Врата войны (№7) - Королевский пират

— Но в таком случае, — нахмурился Николас, — девушке грозит расправа со стороны ее отца. Мне говорили, что стоит ей вернуться домой, и он ее сурово накажет, а то и вовсе лишит жизни.

Брови торгового агента медленно поползли вверх:

— С чего ты это взял, энкоси капитан? Какой нечестивец посмел так оклеветать высокородного Раджа? У него и вправду много, очень много дочерей, но он их всех нежно любит и бережет. Он будет сердечно рад возвращению принцессы Ранджаны и выдаст ее замуж за кого-нибудь другого из своих союзников, только и всего.

Николас развел руками:

— Надо же! А мне говорили, будто он свиреп и зол и дочери его боятся, как огня.

— Тебя ввели в заблуждение, — усмехнулся толстяк. — Ума не приложу, кто и зачем мог это сделать.

Николас вместо ответа пренебрежительно махнул рукой, и Ногош Пата с беспокойством спросил:

— А что сталось с ценными дарами, которые мой господин послал первоправителю в своих фургонах?

— Все они в целости и сохранности, — заверил его принц.

Торговец просиял от радости:

— Так я пришлю за ними повозку с надежной охраной.

— С этим тоже не надо спешить, — возразил Николас. — Надеюсь, никто из жителей города не подозревает, что я и мои люди стали свидетелями и невольными участниками кровопролития у реки. Но разве можно быть в этом уверенным? И, если за нами наблюдают шпионы заинтересованных сторон, я не хочу ничем усиливать их подозрений. Пусть все думают, что девушки, которые здесь живут, — наши… подруги. — Анвард нахмурился и с сомнением на него покосился. Николас прижал руку к груди:

— Даю вам слово, что, когда Ранджана покинет эти стены, мы передадим вам все сокровища, которые принадлежат ей и вашему господину.

Анвард с принужденной улыбкой поднялся:

— У меня нет другого выхода, кроме как тебе поверить. Я подожду, а тем временем постараюсь с осторожностью выяснить, кто повинен во всем случившемся. Тебя можно будет отыскать здесь, в этом трактире?

— Да, — кивнул Николас. — В ближайшие дни мы никуда отсюда не уйдем.

Торговец слегка наклонил свою круглую голову, после чего водрузил на нее изрядно помятую шляпу.

— Удачи тебе, доблестный капитан.

Он медленно прошагал по комнате, и Тука, забежав вперед, предупредительно распахнул перед ним дверь, после чего вернулся к столу и замер в почтительной позе у стула Николаса.

— Ну что, получил нагоняй? — с сочувственной усмешкой спросил его Гуда.

Коротышка печально вздохнул:

— Получил, и еще какой, саб. От места мне отказали, потому что я не уберег добро своего господина — фургоны и лошадей. Но хорошо хоть, что не убили и даже не высекли. Ведь Ранджана и драгоценности остались целы.

— А что, — полюбопытствовал Маркус, — здесь у вас нелегко найти работу?

— Надо думать, — буркнул Амос. — Иначе бедолаги вроде этого разве стали бы терпеть такое с собой обращенье?

— Трудно, саб, — кивнул Тука и поник головой. — И мне, всего вернее, придется воровать, чтоб не умереть с голоду.

Вид у возницы сделался такой пришибленный и оттого забавный, что Николас не удержался от усмешки.

— Боюсь, у тебя нет для этого должного уменья. — Тука согласно кивнул и еще ниже опустил голову. Но знаешь что? Ты был нам полезен, и все мы тобой довольны. Оставайся у нас, пока мы не покинем этот город. Я тебе хорошо заплачу.

Коротышка вскинул голову и улыбнулся во весь рот.

— Вам нужен возница, энкоси?

— Да нет, пожалуй, — усмехнулся Николас. — У нас ведь нет ни лошадей, ни повозок. Но нам пригодился бы человек вроде тебя, который знает здешние обычаи, да и в городе не заплутает. Сколько тебе платил твой прежний хозяин?

