Первое предательство

      Тем не менее седдонийку не оставляла мысль, что все приказы Толлена направлялись на то, чтобы задержать ее прибытие в Каристос на наибольший срок. Возможно, капитан оставил их тогда на острове вовсе не из-за беспокойства за ее безопасность. И если бы после высадки с Исобель случилось какое-нибудь несчастье, в этом не было бы вины Федерации и капитана.
      И все-таки где он? Неужели тело покоится на дне морском вместе с остатками корабля? Или же «Гордость» пришвартовалась в гавани далекого иностранного государства, где ее шпангоуты перекрасили, а необычную золотую фигуру на носу заменили простым деревянным столбом?
      Конечно, жаль, что у Исобель не было возможности приехать к послу Хардуину без предупреждения, чтобы первой увидеть реакцию. Ведь даже самый опытный дипломат не может постоянно держать себя в руках, тем более в момент шока. Хотя в этой линии поведения есть свои недостатки. Хардуин понял бы, что представитель в курсе, что именно он приложил руку к ее злоключениям. Нет уж, пускай считает, что ему по-прежнему доверяют и надеются на поддержку в ответ. Тем временем Исобель проведет собственное расследование.
      Она сделала еще один глоток типии.
      — Насколько вы понимаете, все мои личные вещи исчезли вместе с «Гордостью». У меня не было времени собирать что-либо помимо документов и нескольких ружей.
      В трюмах судна находились сундуки с монетами для подкупа чиновников, образцы новейших и самых редких товаров, которыми предполагалось прельстить купцов Икарии. И конечно, оружие: острые кинжалы и короткие изогнутые мечи, произведенные в Видране, пользующиеся популярностью у наемников по обе стороны Великого моря. Не говоря уж о гардеробе, достойного второй леди Торговой миссии в Икарии от Федерации Седдона.
      — В этом городе много отличных швей. Сегодня же пошлю жену за портнихой.
      — Я сделаю полный подсчет того, что потеряно, чтобы вы смогли отчитаться за расходы.
      При этих словах Хардуин моргнул, однако протестовать не стал. Исобель уже приготовилась спорить из-за возмещения денег за одежду, поскольку стоимость нового гардероба могла варьироваться от «просто дорого» до  «непомерно дорого», однако факт, что посол даже не протестовал, мог служить доказательством его причастности к неприятностям седдонийки, а может, и чувства вины. Хотя, вероятно, теперь он просто понимал, кто влиятельнее и сильнее.
      Боже упаси, у леди не было никакого намерения обанкротить посольство. Она имела несколько кредитов, на которые можно положиться, включая кредиты собственной купеческой гильдии и своего дома, которыми в случае необходимости Исобель имела право воспользоваться. Однако не имеет смысла тратить фонды дома Флёрделис, когда Федерация ей все оплатит. Она позволит Хардуину возместить товары, необходимые для миссии, а также обеспечить ее основным гардеробом для появления при дворе. Собственные средства можно потратить на предметы роскоши и какие-нибудь излишества, а также на покупки, которые необходимо сделать под покровом секретности.
 
      Пришлось приложить немало усилий, чтобы избавиться от посла. Наконец леди Исобель оказалась в комнатах, выделенных посольством: гостиная плавно перетекала в приватную столовую в икарийском стиле, обставленную кушетками. Дверь из салона вела в кабинет — узкую, но длинную комнату, одна стена в которой была заставлена папками и книгами. Исобель посмотрела на стопки, отметив, что ее предшественник оставил каталог икарийских кораблей, а также практически свежую копию регистра купцов. Свой экземпляр, отпечатанный перед отъездом из Седдона, Флёрделис хранила под замком в ларце для документов. На противоположной стороне на стене висела карта порта Ка-ристос, на которой отчетливо пометили все якорные стоянки, доки, верфи и пакгаузы.
      Что ж, проведем инвентаризацию позже, хотя, кажется, здесь имеется все необходимое для торгового представителя. Значит, с официальной ролью все в порядке. Но для другой жизни требуется секретность, и ни слова об этом не будет занесено на бумагу.
      Дверь из кабинета вела в спальню с прилегающей ванной комнатой. Отмокая в воде, можно насладиться удивительными видами города либо же не менее замысловатой мозаикой, которая украшала стены. Две ванны, одна с горячей водой — для расслабления, другая с прохладной — для купания, оказались настолько велики, что могли бы вместить двоих человек. Однако в нынешней ситуации нужно оставаться мудрой и осторожной. Иначе не только Хардуин будет в курсе происходящего, но и икарийцы.
