Архив Троцкого (Том 2)

      Не страшно быть в меньшинстве революционеру-большевику, когда имеешь глубокое убеждение в правильности линии.
      Вот, Лев Давыдович, почти доподлинный текст моего ответа на предложение Евг[ения] Алексеевича. Я написала то, что мне диктовала моя революционная совесть. Очень хотела бы иметь текст Вашего ответа. Пишите. А я в Кургане, меня никто и не думает двигать. Горячо целую Наталью Ивановну. Сердечный привет Леве, Сереже.
      Крепко, крепко жму Ваши руки. До скорого ли свиданья...
      Остаюсь Ваша В. Каспарова
      Как здоровье Ваше, Нат [альи] Ив [ановны], ребят? Пишите. Жду ответа. Варя
      [Апрель 1928 г.]
      X. РАКОВСКИЙ. ЦИРКУЛЯРНОЕ ПИСЬМО
      Дорогие друзья!
      Наше отношение к "лев [ому] курсу" вам известно. Я постараюсь сейчас сообщить вам о наших задачах, как мы их себе рисуем. Сама формулировка принадлежит мне, но выражаемые мысли коллективны. Каковы же задачи оппозиции?
      Борьба оппозиции была немаловажным фактором нынешнего поворота. В настоящее время, опираясь на левый зигзаг и на активность масс, мы должны добиться превращения зигзага в подлинный левый курс. Формы этого превращения различны: возможен приход оппозиции к руководству, возможно создание "левой концентрации", возможно постепенное выпрямление линии нын [ешнего] руководства на основан [ии] проведения платформы оп[позиц]ии, а значит и сближения с ней.
      Борясь за укрепление л[евого] к[урса], коммунистическая] оп[позиц]ия должна иметь в виду и второй, не менее вероятный вариант, т. е. возможность резкого сдвига вправо. Оп [позиция] должна учитывать обе перспективы.
      Вернуться в партию ценой смазывания основных разногласий (хотя бы в прошлом) значит не столько получить возможность "поддержать новый курс", сколько лишить себя возможности оказать ему деист [вительную] поддержку. Это значило бы превратить оппозицию в аппаратную группировку, бессильную опереться на массы и соорганизовать их активность.
      К [а] к и до с [их] п[ор], оп [позиция] может поддерживать левые мероприятия, только энергично разоблачая оппортунизм правых, половинчатость и колебания центристов. И она обязана это сделать, даже если ей придется [остаться] еще некоторое время вне партии.
      Сближение с центром, достигнутое [на] осн[овании] смягчения старой критики и отказа от критики,--усиливает позиции "правых".
      Подлинное выпрямление линии вне классовых сдвигов невозможно. Именно поэтому надо заострить, сделать выпуклым все основные вопросы, а не смазывать их.
      Нам незачем только сейчас повторять о том, что мы хотим единства р[ядов] партии и отказываемся от фракционной работы. Об этом мы говорили в заявлении четырех. Е. А. [Преображенский] думает, что этого достаточно, и не понимает, что вернуться сейчас в партию можно только на основании капитуляции.
      Тут дело в том, что партия может принять нас только под давлением снизу. В таких условия наше заявление должно преследовать только одну цель: изложить перед массами, чего мы хотим, за что боремся и как мы оцениваем происходящее. Ничего не смягчать. Попутно должна быть осторожность формулировок и сдержанность, в особенности] организационного] порядка. Но идеологическая постановка должна быть четкой, ясной, чеканной.
      На основании такого заявления мы могли бы развернуть в партии борьбу за наше возвращение. Это более реальный путь, чем заигрывание с аппаратными группами.
      Кроме принципиальных] разногласий в заявлен [ии] д[олжны] б[ыть] отражены мнимые ("легенды о троцкизме", "клемансист-ские тезисы"1'6 и т. д.). Нужно заклеймить методы проработки, тактику расколов и отколов, безобразия XV съезда, требования отказа от взглядов, метода ГПУ и т. д. и т. д. Все это можно изложить не в горячем, а в объективном тоне.
