Палачи и жертвы

      В июне 90 года Ирина родила красивого мальчика, и назвала его Адрианом. Это была точная копия Нику, но он родился с парализованным позвоночником, был обречен. Ирина его сохранила, она не избавилась от него, пусть даже на этом настаивал ее муж Флорин. Адриан до сих пор живет в Бухаресте. Но дело в другом. Однажды Ирина проснувшись утром, рассказала всем о своем сне. Она видела во сне какого то цыгана. Он улыбался, а в руках у него был какой-то браслет. И буквально через день Адриан, ее сын, начал ходить, он вылечился. Это мистика, но факт.
      На одной из улиц Бухареста, где было много военных, к телефонной будке подошел человек.
      - Алло, это я.
      - Мариус? Ты где?
      - Неважно. Задание выполнено.
      - Парень, да тебе цены нет. Ты золото!
      В трубке послышались отбойные гудки.
      ГЛАВА 16
      1997-й год. Интервью с Горбачевым.
      С Сашей Суетиным мы учились в одном классе, в бакинской средней школе. После распада СССР он переехал в Москву, и устроился там работать в газете. Не скажу, что он стал журналистом, но писать он любил. Причем писал много: книги, брошюры, статьи, очерки.
      Но прежде чем начать, я хочу сказать, что Саша с самого начала избрал неверный путь. Уже первый шаг его был неверен! Окруженный книгами и газетами, он проморгал, прошляпил свою звезду, не понял, что к гуманитарным наукам у него нет призвания. Это надо было почувствовать.
      "Чувство - одно из величайших даров природы''.
      А. Эйнштейн.
      В общем, короче говоря, моему другу, журналисту Александру Суетину надоело писать ерунду. Не то чтобы он искал сенсаций, нет. Просто он хотел запомниться, высунуться из толпы, заработать себе имя, славу. Вот что хотел от журналистики, да и вообще от жизни Саша Суетин, корреспондент газеты "Московский день''. Но как это сделать, как? Писать о том, что кто-то где-то и почему-то тявкнул, гавкнул, это разумеется несерьезно. Конечно, это ежедневная работа журналиста, так сказать его хлеб, деньги. Как говориться, журналистика - это очень древняя профессия, ... ну, в общем, это вторая древняя профессия. В общем...
      В тот день, 13 сентября 95-го года, в бархатное московское утро, когда еще не осень, но уже и не лето, в этот приятный день, Саша все понял, его осенило, обожгла догадка. Эврика! Суетин этот день запомнил на всю жизнь, причем оставшуюся. Он действительно понял, что надо сделать, чтобы стать знаменитым, известным журналистом и писакой. Он вышел на балкон и начал орать с 9-го этажа вниз: я понял, слышите вы, люди, я понял!!! Боже, как сверху люди кажутся маленькими! Старушки-сплетницы сидели на скамейке и подняли свои головы кверху, но ничего не увидели. Саша опять забежал в комнату. Он был сегодня одержим.
      Боже, как это я раньше - то не догадался, а? О!!! Черт, черт, черт! Это же элементарно, это так просто, что даже можно и не заметить. О чем думают писатели, поэты, журналисты, когда пишут свои книги, статьи или трактаты. О чем? Ведь они же пишут ахинею, херню, дребедень. Вот она, истина! Наконец-то я нашел свое лицо! Знали бы люди, кто его носит. Воистину мы живем в 3-м измерении, большинство из нас тупицы. Меня часто до этого посещало вдохновение, но так и не застало меня. А сейчас, это уже все!!! У каждого человека в голове целая монархия, поэтому не нужно заниматься чем-то нарочно. Ну, блин, все, к делу.
