Сражение века

      О роли моряков флотилии, об их подвигах скажу кратко: если бы их не было, возможно, 62-я армия погибла бы без боеприпасов и без продовольствия и не выполнила своей задачи.
      Стрелки и артиллеристы, танкисты и моряки - все защитники города готовились к отражению удара на заводы и заводские поселки. Начали мы с контратаки, назначенной на 6 часов 27 сентября.
      В тот же день перешла в наступление и 64-я армия в районе Купоросное.
      Первоначально мы имели успех, но в 8 часов на наши боевые порядки обрушились сотни пикирующих бомбардировщиков. Атакующие подразделения залегли.
      В 10 часов 30 минут противник перешел в наступление. Его свежая 100-я легкопехотная и пополнившаяся 389-я пехотная дивизии, усиленные 24-й танковой, бросились в атаку, чтобы овладеть поселком Красный Октябрь и Мамаевым курганом.
      Фашистская авиация бомбила и штурмовала наши боевые порядки от самого переднего края до Волги. Опорный пункт, организованный силами дивизии Горишного на вершине Мамаева кургана, бомбежкой и артиллерийским огнем противника был разбит до основания. Командный пункт штаба армии все время находился под ударами авиации. Загорелись рядом стоявшие нефтяные баки. Танки врага, наступавшие из района Городища, шли напролом через минные поля. Вслед за танками волнами лезла вперед вражеская пехота. К полудню телефонная связь с войсками стала действовать неустойчиво, выходили из строя и рации...
      Не имея постоянной связи с войсками, хотя КП находился максимум в двух километрах от переднего края, мы все же не знали точно, что происходит на фронте, и были вынуждены подходить еще ближе к переднему краю, чтобы активнее влиять на ход боя.
      Взяв с собой офицеров связи частей, Гуров ушел на передний край танкового соединения, я - в дивизию Батюка, Крылов - на командный пункт Горишного.
      Однако, даже находясь непосредственно в частях, мы все же не смогли выяснить общую картину боя - мешал сплошной дым. Вернувшись вечером на командный пункт, мы недосчитались многих командиров штаба армии.
      Только поздно ночью нам удалось уточнить положение. Обстановка оказалась очень тяжелой: противник, пройдя через минные поля, через наши передовые боевые порядки, хотя и с большими потерями, все же на некоторых участках продвинулся от двух до трех километров на восток. "Еще один такой бой, и мы окажемся в Волге", - подумал я.
      Танковый корпус и левый фланг дивизии Ермолкина, принявшие на себя главный удар, понесли значительные потери и своими остатками к исходу дня 27 сентября занимали фронт от моста через Мечетку, в 2,5 километрах западнее поселка Баррикады, юго-западную часть поселка Баррикады, западную окраину пригорода Красный Октябрь до Банного оврага. Фашисты занимали улицы Шахтинская, Жердевская, высоту 107,5.
      Дивизия Горишного была оттеснена с вершины Мамаева кургана. Сильно поредевшие боевые порядки дивизии занимали его северо-восточные склоны.
      На остальных участках фронта армии атаки противника были отбиты.
      За день боя противник потерял не менее двух тысяч убитыми и более 50 танков. Мы также понесли тяжелые потери, особенно части танкового соединения и стрелковые полки Горишного.
      В эту ночь Военный совет армии потребовал от всех командиров и политработников соединений и частей неотлучно находиться на передовой линии, в окопах и траншеях, привести подразделения в боевой порядок и сражаться до последнего патрона.
      Надо ли пояснять, какое значение имеет беседа в окопе, на передовой линии старшего командира и политработника с рядовыми воинами. По личному опыту знаю, что когда побеседуешь с бойцами в окопе, разделишь с ними и горе и радость, перекуришь, разберешься вместе в обстановке, посоветуешь, как надо действовать, то у бойцов обязательно появится уверенность: "Раз генерал был здесь, значит, надо держаться!" И боец уже не отступит без приказа, будет драться с врагом до последней возможности.
