Палачи и жертвы

      - Все ясно, ваше величество.
      - У нас мало времени, сэр. Мы почти в цейтноте. А в цейтнот попадает не тот, кто много думает, а тот, кто думает не о том. Вы что, в отставку захотели?
      - Нет, ваше величество.
      - Тогда действуйте!
      Это был разговор Королевы Англии Елизаветы 2-ой с Премьером Англии Вильсоном. Они беседовали прямо перед финальным матчем (где - то за пару часов до игры) Чемпионата мира по футболу 1966-го года, где затевали нечто не хорошее. Королева Елизавета готовила какой-то замысел.
      Вот такая примерно была ситуация на тот момент. Именно "примерно", так как никому не удалось потом установить точное время случившегося. Ну а с другой стороны, тем легче говорить о том, что случилось.
      Подполковник КГБ Андрей Семенов стоял на берегу Москвы-реки, и опершись о каменный барьер смотрел в воду. В Москве был май месяц, погода шикарная, над рекой летали синички и грачи. Он пытался заметить в воде свое отражение, но не мог найти. Зажег сигарету, затянулся, постоял, подумал. ''Да, а ведь скоро в Англию еду. V, блин, ничего себе, Англия! Знал бы мой отец, бедный крестьянин из Пскова, кем будет его сын. От радости он, наверное, не умер бы. Ничего себе, вот он, его сын, подполковник КГБ, который скоро едет в Англию. Эх, отец, отец, не увидел ты этого всего, не порадовался ты за меня. Жаль. Хотя подполковником - то я, конечно стал, но уровень мой все тот же, т.е. низкий. Не вырос я никак. Это еще хорошо, что я это понимаю, признаю, значит, я на верном пути. Большинство и этого - то не знают. Между мною и этим мальчиком на велосипеде нет никакой разницы''. Он грустно улыбнулся. ''Интересно, что бы этот мальчик сделал на моем месте? Наверно тоже самое, что и я. Странно все-таки. Мне уже 45, а я как маленький. Одни иллюзии, самоутешения и самообман. Подполковник КГБ, удостоверение, власть, и все, больше ничего, ни хрена конкретного. Одно сухое имя. Блин, когда ж будет озарение? Я научился только сомневаться, ничего более. Мудрость не всегда приходит с возрастом. Часто возраст приходит один''.
      Он в таких раздумьях набрел на мысль, с помощью которой Лондон возможно поможет ему разбогатеть. Не зря мать Андрея Семенова говорила ему в детстве, мол, сынок, не езжай за гранку, за кордон, это не для тебя, не по тебе. Если бы Андрей знал, как его мама была тогда права.
      30 июля 1966-го года, в Лондоне, на знаменитом стадионе "Уэмбли", состоялся финальный матч чемпионата мира по футболу, между сборными Англии и Германии.
      Судил матч в поле арбитр из Швейцарии Готфрид Динст. Боковыми судьями на этот матч были назначены Карел Гальба из Чехословакии и советский рефери из Баку Тофик Бахрамов. В преддверии финала чемпионат жил обычной жизнью, ничто не нарушало привычного ритма и не предвещало ничего неожиданного.
      Как известно, основное время закончилось вничью со счетом 2-2. Было назначено дополнительное время, где случился эпизод, исключительный по своей редкости в истории мирового футбола. Форвард англичан Джефф Херст, завладев мячом, пересек линию штрафной и, развернувшись, нанес по воротам сильнейший удар. Мяч, ударившись под перекладину, опустился на линию ворот, а далее немецкий защитник выбил его за пределы поля. И тут случилось следующее. Англичане радуются, мол, это гол, а немцы протестуют, дескать, гола нет. В наступившей тишине на трибунах, арбитр Динст, дабы снять с себя ответственность (хитрый какой), подбегает к боковому Бахрамову, и тот подтверждает забитый Херстом мяч в ворота немцев. Короче говоря, Англия победила 4-2 и завоевала чемпионский титул. О вышеупомянутом моменте вспоминалось очень долго, об этом много писалось в газетах и журналах, о данном эпизоде подробно написал даже сам Тофик Бахрамов. Уже потом, спустя годы, когда появились компьютеры, выяснилось, что гола не было, мяч не пересек линию ворот. Гол был засчитан неверно. Но речь не об этом. В Англии на этом чемпионате выступала также сборная СССР, поэтому в состав нашей делегации были включены сотрудники КГБ. Они, как обычно, контролировали почти каждый шаг советских граждан, участников этого грандиозного форума. Но так как наша сборная дошла к концу чемпионата (она заняла 4-е место), и тем более, в финальном матче судил также наш советский арбитр, то и роль КГБ в Англии была актуальной до конца первенства.
