новой техникой экипажи капитана Алексея Леонова, лейтенанта Владимира Свирчевского, капитана Степана Володина, майора Георгия Мартьянова. «Петляков-2» полюбился летному составу, его ласково называли «пешкой».

Когда выпадала свободная минута, каждый торопился к радиоточке (майор С. П. Висягин вместе с радиоспециалистами оборудовал на стоянках и в землянках ряд радиоточек), чтобы послушать, что делается на фронтах. Политработники, партийные и комсомольские активисты после прослушивания радиопередач «От Советского Информбюро» проводили беседы с авиаторами, нацеливали их на успешное овладение боевой техникой. Все делалось для того, чтобы как можно быстрее подойти к главному рубежу: внести свой вклад в разгром врага. Эта форма партийно-политической работы давала личному составу заряд новой энергии, вдохновляла их на преодоление трудностей.

Большой популярностью пользовались боевые листки. В них шла речь о достижениях летчиков, штурманов, воздушных стрелков-радистов, техников и механиков. Они выпускались ежедневно. В фотогазете «За Родину» освещались боевые будни авиаторов, в стенной газете «Разведчик» можно было почитать последние известия о положении на фронтах, сообщения о вылетах экипажей и нелегкой работе наземных специалистов.

Много полезного почерпнули летчики на теоретической конференции. Майор Мартьянов, капитаны Степан Володин и Алексей Леонов поделились опытом овладения техникой пилотирования Пе-2.

– Каждый из нас знает, как высоки боевые качества этой машины, – говорил Володин. – Однако она строга в технике пилотирования. «Пешка» напоминает мне порой хорошего боевого коня, который послушен только умелому всаднику.

– Особенно на взлете и посадке, – добавил лейтенант Свирчевский. – В начале разбега у машины появляется тенденция к развороту вправо. Здесь проще всего оборотами правого мотора отклонение от взлетного курса парировать.

– Хотел бы предостеречь вас, товарищи, – сказал майор Мартьянов. – Если видите, что тенденция правого разворота не погасилась, особенно при взлете с нашего узкого лесного аэродрома, взлет лучше прекратить. Ничего зазорного в этом нет. Лучше сохранить машину и начать взлет сначала.

Летчики проанализировали особенности захода на посадку самолета, в частности, с креном, при боковом ветре, а также порядок работы с арматурой кабины при отказе одного мотора.

Конференция получилась полезная.

По вечерам, отдыхая, авиаторы собирались вместе. Штурман старший лейтенант Виктор Григорьевич Негорожин организовал струнный оркестр. Любители сцены сгруппировались вокруг начальника химической службы полка капитана Вороны. В драмкружке занимались старший техник эскадрильи Григорий Иванович Куликов, механик самолета Голубенко, сержант Струков, Иван Григорьевич Шишкарев, сержанты Гоничка, Евдокия Плеханова, Ануфриева… Они решили поставить «Любовь Яровую». Эта патриотическая пьеса в то тяжелое для нашей Родины время была особенно нужна людям, она звала людей в бой, на подвиг.

Вскоре в полку все было готово к началу боевых действий. Из штаба поступило задание: выполнить разведывательный полет по маршруту Белый – Ярцево – Смоленск – Красное. На открытом партийном собрании, которое проводилось на стоянке самолетов, обсуждался один вопрос: «Быть в авангарде при выполнении и обслуживании боевого задания – долг каждого коммуниста». Доклад сделал майор С. П. Висягин. Выступления летчиков, штурманов и техников были короткими. Каждый из них подчеркивал главную мысль: «Все силы – на разгром врага!» В заключение майор С. С. Маршалкович сказал:

– Выполнить первое боевое задание поручаю экипажу лейтенанта Свирчевского.

Когда собрание закончилось, товарищи тепло поздравили Владимира Свирчевского, его штурмана лейтенанта Василия Захожего и стрелка-радиста сержанта Свистунова, и экипаж направился в землянку, в оборудованный в нем класс подготовки к полетам. Летчик и штурман проложили маршрут па картах, изучили характерные ориентиры.

– Не особенно надейтесь увидеть па земле все обозначенное на карте, – предупредил их Маршалкович. – Сами понимаете, война внесла коррективы: какой-то населенный пункт уничтожен, а где-то и новый появился. Вы, лейтенант Захожий, помечайте это на карте, потом товарищам расскажете, чтобы и они были готовы к подобным изменениям.

Наметили объекты разведки, обговорили возможные сопутствующие им признаки, особенно подъездные пути, без которых противнику невозможно сконцентрировать скопления войск.