      Любому воину важно знать, что его подвиг не останется незамеченным. В этом случае можно быть уверенным, что приказ будет выполнен. Конечно, нет надобности, скажем, командиру дивизии постоянно находиться в окопах первой линии - его место на командном пункте, откуда он должен руководить ходом боя, - но старший командир, предвидя грозную опасность, должен не удаляться от переднего края, а быть как можно ближе к своим воинам. В этом случае солдаты не дадут тебя в обиду, закроют грудью и выполнят задачу.
      Вот почему Военный совет армии требовал от всех командиров и политработников, включая и штаб армии, быть на передней линии. Надо было разъяснить всем, что отступать нам нельзя и некуда.
      В ночь на 28 сентября к нам на правый берег переправились два полка стрелковой дивизии генерала Ф. Н. Смехотворова, которые я немедленно ввел в бой за западную окраину поселка Красный Октябрь. На Мамаев курган была организована контратака остатками стрелкового полка дивизии Горишного при поддержке частей дивизии Батюка. Командующему артиллерией армии было приказано артиллерийским и минометным огнем в продолжение всей ночи не давать противнику закрепиться на Мамаевом кургане.
      С утра 28 сентября противник начал яростные атаки пехотой и танками. Его авиация наносила непрерывно массированные удары по боевым порядкам наших войск, по переправам, по командному пункту армии. Немецкие самолеты сбрасывали не только бомбы, но и куски металла, плуги, тракторные колеса, бороны, пустые железные бочки, которые со свистом и шумом летели на головы наших бойцов.
      В связи с этим было разъяснено всем бойцам, что использование противником подручных металлических предметов говорит о том, что у него не хватает таких боевых средств. Сбрасывая куски металла, он, тем самым, хочет воздействовать на нас психологически, но это ему не удается.
      Из шести грузовых судов, работавших на Волге, осталось одно, пять вышли из строя. Работники командного пункта, штаба задыхались от жары и дыма. Огонь горевших нефтяных баков добирался до блиндажей Военного совета. Каждый налет пикировщиков выводил из строя рации, людей.
      Даже повар Глинка, устроившийся со своей кухней в водосточной трубе, был ранен.
      И все же, несмотря на такую обстановку, мы чувствовали, что противник выдыхается. Его атаки были разрозненными, не такими дружными и организованными, как накануне. Он бросал в бой батальоны, поддерживаемые танками, с различных участков и не очень уверенно. Это давало нам возможность массированным огнем отбивать удары по очереди, а затем переходить в контратаки. Тогда же я попросил у командующего воздушной армией Т. Т. Хрюкина помощи, и он не отказал - дал все, что у него было.
      Так в час самого большого налета нашей авиации была организована контратака полка дивизии Горишного с двумя батальонами дивизии Батюка. Решительным броском они захватили тригонометрический пункт на Мамаевом кургане. Однако выйти на самую вершину, к водонапорным бакам, не удалось. Вершина осталась ничьей: по ней с той и другой стороны беспрерывно вела огонь артиллерия.
      За день боя, 28 сентября, мы в основном удержали свои позиции. Развивать наступление и двигаться дальше захватчики не могли. Они оказались не в состоянии преодолеть стойкость людей, решивших умереть, но не отходить со своих позиций. За этот день фашисты потеряли не менее 1500 человек убитыми, свыше 30 танков было сожжено. Только на скатах Мамаева кургана осталось до 500 вражеских трупов.
      Наши потери были также большие. Танковый корпус потерял убитыми и раневыми 626 человек, дивизия Батюка - около 300 человек. В дивизии Горишного осталось совсем мало людей, но она продолжала драться.
      С потерей плавучих средств на Волге затруднилась переправа войск и доставка боеприпасов. На правом берегу скопилось много раненых, которых за ночь не успели переправить. В то же время разведка доносила, что из района Городище выдвигаются свежие силы пехоты и танки противника. Они двигались к поселку Красный Октябрь. Сражение за заводы и заводские поселки только еще начиналось.
      Мы решили перейти к жесткой обороне с максимальным использованием средств инженерного заграждения. В 19 часов 30 минут 28 сентября был отдан приказ No 171. В нем указывались рубежи, которые должны отстаивать части. Были в приказе и такие слова:
      "От командиров всех частей требую максимального ускорения работ по инженерному усилению своих позиций, по устройству на переднем крае и в блубине противотанковых и противопехотных заграждений и по приспособлению зданий к обороне на случай ведения уличного боя.
      Для устройства препятствий и заграждений использовать все имеющиеся на месте средства, вплоть до разборки зданий, трамвайных путей, привлекая через местные органы власти гражданское население.
      Основные работы должны быть выполнены силами самих частей. Работы производить круглосуточно.
      Работы первой очереди (в основном противотанковые препятствия) закончить к утру 29.9.42, сделав оборону города и его промышленных центров непреодолимой. Каждое заграждение и препятствие должно быть надежно прикрыто всеми видами огня.
      Разъяснить всему личному составу, что армия сражается на последнем рубеже, отходить дальше нельзя и некуда. Долг каждого бойца и командира защищать свой окоп, свою позицию - ни шагу назад! Враг должен быть уничтожен во что бы то ни стало!"
      Читатель спросит: на город ежедневно сбрасываются тысячи авиационных бомб, сотни тысяч мин и снарядов, какие же в нем могут быть местные власти и гражданское население?
      Местные власти и тысячи жителей заводских районов помогали 62-й армии всем, чем могли. Например, на Тракторном заводе до 14 октября наши танкисты с помощью рабочих восстанавливали подбитые танки, а на заводе "Баррикады" рабочие вместе с артиллеристами ремонтировали орудия.
      Часть рабочих была в отрядах обороны своих заводов. Городской и районные партийные комитеты жили и работали и помогали армейским партийным организациям и командирам в создании опорных пунктов в городе и в заводских поселках.
      Нельзя не вспомнить секретарей городского комитета партии товарищей И. А. Пиксина, А. А. Вдовина. Руководители районных организаций поддерживали постоянную связь с армией. Жители, рабочие заводов, партийные организации, коммунисты города были с нами. Мы вместе сражались, вместе задыхались от пожаров, защищая город.
      Разве можно забыть ныне покойного уполномоченного Совнаркома, затем заместителя председателя Совета Министров СССР В. А. Малышева, который в самые горячие дни боев в Сталинграде, на Тракторном заводе, выполнял поручение партии и правительства!
      Об этих людях не пишут как о героях, но мы с уважением вспоминаем их героические подвиги, которые они, не замечая того, совершали ежедневно. На такие подвиги и на такую скромность способны только наши советские люди, до конца преданные своему народу и родной Коммунистической партии.
      Душой обороны были коммунисты, руководимые партийными организациями и политорганами.
      Не могу не сказать еще и еще раз о дружной работе Военного совета армии. Это был прежде всего партийный, боевой коллектив, который работал по принципу: один за всех и все за одного - для победы над врагом во славу нашей Родины. Мы всегда были едины, всегда были вместе, у нас не было разногласий.
      Единство цели, партийность и дружба объединяли нас и нашу работу. Я не могу не вспомнить начальников политорганов, таких коммунистов, как бригадный комиссар И. В. Васильев, полковники М. М. Вавилов, Чернышев, Власенко, подполковники Ткаченко, Овчаренко и другие. Своей преданностью, умением и авторитетом они вели массы на героические подвиги и побеждали там, где, казалось, невозможно было победить. Они всегда быстро подхватывали новые приемы борьбы, новые методы уличных боев, опыт лучших снайперов, строителей инженерных заграждений и т. д. Дружная боевая слаженность на партийной основе между командирами, комиссарами и начальниками политорганов укрепляла у всех бойцов уверенность в победе.
