Опар (№1) - Хэдон из Древнего Опара

Конечно, утверждать это с определенностью до дня состязаний нельзя. Но Вига бегал быстро, очень быстро. Видимо, он также и плавал отменно, хоть Таро и думал, что сумеет превзойти его. Хэдон в это не верил, но ничего не сказал. Таро, неизменно оживленный в Опаре и во время путешествия, имел хмурый вид. Судя по всему, он жалеет теперь о своем решении участвовать в Играх, но путь назад уже отрезан. Закона, который запрещал бы это, не было, но если бы он отказался, о нем стали бы думать как о трусе, и он не смог бы вернуться в Опар.

Хэдона порою тоже предавался сомнениям и впадал в уныние. Одно дело быть самым высоким и быстрым в Опаре, но здесь он походил на деревенщину, а ему предстояло сразиться с верхушкой могущественной империи. Он не в состоянии все бросить, но мог бы постараться дисквалифицироваться во время выступления на поле и на беговой дорожке. Если кто-либо не наберет достаточное количество очков во время этих соревнований еще до начала опасных видов состязаний, того могут исключить из дальнейшей борьбы. Нет никакого сомнения в том, что многие до него, утратив в какой-то момент мужество, так и сделали. Он надеялся, что и Таро поступит так же. Нет, он, Хэдон, не смог бы. Когда он вступал в борьбу, то делал все от него зависящее, чтобы победить. Он не сможет жить в согласии с самим собой, если проиграет умышленно. А самоубийство, если только оно не совершено при почетных обстоятельствах, обеспечит лишь самое жалкое существование в империи ужасной Сисискен. Если же он погибнет, храбро сражаясь на Играх, его похоронят как героя, и в его честь у Дороги Кхо будет возведен пилон.

Свои сомнения Хэдон держал при себе. Когда он писал в Опар длинные письма своей семье, то пытался провести в них мысль о своей уверенности в том, что станет победителем. К тому времени, как почта придет — если вообще придет, ввиду того, что корабль, ее доставляющий, может быть перехвачен пиратами или затонуть во время шторма — он или будет похоронен или станет мужем Авинет и новым королем королей Кхокарсы. Это произойдет, если Авинет примет его, поскольку у нее было право отказаться от того, кто ей не понравится. Кроме того, существовала вероятность, что Авинет выйдет замуж за своего отца. Ходили слухи, что Минрут сватался к ней, но она ответила ему отказом. Минрут не желал освобождать трон. Подобные прецеденты имели место и до него: у него были предшественники, которые делали подобные предложения. Трое королей Кхокарсы женились на своих сестрах или дочках с целью сохранить корону.

Тем временем, что бы и где бы не творилось, Хэдону приходилось принимать во внимание свои ближайшие цели. Вига представлял собой угрозу в соревнованиях по бегу. Гобху, мулат из семьи, свободной вот уже сто лет, — опасный соперник в прыжках в длину и в высоту и, видимо, развивал большую скорость в забеге на сто ярдов. Казалось, что по крайней мере троим самой судьбой предначертано победить в соревнованиях по борьбе. У Хевако, подумал Хэдон, наиболее предпочтительные шансы, хотя похожий на быка Вохекен из Дитбета тоже обладал чрезвычайно большой силой и скоростью. Хэдон наблюдал за юношами, которые боролись с профессионалами. Похоже, Хевако и Вохекен произвели на них большое впечатление.

Хэдона интересовало, что думают о нем нуматену, с которыми он упражнялся на деревянных мечах.

Они всегда одерживали над ним верх, правда, разрыв никогда не превышал четырех очков, и ему казалось, что нуматену относятся к нему с уважением. Среди конкурентов по искусству владения мечом с ним могли сравниться лишь Таро и Вига. Схватка на мечах имела наиболее важное значение: она велась до смертельного исхода. Но, как говорил его отец, победителем, возможно, станет тот, у кого есть внутренний стимул убивать. А все юноши не прошли еще подобного испытания; никому не приходилось убивать человека в схватке на мечах.

