Семья Брэг (№4) - Темный огонь

Граф хотел помочь ей, но не представлял, как это сделать.

Он с отвращением уставился на свое отражение. Стоило Джейн выйти за него, как он увлек ее за собой прямиком в ад. Она стала его женой — и все его несчастья тут же свалились на нее. Если бы он мог предвидеть такое, он ни за что не женился бы на ней, даже ради Николь, потому что ему невыносимо было видеть ее страдания и то, как стойко она их переносит. Он-то плевать хотел на скандалы и остракизм, но Джейн была слишком хрупкой, несмотря на всю ее храбрость. И она была такой доброй и хорошей. Она не заслужила такой судьбы.

Сильнее всего графа мучила мысль, что Джейн страдает из-за него.

Он тяжело вздохнул и вышел из комнаты. Когда он проходил по коридору, его шаги невольно замедлились при звуках смеха Чеда. Смех звучал в гостиной Джейн. Потом граф услышал и ее голос, но не мог разобрать слов. Граф остановился у слегка приоткрытой двери.

«Но что же нам делать?» — воскликнула Гретель. Она боялась злой колдуньи…

«Не тревожься! — ответил Ганс. — У меня есть отличная идея. Мы возьмем камушки, Гретель, и будем бросать их по одному, так что потом мы легко найдем обратную дорогу!..»

Джейн с воодушевлением читала сказку.

— А он умный! — взволнованно воскликнул Чед. — Я бы тоже так сделал!

— Правда? — с любовью в голосе произнесла Джейн.

Граф тяжело сглотнул. Джейн читала его сыну волшебную сказку… и он не смог отойти от двери. Наоборот, он сделал шаг вперед и заглянул в комнату.

Джейн продолжала читать. Она сидела на диване, обтянутом муаровым шелком, поджав под себя ноги. Николь притулилась сбоку под ее рукой и с довольным видом сосала собственный палец. Чед сидел на полу перед Джейн, прислонившись к дивану и восторженно таращась. Чистокровный щенок-лабрадор, подаренный Чеду на последний день рождения, прыгал вокруг них.

Граф затаил дыхание. Он слушал нежный, мягкий голос Джейн, он не мог оторвать от нее глаз. Она распустила волосы, и они падали на ее плечи в восхитительном беспорядке. Николь решила, что одна из прядей вполне подходит для того, чтобы ее пососать, но Джейн не заметила этого, а может быть, просто не обратила внимания. Она была так прекрасна… и она была такой хорошей матерью.

Граф на мгновение прикрыл глаза. Он ведь собирался пойти в гости с Амелией. Снова посмотрев на Джейн, Ник почувствовал, что в горле у него застрял тяжелый ком, который никак не удавалось сглотнуть. Графу не хотелось никуда уходить. Ему хотелось войти в гостиную Джейн, сесть рядом с женой на диван и слушать, как она читает сказку их детям. Ему так сильно захотелось этого, захотелось до боли.

Но он боялся. Ничто на свете не заставило бы его войти туда. И при этом он никак не мог заставить себя отойти от этой двери.

А потом Джейн подняла голову, потому что Чед завизжал из-за какого-то эпизода сказки, и увидела графа.

Ее глаза раскрылись широко-широко.

Граф словно прирос к полу.

— Папа! — завопил Чед вскакивая. Он бросился к графу и обхватил его за ноги. — Пойдем к нам, послушай про ведьму!

Граф посмотрел на Джейн; его сердце билось так сильно, что в ушах у него гремело. Джейн не шевельнулась; она была похожа на маленькую испуганную птичку. И она не пригласила его войти.

Графа охватило острое разочарование.

Взяв себя в руки, он погладил сына по голове.

— Мне очень жаль, сынок, но у меня назначена встреча. Чед на мгновение надулся, но потом вернулся на место и сел у ног Джейн. Джейн опустила глаза в книгу, и ее лицо загорелось легким румянцем.

— Желаю хорошо провести вечер, — напряженным голосом сказала она.

— Спасибо, — также неестественно произнес он. — И вам тоже.

Ноги графа словно одеревенели, но он сумел все же повернуться и отойти от гостиной. И, спускаясь по лестнице, он продолжал прислушиваться к звукам голоса Джейн.

Джейн никак не могла выбросить из головы мысли о графе. Хотел ли он присоединиться к ним? Следовало ли ей пригласить его? Джейн чувствовала себя виноватой, ей казалось, что она поступила грубо… хотя граф и сказал Чеду, что у него назначена встреча. Ха! Встреча! С этой чертовой шлюхой Амелией, можно не сомневаться!

Джейн было больно. Ее ранили даже мысли об Амелии, но она не могла перестать думать об этом, как не могла перестать дышать. Джейн и вообразить не могла, что ее замужество окажется таким мучительным.

Она устала, она была просто истерзана напряжением последних дней — ее отношения с графом (хотя они почти и не виделись), скандал, который по-прежнему будоражил весь Лондон… Театральный зал снова был полон, хотя уже и не набит битком, но зато крикуны из зрителей вели себя гораздо активнее, и весь последний акт из зала доносились до ушей актрисы самые разнообразные эпитеты. Джейн не обращала на них внимания, но то, что ее называли Падшим Ангелом, было ей совсем не безразлично. Джейн тяжело опустилась на диван в своей гримерной в «Критерионе».

— Я знаю, как вас развеселить! — сказал вошедший Линдлей.

Джейн почувствовала, как к ее глазам внезапно подступили слезы. Это были слезы отчаянной жалости к себе, и вызвал их не кто иной, как Линдлей.

— Ну, что это еще такое! — воскликнул он, садясь рядом с Джейн и беря ее за руки. — Джейн, да вы никак плачете?

Джейн шмыгнула носом и постаралась справиться со слабостью; но ей так хотелось рассказать Линдлею о своих трудностях.

— Нет, нет, все в порядке. Просто я устала.

Он осторожно коснулся ее виска, отводя прядь волос.

— Этот чертов скандал, да? Джейн мрачно кивнула.

— Это пройдет.

— Все так говорят.

Он внимательно смотрел на нее, и Джейн знала, о чем он хочет спросить — о ее жизни с графом, об их отношениях. Но Линдлей был джентльменом, и, не выпуская ее рук из своих, он чуть отодвинулся.

— Давайте поедем повеселиться.

— Не могу, — тут же ответила Джейн. — Я слишком утомлена.

— О, но это не какой-нибудь прием! Тут есть одно местечко, где собираются художники и богема, и студенты, и там всегда полно вина, вкусной еды, там весело, там музыка! Доверьтесь мне! — добавил он, искренне глядя на нее теплыми карими глазами.

Джейн улыбнулась:

— Откуда вам знать художников и богему, Джон? Он усмехнулся:

— Не скажу!

Джейн подумала о возвращении домой — в то время как граф где-то развлекается с Амелией… и вдруг ей очень захотелось увидеть веселые лица и развлечься самой, почувствовать себя живой.

— Хорошо! Подождите, пока я сниму грим и переоденусь.

Кабачок, в который Линдлей пригласил Джейн, располагался в подвале старого здания на Стрэнд-стрит, неподалеку от Темзы. Это было что-то вроде авангардистского кафе в парижском стиле. Еще когда Линдлей и Джейн спускались по шатким деревянным ступеням, они уже слышали отчаянный шум. Линдлей крепко держал Джейн под руку, потому что она чувствовала себя не слишком уверенно в своих красных туфельках на очень высоких каблуках. Но вот они вошли через стеклянную дверь внутрь.

Кафе, битком набитое и основательно прокуренное, было освещено не слишком ярко. В зале стояло множество маленьких столиков, и все они были заняты. В проходах между ними тоже толпились люди. Джейн обнаружила, что здесь много людей из общества, одетых в элегантные костюмы и явно пришедших сюда из театров, оперы или с частных приемов; но было здесь и немало студентов в небрежных твидовых пиджаках. Джейн увидела даже нескольких женщин в брюках, с сигаретами в зубах. Возле рояля стояла ошеломительная африканка; она пела, а усатый аккомпаниатор яростно колотил по клавишам. Рядом с роялем танцевали несколько пар явно богемного вида; кое-где между столиками тоже виднелись танцующие.

Уныние Джейн мгновенно рассеялось. Она посмотрела на ухмыляющегося Линдлея и засмеялась.

— Давайте танцевать! — воскликнула она.

Линдлей был восхищен. Он тут же обнял Джейн и закружил ее по проходу между столами. Это не было вальсом, это было что-то ритмичное и оригинальное, представлявшее собой сплошную импровизацию. За столиками стали аплодировать. Еще несколько пар вскочили и присоединились к ним.

Песня закончилась, и африканка запела другую, на этот раз грустную, меланхоличную, медленную. Линдлей не колебался ни секунды; он тут же крепче прижал к себе Джейн. Она сразу насторожилась.

— Джон, что вы делаете?

— Вы же сказали, что хотите танцевать, — грубовато откликнулся он.

Линдлей был так близко, что Джейн ощущала каждый дюйм его тела. Но она была совсем не уверена, что ей это нравится. Она подумала о графе, и ее охватило чувство вины. Но она была так одинока, так нуждалась в чьей-то поддержке. И в таком вот интимном танце было что-то восхитительное, хотя и нескромное. Джейн постаралась расслабиться.

— Вы чертовски прекрасны, — прошептал Линдлей, и его дыхание обожгло щеку Джейн.

Джейн не знала, что на это ответить, а потому промолчала. Песня закончилась, и Линдлей отодвинулся от Джейн. Она чувствовала себя и смущенной и взволнованной.

— Найдется тут место, чтобы сесть? — неуверенно спросила она.

— Попробуем найти, — сказал он, взяв ее за руку. Линдлей попытался провести Джейн в глубину зала, но узкий проход загородила какая-то пара. Мужчина был огромен; и, хотя в тусклом свете мерцающих свечей и в плывущих клубах табачного дыма его трудно было разглядеть, он сразу показался знакомым. Он напряженно шагнул им навстречу. Это был граф Драгморский.

Джейн не могла поверить собственным глазам.

А он уставился на нее яростным взглядом, но тут же отвернулся к Линдлею. Линдлей первым нарушил тяжелое молчание:

— Привет, Шелтон, Амелия!

И лишь теперь Джейн заметила рыжую красотку. Как всегда, Амелия выглядела роскошной и прекрасной… и она ухмылялась.

— Привет, Джон! — промурлыкала она.

Граф снова посмотрел на Джейн. Джейн ответила ему открытым взглядом, но в ее душе вспыхнуло опасение. Она знала, что граф пришел в ярость, увидев ее с Линдлеем, несмотря на то, что и сам был не один. «Да, прелестная ситуация», — подумала Джейн, внезапно почувствовав себя слабой и несчастной. Но инстинкт заставил ее броситься вперед, чтобы предотвратить зреющий взрыв.

— Привет, Николас, — тихо сказала она. Он отпрянул при звуке собственного имени, словно его ударили. — Добрый вечер, Амелия.

Граф обжег ее взглядом.

— Надеюсь, тебе тут весело, Джейн? — язвительно поинтересовался он.

Она грустно посмотрела на него огромными глазами.

— Нет. У меня тут голова разболелась.

Амелия захохотала и прилипла к графу, прижавшись к нему всем телом.

— Может быть, вам лучше отправиться домой, в постельку, — фальшивым тоном протянула она, явно намекая на то, что рядом с Джейн должен быть Линдлей.

— Вы совершенно правы, — спокойно ответила Джейн и повернулась к Линдлею. — Вы не проводите меня? Мне что-то не по себе от этого шума и дыма.

— Разумеется, — мгновенно откликнулся Линдлей. И посмотрел на графа; — Конечно, если Ник не захочет сделать это сам.

Джейн внезапно похолодела, ее сердце подпрыгнуло от глупой надежды.

Но граф скривился, обнажив белые сверкающие зубы.

— Она приехала с тобой, пусть с тобой и уезжает. У меня другие планы.

Джейн прикрыла глаза. Его грубые слова задели ее. Ах, если бы она могла его возненавидеть. Она взяла Линдлея под руку, и они направились к выходу, с трудом пробираясь сквозь толпу.

И, конечно, она не видела, как граф смотрел им вслед.

— Да пусть их идут! — надула губы Амелия.

— Заткнись! — рявкнул он, не отводя глаз от удаляющейся пары. Он сделал шаг вперед, как будто его толкала неведомая сила, потом злобно выругался и запустил пальцы в волосы. Он смотрел на свою жену, пока она не исчезла за дверью.

И в его душе завывали ехидные демоны.

Глава 42

Всю дорогу до дома на Тависток-сквер Джейн не произнесла ни слова, и Линдлей после нескольких неудачных попыток завязать беседу оставил ее в покое. Когда они приехали, он помог Джейн выйти из кареты и проводил до входа в дом. Томас открыл им дверь.

Линдлей остановился в холле; ему явно не хотелось уходить.

— Не позволяйте ему огорчать вас, Джейн. Вы заслуживаете только счастья, — сказал он тихим, низким голосом. Томас отошел в сторону, убирая бархатную пелерину Джейн.

Джейн с трудом пожала плечами.

— Я прекрасно себя чувствую, правда.

— Как насчет глоточка бренди? — спросил Линдлей. — Еще совсем не поздно.

— Джон…

— Бога ради, Джейн, друг я вам или нет? Вы знаете, что можете мне доверять! А он сейчас с Амелией.

Джейн печально кивнула и попросила Томаса принести им немного паштета и холодного цыпленка. Томас чуть слышно хрюкнул, уходя с видом явного неудовольствия. Линдлей следом за Джейн прошел в гостиную.

— А раньше я ему нравился, — сухо заметил он.

— Ну, по крайней мере, хоть он предан графу, — сказала Джейн.

— Вы о нем беспокоитесь, верно? — удивленно произнес Линдлей. — И это после всего, что он с вами сделал?

Джейн, порозовев, села на край огромного дивана.

— Он мой муж. И потому я тоже предана ему.

— К черту вашу преданность! — воскликнул Линдлей, садясь рядом с ней. Джейн хотела было отодвинуться, но не смогла, потому что и так сидела уже на самом краю. Линдлей схватил ее за руку.

— Он не достоин вас! — страстно заговорил Линдлей.

— Прошу вас, замолчите!

— Я думал, что знаю Ника. Но я его не знаю! — яростно заявил Линдлей. — Появляться на людях с этой толстой шлюхой, едва обвенчавшись с вами!

Джейн опустила глаза. Это была больная, очень больная тема, и слова Линдлея задели ее, к глазам подступили давно копившиеся слезы.

— О Джейн, простите меня! — Схватив руки Джейн, он прижал их к своей груди. — Я совсем не хотел вас расстраивать!

— Все в порядке, — мягко ответила она, не поднимая глаз. — Мы с ним… заключили соглашение.

— Что еще за соглашение? Она посмотрела на него.

— Я позволила ему иметь любовниц, — не слишком уверенным тоном пояснила Джейн и глубоко вздохнула. — Не тревожьтесь обо мне, Джон.

Он осторожно погладил ее по щеке.

— Не тревожиться о вас? — Он грустно засмеялся. — Джейн, милая, я вас люблю, и оттого, что знаю, как вы несчастны, просто схожу с ума!

Джейн похолодела от изумления.

— Это правда, правда, — тихо сказал Линдлей, одну за другой целуя руки Джейн. — Я люблю вас. Вы заслуживаете гораздо больше того, что имеете. Вы достойны любви и поклонения, а не грубости. Боже… — Он снова поцеловал ее руку и прижался к ней щекой. И посмотрел на Джейн. — Я хочу вас, Джейн… я страстно желаю вас.

Она попыталась выдернуть руку, и Линдлей, почувствовав ее волнение, отпустил ее пальцы. Джейн тут же вскочила и отошла в сторону.

— Я уже говорила вам — я не могу стать вашей любовницей.

— Но почему? У него есть Амелия. И многие другие. Почему нет? Я могу сделать вас счастливой. — Линдлей тоже встал. — По крайней мере, я буду стараться изо всех сил. Позвольте мне попробовать! Дайте мне шанс!

Джейн покачала головой, чувствуя себя онемевшей, оцепеневшей.

— Разве вы не понимаете? — Она помолчала. — Мне очень жаль, Джон, но я вас не люблю.

Линдлей долго смотрел на нее.

— Да, я понимаю, — сказал он наконец. — Но я думаю, вы со временем меня полюбите, если сами себе позволите это.

— Я замужем.

— Ч-черт! — Линдлей прошелся по гостиной. — Но вы же и его не любите, Джейн!

Джейн закусила губы, глядя на него огромными глазами.

— Боже… вы… вы любите его!

Она склонила голову, охваченная невыразимой печалью.

— Мне очень жаль, Джон. Прошу вас, останемся друзьями!

— Лучше мне уйти, — хрипло проговорил Линдлей, и в его голосе послышалась глубокая боль.

Джейн стиснула зубы, чтобы не заплакать. Линдлей не смотрел на нее. Ей было так его жаль. Ну почему жизнь так сложна? Она посмотрела ему вслед.

Появился Томас со столиком на колесах, накрытым на двоих, и выкатил его на середину гостиной.

— Я поужинаю одна, Томас, — сказала ему Джейн. Она налила себе белого вина и понемножку пила его, пока Томас снимал крышки с блюд. Потом он вышел. Джейн ни чуточки не была голодна — просто чудовищно устала и измучилась душой.

Джонатан Линдлей влюблен в нее, и она причинила ему боль. Граф сейчас с Амелией. Скандал в Лондоне. А она сидит здесь, такая одинокая, совсем одна. Ей вдруг захотелось, чтобы Линдлей был здесь.

Но случилось так, что Джейн не осталась совсем одна.

— Что, нет аппетита?

Джейн задохнулась, обнаружив, что ее муж стоит в дверях и насмешливо смотрит на нее.

— Я… я не слышала, как ты вошел.

В его улыбке не было и следа теплоты.

— Это кровь краснокожих, — сказал он, входя в гостиную. Сняв галстук, граф швырнул его на кресло.

— Что?

Он снова саркастически усмехнулся.

— Может быть, в один прекрасный день я расскажу тебе некую историю. — Он швырнул смокинг на другое кресло; тот скользнул на пол. — Правдивую историю, — сказал он, подходя ближе к Джейн.

Джейн не шевелилась, осторожно наблюдая за ним. Она просто не могла отвести от него глаз. В нем чувствовалась некая угроза, с трудом сдерживаемая сила. Он напомнил ей пантеру, подкрадывающуюся к жертве. Он подкрадывался к ней, Джейн. И тут же на нее нахлынули обжигающие воспоминания об их слиянии на полу.

Граф остановился возле накрытого столика, разглядывая его.

— Ужинаешь одна? А почему? Тут накрыто на двоих. Джейн посмотрела на него. Ее глаза блестели.

— Только не утверждай, — он грубо расхохотался, — что ты ждала меня!

— А почему бы тебе и не поужинать со мной? — с трудом проговорила Джейн. Ее сердце отчаянно колотилось. Она чувствовала, как кровь кипит в каждой клеточке ее тела. Она вдруг ощутила собственное тело, как никогда прежде… ощутила желание, от которого потяжелели ее груди и бедра… ощутила себя пылающей, живой, жаждущей.

— Как это любезно с твоей стороны, милая женушка, — сказал граф, резко придвигая стул и садясь. — Ну, жаль, что так вышло, только я уже поужинал. Позволь предложить тебе что-нибудь?

— Спасибо, — беспомощно пробормотала она.

Он положил ей на тарелку кусок цыпленка, салат и морковь. Потом наполнил свою тарелку. Джейн следила за его сильными смуглыми руками, за движениями его длинных красивых пальцев. Потом посмотрела на его склоненное лицо — на сильный подбородок, высокие скулы, орлиный нос, чувственный изгиб губ. Граф взглянул на нее, сверкнув зубами:

— Не обращай на меня внимания. Джейн ковырялась в тарелке.

А граф набросился на еду.

Джейн просто не могла есть. И, даже не глядя на мужа, видела, как тот яростно опустошает свою тарелку, с той же бешеной энергией, которую она ощущала в его теле. Наконец он отодвинул тарелку и поднял бокал с вином.

— За тебя, супруга!

Джейн не шевельнулась. Граф осушил бокал. А поставив его на стол, сверкающим взглядом уставился на грудь Джейн.

У Джейн перехватило дыхание. Она вовсе не пыталась обманывать себя, она знала, чего ей хочется сейчас — ощутить его прикосновение. Она хотела его. Вопреки всей боли и унижениям, вопреки Амелии… сейчас, прямо сейчас она желала, чтобы он стиснул ее в железных объятиях и любил, любил ее.

Их взгляды встретились. Джейн чуть заметно наклонилась вперед. Ей хотелось, чтобы он откликнулся на ее призыв. Но он вдруг вскочил и с яростным проклятием вышел из гостиной.

От разочарования Джейн задрожала.

Она долго еще сидела в гостиной, не в силах шевельнуться, пытаясь ни о чем не думать. Он не желал ее, наверное потому, что только что переспал с Амелией. От этого было очень больно. Наконец Джейн медленно поднялась, прихватив с собой бокал с вином. Она подошла к открытому французскому окну и невидящим взглядом уставилась в ночь, на луну и звезды. А потом пошла наверх.

У своей двери она помедлила. Она знала, что Ник рядом, через коридор. Ее тело запылало при этой мысли. Она ведь может зайти к нему, чтобы просто пожелать спокойной ночи. Она не должна этого делать, напомнила себе Джейн, и она этого не сделает. Но… она только заглянет к нему.

Она не постучала. Она просто рывком распахнула дверь в его спальню. Он стоял посередине комнаты, без рубашки, в расстегнутых брюках, с нераскуренной сигарой в руке. Взгляд Ника метнулся к Джейн.

Его бронзовая кожа была гладкой и блестящей, она туго обтягивала мощные мышцы. Он был великолепным, безупречным самцом. Джейн пожирала его глазами.

— Что тебе нужно? — хрипло спросил он, делая шаг ей навстречу и тут же останавливаясь.

Джейн попыталась дышать ровно, однако ей это не удалось.

— Я… я просто хотела… пожелать тебе спокойной ночи.

Джейн тяжело сглотнула, прижав ладонь к животу; ее грудь нервно вздымалась.

— Ч-черт! — прорычал он. — Ч-черт! Что, Линдлей тебя не удовлетворил?

Его слова с трудом проникли в ее сознание, и она тут же забыла о них. Она знала одно: если он сейчас не прикоснется к ней, она умрет. А если он к ней прикоснется…

— Нет? — ревел граф, стиснув кулаки и делая еще шаг вперед. Его тело содрогалось. Его кожа блестела в свете лампы.

— Нет… — прошептала Джейн. Ее взгляд опустился с его лица к плоскому животу Ника, а потом — к расстегнутым брюкам. Его мужское естество выпирало под тонким бельем. — Линдлей просто мой друг…

Ник неотрывно смотрел на нее, тяжело дыша. Она посмотрела ему в глаза.

— Джейн, — хрипло проговорил он, — ты сама пришла. Если ты не уйдешь сию секунду…

Джейн не отвела глаз. И не тронулась с места. Видно было, что Ник отчаянно борется с собой.

— Николас… — мягко прошептала Джейн и дерзко шагнула к нему, чтобы коснуться его живота.

На мгновение он задохнулся, и они оба уставились на ее маленькую белую руку, лежащую на его темной коже. А потом он, застонав, накрыл ее пальцы ладонью и, схватив ее руку, положил ее на свой исстрадавшийся пенис.

И тут же он схватил Джейн в объятия, бешено целуя ее, и понес к кровати. А Джейн гладила его, наслаждаясь ощущением тепла. Он бросил ее на постель, упал на нее и впился в губы жены голодным ртом. Джейн просунула руку под его трусы и сжала напряженный член. Он был огромным и твердым и слегка задвигался в ее ладони.

Ник задыхался, стараясь крепче прижаться к ее пальцам.

— Джейн! — выкрикнул он, заглядывая ей в глаза.

— Да, — простонала она, — прошу тебя…

Он мгновенно поднял ее юбку, одним движением разорвав тонкое французское кружево белья. А Джейн, ощутив на коже его горячке сильные пальцы, всхлипнула. И сама указала ему путь…

И он вошел в нее. Они одновременно вскрикнули, они одновременно напряглись, достигли пика страсти. Он яростно погружался в нее, она выгибалась ему навстречу, ухватившись руками за изголовье кровати и содрогаясь от остроты ощущений… и через мгновение оба закричали, и граф, обессиленный, упал на жену.

Джейн не шевельнулась, когда граф передвинул свое тяжелое тело и лег рядом с ней на спину. Его рука по-прежнему касалась ее.

Джейн прислушивалась к дыханию Ника; оно понемногу становилось ровное, как и ее собственное. Но едва немного утих огонь страсти, как на Джейн вновь нахлынули чувства, с которыми она не в силах была справиться. Ей хотелось зарыдать. И теперь Джейн с безнадежной ясностью понимала: это оттого, что она любит графа.

Она полюбила его два года назад, со всей наивностью и пылом школьницы. Но теперь ее любовь стала сильнее и глубже. Джейн осознала, что без Ника ее жизнь была пустой и незавершенной. Да, она по-прежнему испытывала к графу сильное физическое влечение, с которого началось ее чувство, но теперь в ее душе было и что-то другое, куда более серьезное. Она нуждалась в его силе, в его защите, несмотря на то, что давно стала взрослой и независимой женщиной. И она была уверена, что могла бы избавить Ника от демонов, терзающих его душу, могла бы внести свет и радость в его жизнь. Ох, как ей хотелось сделать это!

Ей хотелось касаться его, обнимать его.

Ей хотелось сделать что-нибудь для него. Она чувствовала потребность сказать ему что-то важное, необходимое им обоим. Джейн была совершенно уверена, что они не могут больше спать в разных спальнях и что граф должен бросить своих любовниц… она должна мягко, но твердо направить его на путь истинный.

И заставить любить ее. Хоть немножко.

«Какая же я дура», — подумала Джейн. Она ведь знала, каков характер графа. Знала, что он вряд ли полюбит какую-нибудь женщину, и в особенности — ее. Но, может быть, когда-то, в один прекрасный день, он начнет все же заботиться о ней — как друг, защитник, муж.

Джейн повернулась на бок и прижалась к Нику, уткнувшись лицом в его плечо, коснувшись грудью его руки. Он мгновенно напрягся.

Джейн тоже была напряжена. Но она не отодвинулась. Ее полураскрытые губы поцеловали его влажную кожу. И тут же она почувствовала, как он расслабился, а потом вдруг рванулся к ней и заключил в объятия.

Он стал целовать ее. Сначала медленно и немножко лениво, но очень скоро его кровь вновь закипела. И рука Ника скользнула по спине Джейн, лаская ее все более требовательно. Джейн прижималась к нему, отвечая на ласку. Наконец он приподнялся над ней и посмотрел ей прямо в лицо. Она уверенно встретила его взгляд. Ей хотелось улыбнуться, но она не смогла.

Потом он заговорил, низко и хрипло.

— Ты так прекрасна…

И тогда улыбка появилась сама собой.

— Ты тоже… Он усмехнулся:

— Не уверен, что это комплимент.

— Но это так.

Его глаза потемнели. В их глубине засветилось искреннее отчаяние, причины которого Джейн никак не могла понять, но она видела его, чувствовала. Ник жадно целовал ее — лицо, шею, грудь…

Казалось, он никак не мог насытиться поцелуями, а может быть, боялся, что это мгновение — всего лишь мгновение, и больше оно не повторится. Джейн уловила его страх, его желание. И в ней вспыхнула ответная страсть.

А потом, когда они лежали, обняв друг друга, сердце Джейн наполнилось радостью и в то же время готово было разорваться от печали. Джейн любила этого человека, и боль любви казалась просто невыносимой. Но она должна была вынести все, и знала, что вынесет.

Сейчас он уйдет, в отчаянии подумала Джейн, когда он перевернулся на бок. Но он снова прижался к ней, и обнял, и поцеловал в плечо. А потом Джейн обнаружила, что граф заснул.

По ее щекам потекли слезы. Она, не смущаясь, придвинулась к нему ближе, коснувшись его всем телом, и всмотрелась в его лицо. Резкие черты смягчились во сне. Сердце Джейн глухо стукнуло. Она молилась о том, чтобы он не проснулся сейчас, чтобы он провел с ней всю ночь, ведь это целая вечность…

Да, Джейн исполнилась решимости. С этого дня и навсегда они должны стать мужем и женой в полном смысле этих слов.

Когда Джейн проснулась и увидела яркие солнечные лучи, бьющие в окно, постель рядом с ней была пуста.

Джейн, улыбаясь, зарылась лицом в его подушку. Она почти не спала в эту ночь, она не могла спать рядом с ним. Ближе к утру он проснулся и вышел в туалет. Но Джейн подумала, что он покинет ее и останется в кабинете. Она притворилась спящей, едва справившись с охватившим ее разочарованием. Но он вскоре вернулся, лег рядом с ней и обнял ее. Поцеловал в шею, погладил по спине, сжал ее ягодицы… и вскоре они уже снова занялись любовью.

Джейн засмеялась, потягиваясь, как кошка. Граф был изумительным мужчиной. Он был хорош собой, энергичен, умен… и она без памяти любила его.

Будут ли они вместе и следующей ночью?

Если он уйдет к Амелии, она этого не переживет.

Ей хотелось любыми средствами удержать его, но пока что было рано требовать многого. Пожалуй, не следует сразу приглашать его поужинать с ней после спектакля. Ей следует просто сразу из театра вернуться домой… и она будет надеяться, что он окажется здесь, ожидая ее.

Когда Джейн спустилась вниз, Томас доложил ей, что граф уехал на деловую встречу, и Джейн почувствовала себя разочарованной. Ей казалось, что в ней что-то угасло, и она оживет лишь тогда, когда вновь увидит его. Она сказала себе, что незачем быть такой простодушной дурой. Но так трудно было справиться с сердцем… впрочем, при воспоминании о прошедшей ночи Джейн показалось, что у нее выросли крылья и она готова взлететь. Да она и вправду весь день словно парила в облаках, и ее мысли были полны Ником.

. После того как дети поужинали, Джейн взяла книгу, чтобы почитать им; это уже вошло в обычай. Джейн выбрала следующую волшебную сказку и уже начала чтение, как вдруг почувствовала присутствие графа и подняла голову. Впрочем, она ведь не случайно оставила дверь распахнутой настежь.

Граф, в бриджах и твидовой куртке, стоял у входа, держа в руке галстук. Он смотрел на Джейн упорно, не мигая, настойчиво.

— Папа! — закричал Чед, бросаясь к отцу и обнимая его.

— Папа! — заверещала Николь, подражая брату. И замахала лентой, зажатой в пухлом кулачке.

Граф, глядя только на Джейн, погладил сына по голове. Наконец он перевел взгляд.

— Привет, сынок.

— Хочешь послушать сказку? — горячо спросил Чед. Держа руку на волосах сына, граф посмотрел на Джейн, и на этот раз в его глазах был вопрос.

Джейн, сидевшая на диване с поджатыми ногами, обняла Николь и улыбнулась.

— Пожалуйста, побудь с нами.

Граф шагнул вперед. Сняв куртку, он бросил ее на кресло, откуда она, само собой, тут же свалилась на пол. Чед радостно прыгал вокруг отца, потом наконец вернулся на свое место, у ног Джейн. Граф опустился на диван совсем рядом с подогнутыми коленями жены.

Они посмотрели друг на друга.

Сердце Джейн, подскочив, забилось где-то у самого горла. Ей хотелось коснуться мужа, наклониться и поцеловать его в щеку… но она не осмелилась.

— Привет, солнышко, — ласково сказал граф счастливой Николь. Он посадил ее к себе на колени, и малышка радостно завизжала.