Сувенир из «Клуба мушкетеров»

Примерно через час я позвонил Криди. Ответил гнусавый голос мажордома – состояние его аденоидов по-прежнему было плачевным.

– Я соединю вас с секретарем миссис Криди, – сказал он. В трубке послышались щелчки, и через некоторое время бесстрастный женский голос поинтересовался, что мне угодно.

– Необходимо встретиться с миссис Криди, – сказал я. – Мы виделись сегодня утром, и у меня осталось кое-что из ее вещей. Узнайте, когда она сможет принять.

– Как ваша фамилия?

– Моя фамилия здесь ни при чем. Передайте, что я сказал.

– Хорошо, не кладите трубку.

Наступила длительная пауза. Через стеклянную дверь телефонной будки я увидел, как в бар вошла блондинка в купальном костюме и, взгромоздившись на высокую стойку, заказала шницель с луком. Я почувствовал невольное сострадание к парню, чьей спутницей она будет сегодня вечером.

Механический голос секретарши сказал:

– Миссис Криди примет вас в три часа, если вас это устраивает.

– Я буду ровно в три.

…Возле опущенного шлагбаума ко мне приблизились два охранника.

– К миссис Криди, – сказал я.

По глазам охранников можно было заметить, что закатанные рукава моей сорочки и узкие спортивные брюки им не понравились. Один из них подошел к шлагбауму и молча открыл его. Охранники не сверялись со списком и не звонили в особняк: в табеле о рангах миссис Криди занимала строчку много ниже, чем ее супруг.

Я поехал по знакомой аллее мимо многочисленных клумб и китайцев-садовников, которые отдыхали, сидя на корточках и любуясь произведением своих рук.

Поставив машину рядом с черным «роллс-ройсом», я поднялся по ступеням и оказался на террасе у парадного входа. Здесь предо мною возник старый знакомый – мажордом.

– Мистер Брэндон? – В его голосе я не уловил особого дружелюбия.

– Да. У меня встреча с миссис Криди.

Проведя меня по коридору, лестнице, еще одному коридору, он остановился перед дверью апартаментов миссис и открыл ее.

– Вы так много ходите, – сочувственно сказал я, – что вам следовало бы купить мотороллер. Ноги надо беречь.

Не обратив внимания на легкомысленное замечание, он удалился, ступая плавно и бесшумно. Легкомыслие и шутки здесь были так же невозможны, как дождь в пустыне.

Я очутился в небольшой приемной со шкафами и письменным столом, за которым сидела молодая девушка. Мы уже встречались с нею – на предварительном следствии. Она была в том же сером полотняном платье с белыми манжетами и воротничком и в очках без оправы.

– Мистер Брэндон?

– Вам известно мое имя?

– Я узнала вас.

– О, да. Я тоже, кажется, видел вас в зале суда.

На ее хорошеньком лице проступил легкий румянец.

– Садитесь, пожалуйста. Миссис Криди не заставит долго ждать.

Девушка начала печатать на машинке, время от времени поглядывая на меня поверх очков. Через четверть часа, решив, что ожидание слишком затянулось, я поднялся.

– Спасибо за кресло. Было приятно побывать с вами наедине. Вы непревзойденный мастер печатать на машинке. Что же касается миссис Криди, то она сможет найти меня в бунгало на Эрроу-Пойнте. – И направился к выходу.

– Мистер Брэндон! Миссис Криди примет вас с минуты на минуту. Подождите, пожалуйста, я сейчас узнаю.

Несмотря на строгий вид, она была, вероятно, неплохая девушка, и мне не хотелось расстраивать ее понапрасну.

– Хорошо, – сказал я, взглянув на часы. – Я подожду еще две минуты.

Она торопливо вышла из приемной. И тотчас появилась снова.

– Миссис Криди готова принять вас, – сказала она, держа дверь открытой.

Проходя мимо, я слегка подмигнул, и мне показалось, что ее веко тоже пришло в движение.

