Судьба Синьцзяна

к., по его мнению, из-за поражения Китая на северо-западе проблемы на побережье могли как раз обостриться. Он писал, в частности: "Если наши войска отойдут на шаг, русские продвинутся на шаг. Если наши войска потеряют день, русские приобретут день. Нет ничего более неотложного, чем этот вопрос. Некоторые государства - Англия, Франция и США также могут использовать ситуацию в свою пользу и приступить к действиям. Любое дальнейшее развитие инцидента с Россией неизбежно вызовет возникновение проблем на море, и наша оборона будет поставлена под двойную угрозу. В результате общее состояние китайской внешней политики в будущем будет невообразимым". (40, цз. 46, л.10). Таким образом, развивалась мысль о том, что взаимоотношения цинской империи с западными странами во многом будет зависеть от того, как успешно Китай продемонстрирует свой потенциал на рубежах Центральной Азии. При этом сторонниками такой точки зрения не принимался в расчет тот факт, что как маньчжуро-китайская армия, так и финансы будут значительно подорваны такой "демонстрацией силы". Как можно видеть, адепты возвращения Синьцзяна также искренне опасались "российской угрозы". Исходя из сказанного, Ван Вэньшао считал необходимым использовать всю мощь Китая, чтобы осилить синьцзянскую кампанию, успешный исход которой дал бы возможность контролировать ситуацию в Центральной Азии и предотвратил бы возникновение инцидентов с западными державами на побережье. (40, цз. 46, л. 10). Ссылки на "территориальные вожделения" России были одним из главных аргументов Цзо Цзунтана и его приверженцев, в то время, как повод для столь драматических выводов был явно преувеличенным. Известно, что ввод русских войск в Илийский край с центром в Кульдже был вынужденным шагом русского правительства, связанным с обострившейся в результате антицинских выступлений в Синьцзяне военно-политической обстановкой на границах Казахстана, а также с англо-русскими противоречиями. (183, с. 86). Почти аналогичное с Ван Вэньшао мнение было выражено Дин Баочжэнем, губернатором Шаньдуна, который полагал, что со стороны России исходила гораздо более реальная угроза, чем со стороны Японии и западных держав, т.к. Россия и Китай имели общие границы, и Россия могла "угрожать" Китаю как на суше, так и на море. Япония, хотя и близко расположенная, могла добраться до материка лишь со стороны океана, а западные страны, хотя и могли прийти в Китай с моря, были, как он полагал, слишком далеко. Дин Баочжэнь утверждал, что ни одна из этих сил не была столь угрожающей, как Россия. "По мнению Вашего министра, - утверждал Дин Баочжэнь, - угроза, исходящая от различных морских держав подобна болезни конечностей, которая легка и отдаленна, тогда как затруднения с Россией подобны болезням сердца и желудка, которые близки и серьезны". (47, цз. 100, л.41). В случае серьезного военного конфликта с Россией Дин Баочжэнь опасался, что Япония и западные страны могли бы также извлечь выгоды из ситуации, чтобы разжечь пожар войны на побережье. По этой причине Дин Баочжэнь полагал оборону границ на суше весьма неотложным вопросом. (47, цз. 100, л. 41). Историческая действительность показала, что события в Синьцзяне, в результате которых там было свергнуто маньчжурское господство, не только не были выгодны для России, но и вызвали озабоченность ее правительства занятого в то время освоением своих новых среднеазиатских владений. Помимо этого, новая обстановка в Синьцзяне лишала царские власти возможности реализовать выгодные для них торгово-экономические условия Пекинского договора 1860 г. и вынуждала отложить на неопределенное время русско-китайское территориальное разграничение, намеченное Чугучакским протоколом 1864 г. В силу всего этого, правительство России было заинтересовано в сохранении дружественных отношений с правительством Цинской империи и в скорейшем восстановлении цинского контроля над Синьцзяном.
