Путь начинался с Урала

      В ночь на 20 апреля мы совершили марш, чтобы занять оборону северо-западнее города Коломыя.
      Разыскал командира стрелкового полка. Его командный пункт располагался в сосновом бору. В землянке, уже хорошо обжитой, навстречу мне поднялся рослый полковник. Оглаживая редкие усы, он настороженно осмотрел меня, на секунду задержал взгляд на танковых эмблемах:
      - Вы из штаба армии?
      - Нет, мы прибыли, чтобы сменить ваш полк.
      - Легки на помине. - Полковник крепко пожал мне руку. - Мы тут с начальником штаба только что вели об этом речь. Из штаба армии шифровку вчера получили.
      На столе, покрытом небольшим обрывком фронтовой газеты, появился зеленый лук, редиска, толстые куски украинского сала. Полковник приглашает поужинать.
      От обилия закусок заныло под ложечкой (завтракал часов двенадцать тому назад на марше). Но мы лишь наспех перекусили: наступал вечер, и надо было успеть ознакомиться с участком обороны, принять его.
      Виллис петляет по лесной дороге. Из-за кустов выходит боец:
      - Дальше ехать нельзя.
      Мы отправляемся пешком. Добираемся до хода сообщения, который приводит нас в траншею. Это и есть передний край.
      - Таково наше хозяйство, смотрите и принимайте.
      Идем траншеей из конца в конец. От нее к реке тянется мелколесье. Противоположный берег Прута просматривается хорошо. Но противник, засевший там, ничем себя не выдает. Молчат его огневые точки, хотя, как рассказывал командир полка, перестрелка до этого дня велась здесь интенсивно.
      Ознакомившись с участком обороны, мы вернулись на командный пункт, оформили прием-передачу документально. Под утро стрелковый полк был отведен в тыл. Бригада заняла оборону на широком фронте, и танкисты теперь могли приступить к ремонту машин.
      С рассветом я снова шагаю по переднему краю. Комбат Приходько сетует:
      - Участок большой, а людей мало.
      - Скоро прибудет пополнение. Но пока рассчитывайте на свои силы. За противником смотрите в оба. Дорогу нам преграждает боец:
      - Тут опасно.
      В рослом пулеметчике узнаю коммуниста гвардии рядового Пяткина. Храбрый солдат, отважный. Своим огнем он немало сразил гитлеровцев. При отражении только одной контратаки в селе Романувка уничтожил не менее двадцати.
      - А где командир роты?
      - Только что был здесь.
      - Слушаю вас, товарищ комбриг, - словно из-под земли появился гвардии старший лейтенант Сидоров.
      - Что известно о противнике?
      Из полевой сумки офицер извлекает карту. На ней уже десятки пометок.
      - Откуда данные?
      - Со слов сменившегося командира роты.
      - Вы уверены в их точности?
      - Будем проверять. Уже выставлены наблюдатели. Рядовой Пяткин на рассвете засек пулемет. Вот его расположение. Совпадает с данными нашего предшественника.
      Пробираемся по низкорослому сосняку, выходим на поляну. За небольшим бугорком укрылась тридцатьчетверка. Издалека на башне видна надпись Гвардия. У снятой гусеницы хлопочет Федор Сурков.
      - Чиним, товарищ комбриг, гусеничные пальцы поизносились. - Гвардии сержант поспешно сплюнул папиросу, каблуком ботинка вдавил ее в мокрый песок. - К обеду с гусеницами покончим. Потом к мотору доберемся. Хочу, чтобы машина до Берлина дотянула. - Он испытующе смотрит на меня и, словно пытаясь меня убедить, твердо заявляет: - Дотянет, товарищ комбриг!
      Федор Сурков - бывалый танкист. За период боев он возмужал, приобрел опыт. Еще на Орловско-Курской дуге коммунист Сурков отличился в боях. Ни разу он не дрогнул перед гитлеровцами и в боях за освобождение Правобережной Украины.
      - А об охранении и позабыл, - упрекнул я танкиста.
      - Все предусмотрено.
