О красивом белье и не только

В эфире послышался голос диджея Кей-би-зед:

– С добрым утром, Сан-Диего, это Ник Джордан.

У меня перехватило дыхание, и я чуть не врезалась в ярко-желтый багажник «хонды», ехавшей впереди меня. Едва успев надавить на тормоз, я уставилась на радиоприемник, боясь даже шелохнуться.

Ник.

Передо мной снова возникло его лицо. Светлые волосы, голубые глаза. Я снова видела его сексуальное тело, я ощущала прикосновения его губ. Мое тело сделалось горячим. Наверное, у меня вот-вот закипит кровь.

Ник, мой Ник – диджей Кей-би-зед.

Кто-то позади меня начал сигналить и выкрикивать ругательства, но я ничего не слышала, кроме голоса Ника.

– Теперь я буду будить вас по утрам и гнать на работу. Вместе с вами я с пяти до девяти.

Меня била дрожь. Казалось, люди стали специально бросаться под мою машину, так что мне приходилось то и дело объезжать их и увертываться от других автомобилей, но я ни на что не обращала внимания, кроме светящейся панели радио, из которого несся голос Ника.

– На этой неделе у меня было свидание, – бодро сообщил он. – Знаете, такие ночи не забываются. – В эфире послышались аплодисменты, но это был лишь специальный звуковой эффект. – Ее зовут Бренда, и она очень красивая. Однако вот какая проблема: у меня нет номера ее телефона. – Новый звуковой эффект – разочарованные стоны. – Сейчас я вот что сделаю: включу для нее песню. Это для тебя, Бренда. Если ты слышишь меня, позвони мне прямо сейчас.

Голос Ника стих, и зазвучала песня «Крейзи» «Дейв Мэтьюзбэнд». Это была песня о любви.

Мое сердце подпрыгнуло к горлу, и я припарковалась совсем не в том месте, где обычно это делала, а у овощного магазина. Отсюда мне предстояло пройти пешком до радиостанции еще полквартала, но все равно я была счастлива, как никогда.

Как мне хорошо! Жизнь прекрасна!

Я положила голову на руль и застонала.

Я шла по коридору радиостанции, и от счастья у меня кружилась голова, но тут неожиданно Тони Бил преградил мне дорогу. В руках он держал свернутую трубочкой газету и помахивал ею так, словно перед ним была не я, а провинившаяся собака.

– Тебе придется выйти сегодня в час пик, Бренда.

– Ч то?

– Я уволил Ханса, и сегодня час пик твой.

В любое другое время я была бы рада развлечь застрявших в пробках жителей Сан-Диего в пять часов дня, но только не сегодня, когда я находилась на грани нервного срыва и с трудом контролировала свои эмоции. Как можно шутить и веселиться, если мир вокруг меня крутится так, словно ты мчишься по американским горкам?

Тони хлопнул меня газетой по руке:

– Эй, с тобой все в порядке? Я даю тебе лучшее время прямо сегодня. Включай музыку, отвечай на телефонные звонки, разговаривай с людьми. Ты, часом, не забыла, что делают в эфире диджей?

– Нет, черт возьми!

– Вот и хорошо.

Почему Ник не сказал мне, что он работает на радиостанции? Впрочем, он, может, и сказал, только я пропустила это мимо ушей.

А что я говорила ему? Кажется, ничего особенного. Ни о моей работе, ни о подробностях моей жизни речь вообще не заходила. Я даже не назвала ему свою фамилию: мы оба просто хотели приключений, острых ощущений, радости, новизны и вовсе не собирались брать на себя какие-либо обязательства.

И вот теперь он объявлял во всеуслышание, что у него было свидание и что он хочет видеть ее, то есть меня, снова!

Проигнорировав просьбу Тони не оглушать его этой «зубодробилкой», я включила радио и нашла Кей-би-зед.

С Ником по телефону разговаривала девушка:

– Привет, Ник. Если не найдешь ее, позвони мне. Хорошо?

Ник засмеялся.

