Опар (№1) - Хэдон из Древнего Опара

— По мнению Саххиндара, я действительно смогу принести пользу, если стану жрицей, — призналась Лалила.

— Саххиндара! — воскликнула Минего. — Бог Стрелец являлся тебе во сне?

— Это был не сон, — отвечала Лалила. — Саххиндар во плоти говорил и ходил со мной, как человек, столь же реальный и осязаемый, как Хэдон. Именно он направил Пагу, Абет и меня сюда. Он взял нас под свое покровительство.

— Это правда? — жрица повернулась к Хэдону и Хинокли.

— Правда, Минего, — ответил Хинокли. Я сам присутствовал там, когда Сероглазый Бог поручил нашей экспедиции вернуться в Кхокарсу и проследить, чтобы Лалиле обеспечили безопасность и уважение. Очевидно, вам это не известно.

— Но почему вы не рассказали мне этого раньше? Я думала, что ваша экспедиция носила лишь научный характер.

— Времени было так мало, о Жрица, — произнес Хинокли.

Минего, казалось, пребывала в замешательстве.

— Я совсем ничего не понимаю. Саххиндар был изгнан Кхо, поскольку ослушался Ее. А потому жрецы Ресу объявили, что Саххиндар — союзник Ресу.

— Он не бог, Минего, — произнесла Лалила, — хотя он подобен богу. Саххиндар сам рассказывал мне, что он всего лишь смертный. Он говорит, что он — путешественник во времени, что родился в будущем, отстоящем от нашего времени примерно на одиннадцать тысячелетий, и что он путешествовал в прошлое при помощи…

Лалила заколебалась:

— В нашем языке нет слова, которым можно было бы обозначить вещь, которая доставила его. Чтобы назвать ее, он употребил слово из своего собственного языка… машина, мне кажется так.

— А что такое эта… масина, — спросила Минего, не способная выговорить звук ш.

— Это что-то вроде лодки, на которой установлено устройство, двигающее ее сквозь время, подобно тому, как лодку устремляют вперед деревянные весла.

— Прошу прощения, жрица, — вмешался Хэдон. — Лалила никогда не видела лодок с парусами. Более уместно было бы сравнить время с ветром, который толкает вперед паруса лодки.

— Но именно Саххиндар научил род Кхоклем разводить растения и одомашнивать животных, изготавливать кирпичи, делать бронзу, познакомил их со сложением, вычитанием и умножением, — напомнила Минего. — Произошли эти события два тысячелетия назад. Могут ли люди жить так долго?

— Саххиндар сказал, что в далеком будущем несколько человек владеют эликсиром, предохраняющим от старения, — сообщил Хинокли. — Но я сам слышал, как он отрицал свою божественность.

— Знают ли об этом во дворце? — спросила Минего.

— Знают, — уверил Хинокли. — Могу себе представить, что такое откровение вызвало бурю протеста в колледжах.

— Подобные вещи выше моего понимания, — призналась Минего. — Я слишком долго прожила в этом изолированном месте, чтобы помнить всю философию, которую изучала, будучи молодой девушкой. Пусть в колледжах судят, что это значит. Я пошлю всех вас в сопровождении эскорта к жрице в Миклемресе, а она уже решит, что делать с вами.

— Это уже моя компетенция! — воскликнул майор Бохами. — Здесь я военный командир, Минего, и я распоряжаюсь тем, кому оставаться, а кому отправляться в путь. В настоящее время мы нуждаемся в людях, и я не смогу выделить больше, чем двоих сопровождающих.

— Я слышала, как ты похвалялся, что с пятью человеками можешь отразить любую атаку варваров, — сказала Минего. — Да и последняя неприятность произошла у нас, когда я была еще маленькой девочкой. В округе слишком мало клемклакор и они не могли представлять опасности, но что если они нападут на эту группу далеко в горах? Ты ведь знаешь, они частенько пытаются устроить засаду для караванов, снабжающих нас.