      Бойцы рядом с собой в окопах видели командиров и политработников. Каждый воин знал, что и Военный совет армии находится с ними, на правом берегу. Партийно-политическая работа обеспечивала высокий моральный дух защитников города и поднимала боеспособность каждого подразделения.
      Несмотря на тяжелые потери, росли и закалялись партийные и комсомольские организации. Десятки и сотни бойцов в боевой обстановке подавали заявления о приеме в партию. Каждый хотел драться, а если нужно и умереть коммунистом или комсомольцем.
      Я уже рассказывал о сержанте Якове Павлове. Свыше 50 дней без сна и отдыха горстка храбрецов во главе с Павловым удерживала в центре города дом, который имел важное значение в обороне, занимаемой дивизией Родимцева. Гитлеровцы обрушили на этот дом лавину бомб, мин, снарядов, но не смогли сломить стойкость его героического гарнизона. "Дом Павлова" оставался неприступным. Его защищали простые советские люди, верные сыны многих народов нашей страны: русские - Павлов (ныне Герой Советского Союза), Александров и Афанасьев, украинцы - Сабгайда и Глущенко, грузины-Мосиашвили и Степанашвили, узбек Тургунов, казах Мурзаев, абхазец Сукба, таджик Турдыев, татарин Рамазанов и другие их боевые товарищи.
      Эта небольшая группа, обороняя один дом, уничтожила вражеских солдат больше, чем гитлеровцы потеряли при взятии Парижа.
      А вот еще пример беззаветной преданности советских людей своей Родине. Между заводами "Красный Октябрь" и "Баррикады" тянется на запад от Волги овраг, в который многие годы сваливали шлак. Этот овраг гитлеровцы избрали местом для прорыва нашей обороны. Перед взводом пулеметчиков лейтенанта Зайцева была поставлена задача удержать рубеж, не пропустить врага к Волге.
      Днем здесь нельзя было поднять головы. Гитлеровцы обстреливали каждый камень, каждый окоп, каждый метр земли. Зайцев привел свой взвод ночью. Бесшумно, ничем не выдав своего присутствия, пулеметчики заняли огневые позиции. Пулеметы были расставлены так, что вся находившаяся перед ними местность простреливалась кинжальным косоприцельным огнем.
      Утром противник открыл по оврагу массированный огонь своей артиллерии и минометов, а затем фашисты перешли в наступление. Наши пулеметчики встретили их меткими очередями. От непрерывной стрельбы в кожухах пулеметов кипела вода. На минуту смолк один из пулеметов: выбыл из строя наводчик. Его заменил парторг взвода рядовой Емельянов. Вскоре лег за пулемет и командир. Гитлеровцы тем временем продолжали рваться вперед. И вот уже склонил голову на пулемет смертельно раненный лейтенант Зайцев. Командование взводом принял на себя сержант Карасев. Бой продолжался до вечера. Фашисты так и не смогли прорвать нашу оборону, сломить волю отважных пулеметчиков. Дорого обошлась врагу попытка выйти к Волге: свыше 400 его солдат остались лежать в овраге.
      В том же заводском районе совершил славный подвиг комсомолец боец батальона морской пехоты Михаил Паникаха.
      Было это так.
      К позициям батальона морской пехоты ринулись фашистские танки. На окоп, в котором находился матрос Михаил Паникаха, двигались, ведя огонь из пушек и пулеметов, несколько вражеских машин.