      10. ЦЗО ЦЗУНТАН О СИНЬЦЗЯНЕ: АРГУМЕНТАЦИЯ, РЕШИВШАЯ СУДЬБУ СИ-ЮЯ. До марта 1975 г. Цзо Цзунтан не вступал в споры на уровне докладов трону по собственной инициативе, хотя, несомненно, уже давно имел на этот счет свое мнение. В середине января 1875 г. События развернулись таким образом, что политическая ситуация стала благоприятствовать точке зрения сторонников военного похода в Синьцзян. 12 января 1875 г. умер, не оставив наследника, император Тунчжи (Цзайчунь, 1856-1875 гг. правления). Вопреки правилам престолонаследия, на трон был возведен племянник вдовствующей императрицы Цы Си - Гуансюй (Цзайтянь, 1871-1908 г. жизни), мальчик четырех лет, сын младшей сестры Цы Си и Князя Чуня - ярого сторонника возвращения Джунгарии и Восточного Туркестана. Важную роль в определении правительственной политики в этом вопросе сыграл и Вэнь Сян - один из министров и член Цзюньцзичу (Военного совета; цзюньцзи дачэнь). Именно под влиянием Вэнь Сяна, после того, как двор получил все указанные доклады, 10 марта 1875 г. Цзо Цзунтану был отдельно послан секретный документ с запросом о его мнении по синьцзянской проблеме (40, цз. 46, л. 10). В документе говорилось: "Некто (несомненно, Ли Хунчжан - Д.Д.) предлагает: "территория Синьцзяна соседствует с Россией на севере, с различными мусульманскими странами, такими, как Турция и Персия на западе, она близка к английской Индии на юге; надо приказать всем главнокомандующим остаться точно в пределах настоящей позиции и занять солдат, находящихся под их командованием земледелием, вместо того, чтобы маршировать вперед; когда будет сделано так, мы сможем демобилизовать все нужные войска как к западу, так и к востоку от Цзяюйгуань" (40, цз. 46, л. 10). "Некто еще предложил, - следовало далее в послании, (имелся в виду Ван Вэньшао), - непорядки вдоль побережья возникли не без причины. Все наблюдают за нашими военными передвижениями на западной границе. Если мы преуспеем там, они будут держаться смирно вдоль берегов. Если мы не преуспеем там, они соберутся двинуть с востока. Мы должны сделать все возможное, чтобы выиграть синьцзянскую кампанию". (40, цз. 46, л. 11). Автор документа полагал, что если "при сложившейся ситуации правительство сможет приостановить западную кампанию, оно выиграет некоторые средства на оборону побережья и "несколько разрядит финансовую ситуацию". А если же Китай не сделает ничего, чтобы вернуть Урумчи, то и северные и западные границы "окажутся в постоянной опасности". "Кроме того, - продолжал составитель послания, - если мы отступим из Синьцзяна, нельзя гарантировать, что восставшие мусульмане не вторгнутся и не возмутят народ на территориях возле Цзяюйгуань. Когда восставшие будут излишне активно действовать вне Великой стены, для Китая станет невозможным закрыть дверь, даже если двор захочет этого". Цзо Цзунтану предлагалось тщательно обдумать, что необходимо было предпринять в данной ситуации и доложить об этом трону". (40, цз. 46, л.11). Таким образом, Цзо Цзунтана просили ясно ответить, мог ли он восстановить власть империи в Синьцзяне с теми силами, которые имелись у него в распоряжении на данный момент. Помимо этого, в запросе всплыл упоминавшийся уже инцидент лета 1874 г. с Юань Баохэном ("соглядатаем" из Пекина), к советам которого в свое время не пожелал прислушаться Цзо Цзунтан. Столичные сановники не поняли, почему в свое время Цзо Цзунтан отказался прибегнуть к услугам столько ценимого двором человека, как Юань Баохэн. Самому же Цзо Цзунтану адресовалось в послании множество похвал за "те великие подвиги", которые он успел совершить на благо империи. Документ завершался подсчетами военных затрат Цзо Цзунтана в меру имевшихся при дворе сведений об этом предмете. (40, цз. 46, л. 11). Важность указанного документа была столь велика, что на его доставку в Ланьчжоу из Пекина потребовалось всего лишь 9 дней; Цзо Цзунтан получил запрос 19 марта 1875 г. (40, цз. 7, л. 7). Он ответил почти через месяц, 12 апреля 1875 г. развернутым докладом (он занимает 19 двойных страниц текста), в котором утверждалось, что синьцзянская кампания должна была проводиться до полной победы, безотносительно состояния дел в осуществлении военно-морской программы. Он заявлял, что западные государства, заинтересованные в первую очередь в торговых выгодах во время войн с Китаем начала и середины века захватывали лишь гавани и порты, а не значительные участки территории. Цзо Цзунтан противопоставлял западным державам Россию, которая, по его мнению, имела виды как на территорию Китая, так и не торговые льготы одновременно. Исходя из этого, Цзо Цзунтан считал разумным предотвратить нежелательное для Китая развитие событий в Центральной Азии и восстановить власть Цин в Синьцзяне. В докладе, в частности, говорилось: "Когда западные страны объединяются и замышляют что-либо против нашей страны, их целью является торговля, а не... захват наших территорий и населения, т.к. они знают, что это увеличит их потребность в гарнизонных силах, а увеличение количества населения, подчиненного их власти, потребует новых административных мер. И то, и другое будет стоить денег, а это противоречит из главной цели - получать выгоду... Со времен заключения торговых договоров, порты были открыты полностью. Народ наслаждался выгодами так же, как и иностранные купцы. Они не захотят нарушать существующие договоры, т.к. они знают, что это повредит им всем. "С тех пор, как мы начали строить наши собственные пароходы, - продолжает Цзо Цзунтан, - мы оказались способны иметь то, чем /прежде/ иностранцы угрожали нам (Цзо Цзунтан имел в виду, что с тех пор, как китайцы научились строить пароходы, они освоили то самое оружие, которым западные государства угрожали Китаю. В этом отношении, как он считал, можно уже больше не беспокоиться Д.Д.). Далее, мы сосредоточиваем весь наш ум и волю, дабы создать хорошую технику и орудия, дабы укрепить нашу оборону. Последовательно рассуждая, трудно себе представить, что иностранцы еще будут что-либо затевать". (40, цз. 46, лл. 32-33). Цзо Цзунтан внимательно рассматривает предложение демобилизовать экспедиционные силы на западе с целью увеличить приток средств на оборону побережья и подробно оговаривает вопрос о необходимости дополнительных средств на цели обороны. Он указывает, что эти мероприятия включают в себя два этапа, а именно - "создание" флота и "поддержание" его. Средства на создание флота включают плату служащим, расходы на обучение и расходы на обслуживание кораблей. Цзо Цзунтан полагал, что хорошим началом было уже создание верфи в Фуцзяни. "С будущим ее расширением и улучшением, - продолжал Цзо Цзунтан в докладе, - мы можем надеяться на строительство большего количества кораблей, а, следовательно, исчезнут и расходы на их покупку... Таким образом, средства, которыми располагает как на как на создание, так и на поддержание - вполне достаточно... Обучить местное население профессиям моряков и строителей не будет стоить очень дорого... Вот и все, что нам требуется на оборону побережья". (40, цз. 46, л. 34). "И все же, - продолжал Цзо Цзунтан, - предлагают демобилизовать оборонные силы на суше, чтобы укрепить оборону побережья. Это было бы правильно, если бы на побережье /перед нами/ стояли более срочные задачи, или если бы командующий войсками в Ганьсу располагал большими средствами, чем ответственный за береговую оборону". Цзо Цзунтан предлагает проверить сначала второе предположение и вспоминает, что, вернувшись из Шэньси, он попросил выплачивать ему ежегодно 4 млн. лянов. Из этой суммы 600 тысяч резервировались ему для Шэньси, а остаток использовался для нужд армии Цзо Цзунтана. Позже, после того, как департамент государственных сборов учредил некоторые специальные поступления из различных провинций для нужд армии, общий планируемый объем денежных дотаций был доведен до 8 млн. лянов в год. Цзо жалуется на то, что с тех пор, как он приехал в Шэньси и Ганьсу, он получал менее 5 млн. лянов в год, а необходимые расходы составляли все же не менее рассчитанной суммы 8 млн. лянов ежегодно. (40, цз. 46, л. 35). Цзо Цзунтан приводит и конкретные цифры: "Дефицит накапливался из года в год и составил большую сумму. Вот почему я смог выдать полную плату своим людям сначала только за два месяца, и едва сумел выдать единую месячную плату позже... Все же до конца 12 года правления Тунчжи (16 февраля 1874 г. - д.Д.) было просрочено к выплате 8.200 и более тыс. лянов, вдобавок к чему недоставало 300 тыс. лянов в пенсионном фонде. С другой стороны, различные провинции и налоговые управления недодали моей армии более 30 млн. лянов ранее уже просроченных субсидий... поэтому сейчас /мне/ даже труднее справляться, чем в прошлом годы. Грядущая кампания в Синьцзяне потребует более дальних перевозок для снабжения /армии/ и будет стоить еще больших денег..." (40, цз. 46, л. 36). Как можно видеть, Цзо Цзунтан говорит о "предстоящей кампании" в Синьцзяне, как о чем-то уже решенном и вполне определенном. Далее в докладе он развивает свои мысли в том плане, что совершенно нет причин демобилизовывать "оборонительные силы" до возвращения "стратегического города" Урумчи: он настаивает, что даже, когда этот город будет возвращен, потребуется большое количество солдат, чтобы защитить территорию собственно Китая, и утверждает, что возможностей сократить средства на оборону на суше, практически, нет. (40, цз. 46, л. 360. В подтверждение своих мыслей Цзо Цзунтан ссылается на императора Цяньлуна, когда после завоевания Синьцзяна также был высказан ряд соображений о том, что хозяйственное освоение вновь приобретенного района будет стоить слишком больших денег. "...Его Величество император Цяньлун не внял /им/, т.к. были причины для того, чтобы установить границу там, где сделал он", - пишет Цзо, вероятно, полагая это заявлением, не требующим доказательств (40, цз. 46, лл. 36, 37). Помимо предпочтительного, как считал Цзо Цзунтан, варианта полного возвращения Джунгарии и Восточного Туркестана, он не исключал и признания государства Йэттишаар. Однако рассмотрение этого варианта Цзо Цзунтаном представляется нам сделанным чисто в спекулятивных целях. Скорее всего, он намеревался убедить двор, сначала, хотя бы в малом, а затем, по выполнении этих половинчатых планов, довести их до логического конца - до полного подчинения Синьцзяна цинскому господству. Даже в случае признания Йэттишаара Цзо Цзунтан настаивал на необходимости продолжения военных действий, считая демаркационную линию, сложившуюся на 1875 г. (по реальному расположению маньчжуро-китайских войск) невыгодной. Эта линия тянулась от Комула через Баркюль, Цзимуса, Гучэн и Шихо к Чугучаку. Критикуя такую предполагаемую границу, Цзо Цзунтан снова и снова повторял свои до воды, говоря, что для охраны этой линии потребовалось бы слишком большое количество войск, твердя о дороговизне их содержания, и, тем не менее, о полной ненадежности такой обороны. Он полагал, что лишь овладение Урумчи могло исправить положение, заявляя, что до тех пор, пока Урумчи остается во владении противника, невозможно представить себе пограничную линию, по которой можно было бы приемлемо разместить войска. "Не овладев Урумчи, - писал Цзо Цзунтан, - мы не будем иметь прочных позиций на Западе Китая" (9, с. 345). В докладе Цзо Цзунтан также рассуждает о преимущественной важности двух районов Синьцзяна: "...Две дороги в Тянь-Шане, Северная и Южная, ведут через то, что они (местные жители - Д.Д.) называли "восемью богатыми городами" и "восемью бедными городами". Из Урумчи на юго-запад от Аксу земля плодороднее, весны теплы, а продукты /земли/ многочисленны. Эта земля - так называемые "Восемь богатых городов". От Урумчи к востоку находятся четыре города, расположенные на высоких и холодных местах, там много гор и долин, и лишь несколько равнин. К югу от Хами, а затем на запад к Аксу, находятся четыре города, расположенные в обширной пустыне; площадь обрабатываемых земель невелика. Это - так называемые "восемь бедных городов". Со стратегической точки зрения, 8 северных городов доминируют над большими территориями, чем 8 южных городов. Северная область может держать под контролем южную, но не наоборот /.../. Когда Его Величество (Цзо снова апеллирует к Цяньлуну - Д.Д.) овладел богатыми землями южного Синьцзяна, стало возможным использовать местные ресурсы для обеспечения постоянных военных сил, и даже выделить некоторые суммы для войск, расквартированных к востоку от Урумчи. Если мы удовлетворимся оборонительной программой, то без возвращения Урумчи будет трудно организовать эффективную оборону. Когда же мы вернем Урумчи, вся оборонительная система потребует значительных сил для расквартирования их в Баркюле, Хами и Тарбагатае. Тогда мы сможем насадить /свои/ военные и гражданские власти, чтобы усилить оборонительную систему. После этого демобилизация будет возможной, а средства смогут быть сокращены до нормы без угрозы для безопасности" (40, цз. 46, л. 37). Далее в докладе Цзо Цзунтан снова принимается пугать цинское правительство Россией. Он заявляет, что если Китай сейчас демобилизует армию, чтобы выиграть в финансовом аспекте, то, как только "ослабнет оборона", сразу "вторгнется враг" и под угрозой окажется не только Ганьсу, но даже Кобдо и Улясутай. Нарочитая предвзятость этих прогнозов опровергается тем, что, несмотря на отмечавшуюся выше заинтересованность России в сохранении цинской власти над Синьцзяном, правительство России, тем не менее, не собиралось в тот момент оказывать цинским властям вооруженную поддержку. Это объясняется тем, что царские власти не располагали тогда в Казахстане и Средней Азии достаточным количеством войск, а также опасением, что вмешательство на стороне цинского правительства сможет вызвать нежелательную реакцию со стороны мусульманских подданных России. Цзо Цзунтан продолжал свои увещевания в том духе, что "программа демобилизации сухопутных сил /на северо-западе/ не может принести большой выгоды делу обороны побережья, но она определенно, весьма повредит безопасности страны на северо-западе. Оккупация Или русскими произошла тогда, когда мы были заняты внутренними проблемами. Они (русские - Д.Д.) изображали дело так, будто пришли, чтобы сохранить город для китайцев, но истинные их мысли были иными. Они знали, что район Или был необычайно богат и близок к их южной границе, и они могли бы войти и продвигаться дальше, не прилагая для этого особых усилий (46, цз. 46, л. 38). В сущности, сам факт дальнейшего бездействия русских войск полностью опровергает это утверждение. "С тех пор, как мы вернули Сучжоу, - писал Цзо Цзунтан далее в докладе, - последовало освобождение Аньси, Хами, Баркюля и Цзимуса, лишь территория Урумчи все еще оставалась в руках восставших". Однако в заключение цинский полководец все же не мог не заметить: "Россия - великая страна... Трудно вообразить, что она станет рисковать, чтобы пройти путь через Урумчи... ради помощи мусульманам в войне против нас". "Турция еще дальше, - продолжает Цзо Цзунтан, - она расположена к западу от Индии, в нескольких тысячах ли от Кашгара. Газеты в Шанхае сообщили, что мусульманский вождь в Кашгаре объединился с Турцией и торговал с Россией и Англией, но об этом мы не знаем наверняка. Даже если мы все-таки последуем мнению газетчиков, что... нам следует отказаться от Кашгара, это решение надо будет принимать в будущем. Лишь только после того, как будет возвращен Урумчи и тщательно оценена вся ситуация, мы сможем прийти к такому заключению. Остановить все войска внутри и вне Великой стены сейчас не имеет смысла. Ваше Величество сказали... "Если Китай ни чего не сделает, чтобы вернуть Урумчи, как северные, так и западные границы будут в постоянной опасности. Кроме того, если мы отступим из Синьцзяна, никак нельзя гарантировать, что мусульманские повстанцы не придут и не возмутят земли возле Цзяюйгуань. /.../ Ваше Величество видит ситуацию настолько ясно, - заключает Цзо Цзунтан, - что я, право же, не могу ничего к этому добавить". (40, цз. 46, л. 38). Таким образом, двору были представлены следующие соображения: Синьцзян был первой линией обороны на северо-западной границе, он защищал Монголию, которая, в свою очередь, прикрывала Пекин. Если будет потерян Синьцзян, - утверждал Цзо Цзунтан, -- Монголия окажется беззащитной, и сам Пекин будет под угрозой; немедленной опасности вторжения со стороны Западных стран не было, тогда как существовала, как он заявлял, опасность наступления Росси со стороны Синьцзяна; средства, выделенные на оборону границы, не должны были передаваться для обороны побережья, которая уже располагала своими основополагающими средствами (напротив, бюджетные поступления, выделенные на решение проблем, связанных с Синьцзяном, отнюдь не позволяли урезать их); земля, завоеванная основателями династии, не должна быть утрачена ни на одну пядь; стратегические центры Урумчи и Аксу следует возвратить в первую очередь. Цзо Цзунтан завершал свои доводы предостережением, что остановка синьцзянской кампании была бы равносильна проигрышу вследствие неявки на поле боя и являлась бы первым шагом к преобладанию иностранных держав в Центральной Азии. (40, цз. 46, лл. 38, 39). Хотя аргументы как Цзо Цзунтана, так и Ли Хунчжана представлялись правительству довольно-таки вескими, тем не менее, в верхах Цинской империи казалось бесспорным, что ситуация у побережья тогда все же не являлась критической, в то время, как в Синьцзяне налицо было антиманьчжурское восстание, которое следовало бы, в принципе, подавить. Фактор "традиционности интересов" империи в Синьцзяне, которые Цины унаследовали от предшествовавших династий, несомненно, оказал влияние на двор, который, в конце концов, пришел к заключению, что отмена синьцзянской кампании в текущий момент может кардинально подорвать положение Китая в Центральной Азии, не повлияв при этом на состояние дел с обороной побережья, как и утверждал Цзо Цзунтан. Вскоре после получения правительством доклада Цзо Цзунтана, в апреле 1875 г., по рекомендации Вэнь Сяна, император назначил Цзо императорским уполномоченным по военным делам в Синьцзяне (40, цз. 46, лл. 53). Таким образом, было положено официальное начало военной кампании в Синьцзяне. Рассматриваемая дискуссия имела широкий резонанс в иностранной печати. Так, в частности, Чжу Вэньцзян упоминал сообщение одной из английских газет в Шанхае, которая утверждала, что Китай, скорее всего, откажется от Синьцзяна и распространяла слухи о том, что войска Цзо Цзунтана, дойдя до Цзяюйгуаня, будут остановлены там и отправлены назад (517). Как известно, решение императора было иным. Интересно отметить, что, как и во времена династий Хань и Тан многие историографы неодобрительно отнеслись к идее Западного похода: так, в "Цин ши" говорилось, что к решению о мобилизации всех сил и средств для западного похода нельзя присоединиться и предпочтительнее было бы "согласиться с идеей... о предоставлении Паше (Якуб-беку - Д.Д.) возможности сохранить для своего государства самостоятельность и остановить боевые действия на Западе. /.../ Мнение Ли Хунчжана по этому вопросу резонно... Тем не менее, благодаря личной поддержке цзюньцзи дачэня (сановника Цзюньцзичу) Вэнь Сяна, вопрос о Западном походе был рассмотрен в пользу мнения Цзо Цзунтана" (58, т. 6, с. 4764).
      11. ДИСКУССИЯ О ЗАВЕРШЕНИИ ЗАВОЕВАНИЯ СИНЬЦЗЯНА. Следующий раунд дискуссии разгорелся после занятия цинскими войсками Урумчи (18 августа 1876 г.). Противники планов Цзо Цзунтана настаивали на том, что пришло время остановиться. Оспаривая их мнение, в письме губернатору Шэньси Тань Чжунлиню Цзо Цзунтан писал, что некоторые, жалуясь, что западная кампания стоит слишком много денег, предлагают отступить: "Они не понимают, - продолжал он, что субсидии на Ганьсу и Синьцзян всегда превышали сумму в 5 млн. лянов ежегодно. Даже если мы остановимся там, где мы есть и больше не продвинемся, эта сумма в 5 млн. лянов все равно понадобится. Отказаться от плодородных земель восьми городов в южном Синьцзяне и удержать лишь холодные бесплодные пространства к востоку от Урумчи - этого недостаточно". (40, цз. 19, л. 48). Цзо снова ссылается на императора Цяньлуна, который завоевывал Синьцзян, потому что это обеспечило бы оборону на западе и сэкономило бы военные расходы: " Если это было необходимо сделать в период процветания, какой был при Цяньлуне, - заявлял Цзо Цзунтан, насколько больше должны мы сделать сейчас, когда у нас столько забот на море и так мало средств!.. Когда представляется благоприятная возможность овладеть всем Синьцзяном, а мы отказываемся от нее, как мы сможем защищать нашу границу и сдерживать сильных соседей? В случае, если история проклянет нас в будущем, кто будет ответствен за /принятое/ решение? Я не принимаю этого". (40, цз. 18, л. 48). 26 июля 1877 г. Цзо Цзунтан отправил в Пекин доклад, в котором, в частности, заявлял, что со времен древности обстановка вдоль северо-западной границы Китая всегда вызывала большее беспокойство, чем обстановка вдоль юговосточной границы. Юго-восточная граница всегда простиралась по морскому побережью - природной линии обороны, которую легко защитить. Цзо Цзунтан напоминает, что северо-западная граница, напротив, проходит по обширным участкам суши и безопасность здесь полностью зависит от военной силы. "Если армия здесь велика, - объясняет Цзо, - это вызовет напряжение государственных финансов. В этой области мало природных объектов, на которые можно опереться для эффективной обороны, здесь также мало водных транспортных путей... /.../ Наша династия сделала своей столицей Пекин. /.../ Его оборона была обеспечена усилиями прошлых императоров, которые осуществили успешное завоевание Синьцзяна. Таким образом, повторял Цзо Цзунтан, - овладение Синьцзяном означает /возможность создания/ эффективной обороны Монголии, а эффективная оборона Монголии означает и собственно безопасность Пекина. Географическая ситуация на северо-западе подобна руке от плеча до кончиков пальцев. Когда цела вся рука, все идет как надо. Если Синьцзян не будет защищен, Монголия будет в опасности, и тогда не только Шэньси, Ганьсу и Шаньси будут часто подвергаться волнениям, но и люди в столичной области не смогут спать спокойно". (40, цз. 50, лл. 75, 76). Цзо полагал, что современная ему ситуация, во многом проигрывает в сравнении с имевшей место при Цяньлуне, т.к.: "Русские продвигаются день ото дня. С запада на восток, их территория граничит с нашей на 10 тыс. ли. Лишь в центральном районе монгольские племена более или менее прикрывают нас как буферная зона... Мы должны уже сейчас подготовиться к решению этого вопроса". (40, цз. 50, л. 76). Снова обращаясь к временам Цяньлуна, Цзо Цзунтан пишет, что когда Цяньлун завоевал Синьцзян, он прибавил к владениям империи около 20 000 квадратных ли территории. Тогда также было довольно-таки большое количество чиновников, сомневавшихся в целесообразности такого подхода и жаловавшихся, что завоевание стоило слишком много денег. Однако, как пишет Цзо Цзунтан, Цяньлун никогда не менял своего решения, так как он "был уверен в своей мудрости, заключавшейся в том, чтобы продвигаться со старой обжитой территории в новые плодородные районы". (40, цз. 50, л 76). На примере вековой давности Цзо Цзунтан хочет показать, что количество гарнизонных солдат после завоевания осталось прежним, военные затраты - также, но "линию обороны можно уже было создать и удерживать навечно". Обращаясь же к современности, Цзо Цзунтан писал, что в северном Синьцзяне, за исключением Или, уже были возвращены все земли Турфана. Единственные, кто еще оказывал сопротивление из оставшихся мусульман - это небольшие отряды восставших, предводимых Бай Яньцзу вдоль западного берега реки Кайду и некоторые повстанцы в Кашгаре. "Остальные вернулись под наше начало, как дети возвращаются к своей матери, и даже не потребовалось вести /там/ военные действия". (40, цз. 50, л. 76). Цзо уверял, что после сбора осеннего урожая его войска смогут легко продвинуться на запад, чтобы возвратить всю территорию, где "среди Южных городов богатым местом является Турфан. За исключением Карашара, который стоит на бесплодных землях, все остальные земли гораздо более плодородны, чем в северном Синьцзяне, хотя площади и не так обширны". (40, цз. 50, л. 76). Цзо Цзунтан пишет, что после восстановления власти маньчжуров в Урумчи и Турфане, его войска стали контролировать стратегические позиции, пригодные для размещения войск. "Как бы то ни было, - констатирует он, - в наших руках мене одной трети плодородной земли. Если мы сможем вернуть весь Синьцзян и правильно управлять им, количество продуктов и денежные поступления смогут быть увеличены за счет местных ресурсов. Тогда наши прошлые тревоги, действительно, отойдут навсегда", - на такой мажорной ноте заканчивалось послание Цзо Цзунтана (40, цз. 50, л. 77). Предложение было с готовностью принято двором. С течением времени осуществление этого плана привело к полному завоеванию Китаем Синьцзяна в январе 1878 г. Возвращение Цинами "Новой территории" не только стоило империи дополнительных материальных затрат и военных усилий, но было проведено ценой сопровождавшей завоевания беспощадной резни представителей коренного населения Синьцзяна. Однако именно Сичжэн Цзо Цзунтана доставил Китаю земли, которыми он владеет и поныне. История показала, что именно восточное побережье было теми воротами, через которые шло как фактическое, так и экономическое завоевание Китая. Представляется, однако, что даже феноменальные усилия Ли Хунчжана и его соратников по созданию военно-морского флота не смогли бы остановить и предотвратить этот процесс. Что же касается северо-запада, то, сколько бы ни твердили источники о "защите границ" (хотя этот мотив, несомненно, тоже имел место, особенно в период ранней Цин), очень вероятно, что наиболее важной для цинского правительства была перспектива обладания стратегическим стержневым районом, что давало возможность контролировать обстановку в ряде обширных районов Центральной Азии.
      ГЛАВА III. "ИЛИЙСКИЙ КРИЗИС" КАК "ПОСЛЕДНИЙ КЛАПАН". (ВОПРОС О СУДЬБЕ ИЛИЙСКОГО КРАЯ В ПОЛИТИКЕ ЦИНСКОГО КИТАЯ И РОССИЯ В КОНЦЕ XIX в.)
      1. ЕЩЕ РАЗ ОБ "ИЛИЙСКОМ КРИЗИСЕ". Вторая половина XIX в. характеризовалась сложной и противоречивой обстановкой внутри государств, имевших отношение к Центральной Азии. То был период весьма острых политических столкновений между несколькими заинтересованными странами на его территории. Восстания дунган и уйгур на территории Джунгарии и Восточного Туркестана (1864-1877) и последовавшее за ними объединение большей части территории Синьцзяна под эгидой государства Йэттишаар (1863-1875) и последовавшие за ними объединение большей части территории Синьцзяна под эгидой государства Йэттишаар (1863-1875) не могли оставить державы, сопредельные региону, равнодушными наблюдателями событий. Синьцзян стал местом нескрываемого противоборства между Россией, Англией (со стороны Британской Индии), Китаем и самими повстанцами-мусульманами. Интересы Китая и России в Синьцзяне сплелись в 60-80-х гг. XIX в.