Не вызывало сомнения, что майор ощущает необходимость выразить протест против посягательства на его суверенитет, но все же ищет способ согласиться со жрицей.

— Поскольку ты решила так, я признаю, что в твоих словах есть смысл. Я отдам распоряжения, но сделаю это только из-за того, что наши гости столь важные персоны. Желания короля и королевы, а также Саххиндара повелевают мне оказать им все возможное покровительство, которое только мы в состоянии обеспечить.

— Выйдем вскоре после рассвета, — объявил Хэдон.

— Так и следует, — в один голос произнесли Минего и Бохами.

Бохами бросил на нее свирепый взгляд, а она прошептала:

— Сегодня ночью ты будешь спать один, если только не извинишься.

— Значит так тому и быть, — сказал Бохами. — Мне не нравится, что ты подрываешь мой авторитет. Ты можешь советоваться со мной, когда мы наедине, но оставь за мной право отдавать приказы на людях.

Смутившись, Хэдон пожелал им спокойной ночи и быстро удалился.

16.

Отряд, сопровождаемый двенадцатью солдатами, взбирался вверх по узкой тропе, кольцами опоясывающей скалу. Ближе к полудню путники надели на себя шубы из меха горного леопарда, которыми их снабдили. Над ними нависали снега, и это очень тревожило. Солдаты сообщили, что уже не один патруль и караван, доставляющий провиант, погребены под лавинами. И действительно, в форте стал ощущаться недостаток средств в связи с тем, что последний караван был снесен снегами. Сход лавин мог произойти в результате несчастного случая или его могли вызвать дикие племена, принадлежащие Тотему Медведя. Эти люди, говорили солдаты, являлись потомками горцев, оставшихся после того, как Клемсааса вторглись в Кхокарсу со своими мятежными союзниками из Миклемреса и завоевали разоренную столицу. Поскольку в то время племя Клемклакор находилось в состоянии войны с Тотемом Орла, они не принимали участия во вторжении. К их числу добавились сбежавшие преступники и беглые рабы за прошедшие одну тысячу и одиннадцать лет с того времени, как клемсааса покинули горные кряжи массива Саарес. Говорили, что клемклакор стали настолько многочисленны, что найдись лишь лидер, способный объединить их, как они тут же станут представлять собой весьма опасную угрозу для королевства Миклемрес.

— Клемклакор — это название их рода, — сказал Тадоку. — На самом же деле, несмотря на то, что их большинство составляет народ Медведя, в горах обитает дюжина тотемов, которые в большинство своем имеют предками беглецов. Но все они являются врагами кхокарсан. Если у нас еще раз случится Лихое Время, они устремятся на Миклемрес, словно саранча. Объединившись, они будут представлять собой достаточно грозную силу. Поскольку они безбожники, то пользуются луком и стрелами, а это делает их втрое опаснее.

Тропа вновь стала изгибами спускаться вниз. К утру второго дня путники согрелись до такой степени, что смогли сбросить шубы. Спустя два дня надели их вновь. На пятый день путешествия всего в четверти мили от себя они заметили медведя. Хэдон почувствовал возбуждение, поскольку ему еще не доводилось видеть это легендарное существо во плоти.

— Ты считаешь, что он большой, но интересно, что бы ты сказал, если бы тебе встретился клакору, пещерный медведь? — заметил Хинокли. — Если верить слухам, на самых высоких горных кряжах еще водятся несколько подобных экземпляров. Те, кому довелось видеть их, говорят, что они такие же большие, как слоны, хотя, несомненно, это преувеличение.

Полдень седьмого дня путешествия застал их в тот момент, когда они шествовали вниз по тропе, проторенной примерно на середине склона горы. Неожиданно земля задрожала, с горы раздался гул. Путники, взглянув вверх, увидели, как в их сторону катится дюжина гигантских валунов, за которыми следовала масса более мелких камней и снег. Бежать некуда, хотя кое-кто все же бросились наутек. Остальные, и Хэдон среди них, спрыгнули вниз, в лощину, расположенную немного ниже тропы, и распластались на земле. Через минуту первые валуны полетели над ними, ударившись о землю всего лишь в нескольких футах. Другие камни с треском и грохотом последовали за беглецами, один валун врезался в убегавшего солдата, а потом все успокоилось, лишь где-то далеко внизу слышались звуки все еще подпрыгивающих и перекатывающихся камней.

Запорошенные снегом и покрытые пылью, люди осторожно поднялись. Основная масса породы и снега, скользившая вслед за валунами, удержалась в нескольких ярдах над тропой. Кхо защитила их.

Происшествие, однако, не было исчерпано. Сверху, издалека, доносились крики отчаянно боровшихся людей. Хэдон увидел крошечные фигурки, появляющиеся из-за непонятного предмета, напоминавшего вешалку с шубами. Фигурки брели в двух направлениях и вскоре побежали к деревьям, росшим на южных и северных склонах. Немного погодя показалась знакомая фигура. Человек медленно спускался по склону, обходя стороной рыхлые массы, остановившиеся прямо над отрядом, и приближался по тропе к ним. Это был Квазин, действительно выглядевший великаном, в одетой на нем шкуре медведя, покрытый кровью и несущий на плече окровавленный топор. В одной руке он держал за бороды отсеченные головы.

Он бросил головы к ногам Хэдона и прорычал:

— Вот самый большой умелец устраивать засады из всех ему подобных, кузен! Я выследил их задолго до того, как они увидели меня и крался за ними. Мне не удалось вовремя помешать им сбросить на вас камни, но вскоре я сам сдвинул на них лавину! Я сам! Несмотря на то, что их было два десятка, мне удалось сразить полдюжины еще до того, как они решили, что я, должно быть, оборотень! Затем я надел на себя меха, которые более им были не нужны, и отсек некоторые трофеи. Теперь ты можешь поблагодарить меня, кузен, за то, что я спас тебе жизнь, хотя, если бы с тобой не было Лалилы, я мог бы и не вмешиваться.

— В таком случае, Лалила может выразить тебе благодарность, а не я. И что теперь?

— Я отправляюсь в Кхокарсу и буду защищать тебя.

— После того, как мы доберемся до Миклемреса, именно ты будешь нуждаться в защите. Как ты считаешь, сможешь ли ты благополучно добраться до Кхокарсы без моей поддержки, которую я могу тебе оказать как будущий король?

— Ты видишь меня насквозь! — засмеялся Квазин.

— Тогда тебе вновь придется подчиняться моим приказам.

— Пусть будет так! Но когда мы попадем в столицу, кузен, и Авинет сравнит меня с тобой, она может изменить свои намерения и взять себе в мужья меня. Как ты к этому отнесешься, малыш?

Лучше, чем ты можешь догадываться, подумал Хэдон, но ничего не сказал в ответ.

Прошло два месяца, в течение которых группа медленно продвигалась вперед, то спускаясь, то поднимаясь. Четыре раза путникам везло, и они смогли избежать нападения банд людей из племени Медведя. Разведчикам удавалось заметить варваров и вовремя предупредить отряд, что давало возможность спрятаться или убежать А затем, однажды в полдень, двигаясь по тропе, они увидели внизу равнину, на которой раскинулся Миклемрес. Однако их радость быстро угасла при виде густого дыма, исходившего из двух мест вдоль реки. На следующий день путники с осторожностью приблизились к первому. Не обнаружив ни одного живого существа, они вступили на выгоревшую дотла территорию. Среди пепла лежало множество изуродованных трупов. Сержант из форта, осмотрев в округе, подтвердил то, что им и без того было ясно.

— Люди из рода Медведя. Их, сдается, было не меньше трех сотен.

— Вроде бы здесь не много женщин и детей, — заметил Хэдон.

— О, они забрали женщин себе в жены, а детей усыновит племя и из них воспитают таких же кровожадных чудовищ, как их приемные отцы. — Сержант покачал головой: — Они становятся наглыми. Когда подобное случилось последний раз около десяти лет назад, мы посылали большие карательные экспедиции, которые очищали горы на многие мили в округе. Генерал Дотипоет собрал три тысячи голов, кроме того задержали пятьсот заключенных, а также множество мужчин, женщин и детей, которых надлежало повесить вдоль дороги. В последнюю минуту верховная жрица дала отсрочку детям.

Отряд потихоньку двинулся дальше, пустив разведчиков далеко впереди себя и тем же вечером подошел к руинам второй деревни. Здесь они обнаружились такие же развалины и последствия кровавой бойни. Путники двигались без происшествий по этой местности, где росли виноградники, разводились ульи и расстилались поля двузернянки, покуда на пути не встретилось третье селение. Эта деревня была большой и по размеру равнялась двум предыдущим, вместе взятым. Она охранялась бревенчатым фортом, который вмещал три сотни солдат. Начальник форта, Абисила, высокий, нескладный, рыжеволосый мужчина, вышел поприветствовать прибывших. С хмурым видом он попросил их отрекомендоваться. Хэдон назвал имена. Командир посмотрел на него, хмурясь еще больше:

— Я так и думал. Нет никакого сомнения в том, что это ты и то бородатое чудовище. Хэдон из Опара и Квазин из Дитбета, от имени Минрута, короля королей, вы арестованы!

17.

Сопротивляться было бесполезно. Их окружили пятьдесят человек, направив на «гостей» остроконечные копья . В конце концов, Хэдон холодно спросил:

— А в чем состоит обвинение?

— Это мне не известно, — ответил Абисила.

— Но это же противозаконно! — вскричал книжник. — В законе ясно сказано, что при аресте человеку обязаны сообщить, в чем он обвиняется!

— Так вы не слышали? — спросил Абисила. — Нет, я полагаю, что вы ничего не знаете. В стране новый закон!

— Почему? — спросил Хэдон, но командир не стал отвечать.

Абисила жестом подал знак своим людям, чтобы те отобрали оружие у взятых под стражу. Хэдон открепил свой меч, чтобы передать его Абисиле, но заколебался. Может, ему следует вместо этого отрубить руку командиру и попытаться вырваться? Но если он так поступит, его быстро заколют. И — это был еще более сильный мотив для мирной капитуляции — в свалке могли пострадать Лалила и ребенок.

Квазин же, как всегда, не думал о последствиях. Он зарычал, топор его мгновенно мелькнул перед Хэдоном и отсек руку Абисилы. Затем он развернулся и прыгнул на кольцо копий, обрубив и выбив полдюжины наконечников, и уже через несколько секунд отсек две головы и руку. Среди толпящихся вокруг солдат, слишком плотно скученных, чтобы добраться до Квазина, и зачастую просто не понимавших, что происходит, раздались крики, поднялась суматоха. Квазин левой рукой поднял обезглавленный труп и бросил его во внешнее кольцо солдат и сбил с ног троих человек. Затем, размахивая топором, и прокладывая себе дорогу копьем, он вырвался.

Несколько секунд его никто не преследовал. Потом второй по старшинству после начальника восстановил порядок, и десять человек бросились вдогонку за гигантом, который скрылся в ближайшей деревне. Остальные окружили отряд Хэдона, вновь направив копья в их сторону. Хэдон вручил свой меч капитану:

— Я предупреждаю вас, что эта женщина, ее ребенок и человечек находятся под покровительством Саххиндара.

Капитан еще больше побледнел и, заикаясь, стал расспрашивать Хэдона. Выслушав объяснения Хэдона, капитан распорядился отвести Лалилу и двоих ее спутников в апартаменты убитого начальника. Тадоку, Хинокли, Кебивейбеса и Хэдона заперли на бронзовые засовы в комнате. Тадоку стал протестовать. Ему сказали, что он официально не арестован, обращаться с ним будут как с заключенным до тех пор, пока его дело не рассмотрят в судебном порядке в Кхокарсе. Книжник заявил, что это противозаконно, но капитан удалился.

Итак, спустя три недели, все, исключая Квазина, находились на борту галеры, державшей курс на город Кхокарса. Хэдону, хоть он и был закован в цепь, разрешалось днем ходить по палубе. Капитану и жрецу дозволялось разговаривать с ним, и от них Хэдон узнал многое о сложившейся ситуации. Минрут, потеряв терпение, стал требовать, чтобы Авинет забыла Хэдона и вышла за него замуж. Она отказалась, и отец держал ее взаперти в ее апартаментах. Тогда же войска короля захватили город. Преданные Авинет военные и военно-морские соединения были разоружены или истреблены. Храм Кхо, расположенный на склоне вулкана, тоже захватили, а его жриц заключили в тюрьму.

Свершившие все это, очевидно, смелые люди, подумал Хэдон. Даже наиболее фанатично преданные поклонники Ресу не могли не убояться гнева Кхо. Но Минрут пообещал им великие награды. Для некоторых людей власть и богатство оказались намного важнее, чем даже страх перед божествами. Для осуществления своего возмутительного плана Минрут и подобрал подобных исполнителей. Он, однако, не осмелился посягнуть на жрицу-пророчицу, Голос Самой Кхо.

Произошло, конечно, массовое восстание. Бедняки и множество людей среднего класса и верхних слоев общества поднялись отомстить за святотатство. Но у недисциплинированной толпы не было никакого шанса противостоять катапультам, извергающим огненные струи. Войска поклонников Ресу на переполненных улицах метали сотни пакетов с зажигательной смесью в людей и сжигали их заживо. Жилые и торговые районы вокруг Внутреннего Города выгорели дотла, люди гибли тысячами, а центр города, за исключением Внутреннего Города, представлял собой пепелище.

Одновременно были захвачены ключевые центры и другие города острова, и с их населением поступили подобным же образом. Лишь в Дитбете, который всегда являлся колючкой в боку Кхокарсы, восстание увенчалось успехом. Вооруженные силы Минрута там были отбиты. Но сейчас город оказался в блокаде войск Минрута; говорили, что жителям приходится поедать крыс и собак, чтобы не умереть с голоду. Люди не смогут продержаться еще более одной недели.

Часть флота сохранила верность Авинет и Кхо. После ожесточенных сражений корабли флота, которым удалось вырваться, пришли в Товину, Бавуку и Кветрум. Эти города, как и большинство городов империи, ухватились за возможность провозгласить свою независимость. Империя была охвачена пламенем революции. Минрута это не волновало. Он считал, что сможет завоевать ее повторно.

— Могущественный Ресу уничтожит тех смертных, которые упорствуют в своем желании поставить Кхо выше ее природного властелина Ресу! — кричал жрец.

Хэдон ощутил, как ему хочется скинуть в море этого костлявого жреца с горящими глазами. Капитан, хоть и являлся последователем Ресу, вздрогнул. Очевидно, ему не удалось полностью избавиться от страха перед гневом Кхо. К тому же он не привык обходиться без жрицы на борту. Считалось плохой приметой иметь на борту жреца без жрицы. Пикабес, зеленоглазая Госпожа Кему, не благоволила к таким кораблям.

Капитан поведал Хэдону о грохоте и землетрясении под городом Кхокарса и облаках дыма, о море горящей лавы, которая изверглась из вулкана.

— Говорят, что Авинет объявила, что сама Кхо собирается разрушить город, — сказал капитан. — Набравшись этих слухов, многие из нас унесли ноги из города. Но Минрут опроверг слова дочери. В глубине горы Ресу сцепился в схватке с Кхо и, в конце концов, он вышвырнет Ее оттуда. Тогда она займет трон, расположенный несколько ниже, и станет его рабыней.

— И Минрут оказался прав! — трубил жрец. — В противном случае, почему лава разрушила священную рощу и затопила храм, сбросив его вниз, и сожгла жриц, находившихся в нем? Почему Кхо, если Она такая уж всемогущественная, позволила так сделать? Нет, это свершил Ресу, а Кхо оказалась бессильной помешать этому!

— Роща и храм разрушены? — спросил Хэдон. — Эти древние святыни?

— Разрушены на все оставшиеся времена! — кричал жрец. — Минрут пообещал выстроить на том месте новый храм, посвященный Ресу!

— А что со жрицей-пророчицей? Она тоже погибла от лавы?

Жрец воззрился на Хэдона и ответил так, будто это ему причиняло боль:

— Похоже, ей удалось сбежать в пустошь за вулканом. Но люди Минрута разыскивают ее. Когда они найдут ее, то приведут обратно закованной в цепи! Как только чернь увидит, что жрица во власти Минрута, то сразу поверит, что Ресу всемогущ!

— Если удастся отыскать пророчицу, — проговорил Хэдон. — Надеюсь, борьба не послужит поводом для того, чтобы Кхо разрушила всю страну и ее жителей?

— Ресу восторжествует и все пойдет так, как это должно быть уже давно! — воскликнул жрец.

— А что насчет Лалилы? — спросил Хэдон — Какие планы у Минрута в отношении нее? В конце концов, она под эгидой Саххиндара. Сероглазый Бог сказал, что отомстит за нее, если ей причинят хоть какой-нибудь вред.

Последнее его замечание не соответствовало действительности, но Хэдон не возражал против лжи, если это могло принести пользу Лалиле.

— Откуда мне знать? — сказал жрец. — Он мне не сообщал. Когда она предстанет перед Минрутом, тогда с ней разберутся согласно требованиям законности.

«Или согласно требованиям Минрута, подумал Хэдон. Тот, кто издает законы, тот их трактует».

Медленно, неотвратимо проходили дни и ночи. В очередной раз Хэдон, желая оставаться в форме, обратился с просьбой разрешить ему сесть на весла. Капитан был возмущен, но после короткой дискуссии согласился. Во время работы на Хэдона надевали наручники и ему не позволялось разговаривать с другими гребцами. Капитан не желал, чтобы среди матросов распространялись подрывные разговоры.

Прошло много времени, и наконец, из-за горизонта показалось северное побережье. Галера пошла вдоль линии берега, который вначале на многие мили простирался плоскими сельскохозяйственными угодьями. Затем им на смену поднялся горный кряж, Саасавабет. Хэдон подслушал разговор между капитаном и жрецом об укрывавшихся там партизанах и об экспедициях, снаряженных для борьбы с ними. По-видимому, семь горных районов острова представляли собой цитадель верных приверженцев Кхо.

Горы Саасавабет вновь сменились сельскохозяйственными угодьями, но уже через несколько дней корабль находился против Кхосааса. Галера оставила горы позади себя, но еще долго они оставались в поле зрения; спустя неделю галера входила в устье залива Гахете. Даже с такого расстояния вершина Кховота была различима. Хотя дым, исходивший от вулкана, стал виден уже после того, как они миновали Саасавабет. Галера неспешно прошла вниз по заливу, по его правому берегу располагались скалы, по левому — поля. От многих подожженных солдатами Минрута крестьянских хижин и амбаров поднимался дым.

Затем из-за моря показался могущественный Кховот, и спустя два дня уже можно было различить его подножие. На пятый день стала видна Башня Ресу. теперь эта башня, как сообщил жрец, уже больше не посвящалась Ресу и Кхо. В действительности, он слышал, что Минрут намерен назвать ее своим именем. В сущности, это означало, что король является самим Ресу, что часть души Ресу обитает в теле короля и потому делает его святым. Он будет воплощать в себе бога солнца, а следовательно, его следует и почитать как бога.

— Он на самом деле безумен, — не сдержался Хэдон.

Жрец свирепо взглянул на Хэдона:

— Об этом богохульстве будет доложено Минруту!

— Мое судебное дело от того не станет сложнее, — заметил Хэдон.

Поднялись шпили и башни города Кхокарсы, но не так скоро, как ожидал Хэдон. Наверно из-за того, что город более не сверкал белизной. На нем осел дым от вулкана, да добавились еще и слои дыма, поднимавшиеся от горящих внутри города зданий.

— За время восстания и последовавших за ним пожаров, исчезло тридцать тысяч человек, — сообщил жрец. — Кара Ресу и в самом деле ужасна! Говорят, что Минрут всплакнул, услышав это, но потом стал радоваться. Он сказал, что на то была воля Ресу, и следовательно, определялось необходимостью. Неверные подлежат уничтожению в ритуале очищения страны. Дух богохульства должен быть навсегда подавлен.

— Но как же невинные дети?! — воскликнул Хэдон.

— Грехи родителей падают и на их детей, и те тоже должны платить за них!

Хэдон был слишком потрясен этим безумием и не мог произнести ни слова.

Галера проследовала сквозь воды, когда-то кишевшие многочисленными морскими торговыми кораблями, речными лодками и баржами из внутренних городов и сельских районов. В нос ударил сильный смрад, исходивший от обуглившихся трупов по руинами, который буквально задушил их. Потом галера проплыла между фортами Сигади и Клайдон, а затем миновала форт на западной оконечности острова Мохази. Корабль направился к юго-западу и повернул на юг, входя в огромный канал. Под бой барабанов галера мягко сбавила скорость между двумя причалами. Заключенных строем провели в здание таможни. Капитан послал гонца с письмом, запечатанным в серебряный ящичек, который крепился к концу золотого жезла. Все это полагалось доставить королю королей, который из этого послания узнает, что герой Хэдон с отрядом ожидают его распоряжений.

Хэдон с любопытством взглянул на Великую Башню, которая и в самом деле внушала благоговение. Ее основание составляло почти полмили в диаметре, а расположенные уступами этажи поднимались почти на пять сотен футов. Но построена она была всего наполовину. Пройдет, вероятно, еще много времени, прежде чем работа над сооружением башни сможет возобновиться. Дважды до этого ее строительство останавливалось на длительные сроки, случалось это в Лихие Времена. А в периоды сравнительного процветания и спокойствия огромные затраты на ее возведение требовали большой, возмутительно большой части налогов.

Прошло два часа, прежде чем появился гонец во главе бегущего рысцой корпуса охранников дворца. Арестованных вытолкали и повели вслед за духовым оркестром в крепость. Вновь довелось Хэдону перейти через ров и подняться по крутым ступеням в акрополь, но на этот раз он прошел туда с западной стороны. И прибыл он не как торжествующий герой, победитель Великих Игр, которому предстояло стать мужем верховной жрицы и королевы королев.

Сквозь огромные ворота они вошли в крепость, а затем последовали по широким улицам, по обеим сторонам которых располагались мраморные храмы и правительственные здания. Многие из них, построенные в древности, имели круглую или девятистороннюю форму. Остальные были квадратные, выстроенные в стиле, который распространился около трех столетий назад. Сам дворец, воздвигнутый из массивных гранитных блоков и являющийся самым древним зданием, имел девять сторон. Хэдон опечалился, увидев. что статуи Кхо и Ее дочерей, поддерживающие крышу огромного портика, стояли обезображенные. Наверняка, у того, кто совершил это кощунство, должны отсохнуть руки.

У западного входа их встретил герольд, и заключенных официально представили ему. Стражников, которые привели арестованных, сменили охранники внутренних помещений дворца, а вместо оркестра теперь их сопровождали двое трубачей. Вся группа пересекла широкие величественные залы, по обеим сторонам увешанные произведениями искусства со всей империи. Затем арестованные очутились в огромном тронном зале, сверкающем золотом, серебром, бриллиантами, изумрудами, бирюзой, топазами и рубинами, прошли сквозь проход, образованный молча расступившимися придворными, большинство которых составляли мужчины. Перед тронами герольд остановился, ударил концом жезла о многоцветный мраморный мозаичный пол, инкрустированный бриллиантами, и громким голосом произнес приветствия. На этот раз первые слова приветствия он адресовал Минруту. Заключительная фраза : ”И помните, что смерть придет ко всем” была опущена. Вместо нее герольд прокричал:

— Могущественный Ресу, который воплощен в нашем короле королей, правит всеми!

Будто этого было недостаточно, чтобы привести в состояние шока, трон Минрута располагался теперь на более высоком постаменте, а орел-рыба, некогда украшавший спинку трона Авинет, был прикреплена цепью к трону Минрута. К тому же, если судить по ее размерам, это был экземпляр мужского рода. Минрут, сильно обросши бородой, восседал на троне. Это была еще одна перемена, которую заметил Хэдон среди солдат и придворных, — все были небриты.

Авинет сидела на незамысловатом троне из дуба, облаченная в одежды, которые носили матери семейств после того, как их грудь начинала приобретать обвисшую форму. От шеи до ног ее прекрасную фигуру скрывали объемные льняные одежды. Казалось, она постарела на несколько лет; под глазами — голубовато-черные следы тревоги и бессонных ночей. Но глаза ее, когда она смотрела на Хэдона, ярко блестели.

В зале надолго установилась тишина, прерываемая лишь покашливанием придворных. Долгое время Минрут пристально рассматривал Хэдона, покусывая нижнюю губу. Наконец он улыбнулся.

— Я много слышал о тебе, Хэдон из Опара, с тех пор, как ты вернулся на нашу землю! И ничего хорошего! Ты незаконно провел изгнанного Квазина в страну, а за это полагается особое наказание!

Это была ложь, но он, сидевший на троне, мог кривить душой по своему усмотрению. Хэдон подумал, что протестовать бесполезно.

— Однако Квазин более не является изгнанником. Запрет, наложенный на него женой Ресу, больше не действует, и я бы приветствовал героя Квазина, если он отречется от приверженности Кхо. Но он вырвался на свободу из-под ареста и убил при этом моих солдат! Итак, после соответствующих пыток он будет казнен!

«Если тебе удастся схватить его», — подумал Хэдон.

Минрут сделал паузу, уставился на Хэдона, а затем бросил взгляд на Лалилу. Когда он заговорил, голос его звучал мягче.

— Среди прочего, мне сообщили и об этой женщине, Ведьме с Моря, я полагаю, ее так зовут. Если она на самом деле ведьма, ее сожгут. Не имеет значения, что, возможно, она добрая ведьма! Добрых ведьм не бывает. Все ведьмы представляют дьявола, а чудеса могут совершаться лишь одними жрецами Ресу!

— Наука отрицает чудеса, ты, безумный дурак, — произнес Хинокли столь тихим шепотом, что Хэдон его едва расслышал. — Чудес не бывает. Наука!

— Но мне говорили, что все ее колдовство заключается только в ее красоте, а за это ее нельзя проклясть! Если мои дознаватели убедятся в том, что она и вправду не занимается магией, ее освободят и станут почитать. Мне нравится то, что я вижу своими глазами, а что нравится королю королей, он принимает близко к сердцу. Я окажу ей честь, взяв себе в жены. Возможно, тебе еще не известно, Хэдон, что теперь мужчины могут иметь больше, чем одну жену.

Авинет пошевелилась:

— Это не согласуется с нашим древним законом, Отец. Мы не клемкаба. Принуждать меня к замужеству с тобой также незаконно.

— Я не просил тебя говорить! — сказал Минрут. — Если только ты еще станешь высказываться без моего позволения, тебя препроводят в твои апартаменты, и мы будем содержать двор без тебя!