Хэдон оценил возможности своих соперников и некоторое время не слишком беспокоился. Потом неожиданно к нему пришла мысль о том, что некоторые могут умышленно не раскрывать реальные возможности, чтобы потом удивить своих противников. Эта мысль настолько его тревожила, что трудно было уснуть.

Настал день, когда участникам соревнований надлежало предстать пред двором. Поднялись на рассвете, вымылись, принесли жертвоприношения и поели. Облаченные во все доспехи будущие соперники маршировали за оркестром по Дороге Кхо, по ее древним мраморным блокам, в город. Вновь шли мимо радостно приветствующих их толп. Потом остановились перед рвом шириной сорок футов и стенами высотой сто футов, которые кольцом окружали основание акрополя Внутреннего Города, и прошли по навесному мостику из дуба; бронзовые ворота на другом его конце открылись, как только люди миновали мост.

Выше внушительно обосновался крутой холм из гранита, на котором стояла крепость, представляющая собой усеченный конус высотой две сотни футов и около полумили в диаметре. По периметру холма была тянулась стена из массивных гранитных блоков высотой пятьдесят футов. Юноши поднялись по крутой мраморной лестнице, по обеим сторонам которой стояли диоритовые и базальтовые статуи рокьогьи[4], переводя дыхание, постояли наверху в ожидании старших. Затем прошли в ворота, шириной двадцать футов и высотой сорок футов. Над воротами были высечены два орла-рыбы в профиль, в глазную впадину каждого вставлен массивный бриллиант. Группа направилась вниз по широкому прямому Бульвару Кхукли, богине цапель, прошли мимо множества правительственных официальных лиц и рабочих. Снова остановились, на этот раз перед дворцом правителей империи Кхокарсы, построенным тысячу лет назад. Это здание было самым большим в мире после башни Кхо и Ресу. Построенное из белого мрамора с красными прожилками оно имело девять сторон, а венчал его крытый золотом купол, основание которого было украшено узорами, составленными из бриллиантов, изумрудов и рубинов. Все поднялись по девяти широким ступеням, каждая из которых посвящалась первичному облику Кхо, и вошли в портик. Колоннады были высечены в напряженно-скованной манере древних; каждая представляла собой животное, растение или героя девятилетнего Великого Цикла: орла-рыбу, гиппопотама, зеленого попугая, героя Гахете, морскую выдру, рогатую птицу, медоносную пчелу, просо и героя Венгата.

При виде всего этого Хэдона охватило чувство благоговения. В момент, когда они вошли в центральное помещение, где сидели члены королевской семьи, а знатные мужчины и женщины стояли, он ощутил себя маленьким и смиренным.

Затрубили бронзовые трубы, затрещали трещотки, и эскорт прибывших с грохотом опустил толстые концы своих копий на пол.

Герольд выкрикнул:

— Вот, жрица Кхо и ее дочери, луны, герои Великих Игр! Вот, король королей империи Кхокарса и двух великих морей, герои Великих Игр!

И он закончил, продекламировав три раза отрывок, которому надлежало завершать все официальные приветствия во дворце:

— И помните, что смерть придет ко всем!

Авинет восседала на дубовом троне, на высокой спинке которого расположилась посаженная на цепь орел-рыба. Трон не имел убранства, но на женщине, восседающей на нем, украшений хватало. Ее длинные волосы ярко блестели, черты лица были впечатляющие и дерзкие, глаза большие и темно-серые, кожа молочной белизны, грудь полная и красивой формы, а ноги изящные и округлые. Определенно, ее телосложению нечего было пожелать, хотя, возможно, ее бедра могли бы быть чуточку пошире. Поговаривали, однако, что у нее отвратительный характер.

Трон Авинет стоял на полступеньки выше трона короля, — превосходство, которым, как полагали, Минрут сильно возмущался. Трон Минрута, по контрасту с ее троном, предстал роскошно украшенным золотом, бриллиантами, изумрудами, на верху его спинки пристроилась резная фигурка Ресу, Пламенеющего Бога, изображенного в виде украшенного короной горного орла.

