Путешествия Николаса Сифорта (№1) - Надежда гардемарина

– Сделайте это, – с трудом проговорил я.

– Господи, да вы спятили. Я не знал, что ответить. В люк постучали:

– С вами все в порядке, сэр? Нож крепче прижался к шее.

– Без шуточек!

– Все хорошо, мистер Вышинский. Оставайтесь на месте.

Теперь, когда смерть была совсем рядом, я впервые за несколько месяцев почувствовал себя спокойно и не сводил глаз с люка. – Сейчас ваши дети придут. Могу я предложить вам…

– Ха! Очень надо…

– Хотите, чтобы дети увидели вас с ножом?

– Нет, я не выпущу вас… Ни за что!

– Даю слово! Я даже не шелохнусь. – Подбородок нестерпимо ныл от впившихся в него пальцев. Говорил я с трудом. – Чего вы хотите от них? Сочувствия или страха? – Никакой реакции. – Мистер Трэдвел, вы ничего не добьетесь, если они вас увидят с ножом.

– Так я вам и поверил! Помолчав, я сказал:

– Решим все по справедливости. Рука его дрогнула.

– Заткнись, презренный тип! Стук. Дрожащий голос снаружи:

– Кадет Рейф Трэдвел явился, сэр.

– Уберите нож, мистер Трэдвел. Я пальцем не шевельну.

Несколько секунд – и нож медленно опустился и куда-то исчез.

– Давай выдавай меня, – с горечью произнес Трэдвел.

– Входите, кадет.

Рейф вошел и неуклюже отсалютовал. Еще не натренировался.

– Сэр, я слышал… что… – Он попытался встать по стойке «смирно».

– Вольно, Рейф. Твой отец хочет забрать тебя с корабля. У меня возражений нет.

– Ни за что!

Я услышал позади себя свистящее дыхание. Мальчик вскинул голову и как-то странно посмотрел на отца:

– Отвяжись, Джэред! Я теперь кадет. По собственному желанию!

– Ты не можешь просто так покинуть семью, – хрипло возразил Трэдвел. – Тебе всего тринадцать.

– Вполне достаточно, чтобы поступить на службу.

– Нацарапал записку! Смелости не хватило все прямо сказать. Какое неуважение!

На глаза мальчугана навернулись слезы.

– Да ты бы слушать не стал! Я вмешался:

– Рейф, все произошло слишком быстро. Может быть, ты…

– Вы сказали, что это на пять лет и я не смогу изменить своего решения! Я кивнул.

– Этого-то мне и надо! – крикнул Рейф. – Чтобы не было никаких шансов вернуться! Думаете, так легко решиться? – Губы у него дрогнули. – Видишь, что ты наделал, Джэред? Теперь меня выпорют за нарушение субординации. Отстань ты от меня наконец!

Раздался стук в дверь.

– Сын, я… – нерешительно начал мистер Джэред. – Твоя мать и я… Мы думали… – упавшим голос произнес он. – Рейф, почему ты сбежал от нас?

– Потому что я не ваш сын! – Рейф поморщился, словно от боли. – Я приютский. Меня вырастила Шейла. И еще Мартина. У меня было сорок братьев и сестер. Господи, как мне их не хватает! – Он запустил пятерню в свои коротко остриженные волосы. – Это ты отдал нас в ясли. А когда взял нас оттуда, мы с Паулой тебе говорили, что настоящей семьи у нас не получится. Вы с Ирэн пропустили это мимо ушей.

– Она твоя мать!

Со стороны люка раздался спокойный голос:

– Была когда-то, – Это появилась Паула. – С тобой все в порядке, Джэред?

– Со мной… да, кажется, да. – Трэдвел совсем растерялся.

– А с вами, командир?

– Тоже.

Она вошла в комнату и с упреком взглянула на Джэреда:

– Зачем ты сломал Рики Фуэнтесу руку?

– Он хотел убежать, и я…

– Бедняжка корчится в коридоре от боли и плачет. Не хочет идти к доктору, пока мистер Сифорт в опасности. Рики такой славный. Все его любят. Как же ты мог?