Бриджетт Криди стояла возле окна, устремив взор на клумбы с розами. На ней были светло-зеленая блузка и желтые брюки. Когда я вошел, она медленно повернулась, посмотрев на меня холодно и пристально. Обстановка в гостиной удивительно напоминала бутафорию из какого-нибудь сентиментального фильма – роскошная мебель, сад за окнами и слегка увядшая, знаменитая в прошлом актриса, которая, впрочем, и сейчас котируется еще достаточно высоко.

– Вы хотели видеть меня? Это не ошибка?

Подойдя к столу, я без приглашения сел. Неврастеничные женщины всегда утомляли меня. Они вызывали жалость и в то же время доставляли массу хлопот. Сегодня к Бриджетт Криди я не чувствовал никакой симпатии.

– Я не предлагала вам сесть, – сказала она, картинно выпрямляясь и бросая в мою сторону ледяной взгляд.

– Это не так уж важно, – отпарировал я. – Мне пришлось немало поволноваться нынче, и я устал. Вот ваша игрушка. – Достав револьвер, я вынул магазин и вытряхнул на ладонь патроны. Потом вставил магазин на место.

Долю секунды она колебалась.

– Я полагаю, вы хотите получить гонорар, – сказала Бриджетт полным презрения голосом.

– Я согласился бы и на что-нибудь другое, – сказал я, двусмысленно улыбаясь. Я не собирался сносить ее высокомерия и решил отвечать той же монетой. Мое замечание попало в точку: оставайся в револьвере хоть один патрон, мне бы несдобровать.

– Как вы смеете разговаривать подобным образом?! – выкрикнула она. – Не думайте, что вам удастся шантажировать меня. Я…

– Бросьте играть, мы не на съемках, – прервал я. – Никто не собирается шантажировать. Садитесь и слушайте, что я скажу.

– Мой муж… – начала было она, но я не дал ей закончить:

– Не пугайте меня вашим мужем. Даже он не помешает напечатать обо всем в «Курьере».

Положив револьвер на стол, Бриджетт села в самое дальнее от меня кресло.

– О чем вы собираетесь говорить? – спросила она с металлической ноткой в голосе.

– Вы знаете, о чем. Не окажись я утром в доме Трисби, он был бы уже покойник. Покушение на убийство со стороны жены миллионера, знаменитого мистера Криди, – это обошло бы все газеты страны.

– Никто не осмелится об этом напечатать! – яростно воскликнула она.

– Не будьте так самоуверенны.

С трудом она взяла себя в руки.

– Хорошо, сколько вы хотите?

– Я не принадлежу к числу ваших друзей, миссис Криди, которые любят поживиться за чужой счет. Мне нужна кое-какая информация.

Ее глаза сузились.

– Какая именно?

– Относительно моего компаньона, которого вы наняли следить за Трисби.

На ее лице мелькнуло беспокойство, пальцы нервно сжались.

– Если об этом сказал Жак, то он лжет. Я никого не нанимала.

– Он утверждает обратное.

– Он был и останется лжецом! – с ненавистью выкрикнула она. – Я повторяю еще раз: это ложь!

– Может, вы наняли Шеппи следить за кем-нибудь другим?

– Нет!

– Но вам было известно, что Трисби обманывает вас с девицей по имени Тельма Каузнс? Разве вы не предупреждали Тельму, чтобы она оставила в покое вашего любовника?

– Я впервые слышу об этой потаскухе!

– Не принимайте меня за дурака. Ее фото появилось во всех газетах.

– Повторяю: я никогда не видела ее и не желаю ничего слышать!

Я почувствовал, что натолкнулся на глухую стену. У нее оказалось достаточно сообразительности понять, что никаких доказательств, кроме слов Трисби, у меня нет.

– Мне не остается ничего другого, как рассказать обо всем лейтенанту Ренкину, – сказал я. – Если вы и вправду не нанимали Шеппи и ничего не знаете об убитой, вам нечего беспокоиться. Не так ли?

