Эта властная сила

Когда они потеряли дом, Кэтлин и Морин ночью вырыли несколько небольших кустов, завернули в парусину и спрятали среди вещей. Они не считали себя ворами: ведь это был их сад и их розы. Пусть земля им больше не принадлежав, но они хотели хоть что-то оставить на память.

Более того, той ночью, когда она решила перебраться к Шейну в Америку, она пробралась в сад, который уже считался чужой землей, и выкопала несколько кустов самых редких роз: аптекарскую розу, красную ланкастерскую и белую Йоркскую розу, любимую розу ее бабушки.

Сейчас она сажала белую «Леди Банкс», шиповник без колючек. Она не знала, увидит ли первое цветение своей розы, но чувствовала где-то глубоко внутри, что она должна пустить корни в эту каменистую почву. В любом случае нежные белые маленькие цветы будут оттенять грубость выветренного сруба. Если ей придется покинуть край Миссури, то розы будут напоминать Шейну о ней.

– Полить, полить! – хлопотала Дерри.

– Вода не оживлять мертвое дерево. – Мэри пожала плечами.

– Куст не мертвый, – настаивала Кэтлин. – Но поливать, малышка, его еще рано. Сначала нужно его посадить.

Почва упрямо сопротивлялась штыку лопаты. Ей удавалось за раз углубиться лишь на несколько сантиметров, выгребая вместе с землей камни.

– Тебе придется глубоко пускать корни, – прошептала она, не обращая внимания на неотрывный и насмешливый взгляд Мэри.

– Это Макенна сказать сажать дерево?

Кэтлин угрюмо посмотрела на индианку.

– Мистер Макенна отдыхает. И мне не нужно его разрешение. Я его жена и хозяйка Килронана. Мистер Макенна сказал, что я могу распоряжаться в доме. И я делаю то, что считаю нужным.

«Жаль, что я не могу избавиться от тебя!» Этого она вслух не сказала.

– Ты копать дырки во дворе.

– Роза разрастется рядом с крыльцом, – ответила Кэтлин терпеливо, хотя на самом деле готова была взорваться в любую минуту. – Крыльцо – часть дома. Так что все верно.

Индианка пробормотала что-то себе под нос. На крыльцо вышел Джастис и, облокотившись на перила, скептически посмотрел на куст.

– Вряд ли вырастет. По-моему, он засох.

– Нет! – закричала Дерри и плеснула на Джастиса мутной водой из корыта.

Дети рассмеялись. Дерри бросилась на мальчика, а тот притворно поддался ей, и они покатились по теплым доскам крыльца, радостно визжа.

Кэтлин удивленно смотрела на них, она еще ни разу не видела, чтобы Джастис вел себя как ребенок. . Мэри тоже наблюдала за происходящим, и Кэтлин показалось, что индианке это не по нраву.

– Джастис, натаскать хворост, мне нечем разжигать печь, – приказала Мэри и ушла в дом.

Джастис с трудом оторвал от себя расшалившуюся Дерри и убежал в сторону леса.

– Делли помозет.

– Нет, Дерри, вернись немедленно. Ты нужна мне здесь. – Она не могла выпустить девочку из виду. Особенно после того, что случилось сегодня утром.

Дерри обиженно надула губки и нехотя поплелась обратно. Носок ее правой туфли сильно поистерся, а на левой туфле порвался шнурок.

– Ты, правда, очень нужна мне, – сказала Кэтлин ребенку. В горле ее застрял комок, когда она осознала, как много значат для нее слова, которые она только что произнесла. Несмотря на то что отношения с Шейном складывались не гладко именно из-за Дерри, несмотря на все трудности, что выпали на их долю за долгое путешествие из Ирландии, Кэтлин любила малютку больше всего на свете.

– Ты мне очень нужна, – повторила она шепотом.

Дерри медленно подошла, посмотрела в ямку и подняла глазки на тетю.

– Водички? – спросила она.

Левый хвостик Дерри растрепался, а правая щека была перемазана грязью, но глаза ее сияли живым интересом.

«Моя малышка». По-своему Шейн был прав. Дерри действительно была ей как дочь. Она едва ли любила бы ее больше, будь она родной дочерью.

– Поди сюда. – Она погладила малышку по голове. – Ты права, уже можно нести воду. Но сначала давай посадим наш розовый куст в ямку.

Кэтлин расправила корешки, и вместе с Дерри они посадили растение, засыпав корни землей и утрамбовав грунт. Затем Кэтлин разрешила девочке аккуратно полить куст водой.

Дерри сосредоточенно нахмурила бровки, старательно выполняя сложное поручение. Когда последняя капля вылилась из маленького ведерка, Дерри просияла:

– Делли холосо лаботает. Делли узе больсая.

– Верно. Дерри хорошая девочка. И совсем взрослая. А сейчас закрой глазки, мы прочитаем молитву. Моя мама, твоя бабушка, всегда читала молитву после того, как сажала розовый куст. Это секрет. Если все сделать правильно и прочитать молитву, то роза обязательно вырастет и будет красивой-прекрасивой.

Глазки Дерри удивленно расширились, затем она радостно улыбнулась и искренне сказала:

– Ласти, лозоська.

– Аминь, – подытожила Кэтлин, потому как добавить что-то к словам Дерри было невозможно.

– Есе. Давай посадим есе.

– Нет, Дерри. На сегодня хватит. Но мы обязательно посадим еще один куст завтра.

В общем-то можно было посадить и сегодня, но Кэтлин еще не освоилась на этой земле. Нужно было обойти окрестности и решить, где самое подходящее место для сада. Она сделала хороший зачин. Она пустила корни, и сейчас только от Господа Бога зависело, дадут ли они всходы.

Шейн проснулся от звона железного треугольника, в который обычно била Мэри, когда созывала всех на обед. Голова по-прежнему болела немилосердно, а громкий лязг лишь добавлял ему страданий. Тело ныло так, словно все кости были сломаны. Приложив усилие, он обулся, нашел относительно чистую рубашку и провел расческой по волосам.

Он уже пошел было к двери, но в задумчивости провел по подбородку ладонью и понял, что необходимо закончить жалкие попытки Кэтлин побрить его. Бормоча что-то под нос, он поставил на тумбу зеркало и огляделся в поисках своего опасного лезвия.

Мэри снова заколотила по треугольнику, но Шейн не обратил на нее внимания. До тех пор пока Кэтлин и ее малышка не появились в Килронане, он не особенно следил за своей внешностью. Не то чтобы он был нечистоплотным человеком. Более того, он даже Джастиса пытался приучить к чистоте и порядку. Просто для холостяцкой берлоги, которой и являлся Килронан, некоторый беспорядок был вполне естественным. Но сейчас, особенно после чинного и чопорного завтрака, Шейн понимал, что простые времена закончились навсегда.

«Я, видать, страдал от временного помешательства, когда отправился за ней в Ирландию во второй раз».

Зачем?

Неверность Кэтлин, точно заноза в самом интересном месте во время скачки, сидела в его голове. В ней было полно упрямства и решительности. То немногое, что объединяло ее с Сериз. Если отбросить в сторону их внешнюю непохожесть и род деятельности Сериз, то две женщины были скорее похожи.

Сериз беспрестанно врала ему. Она вытягивала из него все жилы. А уж сколько денег он на нее потратил! Она посадила его на крючок, она играла с ним как кошка с мышкой. Она держала его на коротком поводке. Но несмотря на это, она все еще очень много для него значила. И что еще более странно, он знал, что Сериз по-своему любила его.

Для Сериз он был чем-то необычным. Он так страстно желал ее, что прощал ей все: и то, что она шлюха, и ее пристрастие к алкоголю, и ее любовь к громкой музыке. Он не исключал, что вся эта история с Сериз была вызвана отказом Кэтлин приехать к нему тогда, в первый раз.

– Макенна! – Мэри кричала ему с нижних ступенек лестницы.

– Иду! – крикнул он в ответ. Интересно, во что он впутается на этот раз, когда спустится вниз. Не иначе как в очередные бои местного значения. Любопытно, что будет на столе: старые добрые оловянные тарелки или фамильный фаянс? Кто из женщин готовил обед, и как другая отреагирует на стряпню конкурентки?

Черт бы побрал этих женщин. Почему нужно ненавидеть друг друга? Пожалуй, выйти один на один со всеми людишками Здоровяка Эрла было проще, чем выдержать обед на собственной кухне.

Проведя последний раз по лицу притупившимся лезвием, Шейн глянул в зеркало и промокнул царапины полотенцем. До идеального бритья было еще далеко, но с этим придется подождать.

Шейн спускался по лестнице осторожно, придерживаясь рукой за стенку и опуская ноги как можно аккуратнее. Боль в ребрах просто убивала его. Он был почти благодарен Здоровяку Эрлу, что тот спас его от стычки с Бо. Еще один вопрос волновал Шейна. Правду ли говорил ему Эрл, что они тоже потеряли много скота? Если да, им обоим стоит поискать виновных где-то в другом месте, нежели за соседским забором.

Шейн уловил аромат фирменного тушеного кролика Мэри еще за двадцать метров до кухни. Черный кофе, тушеный кролик и индейские жареные лепешки были ее фирменными блюдами. Он надеялся, что на этот раз у нее ничего не подгорело. В прошлый раз ее кролик так прикипел ко дну казана, что даже Джастис отказался есть.

– Шейн, – встретила его Кэтлин приятной улыбкой, – мы ждем тебя, чтобы прочитать молитву.

Он сел на скамью рядом с Гейбриелом. Стол был накрыт Кэтлин. Ее столовое серебро, вилки с костяными ручками и забавные обеденные ножи с ручками из рога лежали возле каждой тарелки.

Он заметил, что только две вещи выбивались из общего вида. Мэри все-таки пролила соус к тушеному кролику на белоснежную льняную скатерть. И место Джастиса пустовало.

– Где парень? – спросил Шейн.

Кэтлин закусила нижнюю губу. Это была ее старая привычка. Насколько он помнил, она означала, что Кэтлин не уверена.

– Я попросила его вымыть лицо и руки перед едой, – сказала она, – на что он ответил, что не голоден.

– Хосю молитву, – радостно объявила Дерри.

– Одну минуту. – Шейн поднялся из-за стола и вышел с кухни. Он позвал Джастиса, но тот откликнулся не сразу.

– Умойся перед обедом.

– Я не хочу есть.

– А я не спрашивал тебя, хочешь ты есть или нет. Вымой руки и садись за стол.

Кэтлин благодарно посмотрела на мужа, когда и он, и мальчик сели за стол. Они помолились и принялись за еду. Все, кроме мальчика, который молча сидел и глядел на пустую тарелку.

– Я сазала лозы, – похвасталась Дерри.

– Да неужели? – улыбнулся ей Шейн.

– Да, мы посадили белые розы, – подтвердила Кэтлин. – Помнишь, те самые, что росли в мамином саду у западной стены?

Шейн протянул руку за хлебом.

– Я помню, что твоя мама любила розы. Но я также помню, что я в ее саду не был званым гостем. – Он поморщился и добавил: – Впрочем, как и в других местах вашего поместья.

– Это только из-за того, что егерь подозревал тебя в браконьерстве, – парировала Кэтлин.

Рот Шейна был заняттушеным кроликом Мэри, так что он не стал отвечать. Да и, по правде говоря, он баловался браконьерством. В основном ловил кроликов, хотя однажды ему посчастливилось даже завалить оленя. Мяса тогда хватило его семье не на одну неделю. Вот только если бы его поймали, то вздернули бы на первом же суку, а семью выгнали с земли.

Рагу недоставало специй, и Мэри здорово переборщила с луком, но Шейн не стал жаловаться, а добавил соли и перца. Мэри Красный Жилет не терпела критики в адрес ее кулинарных способностей.

Кэтлин откусила немного мяса, тщательно прожевала его и проглотила. Если она и считала, что рагу было отвратительным, то тщательно скрывала свое мнение.

– Я привезла много побегов.

Шейн поднял на нее взгляд.

– Чего?

– Ну, кустов. Розовых кустов. Я хочу разбить за домом небольшой сад.

– Есть уже сад, – встряла Мэри. – Морковь есть, лук, репа. Даже кролики есть.

– Я видела ваш огород, – дипломатично ответила Кэтлин. – Очень милый. Но я хотела разбить настоящий сад, с цветами и, кто знает, может, даже с фруктовыми деревьями.

Она выжидающе посмотрела на Шейна.

– Конечно, – ответил он, – как хочешь.

Он заметил, что Кэтлин переоделась в голубое платье. Небесно-голубое. С кружевным воротником и оторочкой рукавов. Платье очень шло Кэтлин. Вот только казалось не к месту. Уляпает его на конюшне в считанные минуты.

Шейн разломил лепешку жареного хлеба и стал подбирать остатки соуса с тарелки. Тут он заметил, что Дерри смотрит на него с открытым от удивления ртом. Он торопливо закинул кусок хлеба в рот и подчистил тарелку вилкой.

Мэри встала из-за стола, сходила к печи, принесла большую турку с кофе и поставила ее на середину стола. Джастис жадно посмотрел на лепешки. Только Гейбриел, казалось, не испытывал ни малейшего дискомфорта от того, что ему приходится есть с дорогого фаянса столовыми приборами по стерлингу за штуку.

Шейн торопливо отпил крепкого кофе.

– Кейти, я просил тебя остаться в доме сегодня, когда к нам нагрянули Томпсоны.

Джастис удовлетворенно улыбнулся и в предвкушении скандала откинулся спиной к стене. Мэри, напротив, опустила глаза, сделав вид, что занята намазыванием меда на кусок хлеба. Гейбриел подложил себе добавки тушеного кролика.

Кэтлин посмотрела в глаза мужу:

– Да, просил.

Шейн накрыл ладошку Кэтлин своей рукой. Ему было приятно дотрагиваться до нее.

– Шейн, милый, ты не можешь защитить меня от всего. Если я собираюсь жить в Килронане, позволь мне самой решать, что опасно, а что нет.

Она была права, и он знал, что она права. Он хотел, чтобы она стала достаточно сильной и умной, чтобы выжить в этих суровых краях. Он также хотел, чтобы у них все получилось, чтобы они снова были вместе, чтобы нашли то, что затерялось где-то посреди пути между Килронаном и графством Клэр.

Но здесь, в Миссури, Кейти была зеленым новичком. Ей не пришлось пережить нападения индейцев, буйства стихии и эпидемию холеры. И если она не станет прислушиваться к его словам, он потеряет ее, как он потерял мать Джастиса.

– Черт возьми, женщина, – сказал он мягко, – у тебя, конечно, есть стержень внутри, но тебе придется научиться делать то, что я говорю, и тогда, когда я говорю.

– Потому что ты мой муж?

Шейн почувствовал, что теряет терпение. Он бросил взгляд на Гейбриела, чтобы убедиться, забавляется индеец или нет. Он не собирался устраивать эту сцену перед всеми домочадцами, но раз уж влез в это, оставалось только с честью выпутаться из сложившейся ситуации.

Он постарался, чтобы его слова звучали весомо:

– Потому, что я владелец Килронана. И потому, что я глава этой семьи.

– А-а. – Кэтлин улыбнулась, как будто он отпустил ей комплимент, вместо того чтобы отчитать по полной программе.

Шейн прочистил горло, откинулся назад и посмотрел на Кэтлин суровым взглядом.

– Вот так, детка.

Она снова улыбнулась ему сладкой улыбкой, которая растопила бы льды Аляски.

– Конечно, дорогой. Ты голова. Помнишь старую поговорку? Муж – голова, а жена – шея.

Шейн встал из-за стола. Разговор получился каким-то странным. Казалось, она соглашается с ним, но на самом деле он понимал, что она ему практически перечит.

Шейн решил сменить тему разговора и похвалить Кейти.

– То, как ты повела себя со Здоровяком Эрлом, было весьма умно. Ты удержала нас всех от драки. Ты оказалась права. А я ошибался.

– Да, – согласилась Кэтлин, – все так и было.

Гейбриел издал какой-то неопределенный звук. Усмехнулся? Терпение Шейна лопнуло.

– Но все могло обернуться иначе, Кейти. Запросто могла произойти перестрелка, и ты оказалась бы на линии огня.

– Шейн, Джастис стоял позади тебя. А ему всего десять. Может, объяснишь мне, почему маленькому мальчику допустимо участвовать в перестрелке, а взрослой женщине нет?

– Джастис – мужчина. По крайней мере, станет им рано или поздно. – Шейн едва держал себя в руках. Он быстро взглянул на мальчишку, и тот ухмыльнулся в ответ.

– Делли тозе мусина! – пролепетала Дерри.

– Ты не мужчина, – поправила ее Кэтлин, – ты юная леди. И тебе уже пора спать.

Кэтлин спешно поднялась и взяла ребенка на руки.

– Прошу нас извинить...

– Я еще не закончил, – резко сказал Шейн.

– Я вижу. Но не стесняйся, ужинай без меня.

Шейн вскочил на ноги и последовал за ней.

– Ты прекрасно знаешь, что я говорил не о еде.

– Разве? А я-то думала...

– Дай мне малышку, я понесу ее. Мы вместе уложим ее спать, а затем продолжим наш разговор.

Кэтлин передала ему Дерри. Дерри обхватила его ручонкой за шею и чмокнула мокрыми губками в щеку.

– Я тя любью, – заявила она.

Наверху Шейн подождал, пока Кэтлин умоет девочку и переоденет ее в ночную рубашку.

– Сказоську! Сказоську давай! – требовательно воскликнула Дерри.

– Сказочку хочешь? Ладно. Но сначала прочитаем молитву.

– Нет, не мама. Пусть Макена ласказет.

– А-а-а... Дерри, детка, пусть лучше тетя тебе почитает, – испуганно пробормотал Шейн.

– Да ладно, Шейн, я уже смирилась с тем, что она называет меня мамой.

– Пусть Макена ситает! – настаивала малышка.

– Э-э-э... Макенна не может тебе почитать, милая, – смущенно сказал Шейн, – я... э-э-э... я не умею читать. Не научился. Она тебе почитает. – И он неловко ретировался в прихожую.

Когда Кэтлин сделала всю рутинную работу и уложила Дерри спать, Шейн вывел ее из комнаты, затем вниз, по ступеням, на крыльцо. Он вдыхал аромат вереска, который источали ее волосы, и его мужское естество реагировало на прекрасную женщину самым натуральным образом. Но он не мог позволить ей выиграть в их маленьком разногласии. Она должна понять, как делаются дела в Килронане.

Не то чтобы он хотел поругаться с ней. Нет, он предпочел бы обнять ее и прижать к себе, просто чтобы почувствовать тепло женского тела. Но он понимал, что если сейчас не настоит на своем, то позже пожалеет об этом.

– Ты поступила неверно, когда ослушалась меня и вышла к Томпсонам. Со своей стороны я признаю, что был не прав, когда заговорил об этом за ужином при всех.

Кэтлин облокотилась на перила и подняла глаза к звездному небу.

– Там, наверное, миллионы звезд. Они кажутся такими загадочными, такими сияющими. Даже не верится, что это те же самые звезды, на которые мы смотрели дома.

– Для меня дом здесь, – напомнил он ей. – Кэтлин, я позвал тебя на улицу не для того, чтобы говорить о звездах.

Женщина развернулась и посмотрела на своего мужа. Тонкий аромат вереска окутал его, и он почувствовал, что еще чуть-чуть – и он потеряет всякое желание читать ей нравоучения.

Она стояла совсем близко... слишком близко. Он знал, что, если он протянет руку и прижмет ее к себе, она не станет сопротивляться. Но он также знал свои слабости и не собирался давать повод Кэтлин взять бразды правления в свои руки.

– То, что ты сделала сегодня, – непозволительный риск.

– Но ведь все закончилось благополучно. – Голос ее стал заботливым и нежным. – Как твоя голова, лучше? А ребра? Все еще болят?

– Жить буду.

– Да уж, пожалуйста.

Ее голос был дыханием Ирландии. Ему хотелось улыбаться просто оттого, что он может слушать ее. Сколько тоскливых и одиноких ночей он провел в томительном предвкушении, что рано или поздно она будет с ним рядом!

И вот она наконец-то здесь. На расстоянии вытянутой руки. А он не знает, может ли быть рядом с ней? Хочет ли?

На какой-то краткий миг, на один удар сердца, он пожелал, чтобы время вернулось вспять. Когда он брал ее в жены, он считал себя самым богатым человеком на земле. Они были вместе всего несколько часов, и это были несколько часов счастья.

Но то было в Ирландии. Год он был никем. Хуже, чем никем. Он был неровня Кэтлин. Он даже не имел права подать ей руку, чтобы подсадить в карету, не говоря уж о женитьбе.

Если отмотать время назад, то он снова стал бы босяком. Он был бы на побегушках у каждого, у кого за душой нашлась бы хоть пара соверенов. Он был бы мужем без единого акра земли и без малейшей надежды на достойную жизнь для себя и своей жены.

Здесь же, в Миссури, он показал, на что способен. Он владел Килронаном, и он был равным среди равных. Он был ничуть не хуже того же Эрла Томпсона.

– Пойми, Кейти, я отдаю тебе приказы не потому, что хочу контролировать тебя, нет. Я делаю это только для того, чтобы ты была в безопасности.

– Ты бы сегодня схлестнулся с Томпсонами, ведь так?

– Если бы они вынудили меня, то да, – признал Шейн. – Конечно, я понимаю, что эта затея была обречена на провал, но я не могу никому.позволить приходить на мою землю и забирать мой скот.

– А не лучше было заплатить ему за его племенного?

– И признать, что я нарушил закон, тогда как я этого не делал?

– Как ты думаешь поступить с жеребенком? Ведь нельзя же вечно замазывать ему лоб сажей.

Шейна это беспокоило не меньше.

– Что-нибудь придумаю.

– А может, имеет смысл примириться с соседом, вместо того чтобы продолжать никому не нужную вражду?

– Это он враждует, а не я.

Она вздохнула:

– Эрл Томпсон, конечно, тяжелый человек, но мне показалось, он не из тех, кто просто так способен убить человека.

– Он не трус и не подлец, это точно. Он пристрелит меня без колебаний, если так будет нужно, но он никогда не станет стрелять в спину.

– Так, может, если вы вдвоем попытаетесь решить ваши разногласия мирн...

– Черт возьми, Кейти! Прекрати наконец лезть в дела, в которых ты ни бельмеса не смыслишь. Научись уже принимать меня и Килронан такими, какие мы есть. Прими нас всех – и Гейбриела, и Мэри, и Джастиса.

– А на черта ей это надо? – раздался голос Джастиса.

Шейн развернулся и увидел мальчишку в тени. А он хорош. Даже Гейбриел не смог бы подобраться так незаметно. Шейн не услышал ни звука.

– Не твоего ума дело. И нечего здесь подслушивать. У нас с Кэтлин серьезный разговор. И я уже говорил тебе, ты обязан уважать свою новую мать.

– А она мне не мать!

– Конечно, нет, – согласилась Кэтлин. – Я не твоя мать. Но я хочу стать твоим другом.

– Да? А с какой стати?

– Джастис! – одернул его Шейн. – Я думаю, ты уже достаточно сказал.

– Другом она моим хочет быть? Ха! – съязвил мальчик. – А зачем тебе это надо? Зачем тебе возиться с грязным полукровкой, сыном шлюхи?

– Черт бы тебя побрал, Джастис! – закричал на него Шейн, не на шутку разозлившись. – А ну закрой рот!

– Не говори таких ужасных вещей о своей матери! – воскликнула Кэтлин. – Ведь ты же не хочешь сказать...

Мальчик грязно выругался.

– Да что ты знаешь? Именно это я и имею в виду. Кого хочешь спроси. Моя мать была дрянной шлюхой и пьянью.

– Шейн? – прошептала Кэтлин сипло. – Это правда? Она что, действительно была...

– ...шлюхой Макенны, – не унимался Джастис. – Можешь мне поверить. Она была самой дорогой девкой у Толстушки Розы. А если бы она не померла, он все еще был бы с ней. А не с тобой! Никогда бы он не был с тобой!

– Кейти. – Шейн протянул к ней руку.

Но она бросилась мимо него обратно в дом, и ее рыдания вонзились ему в сердце, причинив большую боль, чем все его раны.

Глава 10

В дни, последовавшие за болезненным для всех откровением Джастиса, Кэтлин умудрялась каким-то чудом сохранять шаткое перемирие. Гордость ее была уязвлена. Она не желала слушать никаких извинений и объяснений от своего блудливого мужа.

Шейн предал их супружескую клятву, спутавшись с низкой женщиной из вульгарного борделя, которая торговала своим телом напропалую. И как он смел обвинять Кэтлин в неверности, да еще и в том, что она родила внебрачного ребенка, в то время как сам предавался греху в объятиях этой женщины!

И вот теперь он ждет от нее, что она простит все и будет вести себя, как будто ничего не случилось? Кэтлин очень хотела, чтобы их брак все-таки состоялся, но сейчас она уже не была уверена, что это возможно.

Она любила мужчину, которым когда-то был ее Шейн Макенна. Вот только хватит ли ее любви в сложившихся обстоятельствах? Может, имеет смысл собрать вещички, забрать Дерри и вернуться домой?

Мэри и Джастис только обрадуются ее отъезду из Килронана. Если Шейн еще вел себя в рамках приличия, был вежлив и предусмотрителен, то Мэри и Джастис не скрывали своей враждебности. Бои шли на всех фронтах. Стычки местного значения происходили по нескольку раз в день. Мэри привыкла управлять хозяйством по-своему и не желала ни сдавать позиций, ни изменять сложившихся традиций.

Но и Кэтлин не желала отступать. Покуда она была хозяйкой в Килронане, все вертелось по ее правилам. Под этим подразумевались чистые полы, свежие скатерти и умытые дети за едой.

Кэтлин каждое утро поднималась с первыми лучами солнца и суетилась по хозяйству до самого вечера. Она мыла посуду, подметала пол на кухне и ставила опару на следующее утро.

Поскольку Мэри постоянно торчала на кухне, Кэтлин решила, что ее первым серьезным делом станет веранда. Она нашла молоток и, сдирая в кровь костяшки пальцев, открыла заколоченную дверь на веранду.

– Зачем врезать дверь, чтобы затем заколотить ее? – спросила она у Шейна за ужином.

Тот пожал плечами.

– Много дверей, – проворчала Мэри, – раз, два, три... Три дверей на кухня много. Улица отапливать, если три дверей.

– Но ведь сейчас нам не надо отапливать помещение, не так ли? – улыбнулась Кэтлин, хотя улыбаться ей хотелось меньше всего.

– Зима прийти, – сказала Мэри, – зима всегда прийти. Выкинуть дрова на отоплять другой комната. Не-е-е. Есть на кухне. Всегда есть на кухне. – Мэри эмоционально развела руками. – Хороший комната, хороший еда, хороший тепло.

– Но сейчас не зима. И мы сделаем столовую на веранде, когда я приведу ее в порядок, – твердо сказала Кэтлин.

На следующий день она обследовала дом сверху донизу. Наверху, на чердаке, под самым карнизом она отыскала комплект старой мебели, накрытой пыльными одеялами: разобранную двуспальную кровать с четырьмя столбиками по краям, семь стульев с прямыми спинками и старомодный обеденный стол, сработанный из добротного орехового дерева.