      Очень хорошо было бы, если бы этот объективный тон к [а] к бы сам собой исходил из объективной оценки переживаемого периода, из оценки классовых взаимоотношений, из перспектив класс [овых] боев, из оценки компартий и Коминтерна, из оценки борьбы оппозиции и борьбы с оп[позиц]ией.
      Из таких объективных оценок само собой вытекла бы тактика раб[очего] класса и его авангарда, т. е. "троц[кистской]" оппозиции.
      Я письмо, собственно говоря, кончил, хотел бы еще пару слов сказать, к [а] к мы представляем себе перспективы нового курса. При всей половинчатости, неполности левый зигзаг является огромным достижением по сравнению с тем неприкрытым поворотом вправо, который угрожал партии в 1927г.
      Возможен ли сейчас поворот вправо? Вполне реальная опасность, если хоз[лиственные] трудности этого года толкали на путь левой политики, то хоз [лиственные] трудности предстоящего года будут скорей толкать в противоположную сторону. Эти трудности: кризис хлебный, промышленного] сырья, платежи по кредитам, расчетн[ый] баланс по внешн[ей] торговле и т. д.
      Проведение левой политики потребует настойчивости и четкости линии. А это будет лишь в том случае, если массы будут активны, будут ясно сознавать характер переживаемых затруднений, их причины и пр [очее]. Все это затрудняет нынешняя политика замазывания разногласий с правыми, идейных компромиссов с ними, отсутствие ясной и прямой линии (массы все это прекрасно чувствуют). Нынешнее руководство не способно организовать, сплотить массы, но оно может толкнуть их на самодеятельность. Оно не решится своевременно повернуть очень направо. Если оно это и сделает, то чересчур поздно для себя.
      Отсюда две возможности: либо центр капитулирует перед правыми и сам начинает вести правую политику (это возможно и при органическом поражении правых), либо правые приобретают решающее руководство. Но есть и третий исход: рост активности снизу, давление масс на центральное руководство, выпрямление его линии. Процесс этого создания длителен. Что делать в это время оппозиции, я уже писал.
      Так мы представляем себе положение вещей. Интересен Ваш ответ по всем затронутым вопросам. Шлем горячий привет, дружеские пожелания бодрости.
      С комм[унистическим] приветом. [Апрель 1928 г.]
      ПИЛИПЕНКО И АБРАМОВИЧ - ТРОЦКОМУ
      Алма-Ата, Троцкому, из Коканда.
      1 мая. Привет первого мая. Пилипенко, Абрамович
      МУРАТОВА - ТРОЦКОМУ
      Алма-Ата, Троцкому, из Москвы.
      1 мая. Поздравляем [с] первым маем. Муралова
      САПРОНОВ и ОКЛЯНСКИЙ -- ТРОЦКОМУ
      Верный, Троцкому, из Шенкурска.
      1 мая. [С] боевым пролетарским праздником. Сапронов, Оклянский
      С. СЕДОВ -Л. СЕДОВУ
      Алма-Ата, Красина 75, Седову, из Казалинска.
      1 мая.
      Четвертого прибываю [во] Фрунзе. Сергей
      О. СОСНОВСКАЯ - ТРОЦКОМУ
      Алма-Ата, Троцкому, из Москвы.
      1 мая.
      Поздравляю друзей [с] первым мая. Ольга Сосновская
      ТЕЛЕГРАММА ТРОЦКОМУ
      Алма-Ата, Троцкому, из Йошкар-Олы.
      2 мая.
      [С] первым маем горячий привет. Мураховский, Усевич, 1уревич,
      Антонова, Заванян, Соловьев
      ТЕЛЕГРАММА ТРОЦКОМУ
      Алма-Ата,
      Льву Давыдовичу Троцкому, из Москвы.
      2 мая.
      Пламенный первомайский привет. Водоканалъуев, Петька Максимов, Грюнман, Ванька Цветков, Василий Иоффе
      ТРОЦКИЙ -- САПРОНОВУ
      Шенкурск, Сапронову. 2 мая. Горячий привет. Жду письма. Пишу. Троцкий
      СОСНОВСКИЙ -- ТРОЦКОМУ
      Ответ 190. Алма-Ата,
      Троцкому, из Барнаула.