– Само собой, – сказал он и отключил девушку. – Телефоны разрываются от звонков, и надо успеть ответить всем. Жди, красотка, я прилечу к тебе на крыльях, как только выберу несколько свободных минут.

Выключив радио, я заметила, что Тони с грозным выражением лица направляется в студию. Кроме Марти, нашего режиссера, в комнате никого не осталось, и я бросилась следом.

Тони вошел в студию, когда команда Тима перешла к рекламным объявлениям, и, схватив телефонную трубку, проревел в нее: «Тим!»

Хотя Тим не мог ответить на этот страстный призыв, так как занимался кружащимися вокруг него акулами, его оператор был вполне в состоянии поговорить с Тони.

– Почему у вас нет звонков от слушателей? Сейчас в бассейне уже должна находиться прорва желающих поплавать вместе с акулами!

Я стиснула зубы, чтобы не застонать: у нас не было звонков, потому что все звонили на Кей-би-зед и расспрашивали Ника о его таинственном свидании.

– Что? – прокричал Тони, а потом с ненавистью посмотрел на телефонную трубку.

В это время вошедший в студию Марти развернул плитку шоколада и с невозмутимым видом проговорил:

– Включите Кей-би-зед.

Марти откусил кусок от своей шоколадки, и, как только он нажал одну из кнопок на пульте, студию наполнил голос Ника:

– Я подарю два билета на ужастик тому, кто сможет найти мою таинственную незнакомку. Я оплачу обед на двоих в «У Тонио». Девушку зовут Бренда.

От Тони Била сейчас можно было ожидать чего угодно Он мог накричать на меня, мог тут же меня уволить, обвинив в том, что я помогала конкурирующей радиостанции, однако на этот раз его лицо выглядело озадаченным.

– Почему всех так интересует это? Почему никто не интересуется акулами? – спросил Марти.

– Ну, акулами тоже кто-то интересуется, – Мартин усмехнулся.

Тони задумчиво устремил взгляд в необозримую даль – очевидно, он даже и предположить не мог, что таинственная Бренда, которую разыскивал Ник, могла оказаться Брендой, которая работала у него на Кей-си-эл-пи.

Все утро я слушала Ника. Его шоу вызывало во мне те же чувства, что и дорожная авария: на разбитый автомобиль с пострадавшими смотреть страшно и неприятно, но тем не менее так и тянет взглянуть.

Ник уступил место следующему диджею в девять часов, но телефонные звонки ему все еще продолжали идти, и меня особенно раздражало, когда новый диджей брал трубку и отвечал за Ника.

– Вы звоните на Кей-би-зед, но Ника здесь сейчас нет…

– Только дура могла не позвонить Нику! – истерично прокричала какая-то женщина. – Я люблю тебя, Ник!

– Выключите этот бред! – прорычал Тони.

Я мгновенно повиновалась.

– У них и так высокий рейтинг, не хватало еще нам перейти в число их поклонников. Итак, что мы будем с этим делать?

У Тони в уголке рта вдруг появился клочок белой пузырящейся пены, и эта пена застыла большой отвратительной каплей, готовой в любое мгновение сорваться с губы.

Я не отрывая глаз смотрела на Тони и вдруг почувствовала, что внутри меня что-то происходит.

С меня достаточно. Всего достаточно! Новая Бренда снова подняла голову. Ник во всеуслышание рассказал о нашей несостоявшейся ночи любви, и все слушатели теперь ополчились против меня. Я была той самой Брендой, которую разыскивал Ник, и поэтому именно я была во всем виновата.

Мне захотелось сейчас же уехать домой, закрыться в своей комнате, спрятаться от всего мира, но вместо этого я подняла голову и снова посмотрела на Тони Била.

В глазах Тони вдруг промелькнуло сомнение.

– Я хочу выйти в эфир прямо сейчас!

Тони удивленно заморгал:

– Что?

– Дайте мне микрофон.