– Можете сказать ему все, что вам вздумается, – резко бросила она. – Но предупреждаю: если вы попытаетесь впутать меня в это дело, я обращусь в суд – и вам непоздоровится. А сейчас – уходите вон, я не желаю больше слушать всякий вздор.

Я решил, что наступило время выложить свой последний козырь.

– Эти спички случайно не ваши, миссис Криди? – Я достал из кармана красный пакетик. Хотя я внимательно наблюдал за ней, мне не удалось заметить никаких признаков возбуждения, как это было в случае с Трисби.

– Не понимаю, что вам еще от меня нужно…

– Я хочу вернуть спички. Они ваши?

Она глянула так, словно рядом с ней находился сумасшедший.

– Мне кажется, вам лучше уйти. – Она потянулась к звонку и нажала на кнопку.

– Мы еще встретимся, миссис Криди, – сказал я.

Бриджетт отвернулась.

– Мое появление в этом доме встретили не очень благожелательно. Вам это не показалось? – сказал я секретарше, когда мы пересекли приемную.

Она молча распахнула передо мною дверь.

– Вниз по лестнице. Хилтон покажет, где выход.

– Спасибо, – ответил я и, подняв на нее глаза, добавил: – Для чего вы носите эти очки?

– Я… – На ее лице снова вспыхнул румянец.

– Выбросьте их, они вас портят.

Девчонка недоуменно уставилась на меня, а я, не дожидаясь ответа, быстро зашагал прочь. За следующей дверью поджидал мажордом.

Поднявшись со стула с видом старого аиста, покидающего любимое гнездо, он степенно произнес:

– Вас желает видеть мистер Криди.

– Видеть меня? – с искренним удивлением переспросил я. – Вы уверены в этом?

– Вполне, мистер Брэндон. Он просил зайти, когда закончите с миссис Криди.

– Он заставит ждать пять часов или примет сразу?

– Я полагаю, немедленно.

– Это меняет дело, тогда идем.

Пришлось совершить еще одно путешествие по нескольким коридорам, прежде чем мы остановились перед массивной дверью из красного дерева. Деликатно постучав, старик мажордом повернул ручку и открыл дверь.

– Мистер Брэндон, сэр, – сказал он, отступая в сторону.

Я двинулся вперед по гигантскому кабинету. Криди сидел за письменным столом и, протирая очки, наблюдал за мной. Его лицо выражало не больше, чем сложенная из камня стена; если бы не легкое шевеление пальцев, он мог бы с успехом соперничать с Большим Сфинксом.

Не ожидая приглашения, я сел в кресло.

Протерев очки, Криди удовлетворенно водрузил их на нос.

– Что у вас за дела в моем доме, мистер Брэндон? – негромко спросил он.

– Визит вежливости.

– И к кому же?

– Мне не хочется быть грубым, мистер Криди, но это не ваше дело.

Его губы плотно сжались: таким тоном с ним, вероятно, разговаривали не часто.

– Вы встречались с моей женой?

– Почему бы вам не спросить у нее самой? Больше вопросов нет? Если это все, то я побегу. Время для меня – те же деньги.

Взяв в руки нож для разрезания бумаг, он несколько секунд изучающе смотрел на меня.

– Я наводил справки о вашем агентстве, – сказал он. – Дело приносит некоторую прибыль и оценивается примерно в три тысячи долларов.

– Оно стоит гораздо больше, – возразил я. – Главное – это личные контакты и добрая воля. Доброй воли мне не занимать, а связям можно только позавидовать.

– Меня интересуют предприятия, которые приносят доход. Обычно я их покупаю, – неожиданно сказал Криди. – Я намерен купить ваше агентство, скажем, за десять тысяч. Естественно, это включает добрую волю и те личные связи, которые у вас имеются.

– Что же случится со мной, если я продам свое дело? – поинтересовался я.

– Вы будете продолжать работу под моим наблюдением.