      А осенило Сашу вот что. Оказывается, по его мнению, есть очень простой метод для творческого человека стать известным. Надо писать о знаменитостях, о великих, ну, или известных личностях. И журналист должен брать интервью именно у таких, он должен общаться именно с такими. Ибо на плечах знаменитых людей, на их шее, очень легко выйти в знаменитости. Вас обязательно заметят, запомнят, зафиксируют. Вы попадете в обойму. Главное, чем - то отличиться, выделиться. Не важно чем! Пизанская башня не была бы такой известной, если была бы прямой. Лучше, если тебя потом простят, чем не заметят. Саша имел точное представление о том, что надо конкретно сделать, а не просто сказать или болтать языком. Это точно, сказал сам себе Суетин, горя нетерпением претворить свою идею в жизнь. Он решил, что первым его объектом будет Михаил Сергеевич Горбачев. Почему? Да потому, что он сегодня как никто нуждается в поддержке, во внимании. Он сегодня в опале, не у дел, так что Горбачев точно не откажет ему в интервью.
      ''Он внимателен и чуток,
      Свет дрожит в алмазе глаза,
      Лоб - как выпуклое небо,
      Посреди горит пятно.
      Он заочный брат Вселенной,
      Он герой секундной стрелки,
      Осторожный камикадзе
      Отправляется в полет''.
      Расчет Саши оказался точным. Михаил Сергеевич действительно не отказал ему, и они встретились в доме Горбачева. Первый и последний президент СССР встретил Сашу на редкость тепло. Он крепко пожал ему руку, Суетин даже не ожидал. Квартира Горбачева удивила Сашу своей простотой и тишиной. Впоследствии ему суждено было вспомнить поговорку - "в тихом омуте черти водятся''. Саша никак не мог предположить, что этот визит к Горбачеву закончится для него мягко говоря неприятно, даже трагически.
      Он со своей камерой и диктофоном присел в роскошном кресле, и пока Горбачев исчез на минуту, стал разглядывать его обиталище. На стене висела всего одна картина известного художника, на полу был дорогой ковер. И еще в квартире были две прислуги, старые женщины. Вот и все, что успел пока заметить Саша, так как в комнату вошел Горбачев.
      - Ну, молодой человек, значит, так сказать, вы и есть тот самый журналист. Да?
      - Да, Михаил Сергеевич, это я, Александр Суетин, из "Московского дня''.
      - Так, так, хорошо. (Задумался) Так, ну что, я, значит, вас слушаю, Александр.
      - Можно просто Саша.
      - Хорошо, Саша. Садитесь, на ногах правды нет, хотя нет ее и выше. Ну что, говорите.
      - Первый вопрос, Михаил Сергеевич. Расскажите о власти. Что такое власть? Как вы ее понимаете?
      - О... Это сложный вопрос, так просто не ответишь на него. Нет власти крепче и сильнее, чем власть неизвестная. Если власть заранее, заведомо известна, она уже предсказуема. Да и уязвима она. Это точно. Места под солнцем всегда распределяются в тени.
      - Хорошо сказано. Михаил Сергеевич, скажите, вот говорят, что вы продали СССР, я извиняюсь, мол, сами продались американцам, и таким образом развалили Советский строй. Что вы можете сказать на это?
      - Дорогой мой Саша, я так и знал, что ты задашь мне этот вопрос. Ну, как ты думаешь, Саша, разве Советский Союз представлял из себя картошку, или мясо, а? Вот видишь, нет. Тогда как его можно продать, а, Саш? Как? Мне надоело, и вообще, скучно отвечать на этот вопрос, так как люди все равно не поймут меня.
      - А в чем же все-таки суть? Я постараюсь понять. Что явилось причиной распада мощной державы?
      - Ты знаешь, это сложный вопрос, я сразу не смогу ответить на него. Надо уметь уйти вовремя. Саша, ты поверь, ведь рак, пятясь назад, тоже ведь говорит, "жизнь-это движение''. Я бросил вызов всему миру, всей системе, всему земному шару, тем более, что это было на руку нам, русским, славянам. Зачем нам кормить бездарные республики? Эти народы привыкли к чужому хлебу. Когда делят чужое, главное не упустить своего. Надо ли так убиваться, когда чьи то дети не похожи на вас? Ты понял?
      - Да, оригинально.
