Сувенир из «Клуба мушкетеров»

– Но, предположим, она убила вашего друга и решила затем искупить свой грех, умерев той же смертью? Газеты пишут, она была на редкость набожной. Ей могло показаться, что это единственная возможность загладить свою вину.

Ход ее мыслей удивил меня:

– Черт побери! Вы сами до всего этого додумались?

– Нет. Я разговаривала с одним знакомым, и он высказал такое предположение. Я подумала, что, может быть, он и прав.

– На вашем месте я не стал бы ломать голову над тем, как она умерла. Это дело полиции, – заметил я. Потом, подумав, спросил: – Вы никогда не бывали в районе Эрроу-Пойнт? Она работала в магазине, который все называют «Школой керамики».

– «Школа керамики»? Как же, я отлично знаю этот магазин. Маркус Хан – удивительный человек, он делает чудесные вещи. Не далее как на прошлой неделе я купила у него скульптуру мальчика. Это настоящее произведение искусства.

– Вы никогда не встречали там эту девушку?

– Может, и встречала. Но у него столько молоденьких продавщиц, что вряд ли я сумела бы запомнить ее.

– Мне говорили, что в лавчонке у Хана продается просто хлам для туристов?

– Это правильно, но только отчасти. В «Школе керамики» есть второй зал, куда пускают лишь постоянных клиентов. Именно там и выставляется все лучшее.

– Иными словами, Хан процветает?

– Да, он зарабатывает немалые деньги, но он их вполне заслуживает.

Когда она говорила о Хане, лицо ее светилось восторгом. Марго искренне верила, что он – великий художник.

– Хотелось бы заглянуть туда. Вы не откажетесь как-нибудь пойти со мной, мисс Криди? Я, конечно, не покупатель, но хорошая керамика интересует и меня.

Она ответила не сразу. Она или думала о чем-то другом, или по какой-то причине не хотела согласиться на мою просьбу.

– Хорошо, – сказала Марго после долгой паузы. – Я дам знать, когда соберусь в «Школу». Вы по-прежнему живете в «Адельфи-отеле»?

– Кстати, об отеле. Я был немало удивлен, когда вы позвонили по телефону. Кто сообщил вам, что я остановился именно там?

Она засмеялась.

У нее были красивые зубы: не слишком большие, ровные и белые, как зернышки апельсина. И вдобавок она умела смеяться: не просто разевать рот, как это делают многие девушки, а заражать других своим весельем. Она нравилась мне больше и больше и волновала так, как, пожалуй, ни одна другая женщина.

– Я узнала адрес у Хаммершалта, вы, наверное, уже встречали его. Ему известно абсолютно все. Еще не было случая, чтобы он не ответил на мой вопрос.

– А я никак не мог понять, каким образом вам удалось меня найти, – сказал я и вернулся к вопросу о гостинице. – Сегодня вечером я должен выехать из «Адельфи-отеля». Полиция так часто навещала меня, что администрация перепугалась: как бы постояльцы не подумали, что облавы у них – обычное явление. Мне предстоит подыскать новое жилище.

– Не думайте, что это будет так просто. Сейчас самый разгар сезона.

– Наверное, это будет нелегко, но, как говорится, сие от меня не зависит.

Мне и самому не улыбалась перспектива переезда. Обычно поисками гостиницы занимался Джек, у которого в этом отношении был прирожденный талант: он всегда находил отель со свободными номерами. Я, бывало, часами гонял по десяткам гостиниц без всяких результатов. Джеку же стоило заглянуть в первую попавшуюся – и мы могли въезжать.

– Вы случайно не знаете какой-нибудь недорогой гостиницы? – спросил я и тут же, вспомнив, с кем разговариваю, расхохотался: – Нет, о таких вещах вам, конечно, ничего не известно.

– Сколько времени вы собираетесь жить у нас?

– Пока не наведу ясности в деле. Возможно, потребуется неделя, возможно, и целый месяц. Трудно сказать.

– Вы умеете сами себя обслуживать?

– Что за наивный вопрос? Конечно. Вы, может, думаете, что у меня дома прислуга?

– Не знаю, подойдет ли вам мое предложение. Я арендую небольшое бунгало на берегу залива Эрроу-Бэй, но не пользуюсь им. Если хотите, можете временно там поселиться.

Я недоуменно уставился на Марго:

– Вы шутите?

– Можете, если хотите, там жить, – повторила она. – Дом меблирован и оборудован всем необходимым. Когда я была в нем месяц назад, все было в исправности. Вам придется только платить за электричество, об остальном не беспокойтесь.

– Очень любезно с вашей стороны, мисс Криди. – Ни разу в жизни я не был так ошарашен. – Я принимаю предложение не задумываясь.

– Если вы располагаете временем, мы можем съездить туда сегодня вечером. Я ужинаю с друзьями и освобожусь после десяти часов. Я захвачу с собой ключи и помогу вам разобраться с водой и светом.

– Мне крайне неудобно причинять вам столько хлопот, мисс Криди. Ведь я для вас – посторонний человек.

– Не надо об этом, мистер Брэндон. Для меня это не составляет беспокойства. – Марго посмотрела на часы. – Мне пора. Я обедаю с отцом, а он терпеть не может, когда его заставляют ждать.

– Не говорите ему, что я переезжаю в бунгало, – сказал я, наблюдая, как она натягивает на купальник платье с короткими рукавами. – Кажется, я не отношусь к числу его любимчиков.

– Я никогда не говорю с отцом о своих делах, – ответила Марго. – Если вы встретите меня возле «Клуба мушкетеров» ровно в десять, то мы сразу же сможем поехать в бунгало.

– Я буду ждать вас.

– До свиданья.

Опять на ее лице промелькнула едва заметная улыбка, наполнившая мое сердце неизъяснимым волнением. Глядя, как она удаляется, плавно покачивая бедрами и грациозно склонив набок голову, я понял, что увлечение женщинами в моем возрасте – еще отнюдь не пройденный этап.

2

После легкого обеда я вернулся в гостиницу и упаковал пожитки. Вызвав коридорного, я велел отправить вещи Джека его жене. Потом, написав ей коротенькую записку, вложил в конверт вместе с чеком на двести долларов. В записке я сделал специальную оговорку, что эта сумма будет вычтена при нашем окончательном расчете.

Когда мой багаж отнесли в «бьюик», я расплатился за гостиницу, выслушав еще раз извинения Бруера. Я успокоил его, сказав, что нашел место получше и что лично к нему претензий у меня нет.

Прежде чем отправиться в суд на предварительное следствие, я зашел к Гривсу. Тот сидел у себя в «кабинете», сосредоточенно смахивая пыль с ботинок.

– Ты идешь на следствие? – спросил я.

– Мне приказано явиться. – Он с отвращением швырнул тряпку в ящик стола и, поправив галстук, потянулся за шляпой. – Подвезешь?

– Конечно, я для того и зашел.

По пути в суд я поинтересовался, не видел ли он убитую Тельму Каузнс.

– Меня не просили опознавать ее, – раздраженно ответил Гривс. – Для таких, как я, у Ренкина нет времени. Туда ходил Бруер, смешно, верно? Этот толстый индюк и родную мать не узнает. А девчонку… ведь тогда она была в шляпе, в очках и к тому же – в темном парике.

Я не стал говорить, что относительно парика он не прав: не в характере Гривса признавать ошибки.

В суде помимо нас было всего девять человек. Пятеро представляли тот класс людей, которые от безделья днем и ночью околачиваются в местах отправления правосудия. Четверо остальных привлекли мое внимание. Девица в очках со строгим лицом расторопной секретарши, одетая в серое полотняное платье с воротничком и манжетами, – она сидела на задней скамье и стенографировала ход заседания. Белокурый мужчина в костюме жемчужно-серого цвета и темных очках – он с самонадеянным видом озирался по сторонам, время от времени позевывая. Он разевал при этом рот так широко, что, наверное, только чудом не вывихнул себе челюсти. И наконец, двое безукоризненно одетых упитанных мужчин. Входя в зал, следователь кивнул им как старым знакомым.

