Журналистика и разведка

      Я сидел и думал: мой собеседник прав. Не в смысле улучшения жизни народа, а в том, что Ельцину удалось совершить хорошее дело - разрушить железный занавес, дать людям возможность открыто критиковать правительство и даже самого президента.
      Мой сосед по креслу возвращается к теме коррупции:
      - Сейчас много пишут и говорят о взяточничестве, сращивании чиновного аппарата с преступным миром. Это не новое явление. Коррупцией были пропитаны все ветви власти при Брежневе и Горбачеве. Возьмите мой собственный пример. Отбыв в лагере два с половиной года наказания из пяти, я теоретически получал право на условное освобождение. Но только теоретически. Потребовалась новая крупная взятка, чуть не пустившая по миру семью. Взятка сработала. Меня посадили в тюремный вагон и отправили на север, в Череповец, работать на металлургическом комбинате без права выезда за пределы города. Так продолжалось два с половиной года, пока не отбыл срок целиком. Чиновники воровали, злоупотребляли властью всегда. Воруют и сейчас, воруют повсюду - и в Москве, и в Ташкенте.
      С УГОНЩИКОМ САМОЛЕТА В КГБ ЛЕНИНГРАДА
      Но вернусь в восьмидесятые годы и к ниве контрпропаганды. Что еще запомнилось из числа командировок, связанных с генералом Кеворковым?
      Как-то он вызвал меня к себе в кабинет и задал всего лишь один вопрос:
      - Сможешь срочно собраться и вылететь в Ленинград через пару часов?
      - Смогу, но как достать билет?
      - Об этом не беспокойся, обратись во "Внукове" к дежурному аэропорта, и тебя посадят в первый же самолет без всякого билета. В Ленинграде тебя встретят сотрудники местного управления КГБ - они и расскажут о целях поездки.
      Все произошло, как говорил мой куратор. Через пару часов я был уже в воздухе, а еще через сорок минут самолет уже подруливал к зданию ленинградского аэропорта. Диктор попросил меня по радио подойти к справочному окну, и вскоре на черной "Волге" с антенной я был в ленинградском управлении КГБ на Литейном проспекте. Задача оказалась несложной - просили срочно подготовить очерк для прессы о сорвавшейся неделю назад попытке угона нашего пассажирского самолета на Запад. Заместитель начальника управления контр-адмирал Вадим Иванович Соколов заверил, что гарантирует встречи с любыми людьми, связанными с трагическим инцидентом. Я не преминул поговорить со всеми, кого удалось застать в Ленинграде. Вот как запомнилось им случившееся.
      Пятое июля 1983 года ничем не отличалось от обычных будней московского аэропорта "Шереметьево". Стояло погожее летнее утро. Мощные серебристые лайнеры взмывали в воздух один за другим и ложились на положенный курс. Большинство из них, как и самолет Ту-134а, следовавший по маршруту Москва -Таллин, летели в западном направлении. На его борту было 80 пассажиров. Стюардессы Татьяна Тильба и Лариса Баранова делали все, чтобы поднять в полете настроение людей: предлагали соки, лимонад, другие прохладительные напитки. Но вот в отсек, где работала Лариса, вошел молодой человек. Черные волосы до плеч, бегающий взгляд, в белой рубашке и заплатанных джинсах.
      - Вам чем-нибудь помочь? - обратилась к нему стюардесса.
      И вдруг - как удар грома:
      - Самолет захвачен. У моего товарища мина. Если вы не примете наши требования, мы взорвем его. Свяжите меня с капитаном корабля!
      Девушка побледнела. Это было первое столкновение с преступником в ее жизни - столкновение лицом к лицу. Но Лариса быстро взяла себя в руки. По внутренней связи на глазах преступника она передала командиру условный сигнал, а затем протянула телефонную трубку длинноволосому. Командиру уже было известно главное: самолет захвачен, надо срочно предпринимать меры к спасению людей и обезвреживанию бандитов. Он не знал другого - сколько их на борту, чем вооружены, какие предъявят требования.
