Атон - Макроскоп

Гротон поставил следующий, уже третий контейнер на позицию. Молча разделся, небрежно бросая вещи на груду одежды, оставленную Афрой. Лег.

Беатрикс отвернулась.

Прошло необходимое время. Два убийства? Иво сдвинул ящик с останками Гротона, и тот легко заскользил по полу. Его охватил иррациональный страх, он испугался, что часть жидкости может расплескаться. И вздохнул облегченно, когда прикрыл контейнер крышкой, хотя она и подходила не совсем плотно. Необходима была вентиляция, иначе контейнер мог легко превратится в гроб. Он нашел защелки, которые Гротон приделал для крепления. Это была как раз та деталь, которую предусмотрел именно инженер, Иво бы до этого не додумался. Правда, невесомость и рывки ускорения все равно расплескали бы жидкость, но Афра и Гротон позаботились и об этом, изменив соответственно программу. По-видимому, компьютер не будет полностью отключать двигатели: Джозеф совершит плавный переход от ускорения 10 «g» к эквивалентному замедлению, так что жидкость будет в безопасности.

Иво подтащил очередную емкость.

— Нет! — на грани истерики крикнула Беатрикс. Внешне она выглядела спокойно, но увиденное, очевидно, вызвало нервный срыв. Он не мог ее винить. Иво подождал несколько минут, и она заговорила, стараясь не смотреть ему в глаза:

— Я боюсь.

— И я тоже, — и это была чистейшая правда.

Это, похоже, немного воодушевило ее:

— Теперь моя очередь. Но я не представляла, что это выглядит так! Я ни за что не смогу сделать это сама, хотя и должна.

— Да, — что тут можно было сказать?

— У него были гороскопы, — сказала Беатрикс, имея в виду своего мужа. — И когда ему все надоедало, он мог часами возиться со своими диаграммами и чертежами, светилами и планетами, и был очень доволен, когда все получалось. Я никогда не могла понять его, ведь у меня ничего нет.

Иво не решался даже согласиться с ней.

— Он как-то сказал мне, — быстро продолжала она, — я не знаю, что это значит, но запомнила, что в тридцать семь лет в мой знак войдет Нептун.

— Нептун?!

— И еще он сказал, что мой восходящий знак действительно будет напротив Нептуна, и что Меркурий будет напротив Нептуна, а Нептун, это означает долг — кажется, так он и сказал…

— И мы летим к Нептуну, — закончил за нее Иво. — Я не знаю, что значат все эти термины, но выглядит это так, что вы должны направиться к Нептуну.

Действительно ли это что-то значит, или все это лишь простая случайность?

— Сейчас мне тридцать семь, — сообщила она.

Иво воодушевился:

— Ну, значит, все обойдется!

Но Беатрикс не шелохнулась.

Наконец-то Иво понял, что ему нужно делать. Он подвел ее к контейнеру и осторожно раздел, в то время, как она безучастно наблюдала за его действиями. Всего несколько часов назад он и представить себе не мог, что будет заниматься подобным! Раздевать пожилую женщину! Какие секреты теперь могут быть у нее от него?

Он помог ей прилечь, затем хотел было отойти.

— Держите меня за руку, Иво.

Он встал на колени на краю зоны действия луча и взял ее руку, полагая, что она все равно раствориться, чуть позднее.

Включился луч. Беатрикс обмякла, потеряв сознание, но Иво оставался на месте. Кожа на ее руке сошла до локтя, но кисть, которую он держал, осталась нетронутой. Внезапно он сообразил, что рука может отмереть, лишившись питания после распада сосудов. Необходимо немедленно вернуть ее в зону, пока не произошло непоправимое. Его рука онемела, попав под действие луча, когда он опускал руку Беатрикс. Он поспешно отпрянул. Пленка слизи покрывала облученное место, и рука потеряла чувствительность. Идиот! Вздумал играть в ладушки с инопланетным излучением!

Он сел на край контейнера, приподняв руку, чтобы ни одна капля жидкости не попала мимо емкости, предназначавшейся для него. Похоже было, что нервы отключились надолго, но других следов распада не было видно. Пропали волосяные луковички и верхний слой кожи — ничего страшного.

А что будет, если облучить только часть тела? Можно ли ампутировать в случае ранения конечность и таким образом сохранять ее? Наверняка можно. По-видимому, в этом и было первоначальное предназначение программы. Наверное, где-то можно узнать и о регенерации конечностей. Как мало он еще знал из залежей открытой информации.

Иво мрачно наблюдал разрушение пищеварительной системы Беатрикс. Луч быстро пожирал плотно упакованные переплетения кишечника, но немного запнулся на мышечном лискте внизу. Воистину, какие секреты могли быть у женщины от того, кто видел ее буквально всю? Какая телесная связь поможет познать женщину больше, чем этот всеразрушающий луч? Вон уретра, вон открытый канал влагалища, вон анус и позвоночный столб — все прекрасно видно, как в анатомическом театре. Неужели она теперь чем-то отличалась от Афры? Но уж если на то пошло, чем вообще люди отличаются друг от друга?

И он стеснялся прикоснуться к телу Афры! Сейчас он был рад, что хоть одна женщина настояла на этом. Сейчас воспоминание о гладкой и нежной коже Афры было единственным утешением, сейчас, когда этой самой кожи нет и в помине.

Боже!!! (молитва или богохульство?) — стоит ли внеземное спасение всего этого?

Он понял, что остался один. Нужно только подождать несколько часов, его подберет корабль ООН и приключение закончится. Он не пойдет на этот безумный риск, как другие; он, как минимум, будет уверен, что сохранит себе жизнь.

Иво не серьезно думал об этом. Остальные не поддались страху, поверили ему, пошли на эту дикую трансформацию, рискуя принять лютую смерть, ради выполнения задания. Его задания. Это была команда героев. И он должен был тоже доказать это — он, Иво, а не пресловутый Шен, ради которого его вытащили сюда.

И только так, подумал он, можно остаться с Афрой. Если ООН захватит их, то макроскоп заберут, а баки с протоплазмой будут медленно загнивать. Насколько он представлял, критический срок сохранности был около года. По прошествии этого времени успех восстановления не гарантировался.

Он неуклюже разделся — мешала онемевшая рука. Пододвинул Беатрикс к ее мужу, прикрыл контейнер крышкой и прикрепил к полу. Затем подтащил на позицию свой контейнер и лег в него.

Но тут же быстро выскочил, вспомнив кое о чем. Одежда команды была в беспорядке разбросана, и при маневрах могла представлять опасность. Он собрал одежду в узел, вывернув из карманов ручки, монеты, бумажники и прочую мелочь и свалил все в коробку.

Иво наткнулся на старый стертый пенни, который хранил так долго — память о глупо пропущенном автобусе. У него также сохранился неиспользованный автобусный жетон. А что, если какая-нибудь безделушка всплывет и упадет во время маневра в чью-нибудь кастрюльку с желе? О ужас!

Он снова забрался в контейнер. Разумеется, он теперь останется в зоне действия луча, и тот включится по прошествии минимального срока, если будут соответствующие условия. В данном случае нормальные условия означают нормальную гравитацию.

А откуда программа знает, что 1 «g» — это нормально по земным меркам? Слишком поздно думать об этом! «Как бы там ни было, но я уже даже не боюсь», — подумал он. — «Как бы там ни…

Может ли память наследоваться? Жил когда-то русский ученый Лысенко, который доказывал, что может. Его теория превосходства влияния среды и окружения над наследственностью была дискредитирована преступной деятельностью самого Лысенко, да и политические ветра переменились, и о теории забыли — но более поздние исследователи вновь подняли этот вопрос.

