Охранные структуры Российской империи

      Для охраны царя была основана тайная лига. Офицеров различных чинов соблазняли тройным жалованьем поступать в эту лигу и исполнять в ней добровольную роль шпионов, следящих за различными классами общества. Бывали, конечно, комические эпизоды. Два офицера, например, не зная, что они оба принадлежат к одной и той же лиге, вовлекли друг друга в вагоне в революционную беседу, затем арестовали друг друга и, к обоюдному разочарованию, убеждались, что потратили напрасно время. Эта лига существует до сих пор (1898 год) в более официальном виде под названием "охраны" и время от времени пугает царя всякими сочиненными ужасами, чтобы поддержать свое собственное существование"1.
      В 1911 году в Киев на открытие памятника Александру II приезжал Николай II. Его охрану обеспечивал полковник А.И. Спиридович, начальник "охранной агентуры", считавшийся одним из самых опытных жандармов. Перед прибытием высоких гостей город очищали от всех подозрительных элементов. Так, по подозрению в принадлежности к партии эсеров было арестовано 33 человека. Регистрационное бюро занималось проверкой политической благонадежности горожан, проживающих вдоль трассы предполагаемого проезда императора. Владельцам домов предписывалось держать запертыми ворота, а к окнам и на балконы допускать только хорошо известных им лиц.
      В помощь местной полиции из столицы были командированы 189 жандармов и сотрудников центрального филерского отряда. На протяжении 43 километров вдоль дороги из Киева в Овруч через каждые 5 метров в шахматном порядке были расставлены солдаты и конная стража. В самом Киеве из черносотенцев была организована "народная охранка". На официальные торжества допуск осуществлялся по специальным пропускам. Этих пропусков устанавливалось 26 категорий, которые делили присутствующих по степени доверия. Дом генерал-губернатора, где остановился император, был взят в плотное кольцо охраны, во всех коридорах и на лестницах постоянно находились сотрудники в партикулярном платье. Театр, посещаемый гостями, также был "зачищен" публика строго профильтрована именными пригласительными билетами, зрительный зал и подсобные помещения тщательно проверены, даже вскрывался пол и осмотрена бархатная обшивка барьеров. В завершение была проверена люстра, чтобы убедиться, не подпилена ли она2.
      Следствием убийства Александра II, которое, несмотря на охрану и все предосторожности, совершили народовольцы, явилось усиление полицейского аппарата, расширение его полномочий, изменение структуры. 1 марта 1881 года на базе Третьего отделения Его Императорского Величества канцелярии образован Департамент государственной полиции. И одновременно с ответом на доклад директора полиции В.К. фон Плеве министру внутренних дел графу Н.П.Игнатьеву, в котором говорилось: "Политические процессы последнего времени дают основание предполагать, что хотя социально-революционный заговор гнездится в самой России, тем не менее некоторые представители находятся за границей, и в их числе встречаются как люди, временно там пребывающие вне активного участия в террористических и иных революционных предприятиях на месте действия, так равно и старожилы - эмигранты, посвятившие себя литературной разработке вопросов, выдвигаемых ходом русского противоправительственного движения. Наблюдение за русской эмиграцией за границей, систематическое и негласное, составляет поэтому главную заботу русской государственной полиции"1, - создается "Заграничная агентура" с центром в Париже. Основным содержанием этих служб становится борьба с находящимися в глубоком подполье в России и за рубежом революционными партиями.
      Появление на политической арене декабристов, петрашевцев и далее следующих привнесло в жизнь не только "хулительные слова", но и народовольцев с террором, эсеров с "эксами", Ленина с "учением Маркса", что влекло за собой куда более серьезную опасность для государства и царственных особ, чем все предыдущие контингенты поднадзорных. Только эсеры с 1902 по 1911 год в России совершили более 200 покушений и террористических актов. Объектами стали 2 министра, 33 губернатора, генерал-губернатора и вице-губернатора, 16 градоначальников, начальников охранных отделений, полицмейстеров, прокуроров, помощников прокуроров, начальников сыскных отделений, 24 начальника тюрем, околоточных и тюремных надзирателя, 26 приставов и исправников, 7 генералов и адмиралов, 15 полковников, 8 присяжных поверенных, 26 полицейских агентов.