– Я… – Джэред осекся.

Паула встала по стойке «смирно» и обратилась ко мне:

– Сэр, мистер Таер сказал, что вы хотели меня о чем-то спросить.

– Я готов аннулировать ваш договор. Что вы на это скажете?

– Никогда, сэр!

Она перевела взгляд на отца, и в ее глазах я увидел жалость, смешанную с суровостью.

– Сожалею, Джэред, поверь мне, но все обстоит не так, как тебе казалось.

Во рту у меня пересохло. Они не покинут «Гибернию» вместе с отцом. Значит, он снова возьмется за меня. Что ж, так тому и быть.

– Кадеты, вы свободны.

Паула отсалютовала и повернулась к люку. Рейф во всем подражал сестре, но получалось у него неуклюже. Сидя нельзя отдать честь, поэтому я просто кивнул.

– Пока вы не ушли… – Я гордился ими и хотел, чтобы они это знали. – Вы молодцы! И ни в чем не виноваты. Не важно, что будет дальше… – Господи! Что же это я несу! Я откашлялся и сказал: – Военно-Космический Флот позаботится о вас. Все.

– Да, сэр. – Паула остановилась. – Разрешите? – обратилась она ко мне. Я кивнул. – Джэред, прости меня. За то, что причинила боль тебе, Ирэн, всем нам. Пожалуйста, не делай так, чтобы стало еще хуже. – Она еще раз отдала честь и вышла. Брат последовал за ней.

Рука легла мне на затылок. Я слегка отклонился и застыл.

– Никого не осталось. Только вы, – сказал Трэдвел срывающимся голосом. – Что же, по крайней мере постараюсь избавить других людей от вас, чтобы вы не причиняли никому зла.

– Да. – Я поднял голову, открывая шею. – Если только…

Он помолчал.

– Что, если только?

– Если только я не приду за вами. Со временем. Но это будет лишь сон, – сказал я дрожащим голосом. – А потом уйду навсегда.

– О Боже! – прошептал он. И заплакал. Я опустил голову. Шею свела судорога.

* * *

Вакс весь кипел. Я делал вид, что не замечаю, но потом сдался:

– Говорите, лейтенант.

– Как вы могли позволить ему уйти?

– А вы хотели, чтобы я его повесил? А потом ел в одной столовой с его детьми?

– Он угрожал вам ножом!

– Ну и что? Ведь он покинул корабль вместе с Ирэн. И на этом точка. Вакс покачал головой:

– С вашего разрешения, я думаю…

– Хватит! – перебил я его. – Все ясно. Вы поступили бы по-другому.

Вакс что-то буркнул себе под нос и умолк.

Когда Джэред Трэдвел выронил нож, я подобрал его и отшвырнул в сторону:

– Все в порядке, мистер Вышинский. Отпустите ваших людей.

– Сэр, он…

– Помогите мистеру Трэдвелу вынести веши из каюты и проводите до шлюза. – Я повернулся к Рики. – Все в порядке, мальчик. А теперь в лазарет!

– Есть, сэр. Он сделал вам больно… Простите, коман…

Тут вмешался Филип Таер:

– Кадет, два штрафных балла. Кругом – марш! Приказ командира подлежит немедленному исполнению. Я разберусь с вами в кубрике!

Я промолчал, но, когда Рики скрылся из виду, не смог сдержать своей ярости. Меня буквально трясло.

– Мистер Таер, вы дважды пререкались с командиром! Передайте привет лейтенанту Шантиру и скажите, что я недоволен… А еще лучше, что ваше поведение отвратительно, и пусть он вас хорошенько поучит.

Филип побелел:

– Я не хотел… Есть, сэр!

– Идите!

Я прислонился к перегородке. Рейф и Паула были у себя, главный старшина корабельной полиции пошел проводить Джэреда Трэдвела, Рики лечил свою руку, а Филип отправился к экзекутору.

В каюте я сменил рубашку и сел прямо на крахмальное покрывало.

Совсем недавно моя жизнь висела на волоске, но я не был в шоке. Ну, может, чуть-чуть.

