Бедная богатая девочка

      - Скажите, не с этой девушкой он был последний раз?
      - Трудно сказать, возможно. У той был совсем другой
      имидж - женщина-вамп: прическа, темные очки, ярко-красный кожаный костюм. Хотя тип тот же. Эта - какая-то школьница.
      - Тогда она и была школьницей.
      - А почему вы спрашиваете, я помню, вы говорили, что Олег ушел
      с вашей подругой? -поинтересовался продавец. Он был похож на человека, который обожает совать нос в чужие дела.
      - Я тоже думала, что с подругой, - неопределенно ответила
      Сима.
      * * *
      Адвокатская контора "Выгодский и партнеры" поражала своей респектабельностью. Никаких алюминиевых стульев, дерматиновых кресел, металлических столов и крашеных шкафов для документов, все эти аксессуары можно было оставить дешевым фирмочкам-однодневкам, которые, как грибы, расплодились в столице. Массивная классическая деревянная мебель, натуральная кожа, дубовые панели, шерстяной неброский ковер на полу. Адвокаты этой конторы не вели уголовные дела, попасть к ним можно было только с солидной рекомендацией. Их имя было синонимом надежности.
      В приемной сидела секретарь подчеркнуто делового и нераздражающего вида: возраст около тридцати, непримечательная внешность, скромная прическа, очки в тонкой оправе, минимум косметики и юбка до средины колена. Дама вежливо обратилась к Симе, хотя вид последней вряд ли был типичен для столь солидного учреждения:
      - Здравствуйте. Чем могу помочь?
      - Добрый день, - откликнулась Сима как можно приветливее. - Могу ли я встретиться с господином Выгодским?
      - Вам назначено? - спросила секретарь, деловито открывая блокнот.
      - Нет, но я по важному делу, касающемуся его клиента.
      - Имя клиента, пожалуйста? Ваше имя?
      - Серафима Бовина, по делу Владимира Артемова, - четко сказала Сима.
      - Минутку, пожалуйста, я доложу. - Секретарь вырвала из
      блокнота листочек и бесшумно прошла по ковру к высокой массивной двери
      шефа.
      Через минуту она появилась:
      - Проходите, пожалуйста, Александр Александрович ждет вас.
      Сима вошла в просторный кабинет, обставленный строго и со вкусом.
      Из-за огромного стола к ней вышел высокий тучный мужчина лет пятидесяти. Прекрасно сшитый темно-синий костюм скрывал объемистый живот, кроме того, адвокат отличался прекрасными манерами и осанкой и
      в целом производил впечатление импозантного мужчины. Сима подумала,
      что Выгодский полностью соответствует сложившемуся у нее классическому образу адвоката. Она вспомнила, что однажды в суде видела адвоката-старушку с седыми кудельками, в ситцевом платьице и почему-то в кроссовках, - и улыбнулась.
      - Проходите, присаживайтесь, - Выгодский привычным жестом
      указал ей на кресло. - Насколько я понял, вы хотите сообщить
      что-то о моем бывшем клиенте Артемове? - На словах
      "бывший клиент" он сделал отчетливое ударение.
      - Да. - Сима села, собираясь с мыслями. - Дело
      в том, что у меня есть сведения, что накануне гибели Артемов позвонил
      вам и просил приехать. Насколько мне известно, это касалось развода
      либо изменения завещания.
      Выгодский выдержал паузу и изучающе рассматривал Симу.
      - Прежде всего, госпожа Серафима Бовина, кто вы? - спросил
      он прекрасно поставленным баритоном, не заглядывая в лежавшую
      перед ним бумажку. - Чьи интересы вы представляете?
      - Я помощник адвоката, который защищает Светлану Артемову. Вы, конечно, знаете, что она обвиняется в убийстве и находится в следственном изоляторе. Если эта информация не подтвердится, то Светлана
      не была заинтересована в смерти мужа...
      - А если подтвердится? - живо спросил Выгодский, иронично поглядывая на Симу.
      Она внезапно почувствовала себя, как студентка на экзамене по недостаточно выученному предмету.
      - Ну... тогда дело осложняется, - промямлила она.
      - Уважаемая госпожа Бовина, - похоже, адвокат издевался
      над ней, - сам по себе этот факт вообще ни о чем не свидетельствует:
      ни о виновности, ни о невиновности Артемовой. Если вы хотите задать
      мне глубоко ошибочный, несущественный вопрос, могла ли Светлана убить
      своего мужа в силу сложившихся между ними отношений, особенностей
      ее характера и так далее, то я, предваряя его, скажу, что все это
      не имеет отношения к делу, к моим, подчеркиваю, чисто деловым взаимоотношениям
      с клиентом и к моим обязанностям как его адвоката.
      - Но вы можете подтвердить тот факт, что Артемов
      собирался развестись либо изменить завещание? - прямо спросила
      Сима.
      - Я ничего не могу ни подтверждать, ни опровергать
      в отношении своих клиентов, даже бывших, даже покойных, - в
      своей обычной манере ускользнул от ответа Выгодский.
      - А если вас допросят в прокуратуре? - разозлилась
      Сима.
      - Вот когда допросят, тогда я отвечу,
      иезуитски улыбнулся адвокат. - Кстати, а кто защищает госпожу
      Артемову?
      - Костров, - буркнула Сима.
      - Ах, Сергей Александрович, многообещающий молодой человек!
      Сима вылетела из адвокатской конторы злющая и красная.
      * * *
      В офисе детективного агентства "Пуаро" было тепло,
      уютно, пахло кофе. Серафима, крошки во рту не державшая с самого утра,
      ну что там маленький кусочек тортика с Николаевной, почувствовала
      острый приступ голода.
      - Володенька, - заискивающе спросила она Снегирева,
      у тебя пожевать есть что-нибудь?
      Снегирев открыл шкафчик, выудил оттуда пачку чипсов и пластиковый стаканчик китайской лапши.
      - Будешь? - повернулся он к Симе, демонстрируя все, что ему удалось найти. Она согласно закивала головой.
      Она залила полусинтетическую лапшу кипятком и, выждав всего пару минут, принялась ее хлебать, заедая картофельными чипсами.
      - Да, до чего людей голод доводит, - жалостливо сказал
      Снегирев, поглаживая свой сытенький животик, заметно округлившийся стараниями жены. - Мне Инка обед собрала, но я все съел, все-таки пять часов уже. У меня режим.
      - Какой такой у тебя режим? - спросила Сима, отрываясь от пластикового стаканчика.
      - Инка считает, что надо есть в одно и то же время,
      пояснил Снегирев. - Она мне звонит без пяти три, что пора обедать.
      - Ну и житуха теперь у тебя! - восхитилась Симка.
      - Кстати, пришлось тут за тебя отдуваться! - вспомнил Снегирев.
      - Ты что имеешь в виду? - Сима вылизала стаканчик и
      доедала чипсы.
      - Мадам Арабская приходила, требовала материальчик. Я ей сказал,
      что супругу ее впору ангельские крылышки к лопаткам прицепить . Уж
      я самую-самую к нему приставил, а он ни-ни, ни в какую. Я даже спросил,
      может, он у нее скрытый гомосексуалист? Может, его девушки не
      интересуют? Она оскорбилась: мол, он просто до сих пор влюблен только
      в нее. Тогда она спросила, что за девица была, может, не в его
      вкусе? А я показал ей самые целомудренные фотографии, ну, и, ясное
      дело, самые лестные для тебя.
      - Ну и? - ожидающе спросила Сима.
      - Что "и"? Сказала: да, путана - высший класс,
      мол, не обманул ее.
      - Путана?! - разозлилась Сима, отпихивая от себя пакетик
      с недоеденными чипсами.
      - Ну а ты кого изображала, Мать Терезу, что ли? - удивился
      Снегирев.