      Сквозь грохот выстрелов и разрывы снарядов все явственнее слышался лязг гусениц. К этому времени Паникаха уже израсходовал все свои гранаты. У него оставались лишь две бутылки с горючей смесью. Он высунулся из окопа и размахнулся, целясь бутылкой в ближайший танк. В это мгновение пуля разбила бутылку, поднятую над его головой. Живым факелом вспыхнул воин. Но адская боль не замутила его сознания. Он схватил вторую бутылку. Танк был рядом. И все увидели, как горящий человек выскочил из окопа, подбежал вплотную к фашистскому танку и ударил бутылкой по решетке моторного люка. Мгновение - и огромная вспышка огня и дым поглотили героя вместе с подожженной им фашистской машиной.
      Этот героический подвиг Михаила Паникаха тут же стал известен всем бойцам 62-й армии.
      Об этом не забыли его друзья из 193-й стрелковой дивизии. Друзья Паникаха рассказали о его подвиге Демьяну Бедному. Поэт откликнулся стихами.
      Он пал, но честь его жива;
      Герою высшая награда,
      Под именем его слова:
      Он был защитник Сталинграда.
      В разгаре танковых атак
      Был краснофлотец Паникаха,
      Им до последнего патрона
      Держалась крепко оборона.
      Но не под стать морской братве
      Врагу показывать затылки,
      Уж нет гранат, осталось две
      С горючей жидкостью бутылки.
      Герой боец схватил одну:
      "В последний танк ее метну!",
      Исполненный отваги пылкой,
      Стоял он с поднятой бутылкой.
      "Раз, два... не промахнусь небось!"
      Вдруг пулей в этот миг насквозь
      Бутылку с жидкостью пробило,
      Героя пламя охватило.
      Но ставши факелом живым,
      Не пал он духом боевым,
      С презреньем к боли острой, жгучей
      На вражий танк боец герой
      С бутылкой бросился второй.
      Ура! Огонь! Клуб дыма черный,
      Огнем охвачен люк моторный,
      В горящем танке дикий вой,
      Команда взвыла и водитель,
      Пал, свершивши подвиг свой,
      Наш краснофлотец боевой,
      Но пал как гордый победитель!
      Чтобы пламя сбить на рукаве,
      Груди, плечах, на голове,
      Горящий факел воин-мститель
      Не стал кататься по траве,
      Искать спасения в болотце.
      Он сжег врага своим огнем,
      Легенды сложены о нем,
      Бессмертном нашем краснофлотце.
      Подвиг Паникаха запечатлен в камне в памятнике-ансамбле на Мамаевом Кургане.
      Замечательную стойкость проявил в уличных боях командир противотанкового орудия Болтенко. Его орудие занимало позицию среди развалин дома, от которого, как шутили солдаты, уцелел только адрес: "улица Ввозная, дом 76-а, Гришин". Болтенко так хорошо укрыл свою пушку среди кирпича, что ее не смог бы обнаружить даже самый зоркий наблюдатель.
      Орудийный расчет состоял всего лишь из трех человек: командира и двух подносчиков снарядов. Остальные выбыли из строя. Болтенко ждал пополнения, но на всякий случай приготовился к тому, что если придется действовать и за командира, и за наводчика, и за заряжающего.
      Из-за железнодорожной насыпи показался вражеский танк-разведчик. Болтенко поджег его первым же снарядом. Выскочившие из машины гитлеровцы были тут же уничтожены боевыми друзьями Болтенко меткими выстрелами из карабинов.
      Спустя полчаса из-за насыпи показались восемь танков. Они шли прямо на орудие Болтенко, но стреляли в другую сторону. Фашистские экипажи и не подозревали, что из развалин дома за ними зорко наблюдают три пары глаз. Тремя снарядами Болтенко подбил головную машину. К ней подошел еще один танк. Несколько выстрелов - и этот танк застыл на месте. Но Болтенко увидел, что башня танка начала медленно поворачиваться в его сторону. Советский воин успел выстрелить. Снаряд пробил башню. Остальные шесть машин врага поспешили скрыться за насыпью. Но не прошло и десяти минут, как через железнодорожное полотно, неуклюже переваливаясь, вышли уже пятнадцать фашистских танков. За ними бежала пехота.