– Но у нас Тим в бассейне с акулами…

Я встала и сделала шаг. Мы с Тони были примерно одного роста, а его итальянская мама, видимо, слишком часто подавала на обед спагетти, поэтому теперь Тони обладал довольно большим животом, которым почти упирался в меня.

– Я выйду в эфир и верну наших слушателей.

Тони пристально посмотрел мне в глаза.

– Ты что, хочешь пофлиртовать с ним в эфире? Для начала тебе следовало рассказать обо всем мне, и я бы помог все устроить, сделать как надо. Но ты решила, что тебе это вовсе не нужно…

– Не стоит тратить время на препирательства. Я сейчас выйду в эфир, и слушатели слетятся к нам, как бабочки на свет. Бассейн с акулами подождет.

Хитрый торговец, мгновенно зашевелившийся в Тони, задумчиво проговорил:

– Хорошо, можешь попробовать. Но если это не сработает, ты сегодня весь день будешь варить диджеям кофе.

Мы поспешно вернулись в студию и в итоге помешали Марти съесть очередную шоколадку; он так и замер с куском шоколада во рту.

– Отставить акул! – рявкнул Тони.

Я молча уселась в кресло, надела наушники и настроила нужную громкость. Напротив меня, за стеклом, устроился Марти, он, отложив недоеденную шоколадку, приступил к чтению коммерческих объявлений.

Пока мужской голос вещал что-то насчет подержанных машин «Дяди Льюи», которые не продаются в кредит, я рылась в нашей коллекции дисков и наконец я нашла то, что нужно. В это время Марти прервал прямую трансляцию из бассейна и включил меня.

Сейчас мне предстояло отвлечься от всего на свете и сосредоточиться. Если скромная мышка снова одержит верх над новой свободной Брендой, мне не удастся сделать то, что я задумала.

В эфире снова зазвучала заставка радиостанции – сексуальный голос очень молодой девушки, почти ребенка, оповещал жителей Сан-Диего о том, что сейчас они слушают Кей-си-эл-пи. Тони считал, что такой голос может привлечь в ряды наших почитателей большой пласт слушателей в возрасте от шестнадцати до восемнадцати лет.

Марти подал мне знак, и я начала:

– Всем привет. Мы снова в студии. Вместо акул с вами теперь будет Бренда Скотт.

Тони Бил пристально смотрел на меня, его лицо потеряло свой средиземноморский румянец и сделалось подозрительно бледным.

Я глубоко вдохнула, чтобы успокоиться и придать голосу профессиональную веселость и легкость.

– Я слышала, этот парень с Кей-би-зед хочет, чтобы ему позвонила девушка. Он разыскивает Бренду. Так вот, я и есть та самая Бренда. Как вы думаете, нужно ли мне звонить ему? Жду вашего ответа.

Я щелкнула по кнопке и включила диск. Сладкие звуки песни «Останься со своим мужчиной» заполнили эфир.

На всякий случай я сразу же отключила микрофон, ожидая, что Тони набросится на меня.

Так и случилось.

– Этого не было в списке! – заорал он. – Это ужасное старье! Мы включаем только современную городскую музыку! Сегодня шел хип-хоп для детишек, ты разве не в курсе?

Наверное, сам Тони Бил последний раз отплясывал на дискотеке где-нибудь в 1973 году. Представляю, как он тогда выглядел: волосы у него были до пояса, борода раза в три длиннее, чем сейчас, а на майке – портреты участников группы «Зед-Зед Топ». Сколько ему было? Двадцать? Определенно у него уже намечались лысина и живот.

– Акулы и хип-хопы не завоюют слушателей. – Я нагло усмехнулась. – Ник закинул удочку, а я буду ловить рыбку.

Тони удивленно уставился на меня: похоже, он уже сомневался, что перед ним та самая Бренда, которая брала интервью по телефону у всяких странных личностей в пять часов утра, когда рассвет только начинал пробивать себе дорогу на улицы Сан-Диего.

Что ж, пора теперь тебе познакомиться с новой Бренной, дружок. Эта Бренда с легкостью завоевывает парней, ложится с ними в постель и носит сексуальное белье под скромными кофточками и юбочками.