Всем поведением следователь ясно показывал, что эта история с убийствами ему смертельно уже надоела. Он нетерпеливо выслушал мои показания, смотрел в противоположную сторону, когда, заикаясь от волнения, говорил Бруер, забыл вызвать Гривса и едва ли обратил внимание на то, что рассказал сторож пляжа. Немного оживился он лишь тогда, когда взявший слово Ренкин попросил недельной отсрочки для завершения следствия. С видимым облегчением предоставив отсрочку, он мгновенно исчез из зала.

Кивнув в сторону двух упитанных мужчин, я спросил у Гривса, кто они такие.

– Представители Хескета, самого крупного и пронырливого адвоката на всем Тихоокеанском побережье.

– Он ведет дела Криди?

– Да. Другим фирмам такая работа не по плечу.

На мой вопрос, не знает ли он белокурого франта и девицу в заднем ряду, Гривс ответил, что видит их в первый раз.

Когда следователь удалился, блондин выскользнул из помещения суда так же бесшумно и незаметно, как исчезает налитая в раковину вода. Два лоснящихся господина, переговорив о чем-то с Ренкином, вскоре тоже ушли. Пока я наблюдал за ними, исчезла и девица в сером платье.

Гривс попрощался со мной, добавив, что надеется увидеть меня вновь.

В зале суда остались Ренкин и я.

– Что нового?

– Ничего, – ответил Ренкин не совсем уверенно. – Вернее, пока ничего. Мне не дает покоя этот нож, мы до сих пор не можем с ним разобраться. – Вынув из пачки сигарету, он нервно крутил ее в пальцах. – Да и сама убитая – темная лошадка, никто не знает о ее прошлом.

– Лучше бы вам заняться прошлым Криди. Вот тут бы игра стоила свеч. Тех двоих, которые разговаривали с вами, прислал Криди?

– Нет. Они заглянули от нечего делать. Они приехали в город по другому вопросу, и у них оказалось лишнее время.

– Они так сказали? – Я от души расхохотался. – Ну и что, вы верите им?

– Меня ждет работа, – сказал Ренкин отрывисто. Ему было явно не по себе.

– Кто был блондин в сером костюме?

– Он из «Школы керамики».

– Интересно, что у него за дела в суде?

– Кто его знает? Может, его прислал Хан…

– Если я потребуюсь полиции, то меня надо искать по новому адресу. Я снял маленькое бунгало в заливе Эрроу-Бэй.

Ренкин глянул на меня с любопытством.

– Там только одно бунгало. Если мне не изменяет память, оно принадлежит Марго Криди.

– С памятью у вас все в порядке. Его я и арендую.

Он снова посмотрел на меня, хотел что-то сказать, потом, передумав, коротко кивнул и удалился.

Было половина пятого. Я сел в машину и поехал в город. По пути я спросил у полицейского, бесцельно слонявшегося по мостовой, как проехать в редакцию «Курьера». Посмотрев на мой обшарпанный «бьюик» с глубочайшим презрением, блюститель порядка снизошел до краткого объяснения, и я, поддав газу, через пятнадцать минут был около нужного дома.

В приемной редакции я вручил молоденькой секретарше визитную карточку, сказав, что хотел бы повидать Ральфа Троя. Она вышла и через несколько минут пригласила следовать за собой. Пройдя по коридору, мы оказались в крохотной комнатенке, где за письменным столом, заваленным грудами бумаг, сидел, попыхивая трубкой, сероглазый человек. У него были тронутые сединой волосы и квадратная челюсть.

Увидев меня, он протянул большую сильную руку.

– Присаживайтесь, мистер Брэндон. Я слышал о вас от Холдинга. Он предупреждал, что вы, возможно, заглянете.

– Я зашел с единственной целью представиться, мистер Трой, – сказал я. – Сегодня я с пустыми руками, но вскоре, надеюсь, у меня кое-что будет. Я понял из слов Холдинга, что, если вам дать конкретные факты, вы их опубликуете?