      - Ладно, - успокоилась Сима, согласившись с его правотой,
      а дальше?
      - Права качать стала: мол, работа не выполнена, деньги назад.
      - А ты? - Сима была уверена, что не так-то просто получить
      с Володьки деньги назад.
      - А что я? Договор полностью выполнен, я же не виноват, что ее
      муженек - воплощенное целомудрие? - резонно заявил Снегирев.
      - А как твои дела?
      - По Артемову? - неохотно спросила Сима.
      - Насколько я знаю, твоя работа на Кострова оформлена через
      агентство. Значит, как директор я имею право знать, что происходит.
      - Володь, только не ругай меня очень, - замялась Сима.
      Снегирев выжидающе смотрел на нее.
      - Я вчера обнаружила труп Гольдина, врача Вики Артемовой, в его кабинете, - призналась Сима.
      - Надеюсь, ты не позвонила в милицию? - грозно спросил
      Снегирев.
      - Конечно, нет! Об этом вообще никто не знает, только
      ты.
      - И не говори никому, - строго сказал босс.
      Даже своему Кострову.
      - А ему почему? - жалобно спросила Сима.
      - На всякий случай, - веско сказал Снегирев. - Там
      видно будет. А как все случилось?
      - Я договорилась с ним на восемь вечера, надеялась выпросить
      записи сеансов с Викой.
      - Какие записи? - уточнил Снегирев.
      - Понимаешь, он всех пациентов записывает на пленку. Пленки хранит
      у себя. Вика у него наблюдается почти восемь лет. Я хотела
      понять, что она за человек. Вчера последней по записи у него
      была как раз Вика. Я решила убить двух зайцев: увидеться с ней
      и навестить доктора. Без десяти восемь появилась Вика, и до
      восьми пятнадцати я сидела у нее в машине. За это время никто
      от доктора не выходил. Когда я пришла, он был мертв, его
      ударили по голове бронзовым подсвечником. - Сима сделала
      паузу, чтобы то, что она собиралась произнести, прозвучало еще эффектнее.
      Но я выяснила, что Вика- это особа, заснятая на пленке убийства
      Хлопина!
      - Да ну! - изумился Снегирев. - А ты говорила, тихоня!
      - Вот тебе и тихоня!
      - А записи?
      - Записи были в шкафу, кроме самых важных, сделанных после
      убийства.
      - По всему получается, это Вика, - заметил Снегирев,
      почесывая карандашом переносицу, что свидетельствовало о напряженной
      мыслительной деятельности.
      - А зачем ей это? - не согласилась Сима.
      - Может, там запись ее признания, - предположил Снегирев.
      - А зачем признавалась? Могла бы ничего и не говорить, Электра
      доморощенная.
      - Он же ее психиатр, такому все скажешь и не заметишь. Слушай,
      а при чем тут Электра?
      Сима вспомнила свою мать и согласилась с ним.
      - Потом, долго объяснять. Фигня фрейдистская, совсем мне мозги
      переклинила.
      - Заметно. Надеюсь, ты там не наследила? - забеспокоился
      Володя.
      - Да ты что! - возмутилась Сима, вынимая из кармана
      старые кожаные перчатки и демонстрируя их начальнику.
      - Ладно. А записи где?
      Сима молча открыла сумку.
      ГЛАВА 15
      Спасаясь от одиночества, Вера Сергеевна завела собаку. Даже не собаку, а так, собачку. Беспородную мохнатую псинку, которая любила бы ее и о которой можно было бы заботиться. Но от одиночества это не спасало.
      Однажды вечером раздался звонок в дверь. В дверном
      глазке она увидела Олега, водителя брата. Его лицо было прикрыто букетом цветов.
      - Разве у меня день рождения? - недоуменно спросила Вера, открывая дверь. - Это от Владимира Сергеевича?
