Эта властная сила

Кэтлин удивлялась тому, как изменился Гейбриел. Он всегда был с ней вежлив, но сдержан. А здесь он смеялся с ней, втягивал ее в разговоры с Джастисом. Сейчас она понимала, почему Шейн так сильно хвалил индейца. Он был бесподобен с лошадьми. Он всегда с невероятной точностью знал, »куда нужно идти, хотя не было никаких знаков. Терпение Гейбриела – даже к безнадежной неумелости Кэтлин в походной жизни – казалось безграничным.

Этой ночью они ели жареную куропатку и тушенную на углях форель. Они долго сидели у костра и разговаривали обо всем на свете.

Джастис оказался очень любопытным. Он спрашивал об Ирландии, об ее путешествии через океан. Спрашивал, видела ли она китов и пиратов, а также про гигантские волны и летающих рыб.

– А как капитан управляет кораблем? Ты видела, как...

– По одному вопросу за раз, дружок, – говорила она, но сама не могла не восхищаться его тягой к познанию. – Когда-нибудь ты сам все это увидишь, – пообещала она. – Ты сможешь пойти в школу в Дублине или Эдинбурге.

– Не забивай Джастису голову, – предупредил ее Гейбриел. – Он индеец, а индейцы не ходят в школы. По крайней мере в обычные школы, где учатся белые.

– Джастис только наполовину индеец. На вторую половину он француз и...

– И кто? – спросил мальчик нетерпеливо.

– И ирландец, конечно. Так что на моей родине ты сможешь ходить в школу. Тем более там никогда не видели индейцев. Он лишь немногим смуглее Дерри. Он Макенна, сын Шейна Макенны и Кэтлин Макенны, а с деньгами, которые у нас будут, его с распростертыми объятиями встретит любой колледж Европы.

Гейбриел усмехнулся:

– Ты красиво рассказываешь. Твои слова и мертвого индейца убедят.

– Спасибо.

Они все посмеялись над этим.

Кэтлин вздохнула, потянулась и посмотрела на звездное небо, выгнувшись, точно кошка. Небо было похоже на волшебный бездонный омут, заполненный алмазами. Огромная медная начищенная до блеска луна висела так низко над землей, что Гейбриел мог запросто заарканить ее. А воздух... Она еще никогда не дышала таким живым воздухом. Все вокруг наполняли ароматы свежей травы, цветущей вишни, диких животных и кожаного седла, к которому она привалилась.

Веки Джастиса набрякли, и он стал больше слушать, чем говорить. Не прошло и пяти минут, как его голова упала Кэтлин на плечо.

Она обняла его, но он тут же очнулся и сел прямо.

– Ой, извини, – сказала Кэтлин. – Я знаю, ты не любишь, когда тебя трогают.

– Да ладно, если ты, то все нормально, – ответил ей мальчик.

– Он малость пугливый из-за того, что мать его била, – сказал Гейбриел и подбросил еще одно полено в костер.

Джастис нахмурился:

– Только когда напивалась. Виски делало ее жестокой.

– Надо же, – пробормотала Кэтлин, – оказывается, ирландцы и индейцы похожи гораздо больше, чем я думала. – Она встретилась взглядом с Гейбриелом. – Шейн ведь больше не пьет, так?

– Нет, – ответил индеец. – Раньше много пил, но теперь хапли в рот не берет. С тех самых пор, как погибла Сериз.

– Он винит себя в ее смерти, – сказала Кэтлин.

Странно, но здесь, под этим бездонным вечным небом она могла говорить совершенно спокойно о таких вещах, о которых в Килронане не могла даже заикнуться.

– Я же тебе говорил, – напомнил Джастис, – Макенна ее не убивал.

Кэтлин положила свою ладонь на руку Джастиса.

– Кто сделал это? – Она слегка сжала его руку. – Ты ведь это знаешь?

Джастис молчал.

– Скажи ей, малыш, – тихо произнес Гейбриел, – она имеет право знать.

– Нет! – Джастис вскочил на ноги. – Я никому никогда не скажу. Я поклялся не говорить.

– И ты сдержал свое слово, малыш. – Гейбриел пошевелил палкой угли. – Он был там. Прятался под кроватью матери. Макенна этого не знает. Да и я не знал до недавнего времени.

