Сражение века

      В дивизиях и бригадах также были созданы лодочные станции, но они располагали меньшими средствами. Деятельность их находилась под контролем командиров дивизий и бригад.
      С наступлением темноты к причалам направляли прежде всего раненых, которые скапливались у переправ еще до прибытия самоходных плавучих средств. Большую помощь в перевозке раненых оказывали лодочники. Так, например. 8 ноября 1942 года было вывезено 1060 раненых, из них лодками 360 человек.
      В дополнение к существовавшим переправам в первых числах октября в районе Тракторного завода и завода "Баррикады" было построено три пешеходных мостика общей длиной до 270 метров каждый, соединявших правый, сталинградский берег Волги через реку Денежная Воложка с островом Зайцевским.
      Мостик, построенный у южной оконечности острова Зайцевский, состоял из нескольких бревенчатых плотов и бочек, соединенных между собой накладками из полосового железа и стальным тросом. Поверх поперечных бревен был сделан настил из досок. Этот мостик, несмотря на слабую устойчивость даже при незначительном волнении, просуществовал более месяца. За это время в обе стороны по нему прошло несколько тысяч человек. Бесчисленные атаки немецких пикирующих бомбардировщиков, непрерывный артиллерийско-минометный обстрел причинили мостику лишь незначительные повреждения, которые легко устранялись.
      Второй пешеходный мостик, построенный севернее первого, просуществовал всего три дня: осколком бомбы был перебит трос, и мостик снесло течением.
      Третий пешеходный мостик был наведен через реку Денежная Воложка в районе Тракторного завода. В качестве опор (поплавков) были использованы железные бочки на якорях.
      Работа на причалах была тяжелой и опасной, все время под огнем. Например, только 26 октября на причал у оврага Банный противник сбросил 100 авиационных бомб, выпустил 130 мин и более 120 артиллерийских снарядов.
      Рассказывая о переправах через Волгу, об инженерных частях в городе, не могу не отметить роль начальника инженерных войск 62-й армии ныне Героя Советского Союза генерал-лейтенанта Владимира Матвеевича Ткаченко.
      Подполковник Ткаченко прибыл к нам во второй половине октября во время самых тяжелых оборонительных боев. Организуя работу переправ, Владимир Матвеевич с первых же дней проявил упорство в достижении цели. Скромный по натуре, он не любил рисоваться и кичиться сделанным. И хотя иногда ему поручались такие задачи, что, казалось, у него не хватит ни сил, ни средств выполнить их, он находил правильное решение и, мобилизовав все, что у него было в саперных подразделениях, выполнял задание, как правило, хорошо и в срок.
      Руководя переправами, Ткаченко встречал немало трудностей. Особенно трудно пришлось в октябре, когда противнику удалось расчленить общий фронт армии и выйти на некоторых участках к берегу.
      В те дни Волга, запруженная сплошным потоком льда и непрерывно обстреливаемая противником из всех видов оружия, представляла собой, казалось, совершенно непреодолимое препятствие. Однако саперы, понтонеры, лодочники, экипажи судов преодолевали ее. К началу октября в распоряжении армии для обеспечения переправ оставалось очень мало табельных понтонных средств, менее десятка сильно изношенных бронекатеров, несколько десятков рыбацких весельных лодок и около десяти судов гражданского, речного флота, которые по объему перевозок занимали ведущее положение.
      Это буксирные суда "Кочегар Гетман", "Узбек", "Ласточка", " No 2", "Абхазец", "Кузнец", пассажирские суда "Емельян Пугачев", "Спартаковец", "Генерал Панфилов", ледокол "Громобой", катер "Ерик", баржи "Связист" и No 1002. Особо следует отметить легендарный бронекатер No 61 речной военной флотилии. Он выходил в рейсы на переправы в любых условиях.
      Наряду с экипажами судов высокое мужество и находчивость проявляли бакенщики. Мне хочется привести рассказ бакенщика Николая Лунева. Послушаем его.
      - Мой пост номер четыреста сорок три, - рассказывает Лунев. - Однажды в полдень я заметил, как после воздушного боя один самолет резко пошел на снижение, От одного мотора тянулась полоса дыма. Вот самолет одним крылом коснулся воды и, описав круг, остановился у верхнего красного бакена. Я направился к нему на лодке: надо же спасти людей, которые плавали возле затонувшего самолета. Их было трое.
      Подгребаю к ним и слышу чужую речь. Что делать? А у меня с собой не было никакого оружия. Но когда я увидел, что они захлебываются, я решил подойти ближе. Однако одно весло снял и приготовил на случай обороны...
      Когда двое оказались в лодке, они помогли забраться в нее и третьему. Этот был сильно обожжен. Почувствовав себя в безопасности, все трое стали показывать мне в сторону берега...
      Я понял, что они хотят выйти на берег и скрыться в лесу, но делаю вид, что не справляюсь с веслами, начинаю петлять, и лодка плывет не к берегу, а вниз по течению, поближе к кораблям Волжской военной флотилии. Когда показался полуглиссер, мои пленники о чем-то забормотали. Чтобы оттянуть время, спрашиваю, не надо ли забинтовать раненого, а сам держу весло наготове. Сообразив, что я жду, когда приблизится полуглиссер, они стали кричать на меня, а один, с двумя железными крестами, даже полез за пистолетом... К этому времени полуглиссер с моряками подошел близко. Моряки направили на моих "пассажиров" автоматы, а я жестом приказал немцам положить оружие и поднять руки вверх. Так мы обезоружили и взяли в плен трех фашистских летчиков, которые, как потом выяснилось, служили в особой эскадрилье гитлеровской разведки...
      Заканчивая свой рассказ о волжских переправах, приведу несколько цифр. Только со второй половины октября и до ледостава через реку было переправлено свыше 28 тысяч человек и более трех тысяч тонн боеприпасов и других грузов. По ледяным переправам с момента ледостава до конца операции было пропущено более 18 тысяч автомашин, 263 гусеничные машины (тракторы и танки), 325 артиллерийских орудий и более 17 тысяч повозок.
      13
      Военно-медицинская служба 62-й армии создалась весной 1942 года, одновременно с формированием армии.
      В лечебные учреждения армии, в части и соединения приходили молодые, без достаточного практического специального и боевого опыта медицинские кадры. Средний и младший медицинский состав в своем подавляющем большинстве был призван из запаса. Медицинские пункты частей и соединений, армейские лечебные и санитарно-гигиенические учреждения не были полностью обеспечены необходимым оборудованием, постельными принадлежностями и т.п.
      Медицинская служба армии совершенно не имела специального автомобильного санитарного транспорта; не было в армии и роты медицинского усиления; лечебно-эвакуационные учреждения армии имели всего лишь 2300 штатных коек-мест.
      Медицинскую службу армии возглавлял начальник санитарного отдела полковник медицинской службы Михаил Прокопьевич Бойко.
      Познакомился я с ним в городе на переправе вскоре после прибытия в армию. Среднего роста, подвижный, он сразу же произвел на меня хорошее впечатление. Там, на переправе, он руководил работой санитаров, занимающихся эвакуацией раненых за Волгу. Наблюдая за его действиями, я решил, что это очень волевой человек, что, если потребуется, он готов в любую минуту пойти в контратаку с гранатой и автоматом. Хороший организатор, большой знаток своего дела, дисциплинированный командир-коммунист - таким было мое первое впечатление о Бойко. Оно не изменилось до конца войны.
      На войне, как правило, всегда чего-то мало, чего-то не хватает. М. П. Бойко понимал обстановку лучше других начальников отделов, он никогда не жаловался на трудности.
      Как-то в разгар самых ожесточенных боев в заводском районе, когда каждый боец был на счету, Бойко сумел убедить меня в необходимости отдать приказание "командирам дивизий и бригад приготовить утепленные блиндажи и убежища для медицинских пунктов". Это было в сентябре, когда было еще тепло и даже жарко и когда никто не думал о холодах. Мы построили утепленные блиндажи, которые потом, в ноябре и декабре, помогли нам сохранить жизнь тысячам воинов.
      Характеризуя работу нашей медицинской службы, начальник Главного военно-медицинского управления Министерства обороны генерал-полковник медицинской службы Е. И. Смирнов в своем труде "Проблемы военной медицины" пишет:
      "Наличие в войсковом тылу большой водной преграды, какой является Волга, резко затрудняло организацию лечебно-эвакуационного обеспечения войск. В частности, переправляться через Волгу можно было только ночью и то под сильным минометным и артиллерийским огнем противника. Войсковая и армейская санитарная служба работала не только под огнем минометов, артиллерии, но и под огнем автоматчиков врага.
      При таких условиях... нельзя говорить только об отдельных случаях героизма, отваги и храбрости. Имели место массовый героизм, массовая отвага медицинских работников, особенно 62-й армии".
      Мы прилагали все усилия к тому, чтобы как можно лучше организовать лечебно-эвакуационное дело, оказывая неотложную квалифицированную медицинскую помощь в армейских полевых подвижных госпиталях. Все раненые и больные, за исключением нетранспортабельных, различными видами транспорта эвакуировались в тыл, где им оказывалась квалифицированная медицинская помощь в полном объеме.
      Раненые и больные, нуждавшиеся в длительном лечении, эвакуировались по Волге - в Астрахань и Саратов, по железной дороге - в Ленинск, Эльтон.
      Весьма тяжелая и ответственная работа выполнялась коллективом медицинских работников полевого подвижного госпиталя No 80 и эвакоприемника No 54. Фактически они принимали на себя весь поток раненых и больных с фронта, оказывая им необходимую медицинскую помощь.
      Вся эта работа проводилась в условиях непрерывных бомбардировок с воздуха, в результате которых помещения эвакоприемника No 54 и полевого подвижного госпиталя No 80 были в значительной степени разрушены. Из личного состава полевого подвижного госпиталя No 80 четырнадцать человек было убито и несколько человек ранено и контужено.
      Учитывая особенности боевой обстановки, создание штурмовых групп и отрядов, медицинская служба армии вынуждена была изыскивать новые формы медицинского обеспечения с тем, чтобы максимально приблизить его к боевым порядкам. Особое внимание было обращено на укомплектование низового звена медицинской службы - взводов, рот, батальонов медицинскими кадрами и оснащение этого звена необходимым имуществом. В штурмовые группы и отряды выделялись дополнительные силы, чтобы эвакуация раненых из отдельных небольших гарнизонов проводилась после оказания первой помощи на месте. Поэтому санитары и санитарные инструкторы всегда находились в боевых порядках, в гарнизонах, в штурмовых группах и опорных пунктах.
      Фельдшеры батальонов оборудовали батальонные пункты непосредственно за боевыми порядками батальонов в различных укрытиях (блиндажах, землянках, подвалах домов и т. д.), оказывая доврачебную помощь пострадавшим в бою.
      Тут же, за боевыми порядками батальонов, были развернуты в блиндажах и землянках полковые медицинские пункты, где оказывалась первая врачебная помощь. За боевыми порядками полков размещались передовые оперативные группы медико-санитарных батальонов дивизий, которые оказывали неотложную квалифицированную медицинскую помощь раненым и больным.
      Под берегом Волги в блиндажах были оборудованы приемно-сортировочные, операционно-перевязочные отделения и стационары для нетранспортабельных раненых. Для размещения оперативной хирургической группы 39-й стрелковой дивизии использовались штольни. Госпитальное отделение оперативной группы дивизии генерала Родимцева размещалось в канализационной трубе...
      Но, пожалуй, самым трудным в работе медицинской службы армии была эвакуация раненых за Волгу, так как мы не имели специальных средств и, как правило, использовали для этой цели обратные рейсы судов Волжской флотилии, на которых в город доставлялись личный состав, боеприпасы и другие грузы.
      Созданные в начале сентября медико-санитарные батальоны не смогли в полной мере обеспечить бесперебойную эвакуацию раненых, поэтому вскоре для обслуживания переправ были привлечены почти все армейские медико-санитарные силы, за медсанбатами же остались лишь лодочные переправы дивизий.
      17 сентября 1942 года по предложению полковника Бойко Военный совет армии обязал руководителей эвакоприемника No 54 и полевого подвижного госпиталя No 689 обслуживать только переправы через Волгу.
      Эвакоприемник занимал подвалы ресторана центральной пристани. Он принимал основную массу раненых, число которых возрастало с каждым часом. Но в те же дни противник начал наступление на центральную пристань, и эвакоприемник оказался в крайне тяжелом положении. У памятника Хользунову, на дороге, ведущей к центральной пристани, гитлеровцы установили пулеметы, в трансформаторной будке и в Доме инженеров засели автоматчики. Таким образом, эвакоприемник оказался в осаде. Раненые и медицинские работники несколько дней не могли выходить из подвала к причалам.
      25 сентября к осажденному эвакоприемнику были посланы бронекатера, которые с боем подошли к причалам и, оттеснив противника от берега, вынесли из подвала раненых.
      В помощь медицинским работникам из боевых подразделений назначались бойцы, которые переносили тяжелораненых на бронекатера.
      В таких условиях с помощью бронекатеров Волжской военной флотилии и гвардейцев дивизии Родимцева из помещения ресторана 25 сентября было эвакуировано 711 человек и 26 сентября - 550 человек.
      В ночь на 27 сентября противник приблизился почти вплотную к зданию ресторана. Под прикрытием огня бронекатеров из подвала вынесли последних раненых и имущество и погрузили на корабли. Этим рейсом на левый берег переправился и личный состав эвакоприемника. Через два часа ресторан был занят немецкими автоматчиками.
      При эвакуации раненых через Волгу в районе ресторана особенно отличились санитары М. Шевченко, Н. Коваленко и Н. Охрименко, санитарные инструкторы П. Посохов и Т. Лейпухова, военврачи 3-го ранга М. Лучина и Р. Угриновская, медсестра А. Пивоварова, военврач 1-го ранга П. Быкадоров, военфельдшер М. Розанов, старший политрук Н. Юрченко и другие.
      Только с 20 по 27 сентября 1942 года коллектив эвакоприемника No 54 потерял убитыми четыре и ранеными одиннадцать человек, пять человек пропали без вести.
      Раненых эвакуировали и на переправе No 62. Здесь этим занимался личный состав полевого подвижного госпиталя No 689. На этом участке курсировали катера, паромы и другие транспортные средства. Эвакуация производилась только ночью.
      К 23 сентября полевой подвижной госпиталь No 689 организовал в подземных убежищах операционно-перевязочный блок, в котором работали дежурные бригады этого госпиталя и медико-санитарных батальонов дивизий. Одна бомба попала в операционную госпиталя. Погибли врач Татьяна Васильевна Баркова, медсестра, два санитара и 22 раненых бойца.
      Небольшой коллектив ППГ-689, работая в исключительно тяжелых условиях, ежедневно принимал и эвакуировал на левый берег Волги от 600 до 800 раненых. Когда противник разбомбил операционную госпиталя, хирург военврач 2-го ранга Кривонос и военврач 3-го ранга Панченко устроили новую операционную под опрокинутой вверх дном большой лодкой; установив под ней столы. они оказывали неотложную хирургическую помощь раненым.
      Припоминаю водокачку на самом берегу Волги, южнее устья оврага Банный. Как-то днем, проходя по берегу, я увидел группу солдат и офицеров, прижимавшихся к стене разрушенного здания. Когда я подошел поближе, оказалось, что это тяжелораненые. Многие приползли сюда сами, некоторых принесли на носилках санитары. Но почему они здесь, у стены? Неужели в подвале нет места?
      Открываю дверь и по крутой узкой железной лестнице спускаюсь в подземелье. Здесь очень душно, сильно пахнет эфиром и раздаются стоны раненых. Возле лестницы на десяти квадратных метрах бетонного пола в два ряда лежат раненые человек двенадцать.
      Пробираюсь к двери, вернее, к двум простыням, обозначающим двери, за которыми ярко горит лампа. Это операционная. На. столе лежит раненый. Над ним склонились три человека в белых халатах. В стороне, на опрокинутой железной бочке шумит примус, на котором в тазу греется вода.
      Когда-то халаты врачей были, конечно, белыми, но сейчас они были в бурых пятнах. Только колпаки на головах сохранили свежесть.
      На маленьком столике у стены лежала толстая тетрадь - регистрационный журнал. Последние записи в нем были обозначены трехзначным числом.
      - Кто и когда все это сделал? - спросил я, показав на трехзначное число, обозначающее количество проделанных операций.
      Врач молча обвел взглядом находившихся у стола медсестер. Мне все стало ясно, тем более, что я обратил внимание на почерк: журнал был заполнен одной рукой.
      Это был ведущий хирург полевого армейского госпиталя Айзенберг. С двумя помощницами он организовал эту операционную и сделал более двухсот операций.
      Военный совет армии наградил всю группу Айзенберга боевыми орденами.
      В начале октября раненых эвакуировали также по штурмовому мостику на остров Зайцевский, где находились медицинская группа от 112-го медсанбата и вторая группа от эвакоприемника No 54. По оказании помощи тяжелораненым их на носилках доставляли к лодочным причалам, находившимся в двух километрах, и отправляли в тыл.
      Во время ледохода на Волге причалы для раненых в зависимости от состояния льда перемещались на разные участки. Тогда же были созданы так называемые "летучие" переправы: погрузка раненых производилась в тех местах, куда мог подходить катер.
      Во второй половине ноября на пристани Тумак, на восточном берегу Волги, был организован приемный питательно-обогревательный пункт. Там же было создано отделение ППГ-689 с операционной и перевязочной для обслуживания нетранспортабельных раненых и больных.
      Большую помощь в переправе раненых через Волгу оказывал ледокол. А когда в результате аварии он вышел из строя, его заменили буксирные катера.
      Очень трудно было в это время эвакуировать раненых из частей дивизии Людникова, которая оказалась отрезанной от основных сил армии и оборонялась, как известно, на небольшом участке в районе завода "Баррикады".
      Бронекатера подходили к дивизии с боем и не всегда достигали своей цели. На каждом катере, пробивавшемся к дивизии Людникова, находились военный фельдшер или медицинская сестра с санитарами-носильщиками. Они производили погрузку раненых и больных на переправах и обеспечивали надлежащий уход за ними в пути. Чтобы раненым было тепло, на бронекатерах всегда имелись одеяла и химические грелки.
      Для руководства эвакуацией раненых через Волгу во время ледохода и для связи с медицинской службой частей и соединений был назначен военврач 2-го ранга Сердюк.
      Товарища Сердюка я впервые увидел, когда горели блиндажи командного пункта армии и пылающая нефть охватила стоявшие у берега лодки, предназначенные для эвакуации раненых. Сердюк отцеплял лодки от горящих причалов и уводил туда, где не было огня.
      Так же смело действовали и лодочники - человек пять. Сердюк мягким, но властным голосом отдавал распоряжения и команды. В первый момент я подумал, что это новый комендант пристани, и обрадовался: этот наведет порядок на причалах как во время погрузки, так и разгрузки. Но, подойдя ближе, я увидел на его петлицах эмблему медика.
      Заметив меня. Сердюк направился ко мне и отрапортовал:
      - Военврач второго ранга Сердюк! Навожу порядок на переправе!
      Я от души пожал ему руку и сказал:
      - Молодец! Будь таким же врачом и человеком и впредь.
      В этот момент от разрывов фашистских мин возле причалов поднялась стена земли и песка. Сердюк не дрогнул, и я подумал: это железной воли человек. Он прошел от Волги до Шпрее и закончил войну в Берлине.
      Когда Волга покрылась льдом, появилась возможность лечебно-эвакуационную работу перенести в медико-санитарные батальоны дивизий, которые сами решали вопрос о дальнейшей эвакуации раненых в госпитальную базу армии по назначению.
      Раненые, нуждавшиеся в специальном и длительном лечении, направлялись в полевые подвижные госпитали армии либо первого эшелона, находившиеся в 15-25 километрах от переднего края в населенных пунктах Колхозная Ахтуба, Верхняя Ахтуба, Средняя Ахтуба, Заплавное, либо второго эшелона, расположенные в 4060 километрах в населенных пунктах Ленинск, Солодовка, Токаревы Пески и других.
      Самоотверженность медицинских работников, находившихся, по существу, на переднем крае борьбы с врагом, помогла 62-й армии выполнить боевую задачу.
       
      Канны ХХ столетия
      1
      Еще когда в Сталинграде шли ожесточенные бои, Советское командование провело напряженную работу по подготовке контрнаступления наших войск. Результаты этой подготовки были доложены Верховному Главнокомандующему, а затем план контрнаступления был уточнен и рассматривался на совместном заседании Политбюро ЦК ВКП(б) и Ставки.
      Маршал Советского Союза А. М. Василевский пишет: "13 ноября уточненный план был доложен нами (Василевским А. М. и Жуковым Г. К.) на заседании Политбюро ЦК партии и Ставки. Коротко наши выводы состояли в следующем: ...главные силы 6-й и 4-й танковой армий по-прежнему вовлечены в затяжные бои в районе города. На флангах этих сил (то есть на направлениях наших главных ударов) остаются румынские части. Подхода на Сталинградское направление более или менее значительных резервов из глубины за последнее время не наблюдалось. Не отмечалось и каких-либо существенных перегруппировок в войсках противника, действовавших на этом направлении. В целом силы сторон на Сталинградском направлении, по имеющимся данным, к началу наступления равны. На направлении же предстоящих ударов наших фронтов в результате поступления из Ставки резервов и ослабления второстепенных направлений удалось создать мощные ударные группировки с таким превосходством в силах над врагом, которое позволяет безусловно рассчитывать на успех.
      ...Боевые задачи войсками усвоены правильно, а выполнение их практически отработано на местности...
      К исходу третьего или на четвертый день операции намечалась встреча танковых и механизированных корпусов Юго-Западного и Сталинградского фронтов в районе Калача. Она должна замкнуть кольцо окружения главной группировки врага в районе Сталинграда. Начать наступление на Юго-Западном и Донском фронтах можно было 19-20. а Сталинградском - 20 ноября.
      После обсуждения в Ставке ряда вопросов план и сроки операции были окончательно утверждены. Г. К. Жуков получил вслед за тем задание подготовить отвлекающую операцию на Калининском и Брянском фронтах. На меня Ставка возложила координирование действий всех трех фронтов Сталинградского направления при проведении контрнаступления. До начала одной из величайших по своему значению военных операций в истории человечества оставалось несколько суток"{14}.
      Соотношение сил и средств к началу контрнаступления на Сталинградском направлении по данным ИВИ и книги "Великая победа на Волге".
      NoNo п\п Наименование войск Личный состав (в тыс. чел.) Орудия и минометы Танки 1 Перед Юго-Западным фронтом
      советские войска
      войска противника
      399,0
      432,0
      5888
      4360
      728
      255 соотношение: 1:1,1 1,4:1 2,8:1 2 Перед Донским фронтом
      советские войска
      войска противника
      296,7
      200,0
      4682
      1980
      280
      280 соотношение: 1.5:1 2.4:1 1:1 3 Перед Сталинградским фронтом
      советские войска
      войска противника
      410,4
      379,5
      4931
      3950
      455
      140 соотношение: 1,1:1 1,2:1 3,2:1 4 Общее соотношение
      советские войска
      войска противника
      1106,1
      1011,5
      15501
      10290
      1463
      695 соотношение 1,1:1 1,5:1 2,1:1
      Как видно из этой таблицы, советские войска превосходили противника особенно в артиллерии и танках, что при контрнаступлении имело решающее значение.
      Советское Главнокомандование сумело накопить необходимые резервы, что для противника было неожиданным явлением.
      Авиация сторон имела почти равное количество самолетов, но за предыдущие сентябрьские и особенно октябрьские бои моторесурсы немецкой авиации и особенно горючее были основательно израсходованы. Советская авиация была лучше обеспечена моторесурсами и горючим.
      На 19 ноября глубина боевых порядков 62-й армии не превышала километра. Позади - Волга, впереди - противник. Между ними - узкая полоса городских руин, в которых закрепились наши части.
      На правом фланге главных сил армии стояла дивизия Людникова. Она была окружена и прижата к Волге, занимая оборону на площади не более одного квадратного километра.
      На левом - 13-я гвардейская стрелковая дивизия занимала узкую полоску вдоль берега. Глубина ее обороны - двести и триста метров. Штаб армии находится за стыком 13-й гвардейской и 284-й стрелковой дивизий, в 800-1000 метрах от переднего края, а мой наблюдательный пункт и того ближе - на полотне железной дороги, огибающей Мамаев курган с востока, перед самым носом у противника.
      Ширина фронта обороны армии (около двадцати пяти километров) насквозь простреливалась артиллерийским огнем с любого фланга, а вся глубина ее боевых порядков прошивалась пулеметным огнем. Жизнь на этом узком плацдарме усложнялась еще тем, что господствующая над городом вершина Мамаева кургана, вернее, водонапорные баки и высота 107,5, находилась в руках противника. Отсюда враг просматривал все подходы к Волге с востока, а это значит, что боеприпасы, снаряжение и продукты питания доставлялись в город под прикрытием темноты.
      Разумеется, с таким положением нельзя было мириться, и армия поставила перед собой две первоочередные задачи: соединиться с дивизией Людникова, уничтожив противника, вышедшего к Волге, и овладеть Мамаевым курганом и высотой 107,5, чтобы, расширив плацдарм в глубину до четырех с половиной километров. лишить противника наблюдательных пунктов, с которых он просматривал боевые порядки армии и подходы к Волге.
      Для выполнения этих задач нужно было обеспечить части личным составом и боеприпасами, дать армии танки.
      В дни ожесточенных оборонительных боев в городе Ставка в командование фронта вам почти ни в чем не отказывали. Перед контрнаступлением - это понятно, нам не давали ни частей, ни танков, а снаряды, мины и патроны мы получали в ограниченном количестве.
      Пришлось мобилизовать все ресурсы и пополнять части главным образом за счет выздоравливающих раненых, которые всеми силами стремились вернуться в свои части, в свой город. Распространившаяся в эти дни слава 62-й армии, как магнит, притягивала к себе всех ветеранов.
      Что касается подвоза боеприпасов или усиления армии танками, то мы об этом могли только мечтать. Переброска грузов через Волгу была по-прежнему связана с огромными трудностями. С 12 ноября по. 19 декабря по Волге шла шуга. Несколько дней подряд сквозь льды не мог пробиться ни один катер или пароход.
      Утро 19 ноября было туманным. Пожалуй, этот день был одним из самых тяжелых для налаживания переправы. Переправиться с того берега никто не смог.
      Мы даже не могли по авиации противника определить, что делается в стане врага.
      Я вышел из блиндажа в назначенный приказом час начала артподготовки в слабой надежде, что орудийный гул донесется и до нас.
      Еще было темно. Все плавало в густом туманном молоке.
      Семь часов двадцать минут.
      Томительное ожидание. Хотя бы какой-либо признак, хотя бы какое-либо подтверждение" что началось.
      Наступил поздний рассвет. Туман не редеет. Плохо! Если там, на направлении нашего удара тоже туман, значит, тяжело вести артиллерийскую подготовку по целям, значит, не может действовать авиация.
      Туман начал редеть к двенадцатому часу. Развиднелось. По Волге с шумом, отесывая берега, шел лед. Подморозило.
      Теперь-то появились признаки, что у противника не все благополучно. В небе ни одного немецкого бомбардировщика. Повис ненадолго над нашими позициями самолет-корректировщик, и его, видимо, отозвали.
      Ну что же! Надо было решать свои задачи. Мы начали готовить резервы для выручки дивизии Людникова, активизировать действия штурмовых групп.
      Вечером раздался звонок командующего фронтом А. И. Еременко. Он сообщил, что наступление началось. Срок наступления для нашего Сталинградского фронта оставался прежним - 20 ноября.
      А между тем стремительно надвигалась развязка.
      В 7 часов 20 минут 19 ноября, как это было и назначено, орудия и минометы, сосредоточенные на главных участках прорыва общим протяжением 28 километров. были приведены в боевую готовность. В 7 часов 30 минут последовала команда открыть огонь. 3500 орудий и минометов обрушили на позиции противника тонны металла и взрывчатых веществ. Один час велся огонь на разрушение и двадцать минут - на подавление.
      Впервые в ходе Великой Отечественной войны наши войска наносили удар такой мощности.
      Артиллерийский удар нанес врагу тяжелый урон, он ошеломил его.
      В 8 часов 50 минут стрелковые дивизии 5-й танковой и 21-й армий вместе с танками непосредственной поддержки пехоты перешли в атаку.
      Подвижная группа 5-й танковой армии - 1-й и 26-й танковые корпуса - к середине первого дня наступления завершила прорыв тактической обороны противника. В образовавшуюся горловину прорыва во второй половине дня был введен 8-й кавалерийский корпус. Развернулись бон в глубине обороны противника. Наши войска, преодолевая сопротивление врага, успешно развивали наступление.
      Как же был встречен этот день в штабе Паулюса?
      И 18 ноября и 19 ноября Паулюс вел наступательные бои в Сталинграде. В своей книге "Поход на Сталинград" Ганс Дёрр свидетельствует: "6-я армия в тот день (19 ноября. - В. Ч.) еще не чувствовала непосредственной угрозы и поэтому ее командование не считало нужным принять решительные меры. В 18 часов командование армии сообщило, что на 20 ноября оно намечает в Сталинграде продолжать действия разведывательных подразделений".
      И только в 22 часа того же дня последовал приказ командующего группой армией "Б" барона фон Вейхса.