Бедная богатая девочка

      - Послушай, а туфли? - спохватилась Сима.
      - А что, у тебя нет? - с ужасом спросила Инка. - Ну
      уж этого я тебе дать не могу, - намекнула она на Симкин размер.
      - Только с выпускного в университете, - пригорюнилась Сима. - Там такие шпильки, я на них ходить не могу.
      - Ничего, походишь! - жестко сказала Инна.
      Давай, показывай!
      Сима показала.
      - Ну ничего, - успокоилась Инна. - Не очень,
      конечно, модные, но классические, сойдет. Слава богу, что не белые.
      А то был бы полный ужас!
      Сима тоже понимала про полный ужас. Под опытной рукой подруги она преобразилась: мягкой рыжеватой волной легли волосы, таинственно засияли глаза, умело подкрашенные золотисто-ореховыми тенями и темно-коричневой тушью, губы под терракотовым блеском казались полными и соблазнительными. Инна удовлетворенно провела по Симиному лицу кисточкой с прозрачной пудрой и удовлетворенно сказала:
      - Красавица, ну просто красавица! И почему же ты не красишься каждый день? О, минутку, последний штрих! - Она сбегала и вытащила из сумки свои духи.
      - Нет! - завопила Сима. - Мне не нравится!
      - Ничего! Зато ему понравится, - хладнокровно
      заявила Инна, опрыскивая Серафиму.
      * * *
      Телефон звонил не переставая, но Сима не спешила брать трубку.
      Включился автоответчик, ее же голосом произнесший, что ее нет дома,
      но она обязательно перезвонит. А затем раздраженный Снегирев потребовал, чтобы она немедленно отозвалась. Сима повздыхала, но взяла трубку.
      - Ну чего тебе? - недовольно спросила она.
      - Какого черта ты отключаешь мобильник и не берешь трубку? - противным голосом поинтересовался шеф.
      - Так, устала, отдыхаю, - соврала Сима, делая вид,
      что зевает.
      На самом деле она просто боялась, что Костров позвонит и отменит встречу. Но только кто же в этом признается?
      - Так вот, кончай отдыхать и дуй на задание, - безапелляционно произнес Снегирев.
      - Я не могу, - лаконично заявила Сима. Тон ее был даже несколько угрожающим.
      - Что значит "я не могу"?! - разорался начальник. - А кто тогда может? Я, что ли?!
      - А почему бы и нет? - холодно, едва сдерживаясь, спросила
      Сима.
      - Да потому, что я не могу изображать из себя шлюху! - малопонятно пояснил Снегирев.
      - А я, значит, прирожденная шлюха?! - заорала Сима. Казалось,
      что из ее ушей сейчас со свистом вырвется пар, как из закипевшего
      чайника.
      Тут в их малопродуктивный разговор вмешалась Инка, решительно вырвав у Симы раскаленную трубку.
      - Милый, - ласково проворковала она, - я тут у Симочки, у нее очень важное свидание, я помогаю ей выбрать наряд, а что ты хотел? - Она нажала кнопку на телефоне, и до Симы донесся голос шефа:
      - Тем лучше, что собирается на свидание. Значит, не
      в своем обычном прикиде: куртка-джинсы-кроссовки. Уж ты, Инуль, сделай ее поаппетитней.
      При этих оскорбительных словах Сима окончательно
      вышла из себя и вырвала у подруги трубку:
      - Короче, ценитель прикидов, что ты хочешь?
      - Да ничего особенного, просто ты единственный сотрудник
      агентства, пригодный для этой работы.
      - Я вообще единственный сотрудник агентства, - съязвила Серафима.
      - Милая, да если бы я мог, сам бы пошел, - уже жалобно произнес Снегирев.
      Этот его тон подействовал на "единственного сотрудника" умиротворяюще. Она обреченно вздохнула и поинтересовалась заданием. Все оказалось просто, и никаких сыщицких способностей не требовалось, даже наоборот.
      - Ты помнишь дамочку, которая хотела получить на мужа компромат
      для развода, но мы ничего не обнаружили?
      Это был исключительный случай, потому что, как правило, всегда что-нибудь обнаруживалось. Сима легко вспомнила холеную блондинку лет сорока, которая мечтала избавиться от мужа, занудливого толстячка-банкира. Тот заглядывал ненаглядной женушке в рот, ловил каждое слово, таскал за ней по квартире плед и тапочки, подавал утренний кофе в постель, чем, видимо, смертельно ее утомил. Дамочка завела тридцатилетнего красавца-бездельника и согласна была его содержать, правда на деньги мужа. Несчастный супруг заявил, что в случае развода изменнице не достанется ни копейки, так как его репутация безукоризненна. Поэтому хитрая дамочка и решила нанять нас, чтобы скомпрометировать честного супруга и отсудить при разводе увесистый ломтик его имущества.
      Учитывая, что, кроме босса Володьки Снегирева, в агентстве "Пуаро" работала только Сима, эту нелегкую задачу предстояло выполнять ей.
      - Да ты не беспокойся, - утешал ее Снегирев. - Во-первых, он совершенно безобидный, во-вторых, он явно нуждается в утешении и исполнен желания выговориться, в-третьих, он на голову ниже тебя и, как все коротышки, млеет от девушек типа "тетя Степа", так что все козыри у тебя на руках.
      - Какая еще "тетя Степа"? - не поняла Сима.
      - Ну не дядя же ты, - гнусно заржал Снегирев,
      намекая на ее метр восемьдесят два.
      - Ну ты и хам! - возмутилась Сима.
      - Да что ты, солнце мое, я, наоборот, тобой восхищаюсь!
      Это же обалдеть можно - живые два метра чистой красоты!
      - Так уж и два...
      - Ну почти два. Если на каблуках. Какой же здравомыслящий
      мужчина от этого откажется? - польстил он ей.
      - Ладно, говори, куда ехать и как опознать объект.
      Сима придвинула потрепанный блокнот и записала адрес. - Крутое
      заведение! А почему ты уверен, что он там будет, - она опустила
      глаза в блокнот, - этот Михаил Львович?
      - У него там встреча с партнером, жена уверена в точности
      информации.
      - А командировочные? Или ты рассчитываешь, что я на
      свои буду покупать минеральную воду по пять баксов за стакан?
      - Возьми у Инки сотку, потом разберемся. Ни о чем не
      беспокойся, пригласит куда - поезжай с ним, я буду у вас на
      хвосте. Помни, клиент мирный, даже пассивный, поэтому, если паче
      чаяния распустит руки, ты его сразу не убивай.
      Сима положила трубку и вопросительно посмотрела на подругу.
      - Ну вот, сходила на свидание... Черт, всегда так.
      - Эх, Симка, это же так интересно, я бы... - Инка
      закатила глаза, явно вспоминая свою бурную молодость.
      - Слушай, а может, сходишь вместо меня? - оживилась
      Сима.
      - Ты что, спятила? Да он убьет и тебя, и меня, и вашего клиента.
      - И то правда, - грустно согласилась Сима. - Ты
      как считаешь, он на меня клюнет?
      - Еще как! Только вот надо другой макияж. Погоди... - Инна
      быстро разложила орудия труда, протерла лицо Симы тампоном,
      смоченным в жидкости для снятия макияжа.
      - Ты что делаешь? - возмутилась подруга. - Ведь было
      так красиво!
      - Молчи, уж я лучше знаю, - не потерпела возражений Инна.
      Она пока нанесла на Симино лицо очень светлый тон, легкими движениями растушевала его. Затем в течение двадцати минут колдовала над глазами, пока они не приобрели невероятную глубину, а взгляд не стал драматическим, чтобы не сказать трагическим. Для губ она выбрала очень темную помаду, но накрасила их таким непостижимым образом, что узкие Симины губы не казались тоньше, как можно было ожидать. И никаких румян.
      - О боже, это я? - завопила Сима, глядя на
      себя в зеркало. - Как тебе это удалось? Я напоминаю одновременно женщину-вамп и наркоманку, которая всю ночь трахалась и у которой под утро умер любовник.
      - Поверь мне, это как раз то, что нужно. - Инна удовлетворенно осмотрела результат своей работы и сложила объемные косметички. - Ну, с богом, - торжественно сказала она и протянула Симе стодолларовую купюру.
      * * *
      Из Инкиной машины Сима набрала номер Кострова.
      - Извини, пожалуйста, - она нервно теребила ремешок дорогой Инкиной сумочки, также взятой напрокат. - У меня очень срочное задание. Я никак не смогу.
      Она отключилась и расстроенно посмотрела на подругу. Инка произнесла тоном многоопытной дамы:
      - Эх, Сима, дурочка ты все-таки. Не умеешь играть
      с мужчинами, водить их на поводке, морочить голову. Сама бросаешься
      навстречу, легкая ты добыча. А что легко досталось, не ценится.
      - А ты трудно доставалась? - не удержалась Сима.
      Инна надулась, замолчала и преувеличенно внимательно следила за светофорами.
      Сима поняла, что ляпнула не то, взяла Инкину теплую ладошку, лежавшую на рычаге коробки передач, сжала ее и виновато сказала:
      - Ин, ну прости меня, я знаю, что ты права и хочешь, чтобы
      мне было лучше. А я не со зла ляпнула.
      - Ладно, ладно, - смягчилась Инка, выдергивая руку. - Дай мне переключить передачу, а то обороты уже зашкаливает.
      ГЛАВА 10
      Все-таки, кого бы ты ни изображал, входишь в образ, если даже он тебе абсолютно чужд. Сима вошла в бар, слегка покачиваясь на огромных каблуках. Чтобы удерживать равновесие, ей приходилось вилять бедрами и выпячивать обтянутый платьем зад. Одним движением она сбросила на руки крепышу-охраннику шубку, представив себе, как бы это сделала Инка. Охранник посмотрел на нее снизу вверх с непередаваемым восторгом. Что же с женщиной делают макияж, одежда, каблуки! Приди она сюда в своем обычном наряде, ни одна особь мужского пола не обратила бы на нее внимания. Но сегодня... Все сидевшие в полупустом питейном заведении повернули к ней головы. Сима как можно более независимо прошла сквозь их заинтересованный строй, стараясь не свернуть ногу или шею. Как написали бы в дамском романе, "она вонзала стилеты каблуков в беззащитные мужские сердца". Сима попыталась небрежно и элегантно впорхнуть на высокий стул у барной стойки, но шпилька предательски соскользнула с металлической подножки, и она, безуспешно стараясь затормозить, съехала с высокого кожаного сиденья. Каблук при этом намертво застрял в замысловатой конструкции стула, обтягивающее короткое платье задралось едва ли не до
      пупа, а в попытках удержаться Сима ухватилась за мраморную столешницу стойки и сломала два только что наманикюренных ногтя. Это была настоящая катастрофа! Сима, держа босую ногу на весу, выковыривала застрявшую туфлю, когда услышала над собой :
      - Пожалуйста, не двигайтесь, я сейчас вам помогу.
      Она выпрямилась и увидела маленького круглого человечка с быстрыми черными глазами, чем-то напоминавшего знаменитого олигарха. Не сводя с нее восхищенных глаз, он вытащил каблук и бережно надел туфлю на Симину ногу. Вот когда она пожалела, что у нее не изящный тридцать шестой размер! С другой стороны, человеку, похожему на олигарха, было все равно: хоть его макушка и доставала только до подбородка красавицы, он тем не менее жадно пожирал глазами ее всю с ног до головы.
      - Спасибо, - с достоинством произнесла Сима.
      Он, бережно поддерживая даму под локоток, усадил ее, а затем извинился:
      - Умоляю вас, не уходите. Я попрощаюсь со своим партнером
      и немедленно вернусь к вам, хорошо?
      Собственно, Сима никуда и не собиралась уходить,
      так как человек, похожий на олигарха, и был искомый клиент. Надо
      же, как удачно повернулась маленькая неприятность!
