Последняя руна (№4) - Кровь тайны

— Значит, Джек Грейстоун может уже находиться в городе, — заметил Сарет.

Тревис пожал плечами.

— Вполне возможно. Или будет здесь через несколько месяцев. В любом случае нужно это выяснить. Пожалуй, завтра я отправлюсь в город и попытаюсь все узнать.

— Можно сделать это сегодня, — тихо проговорила Лирит. Ее спутники удивленно уставились на колдунью.

— Если бы я знала Джека Грейстоуна, то могла бы почувствовать присутствие его нити жизни. Нить волшебника должна быть очень яркой в Паутине жизни.

Сарет не сводил с нее глаз.

— Ты сможешь это сделать, бешала? — В его голосе не прозвучало сомнений, лишь удивление.

— Думаю, да. Здесь Паутина жизни слабее, чем на Зее. Но достаточно сильна, чтобы я могла прибегнуть к ее помощи. Однако тут что-то не так. Мне кажется, земля кричит от боли.

Тревис подумал, что понимает, о чем говорит Лирит. В современном Денвере, где Грейс пыталась творить волшебство, естественный мир, с которым связана Паутина жизни, был скрыт под бетоном, сталью и асфальтом. Но в горах в 1883 году земля оставалась почти нетронутой. И все же она страдала от ран: рудники вгрызались в ее плоть, железные дороги разрезали кожу.

— Простите меня, миледи, но у нас проблема, — сказал Дарж, изо всех сил старавшийся сохранять спокойствие. Рыцарю никогда не нравилось волшебство. — Вы сказали, что могли бы увидеть нить волшебника Грейстоуна, если бы знали его. Но вы никогда с ним не встречались.

Лирит подняла голову.

— Тревис мне поможет.

Тревис опустился рядом с ней на колени и протянул левую руку. Лирит сжала его ладонь двумя руками. На лице Даржа появилось выражение ужаса, и он быстро отошел в сторону. Интересно, почему он так реагирует на волшебство? — подумал Тревис. Но прежде, чем он успел спросить, Лирит закрыла глаза, и ее голос прозвучал в сознании Тревиса:

Представь своего друга Джека.

Тревис закрыл глаза и сделал то, о чем просила Лирит. Он представил себе Джека таким, каким помнил его: красивый, похожий на профессора пожилой джентльмен в мятом сером костюме и зеленом плаще, редкие седые волосы растрепались, голубые глаза блестят от возбуждения.

Тревис ощутил покалывание в левой ладони, а через несколько мгновений Лирит отпустила его руку. Он открыл глаза, но колдунья продолжала сидеть неподвижно. Трое муж чин наблюдали за ней, затаив дыхание.

— Не думаю, что он уже здесь, — через минуту пробормотала Лирит. — Ты очень хорошо его представил, Тревис, так что я легко заметила бы нить Грейстоуна. Но ее нигде не видно. Должно быть, он все еще… ой!

Лирит открыла глаза. Сарет поспешно опустился рядом с ней на колени.

— Что случилось, бешала?

— Я что-то увидела, — прошептала она. — Тень. Совсем рядом.

Дарж вскочил на ноги, схватил меч и подбежал к двери. На несколько мгновений воцарилась тишина, а потом все услышали, как маленький камешек ударился о скалу.

Одним движением Дарж распахнул дверь и выскочил наружу с мечом наготове. Тревис последовал за ним, сжимая в руке малакорский стилет.

Холодный ветер гулял в пустоте ночи. С безоблачного неба сияла луна, освещавшая голые скалы.

Дарж опустил меч.

— Должно быть, какое-то животное. Один из ваших полосатых бурундуков, кажется, так они называются.

Тревис собрался ответить рыцарю, но краем глаза заметил алую вспышку. Он посмотрел на свой стилет и увидел, как тускнеет рубин на рукояти. Через несколько мгновений он погас.

ГЛАВА 6

Тревиса разбудили раскаты грома.

С потолочных балок прямо на голову сыпались песок и пыль. Он протер глаза и сел. Сквозь щели в двери пробивались лучи солнца, нарезая пыльный воздух на квадраты.

Утро.

Хижина вздрогнула от еще одного удара грома.

Спавший рядом с Тревисом Дарж сел и обалдело уставился на Тревиса, на его волосах медленно оседала пыль.

— Мы должны торопиться! — выпалил рыцарь. — Огонь дракона приближается. Замок может рухнуть в любой момент!

— Проснись, Дарж, — сказал Тревис и потряс рыцаря за плечи. — Здесь нет дракона. И поверь мне, мы не в замке.

— Это буря, Тревис? — спросила Лирит.

Она лежала на полу под туманным плащом Тревиса рядом с Саретом, который все еще спал.

Тревис встал и прошелся, разминая затекшие ноги.

— Взрывы, где-то на южных склонах.

Дарж нахмурил лоб.

— Взрывы?

Лирит села и обхватила себя руками.

— Они делают новые дыры в земле. Но какое волшебство они используют?

— Волшебство тут ни при чем, — ответил Тревис. — Это взрывчатка. Динамит, может быть, нитроглицерин. Я точно не знаю, чем именно пользовались в то время — точнее, сейчас. Мне известно лишь, что одним взрывом можно разнести на куски тонны камня.

Дарж стряхнул пыль с каштановых волос.

— Хотел бы я взглянуть на взрыв, как ты его называешь.

— Таких громких снов мне еще никогда не снилось, — простонал Сарет. — Не могли бы вы уйти куда-нибудь и дать мне поспать? И заберите свои взрывы с собой.

Эта ночь прошла лучше, чем предыдущая, но в хижине, даже несмотря на разожженный огонь, было очень холодно Тревис не купил в лавке одеял, и у них имелся один на всех туманный плащ, завалявшийся на самом дне его сумки. Он отдал плащ Лирит и Сарету, и они спали рядом, прижимаясь друг к другу, чтобы согреться.

Когда парочка вновь оказалась под плащом, Дарж испытующе посмотрел на Тревиса.

Тревис, в свою очередь, уставился на рыцаря.

— Ты серьезно?

Дарж фыркнул.

— Насколько мне известно, Тревис, ты предпочитаешь светловолосых рыцарей. А я вообще не люблю рыцарей. Поэтому мы ничем не рискуем. — Он улегся на пол. — А теперь обними меня, пока мы окончательно не замерзли.

Тревис провел всю ночь, прижимаясь к Даржу, и совсем не замерз. Но все тело у него ломило, словно последние восемь часов он провисел на крюке в холодильнике.

Новый взрыв хорошенько тряхнул старую хижину, и кусок деревяшки упал прямо на голову Сарета. С громким проклятьем, которое не требовало перевода, он отбросил плащ и сел.

— Я вижу, судьба решила, что я недостоин сна.

Тревис не смог сдержать смех.

— Ты чувствуешь себя лучше, Сарет?

В темных глазах Сарета появилось удивление.

— Честно говоря, да.

Дарж поднялся на ноги, и все суставы у него затрещали.

— Миледи, — сказал он, обращаясь к Лирит, — ваша… ловушка сработала?

Рыцарь пытался говорить непринужденно, но, как водится, у него ничего не получилось.

Лирит встала, отряхнула платье — удивительное дело, оно почти не помялось. Перед сном она сплела тонкую веревку из высохшей травы и натянула ее над порогом. Наклонившись, она внимательно ее осмотрела.

— Нет, заклинание не нарушено. Никто не пытался войти в хижину прошлой ночью.

— Кроме холода, — проворчал Дарж, разминая застывшие суставы рук.

— И страшного грохота, — мрачно добавил Сарет.

Тревис не обратил внимания на их реплики и повернулся к Лирит.

— Что ты почувствовала прошлой ночью?

Колдунья покачала головой.

— Я не уверена.

— Может быть, крупное животное? Медведь или пума? Здесь их немало.

— Нет, присутствие животного не произвело бы на меня такого впечатления. Так или иначе, но я чувствовала его всего несколько мгновений. — Она поднесла руку к подбородку. — В некотором смысле, оно напомнило мне… нет, невозможно.

— Скажи, — попросил Тревис, чувствуя, как его охватывают мрачные предчувствия.

— Похожие ощущения у меня возникли в Этерионе.

Они обменялись удивленными взглядами. Неужели магия демона последовала за ними сквозь Врата?

Тревис принял решение.

— У нас осталось немного денег. Думаю, нам лучше остановиться в городе.

— Ты уверен, что это будет разумно? — спросил Сарет. Он уже два дня не брился, и щеки его заросли темной щетиной, что придавало морнишу мрачный вид. Он показал на Лирит и Даржа: — Мы здесь чужие.

Тревис вздохнул.

— В этом столетии — я тоже. Но все равно, считаю, что нам не следует здесь оставаться. Если кто-то нас преследует, я бы предпочел создать ему трудности. Кроме того, у меня есть надежда, что в городе кто-нибудь знает, когда появится Джек. Возможно, он написал письмо или арендовал дом. Только не говорите мне, что хотите провести тут еще одну ночь.

Все дружно посмотрели на холодный грязный пол, и вопрос был решен.

За завтраком доели остатки еды, купленной Тревисом; от холода у всех разыгрался зверский аппетит. Тревис все бы отдал за чашку горячего кофе, но не стал покупать его в лавке, а руны для мэддока, насколько он знал, не существовало. Он собрался спросить у Лирит, не сможет ли она наколдовать хотя бы одну чашечку мэддока, но как только произнес ключевое слово, она проворчала нечто очень сердитое, приложила руку к голове и отошла в сторону. В конце концов всем пришлось довольствоваться горячей водой с несколькими каплями салициловой кислоты, в надежде, что пройдет головная боль.

Друзья сложили свои пожитки и уже через час после рассвета пустились в путь. На высокогорье солнце набирает силу с самого утра, и Тревис порадовался, что у него есть соломенная шляпа, которая защищала чувствительную кожу лица и головы. Он купил шляпы для всех своих спутников. Кажется, в конце девятнадцатого века все носили именно такие?

На узкой тропинке, ведущей к городу по склону горы, они никого не встретили, а хижины, мимо которых проходили, давно пустовали. За годы, проведенные в Касл-Сити, Тревис узнал, что большинство разработок было заброшено почти сразу же — как только заканчивалась добыча руды с поверхности. Теперь работали только крупные рудники, где у владельцев хватило денег для покупки оборудования и найма рабочих, чтобы вгрызаться в самое сердце гор.

Как только путники спустились в долину, тропа превратилась в грязную дорогу с глубокими колеями. Тревис заметил вдалеке шахтеров, спешащих на работу, время от времени попадались тележки, запряженные мулами.

Только когда Тревис увидел людей, ему в голову пришла тревожная мысль. Он рассчитывал, что сможет общаться с жителями Касл-Сити — несмотря на то, что английский, на котором говорила хозяйка лавки, оказался весьма непривычным. Однако Лирит, Дарж и Сарет вообще не знают английского. Что, если кто-нибудь к ним обратиться с каким-нибудь вопросом?

Ты можешь дать одному из них половинку серебряной монетки, Тревис. Однако двум другим она не поможет. Но тогда ты сам не сможешь говорить с ними, если только каким-то образом не овладел языком Зеи.

Они остановились на тропе, примерно в сотне метров от дороги, по которой проезжали тележки, запряженные мулами.

— Что-то не так? — спросил Дарж. — Здешние люди кажутся мне довольно агрессивными. Не удивлюсь, если они на нас нападут.

Рыцарь потянулся к мечу, завернутому в туманный плащ.

— Нет, Дарж, вряд ли.

На дороге было очень много самых разных людей — Тревис сомневался, что на них обратят внимание. Среди бледных лиц европейского типа попадались черные, коричневые, желтые и смуглые. Здесь действительно был настоящий людской котел.

Тут собрались люди из старых колоний — Джорджии, Южной и Северной Каролины, Новой Англии, — а также из штатов, составивших первый западный «фронтир»: Кентукки и Огайо, Канзас и Миссури. Другим, чтобы попасть сюда, пришлось пересечь Атлантику, они родились в Англии, Франции, Пруссии и Швеции. Здесь были русские, попавшие в Америку через Аляску, и мексиканцы, еще недавно владевшие многими землями. Большинству индейцев пришлось уйти в резервации на юг и запад, но кое-кто остался. Попадались и выходцы из Африки, освобожденные от рабства всего двадцать лет назад.

Тревис, тебе придется рассказать об этом Лирит.

Вот только он не знал, как ей все это объяснить — ведь здесь люди, похожие на нее, находились в жестокой зависимости от других. Что ж, придется придумать способ.

Он обязан не только все объяснить им, но и помочь приспособиться к жизни в чужом времени и чужой стране. Тревис вытащил серебряную половинку монеты — жаль, что их не три.

А что тебе мешает сделать их, Тревис? В конце концов, у тебя в руках лишь половинка монеты, и она прекрасно работает.

Он зажал монету в кулак, а другую руку засунул в карман и коснулся гладкой поверхности Сумеречного Камня.

— Рэт, — пробормотал он и ощутил покалывание в обеих руках.

Лирит бросила на него быстрый взгляд.

— Что ты сейчас сделал?

Тревис протянул руку и разжал кулак. На ладони лежало четыре маленьких кусочка серебра.

Довольно быстро выяснилось, что серебро прекрасно работает. Тревис понял Сарета, когда тот споткнулся и выругался на морниш.

— Клянусь проклятым молоком Махонадры! — сказал Сарет на страстном и ритмичном языке морнишей.

Судя по выражению лиц, Дарж и Лирит тоже все поняли.

— Извините, — сказал Сарет, заметив их взгляды. — Это одно из тех ругательств, смысла которого посторонним лучше не понимать.

— Охотно верю, — заметила Лирит, приподняв бровь. — А кто такая Махонадра?

— Она была матерью короля — бога Ору. Больше я вам ничего не скажу.

Тревис оказался прав, шахтеры не обращали на них никакого внимания, хотя некоторые улыбались и приподнимали грязные шляпы, увидев Лирит, кто-то из вежливости, на лицах других читались иные мысли. Лирит старалась не обращать на них внимания.

Наконец толпа начала редеть, спешащие на работу шахтеры с красными от выпитого накануне виски лицами встречались все реже и реже. Однако через некоторое время прохожих снова стало больше — а пыльная дорога шире и прямее, — одновременно закончились длинные ряды одно этажных лачуг.

Тревис с удивлением обнаружил, что за сто лет здесь почти ничего не изменилось. Он узнал гостиницу «Серебряный дворец», длинное величественное здание высотой в три этажа, и универмаг Маккея. Чуть дальше находились городской оперный театр с внушительными колоннами в стиле возрождения и государственная пробирная лаборатория. Хотя во времена Тревиса о ней давно забыли — сейчас перед входом толпились люди. Каждый держал в руках кусок породы, принесенный на пробу. Тревис уже знал, что, стоит ему захотеть, и он увидит, что находится дальше. Но он решил, что еще рано.

Ты станешь владельцем салуна через сотню с лишним лет, Тревис. Так что даже не думай о нем.

Он сделал шаг вперед и остановился, у его ног клубилась пыль. Сердце в груди Тревиса забилось быстрее.

Лирит с беспокойством посмотрела на него.

— Что с тобой, Тревис? Здесь твой дом?

— Наверное. Только он был таким за сто лет до того, как я родился.

— Уверен, что поместье Стоунбрейк мало изменилось за последние сто лет, разве что деревья стали выше, — проворчал Дарж. — В конце концов, что такое какие-то сто лет? И тут же, словно для того, чтобы подчеркнуть слова рыцаря, мимо промчался дилижанс, колеса грохотали, возница нахлестывал лошадей. Четверо путников лишь в самый последний момент успели отскочить в сторону. Тревис достаточно прилично знал историю, чтобы понимать: несмотря на кажущееся сходство, их ждет немало неожиданных опасностей. На Диком Западе каждый день умирали люди — от болезней, самых невероятных случайностей… и от пуль.

Они свернули на Лосиную улицу, когда мимо промчался еще один экипаж. Пройдет еще несколько месяцев, подумал Тревис, и узкоколейка доберется до Касл-Сити; а пока дилижансы будут возить людей от временной железнодорожной станции до главной улицы города. Дилижанс остановился перед входом в «Серебряный дворец». Дверца открылась, и на тротуар вышел человек в дорогом сером костюме. Он повернулся, чтобы помочь спуститься даме в длинном платье темно-бордового цвета с черной отделкой; сзади платье украшал турнюр, с крошечной шляпки свисали петушиные перья.

Лирит пригладила свое простое коричневое платье, темно-красные губы изогнулись в язвительной улыбке.

— Да, у женщины здесь есть перспектива.

— Перед нами лорд и леди города? — спросил Дарж. — Если да, то нам следует просить их гостеприимства.

Мужчина в сером костюме огляделся по сторонам, его глаза скрывали поля черного котелка. Женщина поправила вуаль на шляпке. Он обнял ее за талию, и они скрылись за дверью гостиницы.

Сарет негромко рассмеялся.

— Мне кажется, они не здешние. И, несмотря на ее роскошное платье, она совсем не леди, а он — не лорд. Во всяком случае, не в том смысле, какой ты имел в виду, Дарж.

Рыцарь покраснел. Сарет расхохотался, Лирит демонстративно повернулась к нему спиной, и смех замер у него на губах. Он недоуменно посмотрел на колдунью, а Дарж на Тревиса.

— Если это не местный лорд, тогда кто?

— Здесь нет лордов, Дарж.

— А кто служит королю и королеве?

— Здесь нет короля и королевы. — Тревис приподнял шляпу, чтобы почесать голову. — В Англии есть королева — в той стране за океаном, о которой я вчера вам рассказал. Ее зовут Виктория. Европейские аристократы посещали Колорадо в те времена-то есть сейчас. Кажется, я припоминаю, что русский великий князь приезжал на Запад, чтобы поохотиться на бизонов. — Он вздохнул. — Впрочем, он уже уехал.

Дарж обдумал его слова.

— Если у вас нет короля, в таком случае, как тут поддерживается порядок?

Тревису и в голову не приходило, какой странной может показаться Америка обитателям средневекового мира. Он попытался придумать простое объяснение.

— Ну, у нас есть президент. Я точно не помню, как его зовут. Гровер Кливленд[1]. Нет, он был позднее — его политика привела к тому, что все серебряные рудники разорились. — Тревис пожал плечами. — В любом случае люди здесь каждые четыре года выбирают президента и определенное число представителей закона. В каждом штате имеется губернатор. Кроме того, для управления и поддержания порядка в городах есть мэр и шериф.

— Диковинная система, — с заметным отвращением заявил Дарж. — И кто голосует за представителей закона? Крестьяне?

— Все, кому исполнилось восемнадцать лет. — Тут Тревис задумался. — В мое время стало именно так. Но сейчас здесь у женщин нет права голоса.

— Я вижу, некоторые вещи остаются неизменными всюду, — вздохнув, сказала Лирит.

— Мне кажется, твоя страна похожа на наши Свободные Города, — заметил Сарет. — Здесь важна не королевская кровь, а золото и серебро.

С этим Тревис спорить не мог. В его время Касл-Сити был спокойным тихим городком, в особенности когда заканчивался туристический сезон. Однако сто лет назад в городе кипела жизнь.

Прохожие спешили по широким тротуарам, некоторые были одеты как старатели и ковбои, другие щеголяли в черных пиджаках и белых рубашках с жесткими воротничками — последние часто поглядывали на золотые часы, которые с важным видом доставали из карманов. Многие женщины разгуливали в тяжелых пышных туалетах, другие — прачки или жены рабочих, в платьях попроще — бежали куда-то по своим делам.

Стайка школьников в потрепанных башмаках следовала за чопорной учительницей, мальчишки в кепках носились по улицам, предлагая прохожим свежие выпуски газет. По проезжей части катились запряженные мулами тележки, тут и там попадались лошади, грохотали дилижансы. В дождливую погоду улицы превращались в настоящую трясину, но сегодня было сухо, и все вокруг покрывал тонкий слой пыли.

Здания, как и шагавшие по тротуарам люди, также отличались друг от друга. Некоторые хвалились фасадами из кирпича и камня, но большинство было построено из досок. Тревис разглядывал банки, рестораны, парикмахерские, бакалейные, книжные магазины и лавки, где торговали тканями и одеждой. В каждом третьем доме располагался либо салун, либо питейное заведение. Серебро рекой текло с рудников, все вокруг кричало о богатстве.

Впрочем, Тревис знал, что процветанию скоро придет конец. К 1883 году многие рудники уже не приносили прежнего дохода. В 1893 разразился финансовый кризис, когда президент Кливленд наконец отменил закон Блэнда-Эллисона[2], создававший искусственный рынок для серебра. В одну ночь цена на серебро упала в несколько раз, и почти все рудники разорились. Люди мгновенно теряли огромные состояния. Генри Табору, самому богатому человеку в Колорадо, пришлось провести последний год своей жизни на посту почтмейстера Денвера. Его жена, легендарная Бейби Доу, сошла с ума и умерла много лет спустя. Ее тело так сильно примерзло к полу в лачуге в Лидвилле, что пришлось ждать оттепели, чтобы ее похоронить.

— Ну и где мы будем жить? — спросила Лирит, разглядывая дома по обеим сторонам улицы.

Тревис понимал, что «Серебряный дворец» им не по карману.

— Пока не знаю. Давайте пройдемся по Лосиной улице и посмотрим, нет ли чего-нибудь подходящего…

Он не стал говорить «дешевого».

Они шли по широкому тротуару, пробираясь между рабочими, женами старателей и спешащими по делам клерками. Несколько раз им попадались заведения, где сдавались комнаты. Однако цены поразили Тревиса. В некоторых местах предлагалось платить по пять долларов в день. Так им долго не протянуть. Четверка продолжала идти дальше.

Тревис предполагал, что сейчас около девяти утра, но все салуны уже открылись. В большинстве из них были вращающиеся двери, как в вестернах, но деревянная панель мешала разглядеть, что происходило внутри. Тем не менее наружу доносился смех, Тревис даже несколько раз уловил стук костей. Изредка из салуна выходил посетитель и удивленно щурил глаза — оказывается, уже взошло солнце.

Вскоре Тревис увидел знакомую вывеску. Она выглядела почти такой же, как в тот раз, когда Тревис подкрашивал ее. Надпись была настолько знакомой, что Тревис прочитал ее без обычного напряжения. «ШАХТНЫЙ СТВОЛ». Салун. Его салун — во всяком случае, так будет через много лет. Интересно, как он выглядит сейчас?

Громкий смех прервал его размышления. Трое молодых мужчин стояли, опираясь на перила мостка. Все в белых рубашках и темных костюмах с жилетами, из карманов которых свисали серебряные цепочки часов. Головы украшали черные «стетсоны»[3], на ногах поблескивали черные сапоги.

Один был чисто выбрит, у второго имелась пушистая рыжая борода, третий щеголял черными усиками.

Чистовыбритый сплюнул табачный сок, сделал непристойный жест и показал пальцем. При этом его пиджак распахнулся, и Тревис увидел на бедре кобуру с револьвером. Однако кровь застыла в жилах Тревиса совсем не из-за револьвера.

Мужчина показывал на Лирит.

Тревис ощутил, как напряглась шагавшая рядом с ним колдунья. Наверное, она тоже заметила жест. Трое мужчин снова рассмеялись, на сей раз громче. Самый красивый из них — с пышной рыжей бородкой — покраснел и опустил голову. Однако усатый продолжал похотливо смотреть на Лирит, чисто выбритый ухмылялся, в голубых глазах загорелся холодный свет.

— Пусть вечно голодные призраки морндари проглотят их мужское естество, — прошипел Сарет.

Тревис поморщился. Он не сомневался, что это еще одно проклятье морнишей, перевод которого лучше не знать. Сарет сделал шаг вперед, но Тревис схватил его за руку.

— Успокойся, Сарет. У них револьверы.

Однако морниш не знал, что такое револьвер. Он вновь рванулся вперед. Дарж опередил его. На лице рыцаря появилось суровое выражение.

— Тревис прав. Мы здесь чужаки — и нам не следует нарываться на неприятности. А я кое-что знаю о револьверах. Они убивают человека с большого расстояния.

Глаза Сарета сверкали.

— Но ублюдки…

— Мне на них наплевать, — вмешалась Лирит, вставая между Саретом и Даржем. — Глупые мальчишки, ничего больше. Пожалуйста, бешала.

Сарет посмотрел на Лирит, и гнев у него в глазах начал затухать. Он кивнул.

Четверка продолжала спокойно идти дальше по тротуару. Тревис и Дарж переместились так, чтобы Лирит и Сарет оказались между ними. Когда они проходили мимо троицы мужчин, им вслед раздался свист, но они неспешно шагали дальше, и скоро свист и крики смолкли.

Пройдя два квартала, они остановились. Тревис рискнул бросить быстрый взгляд через плечо, но троих мужчин нигде не было видно. «Шахтный ствол» остался позади, но он не собирался возвращаться. Тревис обернулся к остальным — и нахмурился.

— А где Лирит?

— Только что была здесь, — ответил Дарж.

Сарет показал рукой.

— Вон она.

Они поспешили за Лирит, которая успела пройти на дюжину шагов вперед. Все четверо одновременно оказались рядом со столиком, на котором были расставлены маленькие синие бутылочки. За столиком стоял мужчина с курчавыми седыми волосами, одетый в потрепанный костюм. У него за спиной висел плакат из парусины с надписью:

ГОРЬКИЕ ЛЕКАРСТВА ДОКА ВЕТТЕРЛИ

СТОИМОСТЬЮ В 1 ДОЛЛАР!

ИСЦЕЛЯЮТ МНОЖЕСТВО БОЛЕЗНЕЙ,

В ТОМ ЧИСЛЕ СИНЯКИ, МОЗОЛИ, КОСОГЛАЗИЕ,

НЕВРАЛГИЮ!

ИЗБАВЛЯЮТ ОТ ДУРНОГО ЗАПАХА ИЗО РТА,

ФУРУНКУЛОВ, ВОДЯНКИ, СЛАБОГО

ТЕМПЕРАМЕНТА, РЕВМАТИЗМА, ПОДАГРЫ,

МЕЛАНХОЛИИ И ИКОТЫ!

Человек в костюме обращался к полудюжине людей, стоявших полукругом возле его столика, звенящим голосом, словно перед ним была огромная толпа, превознося до небес достоинства своих патентованных снадобий. Лирит взяла одну из бутылочек, вытащила пробку, понюхала и наморщила лоб.

Продавец лекарств повернулся к ней.

— Если вы хотите не только понюхать, дайте мне один доллар и выпейте. И все ваши болезни пройдут.

Лирит вставила пробку и поставила бутылочку на стол.

— Вы лжете, — заявила она совершенно спокойно, и по толпе пробежал шепот.

Продавец развел руки в стороны и рассмеялся.

— Нет, мисс, я прекрасно понимаю ваши сомнения. Но будьте уверены, в маленькой синей бутылочке…

— Нет ничего, кроме подкрашенного жженым медом пшеничного спирта с небольшими добавками перца, — довольно резко сказала Лирит. — Я не почувствовала настоек лекарственных растений, здесь нет ничего, что могло бы вылечить даже самое простое заболевание. Более того, это лекарство, как вы его называете, лишь немногим лучше яда; нужно быть последним глупцом, чтобы пить его, не говоря уже о том, чтобы платить деньги. Вам должно быть стыдно!

Стоявшие у стола люди с возмущением забрали свои серебряные доллары и торопливо разошлись. Недоумение продавца сменилось гневом.

— Почему, маленькая грязнуля, мне должно быть стыдно? — прорычал он. — Посмотри, что ты наделала. Из-за тебя я лишился утренней выручки. Ты за это заплатишь.

Лирит сделала шаг назад, но продавец успел схватить ее запястье и вывернул его. Она негромко вскрикнула.

Тревис и Дарж попытались остановить Сарета, но опоздали. Он мгновенно подскочил к столику и нанес быстрый удар по руке продавца. Тот завопил от боли, выпустил Лирит и прижал руку к груди. В результате он задел за край столика, часть бутылочек упала и разбилась. Воздух наполнился запахом дешевого алкоголя.

— Пойдем, — сказал Сарет, отводя Лирит в сторону.

— Вор! — закричал седовласый мошенник. — Ты должен заплатить за то, что разбила твоя шлюха. Вор!

Тревис устремился вслед за Лирит и Саретом, замыкал отступление Дарж. Необходимо убраться отсюда подальше. И побыстрее. Они свернули за угол…

…и столкнулись лицом к лицу с тремя молодыми парнями в темных костюмах.

На лице чисто выбритого застыла прежняя усмешка, но голубые глаза оставались холодными.

— Что здесь происходит, док? Банда бездельников? Ну, мы знаем, что делать с такими типами, когда они появляются в нашем городе.

И он отодвинул пиджак в сторону, демонстрируя револьвер на бедре; оба его спутника сделали то же самое.

ГЛАВА 7

Пыльный воздух клубился на том месте, где несколько секунд назад собралась небольшая толпа. Испуганные лица смотрели с противоположной стороны улицы или выглядывали из окон, но никто не рискнул подойти слишком близко.

Тревис втянул в себя воздух. Краем глаза он увидел, как Дарж потянулся к завернутому в плащ мечу, но потом остановился. Клинок был не только обернут плащом, но и перевязан веревкой; рыцарь вряд ли сумел бы им воспользоваться.

— С тобой все в порядке, док? — спросил самый молодой из троицы, лицо которого украшала рыжая борода.

Седовласый продавец — очевидно, он и был доком Веттерли — ползал на четвереньках по тротуару, собирая рассыпавшиеся бутылочки и рассовывая их по карманам.

— Да, да, мистер Мюррей. Уверяю вас, я сам справлюсь. — Он вскочил на ноги, прижимая несколько бутылочек к груди. Часть из них лишилась пробок, жидкость вытекала ему на костюм, капала на тротуар. — Если вы только…

Не закончив последней фразы, Веттерли устремился прочь и через несколько секунд скрылся за углом.

Голубоглазый человек переступил с ноги на ногу и положил руку на бедро, рядом с револьвером.

— Мне эти четверо с первого взгляда не понравились. Кажется, я вам говорил, мистер Эллис?

— Совершенно верно, мистер Джентри, — отозвался усач с землистым цветом лица.

Он поднес тонкую сигару к губам и затянулся.

— Да, я именно так и сказал, — мелодичным и манерным голосом продолжал тот, кого звали Джентри. — Впрочем, эти двое не представляют особого интереса. — Он кивнул в сторону Тревиса и Даржа. — Хотя высокий что-то слишком бледен — должно быть, только что прибыл с Востока. А тот, что поменьше, кажется мне опасным. Я сразу узнаю убийцу, а по его глазам видно, что ему не раз приходилось лишать жизни других людей.

Тревис заметил, как заходили челюсти Даржа. Лирит прижалась к Сарету. Может быть, она что-то сказала ему при помощи заклинания? Тревис понимал, что нужно хоть что-нибудь ответить, но язык отказывался ему повиноваться.

Джентри приблизился к Сарету и Лирит.

— А эти двое, мистер Эллис, мистер Мюррей, сразу выделяются. В нашем городе не так уж много негритянок, да и тех, кого я знаю, можно купить по десять центов. Но ты одета совсем не так, как те девки, хотя ты достаточно красива.