      2 мая.
      Обеспокоен слухами [о] вашей болезни, идущими отовсюду, [а] также длительным отсутствием вестей. Новобарнаульцы горячо приветствуют [с] первым мая. Сосновский
      ТРОЦКИЙ -- СОСНОВСКОМУ
      Барнаул, гостиница "Комхоз",
      Льву Семеновичу Сосновскому.
      2 мая.
      На последние письма ответа Вашего не получал, дважды Вам безрезультатно телеграфировал, крайне обрадован телеграммой. Привет, ваш Троцкий
      МИНЦ - ТРОЦКОМУ
      Алма-Ата, Троцкому, из Красного Яра.
      2 мая. Шлю большевистский майский привет. Мину
      Л. СЕДОВ - С. СЕДОВУ
      Москва, Грановского 3, квар[тира] 101. [Начало мая.]
      Седову. Передай: папа очень огорчен, что не достали Ходекина. Надо приложить все усилия. Сообщи, есть ли надежда. Лев
      ТРОЦКИЕ - Р. РАДЕК177
      Москва, Остоженка 1/9, кварт. 13. [Начало мая.]
      Опасаюсь[, что] письмо Вас не застанет [в] Москве, поэтому телеграфирую. [Из] Берлина начал получать еженедельник "Манчестер Гардиан"1'8. Выписка книг Прейсса1'9 отсюда удобнее всего, но как пересылать деньги? [Из] института Маркса получил первый том для литературного редактирования180. Карла [Радека] необходимо на юг. Полине сердечная благодарность [за] книги, посылки, заботы. От всех друзей бодрые письма. Большое спасибо, Роза Ма-врикиевна, обнимаем. Лев, Наталья
      ТРОЦКИЕ - МУРАЛОВУ
      Тара, [ул.] Луначарского, Муралову. [Начало мая.]
      Здоровье удовлетворительно. Крепко всех обнимаем. Лев, Наталья, Лева, Аня
      ТЕЛЕГРАММА ТРОЦКОМУ
      Алма-Ата, Троцкому, из Баку. 5 мая.
      Пламенный привет. Едем [на] новое местожительство [в] Бахчисарай. Слышали [о] вашей болезни. Телеграфируйте здоровье [в] Новороссийск, [до] востребования. Коте191, Ладо, Васо, Ксения
      ТЕЛЕГРАММА ТРОЦКОМУ
      Алма-Ата, Троцкому, из Термеза.
      5 мая. Первомайский привет. Шумская, Радзевич, Микина
      Послана копия письма Мрачковскому182.
      ТРОЦКИЙ - К. ЦИНЦАДЗЕ
      Новороссийск, [до] востребования, Коте Цинцадзе.
      5 мая.
      Здоровье лучше, работаю, пишу сегодня [до] востребования [в] Бахчисарай. Жду письма. Привет, Троцкий
      А. СЕДОВА - Л. СЕДОВУ
      Алма-Ата, Красина 75,
      Седову, из Москвы.
      5 мая.
      Сокращена [на] службе. [В] понедельник начинаю мытарства, обжалования. Отпуск сорван. Настроение скверное. Купе [для] проезда няни [и] мне имею. На руках инструкции нет. Аня
      МУРАЛОВ - ТРОЦКОМУ
      Алма-Ата, ответ 85, Троцкому, из Тары.
      5 мая.
      Сообщите состояние здоровья. Муралов
      ТРОЦКИЙ - ЦИНЦАДЗЕ
      [После 5 мая.] Бахчисарай, Коте Цинцадзе.
      Письмо послал. Здоровье удовлетворительно. Привет. Лев
      ТРОЦКИЙ - А. ЧЕЧЕЛАШВИЛИ
      Тифлис, Паскевича б, Алия Чечелашвили.
      6 мая.
      Спасибо [за] карточку, сердечный привет друзьям. Лев
      ТРОЦКИЙ - ПРЕОБРАЖЕНСКОМУ
      Уральск, Некрасовская 18, Преображенскому.
      б мая.
      Получил.
      ТРОЦКИЙ - МУРАЛОВУ
      Тара, Фурье 3, Муралову. б мая.
      Не считая приступов малярии, здоров, работаю, получил ваше письмо. Привет, Троцкий
      ПИСЬМО ТРОЦКОМУ183
      Дорогой товарищ!
      Пользуюсь случаем подать весточку. Товарищ, который привезет письмо, расскажет подробно о положении здесь, что Вам, вероятно, будет передано. Ограничусь самым главным. На днях выходит брошюра, содержащая "Платформу", "Письмо в истпарт"184, Вашу речь на последнем пленуме185, обращение в ИККИ186 и некоторые мелкие документы. Я написал предисловие к платформе и примечание к письму. Все выходит от имени Истмена18'. Из органов к нашим услугам орган Л.188 и газета венгерских товарищей, о которой ниже. Теперь, когда я ближе познакомился с Истме-ном. и Л., могу подробнее сообщить о них. Истмен, конечно, не коммунист; это радикальный интеллигент, который занимался бы поверхностным восхвалением СССР, как десятки других, если бы случайно не связался бы с нами. Его связь с нами тоже поверхностна. Если бы мы победили, его связь с нами укрепилась бы. При нынешних условиях он будет отдаляться от нас. Он заявил, что ничего, кроме литературных поручений, он выполнять не будет, хотя и это он делает не совсем охотно. На него действуют, помимо прочего, следующие два обстоятельства. Он фактически лишен из-за нас средств к существованию. Радикальные элементы ("Нейшен"189 и пр.) не желают из-за него терять связь с коммунистами и порвали с ним, не печатают его, и он страшно изолирован. Во-вторых, он боится повторения того, что Вы с ним сделали190, и неоднократно говорил об этом. Поднять немного его дух можно было бы, если бы Вы могли как-нибудь задним числом реабилитировать его (скажем, в форме письма к кому-нибудь, помеченного задним числом) или хотя бы подать ему весточку (через меня, чтобы у него осталось). Лучше последнее.
      Что касается Л., то это человек без политического хребта. Но именно поэтому его можно тащить, и я считаю, что в свое время Вы сделали ошибку, не закрепив его за нами. Еще за несколько дней до нашего знакомства он в связи с высылкой написал статью, в которой говорил, что хотя он считает, что Ст[алин] прав против нас, но не может согласиться с такими методами борьбы. На мой вопрос, что это означает, он ответил, что он не имел никакой связи -документов -- и был дезориентирован. По существу же, дело в том, что, помимо его бесхребетности, он вынужден сильно лавировать, чтобы не потерять положение. Газета принадлежит немецкому коллективу, который состоит из бывших людей. Это все допотопные старички, которые в молодости принадлежали в Германии к рабочему движению. Здесь они давно уже стали хозяевами всяких булочных и колбасных, но по старой традиции считают себя социалистами. Л. вынужден к ним применяться. Поэтому он до сих пор в редакционных статьях (а по американскому обычаю редакция отвечает только за эти статьи) ни разу не солидаризировался с нами политически, а все больше аргументирует
      от человечности и пр. Зато в других статьях можно найти все, что угодно: от откровенно социал-демократических рассуждений до уль-тракоршистских191.
      Я пишу частенько, хотя не особенно приятно видеть наши статьи в таком соседстве; приходится писать потому, что другого места нет. В частных разговорах Л. весьма радикален и уверяет постоянно в готовности сделать все, что Вы от него потребуете, хотя на практике он далеко не реализует даже то немногое, что я просил у него. Так как в его позиции большую роль играет его личное отношение к Вам, это нужно использовать, и Вы должны написать ему, наметить перспективы и дать инструкции. Это будет иметь значение и потому, что и он, как и И[стмен], боится, что Вы снова отречетесь от него.
      Пока что польза, которую удалось извлечь из него, заключается в том, что через него удалось получить некоторые связи. Через него я связался с венграми. Это -- группа прекрасных преданных рабочих (около 60 -- 70 чел.), настоящих коммунистов. Их руководители исключены недавно за поддержку нас. Не имея никаких связей, документов, они еще до нашего знакомства начали издавать еженедельник ("Пролетар"), в котором заняли совершенно правильную линию, полностью совпавшую с нашей. Насколько я могу судить по их короткому изложению содержания статей, они больших промахов не делают. Я заметил только один -- когда они без всяких комментариев перепечатали чисто корш[ист-скую] статью. Я посылаю комплект; постарайтесь найти человека, знающего язык, и ознакомиться. Так как это -- безусловно наши люди, Вы должны написать им, подбодрить их, указать на промахи, подчеркнуть линию и пр. Во всех письмах надо будет, между прочим, подчеркнуть, что я действую по Вашим директивам. Это поможет мне в решительные моменты, если нужен будет какой-нибудь нажим.
      Теперь нащупал еще связь с одной еврейской группой и на днях повидаюсь с ними. Помните, что при оторванности продолжать работу можно будет лишь, если Вы не забудете присылать документы и информацию. Хорошо также, если бы удалось наладить пересылку статей. Они могли бы публиковаться одновременно и здесь, и в Европе. Пока приходится ориентироваться по "Пролетару" и еврейским материалам, которые доходят. Этого мало.
      Наконец, последнее. Я приступил к организации комитета помощи арестованным и сосланным. Я не решался делать этого сам и полагал приступить к сбору неофициально. Но недавно я получил от наших из Берлина письмо, в котором они предлагают развернуть широкую кампанию. Я написал обращение, которое, кроме И[стмена], Л. и венгров, подпишет ряд людей леворадикального типа. Надеемся привлечь Синклера192. Ему написали, но от него пока нет. Подбор подписей производим очень осторожно. Кстати, И[стмен] и Л. идут на это не совсем охотно, хотя отказать не могут. Но дело от этого затягивается. Материаль
      но это может дать много, но сам не совсем хорошо представляю себе политический эффект этого дела. Если почему-либо директива об этом дана без Вашего ведома, подумайте и, если Вы против, телеграфируйте немедленно.
      Теперь о прочих делах. Позицию, занятую Вами по отношению к организационным мероприятиям немцев, считаю абсолютно неправильной. Мы обожглись на Альт[оне]193 и перегибаем палку в другую сторону. Постановка вопроса в директивах и в письмах к конгрессу Л [енин] б [унда] (я исхожу из того, что они писаны Вами) совершенно правильна, поскольку дело идет о второй партии. Но толковать эту постановку распространительно и выдвигать ее против всяких организационных оформлений значит толкать то, что есть, на распад. Я хорошо видел, как они таяли, потому что они были неоформлены. Фракция тоже, как Вам известно, мало выигрывает от недостаточного внимания к организационным вопросам. На такой же путь, как и немцы, стал, как Вам, вероятно, известно, и Тр[эн], который организовал комитет по восстановлению.
      Другое дело -- тактика. Против выставленных списков надо возражать категорически: это воспроизводит в расширенном виде альт[онскую] ошибку и может привести к очень вредным последствиям. Я думаю, что если бы мы заняли правильную позицию, и одобрили организационные шаги, нам легко удалось бы добиться их отказа от выставленных] списков или, вернее, разговоров об этом. Я думаю, что в конечном счете они списков не выставят, а лишь оскандалят себя угрозами.
      Что, кстати, означает выступление Радека194? Если это -- шаг к отходу от нас, то это -- вредная анархическая выходка. Несмотря на мое отношение к немцам, которое Вам известно, я не думаю, чтобы было умно рвать с ними теперь. Как бы то ни было, немцы представляют собой единственную заграничную группу, которая в членораздельной и политически грамотной форме продолжает отстаивать наши основные политические взгляды и дает в основном правильную оценку происходящего в СССР. Они ругали нас, Заявление 121-го195. Я не знаю, что они тогда писали (я не имею этих номеров), но по существу они ругали поделом: теперь мне кажется бесспорным, что этого заявления подавать не надо было.