Трой широко улыбнулся, показав крупные белые зубы.

– Моя цель, – сказал он, – печатать правду, и только правду. Этим я и держусь. Очень рад, что вы зашли. Я могу рассказать много полезного об этом городе. Вы слышали Холдинга, теперь послушайте меня. – Глубоко забравшись в кресло, он выпустил в потолок струйку дыма и продолжал: – Через месяц у нас состоятся выборы, предстоит отчаянная борьба. Прежней шайке, державшей власть в течение пяти лет, нужно победить во что бы то ни стало. Иначе они пропали. Они могут лишиться всего, если их оторвать от руля правления. Сан-Рафел – золотое дно на Тихоокеанском побережье. Это излюбленное место миллионеров. Нигде, кроме Майами, не могут предложить им столько комфорта и развлечений, как у нас. И в то же время, мистер Брэндон, это земля обетованная для гангстеров, они, в сущности, контролируют всю городскую жизнь. Их невозможно уничтожить или выгнать из города, и даже Криди, пожелай он того, не смог бы справиться с ними. Поэтому он и не особенно тревожится. Рядом с его законными предприятиями процветает преступный бизнес, и он сам косвенно извлекает из этого немалую выгоду. Но не подумайте, мистер Брэндон, что Криди какой-нибудь закоренелый негодяй. Это приличный, даже вполне приличный человек. Но Криди – бизнесмен, и он имеет право требовать, чтобы деньги давали ему доход. Преступный сброд, обосновавшийся в Сан-Рафеле, повышает ценность его капиталовложений, поэтому он и не настаивает, чтобы были приняты строгие меры. Напротив, он готов в какой-то степени поделиться прибылью. Пока казино, плавучий притон, опера, ночные клубы и кинотеатры – одним словом, все, куда вложены его деньги, приносит доход, он будет терпеть и взломщиков, и мошенников, и торговцев наркотиками, и сутенеров. И, прекрасно разбираясь в обстановке, они не покушаются чрезмерно на его доходы. Сан-Рафел – город коррупции и порока. Я сомневаюсь, что во всей администрации можно отыскать хотя бы одного человека, который не урвал бы своей доли пирога.

– И судья Гаррисон собирается навести здесь порядок? – спросил я.

Трой пожал плечами.

– Так он, во всяком случае, обещает. Но будьте уверены, это останется одними обещаниями. Что-нибудь, возможно, и будет сделано для отвода глаз – упрячут за решетку одного-двух второстепенных чиновников, пошумят, поразмахивают флагами, но через месяц-другой от настоящих хозяев поступит команда, и все станет на свои места. Судья в один прекрасный день обнаружит, что его счет в банке неожиданно увеличился, кто-нибудь преподнесет ему «кадиллак», и он поймет, что куда спокойней не вмешиваться в естественный ход событий. Такова система, а не люди. У человека могут быть честные намерения, но если вдруг запахнет большими деньгами, они улетучиваются, как пар в воздухе. Я не утверждаю, что можно купить любого, но что судья Гаррисон из этой породы, я знаю чертовски хорошо.

– Мне казалось, что заправляет преступным бизнесом именно Криди. Если не он, то кто же?

Прежде чем ответить, Трой некоторое время задумчиво пыхтел трубкой.

– Есть в нашем городе некий Кордец, владелец «Клуба мушкетеров». Для него не важно, кто победит. Он будет прочно сидеть в кресле при любой администрации. О нем известно немного: прибыл откуда-то из Южной Америки, ловкий делец, умеет делать деньги различными темными путями. Если у Криди большой законный бизнес, то у Кордеца – такой же бизнес, только незаконный. Он-то и есть глава преступного мира в Сан-Рафеле. Чтобы покончить с гангстерами, надо сначала убрать Кордеца. Однако желающих помериться с ним силами не находится.

– «Клуб мушкетеров» не единственное, что у него есть?

Лицо Троя озарилось мрачной улыбкой.

– Нет, конечно. Львиную долю дохода он извлекает из предприятий Криди. Возьмите, к примеру, казино. Его построил Криди и имеет твердый процент с капитала, но Кордец тоже гребет четверть прибыли – за протекцию. Криди финансировал строительство плавучего притона, он резонно полагал, что это поможет привлечь в город туристов. И снова там оказался Кордец со своими двадцатью пятью процентами. Откажись Криди платить – и его роскошная яхта по неизвестным причинам взлетит на воздух. Криди знает об этом и предпочитает выкладывать денежки.

Я сидел молча, обдумывая услышанное, хотя ничего нового в рассказе не было. Такое же положение существовало в Нью-Йорке, Лос-Анжелесе, Сан-Франциско, в других американских городах. Я думал о том, что за тридцать шесть часов, прошедших с момента смерти Шеппи, я волею судьбы оказался в центре политической жизни этого чужого для меня города. Может, Шеппи обнаружил что-нибудь опасное для Кордеца и его банды и гангстеры расправились с ним? Мне снова вспомнился длинный и тонкий нож – оружие профессионалов.

– Я хотел, чтобы вы получили представление, как обстоят дела, – сказал Трой. – И еще один совет: будьте осторожны с Холдингом. Доверяйте ему не больше, чем ядовитой змее. Пока вы действуете в его интересах – он с вами, но стоит сделать неосторожный шаг, который ему не понравится, – и вы приобретете опаснейшего врага. Остерегайтесь его!

Заверив Троя, что относительно Холдинга я не питаю иллюзий, я поделился своими соображениями о связи между Криди и Шеппи. Я изложил все факты, которые мне удалось собрать, упомянув также о загадочном пакетике спичек.

– Могу поспорить, – сказал я, – что Криди нанимал моего компаньона. Возможно, он хотел последить за своей женой. Шеппи, я думаю, наткнулся на что-то важное, не связанное с поручением клиента, и его поспешили убрать. Кто убил, я не знаю, хотя до разговора с вами полагал, что это дело рук Криди. Теперь мне предстоит пересмотреть свои выводы.

Трой кивнул в знак согласия.

– Криди не убивал Шеппи. Он может приказать избить кого-нибудь, это я допускаю, но убийство исключено. – Трой откинулся в кресле. – Ну и историю вы мне рассказали! Но в ней пока нет ничего, что мы могли бы напечатать. Надеюсь, что вам все-таки удастся выяснить, кто герой нашего романа. – Он глянул на часы. – У меня дела, мистер Брэндон, мне надо идти. Я могу дать вам в помощь моего сотрудника Эрэнка Хеппла. Этот паренек – один из лучших моих людей, у него талант выискивать информацию. Располагайте им, как и когда угодно, – он неутомим. Для начала, скажем, он может покопаться в прошлом Хана. Мне всегда казалось, что в этом свободном художнике есть что-то подозрительное.

– Хорошо. – Я поднялся. – Вы не знакомы с кем-нибудь из членов «Клуба мушкетеров»?

– Я?! – Он расхохотался. – Ни с кем абсолютно!

– Я собираюсь побывать там, увидеть все своими глазами.

– Не тешьте себя надеждой, вам это не удастся. Туда допускают лишь членов клуба и тех, кто ими приглашен.

– Поживем – увидим, – ответил я. – Я буду напоминать о себе. Надеюсь, что через пару дней смогу дать конкретные факты.

– Если речь будет идти о Криди, информация должна быть абсолютно надежной, догадки и предположения исключаются, – сказал Трой. – Я не могу позволить себе роскошь судиться с ним за клевету. Меня попросту вышвырнут из газетного бизнеса.

– Если факты будут касаться Криди, никто не сможет их опровергнуть.

Мы пожали друг другу руки, и я ушел.

На душе у меня стало чуть поспокойнее: теперь, по крайней мере, я знал, что могу на кого-то рассчитывать.