Испытал облегчение, и то небольшое, когда Трэдвел выронил нож.

У меня еще будет время поразмыслить над случившимся. А теперь пора на мостик.

Сев на свое кресло перед пустыми экранами, я просмотрел журнал. Шантир отметил порку. Филип Таер был изгнан в кубрик. Я вздохнул. Теперь он постарается отыграться на младших. И больше всех достанется Дереку.

Я нажал на кнопку связи:

– Мистера Кэрра на мостик.

Через несколько минут появился Дерек, гладко причесанный, в безукоризненной форме:

– Слушаю, сэр?

Я указал ему на кресло рядом с Ваксом:

– Сегодня вечером, мистер Кэрр, будете помогать мистеру Хольцеру. Так что приготовьтесь к двойной вахте.

В этом не было никакой необходимости – мы стояли на причале орбитальной станции.

– Есть, сэр.

Я не смог бы ему объяснить, зачем мне это понадобилось, но Дерек был слишком хорошо вышколен, чтобы обсуждать приказы. И вдруг я прочел в его глазах благодарность – он все понял.

– У мистера Кэрра был трудный день, лейтенант. Если он задремлет, не будите его.

– Есть, сэр. – Лицо Вакса прояснилось. – Мы поладим.

Очень довольный, я отправился спать.

28

На следующий день производилась посадка пассажиров, направляющихся на Землю и Надежду, а также погрузка партии металла и товаров. Из декларации я узнал, что с нами поедет олимпийская команда Окраинной колонии для участия в межпланетных Олимпийских играх, которые проходят раз в десять лет. Значит, спортзалы пустовать не будут.

– Кормовой страховочный линь убран, сэр, – сообщил с кормового шлюза лейтенант Хольцер.

– Носовой страховочный линь убран, сэр, – доложил лейтенант Кроссборн с носового шлюза.

Я постукивал пальцами по столу, ожидая, когда закончится вся процедура.

– Носовой шлюз к расстыковке готов, сэр.

– Кормовой шлюз к расстыковке готов, сэр.

– Хорошо. – Я три раза нажал кнопку корабельного свистка. – Отчаливаем. Дело за вами, пилот Хейнц.

В ответ на уверенное прикосновение пилота боковые трастеры выпустили струи реактивного топлива, раскачивая корабль из стороны в сторону. Мы отчалили.

Лейтенант Кроссборн сообщил по громкой связи:

– Люк носового шлюза задраен, сэр.

– Вас понял. Люк задраен. Хорошо.

Я мерил шагами мостик, а тем временем пилот, включив вспомогательные двигатели на полную тягу, уводил корабль все дальше и дальше от станции и от поля тяготения Окраинной колонии. Через два часа мы уже будем достаточно далеко, чтобы войти в синтез.

Началось наше обратное путешествие. Семь недель до Надежды, а потом долгий и нудный путь домой. Я выдержу его. Должен выдержать. Устроившись в кресле, я занялся координатами.

Наконец все было готово.

– Машинное отделение к синтезу готово, сэр. Я вопросительно взглянул на пилота. Он кивнул.

– Входим в синтез. – Я провел рукой вверх по экрану управления, и двигатели синтеза включились. Звезды с навигационного экрана исчезли. Мы вошли в субэфирное царство непространства и помчались на гребне сгенерированной нами N-волны.

В тот вечер я принимал у себя нескольких молодых людей из олимпийской команды. Общительные и приветливые, они, судя по всему, спокойно отнеслись к выпавшей им чести сидеть за капитанским столиком, оживленно переговаривались между собой и лишь время от времени из вежливости обращались ко мне. Я был приятно удивлен этой новизной – обычно пассажиры более чем серьезно воспринимали приглашение за капитанский столик.

Наступил вечер. Отдыхать мне не хотелось, и я бродил, наблюдая за пассажирами, с интересом обследующими коридоры, кают-компании и спортивные залы, которые очень скоро станут привычными для них. Я вернулся на первый уровень. Рядом с кубриком по стойке «смирно» стоял, повернувшись к стене, Рейф Трэдвел. Что же, он сам этого хотел. Никто не заставлял его служить.

Спал я плохо, никак не мог прийти в себя после старта. Чтобы привыкнуть к монотонной жизни в синтезе, потребуются многие дни. Я поднялся и от нечего делать побрел на мостик.

– Вы просматривали журнал, сэр? – Лейтенант Шантир указал на записи за два последних дня. «Мистер Тамаров, три штрафных балла от мистера Таера за лень». «Мистер Тамаров неопрятен, два штрафных балла».

Значит, все началось по новой. Я захлопнул журнал и, не сказав ни слова, откинулся в кресле.

– Сколько это будет продолжаться, сэр? Я открыл один глаз:

– Пока не прикажу прекратить, лейтенант Шантир. Он покраснел:

– Простите, сэр.

– Вы хороший офицер, – сказал я. – Только не приставайте ко мне.

Он слегка улыбнулся:

– Есть, сэр. – И переменил тему. – Вы играете в шахматы, сэр?

Я встрепенулся:

– Да, а что?

– Я не очень сильный партнер, но шахматы люблю. И держу пари, что ваш компьютер жульничает.

– Ну, спасибо, – обиделась Дарла.

– Я не могу играть на мостике, Ларе. Вы это знаете.

– Правда? А командир Хальстед играл. Я любил наблюдать за ним. Однажды он даже выиграл у компьютера.

Из динамика донеслось:

– Должно быть, это был ужасный день для компьютера.

– Не встревай, Дарла, – проворчал я. Потом спросил: – Он действительно играл во время вахт? – Во мне шевельнулась надежда.

Шантир ответил:

– Конечно, когда мы были в синтезе. А что еще тут делать?

– Это не противоречит уставу?

– Я перечитал его, сэр, ничего такого там нет. Говорится только, что нельзя терять бдительность. А о чтении или играх вообще не упоминается. Тем более что о любых отклонениях дает знать звуковой сигнал.

– Я сообщу, если возникнут проблемы, – горячо заверила Дарла.

– Это что, заговор? Дарла, вы играли когда-нибудь с офицером во время вахты?

– Многие играли. Жанет говорила, что иногда позволяла командиру Хальстеду выигрывать, чтобы поддержать в нем бодрость духа.

– Ты сказала «командир Хальстед». Жанет, видимо, имя их компьютера? Когда ты с ней разговаривала?

– Когда ее корабль причалил к Надежде, чтобы привезти к вам хоть одного интеллигентного офицера, гардема… Я хотела сказать, «командир Сифорт». Я связалась с ней, как обычно.

– А ты с кем играла в шахматы, Дарла?

– С командиром Хагом, разумеется. Но он был не очень интересным противником, – уныло констатировала она.

Я был поражен. Командир Хаг коротал время за игрой в шахматы с компьютером?

– Ладно, расставляй фигуры.

Она выиграла через тридцать семь ходов.

Я настолько расслабился, что остался на второе дежурство, лишь бы быть рядом с ней. Через неделю я стал ограничивать себя одной партией в день. Еще немного, и шахматы стали бы для меня наркотиком. После окончания партии я анализировал каждый свой ход.

Но в один прекрасный день я сыграл вничью. Спустя несколько часов на вахту явился Алекс сменить лейтенанта Кроссборна, явно не одобрявшего мои занятия.

Я все еще пребывал в хорошем расположении духа:

– Садитесь, мистер Тамаров. Он взялся за спинку кресла:

– Простите, сэр, я не могу сидеть. – Жилка на его виске пульсировала.

Мое радужное настроение вмиг испарилось.

– Вы были у мистера Шантира?

– Я только что от него. – Он уставился на темный экран.

– За что?

– Ни за что, сэр. Просто ни за что. – Последовало долгое молчание. – Сэр, я хочу уйти из Военно-Космических Сил.

– И не думайте, – быстро ответил я. И, помолчав, добавил: – Мне очень жаль, Алекс. – Больше мне нечего было ему сказать.

– Есть, сэр, – спокойно произнес он. И спросил: – У вас есть причина?

– Какая?

– Ждать. Ничего не предпринимая.

– Вы преступили черту, мистер Тамаров.

– А мне теперь все равно.

Я не стал его отчитывать, только сказал:

– Да, у меня есть причина. – Я кивнул в сторону люка. – Вы свободны, Алекс. Полежите немного.

– Если не возражаете, сэр, я останусь здесь. – На мостике он был недосягаем для Таера.

– Оставайтесь. – Я позволил ему отстоять вахту. А потом послал к доктору Убуру за смягчающей мазью. Он нехотя подчинился, но, видимо, был мне благодарен.

Несколько дней я совсем не играл в шахматы.

Мистер Кроссборн, как всегда, удовлетворительно справлялся со своими обязанностями. В свободное время бродил по кораблю, ко всем приставая с вопросами, пока не исчерпал дело Трэдвелов. Однако не успокоился, о чем сообщил мне Вышинский.

– Командир, меня допрашивал один из ваших офицеров, – сказал он, стоя по стойке «смирно» рядом с моим креслом.

– О чем? – Интересоваться, кто именно спрашивал, не было необходимости. Я и сам это знал.

– О гибели командира Хага, сэр. О взрыве на баркасе и поломке компьютера. Он подозревает, что это не несчастные случаи.

Сердце у меня упало.

– Мистер Вышинский, вам что, нечего делать, кроме как доносить на старшего офицера? Объявляю вам выговор.

– Да, сэр, – спокойно ответил Вышинский. – А что делать, если он опять станет спрашивать, сэр?

– Отвечать. Что же еще? Подчиняйтесь приказам, если не хотите, чтобы на вас пришел рапорт.

– Есть, сэр! Можно идти?

– Да. – Я смотрел ему в след. И спохватился, когда люк за ним уже закрывался, – Спасибо! – Сердце бешено колотилось. Кроссборн – параноик. И представляет собой опасность для корабля.

Сразу после вахты я пошел в свою каюту и остановился перед зеркалом.

– Ты командир, – говорил я своему отражению. Но отражение молчало. – У тебя в руках власть. Помнишь рассказанную Ваксом историю о своем дяде адвокате? Он каждый раз напоминал себе, что его клиент попал в беду не потому, что он его подвел, а потому что он сам себя подвел.

Я нахмурился.

– Почему же тогда ты чувствуешь себя виноватым? – снова обратился я к своему отражению.

Риторический вопрос. Ответ известен. Будь я достаточно опытным, смог бы избежать всех этих неприятностей.

– Но разве дело не в самих неприятностях?

Я долго пялился на свое отражение, потом вздохнул. Чувство вины не проходило.

За обедом я не стал уединяться за своим маленьким столиком, а сел вместе с Кроссборном, который сразу завел разговор.

– Что за человек был командир Хаг, сэр?

– Ну, мне, как гардемарину, он казался тогда недоступным и жестким. Говорят, он был замечательным навигатором и пилотом. – Я взялся за бутерброд, дав мистеру Кроссборну возможность развернуться. – Его смерть – огромная потеря для Военно-Космического Флота.

Он сразу ухватился за мои слова:

– Выходит, «клоп» в компьютере оставался до тех пор, пока не уничтожил баркас? Как же такое могло случиться? Уверены ли вы в том, что никто об этом раньше не знал?

– Сейчас ничего не могу вам сказать, – ответил я очень спокойно, – После обеда поговорим. У меня есть для вас кое-какая работа.

– Есть, сэр. – Мы продолжали есть молча, и я делал вид, будто не замечаю его задумчивого взгляда.

Когда он постучал ко мне в каюту, я вышел, захлопнув за собой люк, и повел его на второй уровень в ангар, где стоял наш новый баркас.

– Вот здесь он и стоял, – сказал я ему. Кроссборн был явно озадачен. Разумеется, он стоял здесь. Где же еще стоять корабельному баркасу?

– Мне нужен человек, которому я мог бы доверять. Заинтригованный, он наклонился ко мне.

– Возможно, тут имел место саботаж, – многозначительно заявил я. – Под сиденьем, к примеру, могла быть спрятана бомба. И где гарантия, что это не повторится? Прошу вас проверить все сиденья.

– Каждое кресло в отдельности? Отвинтить их и вытащить наружу?

– Именно. – Пока он размышлял, я не сводил с него глаз. – Вы заслуживаете доверия, лейтенант. С вашими связями в Адмиралтействе вы просто незаменимы.

Кроссборн просиял:

– Я немедленно организую работы.

– О нет, – возразил я с тревогой, – Никто не должен знать. Если это действительно саботаж, мы можем их вспугнуть. Сделайте все сами.

– Один? – Он смутился. – Но на это уйдет весь день, сэр.

– Знаю. Однако ничего не поделаешь. Отвинтите все сиденья, вытащите и вскройте. Я потом забегу посмотреть, как идут дела. Мы не поставим сиденья на место, пока не убедимся, что все в порядке.

– Есть, сэр. – В голосе его звучало сомнение. – Если вы, конечно, уверены, что это необходимо.

– Да, – ответил я. – Совершенно уверен.

Я оставил его одного.

Повесив возле люка, ведущего в ангар, приказ, запрещающий туда входить, я ушел по своим делам, а за час до обеда заглянул к Кроссборну.

Семь кресел, почти половина, были сняты, по всей палубе валялись винты и гайки. Когда я вошел, Кроссборн, без кителя и галстука, лежал под очередным креслом, пытаясь его отвинтить.

– Отличная работа, лейтенант. Что-нибудь обнаружили?

– Нет, сэр. Пока ничего. – Он выполз из-под кресла.

– Нет-нет, продолжайте. Я вернусь позже. – Я с аппетитом пообедал.

Лишь после полуночи бедняга Кроссборн выполнил мое задание. Я встретил его как раз когда он выходил из ангара, весь в грязи, с переброшенным через плечо кителем.

– Вы уверены, что там ничего нет, лейтенант? – заговорщически прошептал я.

– Абсолютно уверен, сэр. – Он буквально рвался к себе в каюту. Еще бы! Можно было себе представить, какая появится нынче ночью запись в дневнике.

– Я знал, что могу положиться на вас. – Мы прошли через шлюз. – Теперь, по крайней мере, известно, что на данный момент баркас безопасен. Завтра снова проверите.

Он побледнел.

– Что с вами?

– Но, сэр, – пробормотал он. – Я только что разобрал все кресла и не нашел там никаких бомб. Я наклонился к нему:

– Сейчас нет, а ночью могут подложить.

– Сэр, это не…

– Необходимо знать наверняка, – холодно сказал я. – Завтра разберете и соберете все кресла. Это приказ.

– Но, сэр…

– Что положено отвечать на приказ, мистер Кроссборн? – Тон мой стал ледяным. – Или ваш дядя не говорил вам об этом?

– Есть, сэр! Завтра утром начну все по новой! – Он удалился, а я вернулся к себе в каюту.

На следующий день я навестил его в час обеда. Сиденья снова были раскиданы по всей палубе. Злорадствуя, я пошел на обед. Лейтенанту Кроссборну понадобилось двенадцать часов на заданную работу. Начал он после завтрака, а закончил к десяти вечера.

На следующее утро я должен был нести вахту с Кроссборном, однако, увидев его, сказал:

– Лейтенант, я вас освобождаю от вахты. Гораздо важнее снова заняться баркасом. Он медленно встал:

– Командир, вы в порядке?

– Лучшего самочувствия и желать не приходится. – Я с удовольствием потянулся, – Почему вы спрашиваете?

– Третий день подряд разбирать сиденья? Так не бывает, сэр.

– Еще как бывает! Повторите приказ, лейтенант. Он покачал головой:

– Сэр, я настаиваю, чтобы вы изложили свой приказ в письменной форме. – Говорил он решительно, уверенный в том, что я этого не сделаю.

– Разумеется, – Я раскрыл журнал и вооружился лазерным карандашом. – Приказываю лейтенанту Ардвелу Кроссборну снять и осмотреть все сиденья на корабельном баркасе на предмет проверки наличия в них взрывчатых веществ, как он уже это делал предыдущих два дня. Подпись: Николас Сифорт, командир. – Я показал ему запись. – Все правильно, лейтенант?

Он попал в ловушку.

– Да, сэр. У меня нет выбора.

– Верно. Выбора у вас нет. Свободны.

Оставшись один на мостике, я стал играть с Дарлой в шахматы. На моем четырнадцатом ходу зазвучал зуммер связи.

– Сэр, говорит лейтенант Шантир. – Голос его звучал мрачно. – У меня в каюте мистер Тамаров. У него одиннадцать штрафных баллов. Простите, но мне нужен от вас приказ в письменной форме, прежде чем я приступлю к своим обязанностям. – Терпение Шантира, этого славного человека, лопнуло.

Час пробил.

– Разумеется, лейтенант. Немедленно поднимитесь на мостик.

Когда он пришел, я протянул ему бумагу. Он пробежал ее глазами.

– Я протестую против вашего приказа, сэр.

– И тем не менее выполняйте.

– Могу я узнать, почему, сэр?

– Узнаете завтра за ужином, если, разумеется, захотите, – Озадаченный, он отдал честь и ушел. Я проиграл партию Дарле.

В ту ночь, перед сном, я опять стоял у зеркала, с отвращением глядя на собственное отражение. Я никак не мог смириться с тем, что задумал, и всячески убеждал себя, что это необходимо.

Не находя себе места, я вышел из каюты. Прошел мимо каюты мистера Кроссборна, некогда принадлежавшей мистеру Мальстрему, и, движимый каким-то внутренним чувством, направился в лазарет. Там доктор Убуру читала головид.

– Добрый вечер, командир. – Она подняла глаза. – Вас что-то угнетает?

Только корабельный врач мог себе позволить задать командиру подобный вопрос. Возможно, именно поэтому меня и потянуло в лазарет.

Я тяжело опустился в кресло:

– Что за мерзость манипулировать другом! Самому себе опротивел.

– У вас такая работа, вы остались один на один с проблемами. И не всегда можете сразу предпринять то, что необходимо. Главное, чтобы ваши действия были направлены на общее благо.

– Пожалуй, что так и есть. Но не уверен.

– Как правило, никто ни в чем не уверен, Ник… Командир. Достаточно и того, что вы сами так думаете!

– Почему тогда я чувствую себя столь несчастным?

– Вы у меня спрашиваете? – Это был вызов, хотя и робкий.

Я уклонился от ответа.

– Думаю, всему виной моя неопытность. Мудрости не хватает найти другой выход.

– Я освобождаю вас от вины. – Она улыбнулась мне. – Спите спокойно.

– Таблетки мне не нужны.

– А я и не предлагаю. Уже у выхода я услышал:

– Так хотелось вам помочь, командир. Но только вы сами можете это сделать.

Размышляя над ее словами, я вернулся в каюту, лег в постель и крепко уснул.

Когда за завтраком я встретился с Алексом и Дереком, оба упорно избегали моего взгляда. В полдень я заступил на вахту. Со мной дежурил Вакс Хольнер. Всю вахту мы провели молча, и когда она подходила к концу, я включил связь:

– Мистер Таер, приведите на мостик мистера Тамарова.

Вакс с любопытством посмотрел на меня.

– Разрешите войти, сэр? – Голос Филипа Таера прозвучал твердо и звучно. Он лихо отсатютовал.

– Войдите, – Они встали по стоике «смирно». – Дарла, будьте добры, зафиксируйте мой приказ. Я, командир Николас Сифорт, милостью Божьей официально произвожу гардемарина Алекса Тамарова в полномочные офицеры и назначаю лейтенантом Военно-Космическою Флота Правительства Объединенных Наций.

Алекс был прямо-таки в шоке. Филип Таер сглотнул, и его лицо стало серым как пепел.

– Мистер Таер, вы свободны. Мистер Тамаров, останьтесь.

Рука у Таера задрожала, когда он отсалютовал. Как только люк за Филипом захлопнулся, Вакс завопил и, подскочив от радости, хлопнул Алекса по спине.

– Осторожней, мистер Хольцер, а то убьете его! – Своими дружескими тычками Вакс мог переломать ребра кому угодно.

– Поздравляю, Алекс!

Вакс, широко улыбаясь, повернулся ко мне:

– Замечательная новость, сэр! Алекс будто прирос к месту.

– Ты свободен, Алекс, – спокойно сказал я. – От него свободен.

– Просто не верится, – срывающимся голосом произнес Алекс. – Неужели это правда?

Он без приглашения опустился в кресло и стал всхлипывать. Его била дрожь.

Вакс от неожиданности попятился. Я жестом приказал ему подождать в коридоре.

Спустя немного времени Алекс пришел в себя:

– Почему вы только сейчас сделали это?

– Чтобы ты ни в чем больше не сомневался. Как я презирал себя в этот момент!

– Не сомневался? В чем?

– У меня три лейтенанта, и работы у тебя будет немного. Передаю гардемаринов под ваше командование, – перешел я на официальный тон. – Наведите порядок!

Он подумал и тихо сказал:

– Прошу вас, не ставьте меня над ним.

– Приказы не обсуждают.

– Я дал себе клятву, мистер Сифорт. И не смогу остановиться.

– Теперь, по крайней мере, ты знаешь, с кем имеешь дело. – Я встал. – Именно этого я и ждал. Может быть, слишком долго. Приношу свои извинения, если это тебя как-то утешит. – Я прохаживался по мостику, скользя взглядом по перегородкам. Мне было стыдно смотреть ему в глаза. – Нам предстоит долгий путь. Позаботься о гардемаринах, Алекс. Выполняй свой долг.

Он схватился за голову, провел руками по лицу. Вымученно улыбнулся:

– Простите, сэр. Я был немного… не в себе последнее время. И словно проснулся после кошмара.

– Я все понимаю, – сказал я, – Поверь.

* * *

На следующий день я связался с машинным отделением и проинструктировал лично шефа Макэндрюса, после чего вызвал мистера Кроссборна и вручил ему письменный приказ разбирать и проверять сиденья баркаса до моего следующего распоряжения.

Он озирался по сторонам, будто собираясь убежать.

– Командир, я больше не могу. Во всяком случае, изо дня в день и с утра до вечера! Я был непреклонен:

– Вы можете и сделаете это.

– Я протестую, командир!

– Протест принят. Приступайте.

– Это просто безумие!

– Что вы сказали?

– Я сказал нет! Вы не имеете права заставлять меня.

– Пойдемте со мной, мистер Кроссборн. – Я повел его, несмотря на все протесты, в машинное отделение, в самую нижнюю его часть, к шахте двигателей синтеза. Через шахту была перекинута доска, которую я приказал заранее приготовить Макэндрюсу. Макэндрюс с каменным лицом стоял рядом.

– Встаньте по стойке «смирно» и загляните в шахту. Кроссборн выполнил приказ.

– Здесь я повесил мистера Таука и мистера Рогова. А также бунтовщиков, которые пытались захватить корабль. Рейс был непростым, и теперь мы находимся на обратном пути на Шахтер, где нас уже однажды атаковали. «Гиберния» в зоне чрезвычайного положения, мистер Кроссборн, и здесь действуют законы военного времени. Предупреждаю, за отказ подчиняться приказам я вас повешу. Стоит подумать об этом.

Я дал ему десять минут на размышление. Потом отпустил:

– Идите в ангар. Потрясенный, он подчинился.

– Есть, сэр. – Потом сердито добавил: – Будьте уверены, я все расскажу дяде!

– Лишаю вас двухмесячной зарплаты, мистер Кроссборн, за наглость и нарушение субординации. Что-нибудь еще?

– Нет, сэр! – Он скрылся.

Я посмотрел на Макэндрюса и шумно выдохнул.

– А что, если бы он отказался, сэр?

– Пришлось бы выполнить свое обещание. – И вдруг меня осенило. – И вы позволили бы?