      Единственно, что нас отделяет от них по существу теперь, это -- их пассивная поддержка шарлатанства насчет троцкизма, но это видно только для весьма искушенных людей. Я имел по этому поводу переписку с М [асловым] и поставил перед ним вопрос довольно резко. Он ответил примерно следующее: он считает Вашу дореволюционную позицию меньшевистской; считает, что мы в 1923 г. были правы только частично в одном вопросе -- во внешней характеристике партрежима, хотя не поняли его социального смысла; но он не видит, какое это имеет касательство к современным отношениям. Он считает, что наша тактика была неправильная (в этом
      он не столь уж неправ), но политических разногласий у него нет. Ему я ответил письмом, в котором пытался доказать, что "троцкизм" будет элементом разложения всех оппозиционных групп, которые не выступят решительно против этого шарлатанства (кстати, свежий пример мы уже, кажется, имеем на группе Сюзанны)1%; но мы должны помнить, что среди того моря клеветы и вражды, которое создано вокруг нас, нам не следует швыряться людьми, которые нас поддерживают, хотя бы они не на все 100% были нашими.
      То же относится и к Трэну. Возможно, что теперь дела немного сдвинутся во Франции. Опираясь на [группу] "Прот[ив] теч[ения]", надо привлечь и Тр[эна] и Сув[арина] -- последний все-таки наш. Он пал жертвой нашей слишком большой лояльности по отношению к нашим дорогим союзникам. Теперь надо эту ошибку исправить: при всех своих ошибках он, как революционер, все еще на десять голов выше и Сюз[анн] и тех проходимцев и болтунов, которые стоят во главе к[ом]п[артии]. В его ошибках больше виноваты мы, которые бросили его, чем он. При том влиянии, которое Вы имеете на него, его можно вернуть в наше русло, и он нам еще нужен будет: он будет из тех, которые останутся с нами и тогда, когда еще многие из наших, которых мы считаем очень близкими, уйдут от нас,-- а дело как будто идет к этому.
      В связи с этим -- несколько слов про домо суа19'. Несмотря на то, что мы разбиты, мы идейно победили. Но эта наша победа при современных условиях превращается в источник разложения в наших рядах. Повторяется то, что уже было раз, примерно зимой 1924 -- 1925 гг., когда многим казалось, что разногласия по существу изжиты и что оставаться в оппозиции теряет смысл, что нельзя оставаться "против партии" по личным связям, симпатиям или из упрямства. Многие уходят потому, что искренне убеждены в этом; многие -- потому, что это дает им видимость самооправдания или просто приличный идейный повод для возвращения своего положения. А этот развал в нашей среде может иметь весьма печальные последствия. Возможны, очевидно, два положения: либо в момент обострения положения (а это, вероятно, будет осенью) Ст[алин] капитулирует перед правыми и резко заберет вправо. Тогда часть вернется к нам; другая часть будет продолжать катиться и растворится в общей массе.
      Я, однако, считаю более вероятным другое -- что Ст[алин] захочет покончить с правыми и вынужден будет продолжать левую линию, тем более, что теперь уже для всякого слепого ясно, что по нашему пути лежит выход. Но в этих условиях Ст[алин] вынужден будет искать поддержки слева. Если мы сохранимся к тому времени как политическая группировка, мы можем еще сыграть свою роль и политически ожить. Если же к тому времени наши основные кадры капитулируют, то Ст[алин] предпочтет опереться на них в проведении левого курса. Эти люди, которые все-таки проходили школу оппозиции (некоторые даже и в качест
      ве учителей), будут поставлять идеологию, Ст[алин] будет иметь лавры, а Вы с небольшой кучкой верных людей будете окончательно уничтожены.
      Если мы хотим обеспечить левый курс и не отрезать себе окончательно пути для возвращения на политическую арену, нам нужно во что бы то ни стало задержать развал. Надо дать людям перспективу; если ее пока нет, надо ее выдумать, чтобы хотя бы до осени удержать кадры. Этот развал в малом масштабе я наблюдаю и здесь. Нас здесь было четверо: один капитулировал сразу после съезда, второй -- на днях, остались мы вдвоем с нашим общим другом П-м; в последнее время и он не выдержал; он отказался вести какую бы то ни было работу потому, что не хочет вести борьбу против партии и в такой момент, когда она проводит нашу линию. Он еще не капитулировал, но уже ведет какую-то двойную игру.
      Это связано с нашим партийным положением. После съезда нам предложили подать заявление. Я исходил из того, что нам нужно удержаться в партии, и мы написали общее заявление в духе заявления 121 (нам это позволительно). Мы расписали, что у нас нет программных разногласий и осудили фракционную работу, но оговорили, что мы считаем неправильным исключение оппозиции из партии. Так как наше парт[ийное] начальство состоит из обывателей, которые хотят, чтобы в их хозяйстве все было без скандалов, удовлетворились. Но когда дело дошло до Москвы, они получили нагоняй. Сам Яр[ославский] написал письмо и предложил потребовать от нас -- в качестве минимального условия -снятия пункта о несогласии с исключением и осуждения так называемых директив. Особенно настаивали на втором. Я заявил, что по первому пункту я продолжаю оставаться на своей точке зрения, а по второму, что -- хотя против фракционной работы, но так как директивы являются прямым следствием определенных методов борьбы с оппозицией, то, осудив директивы, я тем самым косвенно одобрил бы не только исключение из партии, но и ссылки и аресты. Позиция, конечно, весьма слабая, и нас бюро исключило. Насколько я понимаю, некоторые идут на подачу таких заявлений, какое требовалось от нас. Я не знаю конкретной обстановки на месте и не могу судить о том, насколько это правильно, но для себя я считаю это неприемлемым. На заседание ячейки я явился и был исключен. П. не пришел тогда и теперь его почему-то пока не трогают. Не знаю -- давал ли он какие-нибудь авансы или нет. Ближайшие дни покажут это. Мне он заявил, что требуемого заявления не подаст пока, но он сделает это, если убедится, что левый курс взят серьезно. Так как пока дело ограничивается тем, что он только отказался работать, хотя он и раньше делал это неохотно, то распространяться о нем пока не нужно. Я убедил его написать Вам письмо с изложением своей точки зрения. Прочитаете -- решите.
      Еще несколько слов обо мне. Возможно, что в связи с исключением мне скоро будет предложено поехать домой. Здесь снова вста
      ет вопрос о предложении, которое мне было сделано от Вашего имени. Обдумайте снова этот вопрос. Если даже решить, что мне нужно пожертвовать для дела собой, то нужно ли это на нынешней стадии для дела? Так как мы с Вами являемся теперь полными антиподами -- в географическом смысле этого слова, -- то я при лучших условиях смогу получить ответ лишь месяца через два. Поэтому прошу Вас постараться ответить сейчас же по получении. Жму руку. Желаю бодрости и здоровья. Я, как никогда, бодр и уверен в нашей правоте.
      Ваш С.
      Я прочитал письмо и нашел, что я не совсем полно формулировал свое отношение к тому, что сейчас делается на родине и могу быть неправильно понят. Постараюсь коротко формулировать. Нынешний левый курс, рабски и неуклюже копирующий платформу, несомненно является результатом реакции со стороны рабочего класса, которую Вы правильно предсказали. Но произошла эта реакция не так, как мы ожидали: наша деятельность была сама формой проявления этой реакции, но мы были разбиты, когда попытались политически организованно оформить эту реакцию, причем были разбиты при пассивности пролетариата. А затем, после нашего поражения, рабочий начал реагировать тем единственным способом, который у него остался после того, как пролетарское крыло партии потеряло возможность отражать его интересы,-- стачкой.