Внеземное излучение расплавляло функциональную ткань и разлагало ее на изолированные клетки, которым был необходим минимум питательных веществ, поступающий в основном из ее собственных внутренних запасов. Процесс восстановления воссоздает оригинальный организм, вместе со всеми его воспоминаниями. Все должно содержаться в клетке — память и физическая форма. Только если вся память, вплоть до мимолетной мысли, записана в хромосомах, генах или где-то в ядре — только тогда полностью восстановится тело и личность человека.

Галактическая программа утверждала, что это возможно. Инопланетный разум, по-видимому, знал точно.

Но вдруг ткани земных существ нетипичны для жизни во Вселенной…

— Или убирайся или заткнись, — подумал Иво, — до или после? — И стал ждать своего ответа. Вот будет потеха, если инопланетяне ошиблись!

«Я здесь…»

Плыву через густое теплое море, древний океан мягкой, сладкой крови.

«Здесь…»

Карабкаюсь на неприступный утес, дрейфующий континент кости, холодный, и горячий…

Как вымолвить слово, не имея легких?

Как думать без мозга?

Лавина ощущений: любопытство, страх, голод, страсть, насыщение, летаргия…

Прошла вечность.

— …вставай, — Иво открыл глаза.

Он лежал в открытом контейнере, его окружала тепловатая вода. Чувствовал он себя прекрасно. Даже рука была такой же, как прежде.

Он встал, отряхнулся, натянул одежду. Подтащил следующий саркофаг (судя по его весу, гравитация была нормальной) и открыл крышку.

Внутри было аппетитное, слегка расслоившееся желе. Он отошел.

Включился проектор и осветил студнеобразное вещество.

Протоплазма задрожала, но никаких заметных изменений не произошло.

«Терпение», — скомандовал он себе. «В прошлый раз ведь сработало».

Постепенно в верхнем слое образовалось помутнение, песчинка, крохотный зрачок, ядрышко. Оно начало двигаться и вот уже выросло в шар размером в мяч для гольфа. Шар раскрылся в эластичную полусферу, которая конвульсивными движениями то засасывала жидкость, то выбрасывала ее обратно, медленно перемешивая расслоившуюся массу. Стенки обрастали мускулатурой, и вот уже это образование напоминало ожившее влагалище, жаждущее совокупления. Затем посередине края полусферы спаялись и образовались два отверстия — вход и выход. Жидкость стала более интенсивно омывать организм, и существо начало расти на глазах.

Оно удлинялось, складки на боках превращались в плавники, одно из отверстий переместилось вниз. Спереди появились впадины, из которых тут же получились самые настоящие глаза — это была рыба. Плавники утолщались, тело становилось грузным и неуклюжим. Рыба раскрыла пасть, продемонстрировав ряд острых зубов, и вдруг неожиданно высунула из воды морду и глотнула воздух. Рост продолжался, голова уже была над поверхностью. Ближайший глаз бессмысленно уставился на Иво. Сейчас существо напоминало рептилию, с массивным хвостом вместо плавника и когтями на хорошо сформированных лапах. Оно оскалилось — зубов стало меньше, но все равно чертовски много. Это был уже большой организм — половина запасов протоплазмы израсходовалась на этой стадии.

Тело съежилось до размеров грызуна, существо сбросило лишнюю плоть. На месте чешуи стали пробиваться волосы, зубы становились более специализированными. Вскоре на Иво смотрело крысоподобное создание, подергивающее тонким хвостом.

Вновь пошел рост, казалось, была сломлена какая-то преграда. Развились мощные конечности, мех стал гуще, увеличилась голова. Морда стала более плоской, глаза выдвинулись вперед, уши прижались к черепу. Конечности удлинились и стали терять волосы; хвост уменьшился, расширился лоб.

Это было уже нечто, похожее на человека. По-видимому, на женщину — многочисленные соски продвигались по животу и груди и, в конце концов, слились в два. С лица исчезли волосы, конечности стали стройнее. Таз расширился, средняя часть туловища сузилась. Волосы на голове быстро стали спускаться вниз; груди соблазнительно набухли.

Пред ним лежала на спине богиня плодородия, созерцающая мир через полуприкрытые глаза.

Тело начало стареть. Туловище несколько раздулось, прекрасные груди утратили былую упругость, лицо округлилось.

Проектор погас.

— Все кончилось, Иво?

Он вздрогнул, устыдившись своего взгляда на обнаженную женщину.

Он повернулся к Беатрикс спиной, чтобы она могла спокойно одеться. Восстановление выглядело не столь угнетающе, как деструкция, но тут тоже были свои особенности. Хуже всего было ощущение, будто познал и увидел все.

— Весь путь эволюции homo sapiens был пройден за… — он посмотрел на часы, — четыре часа. Казалось, что прошло лишь несколько минут.

— Я приготовлю обед, — сказала Беатрикс. Ясно было, что ей не хочется смотреть на восстановление остальных.

Гротон ожил следующим, и теперь это тянулось действительно четыре часа. А уж с Афрой так показалось, что и все восемь.

— Проверьте меня, — немедленно скомандовала она. Ни о чем не забыла.

Двое мужчин ощупали ее по очереди, на сей раз не смущаясь, и признали настоящей.

— Да, — сказала она, — я была уверена, что все обойдется.

Трансформация — субъективный процесс. Никто не упомянул о Браде. По взаимному негласному договору его оставили в таком виде, так сказать, на хранение. К чему было оживлять его сейчас?

6

Они мчались к Нептуну, до которого оставалось каких-то два миллиона миль. Иво уже не нужен был телескоп, чтобы представить себе величие планеты. С такого расстояния Нептун казался раза в два больше Луны, как она видна с Земли, почти градус в угловых единицах. Он представлял собой огромный зеленоватый диск, разрисованный широкими полосами, испещренный точками и рубцами, словно какое-то богоподобное существо беззаботно играло в спраут на его поверхности.

Они находились в невесомости, контейнер Брада был загерметизирован и вентилировался электронасосом.

— Скукота, — шутливо заметила Афра. — Очередной газовый гигант, мимо которого не промахнешься.

Скукота? Иво оценил ее юмор, он в жизни не видел ничего более потрясающего. Когда он напряг зрение, проступили детали — более яркий желтоватый экваториальный пояс, окаймленный сине-серыми полосами, пестрые зеленоватые «субтропики», переходящие в иссиня-черные полярные районы — довольно сильный эффект. По сравнению с этим Земля была тусклым ничтожеством. Пятна Нептуна были сконцентрированы в центральной зоне и были черного или темно-коричневого цвета, — Иво подумал было, что они двигаются, хотя визуально ничего заметно не было. Темно-синий овал виднелся на горизонте той части планеты, которую Иво назвал северным полушарием. На вид планета была совершенно круглой, но воображение дополняло картину. Он представил себе две колоссальные руки, которые сжимали планету так, что ее брюхо выпирало за тугой пояс.

Он перевел взгляд на окружающее «небо». Солнца не видно, только гроздья звезд неистово сверкали во тьме. Большим объектом, кроме Нептуна, был диск, находящийся на расстоянии нескольких диаметров от планеты.

— Тритон, — сказала Афра, заметив, куда он смотрит. — Главный спутник Нептуна. Есть еще один — Нереида, она находится от него дальше, чем мы сейчас. Орбита Нереиды кометообразная, весьма необычное явление для спутника планеты. Скорее всего, есть еще несколько неоткрытых спутников, они то и дело появляются у больших планет.

— Это очень интересно, — сказала Беатрикс, но ее интерес, по-видимому, был весьма поверхностен. Иво догадывался, что она еще не отошла от шока после трансформации и сейчас стремилась разрядиться в беседе с другими. — Вот мы и прибыли, и что же дальше?

Никто не ответил. Нептун все рос, зеленый вседержатель моря космоса, по которому они плыли.

— Он такой большой, — сказала Беатрикс. — И дикий. Ты уверен, что он не опасен?

Гротон улыбнулся:

— Нептун в семьдесят или восемьдесят раз тяжелее Земли, но гораздо менее плотен. То, что мы видим, на самом деле облачность, а не поверхность планеты. Он действительно большой и дикий, но не переживай — мы даже не будем пытаться на него сесть. Мы ляжем на орбиту вокруг него.

— Это будет истинный рай — год невесомости, — съязвила Афра.

Иво посмотрел на крошки, оставшиеся после обеда, парившие в потоках вентилируемого воздуха, и понял ее иронию. Невесомость — хорошая забава на час, но на год — мука. Во-первых, места слишком мало для нормальной жизни пятерых человек, во-вторых, их ожидает атрофия мускулов и другие нарушения функционирования организма. В-третьих, вентиляция контейнера Брада ненадежна и опасна. Деструкция задумывалась как средство борьбы с высокой гравитацией, и невесомость, вероятно, плохо влияет на протоплазму.

Нет — об орбите вокруг Нептуна не могло быть и речи.

— Как насчет Тритона? — предложил Гротон. — Размер и масса приблизительно такие же, как у Меркурия, насколько я представляю. Гравитация на поверхности около четверти земной, и может даже есть небольшая атмосферка. Нам нужна будет база, хотя бы для того, чтобы набрать водород в баки. Да и довольно просто перехватить Тритон на этом курсе — мы как раз догоняем его.

— Звучит очень мило, — сказала Беатрикс.

Гротон разошелся:

— Нашей главной задачей было сохранение макроскопа, нужно было не дать ООН его демонтировать или сделать чего похуже. Чтобы ее выполнить, пришлось спешно покинуть окрестности Земли. Эта часть выполнена. Теперь наша обязанность — следить за ситуацией дома и быть готовыми вернуть скоп, когда придет время. А пока нужно использовать скоп для разведки…

Иво улыбнулся:

— Вы имеете в виду Супер-Дупер-Пупер…

Афра взглядом заставила его замолчать.

Ну и ладно. Можно называть это разведкой или подглядыванием, все равно нельзя лететь домой, не зная, что там творится.

— Что это? — спросила Афра. Все удивленно повернулись к ней. Во время предыдущего диалога она, по-видимому, наводила порядок в своей сумочке и сейчас держала в руках маленький листочек из маленького стенографического блокнота.

Иво разглядел на нем странные каракули.

— Это стенограмма — одна из версий, — сказала Афра. — Никогда такого не видела. Я использую письмо Грегга.

— А, скоропись, — сказал Гротон. — Вы можете разобрать ее?

Афра сосредоточилась над малознакомыми символами:

— Это почти бессмысленно: «Моя пешка связана».

— Еще одно послание от Шена! — воскликнула Беатрикс.

— Наверное, он рассовал свои послания по всей станции, — заметил Гротон. — Вначале лингвистический ребус, затем знак Нептуна, а теперь вот это. Скорее всего, он написал все одновременно, и мы отыскиваем записки случайным образом.

— А почему бы ему не выйти к нам? — заинтересовалась Беатрикс. — Если он так близко, что смог добраться до сумочки Афры…

— Шена трудно понять, — сказал Иво. Но объяснение показалось неполным даже ему. Какие еще маленькие сюрпризы преподнесет им этот гений?

Когда ракета начала переходить на орбитальную скорость, Нептун уже выглядел чудовищем. Диск планеты визуально выглядел в четырнадцать раз больше Луны, была ясно видна клубящаяся слоистая атмосфера гиганта. Большие цветные полосы теперь почти не различались, вместо них виднелась трехмерная смесь облаков, газа и завихрений, напоминающих снимок глаза тайфуна. Они были еще слишком далеко, чтобы заметить движение, и могли спокойно созерцать все детали застывшего перед ними ужаса.

Иво показалось, что он наблюдает конвекцию в нагреваемом чане с расслоившейся нефтью. В воображении появилась еще одна картина — контейнер Брада на печке, и Иво, ужаснувшись, отогнал эту мысль. Сине-серые пузыри газа, в тысячу миль диаметром, всплывали в толще плотных слоев атмосферы, оставляя за собой хвосты турбулентных завихрений. Проход, проделанный недавно прошедшим пузырем, являл взору четкий срез газообразной страты атмосферы — желтая масса, прошитая зелеными, черными, розовыми прослойками. В другом проходе виднелись груды белесой субстанции — водородного снега, — которые лавинами низвергались в пучину нептунианского океана, огромной вмятины на теле планеты. Похоже на льющийся в воду жидкий воск, подумал Иво.

Нет, о посадке не могло быть и речи. Афра удалилась в чрево Джозефа, чтобы проконтролировать выполнение маневра.

Они вышли на орбиту Тритона и приближались к нему со скоростью, которая поражала воображение, будучи выраженная в милях в секунду, но в таком исполинском окружении казалась ничтожно малой.

Шар Нептуна — тридцать одна тысяча миль в поперечнике, подавлял все вокруг, на фоне его буйствующих красок Тритон казался серым и унылым.

Но малыш Тритон тоже хранил свои тайны. Всего в десять раз меньше Нептуна, в полтора раза больше Луны, но в три раза тяжелее. Если считать по массе, то Тритон был настоящим гигантом среди спутников планет Солнечной системы, хотя по размерам он был далеко не первым.

Тритон постепенно приближался, и вот он уже казался таким, как Нептун, затем больше, — они предстали как две планеты-сестры.

Но Нептун был злобен и ярок, а Тритон — спокоен и мрачен. Его поверхность казалась непоколебимо твердой.

— Твердокаменный, — пробормотал Иво, ожидая услышать обычное «Что?» Афры, но ее не было рядом.

Стали видны кратеры: гигантские кольца раскрошившихся скал, залитые в середине черной тенью, некоторые были исклеваны изнутри более мелкими кратерами. Горы — густые морщины на лице спутника. Горизонт был затуманен полупрозрачной дымкой атмосферы. И еще океаны…

— Должно быть, какое-то соединение кислорода с азотом, — сказал Гротон. — Но не вода, это уж точно. — Заинтересовавшись, он попросил Иво сфокусировать макроскоп и провести спектроскопический анализ. — Атмосфера в основном неон и азот, — сказал он, просмотрев спектры. — Немного кислорода и следы аргона. Океан наполнен жидким соединением…

И тут они увидели в космосе нечто.

— Внимание, — объявил Гротон по интеркому. — К нам что-то приближается, и это не Тритон.

— Корабль? — спросил голос Афры. — Шен?

Иво направил маленький телескоп на объект. Он представлял собой скалу из какого-то вещества сорока миль в диаметре.

— Слишком большой, — заключил он. — Это камень или еще что-то твердое. И форма неправильная.

Так как они пролетали близко от этого тела и можно было провести точные измерения, Иво смог определить паралаксы:

— Около сорока миль в длину, тридцать пять в ширину.

— Я вижу его! — воскликнула Афра. — Он появился у нас, на экране Джозефа. Эта штука находится на орбите!

— Но не вокруг же Нептуна, — заметил Гротон. — Она же сейчас движется по направлению к планете. Этого не может… — у него перехватило дыхание. — Спутник спутника? Не могу поверить.

Но этому пришлось поверить. Дополнительные наблюдения и анализ показали, что это действительно спутник Тритона, вращающийся на расстоянии десять тысяч миль, и он был обращен широкой стороной к своей планете. Его орбита была нормальной, в противоположность обратной орбите Тритона [имеется в виду то, что большинство спутников в Солнечной системе вращаются в одном направлении. Его состав — Н2О. Это была глыба льда, настолько холодного, что он был, наверное, тверже стали, и грани ее были прозрачны, свет звезд преломлялся в них, разделяясь на еле заметные разноцветные блики, создававшие по краям глыбы загадочную ауру.

— Какая красота! — восхищенно вымолвила Афра. — Как мы назовем его?

— Шен, — коротко ответил Гротон.

Иво ожидал услышать возражения Афры, но интерком молчал. Очевидно, она ждала возражений от него.

— Здорово получилось, — сказал Гротон. — Не нужно рассчитывать орбиту, есть уже готовая.

— Но мы все равно должны будем приземлиться на Тритон, — напомнил Иво. — Шен вряд ли способен обеспечить нужную гравитацию. Я хотел сказать, Шен — спутник.

Он помнил все время в подсознании о том неутомимом любопытстве, с которым все относились к вопросу о Шене-человеке.

— Не может быть и речи. Мы просто не сможем приземлиться с макроскопом на носу Джозефа. Мы привязаны к космосу — на поверхности мы разобьемся.

— Но если мы выдержали десять G, то какая-то одна четвертая…

— Сожалею, но все не так просто. То были равномерные и постоянные десять G, а падение — это совсем другое дело. Результат может быть хуже, чем сто раз по десять G.

— А, — слава Богу, хоть Гротон говорил на понятном ему языке. — Но если корабль не может сесть, а оставаться в невесомости нельзя…

— Планетный модуль. Мы сможем безопасно приземлиться. Гораздо проще курсировать туда-обратно, да и не рискуем макроскопом. По крайней мере до тех пор, пока мы в состоянии держать Джозефа в поле зрения. Думается, что здесь проблем не будет, такой большой и яркий объект, как Шен, виден хорошо с любой точки Тритона. Мы его в любое время заметим даже без телескопа.

Прежде всего его слова были обращены к Афре, так как они уже начали синхронизацию с орбитой Шена. Ледяной утес приближался, ямы и выбоины на его поверхности увеличивались. Он уже заполнил весь экран, и, казалось, они совершают посадку в арктических торосах на полярном самолете, с той лишь разницей, что почти отсутствовала гравитация.

Афра осторожно подводила ракету к Шену, направляя корабль миниатюрными маневровыми двигателями, расположенными по борту. Иво подумал, а что произойдет, если они столкнутся? Ведь макроскоп довольно сильно выпирает за обводы корабля, — но тут же вспомнил, что гравитация отсутствует, и удар будет незаметен. Это была скорее синхронизация орбит, чем приземление, посему неплохо было бы укрепить корабль — силы притяжения Шена будет явно не достаточно, чтобы надежно удерживать Джозеф.

Со скоростью сорок миль в час они подходили к спутнику снизу, затем скорость снизилась до десяти миль, до пяти… До Шена, казалось, можно было дотронуться, а иллюзия того, что подплываешь «снизу», исчезла, теперь Иво рисовал себе это, как посадку на дирижабле.

Со скоростью одна миля в час корабль прошел последние футы и уткнулся в спутник. Они сели.

— Давайте разомнемся, — предложил Гротон, когда женщины вошли в рубку. — Испаряющаяся влага замерзнет и прихватит корабль, это не так уж и долго, но все равно нам пока делать нечего.

Они вышли на поверхность, отдавшись свободному парению. Бегству от реальности. Вода испарялась теплом их скафандров, и легкие струи пара поднимали их над стылой равниной; приходилось использовать газовые движки для корректировки курса. Толчок — и Иво проплыл над десятифутовым утесом, чувство всесилия и страха смешались в нем. «Земля» была близко, но не притягивала его…

Шен, как и Тритон, сохранял ориентацию по отношению к своей планете. Они находились на «нижней» стороне, и это подчеркивало фантастичность ситуации. Тритон был слишком большой, он находился слишком близко; когда они смотрели на него, то представлялось, что именно он находится «внизу», и когда они поднимались слишком высоко, это воспринималось, как падение, хотя на самом деле они падали ВВЕРХ относительно Шена. Это было нечто из снов, вернее кошмаров.

Иво приблизился к горизонту, неожиданно оказавшемуся досягаемым. Он проплыл над ребром скалы и опустился на резко уходящую вниз плоскость — еще один горизонт возник в миле от него. Он пересек эту милю, и вот уже перед ним третий горизонт, в полумиле. Еще один, подумал он, и хватит. Сознание устало воспринимать все это.

Но, зачарованный внеземным ландшафтом, он прошел еще два и увидел Нептун. Он понимал, что планета не стала больше с тех пор, как он смотрел на нее с корабля. Он напоминал себе об этом. Но там находился под защитой корабля, здесь же он был открыт, и, казалось, сейчас сверзится в газовую пропасть гиганта. Пылающее лицо Нептуна было так близко, так яростен был его оскал — это было воистину материальное воплощение разрушителя. Бог морей — ужас мореплавателей. Иво включил двигатель и поспешил назад.

Нужно было отвести корабль снова в космос, хотя бы на милю, чтобы мог отделиться планетный модуль. Афра управляла модулем, а Гротон пришвартовал Джозефа обратно к Шену. Иво и Беатрикс наблюдали за всем с уже отделенного шара макроскопа, и трудно было сказать, кто из них волнуется больше. Авария, малейшая неточность — и они останутся на куске льда, пока смерть, и довольно скоро, не разлучит их. Аварии не случилось. Они загрузили минимум припасов на модуль, и все вместе направились к Тритону. Иво хоть немного стал соображать только после жесткой посадки — он буквально потерял рассудок от страха, утешало лишь то, что Беатрикс чувствовала то же самое.

Наконец-то появилась гравитация. Надев скафандры, они вышли на поверхность своего новообретенного дома и осмотрелись. Они находились в долине, образованной кромками двух соседних кратеров, которые представлялись им двумя огромными хребтами, уходящими вдаль. Рядом с местом посадки проходила огромная расселина, геологический разлом, расположенный между кратерами, дно которого было покрыто жидкостью. Почва была запорошена пылью, напоминающей твердый снег, то тут, то там выступали камни. Могучий Нептун давал мало света, ничего похожего на солнечное освещение на Земле здесь не было.

— Ну вот, это наш мир, — неуверенно произнесла Беатрикс, когда они вернулись на модуль. — И что нам с ним делать?

— Придется оставаться в модуле, пока не соорудим постоянное жилище, — задумчиво ответил Гротон. — Но прежде чем этим заниматься, давайте-ка выберем подходящее место.

Афра сняла верхнюю часть скафандра в шлюзе и вытирала от пота тело адсорбирующей материей. Иво осознал, что она нага по пояс, и что в данной ситуации их группа настолько сплотилась, что он заметил это не сразу. Он подумал о том, что четыре кубических ярда на четверых — это все, на большее в ближайшее время трудно рассчитывать, и для соблюдения приличий места явно маловато. Макроскоп был просто роскошными апартаментами по сравнению с модулем.

— Я хотела бы знать для начала, как долго мы тут собираемся оставаться, — сказала Афра. — Если Шен-человек собирается нас здесь разыскать, то когда это произойдет? Нет смысла строить что-то основательное, если это вопрос нескольких дней. — Она не прерывала свой туалет.

Иво вспомнил скелет в протоплазме, и его потянуло подойти и пощупать ее еще раз, чтобы убедиться в реальности существования этого тела. Но он сдержался.

— Иво? — обратилась к нему Беатрикс.

Он встрепенулся:

— Не думаю, что Шен придет, мы должны сделать все сами.

— Так вы можете его найти, или нет? — требовательно спросила Афра, стягивая нижнюю часть скафандра. — Или связаться с ним? Вы тут все напускаете туман, да еще и вопрос с этим поэтом…

Беатрикс прервала зарождающуюся тираду: