Куда возвращаются сказки

      Высокий оценил этот взгляд.
      - Не боись, Батон, - ободрил он своего попутчика. - Всё зашибись. Сейчас вылезаем. Возьмём "Дядю Гену". Пожалуй, на "Дядю Гену" бабок нам ещё хватит. И почапаем на хату.
      Глаза худющего весело блеснули, словно во всём мире больше не осталось ни единой опасности. Блеснули на секунду и исчезли. Ворот куртки распахнулся, на поверхность вылез полиэтиленовый мешок с мутными стенками и лицо тут же утонуло в разверзнувшихся краях. На самой макушке шапки Коля неожиданно заметил золотую блёстку.
      Это была ещё одна капля. Точно такая же, как у бабушки-орденоноски. Но одно дело - бабушка, а тут совсем несуразный пацан. Высокий, заметив Колино внимание, просверлил Колю нехорошим взглядом и зловеще осклабился. Коля поспешно отвёл глаза. Не хватало только нарваться на незнакомую компаху. Ему и Пашки с Владяном больше чем достаточно. Когда край глаза ещё не оторвался от золотой блёстки, она резко рванулась в сторону. Лицо худущего вынырнуло из мешка и он повернулся к Коле. Коля и отошёл бы, да не получилось. Сзади дядька поставил высокий здоровущий чемоданище. При любом толчке Коля мог налететь на странного пацана. Тот продолжал пялиться на Колю. Сам Коля разглядывал ступеньку. Ребристую. Давно немытую. С вдавленной между резиновых полосок полусгоревшей спичкой и лохмотьями перекрученного билета.
      - На, - вдруг сказал худющий и что-то сунул Коле в руку.
      Дверь раскрылась и подозрительная компаха выскочила наружу, сразу затерявшись в рыночной суете. Следом, как пробка из бутылки, вылетел и Коля. Это дядька взметнул свой чемодан и послал его к выходу, заставив Колю перескочить через все ступеньки сразу. Дядька и не заметил стоящих впереди. Он, натужно пыхтя, потащил свой груз по направлению к автовокзалу. Толпа завертела Колю, приняла в свой поток и понесла по течению прямо на овощные ряды, расположенные за высокими воротами из железных полос. Коля не сопротивлялся, ему было по пути.
      В зажатых пальцах чувствовался кругляшок. Может, монетка? Вот здорово! Но выступ на одной из сторон смущал Колю и в голову больше не приходило никаких гипотез. Только когда в Колиной сумке уместились три крепеньких кочанчика капусты и полкилограмма лука, Коля рассмотрел неожиданный подарок. Кругяшок, зажатый в руке, оказался лёгкой алюминиевой пуговкой. Пуговка, прежде чем попасть к Коле, успела вываляться в грязи. Сейчас грязь засохла и забилась во все щели рисунка и дырку ушка на обратной стороне. И всё же грязь не смогла скрыть рисунок. Вырвавшись из бурого месива, по серебряным волнам плыл парусник с длиннющим флагом на верхней мачте. За мачтами виднелись смазанные контуры чего-то непонятного. То ли солнце рябое всходило над морем, то ли дерево с отпадающей листвой. Но не горизонт был главным. Главным оставался парусник, который, несмотря на обрушившуюся грязь, залепившую всё вокруг, всё-таки плыл и плыл по намеченному курсу.
      Непонятно было, откуда мальчуган раздобыл эту пуговку. И непонятно, зачем сейчас она оказалась у Коли? Может выбросить? Не дай бог, наткнётся мама, и тогда очередного скандала не оберёшься. Это ведь не волшебная пуговка, в отличии от треугольника. Коля бы обязательно почувствовал волшебство, будь оно спрятано там, внутри. Но пуговка оказалась самая обыкновенная. И совершенно ненужная Коле. И всё-таки выкинуть не получалось. Пусть даже её вручили Коле просто так. Пусть даже она не понадобится Коле никогда. Но вдруг она совершенно необходима Вене или Ленке? Вдруг кто-то, пока неизвестный Коле, жить без неё не может. Это ведь так просто: взять и выкинуть. Но может через минуту с Колей столкнётся именно тот, кому она и предназначалась. И может кто-то прямо сейчас выкидывал вещичку, без которой жить не мог уже сам Коля. Пусть хоть кому-то повезёт. И Коля положил пуговку в карман. В такой, про который Коля точно знал, что он без дырки.
      - Ззначит, принял подарочек? - осведомился удивительно знакомый голос.
      Рядом с Колей медленно вышагивал хозяин.
      - Принял, - согласился Коля. - А разве нельзя?
      - Можно, Коля, отчего же нельззя? Вссё в жиззни можно. Выбор вссегда зза ссамим человеком. Ты выбрал, кто тебя может упрекнуть? А даже ессли и может, это вссё равно уже ссделанный выбор. Твой выбор.
      Коля промолчал, а хозяин продолжил:
      - Не сстрашно было принимать подарок?
      - Почему страшно, - удивился Коля. - Он ведь тоже человек, как вы или я.
      - А, Коля, ты ещё понимаешь, что он - человек. Многие-то уже выроссли и думают по другому.
      - Я не буду, - пообещал Коля. - Да у него на шапке была Золотая Капля. Вы не знаете случайно, что это такое - Золотая Капля?
      - Сслучайно ззнаю. Иззвини зза банальность. То, что ты наззываешь ззолотой каплей, это жиззнь.
      - Жизнь?
      - Жиззнь. Она есть у многих. Да только как её раззглядишь. Подумай, Коля. Жиззнь, она совсем как капля. Может упассть в пессок и расстворитьсся бессследно, а может сскольззнуть на плодородную зземлю и пробудить прекрассный цветок. Или хотя бы травинку. Ссамую обыкновенную. Она прекрассна. Пуссть вокруг целый миллион точно таких же, но она ссразу сстановитьсся единсственной и неповторимой...
      - Травинка или Капля?
      - А хоть та, хоть другая. Тебя привлекает капля, потому что она необычна для твоего раззума и непонятна. Но ты даже не предсставляешь, Коля, как выглядит ссамая обыкновенная травинка черезз Тёмные Стёкла.
      - Если Капля - жизнь, то что тогда тёмные стёкла?
      - Тёмные Стёкла. Попроссту говоря, это - та ссторона.
      - А, понял! Жизнь и Смерть. Это две стороны, как Добро и Зло.
      - Ну, Коля, ты меня раззочаровываешь. Уж кому-кому, а тебе сследовало бы ззнать, что жиззнь - штука ззлая и нессправедливая. Ззачем делить вссё только на две сстороны?
      - Так ведь и бывает только две стороны! Вот хотя бы тот же человек. Он или жив или мёртв...
      - Или, сскажем, за Тёмными Стёклами, - закончил хозяин. - Так что жизнь - это далеко не добро. А Тёмные Стёкла - не ссмерть. Не надо чётких границ. Жиззнь, ссмерть, чёрное, белое...
      - Истина всегда посередине? - не утерпел Коля.
      - Ессли попроссту, то примерно так. Но никогда не забывай, ессли ты ссможешь вззглянуть на исстину под другим углом, то ссам нессказзанно удивишьсся нассколько далеко она окажетсся в сстороне от того, что каззалось тебе неззыблемой ссерединой.
      - Если жизнь - не добро, то...
      - Ну вот опять. Не будь таким категоричным, Коля. Ты ссам выбираешь, чем ссчитать жиззнь. Помойной ямой или, сскажем, даром небесс. Выбор вссегда за ссамим человеком.
      - Но тогда... Что такое ссам человек?
      - Человек - это ззамкнутый мир. Каучуковый шар, утыканный осстрыми иглами. На каждой иголке наколоты улыбки, улыбочки и гримассски. В глубинах же прячетсся либо кусок железа, либо драгоценный камень, либо куча помоев. Не вссегда хватает упорсства проссочится между иглами, и выясснить, что там внутри. И времени, чтобы раззобраться, никогда не хватает. Вот и прыгают реззиновые шары, и колют друг друга иголками, пряча ссвою внутреннюю ссущноссть.
      - Да в чём разбираться-то? А вдруг внутри всякая дрянь? Кому она нужна?
      - Чуть передохни, Коля. И подумай. Вссегда ли то, что было бессполеззным муссором для твоей мамы, оказывалось беззделушкой для тебя? Можно ли наззвать беззделушкой то, что хотя бы иззредка может ссогреть душу? Из любого помойного ведра можно выудить масссу полеззных вещичек. Только вот, Коля, люди не любят рытьсся в помоях. Им подавай новое, чистое, неисспольззованное и неремонтированное.
      - Капля тоже уводит в другой мир? - посерьёзнел Коля.
      - Нет, Коля. Капля - это жиззнь. А жиззнь, вот она, - хозяин обвёл рукой толчею рынка и чуть не задел двух багровых от напряжения мужиков, волокущих с частыми передышками коробку с громадным телевизором. - Всся перед тобой. В другой мир уводят другие. Например, я. Могу увессти, а могу предложить тебе маленькие сстёклышки. Пока только маленькие. Подумай, Коля. Ты ссейчасс одинок. У тебя уже нет ни друззей, ни палочек. Одни проблемы.
      "Зато есть родители. - хотел сказать Коля. - Ссамые (ой, что это?), ззамечательные." Но тут он внезапно вспомнил про палочки.
      - А это видали, - похвастался он, крутя палочки без всяких желаний и посторонних мыслей.
      - На них не надейсся, - грустно сказал хозяин голосом, пронизанным сочувствием. - В этой парочке нет даже желательной магии. Две пусстышки. В ззвёзздный миг проникновения они лежали отдельно от осстальных. На их долю магии не доссталось.
      - Как это не досталось... - закипятился Коля.
      - А ты проверь, - не стал слушать хозяин. - Прямо ссейчас. Не откладывая в долгий ящик. Жиззнь коротка, а усспеть надо многое. Не так ли, мальчик Коля?
      На этот раз хозяин шагнул широко и сразу вырвался вперёд. Затем последовал ещё один шаг. И ещё. Хозяин незаметно растворился в рыночной толчее. На пустых улицах он казался невероятно высоким, а тут ничем не отличался от обычных людей. Но Коля мгновенно позабыл про хозяина.
      Он хотел прогнать облако, заслонившее солнце. Облако продолжало скользить невыносимо медленно. Он пожелал, чтобы самая лучшая машина из бесконечного ряда такси отвезла Колю домой. Никто из водителей не выскочил и не распахнул перед Колей дверцу. Да что такси, самая обыкновенная порция самого дешёвого мороженого не желала возникать в руках у Коли, а в кармане отказывался появляться даже спичечный коробок. Палочки не работали, хозяин, как всегда, не соврал. Сверхъестественные силы обнадёжили Колю, а потом отвернулись от него окончательно.
      I'm a Barbie girl, in a Barbie world
      Life in plastic, it's fantastic.
      You can brush my hair, undress me everywhere.
      Imagination, life is your creation.
      Из киоска лилась песня. Она плыла над просторами моря, сотканного из людских голов. Она рассказывала про красочный пластмассовый мир, где жила невыносимо прекрасная и недостижимая девочка Барби, мечта всех остальных девочек на всём земном шаре. И на восточном полушарии, и на западном. Из пластмассового домика выбирался шикарно прикинутый Кен и противным голосом звал Барби на вечеринку. А Барби никогда не отказывалась. Яркий пластмассовый мир совершенно не походил на раскинувшуюся вокруг жизнь и может поэтому хотелось хоть разок взглянуть на него глазами пластмассового жителя. А может и не только взглянуть, но и остаться. Сбежать отсюда. Уйти. Насовсем. Туда, где всё просто и правильно. Где никто не посмеет оспаривать красоту Барби и её подруг. Где никто не посмеет назвать туповатого Кена с пластмассовыми волосами неудачником.
      Едва сдерживая слёзы, Коля зашвырнул палочки в груду обломков деревянных ящиков, оставшихся от закончивших торговлю продавцов, и пошёл прочь. Он уже не видел, как из случайно затесавшейся между щепок картонной коробки высунулась маленькая мохнатая ручонка и утащила выброшенные палочки в недра мусорной горы.
      Глава 25,
      в которой Веня отвоёвывает свободу, но не для себя и ненадолго
      Вампир Ленке понравился безоговорочно.
      - Класс! - похвалила рисунок она. - Нарисуй мне в дневнике такого же.
      - Ладно, - согласился Веня. - Вот домой приду...
      - Нет, - заспорила Ленка. - Сейчас нарисуй. Дома у тебя на уме одни самолёты.
      - Да у меня и красок с собой нет, - пробовал отказаться Веня, но увильнуть от возложенных обязанностей не получилось.
      - У меня есть, - сказала Лена. - Зайдём ко мне.
      Дал слово - держи. И Веня послушно следовал за Леной, прикидывая в уме, каким будет рисунок вампира на внутренней стороне обложки дневника.
      Работа надолго не затянулась. Уже через полчаса Веня и Лена сидели на скамейке у дома, находящегося на полпути между Ленкиным и Вениным местом жительства. Вампир сох под лучами солнца и внешне был собой совершенно доволен. И правда, придраться к нему было невозможно. Развевался по ветру укутавший плечи чёрный плащ. Белело лицо с глубоко посаженными глазами. Клыки злобно выпирали из раскрытого рта. А за вампиром простиралась кровавая полоса заката. Венин вампир получился даже лучше, чем настоящий. Кто знает, если бы он вдруг ожил и сошёл с картонного листа, то наверняка разобрался бы с Вениным мучителем. Просто сгрёб бы его за шиворот серого костюмчика, да зашвырнул бы за горизонт вместе с угасающим солнцем. А потом, быть может, разобрался бы и с хозяином Тёмных Стёкол. Но нарисованный вампир не собирался входить в реальную жизнь. Видимо его вполне устраивало существование на плоском листе. Внешне он чем-то получился похожим на Виктора Цоя, но Лена не возражала.
      - Пускай, - заметила она. - Так даже и лучше.
      Веня не стал спрашивать, чем лучше. Возможно, вампир и Виктор Цой в одном лице являли собой нечто родственное шампуню и ополаскивателю в одном флаконе. Веня просто любовался проделанной работой, уж очень она была хороша.
      Оторвавшись от шедевра, Веня краем глаза заметил знакомое лицо. Колька? Он вскинул взгляд. Колька попытался ускользнуть за угол, но понял, что его заметили, и остановился. Странно вёл себя Колька. Не хотел попадаться на глаза ни Вене, ни Лене. Даже сейчас он ещё стоял сжавшись, не решив, то ли идти к друзьям, то ли всё-таки смыться куда подальше. На всякий случай Веня махнул рукой, и Коля, увидев, что теперь и Лена смотрит ему навстречу, уныло поплёлся к скамейке.
      Он подошёл и плюхнулся на сиденье, ничего не говоря.
      - Смотри, - похвастался Веня, сунув другу под нос своё творчество.
      Коля печально посмотрел на картину, потом так же печально на Веню, словно тот показывал не портрет Повелителя Тьмы, а чепуховую иллюстрацию к "Курочке Рябе".
      - Залакировать бы, - вздохнул Веня, не в силах оторваться от созерцания. Эх, и заблестела бы. Коль, сотвори бутылочку лака.
      Коля хмуро отвернулся от Вени и носком кроссовки начал ковырять сухую землю у ножки скамейки. Наконец, земля треснула, закрошилась и вокруг посыпались влажные чёрные комочки.
      - Колька.
      Коля не отвечал.
      Из образовавшейся воронки выскочил вёрткий жук с чёрным блестящим панцирем, засуетился вокруг, а потом резво убежал и затерялся в джунглях пожухлой травы.
      - Ничего, - успокоила Веню Лена. - Он и такой красивый.
      - Но будет лучше, - настаивал Веня. - С лаком-то.
      У Коли был вид, словно он вот-вот сорвётся и убежит невесть куда. Может ему хочется в штаб? Веня и не возражал бы, да Колька молчал и всё тут. Только воронка разворочанной земли становилась глубже и глубже.
      - Коля, у тебя сколько белых палочек, а сколько оранжевых? - спросила Лена.
      Коля отвернулся ещё дальше и ушёл в себя глубоко-глубоко. Веня прямо-таки чувствовал, насколько Коля сейчас чужой и ему, и Лене. Но почему?
      Внезапно Коля вздрогнул и подобрался. Лена внимательно посмотрела на него. Колькин взгляд стал испуганно-затравленным. Такой взгляд Лена видела всего один раз. Год назад большие пацаны гоняли палками по двору ободранного щенка. Тот злобно огрызался и уворачивался, надеясь сбежать. Но парней было слишком много, и любой только что свободный проход заполняли грозно топающие ноги и палка, рассекавшая воздух с противным свистом. А потом щенок оказался в тупичке. И тогда он перестал лаять, присел на задние лапки, скорчился, а его выпуклые блестящие глазки вдруг потускнели, покрывшись плёнкой усталости и безысходности. Кто-то с размаху вдарил щенка по хребту. Щенок взвизгнул и вжался в землю. И тогда Лена скользнула меж запылённых туфель и вываренных штанин и выхватила щенка из угла гаражей, прижав его к груди. Щенок мелко дрожал, а где-то в глубине стучало его маленькое сердечко. Глаза смотрели на Лену невидящим жалобным взором, словно щенок уже смирился со своей незавидной участью и больше уже не надеялся ни на что. Лену больно стукнули палкой по коленке, приказывая отпустить щенка, но девочка ничего не слышала и не видела, кроме тёплого тельца щенка с лохматой, свалявшейся шерстью. И большие пацаны ушли, на прощанье отругав Лену нехорошими словами, которые пронеслись где-то в отдалении, противные, но уже не опасные.
      Щенок не остался с Леной. Когда она опустила его на землю, он быстро засеменил лапками и унёсся за пределы двора, два раза оглянувшись на прощание, словно зовя Лену с собой. С тех пор Лена полюбила собак. И маленьких, и больших. Она неизменно вглядывалась в каждого пса, находившегося в пределах её видимости, боясь обнаружить этот нехороший взгляд. Но теперь она нашла его не у собаки, а у друга.
      Она быстро огляделась по сторонам. Видимой опасности не наблюдалось. К скамейке подходили два Колькиных одноклассника, да и только. Но затравленный Колин взгляд скользил по приближающимся фигурам, не смея заглянуть им в глаза. Парни подошли и по-хозяйски опустились на сиденье. Один слева от Коли, на самом краю. Другой справа, ловко оттеснив Веню от приятеля. Первый широко расставил ноги и приветливо хлопнул Колю по плечу. Тот, что сдвинул Веню, напротив, вытянул свои ноги и положил их одна на другую, превратившись в дугу, касавшуюся скамейки лишь двумя точками: сутулой спиной и кончиком зада, обтянутого почти новыми джинсами "Colin's".
      - Здорово, Наркота, - сказал один из подошедших.
      - Здорово, - промямлил Коля.
      - Ну если здорово, дай рупь до тридцать второго.
      Коля не ответил и опустил голову ещё ниже.
      - Чё, Наркота, пригорюнился? - весело спросил ближний к Вене. Из его рта вываливался густой пивной запах.
      Коля молчал. Он согнулся в три погибели и взглядом буравил землю под сиденьем скамейки. Веня вдруг ясно почувствовал, как праздничное настроение, до этого витавшее в воздухе, разбилось вдребезги, а ему на смену пришла тоскливая неопределённость и тягучее ожидание чего-то пакостного, что неотвратимо должно вот-вот произойти.
      - Встань, когда с тобой разговаривают, - Колин собеседник лениво пнул по Колиной ноге.
      Коля поднялся и развернулся. Он ссутулился как мог и не смел поднять взгляда, зная, что тогда творящееся вокруг закрутится по ещё более зловещему сценарию. Лена и Веня смотрели на Колю во все глаза, не зная, что и сказать, а тот, чувствуя, что находится под всеобщим наблюдением, приобретал всё более жалкий вид, изучая землю под ногами. Если бы Колин взгляд обладал силой огня, то могучий пожар охватил бы весь двор и теперь бушевал бы на половине города. К несчастью для Коли силой не обладал ни взгляд, ни он сам. Вот и оставалось стоять и ждать, когда мучители поприкалываются над Колей и уйдут восвояси. Коля отдал бы все свои сокровища только за то, чтобы Пашка и Владян отправились отсюда как можно скорее.
      Веня тоже не знал, как поступить. Вроде вокруг творилось что-то не очень хорошее, но пока никто не дрался, заступаться было не за кого и немедленных действий от Вени никто не требовал. Однако двое новоприбывших вели себя очень уверенно, словно всё так и должно было происходить. Веня ёрзал по сиденью, недоумевая, почему Коля не объяснит этой парочке, что не следует на него так давить. Или им было положено? Но почему тогда Коля ничего никогда не рассказывал?
      Лена наоборот ни секунды не размышляла, положено ли себя вести так с Колей или нет. Она знала истинный смысл этого безысходного взгляда. И поэтому она вскочила и встала рядом с Колей. Во взгляде её бушевала буря той силы, что девятым валом сворачивает самые надёжные корабли. Парочка смотрела на Лену с любопытством. Парочка знала, что при необходимости заткнёт пасть и этой девчонке и даже десятку таких девчонок. Силы хватало. Кроме того Пашкина рука сжимала волшебные палочки.
      И тут Лена заметила кончики палочек, высовывавшихся из Пашкиного кулака. Неужели Колька отдал палочки? Все палочки?! Судя по Колькиному поведению, именно так всё и случилось. Но знала ли эта парочка про волшебную силу? Лена мысленно заметалась в поисках решения по возврату палочек. Решение не приходило. В голову лезли только идиотские вопросы типа: "Зачем вы забрали у Коли палочки?!" Известно ведь зачем. Захотели и забрали. Такие могут. А может ли Лена вернуть их?
      Колиным одноклассникам надоело сидеть молча.
      - Это хто? - поинтересовался один, кивнув в сторону Лены.
      - Шалашовка Наркоты, - пояснил другой.
      - Да ну? - деланно удивился первый. - Мал ещё Наркота, чтобы иметь такую офигенную биксу.
      - Иметь? Хы-хы-хы-хы-хы, - то ли засмеялся, то ли закашлялся от смеха второй.
      - Сами вы биксы и шалашовки, - возмутилась Лена. Злоба в её глазах разгорелась с невиданной силой. Но слова, ёмкие и спасительные слова так и не нашлись.
      - Не-е-е, - мотнул головой первый. - Ты - бикса. А мы - пацаны. А этот твой, он сява ещё.
      Коля не возражал. Коля даже не поднял взгляд.
      Лену трясло от злости и от невозможности предпринять хоть что-то. В это время второй что-то зашептал первому, обводя Лену сальным взором. Второй довольно ухмыльнулся.
      - Слышь, Наркота, - сказал он. - Мы пожалуй позаимствуем твою биксу на часок, а? Что скажешь?
      Коля ничего не сказал.
      - Вот и лады, - кивнул головой второй. - Пусть-ка она разденется, поглядим-ка стоящая деваха или так себе.
      Лена поняла, что сейчас, да-да, прямо сейчас вцепится в это противное лицо. Но у противного лица обнаружились ещё и руки, и одна из этих рук уже раскручивала палочки. Лицо затуманилось и поплыло. И что-то затуманилось и поплыло внутри Лениной головы. Она уже не видела мир вокруг. В сознании жили только чужие приказы, и Лена знала, что должна им подчиняться. Её рука потянулась к замочку юбки. Маленькая ручка к маленькому замочку.
      Колю тоже трясло, но не от злости, а от страха. Он не осмеливался глядеть на творящийся беспредел. Он понимал, что сейчас может произойти нечто такое, из-за чего Лена никогда не станет принцессой. Ни сейчас, ни когда вырастет. Происходило что-то очень неправильное. Но кто сказал, что жизнь - это правильная штука. Жизнь зла и несправедлива. И будь рядом хозяин Тёмных Стёкол, он тотчас подтвердил бы Колину мысль. Но хозяин научился выбирать такие пути, котрые не упирались в подобные ситуации, а легко проскальзывали мимо. Он и Колю хотел научить, да не захотел Коля, а теперь вот приходиться стоять, прятать взгляд и разве что не кулаки грызть от осознания собственной беспомощности. А что мог Коля сделать? Ничего. Вступиться? А что это даст? Ничегошеньки. Ну встанет Пашка, ну даст Коле по физии, ну повалит на пыльную землю, да испинает хорошенько. Ведь это ни черта не поможет Лене. Так стоит ли соваться, если не можешь ничего сделать? Стоит ли усугублять и без того непростую ситуацию? Ведь Коле совершенно ясно, что изменить он ничего не в силах, как бы ему не было плохо от этого бессилия. Ведь знает же он, ПО-НАСТОЯЩЕМУ знает.
      Но этого не знал Веня. Он не знал, что Владян сильный. Он не знал, что Пашка ещё круче. Он не знал, что не стоит соваться в заведомо проигрышные ситуации, ища на свою голову неласковые приключения. Зато он знал, что палочки, которые раскручивал нахальный парниша, принадлежат Коле. И знал, что творимое ими волшебство не должно быть таким. Не должно и всё. Он не мог объяснить почему, он только знал безо всяких объяснений, что неправильности надо искоренять. Или хотя бы стараться, чтобы Лена не глядела на мир отсутствующим мёртвым взором.
      Веня вскочил и ринулся на Пашку. Владян ловко вытянул ногу в подножке, но Веня успел перескочить через подставочку, а растерявшийся Владян больше ничего предпринять не успел. Венина ладонь ребром вдарила по Пашкиной руке. Палочки разноцветным веером разлетелись по воздуху. Удивительным образом Веня ещё успел заметить, как Ленкин взгляд потерял мутность и стал осмысленным, а потом мальчугана занесло. Потеряв равновесие, Веня согнулся головой вперёд и не мог остановиться, чтобы не распластаться по растрескавшемуся асфальту. Голова летела вперёд, как бронепоезд из старой песни, ноги на автомате следовали за ней, невероятным образом умудряясь не споткнуться и не заплестись одна об другую. Рука шаркнула по земле и ухватила пластмассовые полоски. Сколько там их было? Веня не знал. Он только чувствовал, что всяко уж больше одной.
      Веня уносился от злосчастной лавочки, набирая скорость, как легендарный "Ту-144" перед взлётом. Сзади слышался торопливый бег нескольких слаженно работающих ног. Кто преследовал его? Друзья? Враги? Веню не волновал этот вопрос. Скорость уже приближалась к той, когда шасси в последний раз отталкиваются от полосы, а луговые травы и бетонные плиты плавно уходят вниз. Вопросы, мысли, знания остались позади. Они не успевали за Веней. Веня уносился прочь в победном рывке, а перед глазами проплывали старинные конструкции первых самолётов, для которых оторваться от земли было уже самым настоящим подвигом.
      Глава 26,
      в которой идёт разговор о снах, а Коля наблюдает за своими палочками в отдалении
      Веня постукивал по ножке скамейки каблуком и скамейка ощутимо дрожала. А может и стояла она спокойно, просто Коля не мог успокоиться.
      По небу плыли редкие облака. Совсем недалеко серый потрескавшийся асфальт расцвечивали солнечные лучи. Воздух тихонько подрагивал вместе с Колей, только не от пережитого, а от тепла, словно на дворе всё ещё стоял август, а по утрам в школу не тянулись сотни и тысячи учеников.
      Веня раскладывал на коленях отвоёванные палочки, а у Коли не хватало духу попросить их обратно.
      Лена смотрела не на Колю и не на палочки, а на стеклянную коробку, над которой гордо значилась надпись "Искра" из громадных металлических букв, увитых полуобсыпавшимися полосками, которые раньше наливались по вечерам неоновым красным светом. Возле входа громоздились рады иномарок с чёрными нетронутыми покрышками. Сквозь стёкла второго этажа проглядывали контуры дорогой мебели, выставленной на продажу.
      - Кинотеатр был, - пояснил Веня, поймав Ленин взгляд.
      - Угу, - подтвердил Коля. - Слева от названия ещё синие буковки стояли. Так и написано было "кинотеатр".
      - Не синие, а зелёные, - поправил его Веня.
      Коля не стал спорить. Во-первых, он до конца не был уверен в своей правоте. Может синие буквы отложились в памяти, потому что Коля любил переплетения светящихся алого и голубого цветов. А во-вторых, Венька бы разозлился, и тогда на палочки можно вообще не рассчитывать. Мало ли, что когда-то они принадлежали Коле. Кого волновало, что на них указал гном, найденный не кем-нибудь, а Колей. Главное, что палочки у Коли забрали и вернул их не он, а Веня. Значит и права на волшебное имущество у Коли, как ни крути, отсутствовали.
      Взор Лены перебрался с бывшего кинотеатра, где теперь торговали мебелью и автомобилями на пустынную заасфальтированную площадь, изредка разбавленную островками газонов с пожухлой, полувытоптанной травой. Скамейка, на которой удобно расположилась троица, стояла возле лесочка, когда-то отодвинутого от кинотеатра аллеей с фонарями. Тень от деревьев укрывала скамейку и сидящих на ней. И когда Коля не думал о палочках, то поглядывал на соседнюю лавочку, которая призывно звала нагретым от солнца сиденьем. Хотелось тепла. Хоть чуть-чуть. Потому что ещё немного и наступит грязная слякоть, когда после самой короткой прогулки штаны чуть ли не до колена оказываются забрызганными противными коричневыми каплями.
      Но скажите вы мне, как не думать про палочки. Совсем недавно они были Колиными. А теперь вернулись и... не вернулись. Кто ж знает, что в голове у этого Вени?
      - Здесь телевышку должны были строить, - сказал Веня, махнув рукой вдоль пустынного квадрата площади.
      - Зачем? - удивилась Лена. - Ведь есть же уже.
      - Вторую, - важно кивнул Веня. - Высокую, почти как в Москве.
      - Да зачем вторую-то? - не понимала Лена.
      Веня замолчал, потому что и сам не понимал зачем. Ему понадобилось полминуты, чтобы придумать правдоподобную версию.
      - Там она самолётам мешает, - объяснил он с жутко деловым видом. - Видела на телевышке красные огни? Так это чтобы они в темноте на неё не наткнулись. А если её здесь построить, то она пройдёт в стороне от этих... От воздушных трасс.
      - А почему тогда воздушные трассы не перенесут? - не унималась Лена.
      На этот раз ответ Вене пришёл в голову почти мгновенно.
      - Горючее экономят, - зловеще зашептал он. - Самолёт один крюк сделает, другой... Глядишь, и целая цистерна горючего псу под хвост. А если взять, скажем, в государственном масштабе... - и так как он сам не до конца успел поверить в только что придуманное предположение, то немедленно запросил подтверждение у друга. - Скажи-ка, Колян.
      Но Коля не слышал. Коля мучительно рассуждал, отдаст ли Веня палочки. Взять вот его самого. Он бы не отдал. И Лена бы не отдала, вон как в свою палочку тогда вцепилась. Может и хорошо, что вцепилась. Теперь у них на одну палочку больше, чем могло бы быть. Вернее, не у них, а у Веньки с Ленкой.
      Веня погладил палочки.
      - Надо бы проверить, - хмуро сказал он. - Вдруг да подменили.
      "Дай, я проверю!" - чуть не крикнул Коля, но не крикнул и отдёрнул бросившуюся к Вениным ногам руку как от раскалённой печки. Веня не заметил торопливый жест друга. Или сделал вид, что не заметил.
      - Лучше бы все, - предложила Лена. - Держи и мою. Посмотрим, на что они вместе способны.
      И в руках у Вени оказалась четвёртая палочка.
      "Дура," - испугался Коля, подумав, что четыре палочки Вене понравятся куда больше, чем три. У него даже холодок по спине скользнул от такой мрачной перспективы, потому что он всё-таки надеялся позаимствовать палочку у Лены. Как, он ещё не знал. Но надеялся. Холодок почти сразу же исчез, сменившись жаркой обидой. Коле тогда палочку не вернула, а Веньке так сразу.
      - Все проверим, - миролюбиво согласился Веня, и Коля в очередной раз начал надеяться на палочки. В конце концов, он нашёл гнома.
      Палочки завертелись в Вениных пальцах так быстро, что в глазах у Коли, который не мог оторвать взор от своего достояния, зарябило. Веня мечтательно прищурился. Лена даже испугалась. Как знать, а не взбредёт ли в голову Вене вызвать сюда настоящий самолёт. Раз уж разговор о них зашёл.
      Но Веня думал масштабнее. Он решил, что раз уж зашёл разговор о второй телевышке, то неплохо бы проверить способности палочек по максимуму. В какую-то секунду телевышка представилась ему настолько отчётливо, что он даже вспотел и быстро раскрыл глаза, отказавшись от грандиозных замыслов. Пальцы замерли.