      - Держите курс на Лондон! - закричал длинноволосый.- И без ваших аэрофлотских фокусов! Мы их знаем как свои пять пальцев! В случае обмана взрываем! Нам терять нечего.
      - Успокойтесь,- раздалось в трубке.- Берем курс на Лондон. Одна просьба: не терроризируйте пассажиров. Пусть все будет так, как в обычном рейсе. Займите свое место, связь буду поддерживать через стюардесс.
      В "Шереметьеве" заработала рация. Командир корабля передал в главную диспетчерскую сообщение о попытке угона самолета. Через пять минут оно легло на стол министра гражданской авиации СССР. Предстояло принять решение, от которого зависела жизнь десятков людей. Министру доложили: командиром корабля является Александр Сергеевич Гусев, мужественный опытный пилот. Вскоре Гусеву сообщают: действуйте по обстановке, при гарантии безопасности пассажиров совершите посадку на советской территории. Ответ был кратким: задание понял, будем садиться в окрестностях Ленинграда.
      Времени оставалось немного. Через тридцать минут государственная граница. Гусев связывается со стюардессами.
      - Как обстановка?
      - В салонах спокойно. Мы сообщили двум военным об угоне самолета. Они вооружены. Попросили их пока не стрелять, чтобы не нарушить герметизацию и не спровоцировать бандитов на взрыв.
      - Попытайтесь выяснить, сколько их, чем вооружены, кроме мины, как настроены?
      Командир просит к телефону террориста.
      - Как вас зовут?
      - Антон.
      - Отчество?
      - Васильевич.
      - Антон Васильевич, понимаете ли вы, чем грозит вам похищение самолета? Правительство потребует вашей выдачи, и тогда наказание будет суровым.
      - Не пытайтесь нас уговаривать. Мой товарищ просил еще раз предупредить: малейший обман - и мы все взорвемся!
      Ясно - преступники намерены идти до конца. Остается одно - попытаться создать иллюзию, что экипаж подчинился их воле.
      - Хорошо, наше дело предупредить. Где будем садиться? До Лондона не дотянем, не хватит топлива. Необходима дозаправка в Таллине или Ленинграде.
      - Никаких дозаправок на советской территории!
      - Буду просить разрешения у финнов на посадку в Хельсинки.
      Несколько напряженных минут, и снова разговор с угонщиками.
      - По погодным условиям в Хельсинки посадка не разрешена. Можно сесть в Котке.
      - Ладно, садитесь в Котке.
      Контр-адмирал сдержал слово. Я сижу в номере своей гостиницы с командиром корабля Гусевым, и он рассказывает, как развивались события дальше. Экипаж понимал: обмануть бандитов будет нелегко. Предстояло выбрать подходящий аэродром. Ленинградский и таллинский отпадали. Не подходил и эстонский в городе Пярну. Нужен был настоящий финский пейзаж - гладь Финского залива, озера, леса, ощущение перелета государственной границы. Штурман выбрал военный аэродром на Карельском перешейке.
      - Делаю круг над аэродромом, стараюсь вести самолет в облаках, чтобы угонщики не сумели разобраться в действительной обстановке на земле. Снижаюсь до семисот метров и тут ясно вижу наши военные самолеты. Резко разворачиваюсь и снова делаю круг, иду на посадку, используя низкую облачность. Самолет веду так, чтобы военные самолеты были не видны под его брюхом. Привычный легкий толчок о бетон полосы - и голос стюардессы: "По техническим причинам самолет совершил посадку в финском городе Котка. Пассажиров просим оставаться на местах до полной остановки двигателей".
      Я сижу в кабинете Соколова, и он рассказывает о своих действиях после получения информации о предполагаемом месте посадки самолета.