      - И главное, бросив вызов кому-то, или чему-то, ты не должен дать им опомниться, как бы прийти в себя, подготовиться для ответного удара. Брось вызов, и все, добей их всех до конца. Ведь развалить СССР хотели еще и Хрущев, и Брежнев. Да, да, вот видишь, ты это не знаешь. Но они как бы начинали, делали несколько шагов, и все - тормоз. Больше ничего. Ведь все же знали, что еще с 50-х годов в СССР начался спад. Становилось все хуже и хуже. Самое лучшее время было при Сталине, в бочках продавали черную икру. При Хрущеве было намного хуже, и это произошло не случайно. Хрущев хотел развалить строй, но не решался. При Брежневе стало еще темнее, вспомни, вспомни времена застоя, вспомни талоны, там еще что-то, понимаешь ли. Народу видите ли нечего есть. А как же лапша, которую годами вешали им на уши?
      - ...(Улыбается).
      - Вот так вот. Ну вот. Я тоже мог бы сохранить строй. Кто говорит, что СССР-это утопия, тот ничего не смыслит в политике. Ведь какой-то Китай, или какая-то Куба, Корея или Албания до сих пор сохранили этот социалистический строй, который мы им посоветовали, внедрили, согласись, мы, именно мы. А сами жили в дерьме. Все зависит от своевременных реформ. А сейчас мы живем в семье, не без народа. Я на эту тему много раз говорил и с писателями, и журналистами, но мало кто меня понимал. Им не дано это понять, а знаешь почему? Чтобы понять, необходимо иметь способность к пониманию, быть готовым к этому, быть просвещенным человеком. Лилипут - и на вершине горы лилипут.
      - Михаил Сергеевич, вас сейчас вспоминают старые друзья, или они забыли вас?
      - Естественно, мы общаемся уже не так часто, но это нормально.
      - А вам не обидно от этого?
      - Нет, зачем. Стрелка испорченного компаса уже не дрожит. Она свободна от ответственности. Ты знаешь, какое мое любимое время года?
      - ...?...
      - Это осень. Я люблю осень. Так как только осенью познается, какие листья более слабые, а какие более прочные. Слабые листья выпадают с деревьев очень быстро, при первом же холодном ветре. Этот процесс необратим, ему уже 5000 лет. Пусть дети поддаются на обман, на миф, а я то жизнь знаю.
      - Хороший пример.
      - Многие простые чиновники испытают это все на своей шкуре, когда будут в опале. Это для них в будущем, а для меня это уже вчерашний день. А в опале будут все, запомни это Саша. Я это увидел и ощутил лет шесть назад. Теперь я уже отхожу, у меня, так сказать отходняк. Я прихожу в себя, и уже пришел. А им, этим президентам, министрам, еще предстоит пройти 7 кругов ада. Предстоит, это закон, мало кто подыхает в кресле президента, очень мало. Есть в жизни условный выигрыш, а есть истина. Это совершенно разные понятия. Я повидал и то и другое. Многие видят только одно, а большинство ни то и ни другое.
      - А как отнеслась к вашей новаторской политике советская интеллигенция?
      - Какая интеллигенция? В СССР не было интеллигентов, вся интеллигенция-это страшное говно (возмущенно). Это полный шмурдяк! Какая на хрен интеллигенция? О какой интеллигенции идет речь, если все они хвалят руководство страны исключительно при всех властях. Я повторяю, это не интеллигенция, это кал, это стул, это настоящая колбаса с анализом. Большинство за то чтобы против. Другое дело, интеллектуалы. Вот это да, их я уважаю. С этим никто не спорит, и большая часть их меня поддержала. Вот.
      - А кому ни - будь вы завидуете, Михаил Сергеевич?
      - Конечно. Не завидует только труп. Если тебе никто не завидует, Саша, значит ты не правильно живешь. Просто есть люди, кто умеет гасить свою зависть, ловко маскировать ее в своей гнойной душе. А многие не могут с собой справиться, не могут и все тут. Кому охота в этом признаться, разве нет?
      - А не могли бы вы так вот просто уйти, ну, без шума и пыли. Не могли?
      - Мог. Но ведь я же тебе сказал, что по своей натуре я вожак, я первый. Всегда надо быть первым. Жизнь ведь она не моя, Саша, ее мне подарили, причем даром. Это арена, сцена, где ты должен сыграть сложную роль. Хотя многие предпочитают стоять за кулисами. Когда у власти дурак, то и народ живет хорошо. Чтобы прослыть дураком, не обязательно кем-то руководить. А от умного добра не жди. Около людей часто происходят исторические события, но они их не замечают. Они думают, что большие события должны сопровождаться с каким - то шумом, с войной или музыкой. А когда уже это событие произошло, то все равно человек не верит в случившееся. Мол, почему все так тихо. Ты знаешь, я уже давно убил всех в себе. Все люди трупы в моем сердце, но зато я спокоен, уверен в себе. Иначе я не так запомнился бы.
      - Но это же жестоко, Михаил Сергеевич!
      - Жестоко говоришь?! Если убить в себе зверя, то ты пропал как личность, даже как человек. И главное при этом не попортить себе шкуру. А сегодня я лауреат Нобелевской премии мира. Без этих принципов я не добился бы этого. Разницу чуешь?
      - Чую.
      - Ну, видишь как хорошо. Запомни Саша, лучше потерять якорь, чем весь корабль.
      - Замечательно сказано. Михаил Сергеевич, а как вы относитесь к войне?
      - К какой войне?
      - Ну, например, к войнам на территории СНГ, между грузинами и абхазцами, армянами и азербайджанцами и т.д.
      - Ты знаешь, Саша, эти нации воевали всегда. Они всегда держали пальцы на курке, а я просто создал возможность, и они нажали на этот курок. Я никогда не разнимаю дерущихся, они могут быть единомышленниками. Рано или поздно они начали бы воевать, я тут не причем. С дураками иначе нельзя, а то они примут за своего.
      - Это как?
      - Ну, те же грузины, допустим. Ведь грузины - это же культурные чеченцы, Грузия - это цивильная и развитая Чечня. Это почти одно и тоже, я говорю совершенно серьезно. Та же дикость и жестокость, та же психология и мировоззрение, чувство ложной гордости, но более или менее в культурных рамках. Грузины от чеченцев не так далеко ушли. Были бы чеченцы христианами, они пошли бы немного далеко. Влияние религии тут очевидно.
      - Значит, выходит так, что грузины именно из-за христианства стоят выше чеченцев?
      - Ну да. Просто у грузинов уровень, культура немного повыше, чем у чеченцев, вот и все.
      - ...Интересно...
      - Но это уже вчерашний день. То, что происходит сейчас, неразумно, даже смешно.
      - А что именно?
      - Ну, например то, что в Баку по телевизору открыто показывают зверства армян на территории Азербайджана. Этим азербайджанцы якобы готовятся к войне, поднимают свой патриотический дух. Это же вздор. К войне так не готовятся. Показывая такие душераздирающие сцены, азербайджанская молодежь начинает бояться армян, пугаться их. Это неправильно. Вместо того чтобы снимать про Горбачева детские фильмы или мультфильмы, возбуждать на меня комические уголовные дела, будет лучше, если в Азербайджане повысят патриотизм, сделают его принудительным, как хотя бы в Китае, Израиле или в Турции. Это будет более серьезным шагом как со стороны азербайджанского народа в целом, так и со стороны их руководства. То же в равной степени касается и самих армян. Там, в Ереване, уже долгие годы ведут пропаганду о зверствах турков, о том, как много лет назад турки вырезали, именно вырезали армян. Ты поверь, Саша, этим армяне еще больше начинают бояться турков, и постепенно утухают. Армянин боится турка как ягненок волка. И в этом безусловно виновата неправильная агитация, построенная на чрезмерной жестокости и дикости врага. Когда по телевидению показывают кровь и трупы, то человек дрожит, это от него не зависит, он же человек. В крайнем случае армяне будут ненавидеть турков, не более того, но в то же время будут страшно бояться их. Ну а если сравнивать азербайджанцев с армянами, то я скажу о них следующее. Армяне не имеют ничего своего, у них все взято от других, от тех же азербайджанцев или турков. Но они, взяв или переняв, ну или украв у них какую-то вещь, будь то музыка, еда, сценарий, или там еще чего - то, сделают из него лучше, чем было до этого. Ясно тебе!
      - Это как?
      - Ну, армяне допустим украли у турков музыку. Так вот эти хитрецы армяне из этой чужой музыки, создадут нечто лучше прежней, нечто лучшее, чем было до этого, ясно?
      - Да, щас понятно.
      - А азербайджанцы наоборот, имея свои глубокие корни, имея свое родное, продают, точнее продадут их за деньги. Ну или готовы продать, причем за какой-то червонец. Кстати, о турках. Страны Кавказа, ну, например тот же Азербайджан, должен наконец понять, что вечное их счастье зависит от России, от русских. Ведь это понять несложно, поверь мне, Саша. Даже перепады в погоде, циклоны, ветер, снег, дождь, и другие ненастья общие у России с Азербайджаном. В Москве идет снег, и тут же в Баку становится холодно, там это отражается. А Турция граничит с Азербайджаном, находится совсем рядом, а вот климаты у них разные. Т.е., Бог все распределяет системно, по своей структуре. Я знаю, щас в Азербайджане идет мощная протурецкая пропаганда, мол, азербайджанцы доказывают всему миру, и первым долгом самим туркам, что у них с турками одни корни, один и тот же исток, одно, так сказать, родовое начало. Может быть это и так, я с ними не спорю. Но это уже политика, и эти азербайджанцы не понимают, что это ровным счетом ничего не значит. Абсолютно ничего! Все равно у них с турками ничего не будет клеиться. Это разные нации, это совершенно другая психология, иной менталитет. Они вечно будут улыбаться друг другу, обниматься, называть себя братьями, я знаю, а в душе, в самой глубине сердца, будут отталкиваться друг от друга как бильярдные шары. Им вместе неинтересно. Ведь посмотри, ни один азербайджанец никогда не женится на турчанке, и наоборот, ни один турок не женится на азербайджанке. Может это и случится, но это будет эпизод, и эти редкие браки будут носить скорее финансовый интерес, там будет подоплека карьеризма, или еще чего-то, так сказать. Вот так вот. А даже сегодня, в Азербайджане местные парни женятся на русских. У меня есть
      такая информация. Какой там у них может быть интерес? Это же не политика, это уже взаимная привязанность, чувства. Ни один азербайджанец не напишет книгу, не будет говорить на турецком языке, это ему не нужно. Хоть и языки у них очень схожие. А на русском языке в Баку говорят так свободно, будто ты в России. Любой азербайджанец, даже дикий абориген, будет говорить, хотя бы понимать на русском. Азербайджанцы очень долгое время варились в одной кастрюле с русскими, так что вкус этой еды еще долго будет во рту у наших народов. Один родовой исток ничего не значит. У нас, у русских, с сербами, с поляками, тоже один и тот же исток, но мы разные, понимаешь Саша, РАЗ - НЫ-Е!!! Это психология.
      Суетин беседовал с Горбачевым уже минут 30. За это время служанка принесла поднос с чаем и кремовыми пирожными. Отпив чаю и поев пирожных, Саша как бы сдобрел и успокоился. Он стал улыбаться.
      - Ну, видишь Саша. Вот мы и с тобой вместе поели. А это свято, Саша. А если вдуматься, мы чаю и не пили.
      - Михаил Сергеевич, расскажите какой ни будь смешной случай из вашей жизни. Ну что ни - будь такое, юморное...
      - Это можно. Значит так. Дело было давно, это я еще учился в институте, жил в общежитии. Так вот там, у нас в комнате устроили настоящую дедовщину. Старшекурсники ничего не делали, все за них проделывали мы, молодые студенты.
      - А что допустим делали?
      - Ну что, что... Допустим, гладили им брюки, чай заваривали, за хлебом или водкой бегали.
      - И вас посылали?
      - Нет, меня заставляли заваривать для них чай. Я оставался со студентами 5-го курса и до последних дней, пока они не окончили учиться, я для них заваривал чай. Раз было отказался, и один из них ударил меня по щеке. Больно было. Ну и все, я стал заваривать для них чай.
      - А вы не ответили своему обидчику?
      - Я им всем ответил по-другому, по-своему.
      - А как?
      - Это уже было в июне, когда они все оканчивали институт, защищали дипломы. Они хотели на мажорной ноте уйти, и вызвав меня, ласково поговорили со мной, мол, извини, здесь был такой порядок - заваривать для нас чай. Дескать, не обижайся, мол, и мы, когда были молодыми, также заваривали чай для старшекурсников. Ну вот, а я им тогда и выложил, что сполна с ними расквитался, мол, мы в расчете. Когда они удивленно спросили, каким это образом, то я ответил, что каждый раз я в их заварку писал,
      добавлял туда свою мочу. И они это пили, они же не знали этого.
      Суетин начал смеяться, даже ржать как лошадь, нагнувшись до колен.
      - А они что, Михаил Сергеич?
      - А что они, что они - то? Один из них, Славка Подолян из Киева, зарычал на своего товарища, что ''я же говорил, чай он нам подает какой-то не такой, с каким-то привкусом, а ты заявил, что он цейлонский, мол, это заграничный товар. Идиот!'' В общем, они еще раз меня оттузили, и понурив голову, ушли. Больше я их никогда не видел.
      Саша Суетин минут пять смеялся.
      - Михаил Сергеевич, а можете ли вы ответить на вопрос, как стать умным? Как им быть?
      - Сейчас я тебе расскажу один случай про моего однокурсника, Колю Аужинова. Так вот этот Коля учился на 1-м курсе и во время занятий по физике заметил на доске пару нерешенных задач. Он тяжело слышал, можно сказать был полу - глухим, и подумал, что эти задачи задал нам на дом наш педагог. Ничего не разузнав, он 4 дня мучился и решил одну из этих задач. Какого же было удивление педагога физики, когда он ему показал решение одной задачи. Оказывается, эти задачи наш педагог уже неделю обсуждал с немецкими физиками, и они никак не могли найти решение. А Коля не зная этого, решил одну из них. Вот так вот.
      - Да, гениально. Михаил Сергеевич, а баллотироваться Вы будете на предстоящих выборах? Если конечно это не секрет.
      - Эх... Саша, Саша. Как говориться в стихах, "поздненько батюшка мне оптике учиться, мне стукнет шестьдесят, через четыре дня.'' Это кажется Тютчев, или Некрасов, уже не помню.
      - Или же, как у Маяковского, ''А Вы ноктюрн сыграть смогли бы, на флейте водосточных труб?''
      - О! Эт точно, молодец.
      - Михаил Сергеевич, есть ли ваше кредо в жизни?
      - Конечно есть, Саша. Вот посмотри. После февраля идет март, верно? Вот так. Ну а все мы знаем, что после марта наступит апрель, это уже точно. Ну, уж и коту ясно, что после апреля придет май, не так разве? Вот. Ну, а после мая конечно же наступит лето, красное лето.
      - Да, март всегда преддверие апреля...
      - Это точно.
      Суетину было не легко понять аргументированный, логически обоснованный маразм Михаила Горбачева.
      В эту самую минуту дверь резко и с шумом распахнулась и в комнату вошла дочь Горбачева Ирина. Она выглядела очень вульгарно. Мини - юбка, ритузы, шпильки, к тому же она была пьяна. После развода с мужем Ирина уже с ума сходила. Бесчинствовала, беспредельничала, безобразничала. Саша смотрел на нее, как на инопланетянку. "Чем- то она похожа на Панаровскую", решил про себя Саша.
      - Ты что меня позоришь, а, Ирина? Здесь же люди, ты что?
      - Ой, папа. Хватит, хва-тит, я у-же ус-та - ла.
      - Вон, вон отсюда, бесстыдница. Ты и Ксению так вот портишь.
      - Ой папа, не учи меня жить.
      Горбачев повернулся в сторону Саши. У него глаза залились слезами. Видно было, что он
      не справляется со своей бесстыжей дочерью.
      - Ну что ты будешь с ней делать а, Саш, что? Она ж с ума сходит, позорит меня. Пошла вон, дрянь! Вон!
