Журналистика и разведка

Ее перевернуло и отбросило прямо в бетонный столб. Миша умер мгновенно, за жизнь девушки врачи напрасно боролись в больнице около двух часов. Шифровальщик и его жена, сидевшие позади, уцелели. В шоке они выбрались из автомобиля и дошли до посольства. Когда меня вызвали на место аварии, чтобы заснять результаты случившегося, остатки машины окружил уже плотный кордон полиции. Мишу было по-настоящему жалко, он зарекомендовал себя среди нас хорошим парнем. В 28 лет перед ним открывалась широкая дорога в жизнь. Он собирался посвятить себя модной в то время профессии разведчика. После окончания работы в Австралии его ждали в институте внешней разведки в Москве. Вместо этого цинковый гроб, траурная мелодия в зале и сделанные мной снимки прощания с Мишей - для его отца в далеком Кремле. Цуканов похоронил сына на Новодевичьем кладбище, неподалеку от могилы Хрущева. Выразить сочувствие помощнику Брежнева приехали министры, сотрудники аппарата ЦК КПСС. Я неоднократно бывал потом на могиле Миши. Надпись на памятнике гласит, что он погиб в Австралии при исполнении служебного задания.
      Видимо, этот трагический инцидент и послужил заключительным поводом для расправы над Месяцевым. Плюс к нему добавили и другие - близость к Шелепину, пристрастие к алкоголю и увлечение сотрудницами посольства, о котором, конечно же, знали в Кремле, но до поры до времени не реагировали.
      Так завершилась в Австралии дипломатическая страница жизни бывшего министра и сотрудника советской контрразведки. Характерно, что в роли самого близкого друга и собутыльника посла выступал в Канберре не резидент КГБ Геронтий Лозовик, работавший там под крышей корреспондента Агентства печати "Новости", а представитель Главного разведывательного управления Советской Армии Петропавловский - первый секретарь посольства и мой сосед по дому. Кому как не мне приходилось наблюдать эту дружбу почти каждый вечер, когда за тонкой стеной слышались громкие голоса, а по утрам бачки для мусора наполнялись очередной партией опустошенных бутылок? Что сближало этих разных по положению людей? Совместная в прошлом профессия? Или что-то еще? На мой взгляд, причина дружбы крылась в другом - культурном уровне и высоком профессионализме военного разведчика. Послу, не владевшему английским языком, необходим был советчик и поставщик информации, которую не всегда могут сообщить газеты, доступные переводчику посольства. Что касается Геронтия Лозовика, то он, возможно, был неплохим парнем, но в профессиональном и культурном плане хромал на обе ноги. Пришел в разведку КГБ по так называемому комсомольскому набору. Молодой энергичный национальный кадр из Белоруссии попал сначала в аппарат ЦК комсомола в Москве. Работал разъездным инструктором, в чьи обязанности входила проверка комсомольской работы на периферии и, естественно, сочинение критических бумаг по ее результатам на усмотрение своего и московского руководства. Но разведка требовала не критики и знания азов комсомольской работы, а умения добывать секретную информацию, искать пути вербовки новой перспективной агентуры и проявлять способности аналитически мыслить, составляя для начальства в Ясеневе и на Лубянке хорошо продуманную и верную общую картину положения дел в Австралии.
      Легко понять, что дела у резидента шли неважно. Московское начальство бросило его, как того самого щенка, в воду с надеждой, что выплывет, не утонет. Увы, надежда не оправдывалась. Не было достоверной картины положения в политических, правительственных кругах, равно как и сообщений о вербовке ценной агентуры из среды сколько-нибудь значительных политических деятелей, бизнесменов, видных представителей общественности. Палочкой-выручалочкой служила лишь русская эмиграция. Значительную часть ее составляли переселенцы из Маньчжурии. Выдворенные из Китая Мао Цзэдуном, не все они сумели приспособиться к жизни в новой стране. Многие из них, введенные в заблуждение хрущевской оттепелью, космическими достижениями родины предков, мечтали о возвращении в Советский Союз. Им внушали: это благо надо заслужить. И они старались изо всех сил. Но возможности их доступа к нужной информации оказывались крайне ограниченными.