Глава восьмая

1

У полицейского регулировщика я выяснил, что «Клуб мушкетеров» находится на верхнем этаже отеля «Ритц-Плаз». Это было неожиданностью: я был уверен, что столь изысканный клуб занимает отдельное шикарное здание.

– Ты говоришь, это просто несколько комнат на верхнем этаже гостиницы? – переспросил я. – А я думал, что клуб нечто вроде Тадж-Махала.

Регулировщик снял фуражку и, обтерев пот со лба, покосился на меня.

– Тадж… что? – удивился он. – Ты сегодня с утра так плетешь, приятель?

– Ничего. Просто я думал, что он стоит на отдельном участке и по виду напоминает дворец.

– Ты можешь думать что угодно, это твое дело. Клуб на двадцать пятом этаже гостиницы, там, где висячий сад. Но чего тебе беспокоиться? Ни ты, ни я туда не попадем.

Поблагодарив, я вернулся к «бьюику». Посидев несколько минут в машине, вспомнил, что Гривс работал раньше детективом в «Ритц-Плаз». У меня появилась надежда, что он подскажет мне способ, как проникнуть туда.

Доехав до ближайшей аптеки, я позвонил ему из автомата.

– Мне нужна твоя помощь, – сказал я. – Если можешь встретиться со мной, я угощу тебя пивом.

С минуту в трубке слышалось сопение, потом Гривс сказал, что будет ждать в баре Эла на Третьей улице минут через тридцать.

Прибыв в условленное место, я заказал пива и попросил бармена принести вечернюю газету.

В ней был отчет о следствии и фотографии Ренкина, напоминавшего Шерлока Холмса в миниатюре. На последней странице был помещен портрет Тельмы Каузнс. Заголовок гласил, что полиция энергично продолжает расследовать обстоятельства второго загадочного убийства на пляже Бэй-Бич.

Я рассматривал фотографию девушки, когда явившийся Гривс тяжело взгромоздился на скамью напротив меня. Я сказал, что намереваюсь проникнуть в «Клуб мушкетеров».

– У тебя столько же шансов попасть туда, как и в Белый дом, – изрек он.

– На свете нет ничего невозможного, старина. Я хотел бы знать план гостиницы. Ты работал там и, наверное, еще не все позабыл.

Выпив пива, Гривс поставил кружку на стол и утер рот тыльной стороной ладони.

– Это ничего не даст. К ним на верхний этаж ведут два частных лифта. Когда входишь в гостиницу, нужно сначала пройти вестибюль, а потом по коридору налево. В конце его решетка, возле которой круглые сутки дежурят два охранника. Вот тут твое путешествие и закончится. Они не отопрут решетку, если ты им незнаком. Когда приходит член клуба, он расписывается в книге и поднимается в лифте. Что происходит потом, я не знаю, потому что никогда там не был. Советую не ломать напрасно голову: охранники тебя не пропустят. Иначе их вытурят взашей.

– Есть у них наверху ресторан?

– Один из лучших в Америке. Так, по крайней мере, говорят, самому мне там сидеть не доводилось. Ну, тебе легче от этого?

– Может, ты еще скажешь, что мясные туши и ящики с рыбой они тоже таскают через вестибюль гостиницы?

Кружкой пива он почесал свой мясистый нос.

– Кто говорит, что таскают? Они пользуются общим с гостиницей грузовым лифтом. Он позади здания. Я не знаю, как продукты доставляются в клуб, но видел, что их отвозят наверх и сопровождающий едет вместе с ними.

Я улыбнулся.

– Вот на это я и рассчитывал. Значит, если я отправлюсь наверх с попутным грузом, у меня есть шанс попасть в клуб? Не знаешь, кто согласился бы мне помочь? Я не пожалею пятидесяти монет.

Гривс, погрузившись в раздумье, медленно отхлебывал пиво.

– Ты рискуешь головой, но это твое дело. Есть у меня знакомый малый, который работал в клубе – Гарри Беннауер. Не знаю, там ли он сейчас… Он был четвертым барменом или кем-то в этом роде. Гарри всегда сидел без денег: проигрывал на пари, ввязываясь в глупые споры. Он бы, пожалуй, согласился помочь.