      Ирина, абсолютно не обращая никакого внимания на крики отца, развернула на столике малюсенький бумажный пакетик. Саша заметил там что-то белое. И она, перед изумленными от ужаса глазами Горбачева и Саши (особенно эти глаза были у Саши), понюхала героин, а может кокаин. Она насыпала немного порошка на кисть с тыльной стороны и втянула, сильно вдохнула в нос. Горбачев, взяв за руку обалдевшего Сашу, произнес только это:
      - Саша, я не могу, пойдем отсюда, пойдем. Я ее ненавижу, меня от нее тошнит. Ух (злостно)!!! Ты не думай, у меня была хорошая семья, у нее было хорошее воспитание. Ведь ее же воспитывала сама Раиса Максимовна. Ирина потом испортилась. Кстати, пойдем в комнату Раисы Максимовны, я тебя познакомлю с ней. Какая у нее мать, и какая она, эта дрянь. Пройдя большой зал, они завернули в сторону комнаты супруги Горбачева. Михаил Сергеевич постучал в ее дверь.
      От сильного и нервного стука (Горбачев уже нервничал), дверь поддалась, и они оба машинально вошли туда. Перед их взором стала странная картина. Она, Раиса Максимовна, совершенно голая позировала перед известным художником, Ильей Глазуновым. Она расселась в кресле и выглядела очень сексуально. Тело белое, груди пышные, ножки стройные, волосатый лобок. Саша раскрыв рот смотрел на нее. Супруга Горбачева в свои годы выглядела достаточно аппетитно. Годы не помеха, когда человек очень хочет кому-то понравиться. Художник Глазунов увидев их, поднял обе руки вверх, и тут же закричал:
      - Я не холост, я просто холст!
      После этого он полез под стол на четвереньках. Оттуда видны были только пальцы его рук. Раиса Максимовна же взяв халат выбежала прочь. Кажется, она постеснялась только Сашу.
      Журналист осторожно посмотрел на Горбачева. Он стоял белый как мука. Потом его бросило в краску, он начал краснеть. Видимо еще не разучился. По его словам, он научился этому у раков, которые краснеют после смерти (поступок, достойный подражания). Горбачев уставился в потолок, или на карниз (не важно), и тихо вымолвил:
      - Да! Что значит, когда у женщин наступает климакс.
      Потом покосившись на Сашу тихо произнес:
      - Как ты не во время, парень.
      Семье всемирно известной личности нечего и некого стесняться. Они уже на сцене, зачем им уходить за кулисы, это бесполезно. Они на виду, их все видят, их пороки вызывают только интерес, даже симпатию, а иногда и подражание. Хотя те же пороки у обычных людей никому не интересны, даже противны. Так устроен свет.
      Саша понял, что надо рвать когти. Он не помнит, как он впопыхах выбежал на улицу, на него пахнул свежий московский воздух. Голова была чугунная, он буквально летел к себе в квартиру. Ему хотелось выпить водки, спокойно посидеть, покурить, поразмышлять о происшедшем, увиденном. А потом написать, но не статью, а книгу, или брошюру. По дороге он вспомнил, что дома ничего нет пожрать. "История повторяется: у меня опять нет денег', подумал Саша и поднял голову. Так ведь он же рядом с родительским домом. Он шел по Садовой улице, где был расположен их дом, и где прошло его детство. "Мама щас дома, щас нажрусь, напьюсь и отдохну. О, что это было, блин. Ну и семейка у Горбачева.'' Он вбежал на 3-й этаж и своим ключом отпер дверь, вошел внутрь. В коридоре запахло жаренной картошкой с мясом. Запах шел из кухни. Прямо в туфлях направился туда, и...
      Что это, фотоэффект, обман зрения, или что? Может это сон? Он кольнул, сильно ущипнул себя, но не помогло. Ой, мама!!!! На кухне, прямо перед тарелками и кастрюлями, при запахе еды Игорь Аброськин, старый его друг, аккуратно уложив на стол ее мать, Сашину мать, трахал ее. Саша не видел лица своей матери, он слышал ее голос. Она закинув свои ноги на спину Игоря, схватила его за шею, подмахивала и охала под ним. Спина Игоря была волосатой, такой черный мех, будто зверь какой-то. Такой, пес махнорылый. Детишки увидев. его волосатую спину на экране, точно обалдели бы. Чайник кипел, даже свистел, с крана бурлила вода, да и стол скрипел от фрикций, поэтому стоны матери не так хорошо были слышны. Но самое главное, что удивило Сашу Суетина на самом то деле, его матери на тот момент было больше 50-ти лет, и все туда же. Хотя, конечно, его мама следила за собой, она выглядела гораздо моложе своих лет. И что удивительно, они были так заняты, что даже не заметили его. Он, стоя на пороге кухни увидел все это в течение секунды, другой, не больше, и тут же убежал с квартиры.
      Голодный и злой прибежал домой. Горбачев и его семья вылетели из памяти. Он заснул на диване прямо в одежде. Так он спал несколько часов. Разбудил его телефонный звонок, звонила его мама.
      - Сашка, Санек, как дела, родненький? Папа только что приехал из командировки. Я приготовила твой любимый бифштекс с кровью, мы будем ждать тебя. Подожди, с отцом поговори.
      - Саш, привет, как жизнь. Че ж ты мать свою не наведываешь, а? Я в командировке уже неделю, а ты всего один раз был у нас. Бесстыжий ты. Может ей что ни - будь нужно, балда! А ну давай к нам, а то мама обидится.
      Саша повесил трубку, и отключил телефон. Присев на кровать он, включив свою любимую "Чао бамбино сорри" в исполнении Мирей Матье, закурил.
      "Какой к черту из меня писатель или журналист. Читатель я, обычный такой читатель, не более того. Литература - это тина или капкан, который затягивает многих к себе, а потом захлопывается, а еще дальше она расставляет всех по своим заслуженным местам. В принципе, в жизни происходит то, что по большому счету должно произойти. Хороший писатель или журналист, это тот, кого читают, а не тот, кто пишет. Талант не может не писать, графоман не может не печататься. Это закон. А вообще то мама была ничего а? Ух блин, стерва старая, а трахается как надо.''
      У него даже после этих воспоминаний спонтанно появилась эрекция. ''Ничего, я с ней еще поговорю об эротике. Пусть научит своего сына, а то я не опытный''. Он вспомнил про свои солдатские дни.
      ''В нашем батальоне любят спать,
      до обеда хрен кого поднять
      кто х-ем матрац толкает, кто подушку обнимает,
      кто во сне еб-т родную мать''.
      И налив сотку водки с размаху выпил, врубил телевизор. На экране выступал Горбачев. Показывали старые кадры времен перестройки. Суетин плюнул на пол:
      - Гомосоциалист хренов!!!
      Он вышел на улицу, ему было противно все, весь этот мир, весь земной шар. Его душа, натянутая струной кричала, звенела, он просто шел и не знал пока куда, как вдруг перед ним он, Игорь Аброськин. Они столкнулись носами. Он выглядел приятно уставшим. Игорь спросил:
      - Ты куда, Саш?
      - А куда глаза глядят. Поверни меня, и я пойду назад, куда ты скажешь.
      - Мой тебе совет. Когда судьба в твоих руках, не ощупывай ее.
      - Я иду в монастырь, Игорь, к Богу иду. Только там я найду теперь душевный покой.
      - Ты серьезно?
      - Да!
      - Ищешь истину?
      - Допустим.
      - Саш, истина рождается в спорах и вырастает, похожей на соседа.
      - Серьезно? Да уж. Я б в душу вам, но я же не доплюну!
      - Не надо, Саш, не советую. Прыгнуть выше головы можно только вниз.
      Александр Суетин через месяц стал священником и был полностью доволен своей жизнью. Ему казалось, что он только сейчас начал жить.
      Так он совершил свое первое преступление. Он убил человека! В себе.
      ГЛАВА 17
      2000-й год.
      Эксперимент Тура Хейердала.
      "Тогда какой-то злобный гений
      Стал тайно навещать меня,
      Печальны были наши встречи,
      Его улыбка, чудный взгляд,
      Вливали в душу хладный яд,