      - До приземления оставалось десять минут, а группе захвата предстояло проехать сто сорок километров по узкому загруженному шоссе. Я дал пограничникам команду блокировать самолет на земле, и мы помчались, рискуя жизнью, со скоростью сто восемьдесят километров. Когда группа прибыла на аэродром, там все было кончено.
      За полчаса до приезда группы в самолете развернулись драматические события. Бандиты думали: все, поединок закончился в их пользу. Пока Котка, но стоит дозаправиться - и дальше Лондон. Но что это? Самолет окружили солдаты, вроде в советской форме, а вон на взлетную полосу выруливает автозаправщик с русской надписью "Огнеопасно".
      - Сволочи, вы нас обманули! Немедленно взлетайте! Взрываю! - крикнул тот, что держал в руках провода взрывного устройства, и оба угонщика бросились в хвост самолета.
      Тогда один из пассажиров-военных понял, пора действовать.
      - Всем лечь! - крикнул он и открыл стрельбу из пистолета.
      Один из бандитов был убит прямым попаданием в голову, второй получил ранение в грудь. Его схватили, обезоружили. Труп убитого выбросили из самолета и специально оставили лежать на асфальте, чтобы пассажиры могли рассказать потом, что бывает с угонщиками. Раненого на вертолете отправили в Ленинград.
      Контр-адмирал Соколов предоставил мне возможность встретиться и с раненым преступником Максимом Ивановым и его матерью Татьяной Васильевной, приехавшей из Москвы. За столом в кабинете следователя сидела убитая горем женщина. Сквозь слезы она рассказывала о себе. Москвичка, живет на престижном Кутузовском проспекте, работает в одном из научно-исследовательских институтов. Вместе с родной сестрой отдали все силы воспитанию сына. Мальчик рос без отца, поэтому обе женщины старались окружить его особенной заботой. Он был скромным, тихим, никогда не участвовал ни в одной школьной драке, любил музыку, был талантлив. Окончив среднюю школу, хотел поступить в музыкальное училище. Татьяна Васильевна не верит, что сын мог сам надумать угнать самолет. Его подбил убитый товарищ. Они вместе учились в школе. Тот был психически больным, неоднократно лечился в стационаре.
      Итак, тихий, скромный Максим. Его подбили на преступление. Я не стал противоречить Татьяне Васильевне. Кабинет следователя - неподходящее место для споров с матерью. Да и поведение матери было понятным. В ее представлении сын-угонщик по-прежнему виделся мальчиком, которого она когда-то учила ходить, ежегодно возила отдыхать к морю, а он, возвратившись домой, показывал пальчиком во дворе на деревья и кричал радостно: "Мама, мама, посмотри, это наши березки!"
      Много воды утекло с тех пор, и, видимо, мать не заметила, как избалованный сын постепенно превратился в черствого эгоиста, не думающего о ней, которая отдала ему много сил, бессонных ночей, здоровья.
      До того как встретиться с Татьяной Васильевной, я побывал в камере у сына. Передо мной в сером больничном халате сидел раненный Иванов. Короткая стрижка, холеное красивое лицо двадцатилетнего уголовника. Спокойно, без тени волнения отвечает на вопросы.
      - Да, инициатором попытки угона самолета был я, а не убитый товарищ. Это я разработал план захвата.
      "Тихий, скромный, мухи не обидит"... Это он кричал в приземлившемся самолете плачущим детям и женщинам: "Заткнитесь, не то всех перестреляем! Гады, я отправлю вас к праотцам!"
      - Что побудило тебя пойти на угон? - интересуюсь я.
      - Жить стоит только там, на Западе. Что у нас - одна темнота, хронические ошибки, тупики в экономике, культуре. Вся жизнь в очередях, все под запретом: модернистская музыка, абстракционизм. За рубежом я попытался бы создать музыкальный ансамбль, прославиться, разбогатеть.