      - Что вы будете пить, очаровательная незнакомка? - галантно
      поинтересовался мужчина.
      Сима неопределенно пожала плечами. Она бы махнула рюмочку водки,
      но, по ее мнению, это противоречило образу. Кроме того, она не знала,
      что пьют подобные дамы.
      Он понял ее молчание по-своему.
      - Арнольд, - обратился он к бармену, - приготовьте
      даме коктейль, ну... скажем, "Лунный свет".
      Бармен кивнул и деловито засуетился. Он извлек ананас и одним движением отрезал у него верхушку. Сима заинтересованно смотрела, не понимая, что он собирается делать. Арнольд ловко специальным ножом вынул серединку плода и принялся наливать в ананас шампанское и ликеры. Процесс приготовления завершился украшением шедевра живой орхидеей.
      Ничего себе жизнь у дамочек такого сорта! Сима даже
      позавидовала. Ни с того ни с сего падаешь со стула, и тут тебе просто так, ради алых губок и длинных ножек, преподносят роскошный и, наверное, дорогущий коктейль! Но, с другой стороны, ведь это надо краситься, делать маникюр, прическу, носить туфли на каблуках, думать о том, как ты ходишь, держишь ли спину, достаточно ли покачиваешь бедрами, достаточно ли сексапильно бросаешь взгляды, облизываешь губы, поправляешь волосы... Ну нет, все это не по ней, тут никакого терпения не хватит, если, конечно, такой не родилась. Вот Инка, да! Еще в первом классе - локоны, бантики, кружевные воротнички. "Ах, Сашенька, миленький, дай списать домашнее задание!" - "А что мне за это будет?" - "А я дам тебе себя поцеловать". И подставляла нежную бархатистую щечку. Не то что Сима - чуть что, сразу в лоб! "Дай списать, а то получишь портфелем по голове". Эх, неправильно жила!
      За этими размышлениями ее застал восхищенный поклонник. Краем глаза
      она еще заметила Володьку, приготовившегося снимать наиболее показательные
      сцены. Он одобрительно показал подчиненной большой палец, поощряя
      ее для качественного выполнения задания.
      - Мне так приятно, что вы дождались. Меня зовут Михаил Львович
      Арабский.
      Сима от удивления выпустила соломинку, через которую поглощала находящийся в ананасе божественный напиток.
      - Да, да, Арабский - моя фамилия, а отнюдь, как вы понимаете, не национальность. Наверное, мне было бы более правильно носить фамилию Сионский или Еврейский. Но такова ирония моей жизни. А как вас зовут, прекрасное дитя?
      - Изабелла, - почему-то брякнула Сима. Наверное,
      что-то навеяла экзотическая фамилия собеседника.
      - Ах, Изабелла, как это мило, романтично, так и представляешь себе напоенные солнцем виноградники на юге, темно-красное ароматное вино с тонкими оттенками фиалки и земляники... - От восторга Арабский закатил черные, похожие на оливки глазки.
      В этот момент Сима слишком сильно втянула через соломинку коктейль и, к своему стыду, издала весьма неприличный звук.
      - О, не смущайтесь, дорогая, - он улыбнулся ей, в
      то время как она покрылась под пудрой красными пятнами,
      и произвел неопределенный жест, адресованный бармену. Тот со сноровкой иллюзиониста приготовил два слоеных разноцветных коктейля. И это тоже было очень вкусно.
      - Я уже попрощался с коллегой, Изабелла, и могу быть полностью
      в вашем распоряжении. Куда бы вы предпочли потом пойти? Ресторан,
      казино, дискотека, боулинг или, может быть, у вас есть какие-нибудь предложения?
      Сима быстро прикинула, что людные места ей ни к чему, ну что за интимное свидание в боулинге? Просто курам на смех. Поэтому она долгим и, как ей казалось, весьма выразительным взглядом окинула кавалера и сказала:
      - Я немного грущу сегодня, знаете ли, дорогой Михаил, я бы предпочла что-нибудь менее шумное, более интимное...