– Узнай у него, – попросил я. – Если он все еще там, не хочет ли он заработать пятьдесят долларов. Передай, что я буду ждать ровно в семь у грузового лифта.

По лицу Гривса было видно, что к моей просьбе он отнесся без энтузиазма.

– Беннауер может надуть тебя и рассказать обо всем начальству. Тогда тебе несдобровать. У вышибал в клубе – кулаки, а не пуховые подушечки, знаешь.

– Это моя забота. Ты все-таки узнай.

Гривс пожал плечами и, поднявшись со скамьи, направился к телефонной будке. Я тем временем заказал еще пива.

Минут через пять он вернулся.

– Я разговаривал с ним, – сказал Гривс. – С деньгами у него сейчас обстоит так, что за пятьдесят монет он продал бы свою жену. В общем, он согласен. Теперь решай сам. Я не стал бы связываться с ним: он тебя продаст за твои же деньги.

– Пусть продает. Не убьют же они меня? Ну, на худой конец, выкинут из клуба. Сказал ты ему насчет семи часов?

Гривс кивнул.

– Беннауер будет ждать возле лифта. Могу поспорить, он тебя одурачит: возьмет денежки, а клуба ты так и не увидишь.

– Я не дам ему ни гроша, пока не увижу, что нужно. – Я глянул на часы: до семи оставалось сорок минут. – Ты не подскажешь, что мне прихватить для маскировки на всякий непредвиденный случай?

Гривс снова погрузился в размышления.

– Побудь здесь, я скоро вернусь, – сказал он и, не вдаваясь в объяснения, вышел из бара.

Вернулся он примерно через полчаса, неся под мышкой коричневый бумажный пакет. Сев за столик, протянул свою огромную ручищу:

– Ты должен двадцать монет.

Я достал бумажник и отсчитал четыре пятидолларовые купюры.

– За что?

Он положил пакет на стол:

– Я знаю одного торговца бренди, который спит и видит, как бы ему стать поставщиком клуба. Шансов у него нет никаких, но он этого не может уразуметь. Я наврал ему, что ты согласился предложить образцы его товара менеджеру клуба. Вот это пойло. – Он ткнул пальцем в пакет. – Но ради бога, не вздумай сам пробовать: у тебя по всему телу пойдут волдыри величиной с помидор. – Порывшись в кармане жилетки, он положил на стол визитную карточку: – Вот карточка его фирмы, возьми, может пригодиться.

– Огромное спасибо, дружище. Ты здорово меня выручил. Теперь я побежал, не то опоздаю.

– Если возле «Ритц-Плаз» найдут большой кусок мяса, я буду знать, что это – ты, – успокоил меня на прощание Гривс. – Ты застрахован?

– Не беспокойся, – бодро ответил я, забирая пакет, – я попадал в переделки и посерьезней.

– Только не в такие, как эта, – сочувственно сказал Гривс. – И скоро ты в этом убедишься.

2

Возле служебного входа в гостиницу дремал пожилой сторож. При моем появлении он бросил на меня недовольный взгляд.

– Попаду я отсюда в «Клуб мушкетеров»? – останавливаясь перед ним, спросил я.

– А что у тебя там за дело?

Я сунул ему под нос визитную карточку фирмы.

– Договорился потолковать с менеджером о продаже бренди. Выгодное дельце, папаша, так что не вставляй палки в колеса коммерции.

– Поднимайся на самый верх. – И он показал пальцем в сторону лифта.

Дед вновь погрузился в дремотное состояние, а я вошел в кабину подъемника и нажал кнопку с надписью «Клуб мушкетеров».

Медленно поднимаясь, я держал руку во внутреннем кармане пиджака: там на ремне, привязанном к плечу, был спрятан револьвер. Прикосновение к холодному металлу немного успокаивало нервы.

Прошла минута, показавшаяся мне вечностью, и лифт остановился. На моих часах было ровно семь.

На лестничной площадке, загроможденной деревянными ящиками, поджидал Гарри Беннауер. Это был крошечный человечек в белом пиджаке и черных брюках. Его лицо с запавшими глазами и растопыренными ушами было настолько отталкивающим, что охотник за человеческими головами с острова Борнео наверняка гордился бы им, как лучшим украшением своей коллекции.

Но я дружелюбно улыбнулся ему.

– Давай деньги, и поживее, – сказал он.

Я протянул пять пятидолларовых бумажек.

– Что это? Гривс сказал – пятьдесят.

– Гривс сказал также, чтобы я не очень-то тебе доверял. Половину – сейчас, половину – потом. Сначала я посмотрю на этот кабак.

– Не суйся в ту дверь, – торопливо сказал он, пряча деньги, – если не хочешь неприятностей на свою голову.

– Там кто-нибудь есть? Я же сказал, что мне нужно посмотреть заведение. Не думаешь ли ты, что я подарил тебе пятьдесят долларов?

– Через десять минут туда пожалует босс. Сейчас он в своем кабинете.

– Кордец?

Беннауер кивнул.

– А где менеджер, который заказывает у торговца вина?

– Тот у себя.

– Тогда иди вперед, а я за тобою следом. Если мы налетим на кого-нибудь, я здесь по делу: принес на пробу бренди.

Беннауер стоял в нерешительности: его определенно не устраивал такой поворот. Но двадцать пять долларов на земле не валяются, и, миновав коридор, мы оказались в роскошно обставленном коктейль-холле, рассчитанном человек на триста. Вдоль стен, образуя букву «V», тянулась стойка. Пол был сделан из черного стекла. Над половиной зала крыши не было. В гигантских кадках росли бананы и пальмы, потолок и стены укрывали красные, розовые и оранжевые цветы вьющихся растений.

– Служебные помещения – с той стороны, – сказал Беннауер, указывая на двери позади стойки. – А в ресторан вход отсюда… Что тебе еще показать?

– Принеси мне сувенир на память. Пару пакетиков спичек, которые здесь раздают гостям.

Решив, вероятно, что я спятил, он подошел к стойке бара, и, нагнувшись, достал пригоршню пакетиков.

– Эти?

Взяв три пакетика, я открыл их и проверил обратную сторону спичек: ни на одной из них не было нумерации.

– А других у тебя нет?

– Каких других? Ты же просил спички, которые раздают гостям, – вот они!

– У твоего босса должны быть другие спички.

Лицо Беннауера покрылось блестящими капельками пота.

– Вот что, парень, кончай это дело. Если тебя здесь найдут, я лишусь работы. Забирай свои проклятые спички и сматывайся!

– Давай заглянем в служебные помещения. Я подброшу еще полсотни.

– Ты что, вконец рехнулся? Убирайся! – Он быстро терял самообладание.

Дверь, которая вела в административные помещения, отворилась, и вошел полный мужчина в белом пиджаке со значком, изображавшим виноградную гроздь. Судя по эмблеме, это был менеджер.

У него была внешность типичного латиноамериканца: густые, сильно напомаженные волосы и тоненькие усики. Взгляд маленьких черных глаз перебежал с Беннауера на меня.

– Это мистер Гомец, – поспешно сказал мне Беннауер. Он еще не совсем потерял голову. – Вы не имеете права врываться без предварительной договоренности. – И повернулся к Гомецу: – Этот парень хотел вас видеть.

Я подобострастно улыбнулся:

– Не уделите ли вы минутку вашего времени, мистер Гомец? – Я – О'Коннор, «Калифорния Уайн компани». – И протянул визитную карточку. Гомец начал разглядывать ее с непроницаемым лицом. Я ощущал неприятный сладковатый запах помады, исходивший от его волос.

Прочитав карточку, он принялся задумчиво постукивать ею о стойку. Он не сводил с меня глаз.

– Мы не ведем дел с вашей фирмой, – сказал Гомец.

– Именно об этом я и хотел с вами поговорить. У нас есть товары, которые, безусловно, вас заинтересуют. Я принес для пробы особого бренди.