— Один пастоли в неделю. И еще я кормился на кухне вместе с остальными слугами. И спать он мне позволял под повозкой.

Николас растерянно пожал плечами.

— Я в здешних деньгах совсем не разбираюсь. — Он вытащил из поясного кармана горсть монет и протянул их вознице на открытой ладони. — Которая из них пастоли?

При виде такого несметного богатства глаза Туки округлились от изумления.

— Вот эта, энкоси. — Он ткнул грязным пальцем в самую мелкую медную монетку.

— А остальные? — спросил Гуда.

Вознице показалось странным, что люди, выдававшие себя за наемников, не знали достоинства местных денег, но он счел за благо ничем не проявлять своего недоумения и стал неторопливо пояснять принцу и остальным:

— Вот это столести. То же самое, что десять пастоли. А это, — он указал на серебряную монету, — кат-ханри. В нем двадцать столести. Самая же из этих монет ценная — дракмасти или попросту драк. — И Тука кончиками пальцев коснулся маленького золотого кружка на ладони Николаса.

Все прочие деньги, которые показал ему Николас, имели широкое хождение в других частях страны, хотя, по заверениям Туки, принимались к оплате и в Городе Змеиной реки. Монеты ценились в основном по весу, и потому торговцы пользовались для расчетов с покупателями специальными денежными весами.

Николас протянул Туке медный столести.

— Пойди купи себе еды и что-нибудь из одежды.

Коротышка поклонился ему до земли.

— Щедрость твоя не знает границ, энкоси! — С этими словами он бросился вон из комнаты.

Маркус проводил его сочувственным взглядом и, когда за возницей захлопнулась дверь, покачал головой.

— Легко же было нам его осчастливить! У нас в Крайди мне порой встречались бродяги и нищие побогаче этого бедняги.

— Да, — поддержал его Гуда, — что и говорить, бедновато они тут живут. В Кеше и то возницы зарабатывают раз в десять больше этого Туки.

Николас нахмурился и потер ладонью лоб:

— Я не слишком хорошо разбираюсь в торговле, но мне думается, что в стране, где все только и делают, что воюют между собой и друг друга грабят, торговцы не могут похвастаться большими доходами. А уж их слуги и подавно. Поэтому труд у них так дешев.

— И нам с вами это очень даже на руку, — с довольной ухмылкой заметил Траск.

— Это еще почему? — удивился Николас.

— Да потому, что здесь любого можно будет подкупить. Это во-первых. Ну, а во-вторых, все это означает, что мы не просто хорошо обеспечены, а даже богаты. Ведь сундук Шингази доверху набит монетами и камушками.

— Ты прав, — вздохнул Николас, — но пока нам нисколько от этого не легче. Мы ведь до сих пор не знаем, что сталось с пленными и где нам их искать.

Траск ободряюще ему улыбнулся.

— Погоди, дай только срок, и мы все узнаем и всех их вызволим.

— Хотелось бы в это верить, — ответил Николас. — Но меня беспокоит, что Бриза и Гарри до сих пор не вернулись с базара. — Он еще утром отправил их туда, наказав Бризе выведать что только можно у городских воришек и нищих. — И куда, во имя всех богов, запропастился Накор?

— Ты за него не беспокойся, — с уверенностью заявил Гуда. — Накор объявится. Он из тех, кто в случае чего сумеет за себя постоять.

Накор ступил под своды дворца. Несколькими минутами ранее, придумывая, как бы туда проникнуть, он увидал стайку монахов, торопливо шагавших к входным воротам. Братья были одеты в желтые и оранжевые балахоны и перепоясаны длинными черными кушаками с концами, заброшенными за плечи. Накор, не пожелавший променять свой оранжевый балахон на наряд из сундуков Шингази, легко мог сойти за одного из них. Он решил этим воспользоваться и, быстро приладив свой черный мешок за плечом, высвободил одну из его лямок, перетянул ею талию и бодро двинулся следом за монахами, братьями ордена Агни. Так, насколько ему было известно, здешние жители именовали Прандура, бога огня.