      Арабский даже задохнулся от восторга, он сжал Симины руки
      своими пухлыми лапками и прочувствованно промолвил:
      - Изабелла, я сразу понял, что мы - родственные души! Все
      эти казино-мазино, - почему-то сказал он, как кавказец,
      развлечение для дешевок. А в вас сразу видны романтичная натура,
      идеалистический взгляд на мир, благородство, интеллект.
      Сима даже зарделась от таких комплиментов.
      * * *
      За милой беседой, которая с каждым выпитым коктейлем становилась все
      менее продуктивной и все более состояла из междометий и плохо выговариваемых признаний в любви и заверений в преданности, прошла еще пара часов.
      Сима, казалось, совершенно забыла, для чего здесь находится,
      она бросала в сторону Снегирева затуманенные алкоголем взгляды, но,
      похоже, совершенно не реагировала на его выразительные мимические
      экзерсисы. Зато к нему подбегал несколько раз любезный бармен Арнольд,
      чтобы поинтересоваться, все ли у того в порядке, не хочет ли он
      обновить заказ. Снегирев не слишком вежливо и довольно злобно мотал
      головой, продолжая корчить рожи в Симину сторону. А ведь он всего
      лишь хотел остановить ее от неумеренного употребления алкоголя и напомнить
      ей, что она все же находится на задании.
      А парочка тем временем успела перепробовать все виды коктейлей, причем, похоже, шли они согласно детской присказке, описывающей последовательность цветов радуги: каждый ("Красный дракон") охотник ("Тропикана") желает ("Дезерт бум") знать ("Изумрудный Будда"), где ("Голубые Гавайи") сидит ("Синий бархат")
      фазан ("Поцелуй Виолетты").
      Такое разнообразное меню духовно сблизило парочку, они сидели обнявшись и роняли пьяные слезы. Снегирев, как ни старался, не мог разобрать, о чем они говорили. До него лишь доносились высказываемые в чей-то адрес упреки: "А она такая сука, но я ж ее люблю...", "А я так его хотела, мерзавца..."
      Наконец они засобирались и нетвердой, но сосредоточенной
      походкой направились к выходу. Сима оказалась более стойкой и почти несла маленького и расползающегося, как медузка, одетого в костюм от Черутти Арабского. Наверное, алкоголь распределялся у них не на килограмм веса, а на сантиметр роста. Надо сказать, зрелище они представляли презабавное. Снегирев немного расстроился, но нежные объятия Симы и Арабского запечатлел.
      Пьяницы погрузились в бесшумно подкативший черный "Лексус", при посадке Сима умудрилась опять потерять туфлю. Швейцар в ожидании щедрых чаевых услужливо подобрал ее и надел на бесконечно длинную Симину ногу. Снегирев быстро прыгнул в свой скромный неновый джип и поехал следом.
      * * *
      - Миш, а где жена? - спросила слегка протрезвевшая Сима, проходя в шикарную квартиру Арабского, занимавшую целых два этажа в старом отреставрированном доме. Она с облегчением сбросила туфли на утомительных шпильках и прошла в огромную гостиную с камином, зеркалами, лепниной, более всего напоминавшую зал приемов во дворце. Было красиво, но неуютно, все равно что жить в музее.
      - А она здесь никогда не живет. Всегда в загородном доме.
      Ей все равно, где я, с кем я... - Арабский обреченно махнул рукой. Затем, как будто что-то вспомнив, стал рыться в карманах, вытащил телефон и нажал на кнопку. Послышались длинные гудки, и недовольный женский голос ответил.
      - Ну как ты, лапуля? - заискивающе спросил бизнесмен. - Нет, нет, что ты, вовсе не напился, просто немного устал. Да нет, что ты!
      В трубке недовольный голос перешел в крик. Михаил со вздохом отключился.
      - Вот так всегда. Слушай, давай еще выпьем.
      - Выпьем, - пьяно кивнула Сима. Она хихикала про себя,
      представляя, как вокруг дома бродит трезвый и замерзший Снегирев,
      пытаясь сообразить, как продолжить слежку. Сима сжалилась над ним
      и подошла к огромному, чуть не в стену размером окну. Она не
      сразу сообразила, как раздвигаются шторы, и слегка подергала их
      за шелковые кисти.
      - Нет, - Арабский подошел к ней и нажал кнопочку на стене.
      Шторы медленно и бесшумно раздвинулись, впуская в ярко освещенную гостиную промозглую февральскую ночь, слабо освещенную уличными огнями тихого центра.
      - Да, не Нью-Йорк, - разочарованно сказала Сима, вглядываясь во тьму и пытаясь разглядеть там несчастного коллегу. - Тебе бы, Миш, в пентхаузе жить. Я читала, что это очень, очень круто.
      - А, мне все равно, - отозвался Арабский, обнимая
      Симу за талию. Его голова уютно покоилась на ее груди, она чувствовала
      сквозь тонкое платье его теплое, наполненное парами алкоголя дыхание.
      Только не понижать градус! - внезапно встрепенулся он и резво поволок скользящую по наборному паркету Симу в сторону бара.
      А бар у него и вправду был как настоящий: стойка, высокие
      табуреты, зеркальные полки с огромным выбором напитков. Арабский сбросил пиджак, закатал рукава рубашки и старательно изображал профессионального бармена.
      - Что леди желает выпить? Шампанское "Дом Периньон", коллекционное, замечательного урожая 1995 года? Подать карту вин?
      - Только не понижать градус! - завопила Сима, понимая,
      что залить плещущуюся в ней алкогольную смесь шампанским смерти подобно.
      - Что же, мудро, мудро, - по-отечески похвалил ее
      Арабский. - Могу предложить что-нибудь на свой вкус?
      - А то! - немедленно откликнулась Сима, - Эх,
      Майкл, не поверишь, я ведь всегда по водочке заходила, селедочкой закусывала.
      - А по тебе и не скажешь. - Арабский недоверчиво окинул
      ее взглядом с ног до головы. - По виду - шампанское, Париж,
      норка, икорка.
      - Это сейчас, - спохватилась Сима, поправляя дорогие
      Инкины часики на запястье. - А ведь выросла я в семье алкоголиков.
      Сима мысленно попросила прощения у мамы и скрестила пальцы.
      Безрадостное детство, корка хлеба, свист ремня... Гены не спрячешь.
      - Ах, бедная моя девочка, - со слезами в голосе произнес
      Арабский, вылезая из-за барной стойки, чтобы нежно прижать к себе девушку. - Что я могу для тебя сделать? Хочешь поступить в университет? Хочешь, я открою для тебя фирму, например туристическую? Или салон красоты?
      Сима растрогалась и дрожащим голосом спела из Земфиры:
      - Хочешь, я убью соседей, что мешают спать?
      - Девочка моя, Изабелла, только я умоляю тебя, уйди
      с панели. - Арабский так расчувствовался, что из глаз его потекли слезы, он их размазал по лицу пухлым кулачком, напоминая лысоватого ребенка.
      Сима тоже разрыдалась, исполненная нежности к этому маленькому олигарху, но все еще не решив, обижаться ли ей на то, что ее приняли за проститутку. Затем она передумала обижаться, так как этот образ выбрала сама и, стало быть, отлично в него вписалась.
      - Будем пить прекрасный, бесподобный молт, - наконец-то успокоился Михаил, вырвав у Симы обещание никогда не торговать своим телом. - Нет ничего лучше простого, но благородного скотча на скалах.
      - Чего на скалах? - не поняла Сима.
      - Скотча, прекрасного, выдержанного, несмешанного
      молта, сохранившего запах дыма после копчения ячменных зерен. - Он положил в широкие невысокие стаканы крупные куски льда
      и медленно налил янтарную, резко пахнущую жидкость,
      с удовольствием глядя, как виски, растапливая лед, становится светло-желтым, вязко, как масло, переливается и обволакивает прозрачные кубики.
      - Лед - это и есть скалы. А скотч на скалах
      просто шотландское виски со льдом.
      Сима понюхала стакан и сморщилась:
      - По-моему, чистый самогон.
      Арабский мягко и покровительственно засмеялся:
      - Никогда так не говори. Со временем ты научишься ценить этот
      вкус и аромат, различать его оттенки, отличать шотландское виски
      из копченых зерен от ирландского из сушеных, от канадского бурбона,
      ржаного, кукурузного. И уж конечно, никогда не спутаешь прекрасный
      зрелый молт с дешевым ординарным "Джонни Уокером"
      с красной этикеткой или "Учительской горькой".
      - Какой-какой учительской? - засмеялась Сима.
      - Виски "Teacher's", "Учительская", никогда
      не пей.
      Сима поднесла к губам стакан и, стараясь не дышать, глотнула. Маслянистая жидкость обожгла небо, но это оказалось приятно. Она уже смелее глотнула. Действительно, ничего похожего на самогон, запах которого вначале испугал ее. Это было как с маслинами, вкус которых сначала ей тоже показался отвратительным.
      - Миш, а у тебя есть кто-нибудь? - Сима со стаканом
      в руках прошлась по комнате. Она задержалась у камина, где стояли многочисленные фотографии в разнообразных аляповатых, явно случайных рамках.
      - Ну, я женат. Ты же знаешь.
      - Да, знаю. - Сима раздраженно махнула рукой. - Я
      имею в виду любовницу, подругу.
      - У-у, - покачал головой Арабский. - Хотя нет, подожди, теперь ты моя подруга. - Он взял Симу за руки и просительно заглянул ей в глаза. - Мы ведь можем иногда встречаться, выпить виски, поболтать. Ты не смотри, что я "новый русский", я ведь доктор исторических наук, специалист по античной истории. Знаешь, я, когда разбогател, всех старых друзей потерял, наверное, неловко им со мной. А новых так и не завел. Жена на даче живет, выезжает в Москву только походить по магазинам ("Не только", - подумала Сима), не вижу ее неделями. Сын в Америке учится, в Принстоне.
      Вот вечерами выпиваю в этой огромной хате сам с собой, от тоски выть хочется. Понимаешь меня?
      Сима покивала, ей и вправду было жалко маленького одинокого олигарха.
      - Ты ведь будешь моим другом, правда?
      - Конечно, буду, - сказала Сима и решительно
      нажала на кнопку, закрывающую шторы.
      Пока Арабский готовил очередной скотч, Сима без особого интереса рассматривала стоявшие на камине фотографии. Ухоженная стройная дама с недовольным лицом - жена. Чернявый губастый мальчишка, вымахавший на голову выше отца, - сынок-студент. Несколько фотографий с приемов, некоторые - на фоне экзотических пейзажей. Неизменно только недовольное высокомерное выражение лица жены и немного заискивающее и виноватое Михаила. Внезапно сердце у нее екнуло, перевернулось и забилось беспорядочно-быстро. С фотографии ей улыбалась Светлана, одетая в легкомысленную цветную тряпочку. Она была снята у подножия гигантской статуи Будды в компании с четой Арабских.
      - А это кто? Родственница? - безразлично спросила Сима.
      - Да нет, случайное знакомство на отдыхе. Очень милая женщина, Света, кажется. И муж у нее приятный, молодой, забыл, куда дел его визитку.
      - Тоже бизнесмен, наверное? - Сима безуспешно скрывала свой интерес, голова ее неожиданно стала совсем ясной.
      - Не помню, случайное знакомство. А почему ты спрашиваешь?
      - Да так, уж больно вид у тебя довольный, выглядишь шикарно. Арабский польщенно улыбнулся, хотя, надо сказать, вид его трудно было назвать шикарным: круглые щечки торчали из-под соломенного шлема завоевателя диких народов, майка туго обтянула упитанное брюшко, шорты подчеркивали кривизну коротких ножек. Он напоминал постаревшего детсадовца на прогулке. Не хватало только трехколесного велосипеда или сачка для ловли бабочек. Но он был мил и обаятелен, и Сима почувствовала, что при других обстоятельствах даже могла бы в него влюбиться.
      - А где же ее муж?
      - Снимает.
      - А на других фотографиях?
      - Точно нет, жена очень скоро из-за чего-то поссорилась
      со Светланой. Она вообще всегда со всеми ссорится, - вздохнул он.
      Они выпили по стаканчику виски, и Арабский отправил Симу домой
      на своем "Лексусе". Она была все же изрядно пьяна и не заметила, что благородный Снегирев на стареньком джипе проводил ее до дома и даже дождался, пока в ее окнах загорится свет. Все-таки она лучшая подруга его жены и единственный сотрудник его агентства.
      ГЛАВА 11
      Всю ночь Симу преследовали бессвязные кошмары: она погибала
      в жаркой пустыне без воды, облизывала сухие потрескавшиеся губы, горло было обожжено, она с трудом дышала. Затем все в той же пустыне наступила ночь, стало холодно, но пить хотелось по-прежнему. Сима с трудом разлепила глаза, потерла их, размазывая несмытую вчерашнюю тушь, и поплелась на кухню в поисках питья. Кроме тепловатой воды в чайнике, ничего не нашлось, и Сима, страдая от жажды и головной боли, запила ею таблетку аспирина. Вероятно, она вчера еще и простудилась, разгуливая на шпильках по лужам. Уж куда уютнее были бы высокие ботинки на гусеничной подошве. Возвращаясь, она наткнулась на нечто безвольное, мягкое и шелковистое, валявшееся прямо в коридоре на заляпанных туфлях. Инкина шубка напоминала шкурку мертвого животного. Полная раскаяния и угрызений совести, Сима с трудом наклонилась, подняла шубку и повесила ее на вешалку. Нетвердой походкой, натыкаясь в темноте на углы, она вернулась в постель и уснула, сквозь дрему вспоминая уговоры Арабского уйти с панели. Она даже захихикала, если только во сне можно хихикать.
      Утром сквозь полупрозрачный, смешанный с явью сон она услышала, как Марина Алексеевна нарочито громко двигается по квартире. Обычно, если Сима спала, мать старалась передвигаться бесшумно, чтобы не разбудить бесценное чадо. Но сегодня...На кухне гремела посуда, половицы грозно скрипели под ногами Марины, она демонстративно хлопала дверью, всячески выражая свое неудовольствие и раздражение. Марина Алексеевна подчеркнуто ласково и громко разговаривала с огромными волосатыми котами Дымой и Гошей, представляющими собой неполную семью - мать и сына. Сын перерос Дыму раза в полтора, но был глуповатым, пугливым и во всем слушался более мелкую мамашу. Изображая возмущение Симой, Марина Алексеевна становилась необычайно нежной с котами, называла их детками, умилялась прекрасному аппетиту и той благодарности, с которой они ласкались к ней, облизывая хищные мохнатые морды.
      Вот и сегодня Марина Алексеевна громко, чтобы слышала Сима, приговаривала:
      - Ешьте, мои золотые! Вкусная рыбка, да? Только вы и цените хорошее
      отношение, только вы и есть настоящие дети, а не та злыдня,
      тут Марина Алексеевна еще повысила голос, - которая дрыхнет,
      как пьяный сапожник. А вы бы слышали, как от нее несет перегаром!
      А вы бы видели, какая она вчера пришла! Одета, как уличная
      девица, пьяная в лоскуты и тряпочки. Как вы думаете, киски, что это
      она ночью на кухне делала? Так я вам скажу: это она водичку пила,
      да еще и с таблеткой! А что же мы ей дадим на завтрак? Думаете, рюмку
      водки на опохмел, так сказать, поправить здоровье? И в кого же она?
      Ведь никто в семье не пил, даже никчемный муж мой бывший Григорий.
      При этих словах Сима поморщилась, вспомнив, как объясняла Арабскому что-то о семье алкоголиков и неизбежной генетической предрасположенности. Выход был только один: дождаться, когда мать уйдет на работу, а до тех пор притворяться спящей.