Тони как-то очень странно посмотрел на меня и ничего не сказал. Опыт есть опыт: он явно что-то почувствовал. Запax успеха.

– Хорошая девочка. – Он потрепал меня по плечу. – Верни детишек домой к папочкам и радиоприемничкам, а там посмотрим.

Не успела я ответить, как последняя нота песни замерла.

– Смотрите! – победно воскликнула я.

На экране компьютера один за другим высвечивались поступающие звонки. Теперь звонков было целое море, и Гони с ужасом вглядывался во все увеличивающийся список, а Марти не успевал отвечать, при этом у него был такой вид, как будто он хватил лишку.

– С вами Бренда, – проговорила новая Бренда бодрым голосом. – Теперь можете звонить мне.

В наушниках тут же послышался мужской голос, и на мгновение мне показалось, что это звонит сам Ник, но я быстро поняла, что ошиблась.

– Бросай этого Ника, – сказал голос. – За ним носится половина женщин этого города, так что тебе он не нужен. Тебе нужен настоящий мужчина, то есть я.

– Готова поклясться, ты парень что надо, – я подняла вверх большой палец, – но мне все же хочется услышать Ника. Надеюсь, он не испугается и поговорит со мной.

– Будь моей малышкой, Бренда! – прокричал новый голос. – Пошли этого Ника подальше!

– Согласна, но я все-таки хочу дать Нику шанс. Один-единственный.

Неожиданно мне стали звонить девушки: некоторые называли меня сукой, потому что я так дурно обошлась с Ником, другие, наоборот, поддерживали.

– Ты все правильно сделала. Парням и так слишком хорошо живется. Пусть Ник поборется за тебя.

Пусть борется, я не против. Главное, они звонили мне, а не на Кей-би-зед.

– Что за мужик этот Ник! – ворвался в эфир очередной мужской голос. – Просит девушку позвонить ему! Какой ловкий!

Я снова включила музыку: теперь это были Сантана и Роб Томас, а потом посмотрела на Тони, который все это время так и стоял с разинутым от удивления ртом. Звуки знойной латиноамериканской музыки порхали по студии.

– В прошлом году мы отдавали предпочтение альтернативной музыке, Бренда. В этом – хип-хопу.

– А два года назад – кантри, – напомнила я.

Телефон не замолкал ни на минуту; в течение двух последующих часов жители Сан-Диего звонили мне и просили не звонить Нику. Формат передачи и ее временные рамки были полностью сбиты, поэтому Тони не отрывал от меня глаз, и его лицо выглядело мертвенно-бледным.

Меня знобило. Больше всего на свете мне хотелось сейчас оказаться в своей постели.

– Ничего, Тони, ты что-нибудь придумаешь. Объясняй это как хочешь, – устало сказала я. – Льюис перекусает нас всех, но, надеюсь, не до смерти.

Водянистые глаза Тони сделались очень грустными, и теперь он напоминал вытащенную на берег рыбу, но вдруг его взгляд ожил.

Не дожидаясь окончания песни, он накинулся на всех, кто должен был заполнять паузы коммерческой рекламой, и велел немедленно прервать мой диалог со слушателями и ввести в эфир несколько блоков с объявлениями.

Затем новая Бренда, сексуальная, смелая, у которой под блузкой прятался шелковый черный лифчик, отделанный кружевами, а ноги под юбкой ласкали атласные чулки, заявила во всеуслышание, что Ник должен сам ей позвонить, если он хочет снова встретиться с ней. Мне казалось, что я сошла с ума, продолжая говорить и говорить со своими слушателями о Нике. Мне безумно хотелось снова встретиться с ним, продемонстрировать ему мое роскошное белье и опять ощутить прикосновение его губ. Мне хотелось целоваться с ним и чувствовать, как бешено колотится в груди мое сердце.

О, эти глухие удары и это сладостное головокружение… Возможно, я тоже понравилась ему. Ник рассказал о нашем свидании в эфире только потому, что это могло привлечь большое количество слушателей, но только ли поэтому?

Так или иначе, его поджидают неожиданности. Он, вероятно, предполагал, что я тихонечко позвоню ему по телефону и он снова устроит из нашего разговора шоу на своей радиостанции, будет меня дразнить, а аудитория поддержит его дружным хохотом. И вот теперь этот очаровательный ловкач попал в собственный капкан!

Когда в студию пришли диджеи, которым предстояло работать после обеда, я уже чувствовала себя совершенно измученной и опустошенной. К счастью, Тони собственноручно помог мне спуститься с кресла и вывел меня, дрожащую, разгоряченную, выжатую как лимон, из студии.

– Завтра утренний час пик твой, Бренда, – сообщил он мне таким тоном, будто ничего особенного не происходило. Мне отдавали лучшие часы, и это как бы само собой разумелось. – Не забудь – завтра здесь в пять.

В пять? В пять я еще даже не могу вспомнить своего имени.

– А как Тим?

– Ах да, Тим… – Тони вздохнул. – Тим сейчас в больнице.

Мои брови удивленно приподнялись.

– Что за бред?

– Бред. Его укусила акула.

Н-да, ситуация. Интересно, как долго еще Тим будет терпеть издевательства Тони? Впрочем, сейчас мне было не до этого.

Тони проводил меня до машины и сказал на прощание:

– До свидания, дорогуша. Тебе завтра рано вставать, так что выспись хорошенько.

Вот так серая мышка Бренда Скотт заполучила для себя лучшее утреннее время Кей-си-эл-пи.

Глава 5

БРЕНДА ПРОИГРЫВАЕТ МАМОЧКЕ СО СЧЕТОМ ДЕСЯТЬ – НОЛЬ

– Кларисса, случайно, не лесбиянка? – поинтересовался Дэвид, когда я вернулась домой.

– О чем это ты? – Я дрожала от усталости, мне хотелось чего-нибудь выпить и немедленно принять душ.

– Я хочу знать, не лесбиянка ли Кларисса. – Брат нахмурил брови. – Она не обращает на меня внимания и не хочет со мной разговаривать.

– Она ни с кем не разговаривает.

Дэвид выключил телевизор и плюхнулся в кресло, позволив мне пройти мимо него в спальню, а потом в ванную комнату. Следы присутствия в нашей квартире Дэвида виднелись повсюду: зеркало над раковиной было забрызгано пеной для бритья, на полке разбросаны бритвенные принадлежности, в коридоре на корзине для белья лежал ворох черных носков.

Вытерев зеркало, я закрыла дверь ванной и, раздевшись, стала разглядывать себя в зеркало, стоя на коврике.

Кожа у меня всегда была такой белой, будто кровь по моим сосудам вовсе не циркулировала. У рыжих белая кожа не редкость, а о загаре вообще можно забыть: чтобы не обгорать, мне всегда приходится на пляже прятаться под зонтиком и даже летом носить одежду с длинным рукавом. На фоне моей кожи соски казались коричневато-розовыми, а глаза на бледном лице выглядели огромными и темными, расширившиеся зрачки почти поглотили окружавший их голубой ободок.

И что, интересно, Ник нашел во мне?

Вот я хорошо знала, что мне в нем нравится. Широкие плечи, голубые глаза, губы, которые так и хотелось поцеловать. Целовался он великолепно, просто фантастически.

И еще – все-таки что заставило Ника рассказать всему Сан-Диего о нашем свидании? Жажда дешевой популярности? Вряд ли, это как-то не вязалось с тем впечатлением, которое он произвел на меня.

Как он поведет себя, если я все-таки позвоню ему? Или, может, лучше обратиться к нему в прямом эфире?

Я уже слышала, как мой голос звучит по радио: «Эй, Ник, ты и правда хочешь поваляться со мной в постели?» Могу представить реакцию Тони Била, когда он услышит это. Что, если его хватит апоплексический удар?

Но может быть, Ник выключит микрофон и поговорит со мной без свидетелей?

Что он за человек? Просит позвонить девушку ему на радио, а сам порвал мой стодолларовый лифчик…

Вздохнув, я снова окинула себя взглядом. Интересно, почему мужчин так привлекает женская грудь?

Я включила душ, и меня обволокло приятное тепло. В то же мгновение я почувствовала, как сильно устала.

Я уже успела вылить на голову шампунь и пенистая струйка затекла мне в глаз, когда кто-то постучал в дверь.

– Что нужно?

Дверь распахнулась.

– Твой телефон без конца звонит, – сообщил Дэвид и протянул мне мобильник.

Великолепно.

– И кто же это?

– Мама.

Я стояла не шевелясь, Дэвид ждал, а телефон продолжал надрываться.

– Может, ты ответишь? – с надеждой спросила я.

– Нет уж, лучше ты.

– Тогда никто.

– Как скажешь. – Дэвид положил телефон на полку, и он наконец умолк.

Когда Дэвид вышел из ванной и с грохотом захлопнул за собой дверь, потревоженное облако пара колыхнулось и снова замерло, а я стала споласкивать волосы. Телефон недовольно хрюкнул – мать прислала голосовое сообщение.

Дверь снова распахнулась.

– Бренда, – донесся до меня ленивый голос Клариссы, – можно мне сегодня надеть твои туфли?

Кларисса носила обувь на два размера меньше, чем я, и тем не менее регулярно просила у меня что-нибудь «на прокат». Обычно это случалось после того, как Кларисса натирала себе ноги какими-нибудь модельными туфлями на каблуке.

– Можно, – ответила я.

Голова Клариссы все еще маячила в дверном проеме.

– Я сегодня хочу вывести на прогулку твоего брата. Не возражаешь?

Хочет взять мои туфли, хочет увести с собой моего брата. Слава Богу, что хоть деньги у нее есть.

– Куда вы собираетесь? – Я постаралась придать голосу приятную мягкость, чтобы не походить на ревнивую старшую сестру.

– На вечеринку к одному моему приятелю. Некоторое время было слышно, как стучит вода по дну ванны.

– Хорошо, – наконец сказала я. – Идите, развлекайтесь.

Но Кларисса все равно не уходила.

– Я слышала тебя сегодня по радио.

Это замечание польстило мне: прежде Кларисса никогда не проявляла интереса к моей работе.

– И?..

– Ник – тот самый парень, с которым ты ходила на свидание в субботу?

– Да.

– Слушай, ты непременно должна позвонить ему. Кажется, он классный…

Я ничего не ответила.

– У тебя на телефоне сообщение. – Кларисса, вздохнула и наконец захлопнула дверь, отчего в ванную комнату ворвался поток холодного воздуха.

Я еще долго стояла под струями воды. Мне трудно было поверить в то, что я действительно сделала это – вышла в эфир и совершенно свободно, даже немного нахально, разговаривала со всеми этими людьми. При этом я даже не упала в обморок, а в итоге Тони Бил выделил для меня лучшее утреннее время. Что ж, кто не рискует, тот не пьет шампанское…

Когда я вышла из ванной, мои руки уже не дрожали, но выпить мне по-прежнему хотелось.

Я включила телефон, чтобы прослушать голосовое сообщение от матери, и стала сушить волосы.

– Бренда, это я, – послышался знакомый голос. – Я собираюсь пройтись по магазинам в субботу. Хочешь присоединиться?

После смерти отца мы с матерью раз в месяц в одну из суббот обязательно выходили в город за покупками, гуляли в парке, делали маникюр, пили чай в кафе…

– Позвони мне, Бренда, – услышала я. – Нам нужно поговорить.

Нетрудно догадаться, о чем она хочет поговорить со мной. Я нажала на кнопку и стерла запись.

В этот день мать предприняла еще две попытки дозвониться до меня, но я не ответила ни на один из ее звонков. Дэвид и Кларисса отправились на вечеринку, мне на следующее утро предстояло встать в четыре часа, поэтому я легла и попыталась уснуть.

Но не тут-то было – у меня снова зазвонил мобильник, однако номер не определился. Кто бы это мог быть?

Мое сердце застучало быстрее.

– Да?

– Бренда, это Джерри. Нам нужно поговорить.

– Нам не о чем говорить. – Я отключила телефон и положила его в верхний ящик тумбочки.

Разумеется, моя мать взрослый человек и вольна вести себя так, как ей вздумается. Она может спать с тем, с кем ей хочется, и я не имею права вмешиваться. Но как забыть того голого парня в красных плавках в обтяжку и мать, которая появилась у него за спиной, так и не успев стереть с лица похотливую улыбку. Моя мать спала с парнем, который был моложе ее на двадцать лет, а ведь я, помнится, сама подумывала о том, чтобы лечь с ним в постель.

Чего они от меня ждали? Что я скажу: «Вот это класс! Давайте вперед!»?

Может быть, когда-нибудь я так и скажу, но только не сейчас.

На следующее утро я появилась в студии за три минуты до выхода в эфир.

Тони Бил метался по комнате, словно раненый медведь, и, когда я открыла дверь, он бросил на меня страдальческий взгляд:

– Черт побери, Бренда, где ты бродишь!

Тони был тщательно выбрит, выглядел свежим, бодрым, и меня вдруг затошнило. Я так и не смогла уснуть этой ночью, и у меня было такое чувство, будто меня переехал грузовик.

Бросив сумку на стол, я села в рабочее кресло, поправила микрофон и потерла глаза, пытаясь сбросить с себя остатки бессонной ночи.

– Как дела у Тима?

– У кого? Ах, Тим… У него все в порядке. – Тони даже не удосужился поинтересоваться, как сейчас чувствую себя я. При этом Тони всегда считал себя замечательным, заботливым и внимательным человеком.

А Тим… Бедняга Тим. Путь к успеху ему перекрыли акула и любительница нижнего белья.

Я включила Кей-би-зед, и как раз в эту минуту Ник вышел в эфир.

– Доброе утро, Сан-Диего, – сказал он.

Когда я услышала его голос, у меня в груди сразу потеплело. Я прильнула к колонке и прошептала: «Доброе утро» Ник». Мир вокруг меня перестал существовать.

– Бренда так и не позвонила мне вчера, – сообщил он слушателям. – Может, она сделает это сегодня?

На нашем радио закончился блок коммерческих реклам. Настала моя очередь.

– Привет, Сан-Диего, – зазвенел мой голос. Напрягшись, я извлекла из своих недр смелую, бойкую женщину, которая носила стодолларовый лифчик, высокие каблуки и которая ничего не боялась. – Это Бренда Скотт, я вышла в эфир вместо Тима Тернера. Тим вчера неудачно пошутил с большой белой акулой. Вы слышали, что сказал Ник с Кей-би-зед? Он все еще разыскивает Бренду.

Ник включил хит Билла Уитерса «Будь со мной». Да уж, наверное, ничего древнее у него просто не нашлось. Я сравняла счет, выбрав «Сестры делают это для себя».

Не успела песня закончиться, как Тони набросился на меня:

– Что это ты задумала? День воспоминаний? Хиты восьмидесятых?

– Я сама разберусь с этим, Тони. – У меня не было настроения объяснять что-либо, тем более после бессонной ночи. Выходя сегодня рано утром из дома, я столкнулась в дверях с Клариссой и Дэвидом: они всю ночь разговаривали, по крайней мере так сказал Дэвид.

Ник снова возник в эфире:

– Похоже, Бренда тоже не спит по утрам. Почему ты не звонишь мне, Бренда? Позвони мне, и мы поболтаем о старых временах.

Старые времена? Что он имеет в виду? Наше новогоднее приключение или нелепое свидание в каюте?

На Ника тут же обрушился шквал звонков. Некоторые слушатели подбадривали, видимо, считая все это очень романтичным, другие находили поведение Ника непристойным, называли его назойливым и говорили, что такие вещи вообще не стоит обсуждать на публике.