      В обязанности подполковника КГБ Семенова входило наблюдение и контроль за Бахрамовым. После того, что случилось, Бахрамов попал во все местные объективы. В одну секунду наш арбитр стал героем дня. И соответственно, интерес к нему возрос втрое. Поэтому Семенову пришлось попотеть, смотреть в оба. Но его еще больше удивило то, когда он узнал, что всю бригаду судей финального матча, включая и чешского судью Карела Гальба, после матча пригласила к себе во дворец, английская Королева Елизавета. Весь судейский корпус непосредственно сопровождал Премьер Министр Англии Вильсон. Королева пригласила к себе 3- судей. Это что-то новенькое, такого не было.
      ''Да, вот это номер', подумал про себя Семенов, и поспешил за эскортом, направлявшимся на аудиенцию к Королеве. Он заставлял водителя такси вилять по Гайд-парку, по Аштету, по Биг-бенду, и наконец доехал до дворца Королевы. Хоть его и не пустили внутрь, но он свой "объект" начал ожидать внизу, в фойе. А тем временем Королева Англии принимала трех арбитров финального матча, и по отдельности каждого благодарила. Сказав одобрительные и благодарственные слова, Королева начала прощаться с футбольными судьями. Они, раскланявшись, направились к выходу. В этот момент дворецкий остановил Бахрамова, объяснив, что Королева хотела бы с ним поговорить в отдельности, наедине. Он, конечно же, был польщен таким вниманием, улыбнувшись в ответ. Королева Елизавета, остановила свой цепкий взгляд на Бахрамове:
      - Господин Бахрамов, я выражаю вам свою глубокую благодарность. Я хотела бы это сделать особо, и посчитала это очень важным для себя. Вы сегодня рискнули, причем сделали это в очень напряженной атмосфере, вы совершили большой поступок, а большой поступок могут оценить только большие люди. Я поразилась вашему риску, я даже позавидовала вам, так как рисковать таким образом могут только простые люди. Им нечего терять. Но в тоже время вы могли бы поплатиться за это, если бы ошиблись, а простые люди платят за ошибки очень дорого. Богачу есть чем заплатить за свой грех. И я надеюсь, что с вашей стороны не было никаких поблажек в адрес нашей команды, ибо это оскорбило бы мою страну.
      Переводчик быстро пересказал все слова Королевы. Тот внимательно выслушал, и когда понял о чем идет речь, не сразу решился ответить. Этим воспользовалась Королева. Заметив замешательство арбитра, она продолжила:
      - Поэтому, господин Бахрамов, я хочу лишь сказать, что у каждого человека свой путь к Парнасу, к своей победе. Не важно, какой это путь, главное, чтобы этот путь был. Время летит очень быстро, а когда время летит, то и человек спешит, не хочет опаздывать, отставать. Вы сегодня опередили свое время, господин Бахрамов, вы вошли в историю, пусть даже маленькими шагами. Но все же вошли. Я приветствую вас в наших рядах, и в знак благодарности примите от меня на память вот этот перстень.
      Ее величество Королева Елизавета грациозно сняла с пальца большой перстень ослепительного блеска и протянула его Бахрамову. То, что случилось потом, нигде не отмечалось долгие годы, так как это было не выгодно, точнее, не эстетично. Тофик Бахрамов, увидев протянутый ему перстень, наконец-то понял, о чем идет речь. А речь шла о простой королевской благодарности, которую Бахрамов отверг. Да, именно отверг. Он покраснел, смутился, повернулся в сторону выхода, потом резко затормозив, попросил переводчика перевести ее величеству следующие слова:
      - Ваше величество! Я благодарю вас за ваш подарок, но принять его я не могу. Может быть это и помешает мне утвердиться в истории в которую я не так давно вошел. Но мне кажется, своим отказом Королеве Англии, я войду в историю еще тверже.