      Вечером в гостиничном номере, работая над статьей для прессы, я думал: кто же несет ответственность за этот инцидент, чуть не окончившийся гибелью десятков людей? Только ли Иванов и его погибший сообщник? Конечно, они с оружием в руках готовились стать убийцами детей и женщин. Но часть вины лежала и на американских властях. Это они, выступая с заверениями о своей приверженности к борьбе с терроризмом, предоставили в 1970 году убежище двум угонщикам из Литвы, убившим стюардессу и ранившим двух пилотов, и не выдали их советским властям. Так создавалась надежда на безнаказанность, стоило лишь заявить на Западе о том, что похитить самолет тебя заставили политические убеждения, стремление к свободе. Был и еще один виновник, но о нем в то время я не мог написать,- советское правительство. Это оно обязывало экипажи при попытках угона самолетов совершать посадку на нашей территории, ставя под угрозу жизни пассажиров. Это оно окружило страну железным занавесом, лишив чуть ли не все население Советского Союза элементарного права - свободы выезда за рубеж. К счастью, при Ельцине времена изменились. Граждане получили возможность выехать за рубеж без решения ЦК КПСС и, конечно, комиссии пенсионеров. От прежних "контролеров" твоей благонадежности осталось одно звено - ФСБ, нынешняя служба контрразведки. Этот факт, пожалуй, можно отнести к немногим завоеваниям общественности при новом "демократическом" строе.
      ФОНД СОЛЖЕНИЦЫНА ЗА РАБОТОЙ
      ...Следственный изолятор УКГБ на Литейном проспекте. Запомнился еще один разговор, который у меня состоялся там, в кабинете следователя, летним днем 1982 года. Моим собеседником был на сей раз некто Репин, бывший распорядитель ленинградского отделения Фонда Солженицына.
      - В гражданской безнравственности я погряз постепенно,- рассказывает он.- Сначала слушал передачи западных радиостанций. Дикторы порой называли фамилии людей - активных диссидентов, проживающих в Ленинграде. Я чувствовал себя их единомышленником и постарался разыскать этих людей. Доверие ко мне пришло не сразу. Новые друзья часто приглашали к себе домой, где за бокалом французского коньяка мы вели долгие беседы о жизни в стране, проблемах и трудностях. От меня ждали критических высказываний, и я на них не скупился.
      О какой "гражданской безнравственности" вел речь мой собеседник? Отнюдь не только о "кухонных беседах". Постепенно Репину поручают навещать родственников "узников совести". Дальше - больше: вменяют в обязанность собирать враждебную строю информацию и сведения, которые позднее судебная экспертиза квалифицирует как секретные. Только за период с конца 1980 по май 1981 года Репин передал гражданам США Э. Вуд, Д. Турнбаллу, Д. Суру для последующей пересылки в Вашингтон через Генеральное консульство США в Ленинграде 10 "информационных писем". Для связи использовался также туристский канал.
      "Гражданская безнравственность" имела целый ряд других граней. Одна из них - работа в Фонде Солженицына, или в "Русском общественном фонде помощи политическим заключенным в СССР и их семьям". Цели фонда на первый взгляд были самыми гуманными, но только для непосвященных. Я не думаю, что сам Александр Исаевич располагал достоверной информацией о получателях помощи. Хочется верить, что лично он, находясь в далеком Вермонте, не был полностью в курсе, кого поддерживают на средства фонда его местные распорядители. Приведу несколько фамилий, названных мне самим же Репиным. Г. Селивоник - осужден за попытку вооруженного захвата самолета. Л. Лубман - пытался переправить за рубеж пухлый труд под названием "Экспромт для господина Тернера, ЦРУ". На 248 страницах сообщались сведения, составляющие военную тайну. Автор давал также конкретные рекомендации по активизации подрывной работы против СССР путем проведения диверсий, шпионажа, террора и радиопропаганды. "Благотворительная помощь" оказывалась военным преступникам, в частности Карповичу - бывшему полицаю, служившему в карательном батальоне СС, бандеровцу Ткачуку, повинному в смерти многих советских людей, Синягинскому - старшине одного из концлагерей, участвовавшему в истреблении женщин и детей в душегубках.
      Следователь, ведущий уголовное дело Репина, ознакомил меня с личной картотекой распорядителя фонда, изъятой во время обыска при аресте. Приведу из нее несколько пассажей.
      А.- осужден за измену Родине. Семья порвала с ним. Пометка Репина: "Нуждается в моральной поддержке, и желательно добиться, чтобы на его имя посылала письма от себя его дочь".
      Б.- убийца. Пометка Репина: "Малоразвит. Требует моральной и материальной поддержки, так как тяжело переживает отсидку. Желательна переписка внутренне воспитательного характера для приобретения уверенности и моральных истин".
      В.- осужден за измену Родине. Пометка: "Помочь развить обширную переписку с земляками"
      Г.- уголовник-рецидивист под кличкой Люцифер. Пометка: "помогать".
      Е.- пытался наняться в агенты ЦРУ. Пометка: "Ввиду своей стойкой позиции и участия в правозащитной борьбе нуждается в усиленной моральной поддержке. И в материальной тоже"
      З.- бывший полицай-уголовник. Пометка: "Плохих отклонений от лагерной морали не замечено. Вроде порядочный. Нуждается в материальной поддержке"
      "Лагерная мораль". В понимании Репина она означает активное участие в разного рода акциях заключенных против режима, организуемых по инициативе фонда, с тем чтобы потом сообщить о них по западному радио на весь мир.
      Сидя со мной в следственном изоляторе, Репин рассказывает, что предвидел арест и опасался, что его сразу же начнут допрашивать "с пристрастием", то есть попросту выбивать признание вины. Обращение оказалось совсем иным. С ним беседовали, дискутировали, убеждали. Через несколько месяцев он осознал преступный характер своей прошлой деятельности и дал показания, которые помогли КГБ разоблачить связанных с ним людей, изучить методы работы фонда в Ленинграде, понять еще раз, кто есть кто в американском генеральном консульстве.
      ИСТОРИЯ ДВОЙНОГО АГЕНТА
      - Разоблачение в прессе подрывной деятельности ЦРУ, западных средств пропаганды, подпольной борьбы сектантов с существующим строем - это ваша основная задача,- поучал политических обозревателей ТАСС на совещании в ЦК заведующий сектором печати отдела пропаганды Зубков. Посмотрите, как разведывательное сообщество США набирает силу! Иного пути у нас нет.
      Иван Алексеевич не открывал нам Америки. Мы и без него знали, что с приходом Рональда Рейгана в Белый дом в 1980 году дела ЦРУ явно пошли на лад. Президент поспешил дать новый импульс холодной войне, объявив СССР "империей зла". Как известно, в ходе предвыборной кампании Рейган выступил в тандеме с Джорджем Бушем, бывшим директором ЦРУ. В администрации президента и аппарате вице-президента на многие руководящие посты оказались назначенными бывшие руководители специальных служб. На пост директора ЦРУ ставят Уильяма Кейси - близкого друга семьи Рейгана. В декабре 1983 года президент подписал декрет за номером 12333, в котором расширялись полномочия разведки. Новые директивы позволяли ЦРУ организовывать тайные операции против СССР, не устраивающих США политических режимов, проникать в американские организации и резко усиливать слежку за американскими гражданами за границей. В 1983 году разведывательному ведомству было предоставлено на его работу 2 миллиарда долларов, на 25 процентов больше, чем в предыдущем году,- рекордный показатель роста бюджетных ассигнований среди всех учреждений американской администрации.
      По инициативе Рональда Рейгана разрабатываются не только планы ядерного уничтожения СССР из космоса, но и политического расчленения Советского Союза - отрыва от него национальных республик, в первую очередь Украины, путем возрождения подпольной бандеровской сети. Некто Ярослав Стецько, руководитель ОУН - фашиствующей зарубежной организации украинских националистов, удостаивается ряда приемов в Конгрессе США. Мне приходилось видеть фотографии этих трогательных встреч с не менее трогательными надписями. Вот одна из них: "Великому украинскому патриоту Ярославу Стецько с наилучшими пожеланиями. Конгрессмен Дон Риттер". Да что там конгрессмен! Сам президент Рейган удостаивает приема фашиствующего националиста. Кто же он, этот "великий украинский патриот, борец за свободу совести"? Давайте заглянем в историю.
      1934 год. 22-летнего Стецько впервые арестовывают в Польше за участие в террористическом акте - убийстве министра внутренних дел Бронислава Перацкого, который не устраивал фашистское подполье.
      1937 год. После досрочного освобождения из заключения Стецько выпускает книгу, проповедующую идеологию фашизма и расовую дискриминацию. В его "труде" имеются и такие строки: "Стою на принципах истребления евреев и целесообразности перенесения на Украину немецких методов экстерминации еврейства, исключая его ассимиляцию".
      1941 год. 30 июня Гитлер назначает Стецько "главой" так называемого "самостийного правительства". Позднее Стецько становится консультантом абвера по методам установления "нового порядка" на Украине. Сотруднику гитлеровской военной разведки присваивается кличка Басмач - за кровавые расправы с населением. В одном из своих "документов" палач пишет: "Нужна кровь - дадим море крови, нужен террор - доведем его до адского кипения. Не остановимся перед убийствами, поджогами, грабежами. Не нужно бояться, что люди проклянут нас за жестокость. Пусть из 40 миллионов украинцев останется половина. Ничего плохого в этом нет. Наша власть должна быть страшной"
      После войны западные разведслужбы ставят "ценного специалиста по борьбе с Советами на пост главы организации "Антибольшевистский блок народов". Позднее, после гибели Бандеры, он становится главарем ОУН. Небезынтересно отметить, что даже Гитлер в период смертельной войны не удостоил Стецько чести быть принятым.
      Сработали ли планы расчленения Советского Союза, вынашиваемые в недалеком прошлом американским президентом? При поверхностном подходе - да. СССР больше нет, национальные республики стали самостоятельными государствами. Но у распада СССР стоял уже не Рейган, роль главных скрипок в похоронном оркестре сыграли три других государственных деятеля: английский премьер Маргарет Тэтчер, открывшая Западу Горбачева "коммуниста с человеческим лицом", канцлер ФРГ Коль и сам Горбачев, Генеральный секретарь ЦК КПСС. Были и другие более мелкие фигуры в этой шахматной игре. Но главные виновники развала даже не вышеназванные лица. Решающий удар по некогда великой державе нанесла сама коммунистическая система. Система, которая наделяла генерального секретаря компартии правами единолично решать судьбы огромной страны. Он мог все: уничтожать миллионы безвинных, сеять кукурузу на севере, вкладывать миллиарды средств в помощь развивающимся государствам, когда его собственная страна ходила без штанов, править, лежа в больнице, и, наконец, ради дешевой личной популярности за границей продавать за гроши интересы страны и народа.
      И второе свидетельство неудачи, постигшей американские планы. Да, Советский Союз больше не значится на карте мира. Но кто правит сегодня в бывших республиках? Те же бывшие или нынешние коммунисты. Возьмите Украину, где на парламентских выборах 1988 года коммунисты завоевали большинство депутатских мест. Это может нравиться или нет, но факт остается фактом ЦРУ пока не удалось покончить с коммунизмом на одной шестой части планеты.
      Что касается КГБ, то во времена Рейгана он создавал надежные преграды на путях подрывных акций западных спецслужб. Не говоря уж о таких масштабных, к осуществлению которых привлекались фашистские организации типа ОУН. Мне неоднократно приходилось быть свидетелем подобных провалов. Пусть извинит меня читатель за злоупотребление подобной тематикой. Но позволю себе, хотя бы кратко, рассказать об одном таком просчете ЦРУ с участием уже знакомого нам Басмача.
      С Михаилом Евгеньевичем Кухтяком я познакомился в Киеве, сначала в гостинице, а потом на пресс-конференции, устроенной КГБ. Руководство ТАСС поставило задачу дать большой материал для одной из центральных крупнейших газет - "Комсомольской правды" с ежедневным тиражом около 8 миллионов экземпляров. Как журналиста, успевшего "набить руку" на подобных статьях и имевшего опыт участия в проведении встреч с корреспондентами советских и зарубежных газет, меня привлекли на месте к подготовке запланированной пресс-конференции. С точки зрения организационной, проблем не существовало. Украинские органы работали четко. Для предстоящего мероприятия выделили лучший зал, разослали приглашения всем выходящим в Киеве газетам. Проблема была в другом - подготовить "агента" ОУН Кухтяка к встрече с журналистами, объяснить ему, как надо держаться перед телевизионными камерами, что и до каких пределов раскрывать из своей былой работы в качестве агента-двойника, подсказать ему характер наиболее вероятных вопросов со стороны зарубежных корреспондентов. Мы потратили с Михаилом Евгеньевичем не один час в его охраняемом номере гостиницы. И, кажется, не зря. Главный герой операции (ее кодовое название "Орест"), разработанной ОУН вместе с ЦРУ, оказался на должной высоте. Участники пресскон-ференции с интересом встретили его рассказ. И не без оснований.
      Сейчас, более десяти лет спустя, нет смысла изображать Кухтяка эдаким безгрешным ангелом. Молодой врач с Западной Украины, видимо, сам дал спецслужбам Запада повод для своей вербовки - направлял родственникам в Канаду письма с объективной критикой наших недостатков, принимал ценные подарки от приехавших западных "туристов", выступавших в роли "друзей" его канадских родных. В результате Кухтяк оказался на прочном "крючке" и был вынужден дать согласие на сотрудничество с ОУН. Перед ним была поставлена главная задача - создать в Ивано-Франковске подпольную бандеровскую организацию и со временем приступить к вооруженной борьбе - проведению террористических актов, взрывов на различных промышленных и других объектах.
      В номере гостиницы Михаил Евгеньевич рассказывает о том, какие чувства он пережил, став агентом Запада. Не сделал ли я роковую ошибку? спрашивал он себя почти каждую ночь. Бог с ней, моей собственной жизнью, но неужто будут гибнуть опять многие сотни невинных людей от бандеровских пуль? Разве мало пролито крови во время и после войны? И вот опять его призывают к убийству своих сограждан. Нет, этого допустить нельзя.
      Не односторонняя ли это картина раздумий, которую излагает мне собеседник? Верю, что такие мысли не давали ему спать по ночам. Но наверняка были и другие, не менее тревожные, - страх за свою судьбу и судьбу собственной семьи. Все имеет конец, на смену ночным раздумьям пришло твердое решение - обратиться в советские органы контрразведки.
      Там его выслушали с большим интересом и попросили продолжать встречаться с посланцами из-за рубежа, работать и жить, как будто бы ничего не случилось. Тем временем о признании Кухтяка немедленно информировали органы контрразведки Киева и Москвы. Так на свет появился план, в задачу которого входило расставить ловушку для закордонного Басмача.
      - Я хорошо помню день, когда заработал подпольный канал связи с Западом,- рассказывает Михаил Евгеньевич.- Ко мне приехал первый американский "турист" - курьер Стецько. В переданном им чемодане с носильными вещами были оборудованы 12 тайников. В них оказались 20 тысяч долларов, фотоаппаратура, микропленка, инструкции. Мне предлагалось приступить к широкому проведению конспиративных контактов, продумать способы передачи материалов разведывательного характера. Эмиссару из "центра" хотелось сразу же получить устную информацию: насколько эффективны радиопередачи западных "голосов", фамилии, адреса людей, которых можно рекламировать как "узников совести", "жертв режима". Гость не скрыл от меня, что к этому заданию приложили руку американские спецслужбы.
      Валерий Федорович Лебедев - в то время еще полковник КГБ,- приехавший со мной в одном купе поезда Москва - Киев, коротко ознакомил меня с некоторыми деталями операции. Органы безопасности сделали все, чтобы у Стецько сложилось самое лестное мнение о своем новом агенте. К Кухтяку прикомандировали несколько сотрудников КГБ, которых он выдал в рапорте закордонному шефу за завербованных им членов крупной подпольной группы. Новая "бандеровская организация" приступила к практическому выполнению поставленных перед ней задач. Украинское КГБ подготовило и провело имитацию ряда терактов и диверсий. Сообщения о них были проверены эмиссарами ОУН по другим каналам и резко подняли авторитет Кухтяка как наиболее ценного агента. Это привело к возникновению дружеских отношений между закордонным шефом и его украинским агентом. Со временем между обоими завязалась доверительная переписка.
      Валерий Федорович показал мне письма за подписью Стецько и его пометками от руки. Часть из них позднее продемонстрировали участникам пресс-конференции в Киеве. В них, стремясь произвести впечатление своей осведомленностью, он проговаривался о деталях состоявшихся и планирующихся акциях ЦРУ на Украине, жаловался на "топорную работу" американских друзей. Указывал адреса и фамилии людей в американском посольстве в Москве, иностранных журналистов, с которыми в случае крайней необходимости следует держать связь. Так в одном из писем он сообщал:
      "В консульстве США в Киеве работают Ральф Портер и Дэвид Соуртс, владеющие украинским языком. Они симпатизируют ОУН и к тому же хорошо играют на бандуре. Рекомендую пересылать через них сведения политического, военного и экономического характера. Главный упор при сборе разведывательных данных делайте на вооружение и структуру Советской Армии. Укажите также, где и когда целесообразно организовывать на Украине диверсии и террористические акты".
      Операция "Орест" в конце концов кончилась позорным провалом. Советскую контрразведку можно было поздравить с успехом. Ей удалось детально высветить планы ОУН, обезвредить ряд агентов и, главное, сорвать ряд акций, планируемых ЦРУ. Все ли? Конечно, нет. На Лубянке в Москве не почивали на лаврах. Там отдавали должное разведывательному ведомству США как очень опытному противнику. Отдавали должное и боялись. Как гласит русская пословица, "у страха глаза велики".
      ЗВЕЗДЫ ГОЛЛИВУДА И КГБ
      Происки ЦРУ виделись всюду, и КГБ старался упредить их. Не избежал подозрений в этом смысле и... Голливуд, решивший снять в России 10-часовой художественный фильм "Петр Великий". Производство сериала финансировала американская телекомпания Эн-Би-Си, не пожалевшая на эти цели 26 миллионов долларов. Не знаю, как реагировала советская контрразведка на ход съемок, продолжавшихся около года, засылала ли она своих сотрудников в состав американо-советской съемочной группы. Достоверно известно одно - в Пятом (идеологическом) управлении комитета госбезопасности многие работники буквально лишились сна. Какую политическую нагрузку приобретет сериал, рассчитанный на американскую аудиторию в 100 миллионов зрителей? Не станет ли он широкомасштабной попыткой оболгать историю России, ее народ, а заодно и его потомков - советских людей? Чем черт не шутит - у киносъемочной группы нет четкого сценария, многие эпизоды, а заодно и текст, меняются по ходу работы над фильмом, и причем в самый последний момент. А тут еще западные средства массовой информации обрушили на картину и Советский Союз зубодробительную критику. "Голос Америки" посвятил фильму большую передачу. Начал он с того, что Петру Первому не удалось открыть по-настоящему "окно на Запад". И заключил , что в СССР все плохо - от "голодных статистов" на съемках в Суздале до сельского хозяйства, труженики которого "не обладают профессионализмом".