Афера

— Это вы, Эндрю?

— Я.

— Ну что, узнали что-нибудь у Мартинеса?

— Все узнал. Теперь дело в шляпе. Эдди отлично поработал. Только, мне кажется, он боится, что влип в скверную историю.

— Так оно и есть.

— Было. Теперь уже нет. Я заплатил ему две с половиной тысячи. — Фэлкон огляделся. На нем все еще висит покойник — охранник из Огайо. Ему представлялось, как за ним приходит полиция — случиться это может в любой момент, — приходит, ставит лицом к стене, надевает наручники, заковывает ноги, зачитывает права и сует в полицейскую машину без номеров. Но пока на Променаде не видно ничего подозрительного.

— А вам, Кассандра, что-нибудь удалось нарыть?

— Да, тоже немало. Правда, заказов на материалы про криминал что-то не поступает, поэтому скорее всего труды мои пропадут втуне. Ну да черт с ним.

— Ладно, выкладывайте, что вам удалось узнать.

— Прежде всего, Уильям Резерфорд — бывший цэрэушник. Живет в Бостоне. Последние несколько лет ничем серьезным не занимался. Есть у него небольшое дело, как-то связанное с консультациями по оборонным вопросам, что объясняет его частые поездки по стране. Только за прошлый год, судя по показаниям его кредитной карты, он на авиабилеты потратил 30 тысяч долларов. Но, судя по налоговым декларациям за последние три года, бизнес этот доходов ему не приносит. Как отставной офицер ЦРУ, он получает пенсионное пособие. Но на тот образ жизни, какой он ведет, этого явно недостаточно. Сейчас я проверяю, может, какое богатое наследство ему досталось.

— Отлично. Теперь многое становится на свои места. Остальные — бизнесмены. Им не с руки заниматься грязной работой, без которой тут никак не обойтись. Да и времени нет. Разве что у Чеймберса его полно. Но он слишком стар и болен.

— Еще я раздобыла большинство телефонных счетов. Естественно, они часто звонят друг другу. Вообще, чем бы там они ни занимались, следовало бы им быть поосторожнее.

— Кассандра, вы прелесть. Работы с этими телефонными счетами предстоит немало, но в конце концов они послужат доказательством аферы, в которой замешаны все эти люди.

— Далее, я разговаривала с вдовой Джереми Кейса, — продолжала Кассандра.

— И?..

— Сначала она не выказала желания откровенничать.

— Ее можно понять.

— Конечно. К тому же я толком не знала, о чем спрашивать, поэтому какое-то время пришлось просто болтать. Вроде ей это понравилось. Конечно, я выразила ей свое сочувствие. А потом спросила, не было ли чего-то странного, связанного со смертью мужа. Чего-нибудь такого, что не поддается объяснению, хотя для нее, наверное, все тогда не поддавалось объяснению. Да коли на то пошло, то и сейчас тоже. — Кассандра помолчала. — В общем, она сказала, что одно у нее не выходит из головы: перед самой смертью муж снял крупный страховой полис на жизнь. Поговорить об этом они не успели, хотя она была посвящена в финансовые дела мужа. И странно, говорит, что он пошел на такой шаг, не посоветовавшись с ней. Вообще она убеждена, что его убили и это убийство не связано ни с какой женщиной.

— Ясно. Проверьте...

— Страховой полис. Уже проверяю.

— Что-нибудь еще?

— Да. Вы интересовались Питером Лейном.

— И что?

— Он был связан с «Лоудстар инвестмент менеджмент». Эта фирма, расположенная в Вашингтоне, занималась...

— Знаю. На днях там побывали с обыском люди из Комиссии по ценным бумагам и биржам, министерства юстиции и ФБР. В вашей же газете прочитал. По-моему, теперь я все понял. Кажется, я знаю, что задумала «Семерка».

— Правда?

— Правда. — Фэлкон глубоко вздохнул и снова огляделся по сторонам. — Полагаю, они собираются скинуть президента. Они разработали какой-то очень сложный план борьбы с нынешней администрацией, которая не дает им жить, как они привыкли. — Кассандра промолчала, и Фэлкону в этом молчании почудилось недоверие. — Вы читали, — продолжал он, — что имя президента фигурирует в каком-то меморандуме? В нем вроде бы говорится, что президент дал «Лоудстар» распоряжение приобрести для него акции «Пенн-мар», зная о грядущей продаже компании.