– В бой с «мессерами» не ввязываться, – напутствовал экипаж командир полка. – В случае необходимости вызывайте наших истребителей. Они на аэродроме подскока, недалеко от переднего края. Командование решило не высылать их вместе с вами. Во-первых, у истребителей запас топлива не так велик, как у вас, во-вторых, нечего таким эскортом внимание фашистов привлекать. Свистунов, запишите радиоданные аэродрома истребителей…

Удостоверившись в полной готовности экипажа к выполнению задания, Маршалкович дал команду па вылет. За Пе-2 Свирчевского наблюдал весь полк. Ведь этот вылет был первым.

Свирчевский вывел машину па максимально возможную высоту. Кислородных приборов в то время на Пе-2 не было, и члены экипажа чувствовали, будто тела их расширялись изнутри – сказывались разреженность атмосферы, кислородное голодание. – Главное – моторы бы хорошо работали! – заметил Свирчевский.

Моторы гудели ровно, легко несли «пешку» на высоте. Штурман Василий Захожий – весь внимание. Он наносил на карту все, что казалось подозрительным, производил фотосъемку местности. При этом предупреждал:

– Командир, держи курс, включаю аппарат. Летчик, выдерживавший заданные курс и высоту, вел машину будто по ниточке. Но чем дальше углублялась «пешка» в тыл врага, тем больше тревожила Свирчевского тишина: ни разрывов зенитных снарядов, ни истребителей противника.

– Штурман, как думаешь, что замышляют фашисты? Не может же быть, чтобы они не видели нас в такую погоду!

Подумав, Захожий ответил:

– Может быть два объяснения такому поведению гитлеровцев: или они приняли нас за своих, или не открывают зенитный огонь перед атакой истребителей.

– Стрелок, усилить наблюдение за задней сферой!

– Есть усилить наблюдение! – отозвался Свистунов. Однако ни при пересечении фронта, ни по маршруту разведки фашисты не вели огонь из зенитных орудий, не поднимали своих истребителей навстречу Пе-2. Видимо, прав был Василий Захожий, высказав предположение, что фашисты приняли наш Пе-2 за свой самолет. «Пешка» и в самом деле чем-то напоминала вражеский Ме-110.

И экипаж Владимира Свирчевского беспрепятственно продолжал свой первый в истории полка разведывательный полет. Радуясь удаче, летчик уверенно пилотировал послушную «пешку», которая неожиданно превратилась из бомбардировщика в воздушного разведчика. Василий Захожий так увлекся поиском и фотографированием наземных вражеских объектов, что забыл даже о том, какой опасности подвергается и сам он, и его товарищи по экипажу. Правда, сержант Свистунов, как говорят, возвращал летчика и штурмана в реальную действительность, время от времени докладывая по самолетному переговорному устройству:

– Командир, задняя полусфера чистая. И Свистунов, помедлив, сокрушался:

– Ох, и не нравится мне эта тишина! Очень не нравится!

Свирчевский строго сказал;

– Заладил: «Нравится – не нравится»… Ты не задремай там от этой тишины. В оба гляди!

– Задремаешь тут, когда чувствуешь себя, будто на горячей сковородке!

Однако опасения Свистунова не подтвердились: фашисты не сделали ни единой попытки атаковать «пешку» с воздуха или обстрелять ее с земли.

Выполнив задание, экипаж лейтенанта Свирчевского благополучно приземлился на аэродроме Колпачки. К зарулившему на стоянку «петлякову» прибежали летчики, штурманы, стрелки-радисты. Приехали командир полка, начальник штаба, начальник разведки. Свирчевский доложил о выполнении задания. Специалисты сняли с машины фотоаппараты и унесли в лабораторию. После обеда донесение экипажа, подкрепленное фотоснимками вражеских объектов, внимательно изучали в штабе Калининского фронта.

1 августа 1942 года в полку состоялся праздник. На флагштоках аэродрома Колпачки тропотали под легкими порывами ветра алые флаги. Из репродукторов лились песни. Личный состав в парадном обмундировании, с боевыми наградами выстроился па аэродроме. Приехал генерал-лейтенант авиации М. М. Громов. Он зачитал приказ о сформировании 11-го отдельного разведывательного авиационного полка и назначении на должность командира майора С. С. Маршалковича. Прославленный летчик поздравил авиаторов с рождением боевой единицы Советских Военно-Воздушных Сил, пожелал успехов в освобождении родной земли, достижения победы над врагом. М. М. Громов поблагодарил за разведданные, которые добыл в первом боевом вылете экипаж Владимира Свирчевского.

Торжество по случаю рождения полка было недолгим. Экипажи начали подготовку к новым боевым заданиям.