      Из командирского люка высунулся стрелок-радист гвардии старшина Александр Марченко:
      - Я во все глаза смотрю, товарищ комбриг. Подошел Акиншин. Командир роты выглядел усталым. Мы тепло поздоровались.
      - Технику приводим в порядок, - доложил он. - Ремонтников бы сюда.
      - Пришлем.
      - И боеприпасов подбросьте.
      - Дадим. Через день-два.
      Ремонт техники шел полным ходом. Но где бы мы ни появлялись с гвардии майором Дуэлей, у нас настойчиво просили запчасти, горючее, боеприпасы. А где их взять? Кое-что из запчастей изготовляли в ремонтном подразделении гвардии капитана Дирипенко.
      Лишь к вечеру я возвратился в штаб. В землянке трудились штабные офицеры. Им было не до сна и не до отдыха. Они уже планировали учебные занятия, кратковременные сборы офицеров и сержантов, уточняли вопросы взаимодействия в обороне, организовывали сбор данных о противнике.
      Из подразделений начали поступать наградные листы. Просматриваю их. Читаю: Левшунов Петр Андреевич. Командир противотанкового орудия...
      Нелегко сложилась судьба этого воина. Он потерял двух сыновей. Василий погиб под Москвой, а Прокопий - в районе Курска. Отец тяжело переживал свое горе, но не пал духом. В боях он показал себя храбрейшим человеком.
      Еще один наградной лист: Рядовой Чижов П. А., водитель. Представляется к ордену Красной Звезды. В распутицу, в самое трудное время, рискуя жизнью, он доставлял нам боеприпасы. Наградных листов много. Представлены к награде офицеры Кулешов, Акиншин, Пупков, Коротеев, бойцы и сержанты Сурков, Марченко, Веселовский и другие. Знакомясь с наградными листами, я словно вновь пережил те бои, в которых участвовала бригада в марте и апреле 1944 года на Правобережной Украине. Взволнованный, вышел на улицу. Было необычно тихо, лишь где-то в ночном небе гудел самолет-разведчик.
      В бригаду начало прибывать пополнение, в основном из освобожденных от немецко-фашистской оккупации сел и городов. Люди не были обучены военному делу. Штаб разработал учебный план занятий. Поочередно батальоны отводили в тыл и учили личный состав вести огонь из автоматов, пушек, пулеметов.
      Политработники подразделений Денисов, Курманалин, Карамышев, Шлыков, Яковлев, партийные и комсомольские организации проводили большую агитационную работу. В групповых и индивидуальных беседах коммунисты повседневно разъясняли воинам политику нашей партии, благородные цели, справедливый характер Великой Отечественной войны советского народа, конкретные задачи личного состава.
      Политотдел выпустил несколько фотоплакатов, которые были посвящены коммунистам пулеметчику Пяткину, танкисту Суркову, артиллеристу Левшунову и другим. Политотдел корпуса обратился к воинам-новичкам со специальной листовкой. В ней были такие строки:
      Товарищи бойцы! Вы и ваши близкие пережили все ужасы гитлеровского ига, много дней страдали под сапогом фашистов. Это они, грабители, разрушили и сожгли твой дом, угнали в гитлеровскую Германию твою сестру или любимую. Отомсти врагу. Будь храбр в бою, не дай оккупанту унести ноги с Украины!
      Перед молодыми часто выступали бывалые воины. Коммунист Сурков поделился опытом вождения машины в боевой обстановке, автоматчик Василевский - как надо применять оружие в бою.
      Политотдел заботился об учебе агитаторов, об их политическом образовании. С ними были проведены однодневные сборы. Перед агитаторами выступали опытные политработники.
      Состоялись семинары парторгов и комсоргов рот. С молодыми коммунистами велось изучение Устава партии. По инициативе политотдела были подготовлены письма родителям воинов, награжденных орденами и медалями. Письма зачитывались перед строем.
      Серьезное значение придавалось командирской подготовке. Штаб разработал и провел занятия с офицерами по темам: Усиленная танковая рота в наступлении, Ведение боевых действий в лесистой местности и Бой в горах и населенных пунктах. С сержантами проводились инструкторско-методические занятия по темам: Атака переднего края, Отделение в ночном поиске и засаде, Бой в населенном пункте.
      Противник нас порой беспокоил, обстреливал из артиллерии и минометов. Воины из нового пополнения держались стойко. Но встречались и казусы. Как-то на позициях батальона автоматчиков начали рваться мины. Один из бойцов выскочил из траншеи и пытался бежать в тыл. Его кто-то удержал.
      - И чего ты, Яковенко, испугался? - донесся до меня чей-то голос. - Гляди, рядом с тобой пулеметчик Пяткин. Так он, брат, от самой Москвы в боях - и не дрогнул ни разу. Тебя сейчас могло убить. А в траншее надежнее.
      Я подошел к бойцам. Облокотившись на бруствер, возле автоматчиков стоял белобрысый офицер. Что-то не узнаю, кто он.
      Заметив меня, офицер вытянулся в струнку. На нем ладно сидело обмундирование, крепко сбитую фигуру плотно обхватывала кожаная портупея.
      - Гвардии лейтенант Белоусов?
      - Так точно!
      Этот офицер прибыл к нам несколько дней тому назад на должность парторга батальона автоматчиков. Сам он из Златоуста. Работал старшим мастером в ремесленном училище No 4. В мае 1943 года поступил в военно-политическое училище. По окончании добился, чтобы направили в нашу бригаду.
      Подошел молодой боец, тот, что испугался вражеской мины.
      - Что с вами?
      Солдат растерянно смотрит на меня, виновато переминается с ноги на ногу:
      - Як гаркнуло, и мэни стало страшновато.
      - Запомните: у страха глаза велики. В нашей бригаде трусов не было.
      Я попросил парторга помочь молодому воину преодолеть робость.
      На подготовку к последующим боям времени было мало. Отделения, экипажи и расчеты продолжали пополняться воинами. Каждая свободная минута использовалась для учебы и ремонта боевой техники.
      Танкисты с нетерпением ожидали нового наступления.
      В передовом отряде корпуса
      И вот Челябинская бригада, как и другие части 10-го гвардейского корпуса, в походных колоннах. На этот раз мы двигаемся на север. 5 июля 1944 года, завершив двухсоткилометровый марш, корпус сосредоточился в районе Игровица, что в пятнадцати километрах от Тернополя.
      Стало известно: предстоят серьезные бои. В те дни наши войска усиленно готовились к Львовско-Сандомирской операции. 1-му Украинскому фронту противостояла группа немецко-фашистских войск Северная Украина, в которую входили тридцать четыре пехотные, пять танковых и одна моторизованная дивизии, две пехотные бригады. Группа занимала оборонительные рубежи от Полесья до Карпат. Враг создал за лето глубоко эшелонированную оборону. Три ее полосы состояли из густой сети траншей, соединенных ходами сообщения. Местность резко пересеченная, лесистая. На пути наступающих войск немало водных преград. Это реки Западный Буг, Золочевка, Билка и другие.
      Планом, разработанным штабом 1-го Украинского фронта, предусматривалось нанесение двух сильных ударов: одного из района западнее Луцка, в общем направлении на Сокаль, Рава-Русская, и другого из района Тернополя на Львов.
      Во втором ударе принимала участие и наша 4-я танковая армия. Она получила задачу наступать в полосе прорыва 38-й армии и, стремительно развивая прорыв в направлении Перемышляны, Городок, разгромить львовскую группировку противника.
      13 июля началось наступление советских войск из района Луцка, а днем позже последовал удар на львовском направлении. Соединения и части 60-й и 38-й армий к исходу 14 июля сумели продвинуться на 3-5 километров. Противник ввел в сражение тактические резервы, и бои стали еще ожесточеннее. Прорвать оборону удалось лишь в районе Колтова. Благодаря активным действиям войск, особенно 322-й стрелковой дивизии, здесь образовался так называемый колтовский коридор глубиной 18 километров и шириной 4-5 километров. Этот коридор сыграл важную роль в развитии нашего наступления. 16 июля в него была введена 3-я гвардейская, а утром следующего дня - наша 4-я танковые армии.
      17 июля бригада участвует в прорыве вражеской обороны, а затем идет в передовом отряде корпуса. Моросит дождь. Мой позывной - Самара. Меня непрерывно по рации вызывает комкор. Он торопит.
      Прорываемся в узкую горловину возле села Тростянец. Гитлеровцы бьют из засад, упорно сопротивляются. К вечеру форсируем реку Стрыпа. Противник несколько раз переходит в контратаки, которые мы успешно отбиваем.
      Наступление продолжалось днем и ночью. Мы ворвались в дымящийся Золочев. На улицах идут бои. Челябинцы настойчиво теснят немцев. К железнодорожному вокзалу первым прорвался танк гвардии старшего лейтенанта Потапова.
      Вскоре бой перенесся за пределы города. Танки быстро идут по шоссе на Львов. На подступах к населенному пункту Словита бригада попала в очень трудное положение. Нас встретил из засад огонь тяжелых танков и закопанных орудий. Справа - открытое поле, а слева - горы, покрытые лесом. Неоднократные попытки уничтожить противника атакой в лоб успеха не имели. Мы потеряли двое суток драгоценного для нас времени, а главное - многих людей, павших на поле боя. Пришло решение: батальону автоматчиков обойти противника слева, ударить с тыла.
      Вызываю комбата Приходько. Он возбужденно рассказывает о своих гвардейцах, которые славно дрались на улицах Золочева. Комбинезон комбата, туго обхваченный ремнем, прострелен в нескольких местах. Перехватив мой взгляд, гвардии капитан поспешно сказал:
      - Малость задело. На то и война. Только я в госпиталь не пойду.
      И тут я только заметил, что офицер немного прихрамывает: пуля прострелила правую ногу, но кости не задела.
      - Все нормально, товарищ комбриг. Медики уже свое дело сделали.
      - Я хотел доверить вам одно задание, а вот сейчас опасаюсь.
      - Товарищ гвардии полковник, прошу вас.
      - А нога?
      - Пустяковая царапина, не о ней сейчас должна идти речь.
      Я расстелил на капоте виллиса карту и поставил перед командиром батальона задачу.
      Через несколько минут автоматчики скрылись в кустарнике. Пока было время, мы произвели дозаправку машин, пополнили боеприпасы.
      Связываюсь по рации с Приходько. Он докладывает:
      - Через пять минут начинаем бой. Оседлали дорогу Золочев - Львов. Взяли в плен офицера и солдата.
      Отыскиваю на карте место. Это где-то за Словитой в 1-1,5 километрах. Не теряем времени: начинаем атаку и с фронта. Гитлеровцы разгадали наш замысел и, опасаясь окружения, поспешно снялись с огневых позиций, стали отходить. Бригада - за ними. От комбата Приходько поступают одна за другой тревожные вести. На одном из рубежей противник предпринял контратаку, начал теснить батальон. Самоотверженно дрались автоматчики. Они смело бросали под гусеницы танков связки гранат. Снова отличился пулеметчик коммунист гвардии рядовой Пяткин.
      Мы спешим на помощь батальону Приходько. Танки второго батальона мчатся по улицам Словиты. Убегающих гитлеровцев настигают меткие очереди. Из-за угла дома показался фаустник. Услышав шум мотора нашего танка, он быстро упал в кювет, изготовился к бою. Гвардии лейтенант Железное опередил врага.
      Часть немцев сумела прорваться через позиции батальона автоматчиков и ушла на запад.
      Утром на командный пункт бригады приехал командарм Д. Д. Лелюшенко. Его сопровождал командир корпуса генерал Е. Е. Белов.
      Командарм похвалил бригаду за успешные действия.
      - Вам, Фомичев, - сказал он, - дается новое задание: первым прорваться к юго-западной окраине Львова. Это очень важно. Конкретную задачу получите от комкора.
      Генерал Белов провел на карте стрелу. Нам предстояло прорваться через оборону противника и совершить смелый рейд по тылам врага.
      Как лучше пробиваться ко Львову? Идти в лоб по шоссе - бессмысленно. Впереди небольшая деревушка. Есть ли там гитлеровцы?
      - Я уже послал разведчиков, - доложил начальник штаба.
      Вскоре группа воинов, возглавляемая только что прибывшим из госпиталя коммунистом Соколовым, возвратилась с двумя пленными.
      Соколов возбужденно рассказывал:
      - Мы подползли по ржи незаметно к крайнему домику. Глядим, один верзила сидит на завалинке и пьет молоко, а второй роет окоп. Рядом телефонный аппарат, от него уходит красная нитка. Разведчик Николай Лавриков перерезал провод. Бросаемся к немцам: Хенде хох!
      Со слов пленных мы узнали, что в деревушке расположен батальон, усиленный танками и самоходными орудиями.
      С начальником штаба Барановым и инженером Полубояриновым выехали на рекогносцировку местности. Немцы обнаружили наш бронетранспортер и обстреляли. Командир бронетранспортера гвардии сержант Иван Будницкий прильнул к пулемету. Приказываю водителю Ивану Рехину укрыть машину. В это время рядом разорвался снаряд, осколок впился в голову Будницкому. Полубояринов подхватил на руки безжизненное тело гвардейца. Мы поспешно возвратились назад.
      Влево от деревни уходила в лес полевая тропа. По ней можно обойти узел сопротивления противника. Рискнем, что ли?
      Подошел начальник политотдела Богомолов. Посоветовались с офицерами штаба. Пришли к одному мнению: идти по тылам в обход больших дорог. Я собрал командиров батальонов и рот, поставил перед ними задачу.
      Танковый батальон Федорова обрушил шквал огня на опорный пункт, в котором засели гитлеровцы. Приданная 37-миллиметровая зенитная батарея старшего лейтенанта Иволгина поддержала батальон. Дым окутал опорный пункт. Человек двести немцев ушли в лес, в горы.
      - Вперед!
      Танки бригады, вытянувшись в колонну, свернули на лесную дорогу. Вплотную подступают деревья. Дорога то идет в гору, то стремительно сбегает в низины.
      Справа от нас остается деревня Лагодов. Не встречая сопротивления, достигаем шоссе Перемышляны - Львов. Вдруг мне по радио сообщили:
      - Со стороны Перемышлян движутся семь самоходок противника.
      Подзываю к себе командира приданного взвода тяжелых танков гвардии лейтенанта Никогосова.
      - Прикроете фланг бригады, пока танки перевалят через шоссе.
      Самоходные орудия, не подозревая об опасности, продолжали двигаться по шоссе и угодили под огонь наших тяжелых танков.
      Вброд форсируем реку Свирж. Продвигаемся по 10 - 12 километров в час. 20 июля утром бригада с ходу ворвалась в село Водники, вышла на шоссе Ходоров Львов. Завязалась ожесточенная схватка. Противник наседал со всех сторон. Он значительно превосходил нас и в живой силе, и в технике. Немцы занимали очень выгодные позиции, и каждый метр вперед стоил больших усилий. Наши танкисты проявили изумительную храбрость и отвагу.
      Экипаж гвардии младшего лейтенанта Александра Семено, расстреливая фашистов из пушки и пулемета, одним из первых ворвался на позиции противника. И вдруг резкий удар о башню. Механик-водитель гвардии старший сержант Аким Басинский продолжал вести машину. Неожиданно умолк пулемет. Басинский оглянулся. Заряжающий Разгонюк перевязывал командиру голову.
      - Поворачиваю назад! - крикнул механик-водитель.
      - Только вперед! - ответил Семено и снова встал у прицела.
      Заговорил пулемет. Экипаж достиг высоты, но вновь раздался оглушительный взрыв. Машина остановилась - мотор заглох. В живых остался один Аким Басинский, но и он на какое-то время потерял сознание. Тем временем экипажи других танков, не заметив подбитой во ржи машины, ушли вперед. Басинский очнулся, а языки пламени уже лизали броню танка, забрались в моторное отделение. Аким напряг силы, с трудом сбил пламя. Он вынес из машины погибших членов экипажа, захоронил их.
      Ждать, когда ремонтники найдут его, Басинский не мог - совесть не позволяла. И гвардии старший сержант решил самостоятельно восстановить танк.