У ворот дежурили два красных палача. Накор, проходя меж ними, окинул быстрым взглядом того, что стоял слева. Все мощное, мускулистое тело воина от шеи до сандалий покрывала ярко-красная кольчуга. Красным был и его шлем с узкими прорезями для глаз, острым шишаком и крыльями наподобие драконьих, спускавшимися вниз с боков шлема, а на плечах красовался короткий воинский плащ алого цвета с черными кругами на спине и груди. В кругах были вышиты или нарисованы — Накор не рискнул замедлить шаг, чтобы приглядеться получше,

— золотые змеи с красными глазами.

Монахи, а за ними и Накор проследовали длинным узким коридором, который, как догадался чародей, был пробит в толще внешней стены дворца, миновали еще двоих недвижимых, словно изваяния, красных палачей и очутились в просторном дворе. К главному входу во дворец, расположенному на уровне второго этажа, вела широкая каменная лестница. По бокам ее высились колонны, которые поддерживали галерею третьего этажа дворца. Вдоль нее зияли бойницы, за которыми укрывались лучники. Накору это сооружение показалось на редкость безобразным.

Процессия чинно вошла в огромный зал, где уже собралось великое множество народу. Вдоль стен выстроились воины в плащах и кольчугах черного цвета, с теми же гербами в виде змей, что и у красных палачей, а все пространство зала, за исключением широкого нарядного помоста у дальней стены, заполонили монахи дюжины разных орденов и пышно разодетые горожане — преуспевающие торговцы, старшины цехов и капитаны наемных отрядов, из тех, что побогаче.

Монахи ордена Агни протолкались вперед. Торговцы почтительно перед ними расступались. Накор, следовавший по пятам за желто-оранжевыми братьями, очутился рядом с двумя стражниками, которые заняли пост у одной из массивных мраморных колонн. Оглянувшись по сторонам, он подался назад, дружески кивнул молодому торговцу, который за ним наблюдал, и жестом предложил тому занять его место. Купец с признательностью ему улыбнулся и шагнул вперед. Накор ступил за колонну и оказался позади стражников. Из этого укрытия он стал наблюдать за происходящим.

В зале воцарилась напряженная тишина. Двое стражников в доспехах торжественно раздвинули тяжелый занавес, и на помост вышли несколько мужчин и женщин. Последним появился мускулистый, поджарый, прекрасно сложенный великан ростом никак не менее шести футов и шести дюймов. На вид ему можно было дать лет тридцать. По тому, как свободно и властно он держался, с какой спесивой бесцеремонностью оглядывал зал, Накор тотчас же догадался, что перед ним не кто иной, как первоправитель. Исалани стал напряженно вглядываться в его лицо с тонкими, мужественными, правильными чертами. Лицо это было бы красивым, если бы его не портили надменно сжатые губы, сердитая складка у переносицы и недобрый, холодный взгляд светло-серых глаз, которые первоправитель то и дело презрительно щурил. Одеяние великана было самым что ни на есть простым и очень эффектным. Оно состояло из короткой атласной тоги насыщенного пурпурного цвета, оставлявшей смуглые, прекрасной лепки руки и ноги открытыми и выгодно подчеркивавшей безупречность его сложения и развитую мускулатуру, и плетеных кожаных сандалий. Он взмахнул рукой в тяжелой кожаной перчатке и коротко, призывно свистнул. Откуда-то сверху, из-под купола зала раздался клекот, и огромный черный орел, описав в воздухе несколько кругов, плавно опустился на руку своего господина. Накор нервно потер ладони. Первоправитель легко удерживал на запястье гигантскую птицу, весившую, судя по ее виду, не меньше чем откормленный индюк или молодой барашек. Тут было о чем призадуматься.

Вдоволь насмотревшись на первоправителя и его любимца, чародей не без некоторого смущения перевел взгляд на двух спутниц надменного великана. Нагота обеих была едва прикрыта одеждами, и это дало Накору право заключить, что при здешнем дворе выходить к подданным полуодетыми, вероятно, считалось в порядке вещей, а возможно, даже служило признаком светскости и хорошего тона.

Голубоглазая блондинка, остановившаяся слева и на шаг сзади от первоправителя, с улыбкой оглядела собравшихся в зале и кокетливо выставила вперед стройную длинную ножку. При этом ее короткая белая шелковая юбка, которая представляла собой прямоугольник ткани, скрепленный у пояса золотой булавкой с крупным рубином, разошлась в стороны, и взорам зрителей представилось округлое бедро девушки. Она тряхнула головой, и ее густые, длинные, волнистые светлые волосы, перехваченные над лбом золотым обручем, рассыпались по обнаженным плечам. Грудь молоденькой блондинки — на вкус Накора, она была уж слишком молода, почти ребенок — стягивал короткий лиф из белого шелка, украшенный золотым шитьем и мелкими рубинами, которые переливались в свете факелов, точно капли росы в розовых рассветных лучах солнца.

Другая девушка, та, что стояла справа от первоправителя, в противоположность своей товарке держалась серьезно, даже сурово, и выглядела несколькими годами старше первой. Ее аспидно-черные волосы мягкими локонами спускались на покатые плечи, тонкая кожа поражала белизной. Она была нисколько не менее красива и столь же стройна, как и блондинка. Ее шелковый лиф ярко-красного цвета был расшит серебром и украшен сапфирами, а черную юбку удерживала на тонкой талии золотая булавка с крупным бриллиантом. Брюнетка в знак приветствия собравшимся слегка наклонила голову и тотчас же приблизилась к мужчине в длинном черном балахоне, который стоял на середине помоста. Тот скинул капюшон и обнажил совершенно лысую голову. Лица его Накор разглядеть не смог. Он заметил только, что мужчина немолод, слегка сутуловат и что в носу у него красуется большое золотое кольцо. Брюнетка взяла его за руку.

Тут к краю помоста вышел герольд и зычным голосом выкрикнул:

— Слушайте и внимайте, о святые отцы и праведные жены! Наш всемогущий первоправитель имеет честь сообщить вам о грядущем празднестве! Его величество изволит сочетаться браком с Ранджаной, дочерью Раджа Махартского! Торжества по случаю этого великого и радостного события свершатся в продолжение следующего Весеннего фестиваля!

На лице молоденькой блондинки мелькнула досада, но ей удалось довольно быстро справиться с собой, и через мгновение ее полные розовые губы вновь растянулись в приветливой улыбке. Она не шелохнувшись стояла все на том же месте, слева и позади от первоправителя.

— Леди Корисса! — провозгласил герольд, и взгляды всех собравшихся обратились к черноволосой женщине на помосте. Та выступила вперед и с надменной улыбкой произнесла:

— Милорд Дагакон испрашивает вашего благословения для жениха и невесты и приглашает вас всех на церемонию их бракосочетания. Он также заверяет вас, что столь важное государственное событие будет отпраздновано со всей подобающей торжественностью.

Лысый мужчина в черном — Накор нисколько не усомнился, что это и был Дагакон, — молча и с вниманием слушал леди Кориссу. Сам же он во все время ее речи не произнес ни слова и не сделал ни одного движения.

«Интересно, — подумал Накор. — В высшей степени интересно и поучительно».

Слово взял военный советник первоправителя. Но кривоногий чародей успел уже постичь суть церемонии и утратить всякий интерес к происходившему на помосте. Он неслышными шагами прошел вдоль ряда колонн, которые поддерживали высокую галерею, и очутился в самом дальнем и темном углу огромного зала. Оттуда ему были хорошо видны профили первоправителя, леди Кориссы и Дагакона. Бросив на них рассеянный взгляд, он отступил еще на шаг назад, где тьма окончательно скрыла его от посторонних глаз, и прижался спиной к прохладной мраморной стене.

***

Вернувшись в трактир, Гарри и Бриза торопливо, насколько это позволяла теснота в общем зале, протиснулись к столику Николаса. Гарри едва заметно кивнул принцу и повлек девушку вдоль по коридору в одну из общих спален. Николас встал из-за стола и, велев остальным оставаться на своих местах, поспешил за друзьями. Он нагнал их у порога своей комнаты.

— Мы узнали, где они содержат пленников, — прошептала Бриза, едва за ними закрылась дверь.

— Где? — тихо спросил Николас, жестом предлагая ей и Гарри сесть.

Гарри опустился на одну из постелей и устало ответил:

— В том поместье за рекой.

— Ты уверен?

Оруженосец широко осклабился::

— Бриза, бедняжка, потратила впустую весь день и добрую половину вечера, но в конце концов ей все же посчастливилось войти в доверие к одному простаку из Братства оборванцев…

— Что это еще за братство такое? — нетерпеливо прервал его Николас.

— Воришки и всякие жулики, — пояснила Бриза. — Так они называют свое сообщество. И оно вполне этого заслуживает. Жалкие людишки, что и говорить. По большей части это попрошайки да карманники. Настоящие воры работают поодиночке. Это здесь очень опасно. Люди первоправителя их рано или поздно выслеживают, хватают и казнят.

— Гарри, быстро приведи сюда Калиса и Маркуса, — распорядился принц.

Гарри выбежал в коридор, и Николас остался наедине с Бризой. Помолчав немного, он спросил ее:

— Как тебе понравился Город Змеиной реки?

Бриза пожала плечами:

— Я ведь ни в каком городе, кроме Фрипорта, сроду не бывала. Мне и сравнить-то не с чем. Но готова побожиться, что во всем свете не сыщется другого такого дрянного городишки, как этот. Просто дыра какая-то!

Она сердито нахмурилась, и Николас дружески потрепал ее по плечу.

— Не злись. Бриза. Все мы перед тобой виноваты, что силой принудили тебя нас сопровождать. Ты столько из-за нас перенесла, бедняжка! Но вот увидишь, все кончится хорошо. Худшее, в любом случае, уже позади. Вспомни крушение, и пустыню, и битвы с разбойниками. А здесь, в трактире, как-никак уютно и тепло, постели мягкие и еды вдоволь. Да и город этот, поверь мне, совсем не так уж плох. На свете есть места и намного хуже него.

— Да я на тебя давно уж не сержусь, — улыбнулась девушка. — И даже дядюшку Амоса простила. Вы все — парни что надо, и мне с вами хорошо. А приключения я всегда любила. Но вот уж насчет этого паршивого городишки я с тобой не соглашусь. Больно дурацкие тут порядки.

Николас насмешливо изогнул бровь:

— Ты их все успела изучить?

— Во всяком случае, некоторые, — без тени улыбки ответила Бриза. — Представляешь, один карманник принял меня за Черную Розу, ну, за ищейку первоправителя, и давай меня убеждать, что ворует только там, где дозволено.

— Дозволено? Как это понимать?

— Я это потом вызнала у другого вора, поразговорчивее да посмелее того карманника. Оказывается, тут есть места, где можно воровать почитай что без всякого риска, а в других тебя за то же самое наверняка сцапают и засадят в клетку. Вот жуть-то, а? Ты ведь их тоже видел?

— Пришлось, — поежившись, кивнул принц. — Зрелище и впрямь не из приятных. Но ты, похоже, успела немало об этом поразмыслить.

— Нет такого вора или жулика, кто бы не боялся, что его схватят. Только вот всякий надеется, что его черед еще не скоро.

— Ты нынче настроена очень уж самокритично, — усмехнулся Николас.

— Да это все по милости твоего дружка Гарри. Он меня решил перевоспитать,

— с нежной, немного смущенной улыбкой призналась Бриза.

В эту минуту дверь распахнулась, пропуская в комнату Калиса, Маркуса и запыхавшегося Гарри. Николас рассказал кузену и Калису все, что сам успел узнать от Бризы и Гарри.

— Попытайтесь нынче ночью перебраться через реку, — велел он им, — так, чтобы вас никто не заметил. Не знаю, сможете ли вы проникнуть в поместье…

— Я смогу, — заверил его Калис.

— …Но постарайтесь уж как-нибудь выведать, где именно находятся крайдийцы.

— Будь я один, я бы с этим легче справился, — уверенно заявил Калис.

Николас вспомнил шутку, которую эльфы сыграли в лесу с Маркусом и его отцом. Ничего не ответив Калису, он перевел взгляд на Маркуса.

Тот с недовольной гримасой пожал плечами:

— Наверное, так оно и есть. — Калис саркастически усмехнулся, и Маркус со вздохом поправился:

— Ну ладно, ладно! Все в точности так и обстоит. Одному ему и впрямь будет легче, чем со мной.

Поразмыслив над словами кузена, Николас приказал ему:

— Ты будешь его сопровождать только до половины пути, а назад вы вернетесь вместе. Калис ловок и осторожен, но надо, чтоб кто-то его подстраховал на случай погони.

— Благодарю за заботу обо мне, — улыбнулся эльф. — И от души надеюсь, что эта предосторожность окажется излишней. — Он повернулся к Маркусу. — Пожалуй, нам лучше всего отправиться к реке прямо теперь. Мы выйдем из лодки у сожженной фермы. Оттуда я пойду один.

Когда они ушли, Николас повернулся к Гарри, чтобы что-то ему сказать. Но тут взгляд его привлекла рука оруженосца, с такой свободой и непринужденностью лежавшая на талий Бризы, что слова замерли у него на устах, а брови резко взметнулись вверх.

— Ну и ну! — только и выдавил он из себя.

— Что ты этим хочешь сказать? — забеспокоился Гарри. Проследив за взглядом принца, он тотчас же убрал руку с пояса девушки и заложил ее за спину.

Бриза передернула плечами:

— Николас, тебе совершенно не о чем беспокоиться. Ведь мы с Гарри уже как-никак взрослые. Да и потом, у него ведь нет невесты, так что я его ни у кого не украла. — С этими словами она выпорхнула из комнаты, и друзья остались одни. Гарри, багровый от смущения, потупился в ожидании выговора.

— Ты меня удивляешь, — процедил Николас.

Сквайр покраснел еще гуще:

— Ники, да будет тебе, в самом деле! — Голос его дрогнул. — Ведь мы в последние дни столько времени проводили вместе, и Бриза, право же, такая красивая, если не обращать внимания на ее неряшливую одежду и неприбранные волосы. Знаешь…

Николас поднял обе руки кверху, выставив ладони вперед.

— Ты вовсе не обязан мне ничего объяснять. Я тебя очень даже хорошо понимаю и готов во всем с тобой согласиться. — Он зачем-то оглянулся на закрытую дверь и, понизив голос, доверительно прибавил:

— Поверишь ли, но я в последнее время все чаще ловлю себя на том, что не могу вспомнить лица Эбигейл. Забавно, правда?

Гарри, вполне успокоенный этими его словами, помотал головой:

— Это в порядке вещей, Ники. Мы ведь так давно не видели Маргарет и Эбигейл, и потому… — Не закончив фразы, он красноречиво пожал плечами.

— Потому ты охотно променял воспоминания о Маргарет на живую, реальную Бризу, которая с готовностью согревает твою постель? — предположил Николас.

— Что-то вроде того, — согласился Гарри. Слегка задетый тоном друга, в котором явственно звучала насмешка, он снова покраснел, на сей раз от досады, и с горячностью продолжил:

— Но я, представь себе, отношусь к ней гораздо серьезнее, чем тебе думается. Ты ведь поди ее считаешь испорченной, беспутной девчонкой, а она вовсе не такая! Бриза — хорошая, скромная, порядочная девушка, и я у нее первый! А ведь при той жизни, которую ей пришлось вести…

— Да погоди ты, не кипятись! — с улыбкой воскликнул Николас. — Дай мне хоть слово вставить! Уверяю тебя, у меня и в мыслях не было обидеть твою Бризу. А о том, что она — девушка скромная, я давно уже и сам догадался. Не зря же она одевается и держит себя, как мальчишка. Это чтобы всякие грязные типы, с какими ей прежде приходилось вести свои воровские дела, ее не домогались.

— Вот-вот, — кивнул Гарри. — А что до воровских дел, то и с ними она обещала покончить.

— Еще бы! — усмехнулся Николас. — Ведь когда мы вернемся, она получит кучу денег от дяди Мартина, и от моего отца, и от дяди Лиама. Бриза до конца своих дней ни в чем не будет нуждаться.

— А у принцессы, — вставил Гарри, — есть верный и преданный воздыхатель, не чета мне. Ты ведь знаешь, что Энтони до безумия в нее влюблен.

— Конечно, — кивнул Николас и с усмешкой добавил:

— Я все ждал, когда же ты об этом догадаешься и когда вы с Энтони из-за нее сцепитесь.

— Не дождешься! — хохотнул Гарри. — Я добровольно и без всякого сожаления покидаю поле боя и от души желаю моему бывшему сопернику успеха.

— А кстати, куда он подевался, наш чародей?

— Разыскивает Накора.

Николас издал протяжный стон, походивший на грозное рычание:

— Ну, попадись мне этот исалани! Ведь уже два дня, как он исчез! Где же это он пропадает столько времени?!

Гарри беспомощно развел руками.

— Как мне это надоело! — едва не плача, воскликнула Эбигейл.

— Верю, — кивнула Маргарет, продолжая есть. — Мне они тоже действуют на нервы. Постарайся не обращать на них внимания.

Существа, с некоторых пор жившие в комнате девушек, сидели на полу и старательно копировали все их движения. Стоило Маргарет отрезать себе кусок мяса, как одна из полулюдей-полуящериц двигала правой рукой с зажатым в ней воображаемым ножом и поднимала левую — с воображаемой вилкой и воображаемым куском мяса — к своему лицу. Такое кого угодно вывело бы из себя.

Маргарет отодвинула пустую тарелку на середину стола.

— Не знаю, что со мной такое. Все ем да ем, двигаюсь мало, и при этом нисколечко не потолстела.

— А у меня аппетит совсем пропал, — пожаловалась Эбигейл. — Но ведь если я оставлю еду на тарелке, они снова станут кормить меня насильно. Нет уж, не бывать этому! — Поморщившись, она отправила в рот кусок жаркого и со скучающим видом принялась его прожевывать. — А ты когда-нибудь видела, чтобы эти что-нибудь ели? — спросила она с набитым ртом.

— Нет, никогда. Я прежде думала, что их кормят, когда мы засыпаем.

— И они никогда… Ну, ты понимаешь, о чем я…

— Не пользуются ночным горшком, — криво улыбнувшись, кивнула Маргарет. — Да, я это тоже заметила.

— И никогда не спят. Даже отдохнуть ни разу не прилегли.

Маргарет вспомнила, как одна из двуногих ящериц напугала ее, склонившись посреди ночи над ее ложем.

— Ты права. Не спят и не отдыхают.

Принцесса встала и повернулась в окну. Та из ящериц, которая повторяла все ее движения, сделала то же самое. Эбигейл испуганно вскрикнула.

Маргарет взглянула на подругу. Та дрожащим пальцем указывала на двуногую ящерицу. Маргарет повернула голову, приготовившись защищаться и защищать подругу. Но загадочное существо вовсе не думало на них нападать. Принцесса внимательно вгляделась в фигуру двуногой твари и тотчас же поняла, что так напугало Эбигейл. Пропорции тела ящерицы заметно изменились. Теперь она была одного с Маргарет роста, талия ее стала уже, бедра шире. На месте груди виднелись две едва заметные выпуклости.

Маргарет всплеснула руками:

— Что же все это значит, наконец?!

***

Дверь трактира с шумом растворилась, и Николас, сидевший за одним из столов, вскинул голову и потянулся к оружию. В зал вбежали трое вооруженных воинов. Прежде чем люди Николаса успели перекрыть им дорогу, те метнулись к стойке. За ними в проходе между столами появились шестеро лучников со стрелами наготове. Они взяли под прицел всех, кто находился в зале, включая и случайных посетителей.

В распахнутую дверь вошел высокий, плотный старик с седыми волосами. Оглядев сидевших за столами, он грозно крикнул:

— Кто из вас капитан?! А ну выходи!

— Это я, — спокойно ответил Николас и поднялся на ноги.

Воинственный незнакомец прошагал через весь зал и, остановившись возле принца, смерил его презрительным взглядом и укоризненно покачал головой.

— Сынок, храбрость твоя весьма похвальна. Но капитану твоему, — он возвысил голос, — который прячется за твоей спиной и наверняка сейчас нас с тобой слышит, это чести не делает!

— Вижу, — улыбнулся Николас, — вы, дедуля, нипочем не поверите, что я и в самом деле капитан этого отряда, пока не скрестите свой меч с моим. Что ж, я готов! Извольте-ка отступить в сторону, чтоб мне было где развернуться!

— Как ты меня назвал?! — взревел старец. — Ну, берегись! Ты у меня сей же час получишь по заслугам, щенок!

Николас без дальнейших слов выхватил меч из ножен и приставил его острие к горлу незваного гостя. Он проделал это так проворно, что ни один из воинов в зале, в том числе и лучники, не успел и глазом моргнуть, и уж тем более — пустить в ход оружие.

— Коли вы надеетесь, что ваши люди сумеют меня подстрелить, прежде чем я проткну вас насквозь, то можете приказать им спустить тетивы, — сказал он тоном явного превосходства.

Старик поднял правую руку вверх, призывая лучников повременить со стрельбой, и обратился к принцу куда более почтительно, чем прежде:

— Если ты и в самом деле капитан, то у меня есть до тебя одно важное дело. Я сюда пришел, чтобы кое о чем тебя спросить. Только не вздумай мне врать. Ведь мы оба, может статься, доживаем свои последние минуты. Негоже человеку, кем бы он ни был, являться в чертоги госпожи Кел с едва замершими словами лжи на устах. Да ты и сам это хорошо понимаешь.

Люди Николаса тем временем подбирались все ближе и ближе к своему господину и седовласому старику. Они готовились к бою с незнакомцами. Видя это, Амос проревел во всю мощь своих легких:

— Остановитесь! Неужто вам невдомек, что одно неверное движение любого из вас сулит нам всем погибель?! Надо ж ведь, тысяча проклятий, прежде разобщаться, какой из низших демонов принес на нашу голову этого старика и его головорезов!

Седовласый воин скосил глаза в его сторону и осторожно спросил у принца:

— Ты по-прежнему уверен, что это не он капитан отряда?

— Он капитан моего корабля.

— Корабля? Скажите на милость! Так у тебя и корабль есть?

Николас, оставив его вопрос без ответа, церемонно произнес:

— А теперь соблаговолите объяснить причину вашего здесь появления. Я не привык, чтобы всякий, кому вздумается, угрожал мне и моим людям расправой. В чем же дело, почтеннейший?

Рукой, затянутой в кожаную перчатку, старик медленно отвел клинок Николаса от своего горла.

— Я сюда пришел, чтобы узнать, кто убил моих сыновей. Не ты ли повинен в их смерти?

Николас только теперь внимательно оглядел странного незнакомца с головы до ног. Тот был очень высок — ростом с герцога Мартина, если не выше, и столь же широк в плечах. Свои густые с заметной проседью волосы он, как и подобало именитому воину, стянул на затылке в тугой пучок. Шрамы, избороздившие смуглое лицо старика, красноречивее всяких слов говорили о многочисленных битвах, в которых ему довелось участвовать. О том же свидетельствовал и его меч — старый, в потертых медных украшенных чеканкой ножнах, с тщательно отполированной рукоятью.

— Почтенный старец, — тщательно взвешивая каждое слово, обратился к нему Николас, — я хорошо помню каждого, кто пал от моей руки. Поверь, их немного наберется. Скажи, кем были твои сыновья и почему ты подозреваешь, что именно я их убийца?