Атон - Макроскоп

— Дорогая моя, Иво изучал твой гороскоп. Теперь вся эта информация у меня, — он ухмыльнулся. — Теперь ты сама видишь, ты — в моей власти. У меня твой гороскоп — это все равно, что ты сама лежишь передо мной обнаженная, распростертая на операционном столе, так что мне не составит труда препарировать любой твой орган, если я того пожелаю. К счастью, меня не интересует твой РАЗУМ.

Она с трудом сдерживала нарастающее раздражение.

— И чего вы собираетесь достичь, применив вашу астрологию?

Ей приходилось все время поддерживать разговор, надеясь получить хоть маленькое, но преимущество. Ребяческая самонадеянность может сыграть с ним злую шутку, несмотря на всю его гениальность.

— Есть множество способов описания бытия, — сказал Шен. — Символы понятны всем, независимо от интеллекта, и астрология — это организованная система символов, ничего более. Ее нужно принять просто, как, скажем, религию. Но символ имеет, естественно, и собственную ценность, кроме значения и свойства, которое приписывает ему человек. А теперь подумай, есть ли у тебя альтернатива для замужества?

— Почему вы считаете, что баран в глазах козла шибко привлекателен? Вы воображаете, что ваше слово — закон для меня?

— Сестра моя, в радиусе сорока тысяч световых лет ни одного нормально функционирующего представителя homo sapiens мужского пола, а сама ты не сможешь обойти разрушитель. Я — я СМОГУ. Вопрос скорее в том, обременит ли меня твое общество по пути домой, или я пойду один.

СМОЖЕТ ли он полететь один? Даже если ему удастся выключить этот передатчик сигнала, что маловероятно, принимая во внимание тот факт, что системы защиты воспрепятствуют подобному вмешательству — все равно ему не удастся освободить космос от излучения разрушителя. Ведь Земля находится в поле излучения другой станции, и, в любом случае, потребуется как минимум четырнадцать тысяч лет, прежде чем пройдет задний фронт сигнала, движущегося со скоростью света.

Но, с другой стороны, у него были в распоряжении тело и память Иво. Это означает, что он нашел способ обходить воспоминания Иво о разрушителе, а, значит, и реальный разрушитель.

По крайней мере, он очень хотел, чтобы она в это поверила.

— Я не верю вам, — ответила она. — И, думаю, вам не добраться до Земли без меня. В противном случае, вы бы меня не преследовали и не лезли бы из кожи вон, чтобы произвести впечатление.

— Или выигрывать у тебя раунд за раундом. А что, если у меня слишком доброе сердце, и я не могу оставить тебя здесь одну? Или ты считаешь, что я блефую? Так может еще сыграем? — высокомерно спросил он.

Внезапно ее опять охватил страх, и она не нашлась, что ответить. Телом Иво овладел демон. Насколько важно это состязание, и сильно ли она в нем проигрывает? Очевидно, словесная перепалка была частью его, и в этой части программы она была не слишком сильна. Браду всегда легко удавалось выводить ее из себя в споре, оборачивая ее слова против нее же самой, и Шен тоже был не промах в таких вещах.

Но, с другой стороны, если вдруг победит она — ведь, теоретически, у нее равные с Шеном шансы, для победы ей нужно лишь собрать в кулак свою волю, все свое терпение — что выиграет она?

Связь с Шеном?

— Ты всегда не очень быстро соображала, — сказал он. — Я ведь ясно все изложил в том послании, что ты нашла после встречи Брада с разрушителем, да ты, как всегда, ни черта не поняла.

— Вы послали МНЕ!..

— Уж не думаешь ли ты, что я стал бы что-то посылать ИВО?! Мне пришлось только одолжить его руку, чтобы напечатать письмо.

Ей становилось все интереснее, и ее не беспокоила мысль, что как раз этого он и добивался.

— Почему же вы тогда просто не сказали ему, чего хотите?

— Он не стал бы меня слушать.

Неужели все так просто? Все эти тайны и загадки, вызванные посланиями, были просто следствием упрямства Иво? И вновь она засомневалась в правдивости Шена.

— Ты могла бы спросить, а почему я не адресовал послание прямо тебе? Так как твой символ сейчас как раз говорит о том, что ты очень интересуешься объяснениями, то я тебе объясню. Я не сделал этого из осторожности. Иво почти всегда был начеку, и лишь в редкие моменты, когда он терял бдительность, мне удавалось завладеть частью тела — например, рукой. Так уж случилось, что он проходил мимо телетайпа в состоянии шока после смерти сенатора и ментальной кончины Брада; я отключил его сознание и напечатал то письмо. Но я не решался составлять послание в понятной ему форме, или вообще упоминать в нем как-то о ТЕБЕ — он бы сразу все разгадал. У меня было мало времени, поэтому я только успел набить первую строку «Болот Глинна» Сиднея Ланье, на многих языках, но придерживался только тех, которые ты знаешь. Я думал, что ты достаточно умна и вычитаешь настоящее послание.

— Хорошо, пусть я глупа и ничего не поняла, — резко ответила она. — И что же это за НАСТОЯЩЕЕ ПОСЛАНИЕ?

— Последний куплет поэмы, глупенькая:

О, если бы знал я, скрывается что под прилива волной

Когда она катится над Болотами Глинна.

ЛЮБОЙ, у кого есть хоть немного серого вещества в голове, тут же сообразил бы, что под поверхностью сознания Иво плавает Шен, и, конечно, девушка из Джорджии наверняка должна была знать поэму. А уж затем твои розовые ресницы затрепетали бы, и ты бы сказала, чтобы Иво выпустил меня.

— Почему вы так уверены, что я бы это сделала?

— В то время ты была уверена, что по гроб жизни влюблена в Брада Карпентера. Ты думала, Шен поможет тебе вернуть его. Ты была просто очаровательна в своей наивности. Такой ты и осталась.

Она вспомнила. Если бы она узнала правду тогда, она, не колеблясь, отдала бы Иво в жертву… какая жуть!

Потребовалась целая цепь невероятных событий и приключений, чтобы изменился ее образ мышления и система ценностей.

— После этого Иво знал уже про лингвистический фокус, и мне пришлось попробовать другой трюк. Не то, чтобы Иво был слишком умен, просто он уже многое знал, чтобы два раза попасться на одну уловку, да и упрям он, как черт. В этом-то и состояла главная сложность, указать на него так, чтобы сам он ничего не заподозрил, а возможностей для осуществления моей задумки у меня было не так уж много. К счастью, до него так и не дошло, что послания адресуются не ему, эта дурацкая стрела все время сбивала его с толку.

— Так значит, вы нарисовали в послании символ Нептуна, чтобы заслать нас к черту на кулички, откуда мы бы не выбрались без вашей помощи?

— Да, вам пришлось бы позвать дядюшку. Нептун — это планета обязанности, если стать на точку зрения инженера, который был главным авторитетом в этой области. Бесспорно, Нептун традиционно ассоциируется с жидкостями, газами, тайнами, иллюзиями, мечтами — но ты, как всегда, не ухватила смысла даже столь прозрачного намека. А вот Гротон, какой он ни тупица, и то начал уже понимать, в чем дело…

— А стенограмма, посланная вами, когда мы уже были там, — сказала она, обрывая его словоизлияния. Она злилась на себя за то, что видела только внешнюю сторону посланий Шена. Жидкости и газы — процесс деструкции? Мог ли Шен действительно это предвидеть? Тайна, иллюзия — это Шен, стоящий за иллюзией, которой является Иво. В сообщениях было множество смысловых уровней, а у нее не хватало ума докопаться даже до самого первого.

Брад бы сразу все понял…

— Но почему вы стремились выйти, если не стремились помочь Браду? — спросила она. — Ведь вас не интересовал мировой кризис?

— Назревали интересные события, чего же еще я мог желать?

Афра с ужасом посмотрела на него, такой цинизм был ей внове. Шен не отвел глаз.

— Брад лишился рассудка, сенатор США погиб, будущее проекта макроскопа под вопросом — что здесь веселенького?

— Любопытного. Есть некая разница, но нужно обладать хотя бы рудиментарным мозгом, чтобы увидеть ее. Это был вызов — сигнал из космоса, который может превратить человека в дебила, а то и просто убить.

— Но почему погиб сенатор? Почему не умерли остальные?

— Напомню тебе, что, согласно правилам нашей игры, как только я серьезно отвечаю на серьезный вопрос, я получаю очки.

— А если вы не захотите или не сможете ответить, то очки получаю я.

По крайней мере, она на это надеялась.

Он пожал плечами.

— Погибло бы больше, если бы больше народу посмотрело разрушитель. Остальные-то были добропорядочными, мирными, зрелыми учеными, не стремившиеся перевернуть мир. Дело в том, что при воздействии разрушителя на мозг формируется обратная связь, прямо пропорциональная уровню интеллекта и обратно пропорциональная уровню развития сознания индивидуума. Таким образом, зрелый и умный человек остается невредим, точно так же, как не поражается незрелая и тупая личность. Но человек с высоким уровнем интеллекта и низким уровнем сознания получает удар, пропорциональный разнице этих двух уровней. Сенатор был примитивным гением (я вольно трактую этот термин) — и он погиб. Брад же был несозревшим гением, как и другие ученые.

— А вы? — резко спросила она.

— Я как сенатор, только намного хуже. Я умнее его и более беспринципен. В этом и была часть вызова: одолеть инопланетный сигнал, в то время, как встреча с ним лицом к лицу завершится тем, что мои мозги заклинят — в буквальном смысле. Не побоюсь сказать, что я самый яркий примитив из всех родившихся на земле.

Афра не стала это отрицать.

— Вы планируете экстренно созреть в течение нескольких последующих часов — или когда вы собираетесь отправиться домой?

— Навряд ли, я себе и таким нравлюсь. Не вижу смысла в повторении пути Брада. Кстати, я СМОГ БЫ спасти его жизнь, там, на Тритоне, окажись под рукой. Другой вопрос, ты бы не захотела, чтобы я это сделал.

— Что?

Она знала — он пытается шокировать ее своими заявлениями. Ему это удалось. Он вел по числу вопросов, и ее положение все ухудшалось. Она прекрасно понимала, что Шен подбрасывает ей куски информации в качестве приманки, и она заглатывает их. Осознавая это, она все же не может остановиться — она должна все знать.

— Нет, я вовсе не хочу сказать, что тогда ты любила Иво. Ты упрямо оставалась с Брадом, по крайней мере с тем, что от него осталось. Но ты бы не позволила ему жить.

Взгляд Афры молил о милосердии. Шен вперился в кристалл.

— Я вижу, — тихо произнес он. — Вижу эволюцию человека от комочка протоплазмы до зрелости. Я вижу плавающие в реликтовом океане личинки эхинодермов, которые развиваются в радиально-симметричные взрослые формы. Но вот произошла мутация — один подвид личинок приобрел репродуктивную способность, они начали плодиться, минуя зрелую фазу. Я вижу долгий путь эволюции этого смелого вида, они выходят на сушу, где истинная зрелость особи становится не только непрактичной, но и невозможной. Таким образом, вместо взрослой морской звезды мы имеем личинку — Человека.

— Вы хотите сказать…

— Вы знали, что мы происходим от Еchinoderm super-hilum. Вы знаете отличительные черты этой формы жизни. И что же, по-вашему, случилось, когда вы вмешались в эволюционный процесс при восстановлении? Отключив механизм, ограничивающий время процесса, вы прогнали полный процесс эволюции — при этом соответствующие конечные условия отсутствовали.

— О, Брад! — с болью в голосе воскликнула она.

— Но выйти замуж за морскую звезду, пусть даже взрослую — да это просто смешно, и вы подстроили убийство.

— Я не знала!

— Душенька, незнание закона не является оправданием — особенно законов природы, и тем паче, если обвиняемый — студент на лекции по природоведению.

— Но…

— Но даже если бы вы учли это, вам бы не удалось восстановить его поврежденный мозг. Повторный цикл не удалил бы никоим образом поврежденные ткани — они просто приняли бы другую форму — и ничего более. Он был бы невыносимо тупой морской звездой.

— Прекратите! — закричала она.

— В твоих силах прекратить это, и ты даже знаешь как, нужно только немного мужества.

Она опять была в супермаркете. И вновь был страх.

Гром выстрела все еще звучал в ушах. Возле кассы завязалась борьба. Завизжала девушка-кассир, упал какой-то мужчина. Шелковая шляпа покатилась по полу к ногам Афры. Шляпа была огромной, и росла по мере приближения, все раздуваясь и раздуваясь, будто хотела смять Афру своей массой. Она с криком бросилась прочь. Больно ударилась плечом о пирамиду консервированных бобов, банки посыпались, гулко ударяясь об пол… Она знала, что это было уже раньше, но не могла остановить видение. Все повернулись и удивленно смотрели на нее, но она, не обращая ни на кого внимания, только истерически орала:

— НЕТ! НЕТ! НЕТ!

Сломя голову она пронеслась по магазину и выскочила в какую-то дверь. Вот она уже в морозильной камере пробирается между свисающими брусками сырого мяса, натыкаясь на гигантские коробки. Над ней нависает человек с разделочным ножом в руке, она видит на лезвии темную кровь, кричит и бросается к другой двери.

Вот она бежит уже по узкой дорожке между дымящимися мусорными контейнерами. Дверь сзади распахивается, какой-то человек гонится за ней.

— Девочка! — кричит он. — Девочка! Вернись!

Он вдвое крупнее ее, у него черная кожа и крупные белые зубы. Она бежит от него.

Кругом черные резиновые шины грузовиков, она ниже их, рев моторов, удушающий запах бензина и автомобильные выхлопы — она в ловушке — черный человек приближается. Она опять кричит и бросается к следующей двери — символу побега. Она закрыта. Афра отчаянно тянется к ручке, пытаясь открыть тугую защелку — черный человек все ближе. Внезапно дверь открывается, и она врывается внутрь.

Какие-то странные апартаменты — необычной формы столы, кровати — само воплощение неудобства, туалет — просто насмешка над двуногими формами жизни.

Луна

И все же, это была жилая квартира, в которой, должно быть, кому-то удобно, если не человеку, то существу, несколько отличающемуся от него формой.

Афра прошла через анфиладу комнат, размышляя о том, где же могут быть хозяева и когда они могут вернуться. Очевидно, кто-то управлял станцией, или, по крайней мере, сюда регулярно наведывались, — и здесь обслуживающий персонал мог отдыхать в перерывах.

Одна из комнат оканчивалась низкой стеной и дальше была уже пустота. Это оказался балкон. Он выходил на обширный двор. По периметру двора рядами были посажены зеленые кусты. По крайней мере в этом хозяева походили на людей. Здесь была самая настоящая земная гравитация, земной воздух, нормальная температура и интерьер, схожий с человеческим. По-видимому, два вида — человеческий и хозяев станции — были очень похожи, а то, сколько у кого глаз или антенн, значения не имело.

Шум: внизу через двор проходит толпа мужчин, разношерстная толпа. Это рабочие, синие воротнички — грязные, в комбинезонах, в защитных касках. Белые, черные, желтые лица, хотя преобладают промежуточные оттенки.

Она обнаружила, что у нее в руках большая сумка для покупок — по-видимому, из супермаркета. Пытаясь перегнуться через перила балкона, чтобы разглядеть получше происходящее внизу, она не выпускает сумку из рук. Но балкон рассчитан на взрослых, для нее перила расположены высоковато. Ей даже в голову не приходит поставить сумку, ведь она набита неведомыми вещами, она знает только, что из этих вещей рождается чудо. Из них ее мама, как настоящая волшебница, сотворит столько замечательного: шоколадное пирожное, малиновое мороженое, хрустящее печенье. Эту сумку нельзя отпускать ни на секунду.

Когда она высунула голову за перила, а одна из ее косичек забавно свесилась вниз, люди внизу заметили ее. Рев многих глоток донесся до нее.

— Мы хотим ПРЕДСТАВИТЕЛЬСТВА! — кричали рабочие.

— Хорошо, пришлите вашего пред… пред… ну кого-нибудь, — прокричала она в ответ, не надеясь, что ее сопрано будет услышано в этом гаме.

Из-за спины к ней подошел человек.

— Я представитель, — сказал он.

Она вздрогнула, начала было плакать, но тут же прекратила, так как сообразила, что слезами тут делу не поможешь.

Этим человеком был исполинский Шен.

— А я думала, вы гадаете по кристаллу, — заметила она, пытаясь скрыть все еще льющиеся из глаз слезы. На самом деле, появление Шена удивило ее не так сильно, как могло бы сначала показаться.

— Это было там, в знаке Овна 9, — ответил он. — Под Солнцем. Результат раунда судья оценил как 10:2 в пользу гадателя по кристаллу. А сейчас — ЛУНА. Близнецы 21 для меня и Козерог 19 для тебя. Ты, как я посмотрю, оделась соответствующим образом.

— Оделась?

Разговор взрослых так трудно понять.

— Твой символ, РЕБЕНОК, ЛЕТ ПЯТИ, С БОЛЬШОЙ СУМКОЙ ДЛЯ ПОКУПОК.

— Мне СЕМЬ, — строго поправила она его.

И затем, потрясенная своими же словами:

— Мне семь?

Так оно и было. Не удивительно, что взрослые казались ей такими большущими.

— И ты называла меня незрелым индивидуумом, — воскликнул Шен и захохотал. — Ты, должно быть, здорово позабавилась, когда я подмешал немного жизни в беспросветную серость, которой был Иво. Ты — стопроцентная БАСП — белая англо-саксонская протестантка хотела провести психоаналитические тесты на МНЕ, в то время, как я отсутствовал. Но ты не учла присущую роду человеческому агрессивность — это та черта, которая привела человека к господству на Земле. Так что можешь называть меня ЧАСП, если тебе легче оперировать подобной терминологией.

— Как?

— Черный англо-саксонский протестант. Или коричневый монголоидный католик, или желтый готтентотский католик. Я представляю всех их, Я есть они, посмотри на мой символ — он во дворе. И, скорее всего, это вовсе не случайно, что твое имя — Афра. Оно очень близко к имени Афрам, или Афро-Американец, удобное обозначение…

— Целой группы. Так это что, демонстрация рабочих?

— Именно. Я есмь универсальная душа человечества, я не признаю собственности и права владения чем-либо, как неестественные ограничения, выдумку нашего общества. Я говорю, что свобода и справедливость восторжествуют только тогда, когда будут доведены до логической крайности — когда насилие взорвет общество, так долго попиравшее их. Я возьмусь за дело так, как я берусь за все — со смелостью и отчаянием.

— И без ложной скромности, — тихо добавила Афра.

Ей показалось, что она должна помочь рабочим, каковы бы ни были их требования. Она хотела быть частью толпы, идти с ними до конца, хоть на баррикады.

— Так что же вы хотите конкрр… ну чего вам нужно?

Присутствие пятилетней девочки в этой сцене, не умеющей еще выговаривать слово «конкретно», не казалось чем-то странным в этом театре абсурда.

— Я хочу свободу, — сказал Шен, зловеще делая ударение на последнем слове. — Я хочу безопасности. Я хочу власти. Я хочу равенства. Я есмь обездоленные люди всего мира, я хочу все, что есть у вас.

— У нас — белых?

— Да. Вы здорово живете. Я хочу иметь право загадить планету, как это сделали вы. Я хочу иметь право разрушить столько же, сколько разрушили вы. Я хочу подойти к краю пропасти, имя которой смерть, так же, как это сделали вы, самодовольные белые ублюдки. Ты, белая сучка, я хочу взять…

Она опять помчалась прочь от его безумия, то ли по коридорам станции, то ли по улицам Макона — она уже не ощущала разницы, и это не имело для нее значения.

Марс

Ветер гулял по океанскому берегу. Пожилая индианка сидела лицом к океану, ее руки проворно ткали полотно. Афра осмотрелась — укрыться негде, а погоня близко. Здесь он ее быстро поймает, если…

Рядом лежало сотканное из разноцветной пряжи одеяло, наполовину завершенное. Афра уселась рядом — теперь тело ее было взрослым и на лице появились старческие морщины. Она взяла одеяло, ткацкие принадлежности, и вот ее уже нельзя отличить от индейских мастериц, сидящих на берегу.

Шен не появлялся. Афру заинтересовала структура ткани — сложные переплетения разноцветных нитей основы. Она удивленно наблюдала за тем, как ее загорелые морщинистые руки ловко управлялись с челноком и пряжей. Эта монотонная работа оказалась превосходным способом самовыражения для человека, чего ему так часто не достает. Ей было по душе это спокойное неторопливое занятие, она находила в нем невыразимое удовлетворение. Она была хранительницей искусства, что с лихвой окупало этот труд, и пусть цивилизация с ее машинами добралась до невообразимых вершин прогресса. Жизнь древних совсем не кажется примитивной, если пошире взглянуть на проблему бытия. А усердный, пусть даже простой, труд, всегда получит достойное вознаграждение.

Над волнующимися водами показался белый голубь. Она безразлично взглянула на него, подумав, а удастся ли ему выбраться из дикой смеси водяных брызг и порывов ветра. Но голубь упрямо летел, у него была четкая цель. Он летел над самой поверхностью воды, искусно маневрируя между вздымающимися волнами, вихрями водяной пыли и клочьями пены, не сбиваясь с курса. Умная птичка.

Голубь проплыл над полосой прибоя, направился к Афре и сел в нескольких футах от нее. Она ощутила запах морской пены, который он принес на своих крыльях. Но через несколько секунд его оперение было уже сухим. Голубь пошел к ней, наклоняя при каждом шаге голову вперед, словно цыпленок. Подойдя совсем близко, он уставился на нее красным глазом.

— Добро пожаловать на Марс, дорогуша, — сказал он.

Шен! Он таки отыскал ее и явился к ней в том виде, в котором она совсем не ожидала его встретить.

— Как вы меня нашли?

— Ну, мне не нужно сообщать тебе счет, милая моя. На Луне у тебя получалось уже неплохо, но ты все испортила, когда сбежала оттуда. Так дела не делаются. Судья сказал, что счет 10:5 в мою пользу.

— А кто судья?

— Любопытно. У меня Марс в знаке Тельца, там же, где и твой восходящий, а вот у тебя Марс в знаке Овна. Как ты думаешь, от перемены мест что-нибудь изменится? Кстати, Марс — планета инициативы.

— Вы уклоняетесь от ответов на мои вопросы, голубок, — заметила она.

Но она и так уже знала ответ. Очевидно, они все еще персонифицировали символы, а в этом случае все ее внешне самостоятельные действия предопределены. А он ведь знал значения символов и, значит, имел определенное преимущество. И он будет выигрывать каждый раз, когда ему удастся ее запугать, вывести из равновесия и обратить в бегство. Нужно брать инициативу в свои руки и, похоже, это подходящее для этого место.

Она встала и разрушила чары символа. Это уже был не океанский берег, а большой зал, заполненный работающими машинами, их гул напоминал отдаленный рокот океанского прибоя. Это, по-видимому, была силовая установка станции. В мощных генераторах пульсировало, грохотало, ревело сжатое гравитационное поле. Где-то там, в глубине, был ядерный котел, в котором материя без остатка превращалась в энергию. Все это были лишь вспомогательные устройства, задачей которых было обуздать эту невероятную мощь и направить ее в пространство в виде потока излучения.

Шен стоял рядом и насмешливо смотрел на нее. Если бы он просто хотел овладеть ее телом, он давно бы заполучил то, что хотел без всякого соревнования. Ее сознание — вот чего он домогался, хотя и отрицал это на словах. Он не уймется, пока баран не получит свое, либо пока коза не окажется вне пределов его досягаемости. Была ли у него когда-нибудь овца, подумала Афра.

— Ты знаешь происхождение символа Марса, — спросил он, и тут же нарисовал его в воздухе: кружок, из которого на северо-восток торчит стрелка.

— Конечно знаю. Он означает…

— Только не нужно той лапши, которую ты вешала инженеру. Ведь ты сразу поняла фаллический подтекст этой пиктограммы. И Венера, — он нарисовал в воздухе символ Венеры, — столь очевидное изображение женского полового аппарата…

— Все зависит от точки зрения, — прервала его Афра.

Она никогда не видела в этих символах ничего такого, несмотря на то, что они традиционно обозначали мужской и женский пол.

На самом-то деле, Шен наносил сейчас ей прямые удары, пытаясь сбить с ног, как настоящему боксеру, ему нужно было одно — нокаут.

Несомненно, его восходящий знак определял его манеру ведения игры. Точно так же, как ее восходящий заставлял ее все время отступать под натиском Шена, — ей необходимо было это честно признать, чтобы попытаться оказать ему хоть какое-то сопротивление.

Сколько еще планет? Сколько раундов осталось до конца поединка? Семь?

— А знала ли ты, что маленький невинный Иво думал, что у тебя роман с Гарольдом Гротоном?

Она попыталась сдержать свои эмоции, но это было равносильно тому, чтобы пытаться дышать после апперкота в солнечное сплетение.

— ЧТО?!

— Иво не мог взять в толк, что это не флирт, а типичный для Козерога каприз, к тому же, он весьма был обременен старомодными предрассудками — много чего о вас насочинял. Белая девушка, белый мужчина, все эти многозначительные диалоги…

— Но ведь это все было только потому, что Гарольд понимал, как я… — она запнулась, и продолжила упавшим голосом. — Как я позволила Браду умереть…

— И отдала свое переменчивое сердце Иво, посчитав излишним даже уведомить его об этом. Ты прогуливалась под ручку с инженером, тебе это нравилось, ты ждала романтической минуты, когда Иво узнает, что же ему уготовано, и совершенно не беспокоилась о том, что же он чувствует. О, красотка, это был твой звездный час. Это было прекрасно! Меня очень забавляла ваша комедия ошибок! Помнишь, он чуть было однажды не догадался, но, к счастью, мне удалось отвлечь его, прежде чем он все осознал.

Она с ужасом посмотрела на него.

— Вы, вы и вправду…

— Нужно мыслить практично, куколка. Почему собственно Я должен сводить Марс и Венеру или дарить водолею его козочку? Если бы Иво знал о твоих истинных чувствах, он бы никогда меня не выпустил. А развязка была так близко! Если бы не его депрессия, и если бы ты, так сказать, не наступила на горло его песне в самый неподходящий момент, когда он…

— Ох, Иво! — воскликнула она, душу ее разрывало отчаяние.

— Поздно-то каяться, дорогая. Иво больше нет, правда, если тебя интересуют его воспоминания, то теперь они часть моей памяти. В настоящий момент он не более реален, чем я в то время, когда он был во власти. Так что придется тебе довольствоваться его телом.

Опять она побежала, вновь за ней была погоня.

Она знала, что преследователь неизбежно схватит ее, так как ей некуда укрыться, и некому ее защитить. Ее отец погиб: она видела, как он упал после выстрела пистолета, она видела его тело в пальто, его шляпу, на самом деле не шелковую, которая катилась к ней, словно отрубленная голова…

Сейчас черный злодей почти уже настиг ее, он хотел убить и ее. Еще немного, и его грубые лапы сцапают ее хрупкое тельце и разорвут пополам… Она споткнулась и растянулась в полный рост на тротуаре. Убийца рядом, черная тень упала на нее, и, как в кошмарном сне, она не могла пошевелить и пальцем.

— Поймал! — воскликнул он.

Венера

Шла пасхальная заутреня. Иисус Христос умер и воскрес, и она пришла в этот светлый праздник помолиться господу. Но на сердце ее была тоска, в жизни своей она никогда не видела воскрешения. Два, три раза ее слова могли спасти жизнь дорогого ей человека — но она либо слишком смущалась, либо была слишком горда, чтобы сказать…

Она опять проиграла, но поражение дало ей духовную силу, непоколебимую веру, которые помогут ей перенести все, что произошло и что еще грядет. Эта заутреня молитва…

Она стояла под деревом, среди сельского люда, собравшегося на службу.

Это был развесистый виргинский дуб, элегантно увешанный гирляндами мха. На ближайшей к ней ветке висел большой, но изящный кокон.

Она отвлеклась от службы, разглядывая кокон, как вдруг куколка раскрылась, и появилась яркая, еще влажная бабочка. Она развернула свои новорожденные крылышки для просушки. Это было неописуемо прекрасное создание, такого Афра в жизни еще не видывала.

Бабочка затрепетала крыльями, по ним побежали радужные переливы.

— Меня называют Шеном не просто так, — сказала она Афре.

Афра выскочила из видения.

Это была еще одна напичканная машинами комната в недрах станции.

Чудовищные силовые кабеля отходили от многослойной сетчатой конструкции, предназначение которой она не могла представить даже приблизительно. Но устройство по-своему было тоже прекрасно, на что бы она ни посмотрела, все ей напоминало радугу.

— Гравитационный генератор, — раздался громкий голос Шена. — Любопытная штучка, весьма эффективно преобразует электрическую энергию в гравитационную. Они, конечно, не сами это выдумали, а разузнали принцип действия и устройство генератора несколько миллионов лет назад из макронной передачи другой цивилизации; никто не знает, кто же первый разработал и построил первый макронный передатчик — в старые времена побаивались его использовать. Как только мы вернемся на Землю, мы построим местный узел связи, с его помощью можно будет не только отсылать информацию в космос, но и проделать массу других интересных делишек.

— Это все, что вас здесь интересует? Вы лишь хотите извлечь выгоду?

— Ни в коем случае, крошка. В этом случае я вряд ли бы тратил на тебя свое драгоценное время. Кстати, на Марсе я обошел тебя на шесть очков.

Значит, общий счет 40:11. Нужно начинать серьезную борьбу, иначе финальные раунды ничего уже решать не будут.

— И почему же вы тратите время на МЕНЯ? Потому, что я единственная жизнеспособная девушка в радиусе сорока тысяч световых лет?

— Ты очень тривиально мыслишь. Ты всегда рассматривала взаимоотношения мужчины и женщины прежде всего как плотскую связь. Это одна из тех черт, которые так раздражали Иво. Он дал тебе свою любовь, а ты взамен подставила половые губы.

Он остановился, но она воздержалась от комментариев.

— Нелепейшая мысль, что если женщина отдается, то это означает, что она любит, интеллектуально или физически. На самом-то деле, она только принимает подаяние от мужчины и больше ничего.

— Если она его принимает. Ведь не всякое подаяние привлекательно.

— К счастью, у людей всем заправляет мужчина. В этом одна из причин, почему Человек развил свой интеллект и культуру, вместо того, чтобы остаться волосатой обезьяной. Нужно отнять у самок возможность контроля над рождаемостью и, следовательно, над процессом эволюции, прежде чем можно будет говорить о каком-то прогрессе. Говорят, что способность человека к насилию означает, что он более злобное существо, чем те животные, которые на это не способны. Может, это и так, но обратное верно уж точно.