Война на Тихом океане

      Это - наш центральный форпост, ключевая позиция к защите нашего континентального фронта. Мидуэй в 2 700 км к югу от Алеутов и в 10 500 км к северо-западу от Панамы образует вершину огромного треугольника, основанием которого служит линия Алеуты - Калифорния - Панама и который выступает в Тихий океан как естественный оборонительный кордон для материка против опасностей, которые могут пересечь этот океан с Дальнего Востока.
      География, таким образом, дает нам в этой, непосредственно примыкающей к материку части Тихого океана, три линии обороны: 1) наша береговая линия Пюджет - Саунд - Сан-Диэго, длиною в 1 800 км; 2) наша внутренняя линия, длиною 12800 км - Алеуты - Аляска - Калифорния - Панама; 3) наша внешняя линия, длиною также около 12800 км, - Алеуты - Гаваи - Панама. Наше положение лицом к Азии похоже на позиции развернутой армии: наш авангард Гаваи, наш: правый фланг - Алеутские острова и Аляска, наш левый фланг Панама, и наши главные силы - континентальная часть США.
      Несмотря на то, что вершиной нашего большого треугольника является остров Мидуэй, центром обороны этой вершины и фокусом стратегических расстояний и расчетов является Пирл-Харбор (Гонолулу), единственная база флота на Гаваях. Отсюда географические интересы США расходятся в двух направлениях. Одна линия простирается вниз, в Южные моря, не доходя, примерно, половины расстояния до Австралии. Эта линия, длиной 4 200 км, фланкируется с запада британскими островами Феникс и Жильберта, а также Маршальскими островами, подмандатными Японии, и заканчивается в Паго-Паго, идиллической гавани архипелага Самоа. Вторая линия по ступенькам Гавайской группы тянется к западу, к острову Уэйк, Гуаму и Филиппинам. От Гонолулу до Гуама прямого пути 6 200 км, но если, прежде чем прыгнуть дальше, идти вдоль цепи островов до Мидуэй, то путь разделяется на два перехода: первый - до Мидуэй - 2 100 км и второй - от Мидуэй до Гуама - 4 250 км. Остров Уэйк находится, примерно на полдороге между Гуамом и Мидуэйем. Манила, наш дальневосточный форпост, находится в 2 800 км к западу от Гуама, а в несколько меньшем расстоянии к северу расположены Иокогама и сердце Японской империи.
      Взглянем на минуту на Гуам (скорее печально - не потому, что к этому побуждает его настоящее положение, а потому, что мы учитываем, чем он может стать для нас в будущем). Этот остров мы захватили во время войны с Испанией, когда один из наших крейсеров обстрелял Апра, а испанский губернатор, не подозревая, что объявлена война, прибыл на маленькой шлюпке на крейсер с извинениями, что он не может ответить на салют! Как Пирл-Харбор контролирует нашу континентальную линию, расположенную в его тылу, так и Гуам географически расположен так, чтобы контролировать Филиппины и Японскую империю. Если Пирл-Харбор является ключом к восточной части Тихого океана, то Гуам является ключом к его западной части, Гуам, как мы знаем, почти не защищен.
      Итак, мы, наконец, в Азии; но сколько бесконечных километров мы пропутешествовали по океану! От Сан-Франциско до Манилы четыре перехода общей длиной более 12800 км. Наиболее короткий из этих переходов составляет 2 100 км, или расстояние от Нью-Йорка до середины штата Небраска; наиболее длинный - 4 250 км, или расстояние, большее чем от Нью-Йорка до Сан-Франциско. А все расстояние в 12800 км равняется перелету от Нью-Йорка через Атлантический океан, Европу, Малую Азию, Туркестан, Памир в Синцзян, самую западную провинцию Китая. Расстояние от Нью-Йорка до Китая - через Европу - представляет, таким образом, длину нашей внутренней линии обороны, длину нашей внешней линии обороны и длину линии наших владений, достигающих Азии!
      Как мы видим, путь в Азию через Гонолулу - Мидуэй - Гуам проходит по открытым океанским просторам, и при пользовании им расстояние между Сан-Франциско и Манилой или Иокогамой практически одно и то же. Но география (посмотрите, пожалуйста, на север) дает нам другую дорогу в Азию, которая тщательно отметьте это - не только значительно короче, особенно до Японии, но которая в большей части своего протяжения лежит вдоль нашей собственной территории.
      Этот второй путь начинается в Пюджет-Саунд, северной оконечности нашего континентального фронта, и на протяжении 3 200 км - до Детч-Харбор (Уналяска) в восточной части Алеутских островов - идет вдоль большого круга и северного отрезка нашей внутренней линии обороны, имея в тылу Аляску и полуостров Аляска.
      От Детч-Харбор этот путь идет вдоль цепи Алеутских островов почти на протяжении 1 600 км до Атту. (В то время как прыжок в 2 100 км от Гонолулу к Мидуэй не обеспечен никакими возможностями базирования, Алеуты имеют несколько гаваней, в частности, на островах Киска и Адак, которые могут быть превращены в убежища для флота). В августе 1935 г. президент своим приказом закрыл острова между Детч-Харбор и Атту для всей гражданской авиации "из соображений общественной безопасности". Взяв Атту в качестве исходной точки, наш путь поворачивает к югу и идет мимо оконечности Камчатки и вдоль Курильских островов к самой Японии. Расстояние между Иокогамой и Детч-Харбор составляет 4 600 км по сравнению с 6 250 км расстояния от Гонолулу. От Атту до Иокогамы расстояние составляет 3 500 км по сравнению с 4 200 км от Мидуэй. Ближайшее японское владение (самый северный из Курильских островов) отстоит от Атту меньше чем на 1 500 км.
      Далее (мы будем еще иметь случай вновь вернуться к этому факту) расстояние от Детч-Харбор до великолепного русского порта Петропавловск (на Камчатке) равно 2 300 км, а от Атту - 1 050 км. Петропавловск в свою очередь расположен в расстоянии 2 600 км по воде, или 2 450 км по воздуху от нервных центров Японии. А теперь посмотрим на географическое положение этой азиатской империи.
      Изучение Японии по карте позволяет почти немедленно уяснить не только факторы, которые обусловливают ее стратегические проблемы, но также и причины ее политического и экономического наступления. Ее положение, так же как и Англии, является специфическим положением островного государства в индустриальный век. Именно это географическое островное положение направляет весь ход ее национальной жизни и управляет ее отношениями с другими государствами как в мирное, так и в военное время{124}. Но все эти факты мы рассмотрим более детально несколько позднее; сейчас же нас интересуют чисто физические факторы.
      Центральная часть Японии состоит из четырех островов{125}, являвшихся ранее частью Азиатского материка. Собственно, Япония, кроме ее континентальных владений, включает около 600 островов с общей площадью в 437 000 кв. км, т. е. несколько большей, чем площадь штата Калифорния. Ее общая площадь, включая все ее владения, все же меньше площади штата Тексас.
      Ее островные владения рассеяны к северу и к югу от ее центральной части. На севере Курильские острова тянутся на 960 км к. северу-востоку, вплоть до Камчатки.
      На юге одна длинная цепь островов, группа Рюкю, тянется на юго-запад параллельно побережью Китая и оканчивается Формозой, расположенной к северу от Филиппинских островов. Другая цепь в виде огромной буквы L идет сначала на 3 600 км на юг, почти до экватора (Бонинские и Марианские острова), а затем на 4 300 км тянется на восток (Каролинские и Маршальские острова). Всеми этими островами, за исключением Бонинских, Япония владеет на основании мандата Лиги Наций.
      Это - самая маленькая и наименее населенная подмандатная территория Лиги, состоящая из более чем 1 600 островов, главным образом, небольших атоллов (только дюжина их представляет собою какую-нибудь ценность с точки зрения размеров) общей площадью всего в 2 000 кв. о и с населением в 73 000 человек. Таким образом Япония, если рассматривать ее без континентальных владений и сфер влияния, является не просто островной державой, а растянутой островной державой. Ее государственные линии идут по двум большим дугам, сходящимся на ее главном острове Хонсю, - дугам, которые составляют, поскольку это касается США, ее внешнюю и внутреннюю линии обороны.
      Внешняя линия идет по полукругу длиной в 9 600 км (вогнутому со стороны Тихого океана и выгнутому к Азии) от Камчатки по Курильским островам, к Бонинскому и Марианскому архипелагам, заворачивает к востоку по Каролинским островам и заканчивается на Маршальских островах, главный порт которых, Джалуит, расположен в 3 800 км к юго-западу от Гонолулу. Внутренняя линия Японии, значительно более короткая, проходит по дуге в 6 000 км, вогнутой со стороны Азии и выгнутой к Тихому океану; это линия - южная часть Сахалина Хоккайдо - Хонсю - острова Рюкю - Формоза. Она закрывает побережье Азии и прикрывает населенные части Кореи, Манчжоу-го и Китая вплоть до британского Гонконга.
      Частично вопреки, а частично благодаря разбросанности владений Японии ее стратегическое положение приближается к теоретическому идеалу. Впереди ее находится огромный океан, в который она протягивает три длинных руки как раз в тех единственных направлениях, откуда к ней может приблизиться неприятельский флот: Курильские острова, прикрывающие подходы с Алеутских островов, Мандатные острова, прикрывающие подходы со стороны Гавайев или Южных морей, и острова Рюкю и Формоза, прикрывающие подходы от Сингапура или Филиппин. Позади нее находятся узкие моря - Японское море и Желтое море. За этими морями, защищенный ее длинными океанскими руками и прикрытый ее центральными островами, лежит ее задний двор, ее континентальная база, жизненная линия ее экономики: Корея и Манчжоу-го{126}. Таким образом география обеспечивает Японии идеальное стратегическое положение; центральную сконцентрированную позицию, с которой она может выбрасывать свои силы вдоль собственных естественных линий обороны в любом направлении, где ей угрожает опасность. Нет ни одной морской державы в мире, которая владела бы таким же преимуществом географического положения, как Япония.
      И все же в этой броне имеется несколько очевидных изъянов. Во-первых, как Антверпен считался кинжалом, направленным в сердце Англии, так и Владивосток, всего в 1 100 км от Токио, может угрожать Японии. Во-вторых, хотя море является защитой Японии со стороны Азии, Австралазии и Северной Америки, ее территория настолько мала, что именно поэтому Япония крайне уязвима. Ширина ее главного острова в большей его части меньше 160 км и ни в одном месте эта ширина не превышает 320 км. Ее населенные и промышленные центры расположены непосредственно у моря, либо легко достижимы с него.
      Вернемся вновь к нашей карте и на этот раз включим в поле нашего зрения всю совокупность огромных пространств материка, океана и островов, о которых мы только что говорили. Один основной географический факт бросается в глаза, а именно: все пути из США в Австралию, Южные моря, Китай и ко всем нашим Тихоокеанским владениям, расположенным вне нашего океанского треугольника, открыты для вмешательства или контроля со стороны Японии. Наши пути в Австралию фланкируются японскими мандатными островами. Филиппины безнадежно сжаты японскими владениями.
      Гуам является частью японских Марианских островов и окружен другими островами этой группы, - группы, которая лежит поперек пути от США или Гаваев к Филиппинам и Китаю. Путь к Филиппинам через Аляску и Алеутские острова фланкируется Курильскими островами, Японией и Формозой. География учит, что незащищенные Гуам и Филиппины являются в сущности, заложниками в руках Японии.
      Внешний фронт Японии в отношении США включает всю ее внешнюю линию обороны. Нашим внешним фронтом в отношении Японии является северная сторона Тихоокеанского треугольника: Гаваи - Алеутские острова. Эти группы островов и эта линия являются ключом наших позиций в случае войны.
      XII. Политические элементы
      Последний залп из орудий белых крейсеров адмирала Дюэй{127} прогремел над волями Манильской бухты, испанский флаг над старинной крепостью Кавите пополз вниз по флагштоку, и США стали азиатской державой. Они тоже схватили тигра за хвост.
      Сражение в Манильской бухте 1 мая 1898 г. поистине может войти в историю как настоящая Пиррова победа{128}. Она дала нам Гуам и Филиппины империю и проблему.
      На сегодня США имеют на Дальнем Востоке и территориальные и коммерческие интересы. Мы не только не заявляем никаких дальнейших территориальных домогательств, но фактически даже пытаемся удалиться из наибольшей части наших азиатских владений - отпустить хвост тигра. В 1934 г. США выразили согласие на организацию управления Филиппинами по типу доминиона.
      Причины нашего отступления с Востока различны. Во-первых, мы давно обещали этим островам независимость, и с каждым годом все большая и большая часть политически развитых филиппинцев требует своей свободы. Во-вторых, некоторые американские торговые круги, страдающие от конкуренции филиппинцев, давно настаивают на разрыве уз, связывающих США с филиппинцами. Но самой непосредственной причиной явилось то обстоятельство, что японская агрессия в Азии, начавшаяся в 1931 г., ясно указала нам, что если бы мы захотели удерживать эти острова неопределенное время, то нам пришлось бы, рано или поздно, сражаться за них. Требования "политиканами" независимости весьма точно совпало с нашим собственным желанием избежать войны за территорию, которая экономически является для нас убытком и население которой не хочет нашего владычества.
      Непреклонно расширяющаяся и становящаяся все более и более нетерпимой к иностранным влияниям в Азии Япония была восхищена. Адмирал Нобумасу Суэцугу, бывший до последнего времени командующим Соединенным флотом, сказал: "Если Америка умоет свои руки в отношении Филиппин, на что надеется остальной мир (Япония), двери этих островов могут быть открыты для предприимчивых молодых людей из соседних стран, в частности, из Японии, в целях дальнейшего развития непочатых ресурсов этих островов".
      Что Япония горит желанием "почать" эти ресурсы (как политические, так и остальные) настолько же верно, насколько наивно заявление адмирала. Ее проникновение в торговую и сельскохозяйственную жизнь на Филиппинах развивается быстрыми шагами уже и теперь. Но не завоевав их на войне, она должна будет сдерживать свое нетерпение, посвятив себя торговому "почину" еще по меньшей мере на 10 лет, а может быть, и больше. США будут продолжать управлять внешними делами Филиппин и сохранять свою верховную власть до 1945 г.; кроме того, они оставили за собой право (подлежащее уточнению дальнейшими переговорами) содержать на Филиппинах морские базы и устанавливать запретные зоны, которые они сочтут необходимыми.
      Но, видимо, попытка Японии включить Филиппины в состав империи (поглотив их политически после того, как она поглотит их экономически) явится только вопросом времени. Пока же мы не сможем формально и недвусмысленно отречься от всякой ответственности за Филиппины и поставить себя в положение рассматривающих их судьбу с полным безразличием, до тех пор эти острова будут оставаться для нас тем, чем они являются сейчас: нашими заложниками в Токио.
      Как народ, мы совмещаем чувство с дипломатией. Большинство из нас мало знакомо с иностранными делами и еще меньше заботится о них (несмотря на то, что мы все больше и больше впутываемся в мировую политику и экономику). Но из поколения в поколение мы продолжаем повторять ходячие слова, не исследуя объективно ни их исторических корней, ни современного их значения, и болтаем, как попугаи, фразы вроде "доктрина Монроэ", "свобода морей", "никаких связывающих нас союзов" равно, как и две другие фразы, имеющие непосредственный интерес: "территориальная целостность Китая" и "открытые двери".
      Дальневосточные торговые интересы США опирались на эти два последние политико-торговые символа веры. Помощью первого из них мы старались предотвратить раздел Китая (любознательные могут спросить: почему Китай, а не Абиссиния, например?). При помощи второго мы попытались обеспечить равенство торговых возможностей в Китае для всех наций. Эти две доктрины были объявлены - хотя не впервые - в составленном на Вашингтонской конференции 1921 г. пакте, подписанном США, Великобританией, Японией и шестью другими державами и озаглавленном: "Договор, касающийся принципов и политики, которых необходимо придерживаться в китайских делах".
      В этом и в дополнительном договорах США сформулировали их желание обеспечить и сохранить на Востоке "статус кво"{129}. В этом они оказались похожими на все государства и на всех людей, которые "забрали свою долю" и поэтому хотят мирового равновесия, которые сердятся на тех, которые грешат так же, как грешили они сами в своей юности. Но после подписания этого договора мы забыли две очевидные истины: первая - что нации уважают договоры, как и люди уважают законы, только до тех пор, пока они соответствуют общему чувству справедливости и благополучия, безопасности и необходимости; вторая - что нации и люди во все времена поднимались только за счет или "статус кво" или других наций и людей.
      В 1931 г. Япония гнусно нарушила этот договор военными действиями в Манчжурии. Скоро стало очевидным, что мир поставлен лицом к лицу не с изолированным инцидентом. США, играющие часто роль международного романтика, заняли решительную и антагонистическую позицию в отношении Японии, в то время как все остальные подписавшие договор державы, стоя в сторонке, были очень довольны, что Америка пытается вытащить для них каштаны из огня. И что же вышло? Японская агрессия (или ее начальная фаза) была осуществлена точно по плану, а мы, несомненно, "потеряли лицо", так как не были готовы отстаивать свою политику оружием, другого же средства противодействовать японской агрессии не было{130}. Не следует совать кочергу в печь, если действительно не хочешь вытащить из нее горшок!
      Политика Японии отражает ее основное географическое и экономическое положение. Островной характер, бедность естественных ресурсов, индустриализация, отчаянная нужда в сырье и рынках - вот факторы, которые управляют ее наступлением. Когда она вступила в современный мир, эпоха империализма была в полном расцвете, западные державы захватили почти все годные территории. Ко времени, когда Япония вышла из войны с Россией и обнаружила, что она является первоклассной державой, в свои права вступил "земельный империализм"{131} и развилось чувство империалистической морали, - факторы, слишком часто являющиеся изобретением богатых наций (и людей) средних лет, позволяющих им удерживать приобретенное путем убеждения начинающих жить в греховности тех самых поступков и действий, которые позволили им преуспеть во время их собственной юности. Будучи исключительным реалистом, Япония продолжала "пренебрегать благопристойным мнением человечества" в Манчжурии и Китае со всем прекрасным пылом Англии, Франции или США в начальный период их создания.
      А теперь, продолжая свою политику, Япония решила, что она будет владычествовать на Дальнем Востоке. В апреле 1934 г. она объявила паназиатскую (или Монроэ!) доктрину: Япония рассматривает себя ответственной в первую очередь за мир и порядок на Дальнем Востоке; ни одна другая держава не может проводить эксплуатационной политики на Дальнем Востоке; Япония будет противиться всякой деятельности иностранцев в Китае, которую она сочтет враждебной ее собственным интересам.
      "Япония одна должна решать, что хорошо для Китая", - заявил один из ее послов. И она будет решать, и вы можете быть уверены, что ни убеждения, ни брань не удержат ее. Своим вызывающим поведением по отношению к западным державам, и особенно к США, она необычайно подняла свой престиж на всем Дальнем Востоке{132}.
      В свете возможной дальневосточной войны имеет значение и Британская империя, или, более точно, ее доминионы. От одной Великобритании мы едва ли могли бы ожидать большего, чем дружественный нейтралитет; возможно, ее политика заключалась бы в том, чтобы плотно сидеть в точке равновесия сил в Европе. Но тем, что в конечном счете определит курс Великобритании, если она хочет сохранить свою империю, будет позиция доминионов - Канады, Австралии, Новой Зеландии. А относительно моральной и материальной заинтересованности доминионов в войне между США и Японией не может быть никакого вопроса. Недавно один канадский писатель заявил: "Если основа нашей ткани английская, то уток - американский". При посещении же в 1925 г. флотом США Австралии, самая распространенная сиднейская газета поместила на первой странице рисунок, изображающий корабли нашего флота на фоне лучей восходящего солнца с надписью: "Между нами и Восходящим солнцем"{133}.
      Британские же тихоокеанские доминионы заставили в 1921 г. свою метрополию разорвать союз с Японией. Австралии, с площадью, только немного меньшей, чем площадь США, и населением, равным, примерно, населению штата Огайо, в течение ряда лет снились кошмарные сны о японском вторжении. Она дрожит при каждом продвижении Японии на юг, и огромная морская база в Сингапуре была предназначена, главным образом, для того, чтобы прогнать ее страхи.
      Сомнительно, однако, чтобы Британия, частью вследствие ее нелюбви заниматься чем-либо слишком далеко от Европы и, таким образом, рисковать нарушением равновесия сил на этом континенте, пошла бы сначала на что-нибудь большее, чем выражение своей нейтральной симпатии и добрых пожеланий. Пока мы будем побеждать, доминионам нечего будет бояться, и у них не будет конкретных причин для присоединения к нам. Но если счастье повернется против нас, или если Япония создаст базу в Аляске поблизости от Канады, или если она станет слишком агрессивной в Южных морях или вдоль торговых путей Австралии и Новой Зеландии, - тогда мы можем рассчитывать на быструю помощь британского оружия.
      Недавно из Англии пришли пророческие слова. Генерал Смэтс, бывший премьер-министр Южно-Африканского Союза, член британского кабинета во время войны, полномочный представитель на Парижской мирной конференции, а теперь министр юстиции Южной Африки, заявил в ноябре 1934 г. в Лондоне, в Британском королевском институте международных дел.
      "На Дальнем Востоке рука судьбы все еще пишет свои непонятные письмена... Я сказал бы, что, по-моему, будущая политика нашего великого Британского государства совпадает больше с политикой США, чем с какой-либо другой мировой группировкой... На этом пути лежат наши прежние объединения, наши общие моральные взгляды, наши надежды и опасения относительно будущности нашей общей цивилизации... Через доминионы британская политика окончательно связана с США в чрезвычайно глубоком смысле слова... Это конечное родство... является или должно быть истинным фундаментом всей британской высшей политики".
      А Стэнли Болдуин, премьер-министр Великобритании{134}, заявил 27 мая 1935 г.:
      "Я всегда полагал, что тесное сотрудничество Британской империи с США явится величайшим обеспечением против войны в любой части света.. . соединенная мощь флотов, потенциальная человеческая мощь, непосредственное экономическое воздействие в виде отказа торговать или ссужать деньги - все это было бы такой санкцией, против которой никто, как бы силен он ни был, не мог бы устоять".
      Действия Японии в Китае за последние 5 лет должны в случае войны привлечь на нашу сторону, по крайней мере морально, китайцев, хотя крайне невероятно, чтобы Китай захотел или смог решиться на национальную войну против Японии{135}. Но он, несомненно, воспользуется связанностью Японии, чтобы вернуть себе хоть что-нибудь из того, что Япония забрала у него, и путем бойкота и других форм экономического сопротивления, а также партизанской войной причинит Японии значительные неудобства. Поведение Японии в Китае дает другой пример ее безумия, заключающегося в восстановлении против себя народа в своем тылу, народа, на доброжелательность и нейтралитет которого она могла бы рассчитывать.
      Когда затронуты национальные интересы, с расовыми симпатиями считаются мало.
      Голландская Ост-Индия, где японские торговые захваты уже причиняют откровенное беспокойство, будет в случае войны нервничать, так же, как и Австралия. Япония, вероятно, будет вынуждена полагаться в отношении многих насущных для нее материалов на эти острова, являющиеся великим дальневосточным резервуаром нефти, резины и олова. Судьба Филиппин сильно беспокоит голландских колонистов. В руках США эти острова представляют собою буфер между Ост-Индией и Японией. В конечном счете Голландия последует! за Великобританией, от Сингапурской базы которой зависит оборона и голландских колоний.
      Суммируем. Япония имеет в своем тылу две великих нации, одну могущественную и другую слабую{136}, которые являются нашими неизбежными союзниками в случае войны. К югу и востоку от нее расположены крупные доминионы, чьи интересы и симпатии будут с нами с самого начала и которые вместе с Англией будут активно поддерживать нас, если выявится, что Япония побеждает. На Тихом океане у Японии не будет союзников, а у США - другого противника. Но при всем этом Япония не менее грозна и не менее решительна. Однако ее решимость, ее грозный вид частично обусловлены факторами социального и психологического характера.
      ХШ. Социальные и психологические элементы
      В современные войны вовлекаются не только те, которые сражаются. Моральное состояние и жизненная сила тех, которые живут, работают и надеются за линией фронта, обусловливают моральное состояние и жизненную силу флотов и армий. Столкновение между США и Японией явится первым вооруженным испытанием между современным западным либерализмом и азиатским абсолютизмом, и несомненно, что в таком испытании невесомое является потенциально таким же грозным, как и орудия.
      Япония является вооруженной нацией, и, как естественный результат этого (вспомните довоенную Германию), вооруженные силы играют господствующую роль в определении путей внутренних и внешних дел. По ее конституции начальники генеральных штабов армии и флота не ответственны перед премьер-министром, представляющим гражданское правительство, а подчиняются непосредственно императору. Поэтому они никогда не связаны решениями кабинета, а могут преследовать свои собственные цели.
      Возможно, что конечные фатальные последствия этого господства могут стать очевидными даже японскому народу; поистине, предупреждений было достаточно! За последние 5 лет офицеры убивали одного политического или государственного деятеля за другим, совершили целую серию убийств, закончившуюся убийством премьера только потому, что он возглавлял правительство, которое санкционировало лондонский морской договор. А в августе 1935 г. это правление помощью убийств распространилось, по иронии судьбы, и на армию, когда один из высших ее чинов был зарублен на смерть одним полковником, который воспротивился попытке ограничить политическое влияние вооруженных сил. Все эти убийства были совершены хладнокровно, безлично, беспристрастно.
      Военное министерство чрезвычайно часто публикует пропагандистские брошюры, "объясняющие" его политику и необходимость еще больших военных приготовлений. Эти брошюры наводняют деревню и школы. Военные власти играют доминирующую роль в составлении перечня предметов, преподаваемых в школах, и в подборе преподавательских кадров для школ; они также осуществляют и цензуру над книгами, читаемыми взрослыми. После военного министра одним из важнейших чинов армии является генеральный инспектор военного обучения. Недавно правительство организовало под руководством военных школу для будущих невест офицеров. Когда один известный ученый осмелился мягко намекнуть, что государство, помимо императора, может само владеть некоторыми правами по управлению, - военное и морское министерства немедленно потребовали от него опровержения его доводов и заставили правительство принять дисциплинарные меры. Они заявили, что теория профессора Минобэ "является просто китайской или американской революционной теорией, проповедующей изгнание правителя для блага народа".
      Доктрина профессора Минобэ так взволновала военных (которые боятся, как бы народ не вздумал иметь на этот счет своих собственных мыслей), что в августе 1935 г. правительство, вынужденное, как сообщала газета "Токио Асахи", уступить энергичным требованиям армии, опубликовало декларацию относительно конституции. В этой декларации заявлялось, что "национальная политика Японии ясно указана в божественном послании, данном богиней солнца ее внуку, первому императору. Япония управляется непрерывной линией императоров, и процветание императорской генеалогической линии является одновременно законом неба и земли. Отсюда ясно, что верховная власть принадлежит императору".
      Ясно, что ни един американец не мог бы поверить в божественное происхождение императора; несомненно также, что большая часть тех японцев, которые много путешествовали и видели свет, тоже смотрит на это скептически. Нам эта теория напоминает выражение "Я и бог"{137}, и на ее изложение мы реагируем: "О, в самом деле?"
      Попытка государя в целях большего утверждения своей власти отождествлять себя с божеством является для скептического американца просто избитой политической выдумкой, старой, как и политическая организация человечества. Но то, что мы думаем об японском императоре, не так уж важно.
      Важно понять, как резко отличаются японские представления о правительстве и обществе от наших представлений. Несомненно, что понимание должно быть смягчено вежливым уважением к убеждениям и привычкам других: в христианстве имеется много положений, которые кажутся японцам абсурдными, так же как их религиозное почитание своего императора - нам. И все же американцы всегда будут оставлять за собой право критиковать и высмеивать кого им угодно. Японцы в гораздо большей степени, чем мы, уязвимы для насмешек, но насмешки не изменяют убеждений. И если они иногда изменяют взаимоотношения между людьми и нациями, то только в худшую сторону.
      Контраст между этой азиатской машиной войны (почти единственным препятствием, которое может сдерживать ее изнутри, являются финансы) и оппортунистическим, недисциплинированным конгломератом, который представляет собою США, - просто поразителен.
      Наш народ - упрямый, сентиментальный, требовательный и обособленный не имеет воинственной обстановки. Наши вооруженные силы целиком подчинены правительству, правительству полностью гражданскому, подверженному влиянию общественного мнения в еще большей степени, чем общественное мнение влиянию правительства. Страна так велика, что возникает опасность разделения на отдельные группировки; огромные районы ее относятся безразлично к проблемам (или вовсе не знают их), которые представляют первостепенную важность для других районов страны.