      Четверо суток, превозмогая боль и усталость, он ползал по машине и устранял повреждения. Четверо суток без пищи, без медицинской помощи, в постоянной опасности. И лишь на пятые сутки завелся двигатель. Ослабевший, но не упавший духом, танкист нагнал своих.
      Бригада рвалась ко Львову. Противник предпринял ряд ожесточенных контратак. Его авиация наносила удары по танкам. Подразделения приходилось рассредоточивать в лесу, а это задерживало наше продвижение.
      Впереди идет второй батальон. В головной походной заставе взвод гвардии старшего лейтенанта Д. М. Потапова с группой разведчиков. В бригаде Дмитрий Мефодьевич не так давно, но пользуется заслуженным авторитетом и уважением.
      Головной походной заставе нелегко. Она первой принимает на себя удары. Прямым попаданием снаряда порвало гусеницу танка гвардии младшего лейтенанта Евгения Алексеева. Два других танка в это время огнем прикрыли друзей.
      Повреждение устранено. Танк продолжает продвигаться вперед.
      - Перед нами артиллерийская батарея, - докладывает Потапов. - И несколько танков.
      - Опрокинуть заслон! - последовала команда. Но сделать это не так-то легко. Вновь слышу взволнованный голос командира взвода:
      - Натолкнулись на опорный пункт. Создалось тяжелое положение.
      Оказывается, танк Кулешова с ходу раздавил орудие противника, расстрелял прислугу. С закопанными танками пришлось завязать упорный бой. Тогда ему на помощь поспешили другие танки батальона.
      На обочине дороги вижу обгоревший танк. Возле него на плащ-палатке безжизненное тело механика-водителя гвардии сержанта Мурзина. Под густой кроной дерева сидит гвардии младший лейтенант Алексеев. Его уже успели перевязать, лицо полностью забинтовано. Услышав мой голос, Алексеев поднялся.
      - Товарищ комбриг, не заметили тигра, он нас с близкого расстояния...
      После короткого боя бригада овладела небольшим населенным пунктом Давыдов. В бинокль уже видна окраина Львова. Еще одно усилие - и мы в городе. Тороплю второй батальон, на танках которого десант.
      - Воздух! - докладывают наблюдатели.
      Больше десяти юнкерсов на небольшой высоте шли в нашу сторону. Приказываю рассредоточиться. Почти в ту же минуту посыпались бомбы. Мы недосчитались трех танков, более десяти бойцов и сержантов.
      18.00 21 июля 1944 года. Мы на окраине Львова.
      - Киев! Киев! Я - Самара. Достиг окраины Розы, продолжаю выполнять задачу, - доложил я командиру корпуса.
      Роза - это Львов. Мы в старинном украинском городе. Учащенно забилось сердце. В суровый 1941 год я отходил с танковым полком по этим местам. А теперь вот возвратился.
      Александр Марченко и его товарищи
      - Скорее, скорее берите Розу! - подгонял меня по радио генерал Е. Е. Белов.
      Дождь стих. Из-за туч выглянули лучи заходящего солнца. Танки бригады рассредоточились в небольшой роще. Гвардии капитан Гаськов расстелил карту. Отчетливо помечены на ней улицы, переулки, площади.
      - Иметь бы сейчас человека, который хорошо знает Львов, - произнес офицер штаба.
      - Из местных жителей бы, - продолжил Баранов.
      - Смельчаков сесть на броню найдется немало, - возразил Богомолов, - нужен проверенный человек.
      Смотрю на Гаськова. Офицер усиленно трет рукой лоб, словно пытается что-то вспомнить. Вдруг он оживился.
      - Если память не изменяет, у нас есть такой человек, - радостно говорит он.
      Гвардии капитан Гаськов исчезает из штабного автобуса, а спустя минуты три-четыре, сияющий, появляется в дверях.
      - Гаськов редко ошибается, товарищ комбриг! - восклицает он. - Гвардии старшина Александр Марченко, стрелок-радист.
      Я припоминаю этого невысокого, стройного, с грустными глазами танкиста. С ним познакомился, еще когда принимал бригаду.
      - Вызвать Марченко!
      Спустя полчаса тот доложил о своем прибытии.
      - Львов хорошо знаешь?
      - Вроде бы неплохо.
      - А ну-ка, взгляни на карту.
      Марченко неловко пожимает плечами.
      - В карте не очень силен, - сконфуженно признался он. - Без нее могу обойтись.
      И он рассказал, что Ходоровское шоссе, по которому мы шли к городу, упирается в улицу Зеленую. Это рабочая окраина.
      - А к центру мог бы провести головной дозор? - спросил я у гвардейца.
      - Хоть с закрытыми глазами.
      Экипаж, в котором служил Марченко, решили назначить в головной дозор. Я вызвал командира танка коммуниста гвардии лейтенанта А. В. Додонова. Он в бригаде новичок. Недавно из военного училища. Сам из Ленинграда. Родители погибли в блокаду.
      Командир выстроил гвардейский экипаж. Механик-водитель - старший сержант Федор Сурков. Стрелок-радист - старшина Александр Марченко. Заряжающий рядовой Николай Мельниченко.
      - На вас, товарищи, на ваш экипаж Гвардия, - сказал я, - возлагаются трудные, но очень важные и почетные задачи: первыми пробиться к центру города и поднять над ратушей Красное знамя - символ освобождения Львова. Дорогу вам будет показывать коммунист Марченко.
      Я крепко пожал танкистам руки и передал алое полотнище. Александр Марченко срубил молодой дубок и, гладко обстрогав его, прикрепил к древку знамя.
      Уже начало темнеть, когда комбат гвардии майор Чирков ставил конкретную задачу. Рядом оказался наш фотограф Николай Григорьевич Чиж.
      - Сфотографируй товарищей, - попросил я Чижа.
      Щелчок. Пять человек оказались в кадре.
      В 12 часов ночи танк Гвардия вырывается вперед. Ярко светит луна. Справа роща Погулянки. Танкисты движутся медленно. Связь работает безупречно.
      - Гвардия, Гвардия, доложите, как дела? - спрашивал я в микрофон.
      - Все идет хорошо, все идет отлично, - сообщал Додонов.
      Потом на этой волне начала играть музыка, послышалась чужая речь. Но связь мы все же не теряли. Экипаж в сопровождении пятнадцати автоматчиков скрытыми путями к рассвету вышел к улице Зеленой.
      - Впереди танки и пушки, - радирует Додонов.
      - Атакуйте, поддержим.
      Раскаты орудийных выстрелов взорвали утреннюю тишину. Танк Додонова с ходу раздавил орудие, меткими выстрелами подбил один за другим два танка.
      Противник не ожидал появления наших танков, тем более на южной окраине города. Слышу по радио немецкую речь:
      - Русские с тыла атакуют.
      Оправившись от шока, гитлеровцы начали переходить в контратаки. Меня особенно беспокоил левый фланг. Но как обезопасить левофланговые подразделения? Решаю выдвинуть на перекресток улиц 76-миллиметровую батарею Пивцаева. Это быстро удалось. Теперь батарея прикрыла огнем танкистов и автоматчиков. Она уничтожила несколько опасных целей. Но противник подбросил свежие силы. Ударили его тяжелые минометы. Из-за угла двухэтажного дома открыла огонь пантера.
      Фашисты упорно атакуют левый фланг. Батарея Пивцаева оказалась в тяжелом положении. Выдвигаю танковый взвод Потапова, который шел вплотную за разведдозором.
      - Постарайтесь сдержать натиск гитлеровцев, - поставил я задачу перед Потаповым. - Обеспечьте левый фланг бригады, окажите помощь Пивцаеву.
      Выслушав меня внимательно, офицер уверенно ответил:
      - Сдержим.
      Потапов бегом направился к своим машинам. Вскоре он скрылся в танке. Маневрируя по узким переулкам, танки продвигались вперед. Опасность подстерегала их на каждом шагу. Танк Потапова выскочил на перекресток. Из-за угла ударила пантера. Снаряд, коснувшись брони, срикошетировал. Механик-водитель гвардии сержант Федор Кожанов увел машину в укрытие. Танкисты решили выждать. Фашисты вначале молчали. Минут через пять - семь из-за угла выползла пантера. Башенный стрелок гвардии сержант Мартьянов в упор выстрелил по гитлеровской машине, и пантеру в ту же секунду охватило пламя.
      Гвардии старший сержант Левшунов подбил самоходное орудие фердинанд, осколочными снарядами рассеял приближавшихся солдат противника.
      Однако гитлеровцы скрытным путем обошли батарею Пивцаева и ворвались на огневую позицию. Завязалась рукопашная схватка. Батарейцы уничтожили более двадцати и пленили восемь солдат противника. В неравном бою геройски погибли гвардейцы старшина Алексюк и рядовой Паномарев, были тяжело ранены Ширшов, Скобликов и Канарский.
      А тем временем головной дозор с боями рвался к центру города. Когда наступили вечерние сумерки, пришлось приостановить наступление: продвигаться вперед было небезопасно - на улицах притаились фашистские фаустники.
      Командный пункт бригады расположился в старинном особняке, обнесенном высоким железным забором. Мы наспех перекусили и отправились с начальником штаба к экипажу Додонова. На ближайших перекрестках были расставлены тридцатьчетверки. Почти за каждым углом комбат Приходько расположил станковые пулеметы. Бригада прочно заняла оборону на ночь.
      Члены экипажа Додонова выглядели бодрыми, радостными. А в нескольких метрах от танка были немцы.
      - Будьте поосторожнее, - предупредили нас танкисты.
      Пришлось укрыться за углом многоэтажного дома. Гвардии лейтенант доложил о ходе выполнения боевой задачи.
      - Молодцы, - похвалил я гвардейцев, - быстро продвигались вперед. Но учтите, с рассветом будет не легче.
      - Спасибо механику-водителю Суркову, - сказал До-донов. - Целы благодаря его смекалке.
      Александр Марченко пояснил, что до центра уже рукой подать.
      - Успехов вам, товарищи! - Мы крепко пожали танкистам руки и отправились на командный пункт.
      Было решено произвести разведку в направлении наступления.
      Я вызвал начальника разведки бригады гвардии старшего лейтенанта Иванова и поставил ему задачу. В разведку были посланы командир взвода гвардии лейтенант Анатолий Дмитрюк, гвардии старшина Соколов и несколько бойцов. Часа через два разведчики возвратились. На плащ-палатке лежал окровавленный лейтенант. Я посветил карманным фонариком. На безжизненном лице виднелись пулевые раны. Оказывается, на улице Ивана Франко разведчики наткнулись на засаду и попали под сильный перекрестный огонь.
      Соколов показал на карте, где примерно расположены огневые точки.
      - Вот здесь были обнаружены танки и орудия, - доложил разведчик.
      На рассвете вспыхнул бой. Разведдозор быстро проскочил вперед, с ходу уничтожил орудие, а затем танк. Отбивая натиск с флангов, бригада рано утром пробилась к центру города.
      Танк Гвардия первым подошел к зданию ратуши. Из окон тянулись трассы пуль: фашисты открыли огонь по смельчакам.
      - Не отрываться от автоматчиков, - напутствовал Александра Марченко Додонов.
      Марченко молча пожал танкистам руки и, взяв Красное знамя, побежал к зданию. По ступенькам поднялся к парадному входу. За ним бежали автоматчики. Благополучно достигли третьего этажа. Ворвались в коридор. Несколько гитлеровцев пытались преградить путь, но автоматчики быстро с ними расправились.
      Александр приблизился к башне, вылез на крышу и укрепил Красное знамя.
      Вниз воины спускались радостные и счастливые. Гвардии старшина Марченко первым выскочил на улицу и направился к танку. Но в это время из окна раздалась автоматная очередь. Две пули впились в гвардейца. Марченко упал на мостовую. К нему, забыв об опасности, подбежали Додонов и Сурков. Они осторожно подняли истекавшего кровью боевого друга, положили на танк и хотели отвезти в безопасное место. В это время вблизи танка разорвался снаряд. Осколок попал в голову Марченко. Ив виска хлынула кровь.