– Наблюдать за мной не так-то просто, мистер Криди. Во всяком случае, не за десять тысяч долларов.

– Я согласен повысить цену до пятнадцати тысяч.

– По-видимому, вы пожелаете, чтобы я прекратил расследование обстоятельств смерти моего компаньона?

– Убийством должна заниматься полиция, мистер Брэндон. Никто не заплатит за ваши старания. В случае, если я куплю агентство «Стар», ваш талант будет использован там, где можно извлечь прибыль. Это было бы справедливо.

– Спасибо за великодушное предложение, но я намерен продолжать начатое расследование, выгодно мне это или нет.

Отодвинув в сторону нож для бумаг, он переплел пальцы и положил на них подбородок. Глядя на меня, он не пытался скрыть своего отвращения.

– Я твердо решил купить ваше агентство, мистер Брэндон. Вы можете сами назвать цену.

– Каждого человека можно купить, если цена достаточно высока? Вы это хотите сказать?

– Не стоит повторять общеизвестных истин. Давайте не будем терять времени. У меня много срочных дел. Какова ваша цена?

– За агентство или за то, что я прекращу расследование?

– За ваше агентство.

– Оно не продается, – сказал я, поднимаясь. – Я хочу докопаться до правды и думаю, мне это удастся.

Откинувшись в кресле, он начал постукивать по столу кончиками пальцев.

– Я интересовался, что представлял собою ваш компаньон, – сказал он. – Это была никчемная личность. Если бы не вы, ваш детективный бизнес быстро бы прогорел. Шеппи больше занимался женщинами, чем работой, и вам нет смысла упускать выгодную сделку из-за такого человека, как он. Я заплачу пятьдесят тысяч.

Мне показалось, что я ослышался.

– Нет, – ответил я. – Мое агентство не для продажи.

– Сто тысяч, – сказал он, изменившись в лице.

– Нет, – повторил я, чувствуя, что мои ладони стали влажными.

– Сто пятьдесят!

– Довольно! Вы дешево цените свое имя, мистер Криди. Чтобы избежать скандала, можно заплатить и миллион. Но не предлагайте его мне, я все равно не возьму денег. Я удивляюсь, почему вы не прикажете Херцу покончить со мной. Это стоило бы вам долларов двести, а может, и того меньше. Шеппи был мой компаньон. Мне плевать, был он хорошим или, как вы говорите, никчемным сыщиком. Мы не прощаем тем, кто убивает наших товарищей. Поймите это и не пытайтесь купить меня.

Повернувшись, я быстро пошел к выходу.

В кабинете воцарилась зловещая тишина.

Глава двенадцатая

1

Поставив машину в гараж, чтобы уберечь ее от нестерпимо горячего солнца, и наскоро искупавшись в море, я устроился на веранде бунгало и погрузился в размышления.

Я не был уверен, кто говорил правду – Трисби или, наоборот, Бриджетт. Рассказ Трисби представлялся мне вполне правдоподобным, Бриджетт имела все основания лгать, и все же… Кроме того, я был абсолютно убежден, что загадочный пакетик спичек ровным счетом ничего не значил для Бриджетт Криди, в то время как у Трисби было связано с ним нечто важное.

В конце концов я пришел к выводу, что необходимо еще раз съездить к Трисби и в его отсутствие повнимательней познакомиться с «Белой дачей». Возможно, там отыщется ключ к загадке. Я не знал, был ли у Трисби слуга, но решил не терять времени и нанести визит сегодня же вечером.

Внезапно раздался телефонный звонок. Я прошел в холл и снял трубку.

– Это ты, Лу? – Звонила Марго.

– Я не ожидал твоего звонка, дорогая, – сказал я.

– Мне не дает покоя этот пакетик спичек.

Сев на подлокотник кресла, я поставил телефон на колени.

– Я все время думала о нем. Теперь я уверена, что это спички Трисби.

– Почему ты так решила, Марго?