      Стоит ли удивляться энтузиазму резидента, когда всерьез "запахло жареным". На одном из приемов в парламенте ко мне неожиданно подошел политический советник тайваньского посольства. Он предложил встретиться с ним в неофициальной обстановке, чтобы обсудить вопросы советско-китайских отношений, которые были начисто испорчены во времена Хрущева и еще далеко не отрегулированы с приходом Брежнева. Обе страны вслед за вооруженными стычками на государственной границе наращивали там военное присутствие. В зарубежной прессе поговаривали о возможности широкого вооруженного конфликта. Разумеется, в тот же вечер я сообщил о тайваньской инициативе резиденту. Это было по его линии, да и попробуй в то время этого не сделать. Решение было принято сразу же: встречаться, и как можно скорее.
      На следующий день я позвонил по данному мне телефону. Встречу назначили в лучшем китайском ресторане Канберры. Пища была отменной. Но больше всего впечатляла тема разговора. Новый знакомый сделал весьма заманчивое предложение: регулярно поставлять информацию тайваньской агентуры о военных приготовлениях Пекина против Советского Союза. Удивленный, я спросил, есть ли у него веские доказательства серьезности такого намерения Тайбея. Будут, и весьма скоро, прореагировал политический советник.
      Дня через три-четыре в корпункте ТАСС раздался звонок. В телефонной трубке зазвучал знакомый голос. Снова приглашение в ресторан и снова беседа с резидентом.
      - Борис Иванович, эта встреча может оказаться опасной. Давайте мои люди вас подстрахуют! Вдруг провокация? Может быть, просто-напросто ловушка австралийской контрразведки. Не исключено, что ей потребовался материал для начала новой антисоветской кампании.
      Я отказался от подстраховки. Раз уж попал в передрягу, следует выпутываться одному, не придавая ей характер массовости. Да и обстановка в мире говорила в пользу искренности моего знакомого. В Европе и Америке шел обвальный процесс разрыва дипломатических отношений с Тайванем и признания его неотъемлемой частью континентального Китая. Естественно, Тайбей лихорадочно стал искать новых союзников взамен утерянных традиционных.
      Политический советник оказался человеком слова. Он представил веские доказательства правдивости намерений Тайбея - ряд документов разведки, напечатанных крупными иероглифами в одном экземпляре с пометкой "лично для Чан Кайши" - престарелого и слепнущего тайваньского руководителя, и подробную карту китайских военных баз у советских границ с особо важными данными о числе находившихся там самолетов, танков и других видов техники. В достоверности их не приходилось сомневаться. В Тайбее сидели не дураки. Они понимали, что "дезе" в данном случае не может быть места. Советская разведка тоже не дремлет и может проверить подлинность данных.
      Как я и ожидал, у выхода из ресторана не оказалось агентов австралийской контрразведки. Никто не схватил меня с поличным и на стоянке, где была припаркована машина. Радости резидента не было границ. Еще бы интересное, нестандартное сообщение для Москвы! Знай, мол, наших, и мы в Австралии не бьем баклуши! Лозовик заверил меня, что через считанные дни материалы окажутся на столе у его руководства. С легким сердцем, посадив жену и детей в машину, я уехал в Сидней с целью написания очередного очерка по заказу "Нового времени", влиятельного политического еженедельника. Сидней - это настоящее лицо современной Австралии со всеми ее достижениями и проблемами. Неудивительно, что сбор материала для очерка занял больше дней, чем предполагалось. Да и куда спешить, хотелось приобщиться к цивилизации после полудеревенской жизни в столице. Когда моя машина подъезжала к корпункту, я заметил у дома знакомую фигуру. Это был резидент.
      - Борис Иванович, прошу вас больше никуда не уезжать,- сказал он, отведя меня в сторону.- Поставленный нами вопрос будет обсуждаться на заседании политбюро. Вы можете срочно понадобиться.
      К счастью, члены руководящего органа ЦК КПСС проявили на сей раз дальновидность. Через несколько дней в Канберру поступила шифровка с указанием отказаться в дальнейшем от всяких контактов с представителями Тайбея. Несмотря на заманчивость инициативы тайваньского руководства, здравый смысл в Москве возобладал.
      КАРТИНКИ ЖИЗНИ НА ПЯТОМ КОНТИНЕНТЕ
      Пачка газет, что ждет тебя ежедневно на стриженом травяном газоне перед домом. Из нее узнаешь не только о промышленном шпионаже, об очередных арестах советских разведчиков в странах Запада, о новых удачных акциях ЦРУ по вербовке сотрудников КГБ, о побеге в США советских журналистов и дипломатов. Свободная австралийская пресса, на зависть и радость нам, располагает возможностью писать о чем ей заблагорассудится, в том числе и о нелицеприятных проблемах страны. На зависть - потому, что такую возможность мы получили на родине лишь в годы горбачевской перестройки почти двадцать лет спустя. На радость - потому, что бери с ее страниц негативные готовые факты, которые так требуются отделу пропаганды и агитации ЦК КПСС, и сочиняй очередной разоблачительный материал. Если хочешь и дальше работать за рубежом, играй по правилам, что были лишний раз растолкованы тебе на беседе в ЦК перед отъездом на пятый континент.
      Проблемы Австралии. Оглядываясь в прошлое сейчас, тридцать лет спустя, когда пишется эта книга, понимаешь - они интернациональны. Доказательство тому - многие факты, в том числе из жизни нашей страны, где с каждым месяцем ширится пропасть между богатством и бедностью. Как тут не вспомнить цитату из австралийского еженедельника "Нэшнл таймс", говорящую о том, что и в Австралии три десятилетия назад эти проблемы вызывали самую настоящую тревогу. "Именно растущая пропасть между богатством и бедностью должна озаботить наше общество. Верно, конечно, что капитализм в состоянии добиться существенного материального прогресса. Но верно и то, что капитализм не может справедливо распределить в обществе плоды этого прогресса".
      Справедливо сказано! И по отношению к нашей стране, где президент, члены "семьи" и правительства богатели день ото дня, приобретая землю, виллы в России и за рубежом, открывая миллионные долларовые счета в иностранных банках, где простые люди вынуждены нищенствовать, спать в подъездах домов, подворотнях, просить милостыню на улицах, в метро, электропоездах, собирать в мусорных контейнерах все, что может сгодиться,остатки пищи, выброшенную одежду, бутылки. Где власть до недавнего времени была самым крупным мафиози и вором. Разве не свидетельство тому инспирированный "семьей" финансовый кризис в августе 1998 года, когда все банковские вклады рядовых граждан испарились в один момент. Именно рядовых граждан. У сильных мира сего их просто не было и нет. Так, госпожа Ельцина заверила корреспондента популярной московской газеты, что никаких сбережений не имеет. Бывший премьер Черномырдин, "простой" российский долларовый миллиардер, заявил тому же журналисту: "А вообще-то у меня сбережений нет, так что этот вопрос меня не волнует". Лгать не стала лишь супруга Чубайса, признавшись, что все свои деньги держит в банках за рубежом и переводить в Россию не собирается.
      Но вернемся в Австралию, к тому, о чем не только писали газеты, но и что приходилось видеть собственными глазами. Бедность в Австралии, как в любой цивилизованной стране, не сразу же бросается в глаза. Особенно если ты недавно приехал в страну и живешь впечатлениями от красивых особняков, утопающих в розах и зелени. Где они, эти бедные в столице? Их вначале приходится искать специально. Не напишешь, в самом деле, в газету, что страна задыхается от богатства вопреки марксистской теории абсолютного обнищания пролетариата и загнивания капитализма. Корреспондент "Канберра ньюс" как-то свозил меня на машине в местное гетто - район бараков для эмигрантов. В железных контейнерах площадью в считанные метры без коммунальных удобств обитали семьи по пять человек и больше.
      На центральной площади Канберры, куда в магазины съезжаются вечерами по пятницам горожане, у фонтана играет оркестр. Музыканты в форме Армии спасения как-то нехотя, по-казенному дуют в трубы, а затем одетые в такую же темно-синюю форму женщины с равнодушными лицами обходят с кружками для пожертвований толпу зевак. Собирают для "сирых, убогих и бедных". В сиднейском Гайд-парке надписи перед входом предупреждают: для собак тут полное табу. И все же для белого Лабрадора по кличке Золотой Николай сделано исключение. Пес сидит неподалеку от железнодорожной станции Святого Джеймса с табличкой на груди: "Помогите, пожалуйста, детям из сиротского дома Дэлвуд". Добродушный и терпеливый пес собрал две тысячи триста долларов. Интересно, кто заменил его сейчас и заменил ли вообще?
      Австралийцы любят собак. Не дай бог водителю задавить собаку! Его затаскают по судам. Но кто защитит пятилетнего Стефана и трехмесячную Шерон - детей безработного Нейла Вуда; защитит не от лихача-автомобилиста, а от недоедания и бедности? Разве, что тот же самый пес Золотой Николай. Не буду приводить здесь раскладку трат Нейла Вуда, получающего пособие по безработице. Австралийский доллар с тех пор подешевел. Неизменными остались другие цифры. По данным мельбурнского института прикладной экономики и социальных исследований, пособие по безработице для семьи с одним ребенком составляет 52 процента от официально установленной черты бедности, для холостых - 37 процентов. Сколько тех, кто, живя на пятом континенте, находятся у этой черты? Статистика называла разные цифры - до трех миллионов человек. 3 миллиона из 16,5 миллионов австралийцев. Каждый пятый - бедняк. Плохо, конечно, но не 80 процентов населения, как в ельцинской России.
      По прогнозам ученых более 60 миллионов австралийцев могли бы жить в полном достатке, будь в стране иные методы распределения национальных богатств. Какие "иные методы"? Не социалистические ли? Или, может быть, те, что господствуют у нас при "демократах"? Видимо для Австралии, как и для России, необходим третий путь. Какой? Остается надеяться - ответ на вопрос даст XXI век.
      Кстати, о самих австралийцах. Что, несмотря на экономические и социальные беды, думают они о сегодняшнем и завтрашнем дне страны? В Бангкоке в 1988 году мне довелось побывать на торжественном приеме, посвященном 200-летию Австралии. Когда я за столом объедался огромным набором вкуснейших сыров, запивая их австралийским вином, ко мне подошел мой старый знакомый пресс-секретарь посольства.
      - Что, снова знакомитесь с Австралией? Возьмите вот это,- протянул он буклет, выпущенный специально к дате 200-летия.
      Как водится, я поблагодарил и стал продолжать наслаждаться гастрономическим пиршеством. Дома, открыв рекламное издание, натолкнулся на следующие данные статистики. 64 процента австралийцев "очень гордятся своей страной", 26 процентов высказались при общем национальном опросе несколько скромнее - "вполне гордимся". Итак, 90 процентов гордятся своей страной. Попробуйте сегодня провести подобный опрос в России, когда те, кто может, голосуют ногами, уезжая на ПМЖ в зарубежное не всегда идеальное далеко. Боюсь, что большинство остальных, кому не под силу менять лошадей на переправе или кто еще не растерял патриотических чувств, трижды подумают, прежде чем дать позитивный ответ на вопрос, гордятся ли они ельцинской и постельцинской Россией.