– Ты?! – спросила Кэтлин. По рукам ее побежали мурашки. – Ты там был?

Индеец кивнул:

– Я убил ее. Она была моей сестрой, и я убил ее.

– Это не так, – запротестовал Джастис. – Это был несчастный случай. Она сама себя убила.

– Как? – спросила Кэтлин.

– Они с Макенной ссорились из-за ребенка. Я тебе уже рассказывал. Сериз напилась тогда до потери памяти. Когда она была в таком состоянии, то всегда хотела кого-нибудь прирезать. Макенна боролся с ней. Но он был пьян так же, как и она. Он ударился головой об угол стола и вырубился.

– Я приехал в город с Макенной в тот раз и стоял на балконе, – сказал Гейбриел. – Я не шпионил за ними, просто приехал навестить свою сестру.

– В заведении Толстушки Розы индейцев не приветствовали, – объяснил Джастис. – Гейбриелу всегда приходилось залезать через крышу. Сериз никогда никому не рассказывала, что Гейбриел ее брат. И уж тем более Макенне. Она его стыдилась, потому что он выглядел, как настоящий индеец.

– Мы поссорились, – продолжил Гейбриел. – Мы всегда из-за чего-нибудь ссорились. Я хотел, чтобы она перестала пить и уехала с Макенной или другим приличным человеком. И перестала торговать своим телом. И когда я услышал, что она просит у Макенны деньги, чтобы избавиться от ребенка, я просто взбесился.

– Гейбриел не хотел этого, – сказал Джастис.

– Она стыдилась меня и стыдилась своего народа. Но она была моей сестрой, и я все равно любил ее.

– Сериз бросилась на него с ножом, – объяснил мальчик. – Гейбриел пытался отнять у нее нож, но она поскользнулась и упала прямо на острие.

– Я убежал, – закончил индеец. – Я позволил Макенне расхлебывать эту кашу только потому, что прекрасно знал: у индейца нет ни малейших шансов на честный судебный процесс. Никто бы даже слушать не стал моих объяснений. Мертвый индеец последовал бы за мертвой шлюхой в царство теней.

– Но только ты никому не говори, – сказал Джастис. – Мэри ничего не знает, никто, кроме нас, не знает.

Гейбриел закрыл лицо руками.

– У меня духу не хватило сказать матери, что я убил сестру. Я до сих пор ношу этот камень на сердце.

Кэтлин жалела их обоих. И Шейна она тоже жалела. Ее глаза наполнились слезами.

– Почему вы мне рассказали?

– Ты умеешь хранить секреты, – сказал Джастис.

– Ты так уверен в этом?

Мальчик кивнул:

– Я знаю, кому можно доверять, а кому нет.

Кэтлин посмотрела на Гейбриела.

– Но Шейн должен знать правду. Он винит себя в смерти Сериз. Если она сама была виновата...

– Когда-нибудь, – пообещал Джастис. – Однажды я все ему расскажу. Но если ты все выдашь...

– Я ничего не скажу, – мягко ответила Кэтлин. – Но мне кажется, что ты должен ему рассказать. Я уверена, он поймет.

– А если все же нет? – спросил Гейбриел. – Он мой друг, а я его предал.

– Ты думаешь, его могли повесить за смерть твоей сестры? – спросила Кэтлин.

– Шутишь? Она же была индейской шлюхой. А он белый, да еще и землевладелец. Если бы его вину доказали, он отделался бы штрафом в двадцать долларов.

Кэтлин потрепала Джастиса по голове.

– Верьте в Шейна. Твой дядя – его друг, а ты его сын. Он, возможно, и любил Сериз, но вас двоих он тоже любит. Он поймет, почему вы поступили так, как поступили.

Джастис с минуту терпел нежности, затем отстранился, взлохматив волосы.

– Не надо со мной так возиться. Я уже слишком взрослый для этих нежностей от матери, – Гейбриел.

– Она... – Джастис посмотрел на Кэтлин, затем на дядю и пожал плечами. – Ну, раз уж у нее своего парня нет...

– Мы могли бы просто притвориться... Раз Сериз с нами сейчас нет, то, мне кажется, она не стала бы возражать против того, чтобы я побыла твоей мамой какое-то время.

– Наверное, нет, – согласился Джастис. – Если ты, конечно, не станешь проделывать эти глупости при посторонних, – быстро добавил он.

– Договорились. – Кэтлин протянула Джастису руку. Мальчик улыбнулся. Его сухая маленькая ладошка легла в ладонь Кэтлин.

– Договорились, ма.

– Мама, – поправила его Кэтлин.

– Соглашайся на «ма», пока я не передумал.

– Ладно, ма, так ма. Твоя ирландская бабушка, моя мама, – упокой Господь ее душу – в гробу перевернется от такого.

Кэтлин проснулась и первое время не могла понять, где она находится. Она пошарила вокруг рукой, нащупала траву и открыла глаза. Звезды все еще подмигивали с неба, но луны уже не было.

Она прислушалась. Ничего, кроме стрекота сверчков, кваканья лягушек да неспокойного перестука конских копыт. Она вздохнула и повернулась на бок, отметив краем глаза, что Джастис спит слишком близко к костру. Одеяло Гейбриела лежало здесь же, но она знала, что индейца там нет. Он спал в седле, как мог, охраняя стадо ночью.

Горизонт прорезала тонкая игла молнии. Откуда-то издалека раздались раскаты грома.

– О нет, – прошептала она сонно, – только не дождь.

Скоро рассвет, и она снова будет в седле. Но сейчас она надеялась поспать еще хоть пару часиков. Кэтлин закуталась с головой в одеяло. Ей было не так жестко спать, как в первую ночь. Джастис стал делать для нее матрас из пихтового лапника.

– Они насекомых отгоняют, – сказал он, когда притащил ветки первый раз.

– А змей они не отгоняют? – спросила она с надеждой.

Змеи! Ух, гадость! Она поежилась. Ну зачем нужно было вспоминать о змеях сейчас? Она перевернулась на – другой бок и свернулась калачиком.

Кэтлин проснулась от того, что где-то совсем рядом заржала лошадь. Затем раздался звон колокольчика Нэнси. Кэтлин приподнялась.

– Джастис? – прошептала она. – Ты не...

На ее рот легла мужская рука. Инстинктивно Кэтлин выбросила вверх и назад руку и одновременно укусила пальцы, зажимавшие ей рот. Рука отдернулась, но тут же ей в челюсть пришелся удар.

В голове у Кэтлин взорвались искры. Она перевернулась и выкрикнула имя Гейбриела. С дальней стороны поляны раздался выстрел.

Мимо костра промчался испуганный мул, едва не задев Кэтлин кованым копытом. Кэтлин попыталась подняться на ноги, но чья-то рука вжала ее лицо в траву и схватила за волосы.

– Нет! – Кэтлин выплюнула землю и закричала. Нападавший поднял ее за волосы.

– Отпусти ее! – закричал Джастис.

Краем глаза Кэтлин заметила парня. Он сжал кулаки и ринулся на обидчика.

– А ну отвали от меня, грязный краснокожий ублюдок.

Кэтлин попыталась освободиться от нападавшего, пока тот отбивается от Джастиса. Отвратительная ругань этого мужлана показалась ей странно знакомой. Да это же Томпсон! Бо Томпсон! Она умудрилась встать на колени и саданула ему кулаком в живот. Они втроем повалились на землю.

Бо выматерился и оттолкнул Джастиса прочь от себя. Он отпустил волосы Кэтлин и схватился за руку. Только тут Кэтлин заметила, что рукав у его рубахи оторван, а из раны течет кровь.

– Ах ты, ублюдок! – заорал Бо и схватился за рукоять пистолета поврежденной рукой.

– Нет! – закричала Кэтлин.

Сжав нож в руке, Джастис смело встал лицом к лицу со взрослым мужчиной.

– Беги, ма!

Кэтлин прекрасно понимала, что Бо убьет парня, и она понимала также, что не сможет смотреть Шейну в глаза, если допустит это. Она кинулась к Бо и повисла на его руке с пистолетом.

– Беги, Джастис, беги!

Лошади всполошились и понеслись. Повсюду стоял грохот их копыт. Табун пронесся через лагерь, утопив Кэтлин, Джастиса и Бо в море пыли. Бо отшвырнул Кэтлин и нацелил пистолет. Но он уже не видел парня среди этой волны конских тел.

Кэтлин снова набросилась на Бо, стараясь выбить из его руки пистолет. Но он был слишком силен для нее. Он схватил ее за горло и потащил прочь от лагеря.

Задыхаясь, не в силах набрать в легкие воздух, Кэтлин вцепилась в его руку ногтями и стала пинать куда попало. Затем, когда сознание уже начало покидать ее, она увидела человека на лошади, выехавшего из темноты.

– Дай ее мне! – закричал человек.

– Да ну ее к черту! – Бо забросил Кэтлин на лошадь.

Человек в седле подхватил ее и прижал к крупу животного. Кэтлин изо всех сил цеплялась за гриву, чтобы не упасть под ноги несущегося табуна. Бо схватился за луку седла.

– Нейт, вытащи меня отсюда.

Лошадь под Нейтом дернулась, и Кэтлин свалилась. Но она сразу увидела оседланную кобылу. Она схватилась за уздечку и попыталась удержать животное. Похоже, это была лошадь Гейбриела.

На секунду Кэтлин показалось, что она сможет удержаться, но лошадь обезумела от общего психоза и вырвалась из рук.

– Хватай лошадь! – крикнул Нейт Бо, а сам схватил Кэтлин и бросил поперек седла.

Кэтлин снова схватилась за гриву. Лука седла Нейта больно впивалась в ребра. Из-под копыт летели камни и тучи пыли.

Она поняла, что еще немного и ей конец. Она умрет и даже не повидает перед смертью Шейна. Это была последняя мысль, прежде чем темнота поглотила ее.

Глава 23

Было позднее утро следующего дня. Шейн подъехал к лагерю Гейбриела и, не вылезая из седла, посмотрел на умирающего брата Рейчел.

– Где Кейти? – жестко спросил он.

Рейчел не выдержала его требовательного взгляда. Она смотрела в глаза убийц раньше, она даже смотрела в глаза живодера, которого вздернули в Сент-Луисе. Но взгляд Шейна Макенны заставил ее кровь похолодеть в жилах. Гейбриел сказал ей, что Шейн умер, и, судя по его виду, он вполне мог вернуться с того света.

– Никаких признаков ее или Гейбриела.

Рейчел положила голову Бо на колени. Ее брат не слышал ничего, что она говорила, он уже стоял у врат последнего суда. Шейн видел, что у сына Здоровяка Эрла нет никаких шансов. Его тело было изуродовано конскими копытами.

– А мой мальчик? – спросил Макенна.

Лицо Шейна по цвету напоминало сало. Тело болело нещадно. Рейчел заметила пропитавшиеся кровью бинты. Но он сидел перед ней в седле гордый и прямой, словно вождь команчей на фоне голубого неба.

.Рейчел только покачала головой.

– Я выследила Бо, Длинношеего Джека и этого слизняка, Нейта Боуна. Они покинули наш лагерь и пробрались сюда. И уж надо думать, ничего хорошего они не придумали.

Макенна молча ждал продолжения, стиснув зубы. Его щеки ввалились, губы потрескались, а глаза увлажнились. Спал ли он хоть полчаса с тех пор, как покинул Килро-нан?

– Бо еще мог говорить, когда я нашла его.

Удивительно, как она могла спокойно говорить об умирающем брате, словно это был кусок жареной курицы? Видимо, Здоровяк Эрл прав: его дочь – необычная женщина. Или, возможно, она пролила слишком много слез, когда обмывала изуродованное тело матери, чтобы похоронить ее достойно, как и полагается честной христианке. Неужели Господь наделил ее лишь одним ведром слез, которое уже опустело?

Большинство людей, знакомых с ней, считали, что она грубая и черствая. Но трудно быть женщиной, если рядом нет никого, кто бы мог объяснить, как это делается. И еще труднее было оплакивать брата, который старался затащить ее в постель с тех самых пор, как у нее отросли груди.

Бо дернулся и затих в ее руках. Он выдохнул со свистом в последний раз. Когда Рейчел посмотрела в его глаза, она не увидела в них жизни. Они погасли, как свеча на ветру.

Рейчел спихнула Бо с колен.

– Пусть твои гниющие внутренности сожрут черви, мерзавец, – выдохнула она. – Ты никогда не был братом. И ты не стоил пороха, чтобы вышибить из тебя мозги.

Рейчел провела рукой по лицу Бо и закрыла ему глаза. Он как будто заснул, если не замечать его изуродованного ниже шеи тела.

– Я слышала, что на глаза мертвяков надо бросить монеты, чтобы не открылись, – сказала она, затем пошарила в карманах и беспомощно посмотрела на Шейна. – У тебя есть монеты?

Он бросил в грязь пару четвертаков.

– Спасибо. – Рейчел вытерла монеты о штанину и положила на веки брата. – Я знаю, он был дрянным человеком. Но он был мне родственником.

Макенна кивнул, но взгляд его по-прежнему остался жестким.

– Бо сказал тебе, что они хотели?

Рейчел тяжело вздохнула и сказала все, как есть.

– Видать, хотели украсть твой табун. Так же, как они украли Начеза у Здоровяка Эрла. Бо сам сказал мне об этом. Они с Нейтом продали коня какому-то французу, который ехал в Новый Орлеан. Маленький мерзавец украл лучшего племенного у отца и врал ему в лицо, подставляя тебя и Гейбриела.

– Что я такого сделал твоему брату, чтобы он так меня ненавидел?

– Нейт тебя ненавидит, как пить дать. А Бо... Им двигала жадность. Нейт сказал ему, что он унаследует Килронан, если ты и Здоровяк Эрл помрете.

– Это как же? А моя жена, а сын?

Рейчел пожала плечами. Она никогда не боялась Ма-кенну. Даже тогда, когда соврала отцу про то, что он приставал к ней. Она всегда считала, что Макенна слишком правильный, чтобы обидеть женщину.

Но сегодня все было иначе. Макенна изменился. И ощущение холода в спине Рейчел было вызвано не чем иным, как страхом.

– Извини, Макенна, хотя это слово мало что значит, я понимаю. Только ни я, ни отец ни в чем не виноваты. Мой отец, конечно, тупоголовый, но он не конокрад и уж точно не убийца. – Она пошла к своей лошади и взяла флягу из седельной сумки. – Похоже, глоток воды тебе не повредит.

Он взял емкость и откупорил пробку. Он пил медленно, большими глотками. А когда напился, то вытер тыльной стороной ладони капли, стекающие по подбородку.

– Спасибо. За мной едет Мэри. Она отстала на фургоне на полдня, не меньше. С ней Дерри. Если ты подождешь, она поможет тебе выкопать могилу.

Макенна не предложил свою помощь, но Рейчел понимала его. Человек в его состоянии мог продержаться в седле несколько суток, но едва ли он мог спешиться, а потом снова забраться на лошадь.

– Я не собиралась тратить время на его похороны. У меня есть веревка, а вон там растет дерево. Я думала подтащить его и поднять повыше, чтобы койоты не добрались. А потом я хотела поехать на поиски Гейбриела.

– Если он жив, то последует за табуном.

– Бо сказал, что Нейт должен был пристрелить Гейбриела, а сам схватить Кэтлин. Я искала какие-нибудь следы, кровь или тело, но лошади все затоптали. – Она вздохнула. – Я ничего не нашла. Только Бо. Может, Нейт увез и Кэтлин, и Джастиса.

Макенна прищурился и посмотрел на нее.

– Ты и Гейбриел...

Рейчел кивнула.

– Раненый или нет, но он любит меня. А я люблю его.

– А Здоровяк Эрл...

– Да к черту моего отца. Я бы помогла Бо, если бы он был жив. Но он мертв. А Гейбриел, возможно, еще жив. И я пойду за ним. – Она снова подошла к лошади и достала веревку. – Я должна здесь все закончить, но если я тебя нагоню, ты не против, если мы поедем вместе?

Макенна снял шляпу и утер со лба пот.

– Это свободная страна.

– Я хорошо стреляю, ты же знаешь. Два ружья лучше, чем одно.

– Это верно, – согласился Шейн. – Но учти, если с моей семьей что-нибудь случилось, то Нейт будет умирать долго, как это принято у индейцев. Я буду отрезать от него по маленькому кусочку.

Кэтлин несколько раз вырвало. Она отползла на локтях и коленях на чистую землю. Рядом было около тридцати лошадей и четыре мула – все, что осталось от табуна Шейна после дикой гонки по болотам и скалистым лощинам, которая продолжалась до полудня.

Некоторые животные убежали, некоторые отстали, некоторые просто не пережили тяжелый переход. Один мул сломал ногу в расщелине, но Нейт проехал мимо, даже не взглянув на брыкающееся и кричащее от боли животное. Зато Длинношеий Джек пристрелил мула, не пожалев пули.

Где-то ближе к рассвету Нейт заарканил лошадь Гейбриела и пересадил Кэтлин на нее. Он примотал одной веревкой ее лодыжки под брюхом лошади, а другой обвязал талию и прикрепил к луке седла. Пенька так сильно врезалась в тело, что на ногах кожа просто изодралась в кровь, а талия болела все сильнее и сильнее.

Один раз они пересекали речку, но вода дошла лишь до колен Кэтлин, и сейчас ее начинала мучить жажда.

Нейт постоянно пил воду из кожаной фляги, но Кэтлин он ничего не давал, а она была слишком горда, чтобы просить его о чем-либо.

Вдалеке прогремел выстрел. Нейт кивнул одобрительно:

– Похоже, Длинношеий подстрелил нам ужин. – Он достал из ножен большой охотничий нож, подошел к Кэтлин и склонился над ней. Одним сильным движением он перерезал веревки, что связывали ее запястья. – Поднимайся, сука, и разжигай костер.

Она встала и принялась растирать затекшие кисти. Спина болела, а голова просто раскалывалась на части. Она знала, что ей необходимо попить, иначе она не сможет сопротивляться ему.

– Почему? – спросила она. – Что я вам такого сделала?

Вместо ответа Нейт схватился за верхнюю пуговицу ее шерстяной кофты и рванул. Ткань затрещала, пуговицы полетели наземь, и грудь Кэтлин почти вывалилась наружу, поддерживаемая лишь кожаным жилетом.

– Клевые титьки.

Залившись краской, Кэтлин отвернулась и попыталась прикрыться остатками кофты. Но тут Нейт отвесил ей оплеуху. У нее зазвенело в ушах.

– Я те сказал костер разводить, – напомнил он.

Кэтлин подавила в себе желание выцарапать ему глаза. Она решила, что в данной ситуации самое главное для нее – выжить. Когда она была маленькой, бабушка рассказывала ей, как спаслась от изнасилования. Английский солдат попытался обесчестить ее, но она воткнула ему в глаз вязальную спицу.

Главное – набраться терпения, потому что храбрости ей не занимать. Она ведь ирландка, а ирландцы умеют выживать в самых ужасных условиях.

Она сделает все, что нужно. Нельзя забывать, что под сердцем у нее ребенок Шейна. И пока она носит это прекрасное бремя, главным в любой ситуации для нее будет выживание. Она отплатит Нейту Боуну сполна. И будет жить долго и счастливо с Шейном и детьми.

Гейбриел легко поймал крупного пегого жеребца. Он заметил его в овражке. Тот щипал травку. Гейбриел просто посвистел ему. Малыш заржал в ответ и подбежал к нему. Индеец накинул плетенную из виноградной лозы уздечку и легко, несмотря на рану в плече, залез на коня.

Он повернул животное в ту сторону, где исчез Нейт Боун с табуном, и пустил коня в галоп. Не прошло и часа, как он услышал крик и увидел Джастиса. Парень спрыгнул с дерева прямо перед Малышом.

– Гейбриел! Ты жив! Я думал, они убили тебя.

Гейбриел тепло посмотрел на мальчишку, которого любил, как родного сына. Левый глаз Джастиса заплыл, губа оттопыривалась кровоподтеком, а на скуле сиял огромный синяк. В остальном же он был цел и невредим.

Он жестом пригласил парня сесть на лошадь позади него.