      С другой стороны, два основных явления последнего времени с исключительной резкостью и рельефностью сигнализировали крах сталинской политики. Провал заготовок показал, куда ведет крестьянская политика; а Шахтинское дело наглядно показало, как бюрократический режим раскрывает дверь контрреволюции. Все это вместе и вызвало поворот. Но говорить о левом курсе еще рано. Война только объявлена, но борьба, еще на началась. Антипролетарские элементы еще не дали ответа. Как пойдет дело, когда этот ответ последует, -- вот вопрос, который позволит судить о том, каков курс. Какова наша роль? Реакция со стороны рабочего класса протекает в стихийных, а поэтому в наиболее опасных и вредных формах. Если мы не можем ее возглавить, она либо будет раздавлена, либо может зайти дальше, чем мы хотим, и будет возглавлена другими.
      Мы должны сделать все, что от нас зависит, чтобы оформить и организовать начавшуюся активность пролетариата. Поэтому именно теперь при "левом" курсе надо работать не меньше, а больше, чем при откровенно правом. Ближайшее время будет решительным для революции в целом. При резко обострившихся противоречиях в стране политика зигзагов становится все более невозможной (я говорю не о тактическом и стратегическом маневрировании, а о болтании между классами). Либо, наконец, будет взят правильный курс, либо революция гигантскими шагами пойдет под уклон. В первом случае мы должны организованно восста
      новить свое положение в партии и тем обеспечить этот курс, во втором -мы должны будем разделаться с иллюзиями и организованно продолжать борьбу. И в том и в другом случае мы должны быть максимально активны и организованны. Вы, конечно, понимаете, как трудно при здешней оторванности наметить себе перспективу, и понимаете, с каким нетерпением я буду ждать ответа. Адрес, по которому мне можно писать, имеется у московских товарищей и в Париже.
      Дорогие товарищи!
      Пользуюсь случаем. Предъявитель сего передаст вам подробно все о местных делах. Учтите все и наладьте пересылку информации и материалов. Хорошо, если бы удалось наладить и пересылку статей. Считаю необходимым сообщить кратко свою позицию по основным вопросам. Я считаю абсолютно неправильной вашу установку по отношению к органам немцев. Возражать против организационного оформления группы -- значит толкать ее на распад. Мы должны были бы на собственном опыте понять, что значит невнимание к организационным вопросам. Другое дело -- выставление списков. Это означало бы повторять в расширенном масштабе альтонскую ошибку. Я полагаю, что если бы мы заняли правильную позицию к организационному оформлению, нам легко удалось бы убедить их отказаться от списков, тем более, что, я думаю, они ограничатся лишь угрозами и не будут скандалиться. Во всяком случае, реагировать, как Радек, вредно. Если его заявление не есть шаг к отходу, то это -анархическая вредная выходка. Как бы мы ни относились к немцам и каковы бы ни были наши разногласия, они все-таки единственная группа, которая политически грамотно и в основном правильно освещает положение в СССР. При той обстановке, которую мы имеем сейчас, швыряться ими не стоит. То же относится и к Тр[эну], который в организационных вопросах согласен с нами. С Сюзан, по-моему, надо кончать, если мы с ней имеем какие-нибудь дела. Она вместе с Саф [аровым], за которым она идет, является источником разложения и все равно уйдет.
      Несколько слов о моей позиции по нашим внутренним делам. Мы одержали идейную победу, хотя мы разбиты, как никогда. Реакция со стороны рабочего класса, которую мы ожидали, пришла, но в форме, которую мы предвидеть не могли. Когда мы пытались оформить эту реакцию политически, пролетариат нас не поддержал и дал нас разбить. А затем он стал реагировать единственным способом, который остался у него,-- забастовкой. С другой стороны, основные два явления последнего времени сигнализировали исключительно ярко крах ст[алинской] политики: провал хлебозаготовок и Шахтинское дело. Самое опасное с нашей стороны--успокоиться и прекратить борьбу на том основании, что партия, мол, повела нашу линию. Многие отойдут от нас на этой почве -одни искренне, другие -- потому, что они найдут в этой концепции по
      вод, которого они ждали для приличного "идейного" отхода. Вывод надо делать как раз обратный: больше, чем когда бы то ни было, усилить активность. Левого курса еще нет; есть только декларации. Посмотрим, что будет, когда кулак даст свой ответ.