Минрут был среднего роста, но обладал широкими плечами и большим животом. Черты лица короля и дочери во многом были схожи, если не считать того, что нос крупнее и слегка изогнутой формы. Теперь жир скрывал мускулы, которые тридцать лет назад дали ему возможность стать победителем Великих Игр. Несмотря на это, король выглядел моложе своих пятидесяти шести лет. Но все же у него был грустный вид. Широкие темные брови, столь похожие на брови его дочери, хмурились.

Рядом с Минрутом на мраморном помосте лежал посаженный на цепь огромный черный лев и мигал сонными зелеными глазами.

Авинет заговорила сильным, но приятным голосом:

— Приветствую вас, герои! Я наблюдала за вами, оставаясь невидимой для вас, и выслушала ваших тренеров. У всех вас хорошее телосложение, хотя у меня нет достаточной уверенности в быстроте природного ума или правильности речи некоторых из вас. Мне бы не хотелось носить детей от мужчины со слабыми умственными способностями, а потому будем надеяться, что никто из тех, кто подходит под это определение, не станет победителем. Я не выйду замуж за такого человека! Правда, люди со слабыми умственными способностями редко добиваются победы, и потому мысль отказать победителю не очень-то беспокоит меня.

Она подала знак, и герольд, стукнув толстым концом своего посоха, прокричал:

— Желает ли говорить король королей, отец верховной жрицы?

Минрут заговорил громким раскатистым голосом:

— Да. Мне редко доводилось видеть группу столь жалких героев. Когда я сражался на Великих Играх, я выступал против мужчин! Я сожалею, что у моей дочери будет такой маленький выбор. В том случае, если она решится на подобный выбор.

Лицо Хэдона зарделось от стыда.

Авинет рассмеялась:

— Всегда вот так — старые добрые времена, старые добрые времена, когда среди нас ходили гиганты. Что ж, среди вас есть один, кто особенно понравился мне. Я буду молиться Кхо, чтобы Она даровала ему победу.

«Не я ли это? » — подумал Хэдон, и сердце его запрыгало.

Авинет поднялась:

— Отпустите их.

Хэдон был поражен. Он думал, что предстоит что-то еще, например, банкет, во время которого ему, возможно, удастся поговорить с Авинет. Но нет. Им оставалось собраться вместе и после столь долгого перехода маршировать обратно в бараки по жаре, мучаясь от неутоленной жажды.

Хевако, стоявший позади Хэдона, пробормотал:

— Если я когда-нибудь дотронусь до этой красивой суки, она не будет столь самонадеянной.

Глядя на Хевако, высказался и Таро:

— Возможно, она предпочтет выйти замуж за гориллу. Ты разве не слышал, что она сказала про дураков среди нас?

— А тебе, Таро, я сломаю хребет, — пообещал Хевако.

Молчите здесь, — тихим голосом велел герольд.

Хевако замолчал, оркестр вновь заиграл, и герои отправились обратно. Выйдя из дворца, они почувствовали, что ветер переменился, и облака пыли, идущие с места работ вокруг огромной башни, как пудрой покрыли все вокруг. Хэдону пришла в голову мысль, что, должно быть, приходилось держать целую армию только для того, чтобы содержать дворец в чистоте. Кроме того, запах, исходящий от тел тысяч рабочих и животных, а также шум, должно быть, беспокоили обитателей дворца, если ветер дул в его сторону. Но не одни они страдали от воздвижения Великой Башни. Затраты на строительство тяжким бременем ложились на налогоплательщиков, а среди рабочих часто распространялись болезни. Лучше бы Минрут оставил эту затею и потратил деньги на то, чтобы разрушить город пиратов Микавуру и усмирить наглых кетнанцев. Но поговаривали, что он совершенно обезумел и намерен закончить сооружение башни при своей жизни. Теперь, если Хэдон станет королем королей, он умерит работу над ней до такой степени, чтобы, с одной стороны, облегчить бремя налогов, а с другой, — не прогневить Кхо и Ресу. А затем он направит деньги и силы на решение более нужных задач.