– Ты что собирался делать? – спросил Гейбриел, как только Джастис оказался сзади и обхватил его руками за талию.

– Гнать табун, – ответил мальчонка. – Макенне нужно вернуть лошадей... – Голос его дрогнул, и из мужчины он снова превратился в ребенка. – Ее вернуть, – закончил он. – Бо Томпсон был с ними, но ему крышка.

– Нейт Боун забрал Кэтлин.

– Вот сволочь, – выругался Джастис.

При каждом шаге лошади рука Гейбриела нещадно болела, но пуля прошла насквозь, не задев кость. Он знал, что ему крупно повезло.

– Ты так далеко проследил их? Пешком?

– Конечно, – ответил Джастис. – Где ты пропадал так долго?

– Они продырявили мне руку у плеча. Пуля выбила меня из седла незадолго до того, как они погнали табун. А потом, когда все успокоилось, я поговорил с Бо.

– Он говорил с тобой? – спросил Джастис. Гейбриел не стал объяснять. Не стоит парню знать, что он сделал с Бо, чтобы тот ему все рассказал.

– Он сказал, что Нейт Боун хотел смерти Макенны потому, что ублюдок, которого Макенна вздернул на суку, был не кем иным, как Фрэнком Боуном, братом Нейта. После того как Макенна вышвырнул Нейта из Килронана, Нейт с братцем занялись грабежами. В ту ночь, когда Макенна расправился с Фрэнком, Нейту удалось сбежать.

– Надо было их обоих тогда пристрелить.

Гейбриел кивнул.

– Пристрелить, закопать и прогнать по этому месту табун, чтобы от могил и следа не осталось.

Какое-то время они ехали молча, затем Джастис обнял дядю покрепче.

– Я рад, что ты жив, Гейбриел, – сказал он.

– Я тоже этому рад.

Гейбриел улыбнулся, а Джастис опустил голову ему на спину и вскоре уснул.

Кэтлин посмотрела на окровавленную тушу оленя с отвращением.

– Нет, я не стану готовить это... волосатое, окровавленное... все в грязи... – сказала она Нейту.

Другой человек, которого Нейт называл Длинношеим, указал на рощицу невдалеке.

– Там есть ручей, вымой мясо в нем, если тебе так надо.

– Ага, – поддакнул Нейт, – и лицо свое там умой. Я хочу видеть, ради чего рисковал шкурой.

Кэтлин проигнорировала угрозу в его голосе. Она поднялась, взяла кусок мяса и с достоинством пошла к ручью.

– И не думай, что сможешь удрать! – крикнул ей вслед Нейт. – Бежать-то все равно некуда.

Шаги ее сами ускорились, когда она услышала журчание ручья и почувствовала свежесть воды. Она бросила кусок оленины и поспешно спустилась к небольшому омуту, образовавшемуся под скалой, которую огибал ручей.

Как сильно Кэтлин ни хотела пить, сначала она забрала грязные волосы в хвост, помыла руки и лицо и только затем попила немного ледяной воды.

– Ну чего ты там копаешься? – услышала она окрик Нейта.

Кэтлин растерянно подобрала мясо и стала отмывать его от песка.

Ей нужен был план. Если бы она смогла вскочить на лошадь, то, быть может, ей удалось бы ускакать от них. Хотя вряд ли. Ребра ее болели все сильнее, а ноги были стерты в кровь.

– Мне что, прийти за тобой? – снова услышала она голос Нейта.

– Иду! – крикнула она в ответ. Подобрав мясо, она поднялась и тут почувствовала, что что-то странное происходит в животе.

– Ой! – Она приложила свободную ладонь к животу. Ребенок снова зашевелился в ее утробе.

– Я не дам тебя в обиду, малыш, – пообещала она.

Хруст ветки неподалеку встревожил ее, и она пошла к лагерю. Хотя было лишь начало апреля, подлесок уже вовсю зеленел. Вокруг было так мило, что она не могла не залюбоваться. Разве может что-то ужасное случиться в таком красивом месте?

Когда она вернулась, Нейт сидел у костра. Его взгляд заставил ее поежиться от страха.

– Навела красоту для меня, а?

– Для нас, – добавил Длинношеий и мерзко расхохотался. – Я рисковал своей шеей не только ради денег от этих кляч. Мы партнеры, и я хочу, чтобы мы все разделили по-честному.

Кэтлин соображала, как ей быть. Убить их обоих у нее не получится. Но надо что-то делать. Она никак не выказала своих эмоций. С безразличным лицом она подошла к костру и положила мясо на плоский камень.

– Мне нужен нож, чтобы разделать оленину, – сказала она, – если, конечно, вы не собираетесь ждать до завтрашнего утра, пока она проварится.

– Разделкой здесь занимаюсь только я, – сказал Нейт. Она услышала специфический звук извлекаемого из ножен лезвия. – Ты бы хотела прибрать эту прелесть к рукам, не так ли? Перерезать мне глотку? – Он рассмеялся. – Но только ни черта у тебя не выйдет. Думать об убийстве гораздо проще, чем убивать. Верно я говорю, Длинношеий?

Он подошел к мясу и разрезал его на части быстрыми уверенными движениями.

– То ли дело я. Для меня убить человека – все равно что соломинку выплюнуть. Я твоего мужика шлепнул. И этого грязного индейца тоже. – Он приставил окровавленный нож к горлу Кэтлин.

Она отшатнулась и отошла за костер.

– Варвар, – пробормотала она.

Нейт сплюнул жевательный табак в костер и расхохотался.

– Думаешь, с тобой я так же поступлю? Может, да, а может, и нет. Это будет зависеть от того, насколько сладенькой ты со мной будешь.

Кэтлин вонзила ногти в ладони и промолчала. Больше всего ей сейчас хотелось расцарапать ему лицо и толкнуть в костер. Но Нейт был прав в одном: убить человека нелегко. Скорее всего у нее будет лишь один шанс, и она не может рисковать. Все нужно будет делать наверняка.

К тому времени как оленина сварилась, Нейт и Длинношеий уже выпили полбутылки виски и кидали кости, решая, кому она достанется первому. Кэтлин заставила себя поесть. Силы ей пригодятся.

Мужчины отрезали от оленины лучшие куски своими ножами. Они чавкали, плевались и вытирали жир с подбородков рукавами своих рубах, запивая съеденное новыми порциями виски.

Золотой закат опускался им на плечи. Солнце уже скрылось за изломанной линией деревьев, и воздух стал заметно прохладнее. Скоро станет темно, и Кэтлин понимала, что если она собирается спасать свою жизнь, то медлить нельзя.

Она подошла к ним.

– Мне нужно... мне нужно в туалет.

– Только так, чтобы мы тебя видели, – ответил ей Длинношеий. – Я выигрываю и не хочу, чтобы мой приз от меня сбежал.

Кэтлин почувствовала, как к лицу приливает кровь.

– Мне... мне по-большому.

– А-а-а, ну тогда иди, – сказал Нейт и снова кинул кости. – Но учти, попытаешься бежать, я тебе изуродую лицо так, что Длинношеему придется кинуть тебе на голову одеяло, прежде чем отодрать тебя.

Кэтлин пошла в рощицу около ручья. Она попила ледяной воды и побежала через лес так быстро, как только могла. Она вышла из рощи к табуну с дальней от лагеря стороны и подошла к прихрамывающей ведущей кобыле. Она пыталась мыслить быстро и конструктивно.

Гейбриел мог скакать на лошади без уздечки и седла. Шейн и Джастис тоже, наверное, могли. Но она не могла. Нейт велел Длинношеему расседлать лошадей, на которых они приехали, и снять с них уздечки, чтобы животные смогли пастись.

Не зная, что предпринять, Кэтлин стала звать к себе Нэнси, что-то нежно приговаривая.

– Где ты, сука? – услышала она окрик Нейта. Нэнси дернулась, и колокольчик на ее шее зазвенел.

Маленькая черная кобыла втерлась между Нэнси и Кэтлин. Кэтлин схватилась за ее гриву и вскочила на спину, прижавшись к ее загривку. Она провозилась несколько минут, прежде чем ей удалось стронуть кобылу с места. Но тут она услышала из-за спины самодовольный голос Длинношеего: