Последняя руна (№4) - Кровь тайны

Бельтан прикрыл глаза рукой.

— Кажется, за нами никто не следит.

— Тогда давайте войдем, — предложила Вани. — Проклятый холод меня доконает.

Как и главные ворота города, железная дверь, ведущая в цитадель, давно проржавела, но Фолкен с Бельтаном сумели приоткрыть ее настолько, что друзья проскользнули внутрь, хотя у Синдара это не вызвало особого энтузиазма. Грейс даже пришлось его уговаривать. Наконец он последовал за ними, стараясь не касаться железа.

К сожалению для Вани с ее привычкой к южному климату — как и для всех остальных, — внутри цитадели оказалось еще холоднее. Толстые каменные стены не удерживали тепло. Грейс сразу же почувствовала отвратительный запах и вспомнила о долгих часах, проведенных в морге, где располагалась анатомическая лаборатория.

Как и в городе, в цитадели было пусто. Пол устилали остатки сгнившей мебели и обрывки гобеленов — серых и тонких, как паутина, свисавшая с потолка. Они пересекли широкий коридор, направляясь к центральной части башни, и остановились перед закрытыми железными дверями.

Двери не успели проржаветь, и открыть их оказалось совсем не так легко, как наружные ворота. Грейс и Бельтан ухватились за железную ручку левой створки, Фолкен и Вани — за ручку правой, и после отчаянных усилий им удалось их распахнуть. Наружу вырвался холодный воздух, по всей цитадели прокатился грохот.

Грейс первой вошла внутрь. У нее мелькнула мысль, что следовало пропустить вперед Вани, дабы проверить, не поджидает ли их там какая-нибудь опасность, но откуда-то у нее появилось чувство, что вести их маленький отряд должна именно она. В конце концов, она же наследница Ультера.

Два ряда колонн, обработанных так, что они походили на деревья, шли одинаковыми ровными рядами, их каменные ветви переплетались высоко над головами друзей, образуя потолок. Сквозь узкие прорези окон внутрь падали лучи солнечного света, крошечные кристаллики льда, потревоженные открывшимися дверями, плясали, мерцая, в лучах. Пол покрывал толстый слой инея, напоминающего белый мох. Он хрустел под ногами, превращаясь в пыль.

В дальнем конце зала, на возвышении, стояло каменное кресло. Казалось, оно предназначено для великана. Но Грейс решила, что жители города были обычными смертными. Все пятеро медленно приблизились к трону, покрытому льдом. Несколько крупных зазубренных кристаллов торчали, словно зубцы белой короны.

Грейс огляделось по сторонам, но больше ничего интересного, кроме колонн и трона, не заметила.

— Ты уверен, что осколки меча должны быть где-то здесь, Фолкен? Может быть, они в другом месте?

Сверху посыпались кристаллики льда, потревоженные звуками ее голоса.

— Нет, — негромко возразил бард. — Это сердце королевства. Если каждый мог на них посмотреть, значит, они были выставлены здесь.

Однако они так и не нашли в зале осколков меча. Вани удалось обнаружить кусок ржавого железа возле камина, но он, скорее, походил на кончик старой кочерги, а Бельтан разыскал петли давно сгнившей деревянной двери. Потом друзья очистили от инея большой участок пола и одной из колонн, но под ним обнаружили лишь камень. В зале не оказалось ни альковов, ни ниш, где могли быть выставлены осколки знаменитого меча.

— Может быть, они спрятаны в потайной комнате? — предположил Бельтан.

— Но в книге написано: «Они выставлены так, что на них может взглянуть каждый», — возразил Фолкен.

— Может, осколки проржавели и рассыпались в пыль, — предположила Вани, державшая в руках обломок кочерги.

— Нет, — вновь не согласился Фолкен. — Даже разбитый на кусочки Фелльринг хранил в себе магию, которой его напитала кровь трех эльфов, отдавших ему свою жизнь.

Синдар обернулся и посмотрел на барда.

— Что вы сказали? — спросил он.

Бард с интересом посмотрел на Синдара.

— Вы знаете историю Фелльринга?

Синдар покачал головой, и Фолкен коротко рассказал легенду, которую Грейс уже слышала раньше: тысячу лет назад король Ультер стоял перед рунными Вратами, дожидаясь Бледного Короля. И вот над полем, где лежала его порубленная армия, появились три эльфа. Сияющие существа добровольно бросились на Фелльринг, и их кровь напитала меч, одарив его волшебной силой. Когда Ультер пронзил грудь Бледного Короля, клинок рассек железное сердце надвое — так был побежден Бледный Король, хотя ему и удалось уцелеть. Одновременно меч разлетелся на несколько кусков. Ультер упал на колени, некроманты Бледного Короля приблизились к нему. Однако в этот момент подоспела армия Тарраса под предводительством королевы Эльсары. Силы Бледного Короля запаниковали, увидев, что их повелитель повержен, и обратились в бегство. Большинство некромантов было убито, лишь немногим удалось скрыться в Имбрифайле вместе с их побежденным повелителем. А Эльсара забрала Ультера и осколки сломанного меча.

Когда Фолкен закончил, видимая дрожь прошла по телу Синдара. Он провел рукой перед глазами.

— В чем дело? — спросила Грейс, коснувшись его плеча.

— Не знаю. Ничего. — Он опустил руку и посмотрел ей в глаза. — Легенда, рассказанная бардом, показалась мне знакомой, вот и все.

— Возможно, вы слышали ее раньше, — сказала она, — и сейчас она вам вспомнилась.

— Может быть.

Вани положила руки на бедра.

— Ну, что будем делать?

— Я предлагаю осмотреть цитадель, — сказал Бельтан.

Т'гол и рыцарь принялись обсуждать план поисков с Фолкеном, а Синдар погрузился в размышления. Грейс замерзла стоять на месте и принялась расхаживать по залу. Ноги сами привели ее к трону. Она собралась подняться на возвышение, но в последний момент ее охватили сомнения.

А почему бы тебе не подняться, Грейс? Если Фолкен прав, ты единственная ведешь свою родословную от Ультера. Из чего следует, что ты королева не только Малакора, но и Торингарта.

Замечательно. Ее владения состоят из двух мертвых королевств. Грейс поднялась на помост, стараясь не поскользнуться. Возможно, стоит осмотреть зал с более высокой точки, а вдруг у нее возникнут новые идеи относительно поисков осколков меча?

Ее надежды оказались тщетными. С возвышения зал выглядел точно так же. Фолкен, Вани и Бельтан продолжали негромко обсуждать план поисков. Синдар отошел немного в сторону, он молча стоял и смотрел на свои переплетенные пальцы. Грейс вздохнула и решила исследовать трон.

Сначала она хотела присесть на него, но потом отказалась от своего намерения — уж слишком холодным выглядело покрытое инеем сиденье. Из спинки кресла торчали особенно крупные кристаллы. Охваченная любопытством, Грейс протянула руку и коснулась одного из них.

И не удержалась от крика боли. С кончика пальца капала кровь. Она сорвала перчатку. Казалось, чистый и глубокий разрез сделан острым скальпелем.

— С тобой все в порядке, Грейс? — спросил кто-то.

Наверное, Бельтан. Грейс едва слышала его. Нахмурив брови, она смотрела на свой кровоточащий палец, начисто забыв о боли.

Возможно, то было научное озарение, или ей помогла Паутина жизни, подсказавшая, что порой внешняя оболочка бывает обманчива. Тем не менее Грейс наклонилась и принялась дуть на порезавший ее кристалл.

Под ее теплым дыханием иней растаял, собираясь в капельки воды на гладкой поверхности с угловатыми символами. Она заморгала, и на короткое мгновение — перед тем, как вода вновь замерзла — увидела собственные широко раскрытые глаза, отразившиеся в полированной стали.

Несмотря на холод, ей стало жарко. Схватив край плаща, Грейс принялась тереть им кристаллы. Затем отступила на шаг.

Она смотрела на зазубренные куски стали, концы которых были вставлены в спинку кресла. Если бы она уселась на трон, то осколки лезвия оказались бы у нее над головой, точно корона — во всяком случае, всякий, стоящий в зале, видел бы их именно так. Дрожащей рукой Грейс прикоснулась к своему кулону, потянула его за один из подвесков и приложила к металлическому осколку, торчащему из спинки кресла.

Края совпали практически идеально, угловатые руны плавно перетекали одна в другую, и ей показалось, что она слышит высокую музыкальную ноту, подобную звуку, который издает камертон. Из глаз Фолкена катились слезы и тут же замерзали у него на щеках, однако бард улыбался.

— Грейс, ты нашла Фелльринг.

ГЛАВА 50

Грейс вытащила осколки меча из спинки трона. Они выходили легко, словно едва держались в камне, хотя она не сомневалась, что никто другой с этой задачей не справился бы. Все происходило так, как сказал Фолкен: осколки узнали ее кровь. Они гудели под ее прикосновением, и в сознании Грейс звучала дюжина нот. Но аккорду не хватало гармонии: голос клинка прервался много веков назад.

Вытащив все осколки, Грейс расположила их на троне, как элементы головоломки, используя в качестве подсказки руны, начертанные на клинке. Каждый следующий кусочек вставал на место с негромким щелчком, казалось, осколки прилипают друг другу, как намагниченные. Потом Грейс брала в руки два сросшихся фрагмента, и их удавалось развести в стороны, только приложив силу.

Последним кусочком стала подвеска, которую она сняла с шеи. К ее удивлению, меч оказался изящным, шириной всего в два ее пальца. Было трудно поверить, что именно этим клинком Ультер победил Бледного Короля. Тем не менее меч поражал своей смертоносной красотой.

На одном из последних осколков была стальная рукоять, но дерево и кожа истлели столетия назад, поэтому Грейс пришлось обернуть вокруг рукояти платок. Она подняла меч. Несмотря на трещины, клинок держался. Она сделала несколько движений; да, если она будет действовать осторожно, меч не рассыплется на части. Однако одного хорошего удара будет достаточно, чтобы клинок вновь разлетелся на куски. И хотя магия помогала осколкам держаться вместе, ее не хватало, чтобы полностью излечить оружие.

Продолжая держать меч в руке, Грейс посмотрела на Фолкена.

— Что теперь?

Бард поднялся по ступенькам на помост, еще никогда Грейс не видела, чтобы его голубые глаза так блестели.

— Нужно найти способ заново выковать меч.

— Не думаю, что мы найдем кузнецов где-нибудь поблизости, — заметил Бельтан. — Впрочем, сейчас я бы с удовольствием постоял рядом с раскаленным горном.

Он потер усы, пытаясь снять сосульки.

— Нет, — сказал Фолкен, изучая меч; Грейс заметила, что он избегает к нему прикасаться. — Фелльринг выкован гномами, а потом его напитала кровь эльфов. Обычный кузнец с такой задачей не справится. Конечно, он сведет осколки воедино, но никогда не вернет ему магическую сущность.

— Если клинок невозможно восстановить, — заявила Вани, уперев руки в бедра, — зачем мы вообще сюда приплыли?

Фолкен открыл рот, но Синдар — который за все время не произнес ни слова — прервал ее.

— Нам нужно вернуться на корабль.

Грейс опустила меч.

— В чем дело?

Синдар покачал головой.

— Я слышал… но я не уверен. — Он сжал руки. — Мне кажется, что мы должны вернуться, вот и все.

— Больше нам здесь делать нечего, — сказал Фолкен. — На корабле будет теплее, там мы решим, что делать дальше.

Грейс оторвала кусок от одного из гобеленов, когда-то украшавших стену, и завернула в него меч. Бельтан предложил ей помочь нести клинок, но Фолкен покачал головой, и Грейс подумала, что он прав. Фелльринг хотел, чтобы она несла его сама. Кроме того, меч оказался на удивление легким. Грейс держала его в обеих руках, когда они выходили из зала.

— Пожалуйста, — настойчиво проговорил Синдар, — нам нужно торопиться.

Грейс прищурилась, когда они вышли из цитадели, — таким ярким показался ей слепящий белый свет. Она думала, что утро еще не закончилось — все в этом городе навеки замерзло, даже время, — но бледный глаз солнца стоял в зените. С тех пор как они покинули корабль, прошло несколько часов.

Кстати, а где остался корабль? Со ступеней цитадели открывался прекрасный вид на пустой фьорд, казалось, даже чайки исчезли.

Просто отсюда невозможно увидеть причал, Грейс. Вот и все. Он расположен слишком близко к городу.

Нужно было спешить, Синдар уже шагал вниз по ступеням. Остальные торопливо последовали за ним. Они прошли по улицам Ур-Торина, не разговаривая друг с другом и не останавливаясь, стараясь не отставать от Синдара. Когда свернули на улицу, ведущую к городским воротам, раздался хриплый крик. Грейс подняла голову. Сначала она увидела лишь силуэт на фоне неба. Потом ворон распростер черные крылья, открыл клюв и издал новый пронзительный вопль. Черные глаза буравили Грейс. Ворон взмыл вверх и полетел прочь.

— Мне это не нравится, — заявил Фолкен. — Вижу, что Синдар прав. Нам следует поторопиться.

— Никто не охраняет ворота, — сказала Вани, выходя из расступившихся потоков воздуха; только теперь Грейс поняла, что уже довольно давно не видела т'гол.

Бельтан сжал рукоять меча.

— Тогда пойдем.

Синдар уже проходил через ворота. Остальные поспешно шагали за ним, Грейс на ходу поудобнее перехватила Фелльринг. Вскоре высокая каменная арка ворот осталась у них за спиной. Впереди Грейс заметила спину Синдара. Он остановился в том месте, где дорога начала спускаться к морю.

Они подошли к нему и наконец увидели бухту. Корабль стоял у причала. Вот только не маленький и белый, а массивный, из темного дерева цвета железа, над палубой возвышались три мачты с алыми парусами. На главном парусе Грейс разглядела знакомый символ — черная корона, венчающая серебряную башню. Белый корабль бесследно исчез.

Грейс вдруг вновь почувствовала, как здесь холодно, и сердце мучительно сжалось у нее в груди.

— Нет, — прошептала она, прижимая Фелльринг к груди. — Только не теперь, когда мы прошли такой долгий путь.

Фолкен произнес фразу на неизвестном Грейс языке. Грейс равнодушно отметила, что это, наверное, древний язык Малакора — волшебство серебряной половинки монеты позволило ей понять смысл его слов.

— Пусть Свет защитит нас.

Вани кружила рядом, ее золотые глаза внимательно оглядывали берег.

— Нам нужно вернуться в город, — прорычал Бельтан. — Немедленно! Там мы найдем место, где будем держать оборону.

Синдар покачал головой.

— Нет. Мы и так опаздываем.

Бельтан бросил на Синдара свирепый взгляд. Рыцарь протянул руку, собираясь схватить Грейс и потащить ее обратно к воротам города. И тут низкий голос произнес слово:

— Рэт.

Подобно зеркалу, разбитому камнем, воздух перед ними рассыпался на мелкие осколки. Фрагменты неба, воды и камня разлетелись во все стороны и исчезли, на их месте возникла новая картина. Однако Грейс все еще видела берег, море и черный корабль. А в дюжине шагов от них стоял человек, на причале ровными рядами выстроились воины в черных доспехах. Их было не меньше сотни.

Человек сделал шаг к ним. Его черные доспехи были изысканно украшены. Острыми шипами ощетинились плечи, два одинаковых рога венчали черный шлем. За спиной развевался плащ, словно тень, которую безуспешно пытался унести ветер. На груди поблескивало пять серебряных корон.

С громким криком Бельтан поднял меч и бросился вперед. Однако черный рыцарь был готов к нападению. Он слегка повел пальцем и произнес еще одно слово:

— Хадэт.

Грейс увидела, как белые кристаллы инея образовались на мече Бельтана за мгновение до того, как клинок коснулся доспехов черного рыцаря. Меч рассыпался, словно роза, облитая жидким азотом, и Грейс пришлось закрыть глаза — во все стороны полетели мелкие стальные осколки. Когда она открыла глаза, из воздуха рядом с рыцарем выступила Вани.

— Гелт, — раздался глухой голос из-под черного шлема. На сей раз он призвал себе на помощь лед, а не иней. В один миг сапоги Вани покрылись прозрачными кристаллами льда. Из горла т'гол вырвался крик. Она отчаянно пыталась вырваться, но лед надежно держал ее на месте. Рыцарь сделал быстрый шаг, чтобы оказаться вне пределов ее досягаемости. С мрачной усмешкой Вани вытащила что-то из кармана и сделала короткое движение кистью. Три металлических треугольника устремились к черному рыцарю.

— Дур, — произнес он, треугольники застыли в воздухе, развернулись и помчались обратно к Вани.

Т'гол не могла сдвинуться с места, однако, она быстро наклонилась и избежала встречи с собственным оружием — Грейс не сомневалась, что треугольники отравлены.

Бельтан оскалил зубы, готовясь броситься на врага, но Фолкен схватил рыцаря за руку.

— Подожди, Бельтан. Я не знаю, как он это делает — насколько мне известно, Рыцари Оникса презирают магию, — но он произносит руны. Более того, мне еще никогда не приходилось видеть, чтобы кто-то владел этим искусством в таком совершенстве — даже Тревис Уайлдер. Он покончит с тобой, прежде чем ты успеешь до него дотронуться.

Тело Бельтана напряглось, но он не стряхнул с плеча руку Фолкена.

— Он в любом случае нас убьет.

Фолкен покачал головой.

— Полагаю, мы ему нужны — в противном случае нам бы уже давно пришел конец. Чтобы убить нас, ему достаточно произнести одно слово.

Из-под черного шлема послышался смех.

— Хорошо сказано, Фолкен из Малакора. Тебе ведь лучше многих известно, какими смертоносными могут быть слова.

Синдар все еще стоял на месте. Он продолжал смотреть в сторону моря, не обращая внимания на черного рыцаря. Грейс не могла унять дрожь. Ей очень хотелось помочь Вани, лицо т'гол посерело от боли. Как долго она сможет терпеть холод, который нанесет непоправимый вред ее телу? Однако Грейс не могла отвести взгляда от черного рыцаря.

— Кто вы? — прошептала она.

— Я знаю, кто он такой, — презрительно бросил Бельтан. — Взгляни на его доспехи — пять корон. Генерала ни с кем не спутаешь, и я могу поклясться своим мечом, что перед нами сам Горандон, который стоит во главе ублюдочного ордена Рыцарей Оникса. — Он бросил взгляд на темную фигуру. — Я не ошибся?

Рыцарь коротко кивнул.

— Это ты ублюдок, сэр Бельтан. Но в остальном ты не ошибся. К счастью для тебя — ведь ты уже лишился меча, который только что поставил на кон. Да, мои люди называют меня Горандон. Впрочем, Фолкен должен знать и другое мое имя.

Лицо барда покраснело от холода и гнева.

— О чем вы говорите? Я вас не знаю.

— В самом деле, Фолкен? Неужели тебя стала подводить память? Или заклинание Дакаррета окончательно повредило твой и без того небезупречный разум? Тогда я кое-что тебе напомню.

Рыцарь поднял руку и снял с головы шлем.

Он оказался старше, чем предполагала Грейс. Седые волосы развевались на холодном ветру, лицо избороздили глубокие морщины. Тем не менее он был красив, и Грейс не сомневалась, что, несмотря на возраст, Горандон очень силен; такие широкие плечи могли принадлежать только могучему человеку. Над ястребиным носом сверкали холодные глаза цвета льда в сумерках. Однако на лице застыло скорее насмешливое, чем суровое выражение. И еще в его глазах Грейс прочитала ум и жестокость.

Но сильнее, чем возраст черного рыцаря, Грейс поразила реакция Фолкена. Бард прижал серебряную руку к груди и пошатнулся. Его лицо стало белым, точно снег.

— Не может быть, — прошептал Фолкен, и человек в черных доспехах усмехнулся по-волчьи, неуловимо напомнив Грейс усмешку самого Фолкена.

Более того, она подумала, что Горандон вполне мог быть дядей или кузеном Фолкена. Вот только Фолкену семьсот с лишним лет; его семья много лет назад обратилась в прах.

— Келефон, — прошептал бард.

— Значит, ты меня все-таки помнишь, — сказал черный рыцарь.

Фолкен открыл рот, но слова — которые всегда были его силой и предметом гордости — изменили ему.

Бельтан посмотрел на барда.

— Келефон? Я не знаю этого имени.

Но Грейс знала. Она вспомнила историю, ее однажды рассказал Фолкен. В ней шла речь о трех Повелителях рун, которым удалось избежать гибели во время падения Малакора вместе с тремя Имсари, Великими Камнями. Джакабар взял Сумеречный Камень и спрятался на Земле, где подружился с Тревисом, назвавшись Джеком Грейстоуном. Через несколько столетий Майндрот последовал за некромантом Дакарретом, прихватив с собой Огненный Камень. Но третий Повелитель рун, тот, что забрал Ледяной Камень, исчез. Никто не знал, что с ним произошло. И его звали…

— Келефон, — сказала Грейс. — Вы последний из трех Повелителей рун, которым удалось спастись вместе с Великими Камнями во время последней битвы за Малакор.

Келефон поклонился ей.

— Вы хорошо знаете историю, Ваше величество. Но иначе и быть не может.

Он бросил взгляд на меч, который она держала в руках.

Ткань соскользнула, обнажив часть клинка, и Грейс показалось — всего лишь на мгновение, — что в глазах Келефона вспыхнул свет. Свет, подобный страху.

— Значит, вот он, легендарный Фелльринг, — небрежно проговорил Келефон. — Должен заметить, что он не производит особого впечатления.

Несмотря на насмешливый тон, Грейс обратила внимание на то, что Келефон не попытался забрать у нее меч. Не вызывало сомнений, что он мог уничтожить их одним словом, — но ученый в ее душе не смог удержаться от эксперимента. Грейс слегка приблизила острие меча к Келефону. Он невольно отступил на шаг, а затем бросил на нее испепеляющий взгляд, словно сообразил, что она делает.

Фолкен стоял, прижав руки к животу, словно кто-то нанес ему сокрушительный удар.

— Я не понимаю, Келефон. Все думали, ты умер. Бледный Король владеет Гелтизаром, Камнем Льда, вот уже несколько столетий. Как тебе удалось выжить, если Бераш отобрал у тебя Камень? Что ты делал все эти годы? И почему ты одет как командир черных рыцарей?

— Он и есть их командир, Фолкен, — сказал Бельтан, обнимая барда за плечи, чтобы его поддержать. — И жив он только потому, что отдал Камень Льда Бледному Королю в обмен на собственную жизнь. Точнее, на бессмертие. Другого ответа быть не может — даже я все сразу понял.

Грейс знала, что Бельтан прав. Келефон бежал, унося Гелтизар, после падения Малакора, а вскоре после печальных событий Камень попал в руки Бледного Короля. Теперь, семь столетий спустя, появился живой и здоровый Повелитель рун.

Но жив ли он, Грейс.

После некоторых колебаний она потянулась к нему, пытаясь коснуться его нити жизни. Вот — горячая, яркая, как вольфрамовая нить в электрической лампочке. А в его груди бьется теплое, живое сердце.

Может быть, он не отдал Камень Бледному Королю, Грейс. Возможно, Келефон передал его Дакаррету. Не следует забывать, что некромант проклял Фолкена, наградив бессмертием, чтобы бард вечно помнил о своем участии в гибели Малакора. Дакаррет мог сотворить аналогичное заклинание для Келефона — в обмен на Камень. А потом некромант преподнес Камень Бледному Королю.

Она выпустила нить Келефона. И с удивлением обнаружила, что он смотрит на нее.

— Вы удовлетворены, Ваше величество? Я такой же живой, как и ваши друзья. Но если вы прикоснетесь ко мне еще раз своей колдовской магией… — он согнул палец и прошептал слово; Вани застонала, а лед поднялся по ее ногам еще на несколько дюймов, — …Т'гол узнает, легко ли дышать сквозь лед.

— Отпусти ее, — сказал Бельтан.

— Или что? — презрительно бросил Келефон. — Ты оставишь влажное пятно на моих доспехах?

Бельтан сжал кулаки. Вани попала в ловушку, Синдар сохранял неподвижность, а Фолкен казался ошеломленным. Грейс понимала, что ей необходимо что-то предпринять. Она положила руку на плечо Бельтана, коснулась его нити жизни и произнесла успокаивающие слова, обращаясь непосредственно к разуму рыцаря.

— Не нужно, Бельтан. Он Повелитель рун. Я не до конца понимаю, что это значит. Но мне известно, что ему по силам вязать и разбивать руны, а также произносить их. Ты видел, на что способен Тревис, а у Келефона было семьсот лет, чтобы оттачивать свое мастерство. Мы не сумеем остановить его силой. Нам необходимо говорить с ним, чтобы узнать, что ему нужно. Другой надежды у нас нет.

Грейс не была уверена, что говорит правду; возможно, у них вообще не осталось никаких надежд. Но Фолкен прав — Келефон чего-то от них хочет; в противном случае, он бы давно их убил. Она отпустила плечо Бельтана, и он молча кивнул.

Глаза Келефона сузились.

— Что ты ему только что сказала, колдунья?

Несмотря на страх, Грейс почувствовала некоторое удовлетворение. Значит, Келефон не способен слышать слова, которые она произносит при помощи Паутины жизни. Быть может, она сумеет это как-то использовать. Она постаралась придать себе царственный вид и встала между Бельтаном и Повелителем рун.

— Здесь холодно, лорд Келефон. Вы собираетесь сообщить, что вам от нас угодно?

— Вы хотите сказать, что не знаете, Ваше величество?

Грейс ощутила, как страх уступает место разочарованию.

— Понятия не имею. Все это лишено всякого смысла. В Эмбаре мы узнали, что Бледный Король по какой-то причине хочет захватить меня живой. Однако у меня нет сомнений, что Рыцари Оникса желают моей смерти. Затем нам удалось выяснить, что ваши люди не питают ни малейшей любви к фейдримам Бледного Короля; они прикончили огромную стаю возле Морского Дозора. Можно подумать, будто Рыцари Оникса враждуют с Бледным Королем. А оказывается, что вы с ним заодно.

Келефон оглядел Грейс с ног до головы.

— Уж вам ли не знать, какой обманчивой может оказаться внешняя сторона вещей, Ваше величество. Едва ли кому-нибудь может прийти в голову, что вы и есть истинная наследница Малакора.

Может быть, Грейс помогли его интонации или выражение, промелькнувшее в глазах. Или она интуитивно что-то почувствовала благодаря нитям Паутины жизни. В любом случае Грейс вдруг поняла.

— Все ложь, — выпалила она. Дрожащей рукой она показала на ряды черных рыцарей на причале. — Вы лгали им целые столетия. Они думают, что сражаются с Бледным Королем, не так ли? Борются со злом. Им кажется, что они восстановят древнее королевство Малакор и что свет его славы воссияет вновь. Но вы их лишь используете. Вот почему вы пришли сюда без них. Вы не хотите, чтобы ваши люди видели, что вы способны произносить руны. Они считают, что только еретики владеют магией, а их собственный генерал — Повелитель рун.

Фолкен, Вани и Бельтан лишь удивленно смотрели на Грейс. Келефон рассмеялся.

— Очень неплохо, Ваше величество. Не думаю, что наш бард догадался бы даже в ближайшие семь столетий, которых, кстати говоря, у него не будет. — Он сделал несколько шагов к Грейс. — Ты умна, Ралена. Все члены королевского дома Малакор — будь они прокляты! — отличались умом. Это едва не стоило мне всего. Но я не сделаю еще одной ошибки.

Новый страх охватил Грейс. Перед ней стоял древний, могущественный и жестокий волшебник. Он мог сделать все, что угодно. С ней. С любым другим человеком.

— Почему? — хрипло спросила она.

И тут вновь заговорил Фолкен. Его голос звучал невероятно устало.

— Он хочет заполучить твой меч, Грейс. Тогда он сможет назвать себя новым королем Малакора.

— И вновь бард ошибается. Мне нужен не только меч, Ваше величество. — Келефон поднял руку в тяжелой рукавице и почти нежно провел ею по щеке Грейс. — Мне нужна ваша кровь.

— Не трогай ее, пес! — взревел Бельтан.

Светловолосый рыцарь бросился на Повелителя рун. Грейс попыталась остановить его криком, но опоздала.

— Шен, — прошептал Келефон, и серебряная половинка монеты в кармане Грейс сделала свое дело.

— Спи. — Сквозь серую вуаль она увидела, как Бельтан опустился на колени, а потом упал на землю рядом с Фолкеном. Вани пошатнулась, но лед удерживал ее ноги. Лишь Синдар продолжал стоять. Но прежде, чем Грейс успела удивиться, на нее обрушилось небо, а земля подпрыгнула и ударила ее в лицо.

Часть IV

КАРТЫ НА СТОЛ

ГЛАВА 51

Близилась ночь, в Касл-Сити царила тишина, город погрузился в темноту, когда Тревис с Джеком поднялись по ступенькам «Голубого колокольчика».

Тревис облегченно вздохнул, когда увидел теплый свет, сияющий сквозь окна гостиной. Никто не встретился им по дороге из «Серебряного дворца», но тут им просто повезло, поскольку Джек что-то непрерывно громко говорил — главным образом, жаловался на неудобства в поезде и дилижансе.

— Уверяю вас, Денвер не город, — говорил Джек, размахивая руками, — это варварское поселение. Когда я сошел с поезда в Канзас — Сити, мне пришлось самому нести свою сумку до самого конца платформы. А когда я спросил носильщика, не хочет ли он мне помочь, он сделал вид, что не видит меня. Вы можете себе представить подобное хамство?

— Без особого труда, — ответил Тревис, скрипя зубами и перехватывая увесистый саквояж из одной руки в другую.

Он и сам не понял, как это произошло, но каким-то образом оказалось, что он тащит тяжелый багаж Джека. Тревис не знал, что лежит в саквояже, но не удивился бы, если бы выяснилось, что Джек привез свинцовые слитки. Полный саквояж свинцовых слитков.

— Да и кучер ничем не улучшил неприятное впечатление от людей, населяющих сей штат, — беспечно продолжал Джек. — Он и двух слов не мог сказать, не выплюнув на дорогу табачный сок. Мне пришлось отплясывать джигу, чтобы уберечь свои сапоги. Да наградит меня стойкостью Прометей, иначе мне не выжить в стране, где люди не уважают своих сограждан.

Он остановился возле входной двери, дожидаясь, пока Тревис ее откроет.

Тревис протянул руку к дверной ручке, но саквояж начал выскальзывать из его руки. Он подставил под него колено, перехватил саквояж и прижал его телом к двери. Нашарил в темноте ручку и умудрился повернуть ее. Дверь открылась внутрь, и Тревис вместе с саквояжем ввалился в дом, чудом сохранив равновесие.

— Какой стыд, мистер Уайлдер, — с укором сказал Джек, входя вслед за ним. — Разве вам неизвестно, что сначала нужно пропускать старших? Неужели и вас коснулась грубость Американского Запада?

Тревис с громким стуком поставил саквояж на пол.

— Будьте осторожны, — строго сказал Джек. — Там лежат весьма хрупкие вещи.

Очевидно, они были не столь хрупкими, как спина Тревиса, которую ему удалось распрямить с некоторым трудом. Они вошли в вестибюль, где обнаружили Моди с Джиневрой на коленях.