      Сказав это, он резко поспешил к выходу.
      А Семенов, уже минут двадцать ждал Бахрамова у ворот королевского дворца. Офицер заволновался, когда увидел у лестниц Динста и Гальбу. Бахрамова что-то не было. Глаза Семенова резко увеличились в количестве, их стало не 2, а уже 10. ''Нет, они думают, что меня, старого подполковника можно провести? Не тут - то было. Я очень внимателен, очень. И в этом моя сила''. Он продолжал усиленно наблюдать даже за мухой, пролетевшей мимо.
      ''Как жаль, что я не знаю английского. А то бы я поговорил с хорошенькими женщинами. Их здесь, в Лондоне, немало''. Действительно, рядом с Семеновым проходили, мелькали молоденькие лондонские девушки. Он, вздыхая и улыбаясь, провожал их взглядом и думал: '' Вот бы поболтать с ними, просто поболтать, не больше. Поддать бы чуть-чуть, и все. А то дом, жена стерва, крикливые дети, Москва, да и вся эта советская срань, эта серая действительность сидит у меня в кишках. Когда я увижу еще Лондон, когда? Да и работа у меня, на посту я, блин, стою. Что-то этот Бахрамов запаздывает''.
      И вдруг сзади он услышал нежный голос молодой девушки:
      - Сэр, разрешите прикурить.
      Семенов чуть с ума не сошел. Перед ним стояла броская высокая девушка. Она была смуглая, мулатка, со сверкающими глазами, полными грудями и с длинными черными волосами почти по пояс. Семенов за весь период своего наблюдения первый раз отвлекся, отвернулся от объекта, за кем следил, вернее, присматривал. Его завлекла красота. Он всем телом повернулся к незнакомке. Она говорила по-русски с заметным акцентом, но все же ее слова были понятны Семенову. Он быстро зажег ей сигарету, и еще раз одним глазом взглянул в сторону прохода, откуда должен был появиться Бахрамов. Но его мысли были уже заняты этой красоткой, и он всем своим мощным корпусом развернулся в ее сторону:
      - А как вас зовут, леди?
      - Мари, просто Мари. А вас?
      - А меня Саня, Александр. Можно просто Саня.
      А может, ее звали не так, подумал он. Тем не менее, она ему понравилась. Ее большие черные глаза, аппетитные груди, красивые и крутые бедра возбуждали его. Настоящая топ модель, вспомнил про нелегальные иностранные журналы Семенов. От ее темной бронзовой кожи пахло шоколадом. По крайней мере, он захотел ее съесть и уже начал потеть. И все же его пока мучил один вопрос.
      - Простите мое любопытство, Мари, а откуда вы знаете русский.
      - А я училась в Москве, в Университете Патриса Лумумба.
      - А, понятно (не совсем ей доверяя).
      - Может, выпьем виски, сэр Александр? Я живу одна, здесь рядом, недалеко.
      - А где?
      - Да вот там, за углом.
      Семенов полностью взволнованный такой новостью, буквально на минуту потерял бдительность, отвернулся от места наблюдения. Его заманивала ее красота, красивый бюст, глаза и нежность, и вообще то, что она предложила. Воистину люди падки на красоту. Любая красивая и яркая вещь может руководить человеком как пожелает. Красота Мари, как магнит, притягивала Семенова к себе. Он начал рассматривать улицу Лондона, точнее дом Мари, на который она показывала рукой. Он уже минуту как смотрел туда, а в этот момент Бахрамов в сопровождении официальных лиц прошелся по коридору и вышел на улицу. Сев в машину, эскорт уехал в гостиницу, где оставалась советская делегация. В шуме английских фанов, празднуюших победу своей сборной, Семенов не заметил, прозевал Бахрамова. Буквально через пол - минуты он вновь возобновил наблюдение за выходом, но опять ничего не увидел. Не судьба.
      - Ну, сэр Алекс, не выпьете ли вы со мной за наше знакомство?
      - Пошли!
      "К черту все, к черту, пошли все на хер. Ничего не случится, если я немного здесь развлекусь. Пол - часа, максимум час, не больше. И потом бегом в отель. А с Бахрамовым ничего не случится при таком сопровождении. Куда он денется? Тем более он знает, что я за ним присматриваю. Не обязательно видеть того, кто тебя контролирует, достаточно просто знать, что ты под контролем. Иначе и в Бога никто не верил бы. Я повстречал здесь ту, о которой всегда мечтал. Я вспомнил! Я ее видел во сне, в детстве. В далеком детстве. Мы играли с ней на берегу озера, где был плавающий остров с церковью. И мы сидя на берегу слышали пение монашек. Я это помню. Блин, что я несу. И все же это было''.
      Вот так, размышляя, Семенов бросил окурок сигареты на асфальт. Будто что-то родное он откинул от себя, и направился вместе с Мари в сторону ее квартиры. Благо, она жила недалеко, ходьба заняла минут 15, не более того. ''Ничего, 15 минут терпения, зато потом кайф. В Москве, в КГБ, терпишь годами, чтобы потом получить плеткой по шее''.
      Квартира Мари оказалась скромной, не совсем обставленной, как это предполагал увидеть Семенов. Пока Мари готовила кофе, он сидел на диване, и рассматривал картины неизвестных ему художников. Картины были старые, древние. Они висели на стене. Он подошел к ним поближе, и ему стало хорошо, спокойно. Он не мог предположить, что сейчас произойдет комбинация, которая полностью изменит всю его жизнь.
      Мари разложила на столике коньяк, коробку шоколад, фирменные сигареты.
      - За вас, Мари.
      - А я за вас, Саня.
      Послышался звон бокалов. Они выпили, потом еще, и еще. Ведь выпивка для русского это не просто спирт, это не просто алкоголь-это как бы русская идея, мысль, где душу надо вывернуть наизнанку, а иногда и желудок тоже, чтобы черти кругом тушевались.
      - Вы много пьете, Мари.
      - Это ничего, Саня. Главное не то, что входит в рот, а что оттуда выходит.
      - Хм... Хорошо сказала. Это откуда?
      - Оттуда. Не берите в голову, лучше берите в рот.
      - (Улыбаясь) Это вообще классно сказано.
      - Ну что, Саня, мы так и будем пить.
      Семенову, старому чекисту, не надо было намекать дважды. Они пошли в спальню. Такое Семенов еще не видел. Мари делала с ним что-то невероятное, ну, это по меркам тех лет. Такого он в России, по крайней мере, не видал. Как говорится, чем выше культура, тем ниже поцелуй. И вот они лежат, отдыхают, курят. Семенов уже смотрит на часы. ''Уже пора', подумал он. И в этот момент в спальню очень уверенно вошли трое мужчин в темных костюмах. Семенов думал, что он видит сон, но он ошибся, это была явь. Один из этих мужчин присел в кресло, что у кровати, и на противно-ломаном русском начал говорить:
      - Господин Семенов, я являюсь сотрудником местной спецслужбы. Должен вам заявить, что мы имеем пленку и кассету того, чем вы здесь занимались. У нас достаточно компрометирующего материала на КГБ-эшника, так что, сотрудничать с нами - в ваших же интересах. К тому же, и в финансах проблем не будет. Будете жить как король.
      Семенов еще лежал в постели, укрывшись одеялом, слушал этого сволоча англичанина, огляделся: Мари в спальне не было. Хорошо, что коньяк ударил в голову, хмель не давала ему осознать всю серьезность его положения. "Можно я оденусь', попросил их Семенов.
      Москва. Октябрь 1966-го года. На улице моросил дождь. Холодно. Семенов, укутавшись в свое пальто, приподняв воротник, шел по Арбату. "Все-таки, Родина есть Родина. И снова я в рядах КПСС. Здесь можно даже горы свернуть, но куда их потом сложить? Вот в чем вопрос! Многое в жизни оставляет желать лучшего, но и лучшее оставляет желать много, очень много. Ну а если говорить начистоту, то лучше о другом. Хотя бы о Мари''.
      Семенов любил Москву, он ее обожал. Понятие City у него ассоциировалось только со столицей СССР. Хотя он бывал и в Лондоне, Ливерпуле, Париже, и даже в Бомбее, но это было все не то. Не то! У него сейчас был такой возраст, что он любил воспоминания, любил вечно вспоминать, он дорожил своим прошлым.
      Семенов остановился. Он увидел на афише объявление о предстоящем футбольном матче чемпионата СССР между киевским "Динамо" и "Спартаком". Судьей на этот поединок был назначен Тофик Бахрамов. Семенов посмотрел на часы. Уже через 15 минут начало этой встречи. Ему почему-то захотелось увидеть Бахрамова, и он поспешил в Лужники.
      Рев и гул стадиона, звуки горн и труб, футбольный марш, не умолкающие крики болельщиков заставляли Семенова чувствовать себя не совсем в своей тарелке. Он подошел к стадиону уже к концу футбольного матча. Шум и крики давят на интуицию, не дают расслабиться и сосредоточится. Семенов подождал до финального свистка, и показав дежурному милиционеру удостоверение сотрудника КГБ, прошел в судейскую комнату. Бахрамов увидев Семенова, сразу узнал его. Они крепко пожали друг другу руку.
      - Как дела, Андрей Юрьевич?
      - Спасибо Тофик Как вы?
      - Отлично. Какими судьбами? Неужели болеете за "Спартак"?
      - ...Да нет, нет.... Я просто вам хочу сказать пару слов.
      - Я слушаю вас.
      - ...Я вам благодарен, Тофик, очень благодарен. Вы изменили мою судьбу, и сейчас мне очень хорошо. Я теперь по-своему управляю миром, управляю людскими судьбами. Наконец-то я нашел свое место в этом мире. А знаете, почему я его нашел?
      ...
      - Я полюбил Англию. Мне эта страна понравилась. Она раскрыла все мои внутренние возможности.
      - А в чем это заключается, Андрей Юрьевич? Могли бы вы поделиться?
      - С удовольствием. Когда помните, в Лондоне, мы были все вместе прошлым летом, однажды я прошелся рядом с рекой Темзой. Я остановился и посмотрел на воду. Она была красива, необычайна красива.
      - А чем она лучше Москвы-реки?
      - Тофик, она лучше тем, что я по-другому увидел в этой реке свой портрет, свое отражение. Это отражение было прекрасное, чудесное. Я его таким никогда не видел. Мне кажется, что это даже был не я. Художникам и натурщикам надо учиться рисовать у Темзы, и вообще учиться у воды, как она умеет отражать действительное. Главное то, что я решил для себя одно. Нельзя бояться, что ничего не получится. Этого делать нельзя. Еще лет пять назад я мог делать то, что делаю сейчас. Хорошо, что я ждал всего 5 лет, а не 10 или 15.
      - Я не совсем понимаю вас, Андрей Юрьевич. Честно говоря, я не въезжаю в эти ребусы, не могли бы вы сказать точнее. Если вы имеете ввиду эмиграцию, точнее сказать, желаете убежать в Англию, то я в это не поверю. Вы не Рудольф Нуриев, вы чекист. Разведка и балет, это разные вещи. Хотя я Лондон тоже полюбил, по - своему. Мне этот город понравился. Это мой секрет, и я вам его не раскрою.
      - Не надо, это твое право. Одно я тебе скажу Тофик, запомни это. Жизнь испытывает каждый шаг человека, каждое его движение, она говорит с ним на одном языке. И если ты не поймешь этого языка, то ты - труп. Пусть даже ты храбрый и смелый. Прощайте.
      Андрей Семенов сделав ударение на последних словах, и оставив в полном недоумении судью международной категории, Тофика Бахрамова, удалился, пошел своей дорогой, которую он не знал. Вдоль нее убегала пустынная тропа. Бахрамов пожав плечами, смотрел ему вслед. От Семенова веяло непонятным холодком.
      А Андрей Семенов спешил на встречу с Мари. Она только вчера приехала из Лондона, хотела увидеть Андрея. При встрече она передала ему очередную инструкцию.
