Пожиратели крови

      -- Для Ульпака тоже.
      -- Мы оба могли бы быть мертвы.
      -- Уже четыре раза. - с неожиданной наивностью подтвердил ягуар.
      Акхан хмыкнул.
      -- Сколько тебе лет?
      Тольтек дважды выкинул пальцы на обеих руках.
      -- Я старше тебя. - удовлетворенно кивнул акалель. - Не на много. он показал ягуару еще пять пальцев.
      Но тот покачал головой.
      -- Белые атлан живут долго. Мы живем не больше, -- ягуар снова четыре раза разжал оба своих кулака, -- поэтому Ульпак старше.
      -- Вы просто умираете молодыми. - ответил принц. - Со временем твой народ научится лучше лечить болезни, и тогда дети будут выживать чаще, а старики жить дольше. Даже... - для большей выразительности своих слов акалель шесть раз показал тольтеку разжатые кулаки.
      На лице ягуара выразился откровенный ужас.
      -- У нас один старик жил так долго, что у него вылезли все волосы и выпали все зубы. Это наказание богов! Пусть великая мать Шкик хранит Ульпака от такой судьбы.!
      -- У тебя и так нет передних зубов. - рассмеялся Акхан. - И потом, -он посмотрел вниз, -- два дурака рассуждают о старости, сидя в преисподней!
      -- Акалель опять смеется. - с недовольством заметил тольтек. - Почему белым атлан все кажется смешным?
      -- Потому что мы вырождаемся, -- улыбнулся принц, -- и ничего не можем противопоставить этому кроме усмешки. Я же не виноват, что ты лишен представлений о природе веселого.
      -- Нет, почему же? - фыркнул ягуар. - Ульпак очень смеялся, когда слушал, как акалель шел по коридору. Стадо лам не стучало бы копытами громче!
      -- Ты лжешь. - принц резко повернулся к нему. - Я могу 12 суток преследовать добычу так, что она и не заметит. Я вообще хожу бесшумно!
      -- По алоевым кустам и крокодиловым ямам.
      -- Сопляк! - обозлился Акхан. - Я лучший охотник в Хи-Брасил.
      -- Среди атлан, может быть. - невозмутимо пожал плечами Ульпак. - А у нас акалеля схватили бы сразу после того, как он вышел из шатра.
      -- Кончится тем, что я сброшу тебя вниз. - заявил Акхан. - Давай подумаем, как выбираться дальше.
      -- Белые атлан очень любят думать. - ягуар отцепил от пояса акалеля оставшийся обрывок веревки и привязал его к своей собственной, от чего ременная петля тольтека удлинилась.
      6
      Кода страшное, клокочущее жерло горы было уже за спиной, а двое товарищей по несчастью исцарапанные и взмокшие оказались под спасительной тенью бокового туннеля, продолжавшегося по другую сторону пропасти, ягуар сказал:
      -- Начиная этот поход, Ульпак дал бы много раковин и шерсти за то, чтоб вождь белых собак и вся его армия оказались там, внизу.
      Акалель хрипло рассмеялся, но лицо его недавнего врага оставалось серьезным.
      -- Повелитель атлан мало знает, - презрительно бросил он, -- А Ульпак не может снять с его глаз повязку, пока он не стал человеком из священного рода Ягуаров.
      Акхан выпрямился.
      -- Чего ты хочешь от меня?
      Тольтек тоже встал.
      -- Готов ли акалель забыть, кто он, и назвать Ульпака братом?
      Принц тяжело сглотнул. Только что этот человек спас ему жизнь, но признать его, тольтека, грязное животное с гор, равным? В душе Акхана всколыхнулась волна предубеждения против всего, что не несет на себе печать высочайшего духа атлан. Но вместе с тем он мучительно желал знать, что скрывается за словами Ульпака. Акалель уже понял, что его пленник - не простой тольтек, не только в силу своего царственного рода, но и благодаря племенным тайнам, к которым он сопричастен. А эти тайны... Тайны всегда интересовали Акхана, но сейчас он особенно остро ощущал, что знание, самое неожиданное и пришедшее невесть откуда, может вывести его голову из-под удара.
      Командующий поднял глаза на своего спутника, который с легкой усмешкой разглядывал принца "белых собак", и вдруг понял, что для сына священного Ягуара подобное предложение является настоящим святотатством. Что рослый краснокожий тольтек сам относится к людям из-за моря с не меньшим отвращением, чем атлан к своим рабам, и что в его душе уже отборолись и угасли те чувства, которые сейчас мучают акалеля.
      -- Разве ты не нарушишь табу своего народа, поступая так? - спросил Акхан, опустив глаза.
      -- Что значит запрет для того, кто сам его устанавливает? - пожал плечами Ульпак. - Решай. Ты из тех, кто может.
      -- Я решил, -- акалель сделал шаг вперед. - Меня назовут извращенцем, но я согласен.
      -- Ульпака назовут предателем, - усмехнулся ягуар, -- и все же он сказал то, что сказал, и сделает то, что сделает.
      Воин достал из-за пояса кремневый нож и, согнув руку в локте, быстрым движением рассек себе вену.
      -- Теперь ты.
      Акхан в точности повторил его движение.
      -- Во имя матери Шкик, стань человеком из рода Ягуара и прими в себя его священную кровь.
      Принц и Ульпак соединили руки, и их густая алая кровь, стекавшая по локтям, смешалась.
      -- Теперь ты стал одним из нас, и для тебя табу - убить человека ягуара. Но это еще не все. Ты получил кровь царей-ягуаров - высшее достоинство, которое может желать смертный...
      Принц хмыкнул, но Ульпак даже не заметил этого.
      -- Акалель имеет право на те знания, которыми обладают владыки ягуаров. - продолжал он. - Пошли, дорога не покажется тебе короткой, а рассказ Ульпака забавным.
      Они двинулись вглубь туннеля. Акхан зажимал рассеченную руку, из которой все еще сочилась кровь. Тольтек, казалось, не ощущал раны, она быстро перестала кровоточить, и сын Ягуара легко скользил вперед, не обращая внимания на темноту. Какое-то время рыжее зарево, исходившее из недр вулкана освещало им дорогу, но после нескольких понижений каменного коридора страшный свет угас, оставив спутников в кромешной мгле.
      Акалель поежился, представив себе, какая страшная громада мрака давит на них со всех сторон. Принц не любил подземелий и обычно старался избегать всякого знакомства с ними. Но сегодня он заставил себя спуститься в недра холма под дворцом, чтоб попасть в обсерваторию... Напрасные мечты. Только змеиный ум Атлат знал теперь, где он находится, и как отсюда выйти!
      Впрочем, тольтек, как видно, не испытывал в темноте никакого неудобства.
      -- Скоро акалель научится. - сказал он, когда Акхан в очередной раз приложился лбом о выступ скальной породы над головой.
      -- Чему научусь?! - вспылил принц.
      -- Видеть. Видеть там, где нет света.
      Акхану показалось, что его спутник улыбается в темноте.
      -- Все несчастья из-за этой горы. Ее постоянно трясет. - тихо начал Ульпак. - Давным давно она называлась Ку-очит-баль, что значит Гора Большого Змея. Теперь зовется Ши-баль, что значит Дом Змея, или Дом Мудрых, что одно и тоже.
      Акхан кивнул. Примитивные лингвистические штудии его тольтекского спутника шли во вполне верном направлении даже по утонченным языковым меркам атлан.
      -- Не ясно только, откуда здесь гора. - сказал он. - Я спускался в насыпной холм под дворцом.
      -- Холм под дворцом? - рассмеялся Ульпак. - Он остался в 30 полетах стрелы отсюда. Великая гора соединена с ним подземными ходами. Их здесь нарыто столько, словно сотня короедов трудилась над куском дерева. Акалель прошел под долиной и вновь оказался в горной цепи. Великая гора...
      -- Что-то я не видел здесь ничего великого. Все горы, как горы. недовольно фыркнул Акхан.
      -- Верно. - кивнул Ульпак. - Раньше - сто и двести поколений назад она была значительно выше, а теперь осыпалась. Но свою мощь таит в недрах. Акалель видел это сам.
      Принц должен был согласиться.
      -- Там, в глубине, в кипящей лаве, живет Великий Змей, который своими кольцами обвивает весь мир, а самый кончик его хвоста как раз и находится в жерле горы. - продолжал Ульпак. - Раз в 20001 год твари становится жарко от бушующего вокруг огня. Она начинает ворочаться и бить хвостом внутри горы. Земля вокруг трясется, рушатся целые города, море приходит туда, где раньше орлы откладывали яйца, а дно с подохшей от безводья рыбой взмывает к небесам. Гибнет столько людей, что бывает некому продлить род человеческий, и боги создают людей заново...
      Акхан хотел ядовито осведомиться, почему Змею не жарко в остальные 20000 лет, но промолчал, понимая, что Ульпак посвящает его в святая святых своего народа и не стоит при нем обнаруживать свой разъедающий душу атланский скепсис.
      -- Заставить тварь угомониться можно только, принося ей жертвы. рассказывал ягуар. - Кровь обреченных на великое приношение проходит сквозь землю и по капельке попадает на шкуру Змея, охлаждая его. Идет пар. Потом опять начинает трясти и снова нужно много жертв.
      -- Сколько же людей надо, чтоб пар пошел? - не выдержал акалель.
      -- Столько, чтоб их головами можно было вымостить дорогу от Шибальбы до самой горы Ши-баль. - не почувствовав иронии, ответил Ульпак.
      -- Где же их взять? - не унимался принц.
      -- Там же, где и всегда. - пожал плечами ягуар. - На войне. Разве в Атлан не все пленные приносятся в жертву богам?
      -- Не все. - тихо сказал Акхан, понимая, что его собеседник прав. Не все, но многие, особенно здесь, в Ар Мор.
      -- Акалель говорит так, будто раньше он этого не знал. - в голосе Ульпака послышалось удивление.
      -- Нет, почему, знал. - почти через силу признался принц. - Но я никогда не был в Ар Мор и не видел, сколько... и как...
      -- Акалеля это удивляет?
      -- Нет, просто... - Акхан не знал, как объяснить собеседнику то, что он и сам не мог для себя сформулировать. - Я привык убивать на войне, а все, что после - не для меня.
      -- Слова воина. - одобрил тольтек. - Ульпак тоже считает, что остальное - дело жрецов.
      -- Я не то хотел сказать. - Акхан осекся, понимая, что сейчас он не донесет до ягуара своих мыслей. - Так почему именно теперь понадобились пленные? Цикл подходит к концу.
      -- Повелитель белых атлан догадлив. - кивнул Ульпак. - Настал 20001 год, и чтоб мир пережил его, наши женщины и дети вот уже второй месяц не спят по ночам, а воины ушли в долину за головами белых псов. Все роды. И Летучие мыши, и Броненосцы, и Тапиры, и Туканы, и Кайманы с болот. Все приняли участие в походе.
      -- Понятно. - кивнул Акхан. - Значит ваше нападение на долины Ар Мор не имело целью простой грабеж?
      Ульпак выпрямился, его глаза засверкали в темноте.
      -- Дети великой матери Шкик не берут чужого. Их цель - смерть. Своя или врагов - это по обстоятельствам...
      -- Да? А как же Броненосцы и Летучие мыши? - сладким, как мед, голосом осведомился Акхан. - Ваши роды-предатели перешли на сторону Атлан, если мне не изменяет память, из-за распрей по поводу добычи.
      -- Акалелю изменяет не память, а знание. - усмехнулся Ульпак. - Роды, которые он называет предателями, вовсе не перешли на сторону Атлан. Они выполняют приказ своих жрецов, которыми, как и вашими жрецами, управляют духи Туудума. Жрецы Шибальбы знают обо всем и участвуют в великом жертвоприношении.
      -- Можно пояснее. - попросил Акхан, у которого в голове не укладывалась мысль, что "тени богов" могут быть за одно с грязными шаманами дикарей, напавших на Ар Мор. - Туудум -- ваш священный город в горах?
      -- Не город. Не наш, и не ваш. - вздохнул ягуар. - Его боятся и ему поклоняются все: и тольтеки, и белые атлан - ибо сила есть сила для всех. Туудум был всегда. И когда тольтеки заселили горы, и когда атлан на своих кораблях пришли в Ар Мор. Жрецы Шибальбы - лишь ученики духов Туудума. Также как и наши шаманы. Но сам Туудум не принадлежит никому. Говорят, его каменные кольца сродни Лунному кругу, как символу мертвой головы, которая принесена в жертву Змею, опутавшему Землю.
      -- Лунный круг, -- как зачарованный повторил Акхан, почти перестав слушать. - Но и меня сюда послал Лунный круг. Так у нас называют... Впрочем, как я объясню тебе то, чего и сам толком не знаю?
      -- Ульпак этого тем более не ведает. - вздохнул ягуар. - Но одно он знает точно: духи Туудума предсказывают великое сотрясение земли. Такое сильное, что все прежние перед ним - детские игрушки. Вроде тех, которые я делал в кузнице. Жрецы знают обо этом. И им нужны жертвы. Все равно какие.
      Акхан вытер ладонью пот, выступивший на лбу.
      -- Мой народ спустился с гор и резал белых атлан, пока здесь не было армии. Потом пришел акалель, и его влйска разбили моих соплеменников. И снова была кровь. Потом армия акалеля должна двинуться к Тулану и с помощью Броненосцев и Летучих мышей разбить остальных тольтеков, чтобы опять были жертвы. Как можно больше. А когда ряды твоих солдат станут жидкими, как песок в кулаке, Броненосцы и Летучие мыши должны ударить в спину и уничтожить остатки войск атлан. Земля Ар Мор примет любую кровь, лишь бы она была человеческой.
      -- Роды-изменники так уверены в победе? - поморщился принц. - Будь у меня здесь хоть один корпус нормальных войск, а не эти... - он осекся. "Не эти каторжники!" Значит ему специально дали необученных солдат для того, чтоб их легче было убивать?
      -- Из Ар Мор не должен вернуться никто. - подытожил Ульпак. - Ни к нам в горы, где и так народу больше, чем дичи, ни за море.
      -- Внизу плодородные долины. - недовольно фыркнул Акхан. - Они далеко не все заселены...
      -- Кому нужна земля в долинах, если все полетит к змею в преисподнюю? - постучал себя кулаком по лбу Ульпак. - Пусть акалель думает, что говорит.
      -- А зачем ты мне все это сообщил? - зло осведомился Акхан. - Плевать я хотел на жрецов Шибальбы, Туудум и Лунный круг! Я не поведу армию на убой, ради каких-то духов.
      Ульпак с восхищением смотрел на него.
      -- Шкик, моя сестра, говорила, что я встречу человека, который может изменить все, ибо в нем любовь богов к нашему миру становится по-настоящему сильной. Она говорила, что этот человек может перешагнуть через любые табу. Он не побоится ни Лунного, ни Солнечного круга, ибо обратится к большему, чем луна и солнце, к тому, кто их создал и кто укрыт от нас. Я спрашивал Шкик, как найти такого человека, а она сказала - ты сразу его почувствуешь, потому что он и поступает, и думает не так, как все. Когда акалель отказался кормить свою ненависть, Ульпак понял, что нашел того, кто был предсказан. Ульпак счастлив, что стал братом Сына Солнца.
      -- Что ты несешь? - принц устало провел рукой по лбу. Ему по уши хватило тех сведений, которые он только что почерпнул, чтоб понять, зачем его армию собрали из отпетых висельников, о гибели которых дома, в Атлан, никто не пожалеет. Оставалось понять, почему во главе обреченных войск поставили именно его - Принца Победителя, грозу лемурийских пиратов и черных повстанцев Та Кем, красу и гордость дагонисских триумфальных шествий? До сих пор Акхна был любимцем судьбы, и, хотя в сердце его с каждым годом становилось все холоднее и суше, никто не назвал бы лучшего военачальника белых атлан подходящим жертвенным козлом. А ведь Лальмет пыталась ударить его ножом именно в висок, так, как и положено пробивать дыры в черепе жертвенного животного.
      Кусочки страшной мозаики начали с покоробившей Акхана ясностью складываться в большую картину, от которой акалелю стало не по себе.
      -- Что ты несешь? - повторил он. - С чего бы мне спасать мир от землетрясений? Да и как?
      Принц хлопнул тольтека по плечу, но ягуар отстранил его руку и, серьезно глядя в лицо, сказал:
      -- Это будет не сейчас. День акалеля настанет. Но не теперь. Ульпак должен был сделать все, что мог, чтобы повелитель белых атлан остался жив, и он сделал. Теперь миссия Ульпака исполнена. Он больше не должен акалелю ничего, и он соединил свою кровь с кровью врага и стал его братом, чтоб глаза акалеля открылись для мира ночи, с которым в родстве народ ягуара. Это поможет акалелю лучше чувствовать опасность и уничтожить своих врагов во мгле.
      Туннель стал расширяться, и вскоре впереди забрезжил слабый свет. Спутники потревожили несметные скопища летучих мышей, которые ринулись с потолка прямо им под ноги, испуганные звуком человеческих шагов.
      Вскоре каменные стены расступились, выпуская побратимов из подземного лабиринта. Красноватое крошево горной породы шуршало под ногами. Ослепительное полуденное солнце било в глаза. "Сколько же я провел под землей? - подумал Акхан. - Во дворце меня, наверное, уже ищут! - он усмехнулся. - Пусть ищут. Я сегодня узнал столько, что никакой гороскоп не нужен!"
      -- До города пол дня пути. - бесстрастно сообщил Ульпак. - Надо еще спуститься в долину.
      -- Что ж, попробуем хотя бы дойти до армейского лагеря, там нам дадут лошадей.
      Уже поздно вечером Акхан и Ульпак попали в Шибальбу. Акалелю не удалось скрыть свое отсутствие. Ему пришлось долго и утомительно доказывать, что его не похитили, не убили, не расчленили и не спрятали на дно Сенота. Поэтому, когда он освободился от яростной кутерьмы жрецов вокруг себя, пленного ягуара нигде не было. Тольтек исчез. Даже Вард на встревоженные вопросы принца только разводил руками. Одновременно из конюшни пропал Бэс. Когда Акхан услышал последнюю новость, он тихо хмыкнул: "Ульпак найдет способ отомстить акалелю за то, что тот все время над ним смеется", -- вспомнил принц. Тольтек уехал, потому что считал себя отныне свободным, и взял коня, чтоб укоротить язык своему кровному брату. Акхан грустно улыбнулся. Ему не было жаль Бэса, но он успел привыкнуть к Ульпаку, и теперь, когда вокруг него на цыпочках ходила смерть, предпочел бы, чтоб ягуар остался здесь.
      ГЛАВА 4
      ЦАРЬ
      1
      Ульпак ехал по совершенно выжженной равнине на север. Горы Туллан вставали впереди красноватой стеной. Из-за страшной жары даже небо казалось пыльным и блеклым, приобретая тот странный охровый оттенок, которым было окрашено все вокруг.
      Бэс шел легко, не кидая головой и не проявляя своей обычной строптивости. Ему была приятна тяжелая рука воина, выезжавшего и холившего жеребца в последние недели. Сам ягуар не назвал бы свой поступок "кражей", тольтеки вообще не знали этого слова. Они брали все, что им необходимо, и безропотно отдавали то, в чем нуждались другие. Но в том, что из всех лошадей акалеля Ульпак выбрал именно Бэса, состояла мрачная шутка, которую пленный тольтек когда-то обещал своему хозяину. Теперь Акхан стал для него братом, значит тем более должен был понять и посмеяться...
      Ягуар с легким сердцем оставил предводителя белых собак. Сейчас он сделал для него все, что мог: открыл акалелю глаза на реальные причины похода своих соплеменников против атлан. О большем и сам Ульпак сможет узнать только в том случае, если займет положенное ему по праву рождения место повелителя Ягуаров - самого священного и древнего из тольтекских родов.
      Когда Ульпак отправлялся на войну, то был уверен, что и он, и его отряд - жертвы на алтаре великого Змея. Жертвенная гибель - величайшее счастье для смертного, ибо ведет его не в страшный подземный мир теней, где души мучаются от жажды, а к верхним людям, пребывающим в радости возле богов, веселящимся с ними и участвующим в их битвах. Поэтому ягуар легко согласился на страшное для другого предложение дяди возглавить воинов и спуститься в долину. Что ему было терять, если скоро весь мир усилиями недовольного Змея полетит в тартарары?
      Только перед самым походом он посетил сестру, чтоб проститься. Шкик жила недалеко от Туудума, на запретной пустой земле. Она была одержима, грезила наяву и предвидела будущее. Дядя выгнал ее из поселка, называя помешенной, хотя жрицы, одержимые священным безумием, всегда почитались народом. Шкик же родилась в царской семье, следовательно самой судьбой была предназначена для роли верховной жрицы. Тем более если боги наложили на нее столь яркую печать!
      Ульпак любил сестру. Не захвати дядя власть, они должны были стать священной парой правителей: великий царь и великая жрица - единоутробные дети, продолжавшие род Ягуара. Но нити их судьбы оказались спутаны, и теперь брат шел сложить голову в долине, а сестра, как дикое животное, бродила по ущельям. Оставалось загадкой, почему звери не трогали ее?
      Ульпак нашел Шкик на высоком камне, вознесенном над пропастью, где девушка любила сидеть, глядя в небо, или кормя воробьев грязным рисом.
      -- Зря пришел. - не оборачиваясь, крикнула блаженная. - Шкик не будет прощаться с Ульпаком. - она ловко спрыгнула с камня и обвила шею брата загорелыми руками. - Его осталось ждать совсем недолго!
      -- Кого? - не понял воин. Он привык, что Шкик говорит загадками и не ожидал ответа.
      -- Как Ульпак глуп! - девушка всплеснула руками. - Шкик всем рассказывает о нем, только ее никто не слышит.
      -- Ульпак давно не был. - укоризненно напомнил сестре воин. - Шкик ему ничего не рассказывала.
      -- Ему или не ему, какая разница? Ветру, горам, этой красной земле. Шкик всем им говорила, потому что они могут погибнуть, если великий Змей начнет ворочаться, а он не придет.
      -- Кто не придет, Шкик? - Ульпак всегда был с сестрой очень терпелив. Иногда ему казалось, что он один на целом свете может понять смысл оброненных ею слов.
      -- Человек. Сын Солнца, который убьет Змея и сможет остановить гибель земли.
      -- Что Шкик бормочет? -- Ульпак встряхнул девушку за плечи. -- Разве можно убить Змея? Он больше горы. Он опоясывает собой всю Землю.
      Блаженная отмахнулась.
      -- Есть битвы, которые происходят не здесь, не перед нашими глазами. В том мире и сам этот человек может быть больше горы и подбрасывать нашу землю, как мяч в священной игре.
      -- Что это за человек и зачем он придет? - Ульпак вовсе не разделял восторгов сестры по поводу того, кто собирается перевернуть весь мир с ног на голову.
      -- Ульпак узнает его сразу. Ульпак его почувствует, ибо кровь великого Ягуара подскажет ему присутствие Сына Солнца. Он все сделает не так, для него нет запретного, и Ульпак пойдет за ним, как ребенок идет за старшим, чтоб помогать ему и охранять его. Если Ульпаку удастся соприкоснуться с его солнечной кровью, Ульпак и сам сможешь многое изменить... Ульпак станет царем.
      Тогда ягуар не поверил словам сестры, но теперь, после встречи с предводителем белых атлан, чувствовал, что она права. Акхан не сдвигал гор и не убивал Змея, но он потряс тольтека тем, что отказался от ненависти. Как простой смертный может перешагнуть через радость мести? Разве непогашенная жажда причинить врагу боль за боль не сожжет человека изнутри? И тогда Ульпак понял, что душа Сына Солнца не похожа на души других людей, она - сгусток солнечных лучей, а свет не может испытывать злобы.
      Сейчас ягуар ехал вперед, его лицо казалось замкнутым и суровым. На самом деле он был гораздо старше, чем предполагал Акхан, меряя 20-летнего тольтека на мерки цивилизованных атлан. Он в 12 лет взял в руки оружие и познал в первом разоренном поселке свою первую женщину. Он уже не помнил жизнь иной, чем постоянные походы и набеги, куда отправлял его царственный дядя в надежде на скорую смерть нежеланного родственника.
      Дождь, грязь, жара, голод, кровь своя и чужая - быстро старят человека. Поэтому Ульпак странным образом сочетал в себе почти детскую наивность во всем, что касалось белых атлан, и удивительную зрелость суждений о знакомом ему мире вечно враждующих тольтекских родов. Да, он оставил Акхана, ставшего его братом, и направлялся теперь домой, чтоб добиться верховной власти. Только обладая ею ягуар мог оказать акалелю помощь. Какую? Ульпак еще не знал, как не знал и каким образом сможет получить царский титул. Он просто чувствовал, что близится его час. После того как ночная кровь Ягуара смешалась с солнечной кровью побратима и словно светилась, Ульпак ощущал необычный прилив сил. Ему казалось, что сейчас он может все - даже стать самим собой - царем и священным главой рода Ягуаров.
      2
      Солнце садилось за красноватые отроги гор, когда тольтек въехал в небольшой поселок Минатлан, который его воины взяли всего несколько месяцев назад. Впрочем, слово "взяли" не вполне точно отражало произошедшее. Уютный Минатлан, расположенный у излучены реки Кокенкоатль, и буйно поросший белой акацией, не был поселком в обычном смысле слова. Он был... городом мертвых, где хоронили привезенных из-за большой воды белых людей, словно им не хватало земли у себя дома.
      Такие маленькие поселки, собравшие груды сокровищ, были разбросаны по всей долине. Воины Ульпака разорили Минатлан, вынеся из гробниц множество чудесных вещей, о назначении которых не имели даже смутного представления. Великолепные деревянные, костяные и золотые блюда на тонких перекрещенных ножках, которые атлан подставляли себе под зад всякий раз, когда хотели сесть, как будто нельзя сидеть на циновках! Огромные продолговатые котлы, способные уместить целого быка, а глупые белые собаки предпочитали залезать в них сами и скрести себя щетками до изнеможения, вместо того, чтоб купаться в реках!
      Тончайшие ткани с цветными рисунками, вазы, флейты, нефритовые ожерелья и браслеты... все это когда-то составляло неприкосновенную собственность покойников, а теперь украшало его отяжелевший от добычи отряд.
      Как ни странно поселок вовсе не произвел на ягуара гнетущего впечатления. Напротив, здесь было очень уютно. По мнению тольтека, белые люди отличались редким легкомыслием и не умели сохранять подобающую смерти торжественную мрачность.
      "Мин-атлан" можно было перевести как "царский род" или как "царство, окруженное водой" - и то, и другое казалось правильным. Помимо реки, город с трех сторон охватывали неглубокие каналы, по берегам которых полыхали алые крокусы, специально привезенные сюда из низких, болотистых местностей Ольмакко. Каналы не только снабжали город влагой, но и проводили границу между живыми и мертвыми - ведь духи, как известно, не могут пересечь текущий поток. На их дне были проложены плоские длинные ступени, чтоб ленивые желтые воды Кокенкоатля могли медленно стекать по глиняным желобам, образуя вечный круговорот.
      Здесь, в терракотовых гробницах с круглыми крышами, похожими на шкатулки, вечным сном спали многочисленные отпрыски царских родов Атлан тетки и племянницы, внуки и правнуки - те, кто по праву крови мог рассчитывать на все привилегии, кроме главной -- трона. Коронованных особ здесь, конечно, не хоронили. Для них был предназначен особый город с целыми дворцами, садами и площадями, где устраивались красочные шествия в честь августейших покойников, танцы с цветами, игры в мяч...
      Ульпак спешился возле одной из небольших усыпальниц в зарослях тонких фиолетово-белых ирисов. Проклятые атлан умели красиво обставлять свои жилища, корабли и гробы! Ягуар с новой силой почувствовал нахлынувшую на него неприязнь к белым собакам: их покойники "жили" лучше, чем люди его собственного народа. Тольтек отшвырнул ногой небольшой цветочный горшок, валявшийся у порога, и решительно вошел за невысокую ограду из обожженной глины. Она была расписана хороводом танцующих на волнах дельфинов.
      Ульпак не обладал суеверием в отношении разоренных могил. Ему небольшая гробница казалась всего лишь домом, под крышей которого путнику в этих неспокойных местах безопаснее будет скрыться на ночь. Бэс тоже не имел ничего против вечернего убежища и спокойно следовал за новым хозяином, тычась мордой ему в плечо. Сквозь потрескавшиеся керамические плитки двора пробивалась трава. Конь занялся ею, не обращая внимание на пестрых длиннохвостых попугаев, перелетавших с забора на ветки акации и обратно.
      Ягуар немного постоял, оглядываясь вокруг, и, не заметив ничего опасного, вошел под низкие своды склепа. Здесь было уютно. Атлан строили свои гробницы, в точности повторяя обычные жилища, с их утварью и обстановкой, только вещи покрывались толстым слоем погребальной синей краски. К удивлению тольтека, дом почти не пострадал от набега его воинов, только стулья кое-где были перевернуты, а драгоценные ткани сорваны со стен.
      В северном углу на небольшом возвышении, посыпанном охрой, стоял тяжелый саркофаг. Царственное красное дерево, из которого он был вытесан, покрывало родные для Ульпака отроги Тулумских гор. Усталый ягуар усмехнулся, встретив в окружении враждебных непонятных предметов что-то знакомое. Он направился к саркофагу и, обнаружив, что тот пуст, без колебаний выбрал его для ночлега. С точки зрения дикого обитателя Тулумской возвышенности в таком поступке не было ничего кощунственного. Напротив, он оказывал честь духу-обитателю дома, прибегнув к его гостеприимству и предпочитая хозяйское ложе.
      Как только голова Ульпака коснулась тростниковой циновки, которая покоилась на дне гроба, тольтек заснул ровным глубоким сном без сновидений. Лишь под утро его разбудило всхрапыванье Бэса, но, поняв, что ничего страшного не случилось, ягуар перевернулся на другой бок. В полудреме, скользя по грани между сном и явью, он вдруг увидел, что в дверях дома стоит какая-то тощая фигура.
      Ульпак хотел вскочить, но тело его не повиновалось. Между тем фигура сделала несколько шагов вперед, и изумленный тольтек понял, что перед ним иссохшая грязная мумия, обмотанная лохмотьями погребальных пелен.
      -- Лежи, Ульпак, сын Капака. - прозвучал резкий скрипучий голос. Лежи, ибо я рад, что ты предпочел мой дом всем остальным.
      Тольтек снова хотел встать, но неведомая сила приковывала его к погребальному ложу.
      -- Я Сетофран, учитель всех царских детей при благородном и великом государе Мин-Экхене. Вряд ли ты слышал мое имя, его забыли в Атлан более 300 лет назад, а здесь, на землях диких племен не знали никогда... Твои воины ворвались в мой дом, ограбили его, а теперь ты спишь в моей постели, и я могу явиться тебе только во сне.
      -- Так значит это сон. - с облегчением прошептал ягуар.
      -- Наяву мертвые не ходят. - мумия усмехнулась, ее вид был скорее грустным, чем воинственным. - Я не могу нанести тебе вред, -- продолжал Сетофрен, ибо чувствую в твоих жилах священную солнечную кровь царей атлан. Ее немного, но на есть! Я вижу, как ее сияющие искры пробегают по всему твоему телу, превращая недостойную тварь в человека.
      Ульпак попытался ответить, но мумия жестом приказала ему молчать.
      -- Ты хочешь знать свое будущее? Тебе надо многое узнать... Я учил детей и вижу, что ты был бы не самым способным, зато самым упрямым из них. Если ты дашь мне слово, слово Ульпака, сына Капака, что завтра утром достанешь мое тело из ручья, куда его выбросили твои воины, чтоб я мог снова обрести покой в своем доме, я покажу тебе твое будущее.