      - Это от меня, - произнес парень и уверенно шагнул
      в квартиру. Растерявшаяся Вера нервно теребила шелковые кисти
      на поясе халата, не зная, как себя вести. Она вдруг вспомнила,
      что уже сняла макияж и нанесла на лицо питательный крем, а волосы небрежно заколоты, и почувствовала себя старой и некрасивой.
      Догадавшись о ее смущении, парень спокойно сказал:
      - Я на кухне подожду.
      - Нет, нет, пожалуйста, в гостиной. - Вера
      метнулась в ванную и быстро стерла крем, нанесла на лицо пудру и светлую помаду. Глаза она красить не стала, опасаясь, что дрожащие руки не позволят ей этого сделать. Она страшно волновалась, не понимая, что происходит, но предчувствуя что-то необычное. Вера бросила халат на пол и критически оглядела себя в зеркале. Ну что ж, учитывая возраст, очень и очень... Она хотела надеть новый комплект кружевного белья, купленный в порыве безрассудства, ну действительно, зачем ей кружевное белье, но для этого надо было выйти из ванной. Поэтому Вера впопыхах натянула легкие брюки и майку, обрисовывающую
      ее не стесненную бюстгальтером грудь. Критически осмотрев свое отражение, она решила, что грудь еще ничего. Ведь она не рожала, детей не кормила, да и, страшно сказать, не знала мужчины. Это был предмет ее тайного стыда, о чем она не могла признаться никому.
      Когда ей стукнуло тридцать, Вера решилась. Пусть это
      будет кто угодно, но зато она станет как все женщины ее возраста. Все кончилось печально. Курортный роман погас, не успев начаться. Веселый симпатичный парень откуда-то с Севера, с которым Вера познакомилась на танцах, привел ее в свой номер, уверенно и грубовато обнял и предложил раздеться. Такое сексуальное поведение совершенно не соответствовало Вериным представлениям о любви и ухаживании, на что парень порекомендовал ей не выпендриваться, меньше говорить и вообше намекнул, что силком ее сюда никто не тянул. Вера смирилась
      и дрожащими пальцами стала расстегивать пуговки на блузке. Парень, похохатывая, поторапливал ее и одобрительно похлопывал по обнажившемуся телу. В постели Вера зажмурилась и непроизвольно сжала бедра. Она не испытывала никакого возбуждения, только страх. Повоевав с ней, парень устало поинтересовался, чего же, собственно, она хочет. Выслушав Верин сбивчивый ответ, он расхохотался, натянул брюки и велел ей убираться, заявив, что за лишение старых теток девственности ему еще надо приплатить. Вера, рыдая от унижения, выскочила из его комнаты, на ходу застегивая непослушную блузку. Больше она подобных попыток не предпринимала.
      Олег, похоже, чувствовал себя как дома. Он успел достать
      из серванта рюмки, заглянуть в холодильник, нарезать лимон и сыр. Цветы красовались в вазе, подаренной на юбилей отца.
      Вера вошла, не зная, как себя вести и что говорить. Почувствовав ее смущение, Олег нейтрально сказал:
      - Вот решил вас навестить. Владимир Сергеевич теперь
      редко приезжает, а мне чего-то не хватает.
      Он посмотрел ей в глаза, затем его взгляд медленно опустился ниже, видимо, отметив ее ничем не стесненную грудь. Вера залилась краской. Странно думать, что этот мальчик скучал по ней. Но он так на нее смотрит...
      - Кроме того, у меня есть к вам просьба. - Олег
      разлил коньяк по рюмкам. - Я хотел бы изучать английский язык. Не могли бы вы со мной позаниматься? За деньги, конечно.
      - Разумеется, - прошелестела Вера, от смущения
      хватая коньяк и выпивая его. Непривычная к спиртному, она тут же закашлялась. Олег принес стакан воды, из своих рук напоил ее, нежно поглаживая по спине.
      - Знаешь, ты очень красивая, - шепнул он Вере, отводя прядь волос от ее уха и касаясь губами мочки. Конечно, Вера знала, что это неправда, но была готова умереть от этих прикосновений.
      * * *
      Оказывается, любовь вовсе не такая, как она себе представляла. Оказывается, это вовсе не дурацкое сочетание нелепых телодвижений, пыхтения, вздохов и криков, от чего к тому же еще и рождаются дети. Оказывается, прикосновения не обязательно бывают настойчиво грубыми. Оказывается, существуют ласки, от которых она, взрослая женщина за сорок, почти теряет сознание. Вера чувствовала себя счастливой, когда вечерами приезжал Олег, она кормила его ужином, а он облизывал ее пальцы, развязывал пояс халата, и они перемещались в спальню, ставили на тумбочку шампанское, фрукты, зажигали свечи... А утром разлетались на работу: Олег к ее брату, она в институт, чтобы поразить коллег неправдоподобно молодым видом, лихорадочно блестящими глазами, той бледностью и улыбкой, какая бывает только после ночи любви.
      Олег был неутомим, нежен, заботлив. И самое главное - благодарен ей за то, что стал у нее первым. Вера не заметила, как
      стала жить им, дышать им, зависеть от его рук, его губ, его ласк
      и поцелуев. Она казалась сама себе безвольной марионеткой, но что
      же делать, если он стал ее наркотиком. Видимо, чувствуя это, Олег переменился, бывал грубым, раздражительным, особенно если она интересовалась его друзьями, его жизнью. Вера не знала ни его телефона, ни адреса, не знала, где он иногда пропадал неделями. Олег говорил, что его мать очень своеобразно относится к его подругам, поэтому он все от нее скрывает. Часто он просил денег у Веры, да она и сама была рада отдать ему все, но что же было отдавать?
      Все стало ясно, когда Вера подслушала телефонный разговор Олега.
      Он лежал в ванне по шею в ароматной пене и тихо разговаривал с кем-то по своему сотовому. Вере, прижавшейся к стене у кухни, показалось, с женщиной. Он назвал время - завтрашний вечер, и адрес - улица Газгольдерная.
      Целый день Вера не находила себе места, терзаемая ревностью. Она колебалась: ей казалось, что лучше ничего не знать, что следить, подслушивать, подсматривать неприлично. С другой стороны, коль скоро она все равно подслушала, то терять уже нечего, тем более что надо знать, что же за человек тот, по которому сходишь с ума, ради которого готова умереть.
      Незадолго до назначенного времени она приехала по указанному Олегом адресу и уселась в беседке на детской площадке, откуда хорошо просматривался подъезд. Вскоре появился Олег на своем синем "Фольксвагене". Он вынул из багажника несколько набитых пластиковых пакетов. Ну, ясно, шампанское, фрукты... Стереотип его предварительной игры. Вера
      ощутила приступ ревности. Она попыталась взять себя в руки, подключив здравый смысл, который говорил ей, что она - старая дева за сорок, не страдающая избытком привлекательности или денежных средств. Со стороны молодого, красивого, сексуального самца эта связь - просто благотворительность. Ведь вокруг столько молодых, длинноногих, незакомплексованных... Ее размышления прервала остановившаяся у подъезда машина. Из нее вышла стройная женщина в длинном легком плаще и темных, несмотря на пасмурную погоду, очках. В ее движениях было что-то знакомое, даже очень хорошо знакомое. Как все близорукие люди, Вера определяла людей по движениям, походке, жестам. Она прижала очки к переносице, пытаясь рассмотреть женщину. Светлана! Ай да тихоня, ай да невестушка! Вера была так изумлена, что даже перестала ревновать.
      Олег не стал оправдываться, просить прощения. Он просто расставил все на свои места. Да, у него много женщин. За счет одних он живет, с другими развлекается. Он альфонс, жиголо и немного шантажист.
      - Хочешь, чтобы я ушел? - спросил Олег.
      Вера бросилась к нему, обняла.
      - Мне все равно, кто ты. Только не уходи! - Она исступленно целовала его, крепко обнимая за шею.
      Олег мягко отстранил ее.
      - А меня ты тоже хотел шантажировать? - оскорбленно спросила Вера.
      - Честно говоря, вначале да, - признался Олег.
      - Но что с тебя взять? - В голосе его звучало легкое презрение. - Я думал, братец твой пощедрее будет. А потом... привык
      к тебе, что ли. Хорошая ты баба, душевная.
      - А развлекался с кем? - ревниво спросила Вера,
      с болезненным сладострастием выпытывая подробности.
      - Да с разными... Им нравится то, что ты никогда
      не будешь делать.
      - Что же это такое? - обиделась Вера.
      - Хочешь посмотреть?
      - Да, - решилась она.
      Олег достал из сумки видеокассету и включил видео. Неподвижно, словно завороженная, Вера сидела на полу перед телевизором и смотрела, как Олег ее Олег! - заковывает в наручники какую-то девицу, берет в руки хлыст... Вера смотрела на обнаженного Олега, слышала хриплые крики девицы, и волна возбуждения, смешанного с отвращением, прикосновением к чему-то скользкому и грязному, охватила ее. Трясущимися пальцами она развязала пояс и сбросила халат. Во рту пересохло, язык плохо слушался.
      - Возьми меня. Сейчас.
      * * *
      - А Светлана? Она тоже твоя любовница? - спокойно, даже с некоторым удовлетворением спросила Вера.
      - Светлана? Ну было кое-что, давно, она еще здесь
      работала.
      - И как она? - поинтересовалась Вера.
      - Рыба мороженая. Не как ты. - Олег провел рукой
      по ее груди, и она задрожала. Этот мальчишка знал, что с ней делать, она была полностью в его власти. - Не беспокойся, она тебе не соперница. Меня интересовали только деньги. Я записал некоторые сцены на видео, ну типа того, что ты видела, и сказал, что покажу их Артемову. Я думаю, ему все равно, когда это снято. Если бы у нас были деньги, мы могли бы пожениться.
      - Правда? - Вера приподнялась на локте,
      вглядываясь в лицо Олега. Казалось, он был совершенно серьезен. - Но зачем тебе это? Ты же знаешь, насколько я старше тебя. Я уже не могу иметь детей.
      - Мысли о детях приводят меня в ужас, - рассмеялся Олег. - Но если ты хочешь, можно что-нибудь придумать: говорят, теперь медицина может все. Просто мне хорошо с тобой, спокойно, уютно. - Он прижал Веру к себе и погладил ее волосы. - Но для этого нужны деньги.
      - А твоя квартира? - осторожно спросила Вера.
      - Она останется. Это условие, - жестко ответил
      Олег.
      Она подумала:
      - Я согласна.
      * * *
      Вере идея понравилась. Брат действительно не отличался щедростью, а Светлана, оказывается, еще та шлюха.
      Но невестка оказалась крепким орешком. Она несколько раз
      заплатила, а потом заартачилась. Олег пригрозил, что пришлет фотографии ее мужу. Та заметила, что в таком случае он вообще ничего не получит, так как муж с ней разведется. Олег парировал, что ему все равно, в каком из этих случаев он ничего не получит. Только во втором Светлану ждут серьезные неприятности.
      И они это сделали. Внимательно отсмотрели пленку, отобрали
      те кадры, где отчетливо видна Светлана, перекинули картинки на Верин компьютер и отредактировали, изменили дату. Получилось впечатляюще.
      Решив не предупреждать Светлану о том, что ее муж вскоре
      получит сюрприз, Олег опустил два одинаковых продолговатых конверта
      в почтовый ящик на шумных трех вокзалах. Она получит точно
      такие же одновременно с мужем.
      * * *
      Но что-то не сработало. Что-то сорвалось. Сначала исчез Олег,
      она никак не могла его найти. Даже если он собирался развлечься,
      он всегда предупреждал ее. Вера злилась, но молчала, считая,
      что врага надо знать в лицо. Потом позвонила Шура и прорыдала в трубку,
      что хозяина убили, а Светлану забрали. Вера меряла быстрыми
      шагами комнату и время от времени пила успокаивающее, такие таблетки
      водились у нее в бессчетном количестве. Но в ней росла уверенность
      в том, что Олег, ее Олег, ее мальчик мертв. И это была правда. Его
      убили. Сквозь туман транквилизаторов Вера силилась понять, кто
      это сделал. Если Светлана убила Володю из-за того, что он получил
      фотографии, то кто же тогда убил Олега? Похоже, что они были
      убиты в одну ночь. Зря она не сказала ничего той девчонке, следователю
      или адвокату. Впрочем, еще не поздно.
      Решение созрело быстро. Вера порылась в бумажнике и выудила карточку. Серафима Бовина. Детективное агентство "Пуаро", следователь. Адрес, телефон, адрес электронной почты. Вера села за компьютер и быстро набрала: sima [e-mail].
      Вера завершила работу с программой и выключила компьютер.
      Затем собрала все имеющиеся транквилизаторы и антидепрессанты, которыми пыталась спастись от тоски, тревоги и одиночества, какое-то время размышляла, складывая из разноцветных таблеток на полированном столе причудливую мозаику. Затем встала, вышла на кухню и вернулась со стаканом воды.
      ГЛАВА 16
      - Сима, ты знала, что Гольдина убили? - строго
      спросила Марина Алексеевна, открыв дверь в комнату дочери.
      - Да что ты? - Сима подняла на мать изумленные честные
      глаза.
      - Я же всегда знаю, когда ты врешь, не смей лгать матери,
      тем более в таком деле!
      Сима только вздохнула.
      - Более того, я уверена, что ты там была и, что еще
      страшнее, что ты кое-что украла!
      - Я!!! - закричала Сима, переполненная негодованием.
      - Ты!!! - в тон ей вскричала Марина Алексеевна, выхватывая
      из-за спины Симину сумку, набитую кассетами.
      - Ты рылась в моей сумке?! - закричала дочь, беря на тон
      выше.
      - Я не рылась, я искала сигареты! - возмущенно сказала
      Марина Алексеевна. - Ты же мои таскаешь!
      - Я таскаю? Да их не то что курить, их нюхать невозможно, - злобно намекнула Сима на дешевую "Яву", которую курила мать.
      - Ладно, - внезапно успокоилась Марина Алексеевна - Лучше скажи, что случилось? Ты там была?
      - Была... Последней от него вышла Вика, я с ней разговаривала примерно полчаса. Вошла в его кабинет, а он мертвый, голову подсвечником проломили.
      - Ужас! - выдохнула Марина Алексеевна. Такого
      потрясения она не испытывала с тех пор, как нашла в прошлом году изуродованный труп своей подруги Анны.
      - Только никто, кроме Снегирева, не знает, что я там была. А
      то неприятностей не оберешься, милицию я не вызвала. А ты откуда об
      этом знаешь?
      - Уже позвонили. У нас все только об этом и говорят. Ведь
      Гольдин был очень известным психиатром. Вот она, судьба врача! принялась разглагольствовать Марина Алексеевна на любимую тему. - Пришел душевнобольной и убил! Может, в его бред вплел.
      - Погоди, - опешила Сима, - какой душевнобольной, какой бред?
      - А кто же еще? - с искренним недоумением спросила мать.
      - Да кто-то, связанный с делом Артемова! Я принесла
      все записи, сделанные до убийства Артемова. Сеансы, записанные после 15 февраля, похищены. Ты понимаешь, что это значит? То, что Вика на этих сеансах сказала что-то очень важное, возможно, призналась в убийстве! Мне только непонятно, зачем тогда было признаваться! Проще вообще промолчать.
      - Деточка, - менторским тоном произнесла Марина Алексеевна, - на сеансе у психоаналитика ты не просто все расскажешь, тебе душу наизнанку вывернут!
      - Ну, ну... тогда я ставлю чайник, завариваю ведро чая и давай слушать.
      * * *
      @GLAVA-N1 = 11 мая 1993 года
      - Меня зовут Вика, Вика Артемова. Мне тринадцать лет.
      Голос Вики был совершенно детский, высокий, но она как будто говорила на одной ноте, старательно выговаривая слова.
      - Меня зовут Борис Ефимович. Я врач. Теперь ты будешь приезжать ко мне, может, раз или два в неделю, ты мне расскажешь о себе.
      - Что?
      - Что захочешь: о своем детстве, о том, что тебе нравится или
      не нравится, о своих друзьях, о своих родителях...
      - Не хочу о родителях.
      - Ну, может быть, потом, когда захочешь. Договорились?
      - ... - Скорее всего Вика кивнула.
      - Мы живем в большом доме: папа, я и моя няня Шура. Она очень добрая, и я ее люблю. Папа работает в офисе, я не очень хорошо понимаю, что он там делает.
      Когда я была маленькой, Шура пекла маленькие хрустящие печеньица
      с начинкой из варенья, я их запивала молоком. Было очень вкусно. У нас часто бывали гости, тогда Шура готовила много-много еды, а я ей помогала: взбивала яйца, накрывала на стол: вилки слева, ножи справа. А если подавали рыбу, то я клала рыбный нож, знаете, такой, похожий на маленькую узенькую лопаточку для торта. Мне это нравилось. А еще, если это было летом, я брала ножницы и шла в сад, чтобы срезать цветы и составить букеты. У нас росли замечательные розы, лилии, но я не помню, кто за ними ухаживал. Папа любил гостей. Я не очень, потому что меня заставляли читать стихотворения, а я стеснялась, краснела, запиналась, и оттого получалось еще хуже. Мне больше нравилось с Шурой на кухне. Она даже разрешала мне мыть посуду! И не ругала, если я что-то разбивала. Посуда была дорогая, ее называли каким-то английским словом. А еще я любила ездить на море. Папа становился очень веселым, не говорил о работе, брал меня с собой на рыбалку на яхте. Это очень интересно, однажды я сама поймала рыбу, кажется, тунца. Он был большой, гладкий, темно-серый с синим отливом. Красивый. Мне стало его жалко, и я попросила его отпустить. А еще я люблю читать книжки. Я уже взрослая, поэтому мне нравится читать про любовь. Вы знаете, я прочитала всего Вальтера Скотта, Бальзака, Цвейга. "Амок". Читали? Очень грустно, но я не совсем поняла, что такое "амок". Вы не думайте, мне папа все разрешает, даже Мопассана. Я уже взрослая. Сейчас люблю Шелдона, прочитала почти все. Хоть и не про любовь, но очень интересно. В школе мне не нравилось. Я думаю, они смеялись надо мной из-за того, что я высокая, худая, черная, у меня очень тонкие ноги. Я с ними не общалась. Они говорят о каких-то глупостях, девчонки на уроки таскают Барби с полным комплектом одежды и чуть ли не с домиками. Соревнуются, у кого дороже. Это так глупо! Я не видела, с кем там можно подружиться. Честно говоря, я не очень-то и хотела. Больше всего мне нравилось проводить время с папой, но он почти всегда занят. Но вы не думайте, я хорошо училась. Я делала уроки с Шурой. Она не очень образованная, просто сидела рядом со мной, хвалила меня. С уроков меня забирал папин водитель. Он веселый, молодой. Его зовут Олег. Тайком от папы он сажал меня на колени и давал порулить. У меня получалось, и это было здорово. Папа спрашивал меня, почему я никогда не приглашаю к нам домой своих друзей, но я не сказала ему, что у меня их нет и что они мне не нужны. А нужен только он, вместо всех...
      @GLAVA-N1 = 22 июля 1993 года
      - А твоя мама? Где она была?