Семья Брэг (№4) - Темный огонь

Она поцеловала его в плечо.

— А ты мне чем-то напоминаешь по вкусу лошадь!

Он расхохотался во все горло — Джейн никогда еще не слышала такого смеха… он звучал подозрительно похоже на смех Дерека.

— В самом деле? Ну а что ты скажешь, когда увидишь меня в ковбойских штанах и башмаках и в клетчатой рубашке?

— Думаю, это будет выглядеть… э-э… интересно, — сказала Джейн. И бросила на него косой взгляд. — Думаю, и вот эти штаны тоже тебе подходят, Николас.

— Подходят? — усмехнулся он. — Это почему?

— Они весьма… провоцируют.

Он снова раскатился хохотом и, подхватив Джейн на руки, закружил ее. Джейн завизжала и вцепилась в него, а когда он наконец поставил ее на землю, оба они запыхались и хихикали, как дети. А потом пошли дальше.

— Просто удивительно, — заговорил Ник, — как выросло ранчо. Знаешь, когда я здесь был в последний раз, тут не было никакого городка, просто стояли две хижины, построенные из всякого хлама, да еще была маленькая лавка.

— В самом деле? Но я сегодня днем видела банк!

— Да, ты права, Дерек обзавелся и банком.

— Так банк принадлежит твоему отцу! Ник с улыбкой кивнул:

— Это Рет его уговорил. Все, что ты видишь вокруг, появилось благодаря ранчо — на Дерека ведь работают двести человек. И у многих есть семьи. А семейные люди нуждаются в магазинах и почте, в ресторане, в банке. К тому же сюда скоро подойдет железнодорожная ветка, а значит, деловая жизнь оживится. Дерек мне говорил, что они весной даже собираются избрать мэра.

— Да, таков ход жизни… — задумчиво сказала Джейн. — И все это кажется просто невероятным, Ник, когда знаешь всю историю — как Дерек привез сюда Миранду, когда вокруг была совершенно дикая страна, как он своими руками создал все это и воспитал тебя, Рета и Сторм.

— Да, он сделал все сам. Мой отец — настоящий мужчина, — с нескрываемой гордостью сказал Ник.

— А твоя мать — настоящая женщина… ведь надо же было суметь выжить здесь, после французской монастырской школы!

Ник посмотрел вниз, на ранчо.

— Я рад, что вернулся домой, Джейн.

— И я счастлива, что мы сюда приехали. И счастлива тем, что вы с отцом снова нашли друг друга.

— И я рад этому. Я себя снова чувствую цельной личностью. Но знаешь, что тут самое забавное?

— Что?

— Хотя это и мой дом, и всегда останется моим домом, все-таки это не то, что должно быть.

— Что ты имеешь в виду, Николас?

— Я просто хочу сказать… — Он улыбнулся жене. — Я постоянно ощущаю, что Драгмор терпеливо ждет нашего возвращения.

Сердце Джейн переполнилось радостью.

— Ты скучаешь по нашему дому, Николас?

— Да, скучаю. По-настоящему. Драгмор вошел в мою кровь, Джейн. До сих пор я не понимал этого.

Джейн сжала его руку:

— Но и это отчасти твое наследство, Николас.

Они оба долго молчали, погрузившись каждый в свои мысли, но оба думали о Драгморе — о своем доме.

— Если хочешь, — сказал наконец Ник, — можем вернуться поскорее. Нам не обязательно оставаться здесь все те шесть недель, что мы собирались.

— А сам ты хочешь вернуться раньше?

— Нет. Здесь все так переменилось…

— Вот и хорошо, — сказала Джейн. — Значит, задержимся, тем более что мы просто не знаем, когда сможем приехать снова, особенно теперь. — И она положила ладонь на свой живот.

Граф обнял ее и прижал к себе, глядя на жену мягко и с обожанием.

— Подумать только, — прошептал он, — в будущем году, в апреле, я уже буду держать на коленях нашего малыша!

— Я рада, что ты счастлив.

— Бесконечно счастлив. Как тебе нравится цифра шесть?

— Э-э… шесть чего, Николас? Он заглянул ей в глаза.

— Шесть малышей.

Глаза Джейн расширились, а Ник взвыл и стиснул ее в объятиях.

— Ну, впрочем, я согласен на разумный компромисс, — прошептал он ей в ухо.

— Ладно, — согласилась Джейн. — Сойдемся на десяти. Ник заржал. Он не отпускал Джейн, и его хохот просто оглушил ее. Наконец он угомонился, и они снова стали смотреть на раскинувшуюся перед ними панораму, каждый, думая о своем. Позолоченный солнцем орел опять взлетел и принялся парить над городком.

— Можешь придумать название? — неожиданно спросил Ник.

— Что?

— У городка нет имени. Дерек просил меня что-нибудь придумать. То, что предлагает он, не нравится Миранде, а то, что предлагает она, не нравится ему. — Ник хихикнул. — Дерек хочет назвать его Мирандвиллем!

— О нет! — рассмеялась Джейн. — Давай лучше подумаем вместе.

Они стояли, прижавшись друг к другу, и Ник держал руку Джейн, и они смотрели на раскинувшийся внизу городок, окруженный поросшей шалфеем равниной, изнывающий от зноя… и Джейн думала о том, как отец Ника приехал сюда, в дикие необжитые земли, и как они с женой покорили равнину, превратив ее в роскошный, цветущий райский сад.

— Да, — пробормотала она, — такова жизнь. Генезис. Развитие.

Ник чуть нахмурился.

— Ты хотела бы назвать его Генезисом? Джейн расхохоталась.

Нет, милый Николас. Это было бы слишком просто. Это… — Она величественным жестом обвела город, равнину, горы на горизонте… пурпурные огни заката и необъятное техасское небо… — Это Парадиз!

— Парадиз… — повторил Ник и улыбнулся. — Так я проявил немножко мудрости, да, милый Ангел?

— Мудрости? — засмеялась Джейн. — Ну нет, милорд! Конечно, мудрость тут была ни при чем. Парадиз, техасский рай, был рожден одной только любовью.

Эпилог

Драгмор, 1877 год

Лето не спешило в этом году с приходом, но это могло лишь радовать. Небо просто не могло быть голубее, в воздухе не ощущалось ни малейшей сырости. Холмистые необъятные земли Драгмора сверкали молодой зеленью; на склонах паслись овцы, деревья уже покрылись зеленью и давали густую тень. Но дорога от Лессинга, размытая недавними весенними ливнями, состояла из сплошных рытвин. Карета графа Драгморского, с дерзкими черно-золотыми гербами, въехала в очередную яму, подняв фонтан брызг и окатив какого-то встречного беднягу, тащившегося на чалой кобыле. Граф инстинктивно протянул руку, чтобы поддержать Джейн.

А Джейн вспомнила другой день, когда она ехала по этой дороге. Воспоминания были мучительными. Она тогда была юной девочкой, она сидела рядом с чопорной, неприветливой тетушкой Матильдой, она впервые ехала в Драгмор. Тогда тоже стояло лето, холмы цвели и зеленели, как сейчас, вот только Джейн очень боялась. Боялась будущего, боялась графа, Драгмора. Джейн наклонилась и поцеловала в лоб малышку, сидевшую у нее на коленях, а потом улыбнулась мужу. Но он не отрывал взгляда от пейзажа за окном.

— Папа! — закричала Николь. — Папа, папа! Драгмор, где Драгмор? — Это было одно из новых слов, выученных ею; вообще, за время пребывания за границей словарь девочки заметно расширился.

Чед, тоже радостно смотревший в окно, раздраженно повернулся к сестренке.

— Да вот же он, вокруг, глупая! Она и не знает, что такое Драгмор! — презрительно фыркнул он. — Ведь правда? — Он обернулся к отцу. — Она слишком маленькая, чтобы помнить, да? Она просто притворяется, что понимает, о чем говорит!

Граф, как ни занят был собственными мыслями, все же отвернулся от окна, тем более что карета уже свернула на извилистый подъездной путь, ведущий к дому.

— Ну почему, она может кое-что помнить, — тихо сказал он и снова выглянул в окно.

Драгмор. Это было так давно… Уехав за границу, они сначала несколько месяцев провели в Техасе, у родителей Ника, а потом, оставив детей у бабушки с дедушкой, устроили себе медовый месяц. Они навестили сестру Ника, Сторм, и ее мужа Бретта — в Сан-Франциско. Потом провели сказочный идиллический месяц на Гавайях, а потом решили пробыть в Техасе до конца беременности Джейн. Но теперь, теперь… они будут, наконец, дома. Дома. Граф повертел на языке это слово, попробовал его на вкус и наконец произнес вслух:

— Дома…

Его жена, державшая графа за руку, сжала его пальцы. Он посмотрел на нее, и вся его задумчивость исчезла, его серый взгляд мгновенно смягчился. Он улыбнулся; она ответила улыбкой.

— Звучит неплохо, Николас, — ласково сказала Джейн. — Ведь правда?

— Да, — сказал он. — Правда.

Он погладил руку жены. Он и сам удивлялся тому, что его сердце забилось быстрее от предвкушения, и кровь закипела, волнуясь. Это был его дом. Он возвращался домой. Он чувствовал это каждой частицей своей души, и это было одновременно и беспокоящим и умиротворяющим ощущением. Джейн склонилась к нему и поцеловала в щеку. Он улыбнулся ей и губами и глазами.

— Смотри! — завопил Чед. — Смотри!

— Смотри! — вслед за ним заверещала Николь. — Смотри!

Джейн и Ник выглянули в окно и увидели башенки особняка, его темный дерзкий силуэт. Подъехав ближе, они могли уже рассмотреть и нежные розы, вьющиеся по серым каменным стенам. И тут Джейн изумленно задохнулась.

— Бог мой! — воскликнула она. — Южная башня! Она исчезла!

Граф ухмыльнулся с довольным видом.

Обгоревшее южное крыло было полностью разобрано — словно его и вовсе не существовало. А на его месте появилась заманчивая зеленая лужайка, которой, впрочем, явно чего-то не хватало — может быть, дерева или кустика, а может быть, цветов. Ошеломленная Джейн уставилась на мужа.

— Я прошлой осенью решил избавиться от… э-э… от этих руин.

Джейн расплылась в улыбке.

— Я решил, что незачем отстраивать крыло заново, пусть тут будет просто зелень. Видишь, даже цветы не высажены. Но, если тебе захочется, мы можем восстановить башню или сделать пристройку к дому. А можно устроить патио. — Он усмехнулся. — Я подумал, что нужно сначала посоветоваться с женой.

— Весьма мудро с твоей стороны, — сказала сияющая Джейн. — О Николас, какой это замечательный сюрприз!

— Я и сам собой доволен.

Карета, подкатив к крыльцу, остановилась. Чед мгновенно выскочил наружу, пока Молли и лакей, ехавшие в другой карете, впереди, принимали из рук Джейн младенца и Николь. Наконец вышли и граф с Джейн и, не сговариваясь, сразу направились к новой просторной лужайке, по которой гулял весенний ветерок, — туда, где стояло когда-то южное крыло дома. Рука об руку они остановились там, ничего не говоря, преисполненные покоем.

— Здесь теперь так мирно, — сказала наконец Джейн. — Мирно и светло. Исчезли старые духи, угасли темные страсти, никто не будет больше нас преследовать.

Граф поднес руку жены к губам.

— И им не задержаться в наших сердцах и мыслях, — сказал он.

Глаза Джейн затуманились.

— Спасибо тебе, любимая, — сказал Ник.