      ГЛАВА 11
      1968-й год. О Гагарине
      Я всегда думал, ну, или питал надежду (хоть и ошибочно), что мои изучения в рамках историографии являются правильными. Согласно нескольким критическим отзывам, мои изложения являются слишком гладкими, мягкими, спокойными. А иные критики вообще поставили под сомнение разумность моего решения завершить работу как этой книги в целом, так и данной главы в частности. Не знаю. Могу еще добавить, что материал этой главы был подготовлен при посредничестве одной особы, близкой подруги героини, или мини-героини нижеследующего рассказа.
      Ее речь произвела на меня сильнейшее впечатление.
      - Слышь, Гагарин, ты че совсем обарзел что ли? Героя из себя возомнил? Че ты выпендриваешься? Ты че, думаешь, мы не знаем, что никуда ты не летал. Какой на хрен космос? Смешно даже. Советскому народу нужен был герой, нужен был шум, вот мы это и сделали, создали. А ты кукла, обычная такая кукла, не более того, и не строй из себя героя. Иначе найдем другого, понял, космонавт хренов?
      - Так точно, товарищ Брежнев.
      - Все, свободен. Пошел вон.
      При этих словах первый космонавт планеты Юрий Гагарин, отдав честь Леониду Ильичу Брежневу, вышел из кабинета.
      В Смоленске зимы холодные. Снег под ногами даже не хрустит, он трещит как дерево. Амалия это знала. Хотя, она южанка, и не привыкла к морозам. Но другого выхода у нее не было, она была в бегах, свалила из женской колонии, и сейчас по наколке Варьки, своей хлебницы по зоне, направлялась в поселок Летово. По словам Варьки в это село даже Бог не заглядывал. А может Всевышний спокоен за это село? Амалия хотела первое время сесть на дно, остыть, чтобы про нее забыли. И вот в снежной дали показалась эта деревня. Снег как-то по сиротски накрыл белым плащом ее крыши. Речка встала, все замерзло. С крыши домов висели толстые сосульки. Прямо перед селом она увидела старика, он был местный. Им было по пути. И Амалия вместе с ним, идя в ногу по-солдатски, вошла в это село. Она была вынуждена приноровиться к его медленному шагу. Такими шагами можно идти долго и далеко. Справившись у него об этом селе, Амалия невольно поговорила со стариком. Тот представился коротко, Никитич. Ему, по его словам было около ста лет, и он практически ничего не ел.
      - Зачем много есть, зачем? Ведь потом придется опорожняться. Так лучше вообще ни есть, чтоб потом не ходить в сортир. Зачем пить, чтоб потом писать. Зачем? Живи как елка.
      И так он прожил много. Это было первым впечатлением Амалии о поселке Летово. Она вписалась в сельскую жизнь тихо, незаметно, и прижилась там.
      В апреле 1961-го года Юрий Гагарин совершил первый в истории человечества полет в космос. В один миг он стал мировой знаменитостью. "Гагаринская" улыбка, красовалась на обложках многих журналов и газет. Он всегда был в объятиях молодых девушек, которые его называли "папуля". С Хрущевым был на ты, и в свои 32 года уже стал полковником.
      Прошли годы. В новом, 1968-ом году, Юрию Гагарину однажды приснился сон. Космонавт впервые видел сон вообще. Ему никогда ничего не снилось, ибо у него все сбывалось наяву. Сны видят все, но не все в это время спят. Этот сон его почему-то потряс, не понравился. Он пересказал старым московским гадальщицам увиденное, но и они толком не смогли его растолковать. Видимо, они еще ничего не успели придумать на этот раз. Потом этот сон повторился, причем в ярко - выраженной форме, в разноцветных красках. Гагарин ходил в те дни задумчивым, грустным, слегка подавленным. Сидя у себя в городской квартире, ему стало одиноко. Налил себе немного коньяка и выпил. Не помогло, за душу не зацепило. Душа чего-то хотела, но чего, еще не разобрался. Все ему казалось странным, все очень напоминало кино с ним, с Гагариным в главной роли.
      После того странного сна у Гагарина некоторое время все шло хорошо, терпимо, а потом он сорвался, ушел, сгорел.
      "Махну ка я к себе в Гжатск. Отдохну там в деревне, повидаю ребят, напьюсь, наконец. Что - то меня на Родину потянуло. Родина может мне кое-что подскажет, шепнет на ухо. Но для этого я должен туда поехать. Кто смотрит на свою Родину со стороны, она ему не поможет''. С такой печалью Юрий Гагарин без малейшего отлагательства поехал в Гжатск. Этот маленький городок находится под Смоленском. Гагарина встретили здесь со всеми почестями, хотя он, конечно, не за этим приехал сюда. Друзья детства взяв буквально его на руки, водили по гостям и застольям. Везде лей-пей, гулянки и пьянки. Но при всем при этом, в поведении Гагарина чувствовалось отречение, он выглядел унылым. Часто старался уединиться, шел к реке Березина, садился у берега, смотрел на воду и думал. Долго думал.
      У Гагарина был друг детства, звали его Макар Белов. Они дружили еще со школы, так сказать, с горшка. И вот в тот день, Макар предложил Гагарину интересную программу. Решив развлечь друга, он ему предложил поехать в хутор Летово, что находится в 50 километрах от деревни Татурино. Вся загвоздка была в том, что в Летово жили очень набожные, отсталые люди. Про это Богом забытое село поговаривали, что там обитают люди, которые даже не знают о многих происходящих событиях в стране, даже о существовании СССР. Это русская глушь, почти землянка, мужики и бабы только пьют, все обоссано, обосрано, все молчат, ходят как тени. Связи с городом нет, телевизоры и радио отсутствуют. Туда даже машины редко едут. Всего один раз, очень давно, Летово посетил Патриарх Никон, и со словами "куда я попал'' буквально соскочил, удрал оттуда. Одним словом народ там безмозглый и юродивый.
      Услышав это, Юрий Гагарин немного загорелся. Захотелось чего-то иного, нового. Кремль и космодром у Гагарина уже вызывали рвоту.
      И вот они с Макаром едут на Газ-21 в это Летово. Идет мелкий снег, слышны звуки стеклоочистителей: джиг-джиг-джиг. Кругом грязь, слякоть. День был тоже такой ужасный: погода мокрая, дождливая, снежливая, чреватая гриппами, ангинами, насморками, болезнями всех возможных видов и сортов, чему даже имени не бывает. Это не шоссе, и естественно не асфальт, а всего лишь проселочная, далекая от современных стандартов пародия на дорогу, посреди которой лежали огромные камни, залепленные грязью. Несколько раз машина наезжала на эти камни, буксовала, но с трудом все же двигалась дальше. Дорога заняла минут сорок, может чуть больше, и за все это время им по пути не повстречался никто. Абсолютно никто.
      - Макар, тут что, все вымерли что ли?
      - Я ж те говорил, Юр, это Летово, понял, Ле-то-во! Это убогий уголок, где нет машин, ярмарок, и даже нету школы. То есть, какая-то школа там стоит, у обрыва, но туда никто не ходит. Люди здесь на дне, но еще не достигли глубины. Понял? Они собственные министры своих внутренних дел.
      Опять машина забуксовала, еле выбралась.
      - Да, забрели мы с тобой.
      - Ну а че там - то, в Гжатске, или в Смоленске? Скукатища одна. А здесь хоть посмеемся.
      Машина въехала в село. Население будто вымерло, никого у дороги или у домов нет. Однажды на глаза попался грязный на вид пацан, и увидев машину, испугался, забежал к себе во двор. Гагарина это начало забавлять. Он не то чтобы повеселел, просто немного проснулся, открыл глаза, начал озираться по сторонам, оборачиваться, и опять никого. Пустая деревня с домиками и лавочками. И кругом грязь по колено, даже по пояс.
      - А выходить - то как мы будем из машины? Нырнем в это грязище?
      - Да брат, это тебе не космос.
      Первым долгом Макар его повел в сельский клуб. По слухам, в этом клубе всегда кого-то можно найти. И на самом деле, вот сидят там на лавочке трое мужиков, курят, болтают. Рядом баба, чуть вдали паренек играет на губной гармошке. Макар представил им Гагарина, мол, знакомьтесь, это он, легендарный космонавт.
      - Хто,...какой такой космонавт? Носят тут всяких...
      Через минуту Макара и Юрия окружила толпа хуторян, и смотрела на них как на голую бабу.
      - Глянь, Андреевна, комсонанты приехали какие-то. Ну как их земля-то носит а?
      Гагарин широко раскрыл глаза.
      - Вы что народ, книжек не читаете?
      Ему ответил их главный, Петрович, сухонький небритый старичок с грязным засаленным воротником и с папироской во рту.
      - А мы мудры по жизни, мы не только в книги смотрим, мы и в глаза и в сердце тоже умеем смотреть.
      - А как зовут - то тебя а, отец?
      - А я, мил человек, духовный, я не имею имени.
      - А ты не слышал про космос? Про социализм, партию, про Брежнева.
      - О Брежневе че - то у меня в голове мелькает. Ну и че ж этот Брежнев-то? Похвалить его хошь? Про его заслуги не говори. Божеский слуга не имеет заслуг - то.
      - А кто их имеет тогда?
      - Тот, кого нет.
      Гагарина забавлял весь этот каменный век.
      - А чем ты занимаешься, отец?
      - Ничем. Сижу, смотрю и слушаю.
      - И что же ты видишь и слышишь?
      - А эт те не понять. Я всматриваюсь в то, че не видно, и слушаю то, че не слышно.
      - А это как? Объясни пожалуйста.
      - Ты, мил человек, привык к машинам. У тебя и сердце уже стало как машина. Тишину те не понять.
      - Отец, я мог бы рассказать вам о вершинах, о Луне, о Марсе и Земле. Я это все видел с близи, вот как тебя щас вижу? Хочешь?
      - Ишь, умный. А то мы не знали как жрать.
      - ...Видимо не знали.
      - Ступай прочь, ты видимо Бог, зачем ты говоришь с нами?
      - Отец, я видел Луну, звезды и небо совсем близко. Даже рукой трогал.
      - Ну и? Все мы когда-то увидим небо, мы оттуда пришли сюда в гости. А захоронят нас в земле.
      Гагарин понял, что ему не удивить старика. Слишком языкастый.
      Он подошел к другому старику, Никитичу. Про него шла молва, что ему около ста лет. Космонавту это стало интересно.
      - Слышь отец, ты тоже ничего не слыхал про космонавтику? Про Гагарина?
      - Нет сынок, ничо. А ты че читаешь - то?
      В руках Гагарин держал книгу Аристотеля. Он ее с собой привез из Москвы, дабы не скучать.
      - Это отец, Аристотель. Ты, наверное, не слыхал про такого.
      - Нет, не слыхал. Но я догадываюсь о чем он пишет. А он умер?
      - Кто, Аристотель? Конечно. Давно!
      - Ну, значит тогда ты читаешь мусор мертвых душ. Это всего лишь мусор...
      Гагарина это уже раздражало.
      - Слышь, старик, ты хоть знаешь, кто такой Аристотель?
      - А мне нет надобности его знать. Он умер, ничего не объяснив людям.
      - Что? Да что вы все здесь мелите. С ума сойти!
      Гагарин начал смеяться, причем от души. Его остановил Никитич.
      - А ты не смейся, ты пойми. Вот если он был бы гением, то и люди его послушали бы. Разве нет так?
      - ...Ну?
      - Он изменил бы структуру мира, научил бы всех уму разуму. А так все делают что хотят. И так будет вечно. Тогда какой толк от твоего Аристотеля?
      - Так это ж отец Аристотель, великий философ. А кто ты, конюх? Всего лишь. И ты его судишь? Что-то хочешь доказать?
      - Так и он не смог шой-то доказать то людям! Ты пойми, сынок, если бы он был великим, народ пошел бы за ним, слушался бы его. И он к тому же прожил бы на этом белом свете очень долго, где-то окала 100 лет. А умер то он, наверное, совсем молодым. Ты пойми сынок, ежли ты шо то понял, то ты никуда не будешь торопиться. Адам и Ной жили каждый по 700 лет.
      - Так ты выходит отец уже великий, тебе ж уже поговаривают годков то уже около ста?