      Естественно, может возникнуть сомнение - насколько объективна статистика? По опыту заверяю: достоверна на 100 процентов. И в 70-е с первых же шагов по пятому континенту приходилось ежедневно слышать от самых разных людей надоевшую фразу: "Как вам нравится наша чудесная Австралия?" Самое важное для любого человека - это ощущение перспективы. Есть ли оно у нас, когда более четверти века экономика находится на грани жесточайшего кризиса без всяких надежных гарантий на его преодоление в осязаемом будущем, когда терпят крах былые достижения нашей науки, образования, культуры? Сомневаюсь, что такое ощущение свойственно большинству нашего народа. Единственная надежда на то, что мы сможем обрести его при Путине.
      По-другому обстоят дела на пятом континенте. Австралийцы глубоко уверены в превосходных перспективах. Мы, как когда-то Америка, утверждают они, в XXI веке сделаем колоссальный рывок вперед. Залогом этого служат несколько доминант: присущий нации динамизм, традиционная предприимчивость, унаследованная от каторжан-переселенцев, способность перенимать и претворять в жизнь лучшие культурные, научные и технические достижения США и Европы. Наконец, наш обширный континент, буквально нашпигованный полезными ископаемыми: от урана и драгоценных камней до недавно открытых крупных месторождений нефти и железной руды. Австралийская экономика давно перестала "ехать на овце" и экспорте сельхозпродуктов. У традиционной овцы появился мощный союзник - экспорт станков, автомобилей, урана, стали и алюминия. Такую убежденность простых австралийцев разделяют ученые футурологи и экономисты. На пороге последнего десятилетия XX века мне довелось в Бангкоке встретиться с Филом Рутвеном, одним из лучших стратегов бизнеса. Он не шарлатан-предсказатель, а блестящий ученый. К нему за прогнозами и советами постоянно обращаются австралийские власти, видные бизнесмены и международные монополии. Последние не хотят вслепую вкладывать капиталы в развитие экономики стран Азиатско-Тихоокеанского региона.
      - В двадцать первом веке,- рассказал он,- мы поразим мир. У Австралии твердая перспектива стать мировым рекордсменом по уровню жизни. Я предвижу, что за грядущее столетие он возрастет в десять - пятнадцать раз. Мы всегда были первыми в западном мире по самому короткому рабочему дню. К концу следующего столетия Австралия станет первой и по числу нерабочих дней четыре в неделю.
      Что еще ожидает страну? К концу (( века, продолжал ученый, число иностранных студентов в наших учебных заведениях достигнет 100 тысяч, а к 2050 году - более миллиона человек. Правительство широко откроет двери для эмигрантов из-за рубежа. В 2000 году Австралия выдаст визы на постоянное местожительство 250 тысячам иностранцам, в 2020-м - одному миллиону. Существует реальный план построить 20 новых городов с населением более 100 тысяч каждый. В общем, заключил собеседник, без преувеличения можно предположить, что человеком XXI века будут не американец, русский, немец или англичанин, а, к удивлению многих, австралиец.
      Не перегнул ли палку Фил Рутвен? Думаю, не очень сильно, в допустимых пределах. К такому выводу приходишь, садясь за руль автомашины и отправляясь в путешествие по стране. От Канберры до Сиднея триста километров пути. Сначала машина мчится по бетонной дороге среди лугов с унылой бурой травой, овечьих отар и одиноких эвкалиптов, повернувших к обжигающему солнцу ребра листьев. После национальной автострады при въезде на шоссе "Иллавара хайвей" неприглядный пейзаж сменяется желтизной пшеничных полей и пасторальными красками садов. Постепенно на поля и сады наступают горы. Вскоре открываются более захватывающие красоты. Машина на полном ходу врывается в лиано-пальмовые субтропики. Врывается - и тут же замедляет свой бег. Опасно, горная дорога. Здесь нет возможности любоваться природой, только успевай лавировать на узком серпантине. Из-за крутых поворотов то и дело выныривают большегрузные "мерседесы". Попробуй, зазевайся - они, как клопа, раздавят твою легковушку.
      Спуск окончен, мы в Вулангонге. И хотя до Сиднея считанные мили, здесь нельзя не остановиться - слишком велик соблазн. Город красивый. Его домики, утопающие в садах и зелени, протянулись вдоль океанского побережья на тридцать миль. Общий вид не портит даже сталелитейный завод. Он целиком изолирован от жилых районов. В Вулангонге живут и работают эмигранты из 36 стран. Эмигрантская судьба везде одинакова: самое трудное производство, горячие цеха, работа в полторы-две смены. На улицах звучит русская, славянская речь, в кафе можно отведать краковской колбасы, российского сыра на ломте вкусного белого хлеба и даже сибирских пельменей. Но приятнее всего провести пару часов на пляже. Пляжи прекрасные, прямо с рекламного плаката. Бесконечно длинная полоса белого песка и ленивая волна океанского прибоя. Молодые парни и девушки смело входят в волну, а потом на серфинге в туче брызг несутся к берегу. Впрочем, дальше нескольких метров от берега в воду заходить не рекомендуется - опасно, акулы. Однажды они сожрали даже австралийского премьер-министра. Из Вулангонга не хочется уезжать. Так бездумно и лежал бы часами на песке, любуясь молодостью, океаном и белоснежными чайками. Однако дела плюс утвержденная австралийским министерством иностранных дел и расписанная по часам программа поездки "красного" корреспондента настойчиво гонят обратно в автомобиль.
      Короткий рывок по прямой вдоль синего океана, опять поворот к лиловым горным вершинам, подъем, как взлет, на этот раз по широкой автостраде и вот на горном кряже в туманной дымке постепенно возникают контуры небоскребов. Приехали - Сидней! По традиции мы с женой и детьми всегда останавливаемся в мотеле "Флорида Тауэрс". В нем наверняка найдется для русского журналиста постоянно свободный номер, правда, с прослушивающей аппаратурой. Нас это не страшит, мы давно привыкли к таким техническим выкрутасам, сначала в Японии, потом в Австралии, да и у себя в далекой Москве. Контрразведки везде одинаково проявляют служебное любопытство. Зато в мотеле масса других преимуществ: улыбчивые и красивые девушки за регистрационной стойкой, любезный управляющий-ирландец. Удобны и двухэтажные номера. Из гостиной, где стоят телевизор и два раскладных дивана, лестница ведет наверх в супружескую спальню. Кухня сияет тщательно вымытой и начищенной посудой. Постояльцы избавлены от необходимости питаться в дорогих ресторанах. Сходил в супермаркет, купил все необходимое и через несколько минут готов домашний и, что немаловажно, дешевый обед. Преимущества "Флориды Тауэрс" особенно заметны ранним утром. Пока ты сидишь в удобном кресле на балконе номера с чашкой натурального бразильского кофе, внизу радуют глаз голубое пятно бассейна в рамке молодых загорелых тел, теннисные корты и огромная гладь залива Рашкатэрс-бэй. На его волнах усталыми чайками отдыхают яхты из разных стран. И над всей этой красотой теплое австралийское солнце. Его лучи слепят глаза загорающим и теннисистам, отражаются в окнах небоскребов.
      Здесь, на берегу, отчетливо понимаешь, каких успехов добилась Австралия в градостроительстве и архитектуре. Небоскребы - бесспорно украшение Сиднея, финансовой и промышленной столицы самой урбанизированной страны мира, где 90 процентов населения живет в городах. Вот одно из семейства высотных зданий - "Острэлиа-сквер-тауэр". 50 этажей. 3300 окон, 19 скоростных лифтов. Строительство обошлось в прежних ценах в огромную сумму - 30 миллионов австралийских долларов, которые в то время стоили значительно больше американского собрата. В считанные секунды лифт доставляет экскурсантов на 44-й этаж. Тут смотровая площадка, отсюда город как на ладони. Внизу зеленый Гайд-парк, причалы порта с океанскими лайнерами, огромный мост через залив с восьмирядным движением машин, двумя линиями электрички и, к тому же, тротуарами для пешеходов. А дальше, на юг и север, протянулся гигантский город, уходящий за горизонт.
      По утвержденному плану Сидней станет городом небоскребов. Но его не ждет судьба нью-йоркского Манхэттена. Австралийским архитекторам удалось избежать повторения американского опыта. В центре расположены не только банки, акционерные общества, универмаги, но и жилые высотные дома. По вечерам Сидней не выглядит больше мертвым городом, где увидишь лишь охранников да мигалки дежурных полицейских машин.
      Небоскребы далеко не единственное мерило австралийских успехов. Главное, на мой взгляд, в другом - на заводах и фабриках Сиднея, как и других городов, в глаза бросаются рациональность, продуманность производственных процессов, высокая организация труда, прекрасно отлаженная система подбора руководящих кадров, сбыта готовой продукции и поставок сырья. Ну и, конечно, здесь нет практики задержек заработной платы, неуплаты налогов и всего того, что свойственно нашей промышленности в современной России.
      Как, к примеру, откажешь в умении вести дело Дону Маквильяму управляющему крупнейшей фирмой столовых вин? Он пригласил меня к себе в контору для беседы небескорыстно. Корреспондент наверняка напишет, а это бесплатная реклама. Кто знает, авось пробьюсь на российский рынок. Пробился-таки, правда, не сразу, а через два десятка лет. Дон в то время был сравнительно молод. Но отец доверил ему судьбу пяти заводов и многочисленных виноградников. За бокалом шампанского он рассказывает о себе. Нет, ему не преподнесли нынешний пост на блюдечке с золотой каемочкой. К заветному креслу пришлось идти 20 лет. После окончания университета Дон проработал 11 лет на заводах отца. Сначала мойщиком бутылок, потом на конвейере, в цехах и лабораториях. Приходил раньше и уходил позже всех. Остальные 9 лет постигал секреты производства на аналогичных предприятиях Америки и Франции. Отец отказался бы сделать меня управляющим, говорит Дон, если бы не понял, что я заслужил это место. Я слушал его и думал о глупости нашей пропаганды, десятилетиями изображавшей "буржуев" как толстых бездельников, которым по наследству достается абсолютно все и без всякого труда. Быть может, Дон исключение из правил? Нет, судьба винного магната типична для наследников хозяев заводов, компаний, акционерных обществ и фирм.
      Другой пример - Питер Норт, возглавляет автомобильную компанию "Лейлэнд Острелиа". Внешне он словно ходячая реклама своей фирмы, немного консервативной и, конечно, надежной. Молодой мужчина в тщательно отутюженном, устаревшего покроя костюме. Среднего роста, брюнет, рот с решительно сжатыми губами. Они не любят размыкаться, как будто их владелец опасается, что может вылететь больше положенного слов. Австралийцы помнят: в семидесятых лопнули две отечественные автомобильные фирмы. Питеру Норту было поручено поправить дела в этой отрасли промышленности. Нелегкая это задача. У Норта были могущественные конкуренты - американские, японские, немецкие. Альтернатива представлялась простой: либо восстанавливай и расширяй производство, либо убирайся с автомобильного рынка. Среднего не дано.
      Как и Дон Маквильям, Норт, сын фабриканта, прошел большую производственную школу. За несколько месяцев в руководящем кресле он полностью заменил высших чиновников фирмы. Остальным напомнил, что высокие посты не даются навечно. Доверие и большую заработную плату надо оплачивать выдумкой, инициативой, упорством в достижении поставленной цели.
      - Пусть они немного пораскинут мозгами, пусть не поспят по ночам,делится мыслями Норт.- Каждый и на любом посту должен думать о судьбе фирмы, если мы не хотим быть выброшенными за борт. К примеру, я собираюсь посадить парней, что монтируют стекла, в автомобиль и пропустить через мойку. Пусть поймут, что чувствует человек в проливной дождь, когда вода проникает в машину.- И доверительно склонившись ко мне: - Я заставлю работать у конвейера так, как будто они собирают автомобиль для себя. Иначе нас раздавят, сотрут в порошок. Хочешь выжить, будь сильнее, опытнее других.
      Жестокая конкуренция. Она проявляется буквально во всем, и прежде всего в отборе кадров. Люди моего поколения хорошо помнят критерии, которыми руководствовались в нашей стране кадровики при приеме на работу. Их меньше всего заботило, что представляют собой деловые качества человека. Главным являлось другое - национальность, есть ли родственники за границей, с какого времени они находятся там, где проживают, были ли вы сами за рубежом, где, когда, с какой целью, находились ли вы или ваши родные на оккупированной немцами территории, были ли в плену или интернированы. Не один Сталин, вся советская система страдала паранойей. Не помню, чтобы "чистые" журналисты-международники бежали за границу. Вместо них изменяли Родине те, кто работал под крышей корреспондентов, люди вне подозрений дети номенклатурных работников и сотрудники КГБ. Им было что продать ЦРУ за зарубежные блага жизни.
      В Австралии набор кадров выглядел иначе. Возьмем, к примеру, анкету, что передали мне в Сиднее в ходе интервью. И она впечатляла привыкших к советским стандартам не хуже биографий Дона Маквильяма и Питера Норта. Приведу краткое содержание документа на восьми листах.
      "Секретно.
      Анкета для служащих.
      Форма - 1 "Б".
      Не может быть использована за пределами нашей компании".
      Я беру ее с ощущением опасности. Секретный документ. Кто знает, в чем могут обвинить советского журналиста, обнаружив у него такую анкету. Страх перед "провокациями вражеских спецслужб" нам внушали с пеленок.
      - Почему вы решили передать анкету мне, журналисту? - спрашиваю у собеседника.
      - Мы опасаемся конкурентов только внутри страны. Насколько я знаю, в Австралии пока нет филиалов советских фирм,- улыбается он.
      В гостинице я подробно ознакомился с содержанием любопытного документа. На первой странице шли вопросы под рубрикой "Семья". Поинтересовавшись вашей женой, детьми, авторы анкеты переходили к основному. Они хотели знать многое: владеете ли домом, выплатили ли ссуду за дом полностью или частично, имеете ли машину, какой марки, год ее выпуска, район местожительства в Сиднее, величина квартирной платы, если не имеете собственного дома.
      Далее перечислялись вопросы, напоминавшие историю болезни: "Когда последний раз проходили медицинский осмотр? Перечислите хронические заболевания, операции и несчастные случаи с вами за последние пять лет. Страдаете ли головными болями? Подвержены ли аллергии? Болят ли у вас периодически глаза? Сколько сигарет выкуриваете за день? Как часто употребляете спиртное, сколько выпиваете за день?"
      Потом следовали вопросы об образовании и опыте работы. Вопросы детальные. Компания хочет знать из этой области все. И только в заключение составители анкеты определяют ваше политическое лицо: "В какой партии состоите? Назовите политические организации, клубы, членом которых являетесь. Ваша профсоюзная деятельность? Ходите ли в церковь, как часто?"
      Я не нашел в анкете вопросов о родственниках за границей, о социальном происхождении, еврей вы или нет, были ли вы или ваши близкие под судом и следствием, за что вас исключили из партии. Компания хотела убедиться, насколько вы надежный, подготовленный и физически здоровый работник без "вредных привычек", работник, способный внести свою достойную лепту в борьбу за выживание и прибыль.