      Партия эсеров ставила своей ближайшей целью свержение самодержавия, конечной - переустройство России на социалистических началах. Средствами борьбы были провозглашены: пропаганда, агитация и террор. Партия вела работу среди рабочих, интеллигенции и, где можно, среди крестьян.
      Большевики, позже ставшие самостоятельной силой, первоначально были одной из фракций подпольного революционного движения. Жандармский генерал А.И. Спиридович объяснял приоритеты специальных служб в области борьбы с назревающей революцией так: "Увлечение марксизмом было в то время повальною болезнью русской интеллигенции, развившейся ещё в 90-х годах. Профессура, пресса, молодежь - все поклонялись модному богу - Марксу. Марксизм с его социал-демократией считался тем, что избавит не только Россию, но и весь мир от всех зол и несправедливостей и принесет царство правды, мира, счастья и довольства. Марксом зачитывались все, хотя и не все понимали его. Студенческие комнатки и углы украшались портретами "великого учителя", а также Энгельса, Бебеля и Либкнехта.
      Само правительство ещё так недавно покровительствовало марксизму, давая субсидии через своего сотрудника на издание марксистского журнала. Оно видело в нем противовес страшного террором народовольчеству. Грамотные люди, читая о диктатуре пролетариата Маркса, не видели в ней террора и упускали из виду, что диктатура невозможна без террора, что террор целого класса неизменно ужаснее террора группы бомбистов. Читали и не понимали, или не хотели понимать, того, что значилось черным по белому.
      А легальный марксизм питал идейно подпольную работу социал-демократов "Бунда" и "Российской" партии и очень облегчал им их задачу пропаганды и, стало быть, содействовал их успеху.
      Непонимание нарождающегося врага во всем его значении со стороны центрального правительства не могло не отразиться и на местах. Жандармские управления не знали нового движения, а следовательно, не могли и бороться с ним, да к тому же они не имели на то средств. Кредит того времени на розыск или на т.п. агентурные расходы был мал до смешного"1. Много позже, когда большевистская "Искра" стала публиковать призывы к свержению существующего строя, к завоеванию "политической свободы", её "полные революционного огня и задора статьи как бы открыли глаза правительству, и оно узрело, наконец, весь вред марксизма, сеявшего классовую рознь и гражданскую войну, пропагандировавшего царство хама и босяка под именем диктатуры пролетариата. И правительство начало борьбу с социал-демократами более решительными мерами. Но в этой борьбе русское общество ему не помогало"2.
      Только в 1911 году при Департаменте полиции для сотрудников охранных отделений и жандармских управлений были созданы трехмесячные курсы. На них изучалась история революционного движения, в том числе история РСДРП, партии социал-революционеров, анархистов и т. д. Особое внимание уделялось организации политического розыска, правилам работы филеров, содержания конспиративных квартир, изучению дактилоскопии и фотографии и т.п.
      К концу своего существования в феврале 1917 года структура Департамента полиции выглядела следующим образом:
      1. Первое делопроизводство (1880-1917) - распорядительное, заведовало общеполицейскими делами, распределением кредитов и личным составом.
      2. Второе делопроизводство (1880-1917) - законодательное, занималось составлением полицейских инструкций, циркуляров, подготовкой законопроектов.
      3. Третье делопроизводство (1880-1917) - до 1 января 1898 года вело политический сыск, гласный и негласный надзор, борьбу с политическими партиями и массовым движением, охрану царя, руководство заграничной агентурой, а также наружным и внутренним наблюдением на территории России. После большая часть этих функций перешла в Особый отдел.
      4. Четвертое делопроизводство (1883-1902) - наблюдательное, производило надзор за ходом политических дознаний в губернских жандармских управлениях. С 1907 года осуществляло надзор за массовым рабочим и крестьянским движением, легальными организациями.
      5. Пятое делопроизводство (1883-1917) - гласный и негласный надзор.
      6. Шестое делопроизводство (1894-1917) - наблюдало за изготовлением, хранением и перевозкой взрывчатых веществ. С 1907 года выдавало справки о политической благонадежности лицам, поступающим на государственную службу.
      7. Седьмое делопроизводство (1902-1927) - с 1902 года наследовало у 4-го делопроизводства наблюдение за дознанием по политическим делам, составляло справки о революционной деятельности лиц, привлеченных к следствию по делам о государственных преступлениях.
      8. Восьмое делопроизводство (1908-1917) - заведовало сыскными отделениями - органами уголовного сыска, школой инструкторов и фотографией Департамента полиции.
      9. Девятое делопроизводство (1914-1917) - контрразведка и надзор за военнопленными.
      Кроме того, имелись Инспекторский отдел (1908-1912), Особый (политический) отдел (1898-1917), расположенный в знаменитом адресе Фонтанка, 16, 4-й этаж, в котором 1-е отделение занималось общей перепиской, 2-е отделение - по делам социал-революционеров, 3-е социал-демократы, 4-е - общественные организации национальных окраин, 5-е разборка шифров, 6-е - следствие, 7-е - справки о политической благонадежности. В штат Департамента включались и агентурный (секретный) отдел (1906-1917) и секретная часть - канцелярия1.
      Среди высших руководителей департамента были люди высокообразованные, умные, профессионально владеющие своим "оружием". Для примера обратимся к биографии П.И. Рачковского.
      Итак, Рачковский Петр Иванович (1853-1911). Потомственный дворянин, действительный статский советник, получил домашнее образование и, не имея чина, поступил на службу младшим сортировщиком Киевской губернской почтовой конторы, затем состоял на службе в канцеляриях: одесского градоначальника, губернаторов киевского, варшавского и в канцелярии Х департамента Правительствующего сената. В 1877 году назначен судебным следователем по Архангельской губернии, а в 1878-м, будучи уволенным, работает воспитателем в доме генерал-майора Каханова. В это время начал заниматься литературным трудом, печатаясь в газетах. С 1879 года заведовал редакцией вновь появившегося тогда журнала "Русский еврей". В 1879 году в Третьем отделении собственной Его Императорского Величества канцелярии на него получены сведения о том, что он укрывает Л.Ф. Мирского, покушавшегося на жизнь генерал-адъютанта А.Р. Дрентельна. Оказавшись перед выбором, Рачковский выразил готовность оказывать полиции агентурные услуги. В 1881 году участвует в созданной в Петербурге Священной дружине. В 1883 году причислен к МВД с откомандированием в Департамент полиции. Весной 1884 года послан в Париж (женат он был на француженке) для заведования заграничной агентурой. Первым его заданием было установление места жительства убийцы Г.П. Судейкина народовольца Сергея Дегаева. Следует отдать Рачковскому, как профессионалу, должное. Его усилиями оперативный процесс был организован настолько грамотно, что информация поступала в Департамент полиции не только по русской эмиграции, но и по процессам, происходящим в самой России. Благодаря ему в течение нескольких лет охранка пользовалась "услугами" ряда высококвалифицированных агентов (Бинт, Геккельман и др.).
      За непродолжительный период он сумел создать оперативные позиции ещё и в Швейцарии, Лондоне, Берлине. Эффект от разоблаченных в Париже его сотрудниками лаборатории эсеров-террористов содействовал укреплению дружественных связей России с Францией (по мнению С.Ю. Витте, Рачковский сыграл более значительную роль в создании Антанты, чем русская дипломатия). Он первым предложил в качестве посредников в перлюстрации корреспонденции в адреса русских политэмигрантов использовать консьержей и почтальонов, оплачивая их услуги несколькими франками. В Париже он впервые поставил агентурное наблюдение, постепенно вербуя секретных агентов из эмигрантов. В то время французы оказывали поддержку российскому сыску в выполнении его задач, соглашаясь на размещение на их территории представителей российской политической полиции.
      Для борьбы с эмигрантами он пользовался их же средствами. Так во Франции по его инициативе была создана "Лига спасения русского отечества", чья деятельность была направлена против русской политической эмиграции. "Лига" призывала французов всеми способами, вплоть до террора, бороться с русскими "хулиганами", изменившими Родине, которые пытаются "стравить Францию и Россию"1. Департамент полиции высоко оценивал результаты его деятельности.
      Слишком независимое положение Рачковского, достигнутое благодаря успешной 18-летней деятельности в Париже, соблазнило его на использование своей близкой связи с членами правительства, и он начал позволять себе вмешательство в дела международной политики, стал заниматься коммерческой деятельностью. Пользуясь расположением к себе своих французских коллег, Рачковский мог сводить счеты с мешающими ему людьми руками французской полиции и т.п.
      В 1902 году он решился написать вдовствующей императрице Марии Федоровне, матери Николая II, что её сын приблизил к себе некоего француза Филиппа, гипнотизера и спирита, подосланного агента масонов. Это переполнило чашу терпения Николая II. Царь, узнав об этом, был взбешен, расценив такой шаг как вмешательство тайной полиции в личную жизнь императорской семьи. По его повелению Рачковского уволили из Департамента полиции и создали комиссию по проверке дел, к которым он имел отношение. Правда, в 1905 году по рекомендации могущественного петербургского генерал-губернатора Д.Ф. Трепова император Рачковского простил и назначил заведующим политической частью Департамента полиции на правах вице-директора.
      В истории политического сыска в условия заграницы были и другие, не менее известные имена: Леонид Александрович Ратаев (1902-1905), сменивший Рачковского, - красивый светский донжуан, любитель-театрал, известный в Петербурге под кличкой "Корнет Отлетаев". Плеве его считал "слишком светским человеком" для работы в политическом сыске. Ему принадлежит знаменитая в то время фраза: "Особый отдел должен быть всегда на военном положении". Ратаев вербовал Азефа, благодаря которому он владел обстановкой в среде социал-революционеров и других партий. Он смог реорганизовать работу сыскных групп во всей Европе. Ему удалось подчинить себе почти все самостоятельные центры русской полиции на Балканах, в Галиции, Силезии, прусской Познани и Берлине. Его главным достижением были данные в октябре 1902 года, позволившие арестовать террористов Григорьева, Мельникова и самого главу боевой организации эсеров Гершуни (источником информации был Азеф, ставший после этой акции на место Гершуни).
      В 1905 году после увольнения его в отставку без объяснения причин, вслед за убийством Плеве, генерал-губернатора Москвы вел. кн. Сергея Александровича и увольнения директора Департамента полиции Лопухина, его место занял Аркадий Михайлович Гартинг (Абрам Мовшевич Геккельман) (1905-1909), бывший агент, работавший с Рачковским под псевдонимом "Ландезен". Еще агентом, он специализировался на эсерах, в среду которых вошел по рекомендации самого "охотника за провокаторами" В.Л. Бурцева. По его информации французская полиция арестовала группу заговорщиков, занимающихся разработкой принципиально нового метательного снаряда для покушения на жизнь государя. Желая отомстить предателю, арестованные публично разоблачили Геккельмана, назвав его соучастником и главным финансистом. Суд постановил арестовать его, но полиция оказалась бессильной в своих розыскных возможностях. В то же самое время Александр III награждает его тайным указом, после чего "Ландезен" под новым именем переводится в Германию. Своим примером он лишний раз подтвердил, что лучшим методом борьбы с революционерами служит проникновение в их среду. Для этого от агента требуются такие личные качества, как крепкие нервы, высокая морально-психологическая подготовка и целеустремленный характер, чем сам он, без сомнения, обладал в полной мере. Кроме того, в этом случае агент становится перед лицом закона таким же преступником и несет на себе всю юридическую ответственность, но, как известно, "победителей не судят". Заграничная агентура под его руководством успешно решила задачу обеспечения безопасности следования из Балтики вокруг Европы на Дальний Восток эскадры адмирала З.П. Рождественского. Кроме того, он сумел организовать постоянно действующий канал поступления оперативной информации о деятельности в Европе сотрудников японских спецслужб.
      Карьера Гартинга, достойная его способностей (действительный статский советник, кавалер многих российских орденов, кавалер ордена Почетного легиона), была прервана в 1909 году разоблачениями В.Л. Бурцева, опубликованными во французской печати. После Гартинга российской Заграничной агентуре пришлось перейти на нелегальное положение.
      После разоблачения Гартинга в 1909 году в Париж для заведования Заграничной агентурой официально прибыл под прикрытием сотрудника Министерства иностранных дел Александр Александрович Красильников (1909-1917). Вслед за ним в Париже появилась целая группа опытных агентов, ранее служивших в охранных отделениях (им было приказано ни при каких условиях друг с другом не общаться). Пытаясь спасти положение, вызванное изменившейся политической обстановкой и, как следствие, расстановкой сил, а также разоблачительными публикациями, Красильников всю русскую агентуру внутреннего и наружного наблюдения постепенно заменил на французов и замаскировал её вывеской "Справочного бюро Биттер-Монен". Но к тому времени в России и в местах сосредоточения российской эмиграции развернул свою разоблачительную деятельность В.Л. Бурцев, на счету которого уже значились агенты департамента: Азеф, Гартинг, Жученко и др. Попытки, предпринимаемые Красильниковым для избавления от Бурцева, успехом не увенчались. В 1914 году началась Первая мировая война и вся деятельность Заграничной агентуры была переориентирована на разведку и контрразведку. Красильников после отречения Николая II от престола запер и опечатал помещение первого этажа русского консульства в Париже, чем закончил историю российского Заграничного бюро Департамента полиции. На тот момент его кабинет выглядел следующим образом: "В кабинете Красильникова стоял великолепный письменный стол красного дерева с роскошными бронзовыми канделябрами и другими украшениями, диван, кресло, стулья красного сафьяна и два больших портрета царя и наследника.
      Вдоль стен канцелярии стояли высокие, до потолка, шкафы с делами архив, а в двух шифоньерках помещались карточные каталоги. В одном шкафу хранились старые дела, лежали кипы агентурных листков и альбом фотографий революционеров. В канцелярии стояли три письменных стола с пищущими машинками и массивный несгораемый шкаф. В картонных каталогах находились: в первом - карточки с фамилиями и приметами 20 тысяч мужчин и женщин, замешанных в революционной деятельности; во втором - карточки с данными на 5 тысяч политических эмигрантов, проживающих за пределами России и находящихся под постоянным негласным надзором.
      В стальных шкафах хранились досье на революционеров с указанием партийных кличек, родственных связей, любовных отношений. Отдельно находился шкаф, где содержались досье собственной агентуры, без фотографий, подлинных имен и фамилий, с одними кличками. В архиве четко фиксировались номера входящих или исходящих бумаг"1.
      В России же в 90-x годах ведущую роль играет Московское охранное отделение во главе с Зубатовым. Зубатов Сергей Васильевич (1863-1917), ещё гимназистом, привлек к себе внимание Московского охранного отделения своими смелыми критическими высказываниями в адрес царя и правительства. Все члены гимназистского кружка, куда входил и Зубатов, были исключены из гимназии. После продолжительного нахождения под негласным надзором начальник Московского охранного отделения Бердяев приказал его задержать конспиративно и доставить для беседы к нему. Результатом этой "беседы" стала вербовка. После проведенных в Москве массовых арестов (не без активного информационного участия Зубатова), в результате которых было задержано около 200 участников революционных кружков, во избежание мести своих бывших друзей, Зубатов был переведен на официальную должность сотрудника охранки. Здесь он оказался на своем месте. Хорошо представляя себе положение дел в лагере теперь своих противников, имея все необходимые личные качества организатора и понимая, что имеющиеся в его распоряжении оперативные возможности настолько морально устарели, что не позволяют противостоять набирающему силу революционному процессу, он смог увидеть ещё не реализованные возможности. Пройдя школу становления оперработника, он возглавил охранное отделение в Москве.
      Его служба была на положении оперативного отряда Департамента полиции. Лично Зубатов разработал свою систему полицейского сыска. Она сводилась к подготовке квалифицированной и строго законспирированной агентуры, к новым приемам её страховки от разоблачения, сочетанию работы внутренней и внешней агентуры. В марксизме, который вышел к тому времени на авансцену политической жизни России и завоевал позиции в рабочем движении, московская охранка почувствовала грозную силу и заранее начала внедрять в социал-демократические организации своих лучших агентов. Такой подход Зубатова скоро стал давать свои результаты - ни одна московская рабочая организация или группа не могла закрепиться больше, чем на несколько месяцев, полгода - считалось уже долго.
      "Сейчас вопрос стоит так, - убеждал он великого князя Сергея Александровича, от которого зависело "быть или не быть", - кто овладеет этим рабочим движением: мы или социалисты. Если им овладеют социалисты, революция в России будет неизбежна. Поэтому, мне думается, нужно разрешать легальные рабочие организации. И там через нашу тайную агентуру - внушать идею, что в их бедном положении виноват не император, а те плохие люди среди фабрикантов и заводчиков. Император же делает все возможное, чтобы улучшить положение рабочих. В это же время нужно добиться через его императорское величество некоторых экономических уступок рабочим от владельцев заводов - улучшить условия труда, несколько повысить зарплату. Это не только отвлечет рабочих от участия в социалистическом движении, но и существенно укрепит авторитет власти. Иными словами, мы подчиним себе рабочее движение и направим его в нужное русло. В то же время в легальных рабочих организациях сравнительно легко выявлять революционеров, их агитаторов и пропагандистов.
      - А знаете, ротмистр, - согласился великий князь, - в ваших предложениях действительно что-то есть"1.
      Так было положено начало принципиально новому подходу к решению главных задач, который носил название "Система полицейского социализма", в основе которой лежали 4 принципа:
      1. Отрицание всех форм и методов насилия и замена революционного движения "эволюционным".
      2. Самодержавная форма правления - "внеклассовая" и в области социальных отношений включает в себя "третейское начало, склонное к справедливости".
      3. Противопоставление профессионального движения, не отрицающего капиталистический строй, рабочему движению, исходящему из социалистических начал.
      4. Строгое разграничение самодеятельности населения и власти. Самодеятельность ограничивается там, где начинаются права власти, все должно идти через власть и ею направляться.
      Следуя этим принципам, Зубатов смог доказать необходимость легализации в России несоциалистических и "неполитических" рабочих организаций. В 1901 году в Москве появилась первая легальная организация "Общество взаимного вспомоществования рабочих в механическом производстве". Во главе всех этих организаций, созданных в разных городах, стояли "избранные" советы рабочих, в которые были включены и агенты охранки. "Значит, мораль такая, - писал сам Зубатов, - 1) идеологи - всегдашние политические эксплуататоры масс на почве их нужды и бедности, их надо изловить и, 2) борясь с ними, помнить всячески: "бей в корень", обезоруживая массы путем своевременного и неустанного правительственного улучшения их положения на почве мелких нужд и требований (большего масса никогда сама по себе и за раз не просит). Но обязательно это должно делаться самим правительством, и притом неустанно, без задержки"1.
      "Полицейский социализм" Зубатова, бесспорно, был новым словом в тех условиях, ломал стереотип мышления, в том числе и полицейского. На практике случались и казусы. В 1902 году в Петербурге по поручению Департамента полиции Азеф организовал комитет партии социал-революционеров, доставку нелегальной литературы из-за границы и кружок, в котором пропагандистом был молодой эсер Н. Крестьянинов, а слушателями - штатные сотрудники столичного Охранного отделения. Азеф не мог не создать кружка, иначе ставилась бы под сомнение его репутация в партии, охранка не желала допустить существование кружка, в котором с её ведома рабочим внушали бы разрушительные идеи. Охранники аккуратно посещали занятия, Крестьянинов, как умел, растолковывал им социалистические учения и снабжал слушателей нелегальной литературой, ввезенной Азефом, а те, не читая её, сдавали полицейскому начальству2.
      Понимая, что агентура была и есть основное, больше того, единственное оружие в его руках, он много внимания уделял её совершенствованию. Здесь он тоже был талантлив. Весь процесс обычно начинался с допроса задержанных. По воспоминаниям одного из руководителей московского "Рабочего союза", С.И. Мицкевича, "его допросы носили своеобразный характер: Зубатов вел беседы на самые разнообразные темы в непринужденном тоне и увлекал искренней беседой собеседников. Многим арестованным казалось, что это просто столкновение двух мировоззрений, и они, излагая свою точку зрения, тем самым выдавали часто все, что касалось их личной и революционной деятельности. Он давал арестованным читать книги, газеты, журналы, особенно рекомендовал книги Бернштейна, горячим поклонником которого являлся, отпускал арестованных под честное слово в город, предлагал взаймы деньги, заводил дружескую переписку и т.д. ...И надо сказать, что многие недостаточно стойкие и убежденные арестованные шли на удочку Зубатова: одни искренне уверовали, что под полицейской охранной опекой можно организовать рабочее движение на почве борьбы "за экономические свободы", другие, испугавшись репрессий и соблазнившись "тридцатью сребрениками", становились предателями и провокаторами"1. Обладающий известным "психологическим чутьем", Зубатов почти всегда достигал поставленных целей. На практике часто приходилось в угоду генеральному замыслу, но вопреки желаниям фабрикантов заставлять их, не дожидаясь повелений сверху, идти на уступки. Иногда, в случае их отказа, он прибегал к угрозам, пользуясь страшным именем охранки. Теперь стачки проходили при полном, почти благосклонном невмешательстве властей. Апофеозом практики Зубатова была им же организованная манифестация, где более шестидесяти тысяч рабочих торжественно отправились в день освобождения крестьян возложить венок к памятнику Александру II. Но выпущенного из бутылки джинна удержать или хотя бы контролировать уже было невозможно. Стачки стали приобретать все более внушительный характер. Наступило время разочарования.
      С.В.Зубатов был гением в своей профессии. Это признавали даже его недруги из числа коллег, но особенно убедительно звучали оценки его врагов из числа революционеров. Его можно назвать создателем стройного учения о вербовке, обучении и использовании агентуры. "Я, офицер, должен якшаться с наушниками и соглядатаями" - так, наверное, с презрительными чувствами думаете вы? Но важны не сами по себе явления и факты, а ваша точка зрения на них... Охранение общественной безопасности невозможно без политического розыска, а розыск без информации - это гончая собака без нюха. Жизнь меняется. При царе Иване Грозном преступников четвертовали, при нашем государе мы поставлены на пороге парламентаризма. Но как при Иване Грозном, так и при нынешнем монархе невозможно выкорчевать оппозицию правительства и революционные тенденции. Однако быть в курсе деятельности оппозиционеров и революционеров - наш долг. Быть в курсе и наносить неожиданные удары. И единственное, решительное средство для этого - иметь своих людей в каждой ячейке общества. Внутренняя, совершенно секретная и постоянная агентура главное и единственное основание политического розыска. И задача жандармского офицера, главная забота - организовать сеть секретных осведомителей во всех слоях общества. Пути поиска таких людей различны, но метод один: офицер охраны должен быть человековедом. А знать человека, как справедливо говорил мудрый Дизраэли, - это знать его слабости. К чему наиболее слаб человек? К деньгам. Гоните прочь "штучников", которые за рубль несут вам протухший слушок. Но не скупитесь на тех, кои, будучи поколеблены в пользе своей революционной деятельности и в то же время нуждаясь в деньгах, хотя и не изменяют коренным образом убеждений, однако ради звона злата согласны информировать вас о деятельности своих сотоварищей. Еще ценнее для нас те, чье самолюбие было чем-то ущемлено, кто считает себя по способностям и заслугам достойным более высокого положения в сообществе, однако не признан, - таковые готовы по злопамятности и мести выдавать сотоварищей. Однако наиболее важны деятели партии, превращенные путем убеждений в действительных сотрудников на жалованьи. Такие служат наиболее усердно, и я знаю немало их, сделавших завидную карьеру в обществе... Повторяю и повторяю, не смотрите на дело приобретения сотрудника как на рыночную куплю-продажу. И ни в коем случае не относитесь к вашему человеку небрежно или, хуже того, с презрением, коего он, возможно, и заслуживает, ибо никто из нас не станет оправдывать Иуду, продавшего Христа. Однако упрячьте эти мысли и чувства поглубже и смотрите на сотрудника как на любимую женщину, с которой вы находитесь в тайной связи. Берегите её, как зеницу ока. Один неосторожный шаг - и вы её опозорите. Помните это, относитесь к этим людям так, как я вам советую, и они поймут вас, доверятся вам и будут работать с вами честно и самоотверженно"1.