– Я вспомнила, что за столом он сидел напротив. Я попросила прикурить, но зажигалка его не работала, и он достал из кармана спички. Сразу же после этого Трисби отправился танцевать, а спички и портсигар оставил на столе. Наверное, я машинально положила пакетик в сумку. Во всяком случае, я уверена, что Жак клал спички на стол.

– Все правильно, – сказал я. – Сегодня я был у него и показал пакетик. Он подскочил на стуле, словно оттуда вылез гвоздь.

– Ты разговаривал с ним, Лу?

– Почти нет. Я появился в драматический момент – Бриджетт собиралась застрелить его.

– Застрелить? – недоверчиво переспросила Марго. – Ты шутишь, конечно?

– Может, она хотела просто припугнуть, но мне показалось, что твоя мачеха была настроена по-боевому. Он перед этим указал ей на дверь.

– Она, вероятно, сошла с ума! Ты сообщил в полицию?

– Нет. Трисби вряд ли признается, что она собиралась его укокошить, и я окажусь в дурацком положении. Полиция не станет заводить против нее дело. Кстати, ты знала, что у нее револьвер?

– Нет.

– Я думаю, что она наняла Шеппи. Так, между прочим, считает этот лоботряс. Трисби сказал еще, что в последнее время он обхаживал Тельму Каузнс, девушку, которую убили. Вероятно, Бриджетт узнала об измене и наняла Шеппи. Так, по-моему, обстоят дела, но она начисто все отрицает.

– Ты рассказываешь совершенно невероятные вещи! Значит, полиция ничего не знает о попытке убийства?

– Пока нет, но нужно быть готовым ко всему.

– Ты думаешь, Бриджетт имеет отношение к смерти Шеппи?

– Об этом я ничего сказать не могу.

– Какие у тебя планы, Лу? – В ее голосе звучала тревога.

– Вечером я собираюсь вновь навестить дом Трисби. Надеюсь, мне повезет, и я что-нибудь найду. У него есть слуга?

– Да, филиппинец. Он приходит рано утром и уходит около восьми.

– Вот как… Когда мы встретимся, Марго?

– Ты хочешь видеть меня?

– Не задавай глупых вопросов. Не смогла бы ты приехать сюда, скажем, в половине одиннадцатого? Я расскажу, чем закончится визит к Трисби.

Она помолчала в нерешительности, потом ответила:

– Хорошо, я постараюсь приехать.

– Я буду ждать тебя, дорогая.

– Будь осторожен, Лу, не подходи близко к дому, пока не убедишься, что он пуст. Не забывай, Трисби опасен и жесток.

Заверив, что буду помнить об этом, я положил трубку.

Потом набрал номер полицейского управления Сан-Рафела и попросил соединить меня с Ренкином.

Узнав, кто его спрашивает, Ренкин недовольно сказал:

– Что у вас там еще случилось?

– Вы не узнали, кому принадлежит нож? – спросил я.

– Вы что, принимаете меня за волшебника? Таких ножей в городе тысячи, их можно купить в любой лавке.

– Выходит, успехами пока похвалиться не можете?

– Нет. Дело запутанное, а мы еще в самом начале расследования. Что нового у вас?

– Тоже ничего. Я, правда, начинаю думать, что моего компаньона нанял не Криди, а его жена.

– С чего вы взяли?

– Так, слышал кое-что. Кстати, у нее есть разрешение на оружие?

– К чему вы клоните? – с раздражением спросил он. – Впутывать в эту историю Криди – все равно что играть с динамитом.

– Не пугайте меня, лейтенант. Лучше ответьте на вопрос: есть у нее разрешение на оружие? Это важно.

Проворчав, чтобы я не клал трубку, Ренкин удалился.

– У нее разрешение на автоматический револьвер тридцать восьмого калибра номер 4557993, выданное три года назад, – сообщил он через несколько минут.

– Спасибо, лейтенант. – Я записал номер в свою книжку. – И последний вопрос: узнали что-нибудь о прошлом Тельмы Каузнс?

– Ничего, хотя мы и справлялись повсюду. Такое впечатление, что у нее вообще не было прошлого. Мужчинами не интересовалась, Хан был прав. Я просто не возьму в толк, как она оказалась наедине с Шеппи.

– У вас есть адрес ее последней квартиры?

– Она снимала комнату на Мериленд-роуд, 379, у миссис Бичем. От хозяйки ничего не добьешься. Кенди битый час толковал с ней впустую.

– Спасибо.

Я прошел в спальню и надел костюм. После этого запер бунгало и выехал из гаража.

На часах было четверть шестого, и солнце по-прежнему пригревало. Узнав у полицейского, как проехать на Мериленд-роуд, я втиснулся в поток транспорта и минут через двадцать добрался до нужного дома.

Миссис Бичем оказалась полной пожилой дамой с приветливой улыбкой. Отрекомендовавшись репортером «Курьера», я попросил рассказать о покойной постоялице.

Миссис Бичем любезно предложила войти, и я оказался среди обитой плюшем мебели, канареек в клетках, трех котов и коллекций фотографий, которые, видимо, украшали стены в течение последних пятидесяти лет.

Я доверительно поведал, что собираюсь написать статью о Тельме Каузнс и мне хотелось бы знать, был ли у нее молодой человек.

– Полицейский спрашивал о том же, – с опечаленным лицом ответила миссис Бичем. – Нет, никого не было. Я часто говорила Тельме, что следует познакомиться с каким-нибудь симпатичным юношей, но она и слышать не хотела. Все ее мысли были о боге.

– Возможно, у нее был приятель, но вы об этом не знали, миссис Бичем? Некоторые девушки слишком застенчивы и не рассказывают о своих сердечных делах.

– Нет, что вы! Я знала Тельму пять лет. Будь какой-нибудь кавалер, она непременно бы рассказала. Она из дому-то почти никогда не уходила, только по вторникам и пятницам.

– Может на самом деле она ходила не в церковь, а на свидание?

– О, как вы можете так говорить? – с обидой в голосе произнесла миссис Бичем. – Тельма была неиспорченной девушкой, она всегда говорила правду.

– Бывал у нее кто-нибудь дома, миссис Бичем?

– Иногда заглядывали подруги – две девушки из «Школы керамики», а с третьей они ходили в церковь.

– Мужчины не приходили?

– Ни разу. Я не поощряю подобные визиты. Мужчины не должны приходить в квартиры к девицам.

Я вынул из бумажника фотографию Шеппи. Хозяйка внимательно разглядывала ее и покачала головой:

– Это лицо мне незнакомо. Повторяю, мужчины не бывали здесь в гостях.

– Не заходила ли богато одетая блондинка? Женщина лет тридцати семи?

Она бросила в мою сторону непонимающий взгляд:

– Богатая блондинка? Нет, что вы! Три ее подруги и отец Меттьюз – больше у нас никто не бывал.

Было похоже, что Трисби бессовестно лгал, утверждая, что Шеппи и Бриджетт ходили к Тельме домой.

– В день, когда она погибла, ничего необычного не произошло? Никто не звонил ей?

– Полицейский тоже интересовался этим. Нет, все было как в обычные дни. Она ушла в восемь тридцать, чтобы к девяти успеть в магазин. Обедать Тельма всегда приходила домой. Но на этот раз она не явилась, и я начала беспокоиться, а вечером позвонила сначала отцу Меттьюзу, потом – в полицию.

Ренкин оказался прав: добиться чего-нибудь от старухи было таким же безнадежным делом, как пальцем проковыривать дырку в бетоне.

2

Оставив «бьюик» на обочине, я пешком направился к «Белой даче». Солнце уже закатилось, и все вокруг было окутано непроглядным мраком.

Со мною был карманный фонарик и несложный инструмент, с помощью которого я намеревался в случае необходимости открыть окно или запертый шкаф.

Соблюдая все меры предосторожности, я обошел дом, но света нигде не обнаружил. К моему удивлению, гараж оказался незапертым, и я увидел, что здесь стоит машина Трисби. Ее капот был холодным.

С удвоенной осторожностью я поднялся на веранду и позвонил в парадную дверь.

Прошло минуты три, но никто не отвечал, было тихо. Откуда-то из темноты появился сиамский кот и лениво развалился у моих ног. Но когда я нагнулся к нему, он быстро отскочил прочь и принялся наблюдать за мной настороженно и враждебно.

Прежде чем войти в дом, я некоторое время стоял на веранде, внимательно прислушиваясь. Смущала машина в гараже: это могло означать, что Трисби был где-то поблизости; впрочем, за ним мог заехать кто-нибудь из знакомых. Отсутствие в доме света делало второе предположение вполне вероятным.

Я вошел в гостиную и, отыскав выключатель, зажег свет. То, что предстало перед моими глазами, заставило вздрогнуть. Пол был усыпан кипами бумаг, писем, старых счетов, выброшенных из письменного стола и шкафов. Кто-то успел в этот дом раньше меня, и мне ничего не оставалось, как с досады выругаться.

Я прошел в соседнюю комнату, где увидел лестницу, ведущую на второй этаж, и две двери. Пройдя через одну из них, я оказался в столовой. Неизвестный посетитель побывал и здесь: ящики буфета были выдвинуты, столовые принадлежности разбросаны на полу.

В роскошно обставленной кухне, куда вела вторая дверь, все оказалось в полном порядке.

Вернувшись обратно, я остановился около лестницы. Я решил не зажигать свет и достал карманный фонарик. Где-то деловито тикали часы, но больше в доме не раздавалось ни звука.

Что могло интересовать побывавшего здесь человека? Я постарался представить реакцию Трисби, когда он обнаружит погром, произведенный в его отсутствие. Интересно знать, обратится он в полицию или ничего не предпримет.

Трисби мог вернуться в любую минуту, и с осмотром нужно было кончать побыстрее. Нигде не задерживаясь, я обошел все комнаты внизу, затем взбежал на второй этаж и остановился на широкой, погруженной в темноту площадке.

Здесь в тусклом свете карманного фонаря я увидел нечто, от чего кровь застыла в жилах; в противоположном углу явственно виднелась фигура припавшего к полу человека. У него была странная поза – он точно изготовился к прыжку.

С бешено колотившимся сердцем я отпрянул назад.

– Кто здесь? – спросил я голосом старой девы, обнаружившей мужчину у себя под кроватью.

Гробовое молчание было мне ответом, человек не шевелился. Он сидел, опираясь на пятки, – небольшой смуглый человек с испещренным морщинами лицом. Узкие щелочки глаз неподвижно смотрели в пространство.

Эта был, вероятно, слуга Трисби. Кто-то выстрелил ему в грудь, и перед смертью он успел отползти в угол. На его полотняном пиджаке темнело кровавое пятно.

Я подошел ближе и коснулся его лица. Окаменевшие мышцы и холодная кожа говорили о том, что человек умер уже несколько часов назад.

В спальне было темно и тихо. Я увидел Трисби, лежавшего поперек кровати, в белой фуфайке, малиновых шортах и сандалиях. На его лице застыла гримаса ужаса, руки были сжаты в кулаки. Простыня была обильно испачкана кровью.

Кто-то убил его выстрелом в спину, когда он пытался убежать. Умирая, он упал на постель.

3

Я зажег свет. Сиамский кот проник вслед за мною. Теперь он сидел на постели и обнюхивал голову убитого хозяина. Вытянув хвост, кот злобно шипел на меня.

Ноги мои подгибались, когда я подошел к постели и потрогал свисавшую руку. Она была холодной. С момента смерти Трисби должно было пройти не менее пяти часов.

