Прав ли Дэн Сяопин, или Китайские инакомыслящие на пороге XXI века

      В первой половине 1990-х гг. в континентальном Китае этот способ был вульгаризирован и представлен в виде грубой формулы "деньги в обмен на стабильность"; именно таков был лозунг, отражавший политику правительства. Это был результат своего рода "гласности" или "прозрачности" в области политики (по сути дела, речь шла о политическом цинизме. - Ю.Г.).
      Развитие экономики и повышение жизненного уровня людей, их одновременный рост проявляется в двух различных формах. Одна из них заключается в том, что правительство управляет развитием экономики; при этом повышение жизненного уровня людей зиждется преимущественно на том, что государство изыскивает средства для этого, опираясь главным образом на отрасли хозяйства, принадлежащие государству. Другая форма состоит в том, чтобы позволить рыночному механизму регулировать развитие экономики, доходы и расходы, потребление. В Китае на протяжении более десяти лет экономических реформ в городе первый из этих методов по-прежнему занимает ведущее место.
      В 1995 г. численность людей, занятых на производстве в небольших городках и в поселковых предприятиях, принадлежащих государству либо созданных с санкции государства, уменьшилась по сравнению с дореформенным периодом всего на 4% и по-прежнему достигала 86%. Особенно необходимо обратить внимание на то, что реформа вовсе не привела к сокращению разбухших донельзя штатов административных учреждений, наоборот - они повсеместно "обросли жиром". В уездных и поселковых предприятиях управленческих работников также стало пропорционально больше, чем раньше, до реформы. Государственные предприятия находились в плачевном состоянии, так как там увеличение числа управленческих работников шло еще быстрее. "К концу 1995 г. в партийных и государственных учреждениях, в общественных организациях и на предприятиях общая численность партийных, государственных чиновников и профсоюзных функционеров достигла 36 млн. человек. Если считать, что все эти люди "питаются за счет народа", тогда 32% всех рабочих и служащих в стране "питаются за счет народа". Одна пятая часть общего объема производства в стране проедается именно этими захребетниками" [8].
      В самое последнее время государственное статистическое управление, министерство труда, Всекитайская федерация труда, министерство гражданской администрации, министерство здравоохранения и Народный банк Китая совместно провели важное "Обследование условий быта рабочих и служащих в КНР". В ходе этого обследования, в котором принимали участие люди из народа, 81% обследованных сообщили, что за последние пять лет повышение жизненного уровня происходило главным образом за счет зарплаты, премий и пособий на социальные нужды; и только 8% повышения жизненного уровня явилось следствием роста доходности предприятий.
      Результаты обследований показывают, что хотя рыночный механизм уже оказывает довольно большое влияние, однако городские жители кормятся все-таки главным образом за счет государственных отраслей хозяйства; способ жизни для них - все тот же социалистический. Несколько ученых из США, проведя исследования в КНР, также свидетельствуют, что после десяти и более лет реформ в сфере занятости нет явных изменений в образе действий городского населения. У городских жителей не наблюдается явного желания переориентироваться на работу в негосударственных учреждениях и организациях, как это было до начала реформ.
      До 1996 г. суть того, что именуется "китайским путем", заключалась именно в использовании ограниченных реформ для того, чтобы заставить функционировать некоторые экономические рычаги, получить благодаря этому экономическую выгоду и использовать ее на "покупку стабильности". При этом откладывали в сторону все те меры в области экономических реформ, которые могли бы поколебать "использование экономических интересов для обмена их на политическое послушание и повиновение народа".
      С одной стороны, эти ограниченные реформы не только не изменяли прежний метод политического управления страной, но, напротив, благодаря предоставлению в широких масштабах доходов и пособий в сфере социального обеспечения в обмен получали "согласие" и укрепляли политическое господство властей. С другой стороны, при проведении экономической реформы в городах оказалось возможным относительно успешно продвигаться вперед, опираясь на политическую власть. Каждый шаг в ходе реформ приносил людям "ощутимые (или видимые) блага", и благодаря этому массы поддерживали эти ограниченные реформы. И естественно, желали, чтобы такая социально-поли-тическая стабильность сохранялась.
      На протяжении десяти с лишним лет многие экономисты выдвигали предложения, в той или иной степени связанные с развитием экономической реформы в городах. Хотя эти предложения были чрезвычайно актуальны, настоятельно необходимы, они, как правило, не получали поддержки со стороны политического руководства. Их называли "идеалистическими" и не проводили в жизнь именно по той причине, что они ставили под сомнение "политическую стабильность", угрожали ей. Все то, что предполагало уменьшение роли социалистической системы социального обеспечения, повышение экономической эффективности, усиление конкуренции, - все меры реформаторского характера, по сути дела, представляли собой "угрозу политической стабильности", и осуществить их на практике было крайне затруднительно.
      Чэн Сяонун задает вопрос: почему нельзя "навсегда" или хотя бы на долгое время "купить стабильность"?
      Он отмечает, что несколько лет назад в КНР наблюдался невиданный экономический расцвет; доходы городского населения намного возросли; обстановка в обществе также была относительно стабильной и устойчивой. Спрашивается, можно ли надолго сохранить и этот расцвет, и эту стабильность?
      Чэн Сяонун напоминает, что в 1996 г. он уже отмечал: в первой половине 1990-х гг. у расцвета экономики Китая и стабильности в стране были три главных причины: 1) внезапный прилив огромной массы иностранных инвестиций; 2) использование банков для защиты интересов государственных предприятий и 3) проведение направленной политики с вполне определенным ущербным уклоном, в результате которой ресурсы сельского хозяйства были направлены на удовлетворение потребительских запросов населения больших городов. Именно поэтому городское население КНР на протяжении нескольких лет пользовалось некоторым достатком, что вовсе не было выдающимся результатом реформ, результатом здорового развития экономики. Все это достигалось путем проедания иностранных инвестиций, ограбления крестьян, расходования капитала государственных предприятий и отраслей хозяйства, а также проедания займов, предоставляемых банками. Два последних момента оказывают определяющее воздействие на сегодняшнее экономическое положение в Китае.
      Государственные отрасли хозяйства в ходе реформы снизили свой удельный вес на рынке; они играют все менее значительную роль, их вклад в рост экономики все уменьшается. Однако правительство дает указания госбанкам "безоговорочно поддерживать и защищать" госпредприятия, хотя они и работают с низкой эффективностью. Такова политика. Предоставляются банковские кредиты в широких масштабах, в результате удается обеспечить высокий уровень доходов и социального обеспечения основной части городского населения - многочисленных рабочих и служащих.
      В то же время такая политика приводит к тому, что у госпредприятий накапливаются долги. Они оказываются на грани банкротства, а кредитующим их банкам грозит финансовый кризис. Очевидно, что низкая рентабельность госпредприятий, высокие расходы на социальные нужды - неизбежное звено этой цепи. Вследствие политики "покупки стабильности за деньги" уровень социального обеспечения не опирается на рост экономики; деньги в социальное обеспечение вкладываются "взаймы", лишь в интересах социально-политической стабильности. На короткое время достигается "всеобщая радость", однако вредные последствия сказываются прежде всего именно на социально-политической стабильности.
      Когда правительство растрачивает национальные богатства, которые накапливались на протяжении десятилетий, и залезает снова и снова в долги, которые остаются в наследство будущим поколениям, покупая себе таким образом кратковременную политическую стабильность, - это ведет к истощению ресурсов. Совершенно очевидно, что такое "развитие" нельзя продолжать бесконечно, а достигнутая в результате такого обмена политическая стабильность не может гарантировать продолжения и развития рыночных реформ.
      На протяжении нескольких лет крестьяне, вклад которых в экономический рост и в дело создания рынка был самым большим, получили наименьшие экономические выгоды. В то же время рабочие и служащие госпредприятий, вклад которых в рост экономики был минимальным, да и вся часть общества, потерпевшая поражение в рыночной конкуренции, получали максимальные экономические выгоды. Это, естественно, порождает стремление этих рабочих и служащих к тому, чтобы и дальше искать для себя опору только на госпредприятиях, препятствует их переориентации на частные предприятия. Это создает преграды на пути превращения экономики в рыночную.
      Фактически, проводя курс на то, чтобы "за деньги покупать стабильность", правительство думает вовсе не об экономической эффективности, а о соотношении социальных и политических сил в обществе. В настоящее время социально-политическая стабильность в Китае основывается на городах; когда в городах спокойно, спокойно и в стране в целом. Крестьяне же потому не получают экономических благ от правительства, что их "политический вес" мал. Они живут разбросанно, занимаются каждый своим хозяйством, у них низкий образовательный уровень, им недостает социальной организации. Если их экономическое положение будет оставаться плохим, то это не значит, что они немедленно составят непосредственную угрозу стабильности в стране в целом. А городское население обладает намного большим, чем крестьяне, "весом". С точки зрения его социально-политической силы городское население - это, главным образом, рабочие и служащие госпредприятий. Их требования связаны с их главными интересами; их отклики на политику властей, их недовольство общественного характера - во всем этом они близки друг к другу. Можно сказать, что ответ на вопрос о том, удастся ли удерживать экономическую и социальную стабильность в городах Китая, в очень большой степени определяется тем, удастся ли госпредприятиям удовлетворять запросы своих рабочих и служащих.
      Приведенный анализ показывает, что методы экономического управления, применяемые на протяжении последних десяти с лишним лет, серьезно ослабили государство. Происходящий же в настоящее время в Китае процесс глобализации экономики еще больше снизил мощь этого тоталитарного государства. На правительство оказывается все усиливающийся социальный нажим. Курс на "покупку стабильности за деньги" не снял проблему сохранения стабильности, а для предоставления новых социальных благ нет источников.
      Следующий вопрос, который ставит Чэн Сяонун: чем жертвуют ради того, что именуется "процветанием и стабильностью"?
      Предлагая ответ на этот вопрос, Чэн Сяонун подчеркивает, что экономические структуры большинства развивающихся стран иные, чем в Китае. Благодаря плановой экономике и "высоким накоплениям, низкому потреблению и расходованию средств" в Китае была принудительно осуществлена первоначальная индустриализация, была создана промышленность, в том числе ее ядро - тяжелая промышленность, а у многих развивающихся стран такой основы нет. В процессе же глобализации экономики развитые страны начали переводить предприятия, производящие потребительские товары, производство которых требовало концентрации рабочей силы, в развивающиеся страны. И только позже там стали появляться современные машиностроительные и т.п. предприятия - предприятия отраслей со сложной технологией, требующих гораздо больших капитальных вложений.
      Необходимо заметить, что имевшаяся в КНР база тяжелой промышленности предоставляла Китаю гораздо большие шансы по сравнению с другими развивающимися странами при вхождении в процесс глобализации экономики там, где речь шла о сырьевой и машиностроительной отраслях промышленности. Однако ныне существующая в Китае структура ведет всю систему тяжелой промышленности к постепенному развалу. После того как Китай, начиная с 1949 г., перенял от СССР и создал у себя систему промышленного производства по типу советской, основные особенности этой системы так и не претерпели изменений: огромные масштабы, стандартизация в общегосударственном масштабе, низкое качество продукции, высокий уровень производственных расходов. Эту систему промышленного производства обычно именуют "фордистской" (Fordist production sistems). Если в 1980-х гг. она еще была в состоянии пусть через силу, но как-то существовать в условиях международной конкуренции, то с начала 1990-х гг. преимущества постфордистской гибкой системы производства (post-Fordist flexible production sistems) стали явными. При этой новой производственной системе предприятия в развитых странах благодаря тому, что ведущую роль стали играть "глобальные товарные цепочки" (global commodity chains), начали управлять производственной деятельностью и регулировать ее. Появились цепи производителей, которые постепенно приобретали глобальный характер. Они включали в себя такие предприятия, которые выпускали продукцию высокого качества и работали творчески; привлекали квалифицированных рабочих, способных овладеть высокой технологией. Благодаря этому отрасль не увязала в планах, требующих гнать продукцию громадными партиями, все подгонять под единые стандарты. Система становилась чрезвычайно гибкой, полной творческих сил и энергии. Те, кто в условиях вызова со стороны этой новой системы по-прежнему полагались на старую "фордистскую" систему, естественно оказывались в числе отстающих, выходящих в тираж.
      Предприятия тяжелой промышленности в КНР - это исключительно государственные предприятия; все тот же капитал, та самая собственность, которые накоплены на территории континентального Китая ценой тридцати лет сосредоточения всех сил и средств или всего населения. То был уродливый перекос. Все силы страны были сосредоточены на одном, люди трудились, получая низкую зарплату и оставаясь на низком уровне потребления. В ходе реформы эти государственные предприятия "впитали в себя" довольно большую часть финансовых ресурсов страны; с начала и до настоящего времени они пользуются разнообразными льготами и гарантиями. Их сохраняют намеренно; однако весь этот "организм" находится в состоянии непрерывного одряхления, он лишь препятствует прогрессу, терпя постоянные поражения в рыночной конкуренции.
      На протяжении нескольких лет, когда проводился курс "покупать стабильность за деньги", эти предприятия не вкладывали денег в технологический прогресс, используя все средства для повышения доходов рабочих и служащих, улучшения их жилищных условий и социальных льгот. В обмен на это и достигалось положение, при котором в городах росло потребление и существовала социальная стабильность. А также был дан импульс чрезмерному развитию таких отраслей, как торговля, туризм, индустрия развлечений.
      Однако все это нанесло тяжелый ущерб потенциальным возможностям технологического развития предприятий. Их основной капитал был "проеден подчистую", что и привело к ситуации сегодняшнего дня, когда большинство этих предприятий находится на грани краха.
      * * *
      Пройдет еще несколько лет, и, вероятно, многие предприятия тяжелой промышленности исчезнут, а Китай, возможно, потеряет из-за этого шанс войти в процесс глобализации экономики в такой области хозяйства, как тяжелая промышленность. И если это произойдет именно так, то несколько лет спустя Китаю останется только повернуться лицом к своей промышленности, развивать только предприятия с высокой концентрацией труда, отвечая на требования международного рынка, а для покрытия внутренних потребностей страны останется лишь развивать сырьевую промышленность. Что же касается основы, стержня всей промышленности - заводов, производящих машины и оборудование, то, вероятно, постепенно эта отрасль будет хиреть и сворачиваться. А это означает отступление Китая в сфере индустриализации - Китай зашел в тупик в деле модернизации своего хозяйства. Возможно, это и будет той страшной ценой, которую придется платить грядущим поколениям китайцев за нынешнюю политическую стабильность.
      Это и будет определять ответственность нынешних политических правителей Китая за последствия их политики.
      (В нашей стране получили распространение два неверных представления о положении в КНР после смерти Мао Цзэдуна - в период осуществления политики "реформ и открытости".
      Во-первых, утверждается, что в КНР сумели избежать того, что именуют "шоковой терапией". Во-вторых, нам в пример ставят сохранение в КНР политической стабильности, утверждая при этом, что это взаимосвязано с явлением, которое именуют экономическим процветанием КНР в настоящее время.
      Эти утверждения рождены в политических целях и ставят своей задачей критику политики демократических сил в нашей стране. Они имеют очень малое отношение к реальной ситуации в Китае.
      На самом деле в КНР после смерти Мао Цзэдуна и начала осуществления политики "реформ и открытости" все население страны испытывало шок, и не однажды. Это было связано и с экономическими потрясениями, и с политическими событиями. За это время Дэн Сяопин дважды своим решением снимал с должностей одного за другим генеральных секретарей ЦК КПК Ху Яобана и Чжао Цзыяна. Это происходило потому, что они начинали проводить политику, которая представлялась Дэн Сяопину неверной. Фактически Дэн Сяопин каждый раз сдерживал подлинные реформы рыночного и демократического характера в КНР. В 1989 г. Дэн Сяопин применил вооруженные силы для подавления массовых демократических выступлений в КНР.
      Что же касается политической стабильности в 90-х годах и экономического процветания Китая в это же время, то, в частности, и Чэн Сяонун разъясняет механизм действий властей КПК?КНР. Их действия оказываются возможными на некоторое время при определенных условиях. Не случайно на последнем по времени, то есть на XV, съезде КПК упор были вынуждены перенести со "стабильности" на обещания перемен и в области экономики, и в политической сфере. Особенно серьезным представляется нависший над Китаем финансово-экономический кризис. - Ю.Г.)
      * * *
      Чэн Сяонун переходит далее к вопросу о необходимости всесторонне углублять реформы и уделяет особое внимание труднейшим проблемам политического характера, перед лицом которых оказалось дело экономических реформ в Китае.
      Чэн Сяонун отмечает прежде всего, что метод, при котором "покупают стабильность, растрачивая государственные деньги", превращает отношения между государством и обществом в отношения обмена (торговли. - Ю.Г.): все делается по принципу: "Я тебе предоставляю выгоды, а ты проявляешь по отношению ко мне полное послушание". При таких обстоятельствах политическая стабильность и поддержка, которую оказывают люди экономической политике правительства, превращаются в нечто условное, то есть существующее лишь при определенных условиях; ситуация определяется тем, сколько благ социального характера выделяет государство. Очевидно, что, когда в один прекрасный день источники богатства в руках правительства иссякнут, когда ситуация с ресурсами будет напоминать тришкин кафтан, тогда политическая стабильность будет чем дальше, тем больше ослабевать, а поддержка экономической политики правительства может весьма ощутимо снизиться.
      В самое последнее время в континентальном Китае находятся ученые, которые вздыхают, сетуя на то, что "не видно" тех, кто поддерживает реформы. Это отражает ситуацию, при которой в континентальном Китае имеется желание углублять экономические реформы, но те, кому надлежит выполнить эту работу, фактически оказываются перед лицом совершенно иной проблемы, а именно: как справиться с политическими трудностями.
      Чэн Сяонун переходит к рассмотрению этих тяжелых проблем. Он полагает, что труднейшим вопросом, который существует и в конце XX века и будет существовать, перейдя и в XXI век, является вопрос о том самом "социализме", при котором "проблема пропитания отметалась, считалась несущественной".
      По мнению Чэн Сяонуна, в настоящее время та система занятости в поселках и в уездных городах, которая насаждалась и существовала в Китае на протяжении десятилетий, подвергается давлению с трех сторон. Прежде всего, правительство стремится снять со своих плеч тяжелый груз ? ответственность за обеспечение занятости и социального обеспечения трудящихся. В массовом порядке начались увольнения рабочих государственных предприятий. И одновременно с теми возможностями, которые возникают в сфере занятости в процессе глобализации экономики, с теми шансами, которые дает этот процесс, возрастает нестабильность, неустойчивость. И наконец, последнее. Большие группы сельских жителей пытаются "оторваться от села", бросить свои деревни и двинуться в города в поисках новых возможностей найти работу.
      Начиная со второй половины 1997 г. курс на "покупку стабильности за счет расходования государственных средств" столкнулся в КНР с большими трудностями в условиях, когда источники средств у государства иссякают. Стремясь не допустить краха финансовой системы, правительство было вынуждено изменить свою прежнюю политику и начать уменьшать количество рабочих на государственных предприятиях. Именно это составляет тот фон, на котором на XV съезде КПК и был выдвинут тезис об ускорении реформы госпредприятий. Из подсчетов управления государственной собственностью следует, что среди 400 тысяч госпредприятий 35% уже оказались в таком положении, что их обязательства, их долги превышают всю их стоимость, а потому они уже стали "пустоцветом" и должны быть объявлены банкротами. Однако вплоть до самого последнего времени, пока не обозначился явственно банковский кризис, это не делалось. Правительство только начинает побуждать их к сокращению численности работников и к банкротству. А предприятия, как только они потеряли всеобъемлющую защиту со стороны правительства, вынуждены сокращать работников, сокращать зарплату, пытаясь спасти себя. И вот тогда, начиная с 1996 г., в КНР возникла волна банкротств, сокращения зарплаты и числа работающих. До конца первого квартала 1997 г. по всей стране из-за сокращения работников (в КНР это именуется "смещением с должности, с поста". - Ю.Г.) число рабочих и служащих, превратившихся в безработных, достигло 9 млн. человек. Кроме того, есть еще почти 11 млн. рабочих и служащих, которые находятся в состоянии полубезработных (иначе говоря, они еще официально не уволены, но им уже либо перестали выплачивать зарплату, либо уменьшили ее). В совокупности две группы этих безработных составляют одну восьмую часть всего работающего городского населения. По официальным подсчетам, на протяжении ближайших пяти лет из более чем 80 тыс. государственных промышленных предприятий 15% (т.е. более 13 тысяч предприятий) обанкротятся. Если к этому добавить те предприятия, которые обанкротятся в сфере торговли и в строительстве, то численность безработных превысит 30 млн. человек.
      Появление одновременно такого значительного числа безработных с неизбежностью вызовет трудности в сфере занятости населения. В 1996 г. правительство содействовало устройству на работу более 4 млн. человек. Подавляющее большинство их пошло на новые предприятия в сфере торговли и обслуживания. В настоящее время эта третья сфера производства почти исчерпала свои возможности поглощения новых работников. В дальнейшем будет все сложнее устраивать на работу тех, кто ее лишился. А поскольку существующая на протяжении многих лет социалистическая система уже превратила рабочих и служащих государственных предприятий в группу, объединенную общими интересами и состоящую из людей, которые ощущают свою привилегированность, - то теперь эти люди, даже оставшись без работы, все равно не желают вступать в конкуренцию с рабочими из деревни в борьбе за низкооплачиваемую и малоквалифицированную работу.
      В результате в настоящее время в городах имеется 20 млн. рабочих и служащих госпредприятий, которые лишились работы. В то же время есть десятки миллионов крестьян, пришедших из деревни и ставших рабочими, которые нашли в городах грубую, грязную и тяжелую работу, до которой не желают снисходить потерявшие работу рабочие и служащие госпредприятий. Немало ученых в Китае полагают, что расширяющиеся и вновь возникающие негосударственные предприятия могут вобрать в себя рабочих и служащих, которые лишились работы на госпредприятиях, и благодаря этому большая часть государственных предприятий может постепенно естественным образом усохнуть и исчезнуть, "безболезненно распрощаться с жизнью", а негосударственные предприятия могут поддержать расцвет экономики.
      В прошлом на протяжении пятнадцать лет в Китае негосударственные предприятия в разных отраслях хозяйства росли численно в устрашающем количестве, поселковые предприятия являлись главной "ударной силой" негосударственного сектора. Увеличение их числа основывалось главным образом на удобстве и доступности сырья, низкой стоимости рабочей силы и на потенциале накоплений самих этих предприятий. Для того чтобы поддерживать их способность к конкуренции, проникать на рынок, где монопольно распоряжались государственные предприятия, и увеличивать свой "удельный вес" на рынке, поселковым предприятиям оставалось лишь идти по пути сдерживания зарплаты на относительно низком уровне; в среднем зарплата работающего на поселковом предприятии составляла всего 30% от зарплаты работника государственного предприятия.
      Такой метод развития этих малых предприятий свидетельствует о том, что только бедные крестьяне способны соглашаться на столь низкую зарплату; рабочие и служащие государственных предприятий в городах не способны с легкостью трансформироваться в работников поселковых предприятий с низкой зарплатой. Поселковые предприятия, если они желают сохранить высокие темпы роста, уже не могут расширяться лишь на основе увеличения числа своих работников. Чтобы выжить, они должны стать производственными предприятиями, располагающими капиталом и технологией. Для этого потребуется еще больше финансовых средств; а пока что, в последние несколько лет, финансовые трудности поселковых предприятий лишь возрастают, а не уменьшаются.
      С 1990 по 1995 г. общая стоимость продукции поселковых предприятий в Китае возросла с 15 до 30% общей стоимости произведенной в стране продукции. Однако сумма займов, предоставленных поселковым предприятиям, составляла по-прежнему всего 8% от всей суммы займов в стране, и одновременно государственные финансовые органы через изменение системы налогов увеличили налог на поселковые предприятия на 15%. При таком нажиме и в таких условиях поселковым предприятиям очень трудно превратиться в опору национальной экономики.
      Необходимо также видеть, что в ситуации, когда идет процесс глобализации экономики, транснациональные корпорации предъявляют к рабочей силе требования, имеющие всеобщий характер. Например, в провинции Гуандун предприятие с иностранным капиталом "Сычуань мэй" конкурирует, вероятно, с находящимися очень далеко от Китая женщинами ? они живут и трудятся в Коста-Рике, по ту сторону Тихого океана. В условиях, когда рынок рабочей силы втянут в сферу глобализации экономики, занятость рабочих и служащих на предприятиях с иностранным капиталом тоже не может быть ни стабильной, ни гарантированной.
      * * *
      В настоящее время социально-политическая ситуация в Китае намного серьезнее, чем раньше. Государственные предприятия были вынуждены начать массовые сокращения рабочих и служащих. Это затронет интересы всего городского населения, которое стоит перед дифференциацией в обществе. У части работников, которые умеют наладить руководство производством, и у технических работников, владеющих технологиями, социально-экономическое положение улучшится. У многих же "синих воротничков", рядовых служащих, оно снизится; они сравняются по своему статусу с неквалифицированными рабочими из числа крестьян. Недовольство городского населения с каждым днем возрастает, что создает вызов правительству, самой основе его легитимного положения. Это, вероятно, приведет к перемещению социальной базы правящей партии. На этом этапе могут возникнуть многочисленные противоречия. Например, давление со стороны рабочих может привести к требованию еще больших протекционистских мер в области внешней торговли, а зависимость Китая от международного рынка и от транснациональных корпораций также будет требовать все большей открытости и либерализации в области экономики. Еще пример. Противоречия между политической реальностью, возникающей как следствие расслоения в обществе, и идеологией, при которой упор делается на социальной справедливости, могут все более возрастать.
      * * *
      Чэн Сяонун полагает, что в создавшейся в Китае ситуации единственным выходом должно стать всестороннее углубление политических и экономических реформ.
      С точки зрения Чэн Сяонуна, в Китае ушла в прошлое и больше никогда не вернется та эпоха, когда можно было мобилизовать массы людей, опираясь на некие идеи, веру, авторитет вождя или его харизму. Очень скоро завершится и нынешний этап, когда вот уже на протяжении более десяти лет удавалось в обмен на некие "блага" покупать "послушание" народа. С того времени, как начались реформы, КПК, пожалуй, впервые встретилась с такими трудностями, какие существуют в Китае сегодня: "сладкие ватрушки" уже все съедены, "горькие" плоды поданы на стол. Никто больше не желает слушать разглагольствования и призывы к добру. А то, что слушать неприятно, руководители, хотя и не хотят говорить, уже просто вынуждены выжимать из себя.
      Нынешнее правительство оказалось у власти в то время, когда труднее всего стало получить поддержку народа; правительство стоит перед лицом такой ситуации, когда без сотрудничества со стороны масс оно может оказаться в полном кризисе.
      Большинство китайцев в состоянии понять, что действия, обеспечивающие вступление Китая в процесс глобализации экономики, были бы гарантией того, что Китай в следующем столетии сможет добиться успешного развития своей экономики, что это - необходимый путь. Однако факты со все большей очевидностью свидетельствуют и о том, что вступление в процесс глобализации экономики ставит Китай перед увеличивающимися с каждым днем конфликтами с ныне существующим строем.