      Один из подносчиков предложил откатить пушку в овраг.
      - Не совладать нам, товарищ командир, с такой силой, - проговорил боец. Лучше отойти.
      - Не было мне на это приказа! - сурово отрезал Болтенко.
      Пятнадцать танков - это пятнадцать пушек и пятнадцать пулеметов. А у Болтенко только одна пушка и два карабина. Первая схватка с фашистскими танками тоже была неравной, но тогда на стороне советских артиллеристов было такое преимущество, как внезапность. Теперь они его не имели: враг обнаружил их огневую позицию.
      Пули забарабанили по щиту. Но и это не сломило Болтенко. Со своей пушкой, укрытой в развалинах дома, он вступил в поединок с пятнадцатью танками и вышел из него победителем. Противотанковая пушка подожгла две машины врага и заставила остальные повернуть назад.
      2
      После 23 сентября основной удар противник наносил в центральной части города по обе стороны реки Царица. В первую очередь противник стремился развить наступление через центральный вокзал на центральную волжскую переправу. После упорных боев, длившихся с 14 сентября, вокзал, и пристань были заняты противником 26 сентября. Захватом центральной пристани противник рассек армию и центральную часть Сталинграда да две части. Главные силы армии оказались севернее реки Царица.
      92-я и 42-я стрелковые бригады и 272-й полк 10-й дивизии были отрезаны от главных сил армии в южной части города, где они вели ожесточенные бои с превосходящими силами противника, наносили ему большие потери. Только за 25 сентября противник на этом участке потерял около 500 человек убитыми и несколько танков.
      Одновременно противник силами двух пехотных дивизий и 150 танков наносил удары севернее Мамаева кургана на поселок Красный Октябрь. Этот удар противника был встречен нашим контрударом частей 95-й и 284-й стрелковых дивизий и 137-й танковой бригады.
      Противник, изменяя направление главного удара севернее Мамаева кургана на поселок Красный Октябрь и вдоль улицы Карусельная на завод "Красный Октябрь", рассчитывал на внезапность и быстрый успех в этом направлении. Наша разведка вовремя обнаружила скопление больших масс противника и их подготовку к наступлению. Мы успели усилить это направление частями 112-й стрелковой дивизии и вновь прибывших частей с левого берега 193-й стрелковой дивизии под командованием генерала Смехотворова Ф. Н. Они были поставлены во второй эшелон обороны по балке Вишневая и западной окраине поселка Красный Октябрь.
      26, 27 и 28 сентября на всем протяжении фронта обороны армии шли ожесточенные бои. Трудно сказать, сколько раз улица или квартал переходили из рук в руки. Особенно напряженные боя шли севернее Мамаева кургана в направлении поселка Красный Октябрь. Все эти дни авиация противник" группами по 30-50 самолетов висела над полем боя. Ее бомбы сыпались по нашим войскам, иногда и по наступающим гитлеровцам. В эти дни в сражение были втянуты почти все войска армии на всем протяжении фронта.
      В эти дни героизм наших бойцов превзошел все возможное! Бойцы решили умереть, но не отступить ни на шаг. В эти дни каждый боец знал и доказал, как стоять насмерть, не отступая ни на шаг. Лозунг "За Волгой для нас земли нет!" был воспринят каждым бойцом Сталинграда, от рядового до генерала. Будь это танкист или пехотинец, артиллерист или сапер, все знали, что отдавать даже метр сталинградской земли было нельзя. В ходе боя применилась не только авиация и артиллерия, не только пулеметы и минометы, но я штыки и гранаты. Мы шли на самый ближний бой, когда нейтральной земли между сражавшимися оставалось несколько десятков метров.
      Были случаи, когда от сильной бомбежки и штурмовых действий авиации противника немцы и наши бойцы укрывались в одном подвале разбитого дома и сидели там пригнувшись, пока не кончится бомбежка и авиация не уйдет с поля боя. После ухода авиации находящиеся в подвале наши бойцы и немцы продолжали сражаться в этих подвалах или разбираться по количеству сил той и другой стороны - кто кого взял в плен.
      В результате этих боев севернее Мамаева кургана и за поселок Красный Октябрь противник, понеся колоссальные потери, сумел продвинуться не более 1-1,5 километра и пробиться к Волге ему не удалось. Он был бессилен продвинуться восточное балки Вишневая, высота 107,5 и Мамаева кургана. Приводить какие-то цифры потерь не всегда можно, потому что в пылу непрерывных боев трудно их подсчитать, да и не всегда они верны.
      Известно, что по сравнению с июлем Гитлер в сентябре увеличил численность войск почти вдвое, а технику - в несколько раз. И все это таяло, как воск при высокой температуре, а результат - мизерное продвижение на восток, к Волге. Суточное продвижение на главном направлении удара всех сил, нацеленных на Сталинград, измерялось десятками и иногда сотнями метров. Мы несли тоже тяжелые потери, но противник терял в несколько раз больше, а развить успех на большую глубину и ширину не мог. Привожу для примера.
      По донесениям наших частей противник 28.9.42 года потерял 29 танков и свыше 1500 солдат и офицеров. Из них только на скатах Мамаева кургана осталось около 700 трупов немцев.
      Наше танковое соединение за три дня боя потеряло 626 человек убитыми и ранеными, а 284-я стрелковая дивизия за день 28 сентября понесла потери убитыми 39 человек и ранеными 137 и пропало без вести 127 человек.
      Начиная с 13 сентября по 28-е, противнику удалось выйти к Волге на фронте в 6 километров от центральной пристани до балки Купоросная, или захватить около 25-30 квадратных километров, то есть около двух квадратных километров в сутки. За каждый квадратный километр было заплачено не менее тысячи убитыми и ранеными.
      На правом фланге, в районе Орловки, до 28 сентября боевые действия проходили без особого напряжения. Частные атаки со стороны противника и с нашей проводились ограниченными силами и заканчивались незначительным колебанием фронта, который передвигался на 100-200 метров, не больше.
      Дивизии противника, окаймлявшие этот фланг, отразив атаки войск Сталинградского фронта с севера, вероятно. приводили себя в порядок и доукомплектовывались. Мы же, если не считать отдельных контратак, не вели и не могли вести активных действий потому, что не имели для этого сил.
      Действовавшая там бригада К. М. Андрюсенко и части 2-й мотострелковой бригады и 10-й стрелковой дивизии Сараева (в них насчитывалось не более 2500 активных штыков) обороняли важные в тактическом отношении позиции так называемого Орловского выступа. Перед ними стояла задача во что бы то ни стало удержать этот выступ, висевший, как дамоклов меч, над главной группировкой противника, сосредоточившейся в районе Городища. При успешном действии войск соседнего, то есть Сталинградского фронта с севера, этот выступ мог сыграть большую роль. Если бы хоть одна часть, наступавшая с севера, пробилась на 10-12 километров и соединилась с частями Орловского выступа, то крупные силы противника, вышедшие к Волге у Латашанки, оказались бы отрезанными, а левый фланг главной группировки был бы обойден.
      Но Паулюс предусмотрел эту опасность и организовал наступление на Орловский выступ. Стремясь как можно быстрее уничтожить наши части в районе Орловки, он бросил в бой сразу несколько полков 16-й танковой, 60-й моторизованной, 389-й и 100-й пехотных дивизий.
      Наступление на Орловку началось с трех сторон.
      Около батальона пехоты с 18 танками наступали через высоту 135,4 на юг и до батальона пехоты с 15 танками - через высоту 147,6 на юго-восток.
      Из района Уваровки до двух батальонов пехоты с 16 танками двигались на восток, в обход Орловки с юга.
      Одновременно фашисты вели яростные атаки против частей 112-й стрелковой дивизии Ермолкина, направляя свой удар на поселок Баррикады.
      Атакованные части дрались с исключительным упорством. Противник нес большие потери, но его ряды непрерывно пополнялись за счет резервов.
      В 15 часов до 50 танков с автоматчиками вышли из Городища, атаковали высоты 109,4 и 108,9 и, смяв боевые порядки 2-го батальона 115-й стрелковой бригады Андрюсенко, приблизились к Орловке с юга.
      В то же время танки и пехота противника, атакуя Орловку с севера, смяли 1-й батальон этой же бригады. Батальон понес тяжелые потери и отошел к северной окраине. Создалась угроза окружения частей, которые вели бой западнее Орловки.
      Атаки противника на других участках фронта армии 29 сентября были также очень настойчивые и дорого обошлись нам.
      112-я дивизия Ермолкина, находившаяся в непрерывных боях от Дона до Волги, вынуждена была отойти на рубеж завода "Силикат". В ее полках осталось лишь по сотне бойцов.
      На участке дивизии Смехотворова, оборонявшей западную окраину поселка Красный Октябрь, гитлеровцам удалось вклиниться в наши боевые порядки. В дивизии за день боя были убиты и ранены три командира полка и три командира батальона.
      После тяжелых боев танковый корпус фактически утратил боеспособность - в нем осталось лишь 17 подбитых танков и 150 бойцов, которые были переданы стрелковым частям, а штаб переправился для формирования частей на левый берег Волги.
      На Мамаевом кургане продолжался непрерывный бой. Атаки немцев встречались контратаками наших войск. Борьба шла за каждый квадратный метр земли.
      30 сентября фашисты начали свои атаки в 13 часов. Их главные усилия были направлены против частей 115-й стрелковой бригады полковника К. М. Андрюсенко, оборонявших район Орловки. На этот раз наступление противника началось после двухчасовой авиационной и артиллерийской подготовки. 1-й и 2-й батальоны бригады Андрюсенко понесли очень большие потери, но продолжали удерживать северную и южную части поселка. Клещи противника были близки к смыканию восточнее Орловки. Врагу открывался путь по Орловской балке на Тракторный завод и Спартановку.
      В тот же день наша разведка установила сосредоточение крупных сил пехоты и танков в балке Вишневая. в районе кладбища поселка Красный Октябрь, в оврагах Долгий и Крутой. С южной окраины города подходили части 14-й танковой и 94-й пехотной немецких дивизий, уже пополненных после понесенных потерь. Замысел врага был ясен: он готовил новый удар на заводы Тракторный и "Баррикады".
      Командование фронта запросило меня: какие меры принимаются для сохранения Орловского выступа и чем поддерживаются сражающиеся там части.
      Что я мог ответить? Лучшей помощью был бы, несомненно, удар на Орловку с севера силами Сталинградского фронта в тыл 16-й танковой и 60-й моторизованной дивизий противника. Но такой удар никто не планировал.
      В армии у меня резервов не было. При несомненной угрозе сильного удара противника на заводы Тракторный и "Баррикады" я не мог оказать реальной помощи частям Орловского выступа... В этих условиях мы решили, усилив 1-й и 2-й батальоны 115-й стрелковой бригады Андрюсенко одним противотанковым истребительным полком и двумя ротами из 124-й стрелковой бригады полковника Горохова, подготовить и 2 октября нанести короткий контрудар по противнику в районе поселка Баррикады.
      В ночь на 1 октября с левого берега Волги начала переправу 39-я гвардейская стрелковая дивизия. Ее полки были укомплектованы лишь наполовину, в ротах насчитывалось по 40-50 человек. Эта дивизия раньше, 18-20 сентября, в составе войск 1-й гвардейской армян принимала участие в боях севернее Сталинграда, вела наступательные бои на деревню Кузьмичи, где и понесла значительные потери.