Веранда была меньше кухни, зато на ней стояла аккуратная каменная печь. Кроме того, были большие оконные проемы и оштукатуренные побеленные стены. Солнечный свет заливал комнату янтарным огнем, играя бликами на сосновом полу, отчего все помещение казалось теплым и уютным. Вторая дверь вела в прихожую.

Пока Шейн проводил целые дни в заботах о своих животных, Кэтлин с яростью принялась за переустройство веранды. Она покрыла стены свежей побелкой, отмыла дощатый пол и до блеска оттерла оконные стекла. После чего она постепенно, по частям, перетащила туда стол и деревянную резную доску с изображением охоты на лис, которую также обнаружила на чердаке. Она отчистила от грязи и пыли дерево и натерла его воском.

Работа заняла у нее больше времени, чем она предполагала, – около недели. И работа эта была тяжелая. Но когда она поставила последний стул рядом со столом и повесила портрет своей прабабушки над резной доской, она почувствовала приятное удовлетворение. Спина ее ныла безбожно, и руки были истерты до крови, но ей было наплевать на это.

– Все сделала? – спросила Дерри.

– Нет, малышка, – устало сказала Кэтлин, – но уже скоро.

Полуденная гроза загнала детей в дом, и Кэтлин слышала, как они хихикали на кухне и бегали взад-вперед по лестнице. Затем она услышала, как Джастис сказал что-то насчет конюшни.

– Дерри, не ходи на улицу, – предупредила она девочку.

Дверь, ведущая на кухню, раскрылась, и Дерри зашла на веранду.

– А Застис усел, – обиженно сказала она.

– Джастис уже большой мальчик, – увещевала Кэтлин, – у него есть свои обязанности по дому.

– Делли тозе хосет обязаноси.

– Конечно, деточка, вот подрастешь немного, и у тебя обязательно появятся свои обязанности.

Когда Кэтлин торопливо поднялась наверх, в свою комнату, Дерри последовала за ней, точно хвостик. Дождь лил как из ведра, барабаня по крыше. Кэтлин подумала о Шейне и Гейбриеле, которые оставались где-то на лугах. Нашли ли они какое-нибудь укрытие?

Дерри убежала вниз, но очень скоро вернулась, возбужденно размахивая руками.

– Застис поймал змею.

Кэтлин подхватила девочку и усадила ее на стул.

– Настоящую змею? – спросила Кэтлин рассеянно. Она посмотрела на Дерри и покачала головой. Один носок сполз с ноги девочки, а на ботинке другой ноги развязались шнурки. Лямка от платья съехала с ее плеча, и все платье перекосилось. Рот был вымазан в меду, а руки просто чернели от грязи. – Нет, деточка, не трогай руками платье, я сама все поправлю, когда вымою тебе руки. Вот только найду кое-что.

Дерри улыбнулась и потрясла головой, отчего ее кудряшки разметались во все стороны.

– Настоясюю голубую змею.

– Голубую? А-а-а, понятно. – Кэтлин улыбнулась. – Сиди спокойно. Я скоро освобожусь.

Она была уверена, что упаковала четыре льняные занавески и положила их на дно сундука. Когда-то они прекрасно смотрелись в спальне ее матери, а сейчас послужат в столовой.

Дома, в их имении в графстве Клэр, она воспринимала роскошь: дорогую мебель, фамильные портреты в богатых рамах, столовое серебро – как нечто само собой разумеющееся. Они были не так уж богаты, что бы там ни говорил Шейн, но у них водились деньги, и ее родители любили жить на широкую ногу. Отец любил книги, а мама – музыку и живопись. Морин научилась играть на фортепьяно, а сама Кэтлин – на малой арфе. Кэтлин помнила званые обеды с танцами, чтением стихов и застольями, которые продолжались за полночь.

Здесь, в Миссури, не было ничего, кроме бездонного неба над головой, бесконечной травы перед глазами, древних лесов да бурных речушек. Кэтлин, конечно, восхищалась божественной красотой здешних мест, ко ей очень не хватало интеллектуальной полноты ее прежней жизни.