Больше, вплоть до первого дня Игр юноши не видели Авинет и Минрута. Но до них доходили слухи о событиях во Внутреннем Городе. Самым интригующим оказалось сообщение о возвращении человека, единственного оставшегося в живых из всех членов экспедиции, которая была направлена в саванны и горы, расположенные на дальнем севере. И он принес весть о том, что видел, на самом деле видел, Саххиндара, Сероглазого Бога!

Эти новости взбудоражили всех. Саххиндар, бог растений и времени, был изгнан своей матерью Кхо. Жрицы говорили, что он навлек на себя Ее гнев, когда впервые научил людей выращивать растения, приручать животных и изготавливать бронзу. Она намеревалась сделать это Сама в соответствующее время, но Сероглазый Бог не повиновался Ей и раньше времени показал людям способ, при помощи которого они могли усовершенствовать свою жизнь и выгодно отличаться от животных. И потому Кхо вышвырнула его из страны и лишила способности путешествовать во времени и перемещаться между прошлым, настоящим и будущим. После этого Саххиндар был обречен идти вровень со временем, как и все, кроме Самой Кхо. Теперь ему предстояло скитаться в джунглях и саваннах за пределами границ Кхокарсы, на самом краю мира.

И все же человек, которого звали Хинокли, утверждал, что встречал бога, говорил с ним и тот ему сообщил, что, возможно, он когда-нибудь вернется в Кхокарсу. Могло ли этакое быть правдой? Или это дикая выдумка?

— Я знаю, что среди нас есть божества, — сказал Таро Хэдону. — Но ты знаешь кого-либо, кроме вещих жриц, кто видел бога или богиню? Видел ли ты такого человека?

— Только во сне, — ответил ему Хэдон.

— Ежели это правда, — сказал Таро, — значит Кхо простила Саххиндара. Или же он вернулся, несмотря на ее запрет. В таком случае Кхокарса пострадает от гнева Кхо. Когда божества ссорятся между собой, от этого больше всего всегда страдают простые смертные.

— Может, Хинокли лжет? — спросил Хэдон.

— Ни один здравомыслящий человек не осмелится на подобную ложь. Кхо покарает такого.

Тогда, может быть, он не в своем уме. Говорят, он сильно страдал в Пустынных Землях.

Вига произнес:

— Если вы станете ссылаться на меня, я откажусь от своих слов. Но я слышал, что жрецы Ресу будут приветствовать возвращение Саххиндара. Они говорят, что Сероглазый Бог собирается объединиться в союз со своим великим братом, Ресу, и посадить на цепь Кхо, если только она не признает их главными. Еще я слышал, что толкуют, будто Минрут будет доволен, если Саххиндар вернется. Тогда он останется королем, принудит свою дочь выйти за него замуж и поднимет статус мужчин.

Хэдон и Таро побледнели. Хэдон проговорил тихим голосом, оглядываясь кругом:

— Не повторяй подобных вещей, Вига! Ты хочешь, чтобы тебя кастрировали, а затем бросили свиньям? — Он подозрительно уставился на Вигу: — Может быть, ты сам из тех, кто полагает, что Ресу следует обладать верховной властью?

— Нет, я так не думаю! — ответил Вига. — Однако известно: Минрут считает. что Ресу должен быть главным и верховным. Говорят, что слышали, как он сказал во время беседы с жрецами Ресу, что именно он, который контролирует армию и военно-морской флот, является истинным хозяином Кхокарсы. По его словам, копья должны внушать такой же, если не больший страх, чем гнев Кхо.

— Рассказывают, что Минрут много пьет и говорит дерзкие вещи, когда напьется, — произнес Хэдон.

— Минрут — потомок рода Клемсааса, которые захватили трон и упразднили обычай приносить в жертву короля после того, как он пробудет в роли правителя девять лет, — сказал Вига. — Если допустимо заменить один обычай, то же можно сделать и с другим.

— Я так же потомок Клемсааса, как, впрочем, и ты, — сказал Хэдон. — Но я испытываю отвращение к самой идее совершить богохульство против Кхо. Если она обидится, у нас наступит новая Великая Чума. Или же Кхо может заговорить языком огня и лавы и землетрясения и разрушить эту неблагодарную землю. Молва утверждает, что Вимимви, жена Минрута, предсказала именно это, если только жрецы Ресу не оставят свои попытки сделать Ресу главным во всей вселенной.

— Сюда идет Хевако! — предупредил Таро. — Ради Кхо, давайте прекратим разговор на эту тему. Если он донесет на нас, то избавится сразу от трех своих главных соперников.

— Я не сказал ничего такого, чего можно стыдиться, — сказал Хэдон.

— Да, но к тому времени, как жрицы разберутся в этом, Игры уже закончатся.

Теперь пришла очередь побледнеть Виге. До него вдруг дошло, что Хэдон и Таро могут избавиться от него, если передадут его слова.

— Не беспокойся, — успокоил его Хэдон. — Причинить тебе неприятности — нет! Это не принесет нам чести. Кроме того, ты только лишь передал слухи и то, что слышал от других. Но Хевако непременно сообщит о тебе.

***

А затем наступил первый день месяца Аденет, богини сексуальной страсти, в Году героя Гахете. В этот день толпы людей устремились к колизею, который мог вместить 150000 человек. В девятом часу дня прибыли верховная жрица и король и заняли свои места под навесом. Ворота закрылись, взметнулись трубы, забили барабаны, затрещали трещотки, и герои вышли маршем, чтобы предстать перед Минрутом и Авинет и совершить возлияния Ресу и Кхо. Герольд объявил первый номер программы соревнований, и Игры начались.

На Играх было представлено по трое чемпионов от каждого из тридцати владений королевы со всей империи. Соревнования начинались забегом на дистанцию в сто ярдов. Процедура определения победителя из девяноста участников отнимала много времени. Места на беговой дорожке хватало на то, чтобы выстроить в одну линию девять человек на беговой дорожке длиной четверть мили; дорожка образовывала внутренний круг в колизее. В первом забеге бежали участники соревнований из Опара, Кхокарсы и Ветны. Хэдон, одетый лишь в набедренную повязку из шкуры оленя, трепещущий от нетерпения начать бег, согнулся в ожидании того, как желтое льняное полотнище упадет на землю. При звуке труб толпа стихла, стартер отдал распоряжения, полотнище упало, и все девять человек устремились вперед по дорожке. Но звон гонгов вернул их прежде, чем они успели сделать несколько шагов. Бегун из Ветны взял фальстарт.

После того, как полотнище упало второй раз, бегуны стартовали правильно. Хэдон был просто счастлив от того, что пришел к финишу первым. Таро оказался вторым, человек из Кхокарсы третьим, а Хевако, на удивление, четвертым. Несмотря на свою приземистость и большую массу, он мог перебирать короткими ногами так же быстро, как гиппопотам, который, как известно, способен на самом деле быстро бегать на короткие дистанции.

Затем провели состязание победителей первых четырех забегов. Вплоть до самого последнего момента Хэдон рассчитывал на победу. Он задержался на старте и отставал от трех остальных участников примерно на пятьдесят ярдов, но потом его длинные ноги с такой скоростью замолотили по земле, что ему удалось обойти Таро, затем Мокови из города Мукха. Он приблизился даже к Гобху из Дитбета и на какое-то мгновение его охватило ликование, поскольку он подумал, что обойдет и его. Но Гобху прибавил скорости — очевидно, у него был запас сил — и обошел Хэдона примерно на фут.

Хэдон не огорчился. Ему удалось больше, чем он думал. Дистанция в сто ярдов отнюдь не была его коронная.

Он взглянул вверх на кабину, в которой сидела Авинет. Показалось ему или в самом деле она выглядела разочарованной? Возможно, показалось.

Затем провели соревнование среди тех, кто занял вторые места в первых забегах, после — среди тех, кто оказался третьими. Гобху наградили золотой короной, которую ему надлежало носить всю жизнь и унести с собой в могилу.

Вторым номером программы стал забег на дистанцию в четверть мили. Теперь Хэдон чувствовал себя более уверенно, но несмотря на это, он потерпел поражение от длинноногого Виги, который обошел его на шесть дюймов. Хэдон не расстроился, даже несмотря на то, что никогда ранее не терпел поражения в этом виде соревнований. В целом он добился неплохих результатов. Ему удалось завоевать первое место в соревновании по бегу среди тех, кто оказались в своих забегах вторыми.

Ему было приятно отметить, что Хевако не победил ни в каких видах. Но было ясно, что этот парень наберет много очков потом, в состязаниях по борьбе, боксу и метанию дротиков.

В тот же день позднее проводились состязания на дистанцию в две мили. Их предполагалось организовать в четыре приема, по двадцать два человека в каждом забеге. Двое выбыли, не набрав достаточное количество очков в предыдущих состязаниях, что уменьшило количество соперников до восьмидесяти восьми. Двое дисквалифицированных бродили с опущенными головами, но Хэдону показалось, что один из них выглядел так, будто испытывает облегчение. Королем он не станет, но и не погибнет.

Двадцать два человека для одной беговой дорожке было многовато. Более того, первые четверть мили разрешалось толкаться и ставить подножки. Сначала Хэдон побежал по внешней кривой. Хотя ему и придется покрыть большее расстояние, он решил, что это убережет его от тех, кто толкается и старается сбить с ног соперника. Он бежал вслед за Вигой, Таро и парнем из Кетрута, а затем на второй миле стал постепенно увеличивать скорость. На третьей четверти последней мили Хэдон с трудом тащился за этими тремя, которые все еще лидировали, на последней четверти мили он даже смог приблизиться к Виге, но все еще оставался позади него. Затем на финише он сумел увеличить темп, что позволило ему оторваться на четыре шага от Виги. Хэдон мог двигаться быстрее, но хотел сохранить силы. Он был рад, что смог сразу же оторваться от Виги, своего главного соперника.

Часом позже, к финальному забегу, дыхание его восстановилось, но Хэдон не чувствовал в себе столько сил, как после того, когда стал первым среди занявших вторые места бегунов на дистанцию в четверть мили. Все же он решил двигаться вдоль внешней стороны. В это время остальные, зная, что Хэдон выиграл первый забег, попытались все вместе вывести его из игры. Кто-то сильно толкнул его сзади, и он упал, ударившись лицом, содрав с него и с коленей кожу. Рассердившись, Хэдон вскочил, догнал последнего бегуна к концу первой мили, а затем прибавил скорость. На финише, в последней четверти мили Хэдон нашел в себе силы, о существовании которых и сам не подозревал. В конце беговой дорожки незримо блеснула золотая корона, и он завоевал ее с отрывом от остальных в десять шагов.

Авинет улыбалась. Было ли ей приятно, что выиграл именно он, или она всегда улыбалась победителям?

В ту ночь Хэдон спал крепко, а тем временем огромный зал, где вкушали сон участники соревнований, ярко освещался установленными на стенах факелами, а сами спящие находились под неусыпным контролем тихонько бродящих между ними стражников. В прошлом были случаи, когда соревнующиеся причиняли вред своим соперникам — отравляли их, запускали к ним в постель ядовитых змей или посыпали постельное белье порошком, от которого зудело тело, чтобы соперник не мог выспаться и лишился сил. Стражники находились здесь, обеспечивая гарантию того, что ничего подобного не случится. За пределами зала тоже находились охранники, которые наблюдали за тем, чтобы родственники и друзья соревнующихся не попытались совершить подобные же поступки. За самими стражниками наблюдали другие, поскольку существовала возможность того, что и они подкуплены.

Итак, Хэдон спал крепко, зная, что никто — вроде Хевако, к примеру, — не сможет покалечить или убить его.

Назавтра выпал днем отдыха, и Хэдон тренировался очень немного. Через день Игры возобновились соревнованиями по прыжкам в длину и в высоту. Что до прыжков, соперники заранее отлично знали, каковы будут результаты. Они наблюдали друг за другом во время тренировок. Но эта информация хранилась в тайне от посторонних или, по крайней мере, считалось, что хранится. На самом деле самые азартные шпионили и подкупали официальных лиц для получения предварительных сведений и теперь заключали пари с простаками. Большие деньги ставили на Гобху в прыжках в длину, и значительно меньшие — на Хэдона или Квобиса как на возможных вторых призеров. Эти двое во время тренировок так много раз показывали одинаковые результаты, что профессиональные спорщики не хотели рисковать своими деньгами и делать ставки на тех, кто займет вторые места.

По прыжкам в высоту знатоки отдавали предпочтение Хэдону из Опара, а второе место Виге из Квааркума.

Однако, человек предполагает, а Кхо располагает.

В тот день дул коварный ветер, холод чередовался с неожиданными порывами. Каждому участнику разрешалось сделать лишь один прыжок в длину, а потому все были во власти случая. Так, неудача постигла Гобху: во время прыжка в лицо ему дул ветер. Везение оказалось на стороне Хэдона и Квобиса. У Гобху результат был третьим, у Квобиса — первый, а Хэдон отстал от него на дюйм.

Что касается прыжков в высоту, то каждый мог продолжать состязание до тех пор, пока не собьет планку. Планку установили на высоте пять футов и десять дюймов, однако очень скоро среди соревнующихся остались лишь Хэдон, Вига, Таро и прыгун из Кетрута по имени Квона, ноги которого поражали особенной длинной. Когда высота планки достигла шести футов, Хэдон единственный смог преодолеть ее. Его ловкость восхищала, особенно если принять во внимание, что все прыгали босиком. Рекорд составлял шесть футов и пять дюймов: толпы на трибунах дошли до бешенства при заключении пари, когда планку установили на этой высоте. Хэдон подождал, пока стихнет ветер, а затем, разбежавшись, мощно оттолкнулся. Он слегка коснулся планки, когда перекатывался через нее, но она осталась на колышках. Пока вокруг ликовали выигравшие пари, и стонали проигравшие, он уже был готов попытаться побить и этот рекорд. Неожиданно вновь поднялся ветер, но на этот раз он дул ему в спину. Хэдон побежал к планке, соизмеряя свои шаги таким образом, чтобы оттолкнуться; в противном случае его могло отнести слишком быстро на планку. Уже отрываясь от земли, он знал, что сделает это — Кхо была с ним — и хотя он вновь коснулся планки и казалось, что, задрожав, она упадет, планка все же не упала. А потому в тот день он получил двойную золотую корону, один ярус которой символизировал его победу, а другой то, что он побил рекорд.

Опять настал день отдыха юношей. А через день они строем пошли вслед за оркестром на озеро; симпатичные девушки устилали их путь лепестками. Спортсмены увидели, что трибуны заполнены людьми, большинство из которых заключили пари на большие суммы, независимо от того, могли ли они себе позволить такое или нет. Первым шло состязание на выносливость, нужно было переплыть туда и обратно озеро шириной четверть мили. Все восемьдесят восемь участников Игр выстроились в одну линию и при звуке труб прыгнули в воду. Хэдон плыл где-то за половиной соревнующихся. Он знал свою скорость и не хотел выдохнуться. К моменту, когда он приближался к другому берегу озера, он обошел многих, впереди него оставалось около десяти человек. Прикоснувшись к жезлу судьи, стоявшего на пристани, он повернул обратно и начал увеличивать скорость. На половине пути назад он оказался немного позади Таро, юноши из Дитбета, Виги, Гобху и Кхукли. Последний был родом из города на сваях, Ребхи; этот Кхукли, тренируясь, провел на воде намного больше времени, чем все остальные. У него были мощные плечи и исключительно длинные руки и ноги. Все остальные соперники не так беспокоили Хэдона, как он. Теперь Кхукли, решив прибавить, приблизился к остальным, а потом и обогнал их. Хэдон чувствовал себя так, будто его легкие горят, а руки и ноги стали негнущимися, словно бревна. Наступило время, когда дух должен был преодолеть телесную боль, и Хэдон заставил себя сделать это, хотя испытывал непреодолимое желание все бросить. Он обошел всех, кроме Кхукли, и почти настиг его и все подстегивал, подстегивал себя. Шум толпы смешался с шумом крови в голове. И вдруг все кончилось, он пыхтел, словно загнанный в угол боров, и был настолько слаб, что едва не принял предложение вытащить себя из воды. Гордость помешала ему согласиться на это, и он сам выбрался на причал и сидел до тех пор, пока не восстановил дыхание. Что ж, он почти что добился успеха. Будь дистанция на двадцать ярдов длиннее, он смог бы обогнать Кхукли. Он оказался более выносливым. Но озеро не сделалось длиннее, и он проиграл, уступив половину длины руки.

Двумя часами позднее первый из юношей взобрался по приставной лестнице из семидесяти ступенек на узкую платформу, висящую над серединой озера. На нем была шляпа с перьями рыбы-орла, а раскрашенное лицо напоминало рыбу-орла. Вокруг лодыжек — перья рыбы-орла. Под молчание толпы он балансировал на верху платформы. По сигналу, он прыгнул с нее. Толпа зашумела, когда он чисто вошел в воду, хотя шляпу и перья с лодыжек снесло.

Прыжки с высоты в воду являлись отличительной чертой соревнований и были приняты на древней церемонии Тотема Рыбы-Орла, когда испытывалось мужество юношей во время совершения обрядов их превращения в мужчину. Пари заключались на самые крупные суммы, хоть и ставились они не на победителя, поскольку за этот вид соревнований золотая корона не присуждалась. Ставки делались на то, выживет ли прыгун, не причинив себе при этом повреждений, а поскольку никаких тренировочных прыжков не предусматривалось, никто не знал потенциальных возможностей отдельных прыгунов.

Третий юноша, развернувшись и наклонившись наружу, ударился о воду. Треск от удара тела о поверхность воды был слышен всем, юноша не поднялся на поверхность воды. От стоявшего поблизости на якоре плота отчалила лодка, и прыгуны спустились за ним. Они вытащили труп.

Когда совершал прыжок шестой юноша, его отнесло порывом коварного ветра, и спортсмен ударился боком. Парень выбыл из борьбы, поскольку сломал ребра и повредил мускулы.

Когда подошла очередь Хэдона, он обождал несколько секунд после сигнала трубы. Многие в толпе начали освистывать его, думая, что он потерял самообладание. Но Хэдон ждал, когда кончится ветер, и когда это произошло, он прыгнул. Он успел сделать это как раз перед вторым сигналом трубы, после которого, если бы он прозвучал, его бы дисквалифицировали на все оставшиеся виды соревнований Игр. И он бы оказался открыт для обвинений в трусости.

Годы тренировок оправдали себя. Хэдон чисто вошел в воду, но даже несмотря на это, вынырнул из нее оглушенный.

По окончании соревнований толпа разошлась, довольная увиденным, не считая, конечно, возлюбленных, родственников и друзей четверых погибших и пятерых покалеченных.

На следующий день мертвых похоронили в вырытых в земле могилах, и возвели над их могильными холмами остроконечные мраморные монолиты. Участники соревнований усыпали могилы лепестками, а жрицы принесли в жертву быков, чтобы души усопших смогли напиться крови и отправиться счастливыми в сад, приготовленный Кхо для героев.