Алиса. Рабство в Сети

Поговорила с какой-то более осведомленной дамой, все.

— Контакты ее у тебя остались?

— Она давала. Но я выбросила визитку.

— Зря. Непрофессионально.

— Наверное. Только тема не моя — зачем мне мусор в кармане? Но потом, когда ты позвонила и обрисовала проблему, я поняла, что к вопросу придется вернуться.

Нашла контакты без проблем. Однако… — Что?

— Пользы от них нету, от контактов в открытых источниках. Абонент не может принять звонок, и так уже несколько дней. Хочешь — сама попробуй.

Ольга протянула Агнешке свою визитку с записанными на обороте нужными и такими бесполезными телефонами. Та, недолго думая, достала трубку и спокойно набрала указанный номер. Послушав ответ, полячка, сохраняя прежнее спокойствие, набрала другую комбинацию цифр. Ольга знала: эффект будет тот же, потому сдержанно улыбнулась, празднуя маленькую победу. Эта пани что себе думала: киевская коллега не знает, как пользоваться телефоном, визитками, как надо выполнять свои профессиональные обязанности? Ишь, решила поучить, как нужно работать… Так и хотелось выкрикнуть детское: «Что, съела?»

Повторив попытку несколько раз, Агнешка так же, как некогда Ольга, повертела плотный прямоугольник перед глазами, затем свернула пополам, потом — еще раз, аккуратно уложила на дно пепельницы, куда Юранд тут же опустил очередной, третий окурок.

— Не против?

— Думаю, ты права. Там наверняка поменяли пароли и явки.

— Скорее всего, — проговорила Агнешка. — История, сама видишь, не простая. В нашем случае, когда это все всплыло в Польше, коллеги столкнулись с тем же самым. Еще вчера контакты нужных людей были на руках и они выходили на связь. А сегодня — как отрезало. Так или иначе, Оля, мы здесь имеем дело с международной группой. Уже интересно, согласись?

— Да, — кивнула Жуковская. — Только вот я не занимаюсь криминальной хроникой. Вообще стараюсь держаться от всего этого подальше. Слишком много криминала вокруг, я нервы берегу.

— И я не занимаюсь криминалом! — в тон ей ответила Агнешка. — Наверное, это моя вина… Нет, не наверняка — точно, моя. Не все тебе рассказала, и ты не очень правильно меня понимаешь.

— То есть?

— Есть благотворительный фонд, — начала полячка, устроившись настолько удобно, насколько позволял ядовито-красный пластмассовый стул. — У вас, в Украине, такие фонды тоже работают. В России до недавнего времени их также хватало, но сейчас стараются закрыть или ограничить поле деятельности. Что-то связанное с политикой, я не особо вникаю.

— Правильно. Я тоже. Про наши здешние фонды я, кстати, тоже мало знаю.

— Это как раз и не так важно. Для понимания, зачем мы с Юрандом здесь и чего я от тебя хочу, точнее… — тут Агнешка сразу поправила себя, — вернее, о чем я тебя прошу, хватит и короткого пояснения. Фонд занимается проблемами торговли людьми в тех государствах, которые контролировал Советский Союз. Польша — не исключение, но наши коллеги работают и собирают материал на Балканах, в Словакии, Чехии, Словении, Венгрии, Румынии. Конечно же, Россия и Украина тоже попадают в сферу интересов. И я, — Агнешка изобразила поклон, — считаюсь в нашем офисе главным специалистом именно по вашей стране. В общем, речь идет не о разоблачениях или скандальных публикациях, которые в лучшем случае проживут несколько дней и забудутся. Мы пишем книгу.

— Вы с Юрандом?

— Мы все. Точнее, — Агнешка щелкнула пальцами, — сперва такой задачи перед нами не ставили. Собранный материал нужно отдавать аналитикам, они составляют какие-то свои умные графики, высчитывают некие средние баллы, статистику… Одним словом, сухая арифметика. После это все станет основой для отдельной книги и в дальнейшем будет служить, как надеются наши боссы, чуть ли не главным и авторитетным источником информации для тех, кто занимается проблемами торговли, как говорят у нас в офисе, живым товаром.

— Я так понимаю, — вставила Ольга, — эти планы в какой-то момент резко поменялись.

— Нет, — покачала головой Агнешка. — Все остается в силе. Для других групп. Но я предложила, помимо прочего, написать книгу. Идея возникла сама собой. Завязка любопытная: связь провинциального модельного агентства как с порно- и секс-бизнесом, так и с конкурсом красоты. Многие говорят, что подобные мероприятия — чуть ли не собеседование для будущих проституток.

— У вас в Польше тоже такие слухи ходят?

— Оля, они курсируют везде! Я занимаюсь этим вопросом дольше тебя. И могу, если хочешь, многое рассказать.

— Как-нибудь потом. — Ольге по-прежнему не хотелось погружаться в скользкую тему с головой, но чем дольше длился их разговор, тем меньше у нее осталось поводов отказать Агнешке. — Идею книги, как я поняла, одобрили?

— Да, — кивнула полячка. — Мы с Юрандом здесь именно для сбора материала, который позже будет художественно обработан. Правда, книга не совсем должна быть художественной, полностью выдуманной. Иначе я взяла бы деньги, поселилась в отеле, Юранд бы каждый день пил пиво, а я за две недели сочинила бы что-то увлекательное.

— Так тоже можно?

— Многие так делают, Ольга. Но только не я. Итак, мы действительно хотим собрать материал для книги и побеседовать с реальными людьми, участниками событий.

— Я не участвовала. Даже, повторюсь, рядом не стояла.

— А здесь, в Киеве, впрямь ничего важного, кроме конкурса красоты, не происходило. Нам нужно ехать в Луцк, твой родной город. Там ты знаешь всех.

— Я не знаю тамошних проституток, — теперь Ольга улыбнулась искренне, ее позабавило предположение Агнешки.

— Но ты знаешь город, — гнула свою линию полячка. — У тебя там друзья, которые помогут выйти на нужных людей. В конце концов, ты — женщина. Общаться нам придется преимущественно с молодыми девушками. С мужчинами, сама понимаешь, о подобных скользких вещах не говорят.

— И ты тоже.

— Я иностранка. Полячка. Поверь моему опыту: с иностранцами жители небольших городов здесь, в Украине, да и в России, на контакт идут очень неохотно. И кстати, я прошу тебе помочь не бесплатно. За помощь, консультацию тебе положен гонорар.

— Заманчиво. Но у меня работа…

— Сумма компенсирует потерянное время. От тебя требуется лишь уладить вопрос и получить неделю отпуска. Как у вас говорят, за свой счет. Вернее, за наш.

«Она уже требует, — отметила про себя Жуковская. — Я еще ни на что не согласилась. И вряд ли соглашусь. А эта польская пани уже требует, чтобы я отпрашивалась с работы».

— Меня могут не отпустить.

— Ты даже не пробовала. Ольга, нам очень нужна твоя помощь. Ты уже подошла к этой истории. Пусть не вплотную, пускай тебя она не задела, но все равно — очень близко. Я бы на твоем месте не упустила шанс.

Ведь материал шикарный.

Теперь на спинку стула откинулась Ольга. Поморщилась, когда ветерок дунул ей в лицо дымом от очередной сигареты Юранда. Парень заметил это, несколькими взмахами руки разогнал дым, чуть помедлил, раздавил наполовину скуренную сигарету о дно пепельницы. Для верности накрыл сверху белым блюдцем, взглянув на Ольгу с чувством выполненного долга.

— Долго ты хочешь подумать? — спросила Агнешка. — А то у нас не слишком много времени. Фонд платит за оперативность и скорость.

«Иди ты к чертовой матери со своим фондом», — подумала Ольга.

— Не знаю, чем смогу помочь. Но попробуем. Будем считать, что это интересно, — сказала Жуковская.

Уже следующим утром, еще до того, как забрезжил рассвет, троица выехала из Киева в Луцк.

Мужчина, открывший им дверь, был небрит и неприветлив.

Увидев его, Ольга тут же настроила себя на запах водочного перегара, который непременно должен исходить от такого мужика. Но ожидания не оправдались. Опыт, полученный Жуковской во время работы в социальных службах, сейчас подвел. Да, в подавляющем большинстве случаев так выглядели крепко пьющие отцы семейств, как правило, безработные, живущие за счет жен, торгующих носками на уличных базарах. Либо разведенные по той же, алкогольной причине инфантильные дяди, либо же бобыли, убежденные холостяки, которым от жизни надо было не слишком много: крыша над головой, телевизор, чтобы смотреть футбол, необременительная работа, дающая минимальные средства к существованию. А именно возможность покупать кильку в томате, хлеб, дешевые сосиски, яйца и пиво, без которого футбол не воспринимается как зрелище.

Но этот человек был небрит и смотрел недружелюбно, вероятнее всего, по другой причине. Ольга со своим опытом легко определила: перед ними не запойный алкоголик, даже не бытовой пьяница — просто очень злой, чем-то слишком расстроенный человек, которому именно теперь меньше всего хочется общаться не только с посторонними, стоявшими в дверях, но даже с собственной женой. Небритый поглядел перед собой осмысленно, пронзил каждого из троих лютым взглядом, словно прожег лазером, и выплюнул грубое:

— Кого надо?

— Онищук Людмила Петровна здесь живет? — спро сила Жуковская, в последний момент с трудом сдержав желание ввернуть милицейское словечко «проживает».

— Чего надо?

— Люда живет здесь?

— Вам какое дело?

— Мы звонили, — Ольга тут же уточнила: — Я звонила, разговаривала с матерью… Вашей супругой, наверное… Мама Люды, Татьяна Людвиговна…

— Я знаю, как звать Людкину маму, — огрызнулся небритый. — Какого милого вам всем от нас нужно?

Чего нас в покое не оставят?

— Может быть, разрешите войти?

— Нет. Пошли вон отсюда!

Мужчина попытался закрыть дверь. Ольга быстро двинула ногу вперед, как часто делала раньше. Но Юранд, также мгновенно оценив ситуацию, опередил Олю: живо отодвинув ее плечом, сунул ногу в твердом, крепком ботинке, вовремя помешав небритому запереть свою маленькую крепость. Только теперь Жуковская оценила этот поступок: ее туфли явно проигрывали по устойчивости обуви молодого поляка. Мужчина изнутри надавил сильнее, что грозило бы Ольге переломом или другой неприятной травмой. Ботинки Юранда, дизайном напоминавшие армейские берцы с высоким подъемом и мощным носком, натиск выдержали.

— Лапу убери! — гаркнул небритый.

— Надо поговорить! — повысила голос Ольга. — Мы же договаривались…

— Со мной никто не договаривался! Вас трое — вот и болтайте друг с другом! Забери копыто, я тебе сказал!

Выйду — сломаю, и ничего мне не будет!

Юранд, по-прежнему сохраняя молчание, в полсилы толкнул дверь плечом.

— Э! Я ментов вызову! — заорал мужик.

— Вряд ли, — вырвалось у Ольги. — Проще все-таки с Людой поговорить. Милиция, уважаемый, вам уже не поможет. Она вам уже не помогла.

— Ага! Вы все помогаете!

— Мы просто хотим поговорить, — повторила Жуковская.

— Пускай этот… лапу свою заберет! — не унимался небритый.

Изнутри послышался женский голос:

— Петя!

— Да! — рявкнул хозяин в ответ.

— Люди, правда, поговорить хотят. Не бушуй, пускай заходят.

— Я их не звал сюда! Чего им надо? Чего лезут в нашу жизнь? Мало Людке врачей вызывали? Теперь еще эти вот «долечивать» приехали! Идут они лесом, Танька, ясно тебе?

— ПЕТЯ! — прикрикнула женщина.

Давление изнутри ослабло. Теперь Юранд легко распахнул дверь и отступил, пропуская вперед Ольгу и до сих пор хранившую молчание Агнешку. Все трое вошли в небольшую и совсем неуютную прихожую. Петр Онищук, уперев руки в боки и поставив ноги чуть шире плеч, преграждал им путь, хотя и впустил на свою территорию.

— Не морочь людям голову, Петя, — сказала невысокая женщина в синих, явно мужских тренировочных штанах и турецком байковом халате на молнии. — Заходите, не бойтесь. Он у нас нервный в последнее время.

— Понятно, — произнесла Жуковская.

— Что тебе понятно, ты, курица?! — взвился небритый, но жена вновь повысила голос, и теперь с гневом смешалось отчаяние.

— Сколько можно? Все уже видели, какой ты страшный! Хватит уже, Петро, хватит! То на соседей кидаешься, то теперь вот на посторонних…

— Соседи мне теперь тоже никто! — огрызнулся Онищук.

— Ты скоро сам себе никем станешь! Иди полежи, твое любимое занятие! Давай, давай!

Скрипнув зубами и снова попытавшись прожечь незваных гостей взглядом, хозяин повернулся и, сгорбившись, удалился в недра стандартной трехкомнатной квартиры.

— Вы его уж простите, — вздохнула женщина. — Он после того случая и в самом деле с соседями разругался. У нас, знаете, как? Начинают: ага, дочка проститутка, легких денег захотела, конкурсы ей подавай. Что, говорят, красивее никого во всем городе нету? Знаете, — она понизила голос, — Петя с работы собирается увольняться. У нас тут и так с этим самым трудоустройством не очень. Зарплаты не киевские, понимаете… — В Киеве вряд ли выше, — вставила Ольга.

— Мы же не про это говорим?

— Верно, не про это. Почему увольняется?

— То же самое — из-за Людки. Только там мужики его жалеют и постоянно советуют набить морду ментам.

— Прямо-таки всем? — брови Ольги удивленно прыгнули вверх. — Вот так прийти в управление с дубинкой и начать молотить первых попавшихся милиционеров в форме?

— Вам смешно, — укоризненно заметила Татьяна Онищук. — А у нас тут весь город в шоке до сих пор.

Виноватых ищут, найти не могут. Ладно, люди не должны этим заниматься, милиция обязана. Так милиция же и не чешется! Они там все повязаны! Начнут искать тех, кто заправлял «Глянцем», — все полезет наверх! Им, ментам, тогда самих себя придется сажать. Когда такое бывало? Ой, чего мы стоим? Пойдем в кухню, что ли…

Кухня также оказалась стандартной и тоже не радовала уютом. Полное с верхом мусорное ведро стояло не в шкафчике под мойкой, где ему обычно хозяйки определяли место, а возле подоконника, на всеобщем обозрении. Стол был заставлен грязной посудой, которая, судя по всему, не уместилась в мойку. Татьяна попыталась исправить оплошность: быстро перегрузила тарелки со стола, заполнив теперь эмалированную мойку с верхом. Поискав и найдя серенькую тряпочку, женщина смахнула с поверхности стола хлебные крошки, кивнула, указывая гостям на табуреты.

— Извините. В последнее время все из рук валится.

На Людку — и вовсе смотреть страшно.

— Она дома?

— Дома. Сидит у себя в комнате, выходить не хочет. Вы мне звонили? — Татьяна повернулась к Жуковской. — Да. Я работаю в Киеве, но вообще-то местная…

— Знаю я тетку вашу, — махнула рукой Татьяна Онищук. — На базаре у нас стоит, с овощами. Это ж она договаривалась, а мы подруги. Так что решила вот уважить.

— Спасибо. Я — Оля, — напомнила она. — Это Агнешка и Юранд, польские коллеги. Мы хотели бы пообщаться с Людой. Конечно же, на условиях полнейшей анонимности. Это, кстати, наше главное условие. Можем даже подписать какие-нибудь документы о неразглашении…

— Отстаньте вы со своими документами, — отмахнулась Татьяна. — Верю я вам. Даже если бы не верила, все равно. Людка-то наша и так уже звезда… как говорится, на букву «пэ».

— Что это значит? — впервые за все время разговора подала голос Агнешка.

— Я тебе после объясню, — сказала Ольга, снова переключив внимание на собеседницу. — Так или иначе, фамилия вашей дочери нигде, ни в каком контексте упоминаться не будет. Даже имя поменяем. Нас, меня и моих польских коллег, интересует сама схема. Вы ведь не думали, что Люда была задействована в секс-индустрии?

Услышав слово «секс», Татьяна Онищук покраснела. Однако быстро взяла себя в руки, собралась с мыслями.

— Значит, там какая была ситуация. Людка — вроде как модель. Ее в рекламе снимали. Чтобы с мужиками за деньги… Я такого не знаю, но после всего этого… ну… вокруг «Глянца», у меня такие мыслишки вертятся. Но вот насчет того борделя, который зимой штурмовали, — нет, там ее точно не было!

Это Ольга знала. Приятели передали ей список всех одиннадцати задержанных там девушек, купленный у их товарища, работающего в розыске. Они же, коллеги, подобрали ей несколько красивых, профессионально сделанных фотографий Люды Онищук — одной из пяти тех, кто должен был представлять Волынь на «Мисс Украина» под эгидой агентства «Глянец».

— На самом деле тот, гм, бордель, о котором вы упомянули, пока нас мало занимает. Хочется больше узнать о работе «Глянца». Владелица-то в бегах. А Люда ваша, считайте, одна из пострадавших.

— Так и есть, — в голосе Татьяны впервые прозвучали деловые нотки. — Вы хотите интервью, правильно?

— Поговорить, — уточнила Агнешка.

— Я смотрю телевизор. Это называется интервью.

Тысяча долларов.

Все трое переглянулись.

— То есть? — переспросила Ольга.

— Люда поговорит с вами за тысячу долларов. Ей никто пока ничего не компенсировал. Вот такое решение. — Ваше?

— Наше! — теперь Татьяна Онищук говорила вызывающе. — Наше решение! И отец не против! Только глядите, если он вмешается, слупит с вас в три раза больше. Он злой, видели, нет?

Ольга легонько хлопнула в ладоши, поднялась с грязной табуретки.

— До свидания.

— Как хотите, — развела руками Татьяна. — Только я не понимаю, что вам было нужно на самом-то деле? Бесплатно дочку мою мытарить, у которой и так нервный срыв?

Ольга повернулась и двинулась к выходу.

— Постой!

Жуковская обернулась, встретилась взглядом с Агнешкой.

— Что?

— Пани права. Так делается. Расходы на подобный случай у нас предусмотрены. Тысяча — много, но разговор того стоит.

— Думаешь?

— Знаю. Пани Онищук — пятая из тех, с кем мы пытались договориться о встрече. И то, Оля, мы ей не один раз звонили, пока она уговаривала дочку. Остальные молчат и боятся. Так что мы согласны.

Жуковская пожала плечами.

— Мне-то что.

Татьяна молча протянула руку.

— У нас такое правило — деньги вперед. Все, сразу. Люде укол сделали. Придет в себя, очухается — мы поговорим. В моем присутствии, это условие такое…

— Нормальное условие, — согласилась Агнешка и что-то сказала Юранду по-польски. Тот, кивнув, полез во внутренний карман куртки.

От Ольги не ускользнул блеск в глазах Татьяны Онищук, матери несостоявшейся «Мисс Украина», когда она сперва увидела деньги в руке парня, а потом то, как он пересчитывает купюры. И наконец когда пересчитывала их сама.

Жизнь в Киеве научила Олю Жуковскую выключать на ночь мобильный телефон. Для киевских знакомых, коллег по работе и тем более руководства считалось вполне нормальным позвонить ближе к полуночи по поводу, понятному только звонившему. Если остатки совести все-таки не позволяли кому-то набрать номер после 24:00, ее забрасывали эсэмэсками. И такое «счастье» глубокой ночью могло сообщить о своем приходе противным пикающим сигналом, в то время когда Ольга уже спала.

Но здесь, дома, ее никто не мог побеспокоить. Ритм жизни в Луцке кардинально отличался от киевского, по убеждению Оли, крепнувшему с каждым днем, — в лучшую сторону. Тут все вокруг шло тихо, спокойно, размеренно. Громкий скандал с разоблачением подпольной порностудии стал скорее исключением, отклонением от привычной для местных жителей нормы, чем ежедневной составляющей их бытия. Как в тех же Киеве, Львове, Харькове, Донецке — вот откуда, из городов-миллионников едва ли не ежедневно поступали новости, больше похожие на сводку боевых действий. Тот железный занавес молчания, которым от них отгородились, казалось, все вокруг, Оля пыталась объяснить именно тем, что событие, привлекшее ее и польских коллег в Луцк, стало для города сенсацией со знаком «минус».

Так или иначе, здесь, дома, Ольга, укладываясь спать, не выключала телефон. Не потому, что ей нравилось держать трубку в режиме приема, — просто она могла себе это позволить, получая от подобной мелочи ни с чем не сравнимое удовольствие.

Благодаря этому Жуковская и смогла узнать новость, самую важную для нее на данный момент.

Когда телефон ожил, она, вскочив, заметила: за окном медленно сереет рассвет, то есть наступает раннее утро и, вероятно, нет еще и семи часов. Первая мысль, пронзившая голову: «Я в Киеве, и что-то срочное по работе». К счастью, она моментально улетучилась, Оля поняла, что она дома, в своей постели, повернула растрепанную голову на звук, увидела беснующийся телефон, не желавший прекращать трезвон, протянула руку, взяла трубку, поднесла ближе к глазам.

Пташук.

«Какого черта?» — хотелось выкрикнуть ей, но вместо этого, успокоившись, как ни в чем не бывало ответила: — Да, Саша.

— Они уезжают! — прокричал он ей в ухо. Ольге пришлось даже чуть отвести трубку, чтобы крик не резал слух. — Уезжают они, слышь?

— Доброе утро, — зачем-то ответила Жуковская, чтобы хоть что-то сказать, — она пока не понимала, что происходит.

— Какое доброе! Ты там во сне разговариваешь? Олька, я тебе не снюсь! Они уезжают!

Встряхнувшись и окончательно отогнав сон, Ольга переспросила:

— Кто уезжает? Куда уезжает? Зачем?

— Людка Онищук с мамкой своей! Ночью по телефону на первую маршрутку до Киева два места забронировали!

— Зачем? — Ольга спрашивала механически, в голове вертелись совсем другие мысли.

— Ты у них спроси! Короче, диспетчер на той фирме, ну маршруточной, перевозчики… — Понятно, понятно, дальше!

— Значит, там моя знакомая работает! В смысле, сидела на телефоне, ее смена! Знала, что мы контачим с Людкой Онищук, а Людку весь город знает!

— Ясно. Ты резину не тяни!

— Я объясняю, какие дела! Татьяна заказала два места, а знакомая моя только вот сейчас додумалась мне позвонить! Они, знаешь, почти всегда подтверждают у пассажиров, которые бронируют билеты: едут те или передумали. Потом только прикинула себе так…

— Ладно, мне все ясно! — выкрикнула Оля в трубку, хотя на самом деле поняла слишком мало, кроме одного: надо предупредить Агнешку, что ее главные герои рубят концы. — Откуда едут, от «Луческа»?

Так называлась гостиница на городской окраине, рядом с которой была стоянка междугородных маршрутных микроавтобусов.

— Ну да…

— Ты с машиной?

— Я это… — зависла короткая пауза. — В общем, день рождения вчера… Короче, за руль не сяду… — Идиот! — вырвалось у Жуковской.

— Кто знал! — начал оправдываться Пташук. — Слышь, я тебе сейчас своего таксиста подгоню, знакомого. Он работает, меня домой вез, мы в кабаке загудели.

А машину свою я там же, возле кабака, оставил…

— Текста много! — раздражению Ольги уже не было предела. — Звони своему таксисту, пускай едет ко мне! Я уже готова!

— Ты одетая спала? — у Пташука еще хватало сил на попытки сострить.

— Для особо тупых повторяю: готова буду через пять минут! Быстро, не гуляй… алкоголик!

Чтобы прекратить дальнейшие, никому не нужные препирательства, Ольга сбросила звонок, снова встряхнула головой, окончательно приходя в себя, быстро извлекла из памяти телефона номер Агнешки.

Только бы она не отключала телефон!

Так и есть. Женский голос по-английски объяснил, что в данный момент связь с абонентом невозможна. Закусив нижнюю губу и подумав еще, Ольга решительно набрала номер Юранда. Ее запаса английских слов должно было хватить для того, чтобы до парня дошла суть чрезвычайного происшествия и он принял необходимые меры.

Гудок. Еще один. Третий.

Юранд взял трубку после четвертого, Ольга услышала полусонное:

— Allo, listen to[2].

— This is Olga[3], — Жуковская старательно выговаривала слова. — I urgently need Agnes[4].

— Tak, oczywiscie[5], — перешел он почему-то на польский, и уже меньше чем через минуту в трубке послышался такой же сонный голос Агнешки:

— Что случилось? Что-то важное?

Ольга сама себе удивилась: наверняка ее польские коллеги спят в одной постели, разница в возрасте не помеха, но почему-то об этой стороне их отношений она за все время знакомства и общения с ними так и не задумалась. Конечно же, их постель ее не касается. Вряд ли она вообще кого-либо касается. Но именно сейчас осознание, что Агнешка и Юранд не просто коллеги, но и любовники, несколько сбило ее с толку. Однако, сообразив вдруг: время не просто идет, а уходит стремительно, бессмысленно и необратимо, Ольга отбросила ненужные мысли.

— Люда бежит!

— Какая Люда, куда бежит?.. Постой, ЛЮДА?

Только теперь до Агнешки дошло.

— Почему, что случилось?

— Не знаю пока. У них спросим. Они с мамашей вместе делают ноги!

— Делают… Ах, да! — Ольга услышала, как Агнешка быстро говорит что-то Юранду по-польски, потом она снова перешла на русский: — Их надо остановить!

— Мимо кассы, — выдала Жуковская.

— Мимо чего? Какая касса?

— Ладно, — вздохнула Оля. — Смысла нет, короче говоря. Они уже должны отъехать от вашей же гостиницы. Если уже не уехали… Скорее всего, поехали.

— Давно?

Ольга скользнула взглядом по циферблату настенных часов.

— Минут пятнадцать назад. Или двадцать. Или тридцать.

Снаружи, за окном, прогудела машина.

— За мной такси приехало, — Ольга встала. — Выходите на улицу, ждите меня. Буду минут через десять.

Тут ехать недолго, здесь у нас все рядом.

Она влезла в джинсы, натянула свитер прямо на футболку, в которой спала, подхватила сумочку и выбежала из своей комнаты. Мама, разбуженная странным движением в доме, стояла в дверях супружеской спальни. Она попыталась что-то спросить, но Оля пропустила ее слова мимо ушей, даже не расслышала, чего мать хочет. Влетела в ванную, брызнула водой на лицо, сунула ноги в кроссовки, только потом сообразив: обулась на босу ногу, сдернула с вешалки куртку и, отмахнувшись от ненужных вопросов, вылетала из дому.

Таксист, наверняка предупрежденный, куда ехать, сразу стартонул с места. А когда Ольга полезла в сумочку за деньгами, предупреждающе поднял руку:

— Ты не спеши. Сашко ваш мне по жизни должен. Рассчитаемся.

Вести машину Юранду было легко. Он пока еще плохо, как любой приезжий, тем более иностранец, ориентировался на местности. Но сейчас перед ним стояла довольно простая задача: догнать маршрутку, идущую на Киев по трассе. Другой дороги просто не было, нужно было двигаться в одном направлении — туда, откуда они недавно приехали.

К тому же они получили дополнительную информацию, вне всяких сомнений, она должна была помочь. Водитель следующей маршрутки, отходящей на Киев через час после первой, пояснил: коллега минут на десять задержался. Обычно так не делается, у них движение четко по графику, но в этот раз позвонил какой-то пассажир, сказал, задерживается, умолял его подождать, и человеку пошли навстречу. Так что на момент, когда Ольга подкатила к гостинице, а Юранд с Агнешкой уже ждали ее в машине, беглянки находились в пути не час, как прикинула Жуковская, а всего минут сорок.

Конечно, водитель будет нагонять время, ведь график движения никто не отменял. Однако преследователи все равно имели преимущество: маленький автобус, перевозящий людей, так или иначе обязан ехать медленнее и не мог себе позволить мобильности. Особенно после дождя, прошедшего ночью. Короткого, но сильного — асфальт еще не успел высохнуть.

Юранда же легкие последствия дождя не останавливали. К тому же он если не видел пока перед собой цели, то наверняка знал, кого догоняет — номер маршрутки им сообщили. Перепутать или ошибиться было невозможно. Надо лишь прибавить газу, старясь не превышать допустимой скорости, дабы не попасться гаишникам, и внимательно смотреть на дорогу.

Разумеется, самое первое, простое и логичное действие, которое они предприняли, — попытались дозвониться до Татьяны Онищук. Номера телефона самой Люды, главной фигурантки, у них по понятным причинам не было: родители просто никому его не давали. Как и подозревала Жуковская, свою трубку Онищук отключила. На всякий случай набрали номер отца — тот же результат. У Оли был еще номер домашнего телефона, однако, судя по монотонным гудкам, его тоже выключили, на всякий случай. Поэтому иного выхода не было, план «Б» не предусматривался, пришлось отправляться в погоню, на перехват.

Когда они рванули с места, Ольга поняла: фотограф Юранд Чинский наверняка хороший специалист, профессионал в своем деле. А вот водительские способности раскрывает только теперь. «Надо будет при случае спросить, не собирался ли парень сделать карьеру профессионального автогонщика», — про себя подумала Ольга. А пока что она вжалась в спинку заднего сиденья, напряженно отдавшись дороге и погоне.

Они ехали молча. Никто из троих даже не пытался заговорить, каждая пара глаз напряженно всматривалась вперед. Машина пронизывала серый октябрьский рассвет, легко обходила идущие впереди легковушки, минивэны и фуры. Им уже удалось догнать и, убедившись в том, что номера другие, оставить позади несколько похожих маршруток.

Нужную настигли ближе к Ровно. У въезда в город транспортный поток на трассе становился интенсивнее, здесь водителям приходилось сбрасывать скорость. Это сыграло на руку преследователям: маршрутка, которую они догоняли, показалась впереди. Время погони заняло около часа. Как дальше действовать, никто из троицы понятия не имел. Но выбор планов был невелик. Юранд, чуть прибавив скорости, обогнал несколько автомобилей, которые отделяли их от микроавтобуса, выровнял свою машину слева от него, напротив водительской кабины, несколько раз посигналил.

Сначала водитель не понял, что гудят ему. Потом, увидев, как интенсивно жестикулируют две женщины, что-то от него требуя, он, не опуская стекла со своей стороны, кивнул, как бы спрашивая: чего, мол, надо. Агнешка и Оля продолжали махать руками, Юранд — гудеть. На них уже стали обращать внимание, и водитель наконец опустил-таки стекло, высунул голову и выкрикнул: