Охранные структуры Российской империи

      Был ещё один, достаточно мощный мотив сотрудничества - перевод в дальнейшем на официальную должность в Департамент полиции с присвоением классных чинов (Зубатов, Гартинг и даже Азеф, который, приобретя статус официального сотрудника Департамента полиции, продолжал вести разработку партии эсеров).
      Как правило, агент, достигший высокого положения в "обследуемой" им среде, понимая свою значимость, а значит, чувствуя себя хозяином положения, сам решал, кому, какую информацию и в каком количестве сообщать. Например, Азеф часто высказывал туманные предположения о том, что интересовало охранку, обещал навести справки, жаловался на невозможность выполнения задания в полном объеме и пр. Часто, планируя очередное покушение, он не давал полиции даже намеков на него, чем, с одной стороны, повышал свой авторитет в партии за счет удачно проведенных террористических акций, а с другой - вынуждал департамент считаться с собой. Сохраняя "боевую организацию", он сохранял свою "курицу с золотыми яйцами". Другой агент "Московский", доставив "адские машины", специально избегал разговоров на эту тему, чтобы полиция не сразу вышла на место их хранения, что мотивировалось его заботой о личной безопасности в среде революционеров.
      Прежде чем приступать к практической работе с завербованным агентом, его требовалось всегда "незаметно для него основательно выверить наблюдением и постараться поставить под перекрестную агентуру" (параграф 13). Когда наступало время инструктажа, в расчет брались как реальные возможности нового агента, так и перспективные, но при этом возникал вопрос: в каком объеме посвящать его в "секреты ремесла"? Та же инструкция определяла: "Секретные сотрудники ни в коем случае не могут посвящаться в сведения, даваемые другому сотруднику. С особой осторожностью следует относиться вообще к ознакомлению сотрудника с ходом розыска, а также с деятельностью и личным составом розыскного учреждения. При сношениях с сотрудником нужно получать от него все необходимое и, по возможности, не разоблачать перед ним ничего" (параграф 16). "Лицо, ведущее агентуру, должно составить себе план расследования и стремиться извлечь из агентуры все данные для его осуществления. Поэтому, никогда не открывая своих карт перед сотрудником, надлежит давать ему поручения, вытекающие из плана розыска" (параграф 3).
      Возможности, которыми располагал тот или иной агент, рассматривались в динамике, когда возникала необходимость их изменить или расширить, проводилась так называемая "ликвидация". "Полиция... только выжидала самого удобного для неё момента облавы, нарочно давая кружку достаточно развернуться, чтобы иметь осязательный "состав преступления", и нарочно оставляя всегда несколько известных ей лиц "на разводку" (так гласит техническое выражение, употребляемое, насколько мне известно, и нашим братом, и жандармами)"1. Более точно суть выражена в параграфе 12 "Инструкции": "Сотрудники, находящиеся в низах организации, могут быть путем постоянной совместной работы с лицом, ведущим розыск, а равно арестами более сильных работников, окружающих его, переведены выше". И "никогда не следует арестовывать всех окружающих сотрудника лиц, оставляя его одного на свободе, но надлежит оставлять около него несколько лиц, более близких и менее вредных, или дать ему возможность заранее уехать по делам партии, в крайнем случае арестовать, но вскоре выпустить по недостатку улик. О предстоящем аресте сотрудника всегда нужно войти с ним в соглашение" (параграф 23). Кроме того, в случае угрозы расшифровки или уже расшифрованных, если они считались "наиболее ценными" и "способными", переводили в другие местности, где их никто не знал. Но от провалов агентов старались все же уберечь. Не рекомендовалось форсировать добывание сведения, после "ликвидаций" с агентом на время прекращалась активная работа и он прерывал сношения с товарищами по партии. Обыски и аресты требовалось проводить с осторожностью, чтобы не провалить агента, на основании чьих материалов они проводятся. "Ликвидации следует начинать с тех мест и лиц, где могут быть серьезные вещественные доказательства, т.к. поличное дает возможность привлекать по обвинению в участии в революционном сообществе лиц, даже застигнутых без вещественных доказательств на их квартире и дает возможность прикрыть агентуру" (параграф 25).
      Секретные сотрудники редко представляли в охранку написанные доклады. Обычно их доклады на встрече с работником охранки записывались жандармским офицером и поступали в отдел уже переписанными на бланке, где в заголовке указывалось, к какому отделению это донесение относится ("общественное движение", "РСДРП" и др.) и кличка агента (так называемые "агентурные записки"). На полях записок начальник Охранного отделения делал пометки о том, какие мероприятия необходимо провести. 1-й экземпляр приобщался к соответственным делам по данной партии или движению за соответствующий год. 2-й экземпляр - в дело сотрудника. На основании агентурных записей составлялись доклады в Департамент полиции и по особо важным - для правительства.
      Все материалы Департамента полиции, особого отдела и охранных отделений можно подразделить на 4 вида:
      1. "Агентурные записки". Это запись сведений, полученных на конспиративных встречах офицера полиции с агентом или письменное сообщение самого "сотрудника".
      2. "Записки". Они составлялись в охранных отделениях для Департамента полиции на основании ряда "агентурных записок" и представляли собой сводку по какой-либо теме.
      3. "Циркуляры" Департамента полиции. Вырабатывались на основе вышеуказанных материалов и рассылались на места. В "циркулярах" все разыскиваемые Департаментом полиции лица делились на 5 категорий, в зависимости от мер, какие нужно было принять к ним. Характерно, что "циркуляры" имели особую графу "Преступная специальность".
      4. "Обзоры" писались в Департаменте полиции на основании поступающих материалов и анализа революционной литературы. Представляя собой высшую форму работы Департамента полиции, "обзоры" в некотором отношении являлись не только розыскными, но и претендующими на "научность" документами, поскольку они анализировали деятельность отдельных партий1.
      Специфика юридического положения Департамента полиции и агентурного аппарата, как составной его части, использование негласных форм и методов деятельности требовали соблюдения строгих мер конспирации. Так, по существующим правилам, "никто, кроме лица, заведующего розыском, и лица, могущего его заменить, не должен знать в лицо никого из секретных сотрудников. Фамилию сотрудника знает только лицо, ведущее розыск, остальные же чины учреждения, имеющие дело со сведениями сотрудника, могут в необходимых случаях знать только псевдоним или номер сотрудника.
      Чины наружного наблюдения и канцелярии не должны знать секретного сотрудника и по кличке. Он им должен быть известен лишь как действительный революционный деятель по кличке наружного наблюдения, если он вошел в сферу последнего" (параграф 17).
      Исключалась взаимная расшифровка двух агентов, "т.к. это может повлечь за собой "провал" обоих и даже убийство одного из них" (параграф 18). Сведения, поступающие от агентуры, надлежало хранить в "особой тайне" и при соблюдении особой осторожности. В "ликвидационных записках" никогда не указывались ни псевдонимы, ни лицо, ставшее источником информации, лишь указывалось "по имеющимся негласным сведениям".
      Тщательно разрабатывались детали образа жизни агента, его поведение, чтобы избежать провала. "Секретные сотрудники, если они не живут на партийные средства, обязательно должны иметь какой-либо легальный заработок, так как неимение такового немедленно возбуждает подозрение относительно источника средств к существованию. Устраиваться на службу сотруднику следует рекомендовать самому, без посредства лица ведущего розыск..." (параграф 27). Если легальный заработок был недостаточен, а большую часть доходов агента составляла плата в охранке, ему рекомендовалось не давать повода для подозрений в том, что он живет не по средствам. Особенно это касалось предметов одежды, обуви и т.п. Забота об агенте после прекращения с ним отношений (по различным причинам) также была подчинена принципу конспирации.
      Известны факты организации для агента профессиональной подготовки. Так, Зубатов, высоко ценя перспективу использования вновь завербованного Азефа, познакомил его с секретнейшими инструкциями, по которым действовала политическая полиция, с тайнами политического сыска и тонкостями внутреннего наблюдения. И это при том, что эти документы запрещалось выносить даже из кабинета начальника департамента. Кроме того, Азеф прошел практику филерского мастерства в московской школе Медникова.
      Работа с агентом осуществлялась при непосредственном общении с офицером охранки, что было наиболее уязвимым элементом с точки зрения личной безопасности обоих участников и самого процесса. Поэтому "свидания с секретными сотрудниками должны происходить на особых ("конспиративных") квартирах" (параграф 30). Сложность их подбора диктовала и другое условие "невыяснившемуся (т.е. кандидату) секретному сотруднику не следует показывать "конспиративной "квартиры"; лучше иметь для таковых особую квартиру или номер в гостинице или же назначать свидания с такими лицами в ресторанах и тому подобных местах" (параграф 30). Хозяином квартиры мог быть "безусловно верное семейное лицо, служившее в охранном отделении или в жандармском отделении на должности, по которой его мало знали в городе, жившего на покое в отставке, без прислуги и не имеющего никакого другого отношения к розыскному учреждению" (параграф 34), оговаривалось, что это наилучший вариант, но были и другие, близкие к нему. Наиболее распространены были конспиративные квартиры, хозяевами которых были лица, находящиеся на действительной службе в Охранном отделении, не занимающие высоких должностей и которых никто из известных в городе полицейских чинов, особенно в форме, не посещает (видимо, речь идет о сотрудниках, занимающих технические должности).
      При соблюдении изложенных условий квартира должна была отвечать ещё и следующим требованиям. Она не должна была располагаться там, где за ней удобно было установить наблюдение (соседство трактира, сада, лавки, стоянки извозчиков, общественного заведения и т.п.).
      Обязательным считался второй выход, расположена квартира должна быть не во дворе, недалеко от места службы офицера и в такой части города, где революционеры не замечены.
      "Конспиративных квартир... нужно иметь по возможности больше, и на одной и той же квартире назначать свидания в разные дни и часы сотрудников различных партий, чтобы предупредить не только весьма вредные последствия, но и саму возможность встречи двух сотрудников" (параграф 32). Предусматривался неожиданный визит "в неназначенный час" сотрудника в то время, как на квартире уже находится другой его "коллега", на этот случай "квартира должна быть устроена так, чтобы сошедшихся всегда можно было изолировать друг от друга" (параграф 33), т.е. иметь раздельные несколько комнат или других помещений.
      Существовали правила пользования квартирой. "Следует принять за правило запирать на ключ комнату, в которой происходят свидания с секретными сотрудниками или в которой он находится один. У зеркала или окна сотрудника никогда сажать не следует. Не следует также иметь в комнате, посещаемой сотрудником, никаких бумаг, записок и тому подобных документов, относящихся к деятельности отделения или управления" (параграф 36).
      И, наконец, самое ничтожное сведение о подозрении в "провале конспиративной квартиры служит основанием к немедленной её перемене" (параграф 38).
      Вот пример соблюдения конспирации самим Судейкиным. "Выследить Судейкина народовольцам не удавалось благодаря его изобретательности. Свидания Судейкина с завербованными агентами из соображений конспирации обставлялись разного рода сложностями. Обычно агенту предлагалось зайти в дом по указанному адресу и назвать пароль. Через некоторое время его оттуда выводили переодетые полицейские и, сопровождая поодаль, направляли в какое-нибудь людное место, где указывали на карету с зашторенными окнами, в которой сидел Судейкин. Пока продолжался разговор, они разъезжали по городу. Иногда карета оказывалась пустой, и осведомителя везли на одну из многочисленных полицейских явочных квартир. Маршруты передвижения самого Судейкина постоянно менялись, выследить его было действительно очень трудно"1.
      Но Судейкина подвела его самоуверенность. Все началось с того, что, для создания позиций в среде народовольцев он скомпрометировал женатого Дегаева, сумев ему подставить малолетнюю (11 лет) проститутку, поражающую своей красотой и развращенностью. Их свидание в специально оборудованном номере меблированных комнат купца Калашникова было задокументировано с использованием фотоаппаратуры. "Такое" не прощалось в кругах народовольцев. Эти компрометирующие материалы, по замыслу Судейкина, должны были послужить основой вербовки Дегаева. Вербовка при их личной беседе прошла удачно. Потом Судейкин совершает поступки, объяснить которые может только его логика. Он поселил ту самую одиннадцатилетнюю проститутку на одной из конспиративных квартир и содержал её на средства тайной полиции. Обиженный Дегаев, узнав об этом, потерял голову. Дождавшись очередного посещения явочной квартиры, он, пригласив ещё двух членов партии, перед которыми он раскаялся в своем предательстве, убивает Судейкина ломом, зная, что тот всегда надевает кольчугу на случай покушения. Здесь, видимо, азарт погони настолько увлек охотника, что, утратив чувство реальности, в нарушение им же культивируемых правил и норм он сам же из охотника превратился в жертву. Дегаевым управляло по меньшей мере три мотива - личное оскорбление, вызванное его грубой вербовкой, и ощущение себя униженным в отношениях с Судейкиным; исполнение воли товарищей по партии, которым он покаялся после вербовки и чувство марионетки, когда он убедился, что охранка в лице того же Судейкина претендует не только на управление его поступками и мыслями, но и на вмешательство в его личную жизнь.
      В то время никакого документального закрепления отношений ни с "секретным сотрудником", ни с владельцем "конспиративной" квартиры не требовалось. Даже деньги лидерам черносотенных организаций, секретным сотрудникам и чиновникам Департамента полиции выдавались безотчетно, без расписок из секретных смет с пометкой "на известное Его Императорскому Величеству употребление". Расписки брались лишь у ненадежных агентов, когда офицеры охранки хотели покрепче привязать их к себе1.
      Что касается делопроизводства и оперативных учетов, то дело обстояло следующим образом. На каждого агента заводилась особая тетрадь (книжка), куда заносились все полученные от него сведения. В конце тетради в алфавитном порядке шли фамилии тех, о ком агент упоминал, со ссылкой на страницу, где о нем есть сведения. Сюда же вносились их имена и революционные псевдонимы. Все алфавитные списки обобщались отдельно, эти листки нанизывались на дугу (общий архив) и вносились в регистратор всех лиц, проходивших по внутреннему и внешнему наблюдению. На каждого революционера могло быть составлено несколько листов, если он имел различные псевдонимы, но со ссылкой на другие листки. Таким образом, на каждой из них всегда можно было найти нужное лицо. Также имелись ссылки на регистратор агентуры или номер "сотрудника", который явился источником информации.
      Сведения на одного деятеля, поступающие от разных агентов, заносятся на особый лист, где сосредоточивалась вся информация. Листки со сведениями о членах одной и той же организации нанизывались на отдельный регистратор, на который и делалась ссылка в листке, находящемся на дуге. Таким образом, уже в 1902 году Особый отдел располагал именной картотекой, включавшей 65 тысяч учетных карточек и до 200 тысяч фотографий "государственных преступников" и "политические алфавитные списки лиц, разыскиваемых полицией с приложением фотографии и состоявших под негласным надзором", а также фамилии тех, кто подлежал "задержанию в случае попытки проникнуть в Россию", рассылался всем жандармским губернским управлениям ещё со времен Третьего отделения. С лета 1871 года, согласно секретному циркуляру, создавался "Алфавит лиц, политически неблагонадежных" и альбомы с их фотографиями, куда вносились "все лица, которые почему-либо обращают на себя внимание правительства, преимущественно в отношении политической неблагонадежности... Вместе с донесением о побеге какого-либо лица (предписывалось) немедленно сообщать подробное описание его примет и, если возможно, доставлять и по 5 фотографий каждого государственного преступника"2 - это так называемый "розыскной циркуляр", основа Секретного архива, находившийся в ведении 1-й и 3-й экспедиций.
      Структура Департамента полиции была выверена практикой, хорошо отлажена и располагала широко разветвленным агентурным аппаратом, дополненным службой наружного наблюдения, "черными кабинетами" и другими специальными средствами, но предотвратить Февральскую революцию все же не удалось.
      Дом на Фонтанке, 16, одним из первых подвергся нападению. Все, кто понимал, что связь с тайной полицией ставит их в крайне уязвимое положение, разбежались. Захватившая здание Департамента полиции толпа быстро добралась до архивов и вскоре во дворе заполыхал огромный костер. Начальник Охранного отделения полковник Глобачев объявил сотрудникам, что они все распущены, и последним покинул опустевшее здание. В Москве история повторилась.
      Новая власть сразу же упразднила Департамент полиции, все его местные органы и корпус жандармов.
      РЕВОЛЮЦИОННЫЕ ПАРТИИ РОССИИ В ПОДПОЛЬЕ
      Российская социал-демократическая рабочая партия основана в 1898 г. как нелегальная партия и всегда оставалась таковой.
      Ленин В. Полн. собр. соч. Т. 24. С. 296
      Октябрьский переворот, изменивший ход современной истории, конечно, был операцией талантливого хирурга. Момент смены не только власти, но и политического режима был исторически подготовлен группой лиц во главе с Лениным. "Дайте нам организацию революционеров и мы перевернем Россию"1. "Перевернувшая" Россию "организация революционеров" явила собой классически сформированную нелегальную подпольную структуру с четко отлаженным нелегальным аппаратом, отлично поставленной конспирацией. Организация имела в своем распоряжении полный арсенал средств и методов, похожих на те, которые применяли спецслужбы, разведка, контрразведка, охрана и пр. Полиция, обладавшая колоссальным аппаратом выявления и пресечения, оказалась бессильной. Своих задач она не выполнила, да и не могла выполнить. Еще в 1903 году руководитель московской охранки С.В. Зубатов пришел к выводу, что "удержать революцию полицейскими методами невозможно... загонять болезнь внутрь ни к чему не приведет, кроме самого дурного исхода".
      Еще основоположники марксизма, критикуя порочную практику заговоров анархической направленности в рабочем движении, предложили "Устав Союза коммунистов" как нелегальной организации с высокой степенью конспирации, строгой дисциплиной и высокой бдительностью. Члены организации обязаны были сохранять партийную тайну, иметь партийные клички. В целях обеспечения безопасности устанавливалось наблюдение за исключенными и подозрительными лицами. Состав союза предполагался немногочисленным (от 3 до 20 человек), при этом его члены должны оставаться друг для друга неизвестными. Нарушение устава строго наказывалось. Залогом успешной деятельности Маркс и Энгельс считали, во-первых, идейное и организационное единство партии, во-вторых, партийную конспирацию и, в-третьих, гибкую тактику, умение противостоять репрессиям со стороны полиции, разоблачать и преследовать их агентов1. Маркс не только давал советы, но и оказывал действенную помощь русским политэмигрантам, снабжая их надежными конспиративными адресами в Германии для переписки с Россией. В переписке они называли Н.Г. Чернышевского и Н.А. Добролюбова "двумя апостолами", Г.А. Лопатина - "нашим общим другом", "полковником", охранка именовалась "конкурентом фирмы".
      Революционная ситуация в России складывалась объективно, власть в империи слабела на глазах, и когда верхи уже не могли, а низы не хотели, она просто лежала и её требовалось лишь поднять и удержать. Это оказалось под силу революционерам, вооруженным не только наганами, но и, что гораздо важнее, методикой и тактикой организации и проведения восстания. Ленин при этом внес решающий вклад в формирование структуры, принципов деятельности подпольной партии, ставящей своей целью насильственное изменение государственного строя.
      Теории вооруженного восстания, вопросам тактики и практическим рекомендациям Ленин посвятил многие свои работы: "Задачи русских социал-демократов", "Наша ближайшая задача", "Что делать?", "Детская болезнь "левизны" в коммунизме", "Тезисы ко 2 конгрессу Коммунистического интернационала" и другие.
      В них доступно-популярно и доказательно обоснована необходимость построения революционной партии, раскрыта её тактика на различных стадиях и даны практические советы, учтены особенности политической ситуации в России, отсутствие традиционных для стран Европы демократических свобод, опыт первой революционной пролетарской организации Союза коммунистов в Германии 1852 года, революционных организаций народников "Земля и воля", "Народная воля" и др. В статье "Наша ближайшая задача", написанной в 1899 году, он отмечал: "История социализма и демократии в Западной Европе, история русского революционного движения, опыт нашего рабочего движения, таков тот материал, которым мы должны овладеть, чтобы выработать целесообразную организацию и тактику нашей партии. "Обработка" этого материала должна быть, однако, самостоятельная, ибо готовых образцов нам искать негде. С одной стороны, русское рабочее движение поставлено в совершенно иные условия, чем западноевропейское... А, с другой стороны, русская социал-демократия самым существенным образом отличается от прежних революционных партий в России"1.
      Семейный опыт и анализ предыдущей практики подсказывали, что путь террора и насилия, которым шли народники, ведет в тупик, что нужна кропотливая, широкомасштабная, требующая профессиональной подготовки организационная работа среди всех слоев населения России по подготовке вооруженного восстания. А для этого "организация рабочих должна быть, во-первых, профессиональной; во-вторых, она должна быть по возможности более широкой; в-третьих, она должна быть возможно менее конспиративной. Организация революционеров должна состоять в основном из лиц, профессионально занимающихся революционной деятельностью. Она должна быть не очень широкой и строго конспиративной"2. Хотя, как увидим ниже, и террор, и насилие были не чужды идеологии и практике марксистов-ленинцев.
      До начала ХХ века законы России запрещали рабочим создавать собственные союзы и организации. Только события 1905-1907 годов вынудили царское правительство пойти на легализацию союзов и обществ. В этих условиях повсеместно создаются нелегальные рабочие кружки и этот процесс управляется и контролируется также нелегальной революционной партией, находящейся в подполье.
      В работе "Русская революция и задачи пролетариата" в 1906 году Ленин писал: "В основу организации партии рабочего класса мы ставим тогда (как Маркс ставил в 1849 году) "сильную тайную организацию", которая должна иметь особый аппарат "открытых выступлений", просовывать особые щупальца во все легальные общества и учреждения, начиная с профессиональных рабочих союзов и кончая подзаконной печатью"3.
      Весьма важным элементом конспирации был вопрос узкой специализации кружков и лиц на отдельных функциях революционной деятельности и предоставления руководящей, централизующей роли небольшому числу членов основному ядру социал-демократической организации. "Без усиления и развития революционной дисциплины, организации и конспирации невозможна борьба с правительством. А конспирация прежде всего требует специализации отдельных кружков и лиц на отдельных функциях работы и предоставления организующей роли самому незначительному по числу членов центральному ядру "Союза борьбы". Отдельные функции революционной работы бесконечно разнообразны: нужны агитаторы легальные, умеющие говорить среди рабочих так, чтобы их нельзя было привлечь к суду за это, умеющие говорить только "а", предоставляя другим говорить "b" и "с". Нужны распространители литературы, листовок. Нужны организаторы рабочих кружков и групп. Нужны корреспонденты со всех фабрик и заводов, доставляющие сведения о всех происшествиях. Нужны люди, следящие за шпионами и провокаторами. Нужны устроители конспиративных квартир. Нужны люди для передачи литературы, для передачи поручений, для сношений разного рода. Нужны сборщики денег. Нужны агенты в среде интеллигенции и чиновничества, соприкасающиеся с рабочими, с фабрично-заводским бытом, с администрацией (с полицией, фабрично-заводской инспекцией и т.д.). Нужны люди для сношений с различными городами России и других стран. Нужны люди для устройства различных способов механического воспроизведения всякой литературы. Нужны люди для хранения литературы и других вещей и т.д. и т.п.
      Чем дробнее, мельче будет то дело, которое возьмет на себя отдельное лицо или отдельная группа, тем больше шансов, что ему удастся обдуманно поставить это дело и наиболее гарантировать его от краха, обсудить все конспиративные частности, применив все возможные способы обмануть бдительность жандармов и ввести их в заблуждение, тем надежнее успех дела, тем труднее для полиции и жандармов проследить революционера и связь его с организацией, тем легче будет для революционной партии заменить погибших агентов и членов другими без ущерба для всего дела"1.
      Для этого необходимо хорошо знать каждого члена партии, его личные и деловые качества. "...Иногда человек, совершенно негодный в организаторы, будет незаменимым агитатором, или человек, неспособный к конспиративной строжайшей выдержке, будет превосходным пропагандистом и т.п."2.
      В выпущенной накануне I съезда РСДРП инструкции, в которой излагались правила поведения революционных социал-демократов, отмечалось: "Сила партии зависит от числа лиц, входящих в состав организации, и от степени распространения исповедуемых ею идей. Организация представляет как бы действующую армию, цель которой и есть проповедывание идей и борьбы с существующим общественным строем; стоящие вне организации социальные массы - это резервы, из которых набираются в организацию новые силы"1.
      Партия, по мнению Ленина, должна иметь "два руководящих центра: ЦО (Центральный Орган) и ЦК (Центральный Комитет). Первый должен руководить идейно, второй - непосредственно и практически". При условии единства этих центров "ЦО будет поставлен вне действия русских жандармов, и ему будет обеспечена выдержанность и преемственность, - а с другой стороны, ЦК будет всегда солидарен с ЦО во всем существенном и достаточно свободен для непосредственного распорядительства всей практической стороной движения"2.
      Высшим органом партии являлся партийный съезд. Он избирал руководящие органы партии. ЦК осуществлял между съездами руководство всей партией в революционном движении, ведал всеми учреждениями, силами и средствами партии. Постановления ЦК были обязательны для всех членов. Обязательным условием была централизация в компетенции руководящего звена основных, наиболее конспиративных функций: печать, разработки планов партийной работы, подбор и назначение кадров. На местах с согласия ЦК создавались законспирированные местные комитеты, в состав которых, по рекомендации Ленина, "надо стараться ввести рабочих-революционеров, имеющих наибольшие связи и наилучшее "имя" в рабочей массе"3. Местному комитету подчинялись районные и заводские подкомитеты. При них же создавались разнообразные специальные группы и кружки по обслуживанию движения. Внутренняя жизнь заводских кружков тщательно конспирировалась. Так, для группы разносчиков нужна была величайшая конспиративность и военная дисциплина. Для группы пропагандистов конспирация тоже нужна, но гораздо менее и т.п.
      Такая структура подпольной революционной организации оказалась идеальной для условий того времени.
      После поражения первой русской революции и в "период реакции" в мае 1906 года в Стокгольме IV съезд представителей социал-демократических организаций, на котором принимается резолюция "О вооруженном восстании", предусматривающая следующее: 1) партия должна ограничить свои задачи содействием самовооружению населения, организацией и вооружением боевых дружин; 2) на обязанностях партии лежит противодействие всем попыткам вовлечь пролетариат в вооруженное столкновение при неблагоприятных условиях; 3) в интересах успешной постановки вооружения комитеты партии должны вступать в боевые соглашения с другими революционными и оппозиционными организациями. На том же съезде была принята резолюция "О партизанских действиях", которая, признавая наряду с подготовкой восстания, обязывает вести активную борьбу "против правительственного террора и насилия", избегать нарушения личной безопасности, за исключением тех случаев, когда это является неизбежным результатом борьбы с правительством.
      На каждого, кто посвящал себя делу революционной борьбы, ложился груз огромной ответственности за порученную ему "функцию", за судьбу известных ему товарищей, за партийную тайну. Лучше всех это понимал тот, кто организовывал революционную группу, кто принимал решение вовлечь в неё новых членов. Каждый, вновь принимаемый, прежде чем получить постоянный участок работы, тщательно проверялся. "Мы знаем также, что по предлагаемой нами системе многим лицам, рвущимся приложить свои силы к революционной работе, будет очень тяжел тот подготовительный период, покуда "Союз борьбы" соберет надлежащие сведения о предлагающем свои услуги лице или группе и испытает его способности на отдельных поручениях. Но без такого предварительного искуса невозможна революционная деятельность в современной России"1. Активный участник революционных событий В.П. Виноградов, вспоминая те события, тоже подчеркивал, что "к вербовке в ряды партии в то время надо было подходить в такой массе рабочих осторожно. Подход к намеченным товарищам, как правило, был индивидуальным. Прежде чем пригласить на собрание или ввести в круг партийцев, приходилось долгое время за намеченным товарищем наблюдать на работе у верстака или станка, изучать его настроения, давать ему те или иные небольшие поручения вроде денежных сборов по мастерской на погибших, арестованных и т.п., затем более ответственные поручения, как развешивание и передача листовок из мастерской в мастерскую, одновременно работая с ним самим, чтобы потом приобщить его к организации"2.