Мастера фэнтези - Разящий клинок (Избранники - 1)

      Тхайла застыла с ломтиком сочного плода у рта.
      - Испугалась? - спросил ее Джайн. - Их были сотни, голодных, изнуренных, злых. Они могли принести в Тхам смерть и насилие... Знаешь, что такое "насилие"?
      Тхайла торопливо кивнула.
      Джайн тоже кивнул.
      - Боюсь, этим грешат даже пиксы. Но редко. И совсем не так, как солдаты... Однако, так или иначе, Хранительница совладала с ними. Насильники так и не вошли в Тхам. С ними обошлись не очень хорошо, Тхайла, но так было надо... Понимаешь?
      - Да, кажется.
      Джайн снова ободряюще улыбнулся.
      - Вот и ладно. К счастью, подобное случается не так уж часто... Кстати, хочешь понаблюдать магию в действии?
      Не совсем убежденная, что хочет, она ответила:
      - А разве вся эта пища - не магия?
      - Естественно, магия. Но я хочу показать тебе кое-что поинтереснее... Одного человека. С месяц назад этот имп... так зовутся черноволосые демоны или некоторые из них. Так вот, этот имп в одиночку пришел в
      Тхам. Даже не пришел, а доехал на коне, но совершенно один.
      Джайн замолчал, и Тхайле пришлось спросить, зачем приехал этот демон.
      Рассмеявшись, Джайн принялся вытирать пальцы о траву.
      - Просто из любопытства. Ни одной живой душе Извне не ведомо, что происходит в Тхаме и как живут здесь люди. Они знают только, что время от времени кто-нибудь навсегда пропадает в горах, но не знают почему. Сила Хранительницы не дает им что-нибудь выведать... А человек, добравшийся до Тхама, - имп, а импы - пронырливый и любопытный народец. Хуже галок. И вот сейчас он где-то на расстоянии четырех дней пути к северу отсюда все еще едет на своем коне, изучая Тхам. Я покажу тебе! Смотри...
      Он указал пальцем на деревья поблизости, и там закружилась смутная тень вроде тумана. И вдруг вместо деревьев Тхайла увидела залитую солнцем поляну и человека, неторопливо едущего верхом. Она ахнула и едва не сорвалась с места.
      - Нет-нет, все в порядке, - сказал учетчик. - Он тебя не видит. На самом деле он далеко отсюда, как я и сказал... Вот тебе настоящий демон.
      Не отрывая глаз от всадника, Тхайла снова опустилась на плащ Джайна. Конь под "демоном" продолжал шагать, не сдвигаясь с места. Человек бренчал на лютне, но никакой музыки Тхайла не слыхала, да и стука копыт тоже. Лошадь была увешана тюками, а человек легко одет в яркую, цветную рубаху и коричневые штаны.
      Мужчина показался Тхайле некрасивым, но вовсе не злым. У него были черные волосы и клочковатая черная борода. Нос - длинный и острый, а уши - маленькие и круглые. Человек казался толстеньким и сидел на своем коне, как куль с картошкой. Но самым странным, самым уродливым были его глаза, напоминавшие дынные семечки и аккуратно расставленные на круглом лице.
      - Ох! - вздохнула Тхайла. - Кажется, мне совсем не нравятся демоны.
      Джайн весело расхохотался. Видение померкло и растворилось в листве.
      - Этот демон совсем безобидный. Его зовут Улиопо, хоть нам это и не важно. Он просто менестрель, и к тому же скверный.
      Тхайла подумала, над этим немного и съела еще один кусок пирога.
      - А что будет с ним?
      - Его судьба - в руках Хранительницы, но раз уж она позволила ему дожить до сегодняшнего дня... То есть, я подозреваю, Улиопо так и будет ездить вокруг да около еще месяц-два, пока не попадет куда хотел.
      - Что значит - вокруг да около?
      Собеседник Тхайлы вновь расхохотался и потянулся к высокой серебряной бутыли, чтобы плеснуть себе немного.
      - Он появился с севера и, наверное, рассчитывает попасть на юг, но так и ездит там кругами. Сам-то он об этом и не подозревает, да и подсказать ему некому. Он вообще никого не видит, никаких следов людей.
      Джайн испытующе воззрился на Тхайлу над краем серебряной чаши, которую держал в руке.
      - Это Хранительница разыгрывает демона? Джайн ослепительно улыбнулся.
      - Хранительница делает то, что считает нужным, и не мне задавать ей вопросы! Я только хотел показать тебе, что подчас Хранительнице не чуждо и милосердие.
      Тхайла вытерла рот ладонью. При всем желании она больше не могла проглотить ни крошки.
      - А зачем тебе это понадобилось?
      - Затем, что и ты обладаешь Даром.
      Вот этого-то она и боялась.
      Веселье прошло так же неожиданно, как и началось, но страха она уже не испытывала. Возможно, здесь тоже вмешалась магия или Тхайла просто верила Джайну. Хотя сама она до сих пор не могла узреть его мыслей. Там, в Доме Гаиба, ее отец все еще страдал от чего-то, но мать уже спешила назад. Это хорошо.
      - Слушай, - мягко сказал Джайн. - Мы с тобой очень похожи. Я родился в Доме Хууза, о котором ты не слыхала, потому что он очень далеко, на другом конце Тхама. Мои родители были так же бедны. Правда, у нас был один вол. Моя семья тоже обладала Даром, и едва я успел заговорить и стал чрезвычайно разговорчив, как мне пришлось стоять Стражу Смерти и получить свое Слово. У меня всегда были кое-какие таланты, а тут я превратился чуть ли не в гения. Ибо оказался у меня Дар магии, как и у тебя.
      Тхайла подождала немного, вглядываясь в его лицо, после чего сказала:
      - А какой талант у тебя был? До Стражи Смерти я не умела видеть.
      - В самом деле? Но ты была общительной девочкой и отлично разбиралась, кто в каком настроении, я угадал? А вооружившись Словом Силы, ты получила и Зрение.
      - Какой у тебя талант? - повторила Тхайла, решив, что Джайн, наверное, хочет, чтобы она спросила еще раз. И оказалась права - собеседник вновь расплылся в улыбке.
      - Болтовня! До своей Стражи я был попрошайкой. Получив Слово, я мог заговорить любого, так что он поверил бы во все, чего я только ни захочу! Если б я захотел, то смог бы убедить своего папашу, что небо - зеленое.
      К собственному изумлению, Тхайла рассмеялась в ответ.
      - Ну, тогда мне, пожалуй, не стоит верить во все то, что ты рассказываешь. Джайн снова рассмеялся:
      - Нет же, я ведь говорил - теперь я маг. И в этом-то я могу тебя убедить, не раскрывая рта. - Вновь посерьезнев, он продолжал: - Одно Слово Силы может сделать тебя гением. Два Слова - мастером... Это дает тебе ключи к любому из искусств или ремесел. Тебе становится под силу все, за что ни возьмешься. И порой, если только у тебя действительно врожденная способность к Магии, ты приобретаешь вдобавок и какие-то сверхъестественные умения. Я, например, мог читать чужие мысли. Хотя чаще всего это под силу лишь магу или настоящему волшебнику. Но ты не бойся - я редко пользуюсь этим умением.
      Тхайла почувствовала, однако, что сейчас наступил тот самый "редкий случай". Впрочем, если Джайн и прочитал эту ее мысль, то не подал виду.
      - Три Слова делают из тебя мага. Я - маг. И мне известны три Слова Силы. Придет час, и я получу свое четвертое Слово. Четыре Слова - это уже могущественный волшебник...
      Внимание Тхайлы привлек еще один кусок пирога, и она решила, что справится с ним.
      - А как же я? - спросила она.
      Джайн обернулся, глядя на клонившееся к горизонту солнце. Он вытянул руки над головой и сладко потянулся.
      - У тебя Дар, можешь не сомневаться. И тебе необходимо явиться в Колледж еще до следующего дня рождения.
      Чего она и боялась еще со Стражи. Тхайле вовсе не хотелось попадать в Колледж, чем бы он ни был. Все, чего она хотела от жизни, - это найти хорошее место для своего Дома и доброго мужа. Обычно парни искали такое место, хотя случалось и девушки тоже... Не то чтобы сами искали, а вроде как случайно приводили своих ухажеров на место, которое им было по душе. Но Тхайла не стала бы возражать, если спокойный парень с широкими плечами и доброй улыбкой подошел бы к ней и сказал, что нашел отличное место тут неподалеку, и предложил бы сходить и взглянуть на него...
      Ради этого люди и появляются на свет. Пиксы - это цветы, которые растут на одном месте, там они и цветут... А семена их летят по ветру, чтобы пустить корни в других местах.
      Джайн из Колледжа рассказывал о множестве людей - учетчиках, магах, волшебниках и только Боги знают, о ком еще. Но ни один цветок не выживет на прогалине, сплошь заросшей мхом!
      - Я тоже не хотел в Колледж, - сочувственно добавил Джайн. - Тогда мне было чуть больше, чем тебе сейчас. Я уже нашел замечательное место для своего Дома и даже показывал его одной-двум девицам. Однако пришлось уйти. Я едва не свихнулся, хотел восстать против всех Законов, и мне было жалко себя до слез. Но как только пришел в Колледж, я тут же понял, о чем тосковал всю свою жизнь. И теперь... Теперь я даже представить себе не могу, что стал бы делать, не будь Колледжа. Тхайла! Люди не созданы для того, чтобы жить в курятниках! В Колледже ты будешь мыться горячей водой, носить прекрасные платья и есть чудесную пищу! Даже такие вот пироги! Ты будешь спать в настоящей постели, ты... Я даже не знаю, представляешь ли ты себе, что такое настоящая кровать, а?
      Тхайла отрицательно помотала головой, надув губы.
      - Тогда доверься мне. Доверься Хранительнице! Ты будешь очень, очень счастлива и ни о чем не пожалеешь. - Его желтые глаза по-волчьи сузились. - И в любом случае у тебя нет никакого выбора! Помни об этом! Хранительница знает о тебе; Хранительница никогда не смыкает глаз. Не совершай опрометчивых поступков - они дорого обходятся!
      Тхайла съежилась под пристальным взглядом мага.
      - Нет, я не смог бы, - ответил Джайн ее мыслям. - Я не сумел бы наложить на тебя чары, которые продержались бы, пока ты не дойдешь до Колледжа. Но не подчиниться Хранительнице невозможно, Тхайла. И держись подальше от стариков, от умирающих... Понимаешь?
      Она вновь покачала головой, стараясь незаметно сползти с плаща, подальше от этого взгляда.
      - Помнишь то Слово, которое передала тебе старушка Фейн?
      На этот раз Тхайла кивнула. Длинная тарабарщина, едва ли имевшая какой-то смысл, но позабыть свое Слово она все равно не могла.
      - Можешь повторить его мне? Облизнув губы, Тхайла прошептала:
      - Это запрещено. Джайн улыбнулся.
      - Верно. Но даже если это и не было бы запрещено, ты все равно вряд ли сумела бы. Слово возможно выговорить только на смертном одре. Для того нам и даны Стражи Смерти... Кстати, кому тогда пришло в голову навестить Дом Вула?
      Быстрая смена темы сбила ее с толку.
      - "Пришло в голову"? Я не знаю! Это было сто лет назад.
      Собеседник Тхайлы нахмурился.
      - Ну, может быть, то было простым совпадением. Но знаешь, в Колледже ходят рассказы о Даре, сильном настолько, что он сам подбирает себе Слова Силы. Но это случается крайне редко. Самые могущественные волшебники не умеют искать себе нужные Слова!
      Почему-то Тхайле не показалось, что Джайн сам верит в то, что говорит.
      - Однако на всякий случай, - повторил он, - держись подальше от стариков и больных. У тебя уже есть свое Слово, и его силы тебе хватит вполне. Помни однажды узнав Слово, избавиться от него нельзя!
      Он опять улыбнулся, но внимание Тхайлы отвлеклось на взрывы ужаса и сострадания, которые вдруг раздались со стороны Фриэль, и в ответ ей снова стали расти потухшие было гнев и боль Гаиба.
      - Твоя мать уже дома, - заметил Джайн, поднимаясь на ноги.
      Тхайла тоже вскочила и отступила на несколько шагов, подавленная страданием родителей.
      - Скажи мне! Ответь, что ты сделал с ним! Учетчик щелкнул пальцами - и плащ взмыл с примятой травы, чтобы очутиться на плечах мага. Блюда и пища исчезли прежде, чем Тхайла успела заметить.
      - Ты и сама станешь так развлекаться через годик-другой. - Джайн радостно хмыкнул и поправил свою широкополую шляпу, чуть сдвинув ее набок.
      - Что ты сотворил с моим отцом? - крикнула Тхайла.
      - Чуть-чуть припугнул. Если хочешь снова вернуть ему хорошее настроение, сообщи ему, что чары действуют только до завтрашнего утра. Я всего-навсего маг, и это - все, на что я пока способен по части превращений. Тхайла!
      Она уже неслась прочь, но голос Джайна, казалось, приковал ее ноги к земле. Поворачиваться к учетчику она, однако, не стала.
      Подойдя к Тхайле поближе, он остановился за ее спиной. Девушку затрясло. Она так привыкла видеть чужие чувства, что Джайн здорово ее перепугал, ибо его чувства скрывались под маской!
      Она ощущала только запах Джайна из Колледжа - аромат каких-то цветов, смешанный с потом.
      - Забудь о них, Тхайла. Твой отец - невежественный, тупоголовый крестьянин. Мать немногим лучше, если, невзирая на свое Зрение, захотела провести с таким мужланом остаток своих дней. Они живут словно звери, и они хотят воспитать тебя такой же. Приходи в Колледж как только сможешь. Не дожидайся, пока тебе стукнет шестнадцать, приходи быстрее. Приходи - и ты станешь настоящим человеком, познаешь свою судьбу... И забудь этих деревенских простаков.
      Забыть семью, дом?
      - Жизнь - это нечто большее, чем выращивание детей, Тхайла!
      Она целую минуту напряженно ждала, пока он скажет еще что-нибудь, и только тогда поняла, что учетчик оставил ее.
      Тхайла помчалась вниз по склону - быстро, , как только могла.
      Молчание судьбы:
      Не смей насмешкам подвергать их тяжкий труд,
      Простую радость и молчание судьбы.
      Улыбку знати прочь гони с поджатых губ,
      Когда заслышишь говор бедноты!
      Грей. Элегия, написанная у стен сельской церкви
      Глава 5
      ЗАЛОЖНИКИ БУДУЩЕГО
      1
      Столице понемногу возвращалось в Краснегар. Зимой королевство почти не видело солнечного света. Он появлялся лишь в виде ярких всполохов на юге, у самого горизонта, и только в полдень; почти сразу же розовая дымка таяла, подобно огарку свечи, оставленному в склепе. Темный лунный диск катился по низкому небу, освещенному блеском звезд, словно по громадной стальной чаше, опрокинутой над Пандемией, и лишь зыбко подрагивали кошмарные тени северного сияния... Надменные звезды не желали светить человеку, как будто изъяны здешнего климата никак их не касались.
      Полная луна, однако, тоже не стояла на месте: звезды и сверкающая вуаль северного сияния едва успевали спастись бегством. А луна катилась по небесной чаше, словно драгоценное серебряное блюдо, окрашивая раскинувшийся под нею снег в голубые тона, так что люди могли все же ненадолго вылезти из своих берлог и взглянуть на застывший вокруг них мир.
      Второе полнолуние после зимних Празднеств означало дату Лесной Встречи, обычай, возникший за время правлений Инос. Она постановила устраивать зимние походы за древесиной к южным лесам: зимой бревна было куда легче переправлять в Краснегар с помощью запряженных в сани лошадей, легко тащивших груз по засыпанным снегом холмам. К несчастью, леса извечно принадлежали гоблинам, а "хоть у гоблинов и зеленая кожа, они все же неглупый народ", - как говаривал Рэп. К тому времени, как королева вышла за него, а Рэп взял на себя мужские повинности вроде экспедиций лесорубов, гоблины же успели сообразить, что древесину можно выгодно обменивать.
      Первая же вылазка краснегарцев на юг завершилась довольно быстро, когда повозки бесшумно окружили вооруженные копьями и луками гоблины, которых было по меньшей мере впятеро больше. Им просто не терпелось обсудить с колонной варианты бегства обратно на остров, а заслуженная слава гоблинов как не знающих жалости палачей добавила экспедиции известную скорость, с которой она была вынуждена ретироваться.
      Вскоре, впрочем, был изобретен приемлемый обеими сторонами способ оплаты древесины, и с тех пор Лесная Встреча стала ежегодным ритуалом. Сами гоблины гораздо легче справлялись с лютым холодом, чем даже етуны, а уж импы и подавно не могли с ними сравняться, не говоря уже об их лошадях. Гоблины сами рубили лес, сами же и отволакивали тяжело нагруженные сани к границам Краснегара. Порой снежные бури переносили дату Встречи, но обычно, если только погода не сильно выходила из себя, гоблины прибывали на место без опозданий. И вроде как вовсе не замечали свирепых морозов, хотя они запросто могли сжечь человеческие легкие... Говорят, гоблины без остановки бежали по три дня, таща за собой дроги, от самых границ леса. Наградой тем, кто первыми добегут до цели ежегодного соревнования, по слухам, становились ногти и уши последних.
      Когда Рэп торопливо вышел из ворот замка, в небе стояло солнце - яркое марево, плававшее в ледяном тумане над южным горизонтом. Луна выйдет сразу же после заката... Тропа извивалась между жутких нагромождений льда, но берег впереди был куда хуже - там путника подстерегала опасность свалиться с ледяного откоса и разбиться насмерть.
      Прямо впереди, над одним из домишек, отмечавших побережье, в небо поднималась единственная полоска дыма. Ожидая разгрузки, рядом стояли три повозки с дровами, и на снежной белизне вокруг них танцевали темные тени четыре-пять десятков гоблинов. Некоторые слонялись по сторонам, но большинство просто сидело в снегу, мирно беседуя. Попробуй только Рэп последовать их примеру и уже через десять минут наверняка превратился бы в ледышку.
      Тяжело пыхтя, он добрался до берега - и дальше идти стало легче. Позади к темному небу вздымалась громада Краснегара, окутанная дымком из городских труб, коронованая замком на вершине. Его замком. Рэпу показалось, что город светится сам по себе в этом водянистом воздухе, укутанный в искристую мглу.
      От гоблинов отделилось трое, и он направился прямо к ним навстречу, гадая, не стоит ли посередине сам Птица Смерти.
      Да, временами Рэп все-таки жалел о своем решении не быть волшебником. Даже тех скромных сил, которые он мог бы теперь собрать, хватило ему, чтобы угадать присутствие Птицы на расстоянии. К тому же он, разумеется, знал бы, что Птица замыслил, и сумел бы испортить гоблинам радость сделки. Иногда Рэп задумывался, долго ли протянет его "твердое решение", если встреча вроде сегодняшней однажды закончится плачевно. Достанет ли ему мужества умереть, не призывая на помощь магические силы, - просто из принципа?
      Перейдя на торопливую рысь. Рэп стал выдыхать огромные облака пара и почувствовал, как под шубой потекли струйки пота: да, уже не молод. Три пары недружелюбных глаз рассматривали его сквозь прорези масок из оленьей кожи. Конечно, лицо самого Рэпа было тоже предусмотрительно укутано, и видели они не больше, чем он. Все трое выглядели кряжистыми и широкоплечими; ни один не был достаточно высок, чтобы сойти за Птицу Смерти.
      Покопавшись в памяти, Рэп проскрежетал на гоблинском диалекте:
      - Плоский Нос я. Говорить за город.
      - Говорить вождь! - фыркнул в ответ средний гоблин.
      - Вождь я.
      Смягчившись, говоривший представился Кровавым Ножом из клана Дикобраза. Шагнув друг к другу, два вождя обнялись. В стальной хватке гоблина Рэп сморщился, едва вынося зловоние медвежьего жира, которым гоблины натирались от холода.
      Кровавый Нож представил ему Серебряного Огня, чьим тотемом оказался Лосось, и Жующего Зуба из клана Бобра... Еще дважды кости Рэпа хрустнули в гоблинских объятиях, а проклятый запах жира едва не вывернул наизнанку его желудок. Хотя в ближайшей хижине был разведен огонь, гоблины не пригласили Рэпа погреться - это значило, что переговоры не стоило затягивать.
      - Вещи на обмен видеть?
      - Дрянь! - Кровавый Нож приподнял на миг маску, чтобы презрительно сплюнуть в сугроб. Рэпу показалось, что он видел, как плевок затвердел на лету.
      - Хорошая соль! - сказал он. - Красивое стекло! Богатые пряности! Полезные пряжки... - Рэп помолчал, мысленно перебирая список товаров, прошлой осенью отправленных им в хижины. Ноги уже задубели.
      - Надо мечи! - рыкнул гоблин, отступая на шаг. - Топоры. Много, много головы на стрелы.
      Здесь обычно и начинались неприятности. Краснегар был связан с Империей договором, запрещавшим королевству передавать гоблинам оружие. Попробуй только Рэп нарушить это соглашение, и Империя моментально свернет торговлю, а Краснегар быстро опустеет, даже если первую зиму голодать горожанам и не придется. С другой стороны, злить гоблинов тоже не следует, иначе Краснегар за одну ночь будет сметен с лица земли. Давным-давно, еще волшебником, Рэп наложил на дамбу, связывавшую город с материком, заклинание, не позволявшее гоблину ступить на нее. Вдобавок гоблины терпеть не могли воду, но это не помешает им напасть на Краснегар, подобравшись к нему по льду. Какой бы там ни была география королевства, его экономика лежала точнехонько посередке между гоблинами и Империей.
      - Мечи нет. Импы держат мечи. - По-гоблински Рэп говорил из рук вон плохо. - Не меняют нам мечи. - Он опять принялся перечислять расчудесные достоинства своих мирных товаров.
      Кровавый Нож продолжал называть их дрянью, падалью - и хуже того.
      - Дерьмо росомахи! - заключил он напоследок, угрожающе складывая руки.
      - Дерьмо нет. Говорить больше нет. - Рэп тоже сложил руки. Вопреки всем стараниям, его начинал пробирать холод. Раскосые глаза гоблинов сверкнули:
      - Оставим деревья и заберем дрянь, тоже!
      - Воры?
      - Заберем дрянь и вождь тоже! Обменивать обратно на мечи!
      Очевидно, Кровавый Нож был незаурядным торговцем. Похищения, выкуп... Еще немного, и он пригрозит сжечь Краснегар дотла, можно не сомневаться. Рэп решил, что с него довольно этой идиотской игры. Он уже стучал зубами.
      - Спрошу Птицу Смерти, вор ли! - Он развернулся на замерзших пятках и заковылял к Хижине, в которой горел огонь. Хижина была всего-навсего коробкой из четырех каменных стен с очагом внутри и с парой замызганных окошек. Рэп ворвался внутрь. Внутри не было ничего, кроме Птицы Смерти и бадьи с жиром.
      Раздетый до нитки, король гоблинов восседал на грязном полу, смазывая ноги медвежьим жиром, чудовищная вонь которого любого заставила бы прослезиться, ежели этот "любой", конечно, сам не гоблин. В выложенном камнями очаге дружелюбно потрескивало пламя. Гоблин держался на почтительном расстоянии от огня, и блики пламени плясали по его коже, окрашивая ее в зеленоватый цвет.
      - Делать шутки! - прокашлял Рэп, по привычке сколачивая снег с обуви. Даже здесь, внутри натопленной хижины, от его дыхания клубами валил пар. Подойдя поближе к очагу, он застыл, блаженно вздыхая по мере того, как к его конечностям возвращалась способность чувствовать.
      Гоблин расхохотался - как будто по ступенькам скатилось жестяное ведро.
      - Мала-мала волшебник? Смотреть через стены?
      - Смотреть через стены нет... Ох, не морочь голову! Давай уж лучше по-имповски... Не надо мне волшебства, чтобы понять, что ты ошиваешься где-то в округе - леса принадлежат клану Ворона, а посланцев этого тотема я что-то не видал. Ну, как поживаешь, зеленое страшилище?
      Птица Смерти удовлетворенно хмыкнул и поднялся на ноги. Он был высоковат для гоблина и с каждым годом прибавлял в росте. До Рэпа он, правда, еще не дорос, зато мускулами превосходил тролля. Черные волосы Птицы, заплетенные в тонкую косицу, падали через левое плечо на его здоровенное брюхо, да и усы у него отросли куда длиннее, чем принято у гоблинов. Глаза его казались почти что квадратными, отчасти из-за татуировки на лице. Приветственно оскалив клыки, которые сделали бы честь вожаку любой волчьей стаи. Птица шагнул вперед, приветствуя старого друга; Рэп постарался вложить в объятие всю свою силу, но все равно отчетливо расслышал хруст собственных ребер.
      Первый король гоблинов.
      Человек, которому сами Боги предначертали судьбу.
      Отметив про себя, что непременно сожжет испачканную шубу, как только доберется до дому. Рэп примостился у очага, сложив ноги, и улыбнулся своему бывшему рабу. Птица Смерти отодвинулся подальше от огня и вновь погрузил пальцы, вытертые о гостя, в бадью с медвежьим жиром.
      - Да ты, никак, толстеешь! - с усмешкой заметил Рэп, прекрасно понимая, что и сам навряд ли похудел со времени прошлой встречи.
      Квадратные глаза сузились:
      - Хочешь испытать на себе мои лучший удар?
      - Нет уж, спасибо!
      - А ты засунул хоть один бочонок пива в тот мусор, который собираешься сбыть с рук?
      - Нет, но я обязательно пришлю тебе несколько мешков. - Рэп знал, что Птица выпьет все пиво, как только удастся его растопить. Никто другой даже понюхать не посмеет. - Но в основном я даю тебе глину.
      Гоблин глухо крякнул, хотя это могло быть не столько ответом, сколько следствием его попыток дотянуться до наиболее труднодосягаемых своих анатомических частей.
      - На кой ляд мне твоя глина? Ума не приложу, что с ней делают! - Птица метнул в Рэпа настороженный взгляд.
      - Что-то связанное с красками, как я слыхал. Но, говорят, дварфы высоко ее ценят, а кто кует мечи лучше, чем дварфы?
      Гоблин прервал туалет и злобно уставился на Рэпа, - на месте короля Краснегара всякий напугался бы до полусмерти.
      - И ты все еще рассказываешь мне, будто ты - не волшебник?
      Почуяв запах паленого меха. Рэп отодвинулся от пламени.
      - Никакого волшебства. До меня дошли вести о том, что импы воздвигают стену в Пондагском ущелье. Вновь сверкнули клыки:
      - Ишь ты, лучше ничего не придумали - ну, ребята озоруют.
      - Пока ты торгуешь с Двонишем! Перестань, Птица Смерти! Это ведь очевидно. Ты все эти годы бесновался в Пондаге только затем, чтобы убедить Империю прохода через горы нет. Но не надо меня кормить этими сказками! Слыханное ли дело, чтобы ты до сих пор еще не открыл других лазеек! А потом, дварфы - твои извечные союзники, невелика тайна... Так когда ты собираешься напасть?
      Птица Смерти испепелил Рэпа взглядом.
      - Это ведь ты поведал мне судьбу. Тебе лучше знать.
      Рэп не очень-то и рассчитывал на доверие гоблина. Впрочем, ждать осталось недолго... Птица Смерти приобрел как раз достаточно, пожил рядом с импами, чтобы сделаться смертельным врагом Империи. Он семнадцать лет готовил свою войну и собирал людей. Все эти пограничные набеги, на которые Империя уже посматривала с серьезными опасениями, были всего лишь учениями перед большим выступлением гоблинов. В атом году? В следующем? Или же в 3000-м?.. Рэп поежился.
      - Так вышло, что у меня опять есть для тебя предсказание. Существует старое поверье, что Свод Эмина падет на заре нового тысячелетия - это через два года... И недавно я получил сведения из самых надежных рук: за этим действительно что-то кроется.
      Гоблин торжествующе ухмыльнулся, никак не выдавая собственных мыслей. Удовлетворенный шубой из жира, он принялся натягивать поверх нее оленьи меха.
      - Здорово было бы вновь увидеть Хаб. Устроить для них маленький праздник... Хм, повеселиться вместе с ними, я хочу сказать.
      - Можешь попробовать. Но остерегайся волшебства.
      - Светлая Вода умерла, разве ты не слыхал?
      - Нет еще. Но ты меня не удивил... - Выжившая из ума старуха была Смотрительницей Севера еще с 2682 года. - И кто же сменил ее?
      Подозрительные глаза Птицы Смерти зажглись в тени татуировок. Отчего-то лицо гоблина еще больше позеленело, когда он закутался в мех.
      - Дварф по имени Распнекс.
      - Не тот ли самый?
      - Дядюшка Зиниксо, - кивнул гоблин, расплываясь в улыбке, которая могла прийтись к лицу разве что Еиене.
      Конечно, он рад увидеть дварфа на Белом троне, если только гоблины и вправду ведут с ними переговоры. Официальной прерогативой Севера были набеги етунов, но Светлая Вода благоволила также к своим гоблинам, хотя в целом на старую ведьму едва ли можно было положиться.
      Рэп припомнил дни своего могущества.
      - Я не сказал бы, что Расписке идеальный смотритель, но в то же время он был сильнейшим из сторонников Зиниксо в отношении магий... Но когда я сокрушил Зиниксо, он не подчинил своей власти его подопечных. Тогда это произвело на меня хорошее впечатление.
      Смотрителем Юга, разумеется, был эльф. Эльфы от начала времен враждуют с дварфами, так что, похоже, Четверо опять могут наломать дров... Да что там, с ними вечно какие-то проблемы! Смотрительницей Запада была Грунф, из троллей. Однако она никогда не была особенно могущественной волшебницей, как, впрочем, и Олибино, Смотритель Востока. Лит'риэйн, похоже, остался самым сильным из всех - странно, что он ушел под покровительство Распнекса...
      Рэп пожал плечами и оставил раздумья на потом, тем более что сейчас ему было на чем сосредоточиться - на дымящейся левой ноге, к примеру. Он быстро поменял позу.
      - Д как поживает маленькая красотка, которая была с тобой прошлым летом, Синий Колокольчик?
      - Отлично. Правда, она уж не такая маленькая.
      - И сколько у тебя жен?
      - Несколько, - уклончиво отвечал Птица.
      - Ну, а наследников? Гоблин широко ухмыльнулся:
      - Государственная тайна. Как поживает твоя женщина?
      - О, великолепно, - сказал Рэп. - Только что родила мне замечательного сына. Мы думаем, он вырастет светловолосым импом, и это отлично, ведь у нас уже есть сын-етун и две дочки - одна имп, другая тоже етун, - и слава Богам, никто из моих детей не похож на меня, но ты только послушай, что недавно натворила моя Кейди...
      Птица Смерти с плохо скрываемым нетерпением ждал, пока Рэп не закончит рассказ. Даже не улыбнувшись в финале, он тут же пустился в долгое и нудное повествование о тем, как его старший. Кровавый Клюв, убил своего первого медведя.
      2
      Как это ни покажется невероятным, пиксы тоже могут страдать от одиночества, а пике, не имеющий собственного Дома, - и вовсе неприкаянная душа. Лето вступило в свои права, принеся с собой зной и скуку; Тхайла чувствовала, что зов далекого Колледжа с каждым днем становится все сильней и сильней. Казалось, Колледж уже успел вырвать ее из круга друзей, из собственной семьи и даже из знакомого ей мира, уже сжал ее в своих невидимых, но крепких магических объятиях. Она не могла строить планов дальше начала сезона дождей, ибо к тому времени она будет далеко отсюда: ей стукнет шестнадцать, и она превратится в какого-то совершенно иного человека, с другой жизнью, которую сейчас Тхайла и представить-то себе не могла. Дом Гаиба больше не был ее домом, а дорога все так же исчезала за горным склоном, маня за собой.
      До появления учетчика Джайна она только-только вступила в предварительную стадию ухаживания - робкий обмен подарками, долженствующий показать интерес.