Кругом валялись вещи убитого. И подле кровати – револьвер. Я ни секунды не сомневался, что это был тот самый револьвер, который несколько часов назад я вернул Бриджетт Криди. Да, так оно и оказалось – под стволом стоял номер 4557993.

Вынув магазин, я пересчитал патроны. Стреляли четыре раза, по крайней мере два выстрела были смертельными.

Стоя с револьвером в руке, я погрузился в раздумье. В этой истории все выглядело чересчур просто и очевидно, чтобы быть правдой. Нахмурившись, я перебрасывал оружие в руках, потом, повинуясь внезапному импульсу, погасил свет и спустился в гостиную. Там я набрал номер Криди. Стрелки на часах показывали без четверти десять.

Трубку на другом конце провода снял Хилтон:

– Резиденция мистера Криди. Кто вам нужен?

– Соедините меня с миссис Криди.

– Я соединю с ее секретаршей, сэр, если вы подождете.

Раздались обычные щелчки, потом знакомый голос спросил:

– Кто говорит?

– Лу Брэндон. Миссис Криди у себя?

– Боюсь, она не будет с вами разговаривать.

– У меня дело необычайной важности, – нетерпеливо сказал я. – Мне необходимо с ней поговорить.

– Подождите у телефона, я узнаю, подойдет ли она.

Я ждал, с ненужной силой прижимая трубку к уху.

Через некоторое время вновь послышался голос секретарши:

– Мне очень жаль, но миссис Криди не желает с вами разговаривать.

Я хмуро усмехнулся:

– Она должна выслушать меня, это в ее интересах. Передайте, что погиб ее старый друг. Кто-то застрелил его, и полиция может явиться к ней с минуты на минуту.

– Что вы сказали?

– Соедините с миссис Криди. Она будет горько раскаиваться, если откажется говорить со мной!

Наконец голос Бриджетт Криди произнес:

– Если вы не прекратите донимать меня, я буду вынуждена жаловаться мужу.

– Отлично, – ответил я, – жалуйтесь сейчас же. Он будет наверняка доволен. Но я не думаю, что муж поможет вам избежать неприятностей. Ваш друг Жак Трисби лежит у себя дома с пулей в спине. Рядом с трупом – ваш автоматический револьвер.

Из груди ее вырвался негромкий вздох:

– Вы лжете!

– Хорошо, тогда сидите и спокойно ждите Ренкина, – сказал я. – Больше мне нет дела до вас. Я рискую головой, разговаривая с вами по телефону.

Она продолжала учащенно дышать в трубку.

– Вы говорите, он убит?

– Да, он мертв. Теперь ответьте на вопрос: где вы были между пятью и шестью вечера?

– Здесь, в своей комнате.

– Вас кто-нибудь видел?

– Нет, я была одна.

– Секретарша не заходила к вам?

– Она в это время отсутствовала.

– Что вы сделали с револьвером, который я вам отдал?

– Положила в спальне.

– Кто мог его взять?

– Кто угодно. Шкаф не был заперт.

– К вам никто не приходил?

– Нет.

Нахмурившись, я посмотрел на стену.

– Не знаю, почему у меня появилось желание помочь вам, – сказал я. – Ваш револьвер со мной, я забрал его из спальни Трисби. После анализа пули полиция, возможно, установит, что стреляли из вашего оружия, но будем надеяться, что ей не повезет. Кажется, кто-то хочет спихнуть на вас вину за убийство Трисби. В общем, сидите тихо и молитесь, чтобы господь помог вам выпутаться из этой истории.

Прежде чем она успела что-нибудь сказать, я положил трубку.

Я осторожно вышел из «Белой дачи», погасив всюду свет и заперев двери.

Когда я вернулся домой, было четверть одиннадцатого. Под пальмами стоял одинокий «кадиллак» с потушенными фарами. В окнах бунгало света не было. Я вошел в темный холл. Здесь, включив свет, я некоторое время стоял прислушиваясь, не убирая руки с револьвера.