— Приходилось, — отозвалась Кассандра.

— А вчера какой-то малый из «Файнэншиал кроникл» написал об этом целую статью.

— Знаю, конечно, этот малый сидит этажом ниже меня.

— И думаете, то, что эта публикация появилась именно в вашей газете, случайность?

— Неужели сами два и два сложить не можете?

— Могу. Вы считаете, что «Кроникл» напечатала этот материал, потому что «Семерка» все знала заранее и Хендерсон слил эту информацию своему сотруднику?

— Вот именно. Только «Семерка» не просто знала о меморандуме. Она придумала его. Чтобы подставить президента. Да полно вам, Эндрю, это уж слишком.

— Почему?

— В «Таймс» сегодня напечатана статья, где говорится, что полиция обнаружила копию меморандума на столе Питера Лейна. На ней полно его отпечатков, что легко устанавливается при сравнении их с теми, которые он сдал, готовясь к экзамену по так называемой форме 7 — его сдают те, кто хочет получить лицензию на право продажи гражданской страховки.

— Ну и...

— Ну и как «Семерка» все это устроила? Как они принудили Лейна оставить бумаги со своими отпечатками пальцев на самом видном месте и тем самым подписать обвинительный приговор и себе, и президенту? Трудно поверить, что Лейн — полный идиот. Да даже и идиот так не сделает. Сам в петлю не полезет.

— А его уже нашли? Ведь наверняка полиция ищет его.

— Да ищет, но не нашли. Во всяком случае, если верить газетам.

— Держу пари, и не найдут. По крайней мере, живым. Из документов явствует, что «Лоудстар» вложила от имени президента 20 тысяч долларов в акции компании «Пенн-мар» за несколько дней до объявления тендера. Тогда же «Лоудстар» купила для него крупный опцион «колл». Скорее всего, «Семерка» просто подкупила Лейна. Но на что угодно готов спорить, меморандум он не писал.

— Тогда как же на него попали его пальчики?

— Понятия не имею. — Да, этому факту Фэлкон объяснения не находил. Пробел в его теории.

— Короче, вы утверждаете, что президента подставили, — вздохнула Кассандра.

— Именно. Вижу, вы со мной не согласны, но в таком случае ответьте на следующий вопрос. Зачем ему ставить на карту свою политическую карьеру, по сути, свою жизнь, ради какой-то пары сотен тысяч долларов? Согласитесь, это абсурд. Да он, оставив Белый дом, за два публичных выступления эти деньги заработает.

— Что ж, если его действительно подставляют, то он сможет это доказать и весь план «Семерки» рухнет.

— Опровергнуть обвинение в использовании конфиденциальной информации не так-то просто. Вы уж мне поверьте, я знаю, что говорю. Из опубликованных материалов следует, что «Лоудстар» купила для президента акции и опционы за несколько дней до того, как «Винс» объявила об участии в торгах. Далее, в распоряжении властей есть меморандум Лейна, но нет самого Лейна, который сказал бы, что это фальшивка. Ну и как президенту отмыться от всей этой грязи, если он не может выставить Лейна в качестве свидетеля? Впрочем, даже если бы он и отыскал его, едва ли это что-то изменит. В идеальном случае вся эта волынка протянется по меньшей мере шесть месяцев. А скорее всего, год или больше. Такие расследования длятся бесконечно. И уж точно — ему не справиться до выборов. Нет, Кассандра, ударили по нему крепко. Люди верят «Кроникл», а ее контролирует «Семерка». И вы не хуже меня знаете, что американцы сочтут его виновным. Виновным по определению, ведь он политик. А тут еще эта катавасия с банками. Не далее как завтра республиканцы набросятся на него, как свора псов. Рейтинг доверия президенту пойдет круто вниз. Да соперник просто сметет его на выборах. Тонкий замысел, Кассандра. Настолько тонкий, что даже не верится. Результатом этого замысла-заговора будет то, чего никогда не достичь покушением на жизнь.

Кассандра молчала, даже не пытаясь возразить. Картина, как псы рвут на части свою жертву, стояла перед ней словно живая. Версия Фэлкона выглядела весьма убедительно.

* * *

Барксдейл сидел на балконе шестьдесят второго этажа, у себя в квартире на Парк-авеню, и сквозь туманную мглу смотрел на огни большого города. Ночью он прекрасен, особенно отсюда. Сделав еще несколько глотков, Барксдейл поставил бокал на низкий деревянный столик. За последние два часа это был уже четвертый бокал виски.

Итак, завтра для него — последний день свободы. Адвокаты Барксдейла так ни о чем и не договорились с властями. То есть в тюрьму его еще не посадят и даже обвинения не предъявят, но все равно это начало конца. Завтра начнется расследование. Завтра ему будут задавать вопросы. И в конце концов признают в чем-нибудь виновным. У них и нет иного выхода. Он попадет в тюрьму. Адвокаты высказываются на этот счет весьма определенно. Вопрос только в том, какой срок ему дадут. Уже завтра его имя будут трепать в газетах, в «Нью-Йорк таймс», которую читают все друзья, и репутацию Барксдейла опорочат навеки.

Барксдейл посмотрел сквозь стекло балконной двери в гостиную. Вивиан, его жена, о чем-то болтала по телефону. Собственно, за этим занятием она проводит почти все время. Он ненавидел ее. Уже много лет ненавидел. А разве не все мужья ненавидят своих жен? И наоборот. Разве не к этому в конце концов сводятся все браки?

Барксдейл допил виски, почувствовал холод на верхней губе от ледяных кубиков. Он поставил бокал на столик, поднялся, взобрался на каменные перила балкона и спрыгнул вниз.

Глава 32

— Как это все, черт возьми, прикажете понимать? — Президент повысил голос и невидящими глазами посмотрел на безлюдные улицы Ричмонда из своего люкса на верхнем этаже отеля «Омни». — Через четверть часа у меня выступление в епископальной церкви Святого Джеймса перед местными тузами. Это может обернуться самоубийством. Налоговые акты, принятые за последние четыре года, им как нож в сердце. Они ненавидят социальные программы, деньги на которые я беру, как они говорят, из «их кармана». Раньше эти самые тузы мало что могли сделать, приходилось как-то приспосабливаться. Но сейчас! Вы только посмотрите. — Буфорд Уоррен ткнул пальцем в статью с последними показателями президентской гонки и швырнул пачкой газет в руководителя своего аппарата Дика Уолша, расположившегося напротив в большом удобном кресле. — Да они же меня просто на куски растерзают. Лучше уж вовсе отменить выступление. А заодно и всю кампанию.

Уолш вздохнул и пробежал глазами заголовки воскресного выпуска «Нью-Йорк таймс» и местной «Ричмонд таймс диспетч».

ПРЕЗИДЕНТ ЗАМЕШАН В СКАНДАЛЕ, РАЗГОРЕВШЕМСЯ НА УОЛЛ-СТРИТ

ФБР ГОТОВИТСЯ ОБНАРОДОВАТЬ МЕМОРАНДУМ ЛЕЙНА

— Еще неделю назад, — продолжал президент, — мы опережали Уитмена на десять пунктов. А теперь? На рынках хаос, мне приходится выслушивать идиотские обвинения, и что в результате? Мы идем плечом к плечу. И если все будет развиваться в том же духе, то уже завтра отстану от Уитмена на десять пунктов! Слушайте, Дик, в конце концов, вы шеф моего аппарата, делайте же что-нибудь! — Президент впечатал кулак в стену.

Уолш встал и знаком велел трем находившимся здесь помощникам выйти из комнаты. Те мгновенно испарились.

— А это как вам нравится? — Президент указал на еще один заголовок.

ДИРЕКТОР НЬЮ-ЙОРКСКОГО ОТДЕЛЕНИЯ ФРС СПАСАЕТ МИРОВЫЕ РЫНКИ

Текст статьи гласил:

«Уэнделл Смит и республиканцы благоухают во всей этой вонючей яме, как розы. Поговаривают, что инициатива Моргана, за которой стоят он и еще пара ублюдков — финансовых баронов, может оказаться панацеей от всех бед. И что американский народ должен быть счастлив, что у него есть такие люди, как Уэнделл и Грэнвилл Уинтроп. Что за бред! За то, что случилось с Южным Национальным, ответственность несет не кто иной, как Уэнделл Смит. А получается, что он герой. Моя, мол, хата с краю, и вообще я невинен, как агнец».

* * *

Уолш хотел напомнить президенту, что это Вашингтон, ничего не поделаешь, такие тут нравы, но промолчал. Не время сейчас заводить подобные разговоры. Уолш посмотрел на шефа. Выглядел тот неважно. Лицо осунулось. Под налитыми кровью глазами появились большие мешки. И еще президент как-то внезапно похудел.

— Да, ситуация трагическая, — отозвался Уолш.

— Разумеется, трагическая. Речь-то обо мне идет. Если бы о ком другом, то можно сказать, что это просто неприятно. Но в данном случае — да, трагедия. Так делайте же что-нибудь, Дик. Не сидите и не повторяйте: ах, как плохо, ах, как трагично. Делайте!

Уолш печально покачал головой. Он не знал, что делать.

Он пытался найти сочувственное понимание в журналистском корпусе, но люди, раньше готовые в любой момент подставить плечо президенту, напечатать нужный материал в нужный момент, все вдруг куда-то подевались. Машинист потерял управление, поезд идет сам по себе, и непонятно, как снова поставить его на рельсы до выборов. Может, Уолшу, чтобы спасти собственную политическую карьеру, спрыгнуть с поезда, пока еще есть время?

— А пресса! — продолжал президент. — Нет, вы только посмотрите на этих ублюдков. Вцепились в дело об использовании конфиденциальной информации, будто не ясно, что меня подставили. Вы-то, надеюсь, понимаете это? — Уолш неопределенно кивнул. Президент бросил на него беглый взгляд и понурился. Словно догадался, о чем тот думает. — О Господи, Дик, да неужели вы хоть на минуту способны допустить, что это правда и я действительно велел Фаринхолту или кому-нибудь из его помощников покупать эти чертовы акции, зная, как развернутся дальше дела? — Голос его дрогнул. — Неужели вы на самом деле верите в эту чушь, содержащуюся в меморандуме Лейна?

— Нет, конечно.

— Вы ведь прекрасно понимаете, что это неправда. Ну как я мог заранее знать обо всей этой афере с «Пенн-мар»?

— Не могли, — эхом откликнулся Уолш. — Не могли. — Но и сам он не мог забыть о том, что один из ближайших друзей президента — председатель правления компании «Дюпон». Уолш посмотрел в окно, поверх плеча президента. В центральной Виргинии стояло роскошное, без единого облачка на небе, летнее утро. Что ж, пора выпрыгивать из поезда, на котором едет Буфорд Уоррен. Больше в этом нет сомнений. Точный расчет времени — главное в политической игре.

* * *

— Кассандра?

— Привет, Эндрю.

— Говорить можете?

— Да.

— Еще что-нибудь откопать удалось?

— Да, кое-что. Во-первых, читали ли вы в утренних газетах, что тело Питера Лейна, вернее, то, что от него осталось, выловили в Сен-Круа?

— Да, славно полакомились акулы. Впрочем, чего-то в этом роде я ожидал.

— Да, вынуждена признать, ваши предсказания сбываются.

— И единственный, кто способен опровергнуть сведения, содержащиеся в меморандуме, это президент, а сейчас ему мало кто верит. Ладно, что еще?

— Компания, выплатившая страховку вдове Джереми Кейса, находится в Швейцарии. Угадайте, кто ею владеет.

— Повеселите меня.

— Банк «Уинтроп, Хокинс и К°». А теперь угадайте, сколько составил страховой полис.

— Семьсот тысяч долларов...

— ...и семь центов, — подхватила Кассандра.

Фэлкон помолчал. Все сходится.

— Кассандра, можете прислать мне все это в письменном виде — насчет страховой компании, которой владеют Уинтроп и Хокинс, насчет Резерфорда и особенно распечатку телефонных счетов «Семерки»?

— И куда посылать?

— В Бостон. На адрес местного отделения «Федерал экспресс», до востребования. Отправляйте первой почтой, тогда к десяти утра доставят.

— А почему в Бостон?

— Да у меня там одно небольшое дельце возникло.

Кассандра тяжело вздохнула. Она догадывалась, что это за дельце.

— Будьте осторожны.

— Хорошо. — Фэлкон заколебался. — Я хочу попросить вас об огромном одолжении.

— По-моему, вы уже исчерпали лимит одолжений, Эндрю, вам не кажется? — засмеялась Кассандра.

— Право, для меня это очень важно.

— Ладно, что там у вас?

— Значит, так, все сведения, имеющиеся в моем распоряжении, я собираю воедино и помещаю в стальной сейф. Здесь, в Бостоне. Это четыре папки из кабинета Чеймберса в «Пенн-мар», информация, касающаяся денежных переводов и компрометирующая «Семерку», ваши наработки и, наконец, нечто вроде заключения, которое я составил по всем материалам. Все это я кладу в сейф в Бостонском банке. На Стейт-стрит. И доступ к сейфу будет только у двух людей. Это вы и я.

— Что-о?

— Мне некому больше довериться, Кассандра. Так что, прошу вас, не отказывайтесь.

— Но, Эндрю...

— Пожалуйста. Вы же меня знаете, я никогда не произношу этого слова два раза подряд.

Наступило долгое молчание.

— Хорошо, что от меня требуется?

— Отныне вы каждый вечер будете справляться в службе ответов на телефонные звонки, не оставлял ли я для вас сообщений. Я заплатил за год вперед, полагаю, этого достаточно. — Фэлкон продиктовал номер телефона бюро обслуживания. — Если ничего не случится, каждый вечер в одиннадцать часов вас будет ждать сообщение. Каждый! — с нажимом повторил Фэлкон. — В каждое сообщение я включу ссылку на тот или иной цвет. Если в одиннадцать сообщение не придет или в нем я не упомяну цвет, немедленно поезжайте в Бостон, забирайте содержимое сейфа и передавайте его федеральным властям. Не надо никаких вопросов! Просто делайте, как я говорю. Сегодня же вечерней почтой я пошлю ключ от сейфа и код. По адресу почтового отделения в центре Манхэттена, где вы работаете. Это безопаснее, чем по домашнему адресу. Да и удобнее.

— Итак, если сообщения нет, с вами что-то случилось?

— Да. И вы обращаетесь к властям. Можете не раскрывать своего имени, это мне все равно. Но вы должны обещать, что передадите им всю информацию, содержащуюся в сейфе.

— Договорились. — Кассандра заколебалась. — А почему бы просто не сделать для меня копию всех этих материалов?

— Ни в коем случае! Все должно быть в одном экземпляре, иначе слишком велик риск того, что материалы попадут в чужие руки. Да и вам так спокойнее будет.

— Ладно, ладно.

Фэлкон вздохнул с облегчением и немного разжал пальцы, стискивавшие телефонную трубку. Вроде все складывается как надо.

— Эндрю, вы читали в газетах, что и председатель правления Южного Национального, и его заместитель покончили с собой?

— Что-что?

— То, что слышали. Барксдейл ведь был заместителем председателя правления, верно?

— Да.

— Ну так вчера вечером он спрыгнул с балкона своей нью-йоркской квартиры.

— Боже, как мило...

— А Борман в пятницу попал в автокатастрофу в графстве Уэстчестер. В его доме нашли записку. В ней сказано: после того, что произошло в банке, он жить не может. Правда, газеты пишут, будто стопроцентной уверенности, что в машине был именно Борман, пока нет. Тело сильно обгорело. Но номерные знаки — от его машины.

— Значит, Борман погиб в пятницу? — Фэлкон уперся взглядом в стену на противоположной стороне улицы.

— Да.

Фэлкон кивнул, как бы делая себе заметку. Надо кое-что проверить.

* * *

— В чем дело, почему до сих пор не нашли Фэлкона? Пять дней ведь уже прошло.

— Нам известно, где он, — устало сказал Резерфорд и зевнул в мембрану. Надоели ему эти постоянные звонки Прескотта.

— Да? И откуда это нам известно? — Прескотт саркастически выделил тоном личное местоимение?

— От друга.

— Ну конечно, — фыркнул Прескотт. — Если мы знаем, где он, почему же никак не избавимся от этого типа?

— Да, нам известно, что он здесь, в Бостоне. Но где именно в Бостоне, пока установить не удалось. Впрочем, надеюсь, скоро выясним. — Резерфорд еще никому не говорил, что Фэлкон ушел от них в Гарлеме.

— В Бостоне? — удивленно переспросил Прескотт. — В Бостоне? — И уже с тревогой: — Господи, он же к самому вашему дому подбирается!

Резерфорд тут же пожалел, что проговорился насчет местопребывания Фэлкона.

— Ну и что?

— А как по-вашему, что ему понадобилось в Бостоне? Уж не вы ли?

— Он мог связаться со мной по телефону из Нью-Йорка.

— Тогда что все-таки привело его сюда?

— Не знаю. Да и знать не хочу.

— Ну конечно, вам легко говорить. На карте-то не ваша карьера. Черт, если все выплывет наружу, если Фэлкон обратится в прокуратуру, вы уйдете в тень, а расхлебывать придется нам. С такой биографией вы исчезнете, и никто вас никогда не найдет.

Резерфорд немного помолчал и тяжело выдохнул прямо в трубку:

— Неужели вы сами верите в то, что говорите? Неужели вы действительно думаете, будто я способен уйти в кусты после того, через что мы все вместе прошли?

Прескотт прерывисто задышал. С таким нажимом ему было трудно справиться.

— Я... Извините, Билл. Просто...

— Да вы такого надежного человека, как я, в жизни не встречали, — повысил голос Резерфорд.

Он понимал, что Прескотт сожалеет о вырвавшихся у него словах. Сознавал, что просто атмосфера накалилась донельзя и человек не выдерживает. С такими ситуациями он в ЦРУ то и дело сталкивался. Естественная реакция. Но все равно спуску давать нельзя. Естественная, неестественная, а подавлять надо в зародыше. Немедленно. Бунт изнутри представляет собой куда большую угрозу, чем любой враг, с которым встречаешься лицом к лицу. Нельзя позволить Прескотту продолжать в том же духе, это чревато серьезными последствиями. За ним могут последовать и другие. Или, хуже того, кому-нибудь придет в голову договориться с властями. Надо надавить на Прескотта как следует, надо преподать этому несчастному штафирке хороший урок.

— Извольте извиниться!

— Прошу извинить меня, — едва слышно прошептал Прескотт.

— А вы, Тернер, оказывается, еще слабее, чем я думал. Как вы себя ведете? И это в тот момент, когда нужно собрать все силы, через себя, так сказать, перепрыгнуть.

— Да, вы правы. — Прескотт откашлялся. — Вы совершенно правы.

— Если бы Фэлкон решил обратиться к властям, — голос Резерфорда немного смягчился, — он бы уже сделал это. Полагаю, он хочет договориться. На нем ведь висит это дельце в Огайо.

— Вы об убитом охраннике?

— Ну да. Думаю, он догадывается, что мы знаем о его участии в этом деле. Догадывается и понимает, что мы тоже можем обратиться к властям, и уж они-то отыщут его. В общем, получается так, что обе стороны имеют компромат друг на друга. Интересное, конечно, положение. Весь вопрос в том, кто моргнет первым.

— Но ведь полиция так и так вычислит его. Наверняка они проверят книгу посещений компании, обнаружат в ней имя Фэлкона, позвонят ему в Южный Национальный, чтобы задать несколько вопросов, и, убедившись, что там его нет и неделю на работе он не появлялся, возьмутся за дело как следует.

— Чеймберс стер в книге посетителей имена Фэлкона и Барксдейла. И Лэндона держит подальше от властей.

— Но Фэлкон-то всего этого не знает.

— Верно. Именно поэтому я думаю, что вскоре он попытается с нами связаться. — Резерфорд выглянул в окно своего загородного дома. — Ну а что там с судебными делами?

— Адвокаты «Пенн-мар» пытаются договориться, но мы стоим на своем. Тем временем на Южный Национальный набросилась еще куча федеральных и местных учреждений, не знаю уж в точности, сколько именно. Президент при последнем издыхании. Бейли Хендерсон добивает его у себя на страницах «Кроникл», а следом за ним идут другие газеты. Словом, все складывается так, как мы и предполагали. Жаловаться не на что — если не считать Фэлкона.

— Ладно, Тернер, не волнуйтесь. С ним мы справимся.

— А-а... ну да, конечно. Я полностью полагаюсь на вас.

— Вот и хорошо. Слушайте, мне тут надо еще кое с кем переговорить. Созвонимся позже.

— Ладно.

Резерфорд повесил трубку. Прескотт прав. Если все выйдет наружу, он, Резерфорд, просто исчезнет. Остальные пусть сами о себе позаботятся. Резерфорд выглянул в окно. И чего все-таки добивается Фэлкон?

* * *

Кассандра не сводила глаз с напольного сейфа в кабинете Бейли Хендерсона. Через знакомую в телефонной компании она уже раздобыла распечатку счетов за переговоры и переслала ее Фэлкону в Бостон. Она сделала свое дело и могла со спокойной совестью отойти в сторону. Но вдруг есть что-нибудь еще? Вдруг можно отыскать какую-нибудь ниточку, дернуть за нее, и все тогда станет на место, все свяжется в один аккуратный узелок. И эта ниточка может обнаружиться здесь, в кабинете Хендерсона.

Кассандра находилась здесь, вернее, в просторной приемной на первом этаже, пять минут, а это, если учесть щекотливость ситуации, немалое время; но с другой стороны, час поздний, и к тому же Хендерсон в Калифорнии. Она не раз и не два проверила его рабочее расписание.

Кассандра пересекла тускло освещенное помещение и опустилась на колени у другого сейфа. Вставив в замок большую отвертку, она начала орудовать ею.

— Эй, что это вы тут делаете? — В комнате вдруг вспыхнул яркий свет.

Кассандра выронила отвертку и медленно поднялась на ноги. Она сохраняла полное спокойствие. А что паниковать-то? Фэлкон, предвидя такую возможность, четко проинструктировал ее, как вести себя в подобном случае.

Между Кассандрой и дверью стоял Бейли Хендерсон.

— Так что все же вам здесь надо? — уже раздраженно повторил он и прищурился. — Вы ведь Кассандра Стоун, я не ошибаюсь?

— Она самая, — прошептала Кассандра.

— И с чего это вам вздумалось копаться в моих бумагах?

Они стояли, разделенные двадцатью футами, и не сводили глаз друг с друга.

— Отвечайте!

— Я работаю на Уильяма Резерфорда, — холодно ответила Кассандра и спокойно прошествовала мимо него к лифту.

Хендерсон молча проводил ее взглядом и проглотил вставший в горле комок.

Глава 33

Фэлкон медленно шел по Олбани-стрит, главной магистрали Южного Бостона с его обилием самых разнообразных складов. Гигантские фуры тащились по разбитой дороге в поисках нужного места для разгрузки. Полуденный ветерок растворялся в грохоте двигателей, пронзительных гудках автомобилей, удушающих парах бензина.

Имеющиеся документы нашли свое надежное прибежище в стальном сейфе банка на Стейт-стрит: папки из кабинета Чеймберса в штаб-квартире «Пенн-мар», сведения о денежных переводах, раздобытые Мартинесом, информация, которую переслала ему, пользуясь услугами «Федерал экспресс», Кассандра, собственное послание, адресованное «всем, кого это может касаться», ну и кое-что еще. Все это помещалось в металлическом ящике. А запасной ключ и номер кода, нацарапанный на клочке бумаги, вчера утром получила Кассандра. Фэлкон вошел в тень большого здания и глубоко вздохнул. В сейфе хранилась еще одна вещь, так, на всякий случай.

Фэлкон свернул с Олбани-стрит и переулком направился к своей гостинице. Он еще больше замедлил шаг. Береженого Бог бережет. Уходя сегодня утром из номера, он позвонил ей и сказал, где остановился. Теперь его всегда можно найти. Фэлкон сам хотел этого, хотел этой встречи. От нее все равно никуда не уйти. Выбора нет. Но пусть встреча произойдет на его условиях. Иначе ног не унести.

Гудок прозвучал так громко и так неожиданно, что Фэлкон едва с ног не свалился. Грузовик, въезжавший в открытые ворота склада, чуть не налетел на него. Каким-то чудом Фэлкону удалось увернуться и прижаться к кирпичной стене. Проезжая мимо, водитель еще дважды возмущенно просигналил.

Фэлкон посмотрел вслед грузовику. Сердце у него неистово колотилось, со лба стекал пот. Он не спал сорок восемь часов и с трудом держался на ногах. Прислонившись к стене, Фэлкон на мгновение закрыл глаза. О Господи, хорошо-то как. Материалы в надежном месте, ключ у Кассандры. Он сделал все, что мог. Теперь осталось только ждать.

Фэлкон открыл глаза. Со стороны гостиницы к нему стремительно приближался мужчина со свирепым выражением лица. Тот самый, что гнался за ним в Гарлеме и сел на поезд в Линдене. Ожидание закончилось.

У Фэлкона на мгновение помутилось в глазах, и он изо всех сил прищурился, чтобы получше разглядеть бегущего. Да, точно, тот самый. Фэлкон повернулся и побежал что есть мочи. Ну, лишь бы силы не оставили.

Феникс Грей работал ногами, как только мог. На сей раз промаха быть не может. Третьей попытки ему никто не даст, Резерфорд ясно высказался на этот счет.

Стараясь не наступить на валяющиеся повсюду пустые жестянки из-под пива, Фэлкон пересек автостоянку. Стекло от разбитых бутылок скрипело у него под ногами, производя звук отдаленного ружейного огня. Ну черт, где же дверь? Он искал на бегу боковой вход в здание большого, давно уже пустовавшего склада. Сил оставалось все меньше.

Грей с удовольствием отметил, что Фэлкон бежит все медленнее и неувереннее. Жертва слабеет, его же голод не уменьшается. Все скоро закончится.

Дверь, где эта проклятая дверь? Вот она! Чуть ли не прижимаясь к стене, Фэлкон бросился к белой деревянной двери. Она должна быть не заперта. Он заранее проверил. Фэлкон рывком распахнул ее и влетел в прохладную темноту склада. Остро пахло плесенью. По черной металлической лестнице, перепрыгивая через три ступеньки, Фэлкон влетел на второй этаж. Даже силы откуда-то взялись, хотя откуда, бог весть.

Грей прыгал через четыре ступеньки. Он приближался к Фэлкону. Тому конец. Теперь ему никуда не деться.

Фэлкон добежал до огромного, размером с футбольное поле, зала и направился в его середину. Преследователь был совсем рядом, Фэлкон кожей это чувствовал.

Добравшись до второго этажа, Грей еще на лестнице вытащил из кобуры пистолет.

Фэлкон внезапно остановился посреди зала и, вызывающе скрестив на груди руки, повернулся к Грею.

Тот тоже остановился. Теперь он был не более чем в пятнадцати ярдах от своей жертвы. Грей неторопливо прицелился. Мишень как на ладони, трудностей не предвидится. Но что это такое случилось с Фэлконом? Жить надоело?

— Если выстрелишь сейчас, все делишки «Семерки» выйдут наружу. Весь мир узнает об их махинациях, — твердо заявил Фэлкон. Слова его эхом разнеслись по пустынному залу. — И на вас, и на Резерфорда, и на всех остальных начнется настоящая охота, как на диких зверей, и, в конце концов, вас загонят в угол. На полпути власть не остановится. Все, что полиции нужно знать, она узнает в мельчайших подробностях. Мне все известно. И это «все» хранится в надежном месте. Если со мной что-то случится, есть люди, которые знают, как распорядиться имеющейся информацией.