Я со своей стороны тоже не была уверена в том, что веду Себя правильно, но мне ничего другого не оставалось Игру нужно довести до конца: сочтут ли слушатели наши выпады друг против друга тонко рассчитанным коммерческим ходом или примут это за экспромт, нам придется доиграть этот спектакль.

Женщины продолжали атаковать Ника.

– Зачем она тебе? – заунывно бормотала одна из поклонниц.

– Бренда классная, – стоял на своем Ник. – У нее рыжие волосы и большие голубые глаза. Она красивая.

– Она не стоит тебя, вот и все! – разочарованно буркнула девушка и повесила трубку.

Мужчины тоже звонили ему.

– Эй, слушай, если Бренда не хочет звонить тебе, может быть, она позвонит мне?

Мечтать не вредно, подумала я.

– Почему же Ник не звонит Бренде? – спросила я свою аудиторию. – Разве не мужчина должен первым позвонить женщине в такой ситуации?

Включив Джерри Холлиуэл, я вернула музыкальное русло нашей радиостанции в последнее десятилетие, но Тони по-прежнему выглядел мрачным.

– Хип-хоп, Бренда. От нас ждут именно хип-хопа и рэпа, вот так.

– Разве кому-то не понравилось то, что ставлю я? – Я показала на монитор компьютера, пестревший номерами телефонов, принадлежавшими тем, кто жаждал поговорить о Нике и Бренде.

– Да, но…

– Сколько вчера у тебя было заказов на рекламу, Тони? – поинтересовалась я.

Глаза Тони мгновенно сделались мечтательными, их будто заволокло легкой пеленой.

– Много, – уклончиво ответил он.

– Вот и заткнись…

Тони с откровенным восхищением посмотрел на меня и ухмыльнулся. Теперь это снова был крутой диджей семидесятых, которому не раз случалось вести беседы с Элис Купер и Стивом Тайлером.

– Я люблю тебя, детка. – Он снова ухмыльнулся.

– Иди позвони Тиму, – скомандовала я. – Это ведь ты послал его к акулам.

Глаза Тони все еще пристально смотрели на меня сквозь поволоку мечтательности.

– Хорошо-хорошо, как скажешь.

Я начала отвечать на телефонные звонки и даже время от времени получала непристойные предложения. Зато я дала людям возможность посмеяться над Ником, а заодно и над собой.

Тони стоял за моей спиной и потирал руки; он выглядел так, будто только что насладился удачным половым актом и теперь собирался выкурить сигарету.

Ник не умолкал ни на секунду:

– Эй, Бренда, ты меня слышишь? А это для тебя. Спасибо за субботнюю ночь. – Ник включил «Покачиваясь в лодке», еще один хит семидесятых.

Я уже перешла на современную музыку, а Ник что-то застрял. Представляю, что выделывает за спиной Ника руководитель его радиостанции. Они, вероятно, скачут вверх и вниз, требуя, чтобы Ник немедленно включил альтернативный рок.

Телефонные звонки затопили его и мою станции. Весь последний час я только и занималась тем, что дразнила Ника и отпускала шпильки в его адрес, а он откровенно хохотал. Его поклонники требовали, чтобы я немедленно ему позвонила, мои поклонники веселились и советовали Нику развлечься самостоятельно, без помощи замечательной девушки Бренды. Чтобы сделать Тони совершенно счастливым, я вставила в наш с Ником диалог все коммерческие рекламы, место для которых было продано вчера.

Снова зазвенел телефон, и Марти, выглядевший как вымытый лимон по причине того, что все утро без передышки ему приходилось снимать трубки и нажимать кнопки, переключил звонок на меня.

– Снова тебя, Брен.

– Это Бренда, – звонко проговорила новая Бренда. – Говорите.

– Привет, Бренда. Это твоя мама.

Внезапно в студии воцарилась гробовая тишина. Все вдруг замерло, лишь Марти глупо ухмылялся за стеклянной перегородкой.

Глаза Тони превратились в два блюдца, на его щеках проступил ярко-красный румянец.