      Мельком заглянув в шкаф, Исобель отметила, что горничная Анна уже распаковала то немногое из одежды, что. осталось после крушения. И, несомненно, именно она позаботилась о жаровне, чтобы выгнать из спальни влажную прохладу зимнего утра. Флёрделис понадеялась, что горничная подчинилась приказу хозяйки и отправилась отдыхать, поскольку действительно этого заслуживала. Седдо-нийка захватила с собой в дорогу достаточно золота, чтобы облегчить путешествие, но путешествие по Икарии зимой отнюдь не напоминает прогулку.
      Самой Исобель не терпелось приступить к исполнению плана. Она в последний раз оглядела ванну, пообещав перенести долгий отдых и расслабление на вечер, вернулась в кабинет и уселась за стол. Там она написала три письма, каждый собственным секретным шифром. Первое сообщение предназначалось лорду Квенселю, главе министерства торговли, и содержало отчет о приезде, а также восхваления в адрес Хардуина, его радушия и гостеприимства. Разницы в том, что лежало на поверхности и скрытом смысле не было, шифр оставался простым, и подразумевалось, что его без труда можно прочесть, чтобы ввести икарийцев в заблуждение и навеять легкое чувство беззаботности.
      Второе письмо предназначалось дому Флёрделис, и шифр использовался семейный. Для чужих глаз упоминалось прибытие в икарийскую столицу без происшествий, а также заверения, что Исобель готова служить во благо семьи и усердно исполнять свои обязанности. Кодировка же содержала новости касательно кредитов в гильдии купцов и предположение, что ими придется воспользоваться. Она, конечно же, передала всю информацию о перспективах, которые открываются перед их торговым представительством здесь, в Каристосе. Несомненно, гражданский долг важен, однако леди не видела ни одной причины, почему бы ей не служить государству, улучшая при этом состояние собственного дома.
      Последнее послание отправлялось Зориону, старшему из трех капитанов на ее суднах. Надеясь на удачу, Исобель рассчитывала, что письмо дойдет до него прежде, чем он отправится в первое весеннее плавание. Флёрделис информировала о предполагаемой потере «Гордости Седдона» и просила прислать любые новости о капитане Толлене и его команде. Это сообщение включало ее собственный шифр. Непосвященному он предоставлял список городов и товаров, а также торговые пути, которые капитан должен запланировать в следующем плавании. Совершенно обычная переписка между купцом и нанятым работником, ничего такого, что могло вызвать подозрения. Только Зорион сможет прочесть содержимое, а она полностью доверяла его инстинктам и проницательности. Если Толлен и «Гордость Седдона» каким-то образом выжили, капитан даст ей знать.
      Каждое письмо Исобель сложила, запечатала воском и твердой рукой подписала адреса. Потом вызвала слугу и приказала отправить корреспонденцию.
      Без сомнения, все сообщения прочитают. Осторожно вскроют печати, просмотрят содержимое, возможно, даже сделают копию, а потом аккуратно закроют. Девушка прекрасно знала, что икарийцы взрастили замечательных шпионов в стенах посольства, так же как и на доках, куда доставляется почта для отправки. А если посол осторожный человек, он обязательно прочитает все сам.
      Много недель пройдет, прежде чем письма дойдут до Седдона, и месяцы, прежде чем она получит ответ. Исобель отодвинула кресло и встала из-за стола. Время легкого обеда, к тому же скоро объявится портной. Чем быстрее у Исобель появится подходящий для выхода в свет гардероб, тем скорее она предстанет перед двором. А потом начнется ее истинная миссия.
 
      На подготовку платья, в котором не стыдно выйти ко двору, ушла целая неделя. И еще одна — перед приемом у императрицы. Исобель постаралась использовать время с пользой — она осмотрела город и изучила документы, оставленные предшественником. Согласно протоколу, сэр Алерон должен был дождаться приезда преемника, чтобы обеспечить правильную передачу дел. Однако события сложились неудачно, и внезапный отъезд в Седдон показал, что он не смог ее дожидаться. Алерону пришлось уплыть на последнем корабле до начала зимнего периода. Если бы Исобель приехала вовремя, то разминулась бы с ним всего на пару дней, а вышло, что место пустовало около двух месяцев.
      Федерация достаточно долго оставалась без торговых связей. Хардуин и его служащие играли публичную роль, однако заняться частными делами было некому.
      К счастью, сэр Алерон оказался педантом. Документы, оставленные для нее, проливали свет на некоторые события и сделки, но Исобель прекрасно понимала, что не все мысли безопасно излагать на бумаге, поскольку любой шифр можно прочитать, для этого нужно лишь время, так что никаких открытий для себя не ожидала.
      Девушка начала разбирать дела, которые накопились за время отсутствия торговых представителей. Кто-то сказал бы, что им не повезло, или такова судьба. Флёрделис не могла провалить свою миссию, поскольку это навредит не только ей самой, но и планам семьи, враги которой явно порадуются, если дом не сумеет возродить былую славу и честь.
      Исобель не намерена сдаваться, она будет беседовать с послом и служащими, прочитает бумаги Алерона, пока не выучит наизусть биографии всех ключевых игроков на политической и деловой сценах. Многие имена оказались знакомыми по прежней работе в Каристосе, однако эти люди набрали силу за время ее отсутствия, так что на них придется обратить пристальное внимание.
      Императрица славилась умением стравливать фаворитов друг с другом, например, сначала даруя одному придворному высокий пост, а потом, посчитав, что тот слишком долго нежится в лучах безопасности своего положения, возвышая одного из его противников. Простых имен и титулов недостаточно для того, чтобы составить картину, кто пользуется популярностью, а кто нет. Ей самой придется наблюдать за двором и делать выводы, кто близок к Нериссе, а кто раздражает и открыт к преследованиям.
      Наконец наступил день, когда императрица заявила о своем желании встретиться с новыми членами двора, включая недавно прибывшего торгового представителя с Федеративных островов Седдона.
      Исобель облачилась в платье для формальных приемов, терпеливо ожидая, когда горничная справится с замысловатой шнуровкой и расправит шлейф, чтобы складки улеглись должным образом. Пришлось потратить немало времени, чтобы убедить портного-скандалиста в правильности выбранного фасона. Неписаные законы двора Нериссы гласили, что во время официального приема все министры и государственные служащие должны носить униформу, которая совершенно не изменилась за последнюю сотню лет. Туники из небеленого льна надевались на тело, символизируя повиновение, а поверх министры носили мантии до колена из шелка или шерсти, в зависимости от времени года. Рукава и края обшивались разноцветными лентами и украшались замысловатыми вышивками.
      Времени на вышивку у Исобель не было. Однако тщательный осмотр товарных складов помог найти шесть элей (эль — мера длины; расстояние от вытянутого среднего пальца до верхней точки плеча) удивительного кружева золотистого оттенка, которое оказалось потрясающим дополнением к шелку насыщенно красного цвета. Замечательный наряд для аристократа, а не аристократки, в чем и заключалась причина наивысшего недовольства портного.
      При дворе Нериссы министерская униформа для женщины отсутствовала, поскольку до этого не было прецедентов. За исключением правящей императрицы, все члены икарийского правительства были мужчинами, включая официальных советников. Женщин, конечно, можно отыскать, но на постах пониже, и неопровержимой истиной оставался факт, что равноправия между полами не просматривалось. Единственным исключением оставалась сама Нерисса, потому что ее императорское происхождение перевешивало слабость пола, слабость, которой можно пользоваться в собственных интересах.
      В Федерации женщины считались равными мужчинам. Конечно, их мускулы больше подходят для тяжелого физического труда в доках, однако и те, и другие одинаково одарены хитростью и умственными способностями. Только глупцы могли игнорировать таланты, обнаруженные в половине субъектов страны, и Седдон по праву гордился равноправием, которое ставилось превыше всего.
      Из уважения к подобной специфической восприимчивости Икарии послами Федерации и торговыми представителями всегда назначались мужчины, хотя представителями делегаций являлись люди обоих полов. То, что Исобель — женщина, только сыграет ей на руку, поскольку при дворе важность ее положения сразу же приуменьшится.
 
      Двойной паланкин, в котором находились Флёр дели с и посол, медленно двигался по многолюдной улице к дворцу. Сухопутные жители сравнивали покачивающиеся движения носилок с качкой на корабле, однако Исобель никогда не понимала подобного сопоставления. Она всегда чувствовала себя на борту как дома, в то время как поездка в паланкине вызывала легкую тошноту, и сегодняшний день не был исключением. В принципе у Исобель не было выбора, поскольку изысканные сандалии совершенно не подходили для долгих прогулок. Впрочем, в подобном средстве передвижения находились и свои преимущества: зимние дожди и ветра не проникали за закрытые шторы и не могли испортить изысканные наряды.
      Бритый наголо чиновник, чьи черты лица практически невозможно было рассмотреть из-за обилия замысловатых татуировок, ожидал Исобель и посла Хардуина в галерее, чтобы препроводить их в главный зал аудиенций. Принесшие клятву служить императорскому двору еще в детстве, официальные лица отказывались от своих имен и назывались по порученным им заданиям. Этого звали Встречающим.
      Маскирующие татуировки и отсутствие личных имен подразумевали, что чиновники не должны иметь индивидуальности. У них не было семей, имен и других обязанностей, кроме как верой и правдой служить императорскому семейству. Пока Встречающий вел их по длинным коридорам дворца, Исобель пристально рассматривала его лицо. Несомненно, он все еще мужчина. А первое правило торговли гласит: все продается.
      Такие глаза и уши во дворце — просто неоценимая польза. Если бы только выяснить, как подкупить предположительно неподкупного...
      Подобные размышления занимали мысли Флёрделис, пока они ожидали своей очереди. В дальнем конце комнаты находилось возвышение, на котором стоял трон императрицы, вырезанный из слоновой кости и инкрустированный золотом. Ниже, справа от правительницы располагался проконсул, граф Цубери. Еще пять лет назад он занимал мелкий чиновничий пост, что-то вроде второго министра городских зернохранилищ, если память не подводила Исобель. С того времени взлет по карьерной лестнице оказался стремительным, ускоряемый кровными узами с императрицей и собственными амбициями.
      Четыре императорских гвардейца несли караул за возвышением, двое стояли спереди, готовые остановить любого, кто приблизится к правительнице без разрешения. Все караульные, насколько помнила седдонийка, поменялись с ее последнего визита.
      Зал аудиенций мог без труда вместить человек пятьсот, но в помещении находилось меньше сотни. Министры в официальных костюмах перемешались с модно одетыми аристократами. И хотя наряд Исобель был намного менее откровенным, чем туго завязанные корсетные платья присутствующих дам, вид ее открытых икр притянул не один восхищенный взгляд.
      Шрамы от предотвращенного восстания, вспыхнувшего шесть лет назад, были заметны по публике, дожидающейся расположения императрицы. В те времена при дворе состояло немало представителей древних дворянских семей Ика-рии, но сейчас любая светловолосая голова выделялась из толпы как сигнальный огонь.
      Были и другие изменения. Исобель заметила просто одетого мужчину, стоящего недалеко от трона и как-то немного в стороне от собравшихся наблюдателей, откуда наверняка можно услышать шепот императрицы и просителей.
      Флёрделис положила руку на рукав Хардуина, чтобы привлечь к себе внимание. Она взглядом указала, кто ее интересует, и отвернулась.
      — Кто это? — тихо прошептала девушка.
      — Брат Никос, глава Ученого Братства, — ответил посол. — Раньше был наставником детей правительницы, а теперь главный из неофициальных советников.
      — Понятно, но я ожидала, что увижу его в одежде Братства...
      — Он носит сутану, только когда выступает как религиозный лидер, а когда играет роль советника, облачается в одежду простых смертных. По крайней мере мне так рассказывали.
      Интересно. В одеянии брата Никоса не просматривалось ничего простого. Незамысловатое, да. Платье не украшено, как и положено смиренному служителю. Однако едва ли простолюдин мог позволить одеться в шелк-сырец. Наверняка Никос не первый священнослужитель, который открыл в себе любовь к роскоши. Обязательно нужно прочитать сегодня досье на брата Никоса.
      Всем пришлось терпеливо ждать, пока какой-то совсем юный герцог из глубокой провинции давал клятву преданности императрице, которая приняла его права наследования. Молодого человека привели сюда специально, чтобы тот засвидетельствовал свое почтение. Девятилетний наследник трона Казагана проведет остаток своей молодости, обучаясь в Икарии — заложник и гарантия того, что его отец не станет совершать необдуманных поступков. На Исобель произвели большое впечатление манеры мальчика и самообладание, а правительница даже выдавила улыбку и выразила надежду, что он подружится с ее сыновьями.
      Больше интереса вызвало назначение нового министра, заведующего портом Каристос. Как и предсказал Хардуин, молодого Септимуса назначили преемником на пост отца. В эти дни редко увидишь чистокровного дворянина на министерской должности, и, судя по облегчению, которое испытал молодой мужчина, в своем назначении он не был^уверен до самого последнего момента. Он выражал благодарность столь подробно и витиевато, что улыбка императрицы застыла на губах, а граф Цубери стал прочищать горло и пристально посматривать на новоиспеченного министра.
      Потом наступила их очередь. Посол Хардуин направился к императрице, а Исобель последовала за ним, немного отстав, как того требовал этикет. Когда до возвышения осталось четыре шага, Хардуин остановился и поклонился, хотя как послу ему не обязательно следовать манерам ика-рийского двора.
      Однако от Флёрделис ожидались все знаки почтения. Она опустилась на правое колено, немного наклонилась вперед, держа спину прямо, пока ладонями не уперлась в пол. В таком положении Исобель просидела четыре удара сердца и только потом поднялась.
      — Милостивая императрица Нерисса, Преемница мудрости Аитора Великого, Защитница Икарии и Благословенная покровительница своего народа, позвольте мне представить вам леди Исобель из дома Флёрделис, которая наладит новые торговые связи между нашими великими державами.
      — Леди Исобель. По-моему, вы навещали нашу империю ранее, не так ли?
      Ладони девушки покрылись потом, а по позвоночнику пробежал холодок ужаса. Она страстно желала, чтобы никто не почувствовал ее нервозности. А если вдруг кто-нибудь и заметит волнение, то надеялась, что его припишут к благоговейному трепету во время личной встречи со столь влиятельным правителем.
      — Да, ваше величество, у меня была возможность посетить Икарию несколько лет назад, я приезжала учиться, — осторожно произнесла седдонийка.
      Тогда у Исобель время от времени появлялся шанс посмотреть на Нериссу в тех редких случаях, когда даже самые низкие чиновники приглашались в императорский дворец. Но формально ее никто не представлял, что упрощало задачу Флёрделис. Она здесь работает над разрушением империи, над свержением деспотичного правителя, а не живого человека.
      С короткого расстояния Исобель видела, что правительница изменилась за последние годы, с тех пор как подавила восстание принца Люция. Фигура оставалась все такой же пухлой и округлой, чего вполне можно ожидать от женщины, чьи сыновья превратились во взрослых мужчин. Но на лице появились глубокие морщины, а улыбки, которые Не-рисса некогда охотно расточала, исчезли.
      — Насколько мне известно, ваше путешествие сюда омрачили некоторые трудности, — наконец заговорила Не-рисса.
      — Корабль, которым я сюда добиралась, затерялся в море, хотя благодаря мудрости капитана я смогла спастись. А ваши подданные окружили добротой меня и моих товарищей по несчастью.
      — Рада слышать, что все в порядке, — сказала императрица, буквально ощупывая взглядом каждую деталь одеяния Исобель и каждую черточку ее лица.
      Флёрделис боролась собой, чтобы не перестать дышать. Маловероятно, что правительница обладает информацией о ее причастности к восстанию пятилетней давности. Если бы знала, то уже организовала бы арест, а не прием во дворце.
      Конечно, если только это не ловушка. Возможно, императрица просто нагнетает атмосферу перед эффектным разоблачением.
      Трудно поверить, что эдакая матрона способна на подобную хитрость, но внешность может лгать. Перед ней женщина, которая обманом организовала восстание против себя. Принц Люций, сводный брат ее сыновей, умер в пыточной камере. Глупо недооценивать такого противника.
      Хардуин уверен, что у императрицы нет подозрений на ее счет. Появись хоть шепоток о причастности Федерации к неудачному государственному перевороту, и их легенде никто бы не поверил. Тем не менее даже если бы Нерисса со своими министрами подозревали об их соучастии в заговоре, то они освободили бы Хардуина от обязанностей и выслали из империи, потребовав у Седдона нового посла.
      — Приятно, что при нашем дворе появилась еще одна женщина, — снова заговорила правительница. — Я принимаю ваши верительные грамоты и признаю в качестве нового торгового представителя.
      — Для меня большая честь служить вашему величеству. На сей раз и Исобель, и Хардуин поклонились. Посол протянул свиток с верительными грамотами ожидавшему чиновнику, и они попятились назад в толпу.
      Все закончилось. Флёрделис сделала глубокий вздох, а потом еще один.
      — Видишь, она сильно изменилась со времени твоего последнего пребывания здесь, — заговорил посол, когда они отошли достаточно далеко, чтобы посчитать их разговор грубостью.
      — Да, — ответила седдонийка, — но и я тоже.

Глава 5

      — А вот и список торговых домов, который вы запрашивали. Купцы голубых кровей перечислены слева, а те, которых связывают родственные отношения или брак с новоприбывшими, указаны справа.
      Исобель забрала у Перрина свиток, но не стала сразу разворачивать, а сконцентрировалась на молодом человеке, назначенном ей в помощники.
      — То есть в упадке, но пока не разорены, я правильно поняла?
      — Все, как вы и просили, — кивнул Перрин. — Дома пережили потери и стагнацию, в то время как их пэры преуспевали. Я исключил тех, чьи долги превысили активы и чьи расходы явились результатом неудачного положения при дворе, а не невезений и финансовых просчетов.
      — Очень хорошо, — сказала девушка. У нее имелись собственные догадки о том, чьи имена должны быть в списке... интересно, насколько ее предположения совпадут с результатами дотошных исследований Перрина. Данные дома нужно восстановить, чтобы наладить новые торговые отношения и вернуть былой достаток. Риск, разделенный с кем-то, риск наполовину. Также Флёрделис обдумала некоторые совместные предприятия, которые икарийские партнеры посчитают выгодными. Ее предшественника можно считать довольно компетентным работником, однако он предпочитал придерживаться статус-кво, сохраняя существующие отношения, а не налаживая новые.
      Действительно, подобная осмотрительность была просто необходима в те. дни, когда Икарию сотрясало восстание, а на всех иностранцев смотрели как на врагов. Однако пришли другие времена, времена перемен, и Исобель выбрали орудием изменений.
      — Я дам знать, какие дома меня заинтересовали, и тогда ты при благоприятной возможности организуешь встречу со старшим торговцем.
      Зима уже наполовину прошла. А с наступлением весны икарийские торговые корабли начнут покидать порты. Пора действовать, заключать сделки, прежде чем купцы сами свяжутся с менее выгодными партнерами и выберут неправильные маршруты.
      — Конечно. Вам еще что-нибудь нужно?
      Флёрделис требовалось много чего, однако Перрину она пока не доверяла. Молодой человек, которого родители отправили в чужую страну набираться ума-разума и преодолевать трудности. Вроде как клерк он и неплох, и все же нужно поймать его, дождаться, когда проколется или совершит ошибку, либо намеренно чего-то не сделает. Исобель не питала иллюзий, что он присягнет ей на верность.
      Если бы Ансель выжил, она была бы уверена по крайней мере в одном человеке в Каристосе. Но на «Гордости» должен был остаться хотя бы кто-то, чтобы присматривать за секретными грузами. Ансель поклялся служить дому Флёрделис верой и правдой и заплатил за преданность жизнью. Поскольку даже если «Гордость Седдона» осталась на плаву, мальчика наверняка убили, чтобы сохранить заговор в тайне.
      Теперь вместо надежного друга придется терпеть этого застенчивого чужака, чьи пальцы всегда испачканы чернилами, а все слова незамедлительно передаются послу Хардуину.
      — Да, и еще. Мне нужен дом в торговых кварталах.
      — Но...
      — Ничего шикарного. С салоном, в котором можно собрать пару десятков гостей, и несколькими спальнями на втором этаже. Ах да, и конечно же, с огромной ванной комнатой в икарийском стиле. Где-нибудь в купеческом районе, респектабельном, но уже не модном, где никто не станет обращать особого внимания на мои приходы и уходы.
      — Но...
      — Дом я буду оплачивать сама, — продолжала Исобель, притворившись, что недопоняла суть его протестов. — Просто хочу, чтобы мне нашли подходящее место.
      — Зачем вам нужна собственная резиденция? Наверняка посольство намного удобнее любого купеческого дома.
      — Оно не подходит для моих нужд.
      Открытый рот Перрина указал на высочайшую степень смущения.
      — Симпатичные мальчики, — уточнила Флёрделис. — Я обожаю проводить свободное время с красивыми мальчуганами и уверена, что получу большее удовольствие, когда не буду бояться чьих-то вторжений.
      Перрин покраснел как рак, краска распространилась по всему лицу, начиная с кончиков ушей и до самой шеи.
      — Да, конечно... Я посмотрю, что можно сделать, — заикаясь, выдавил клерк, а потом, спросив разрешения, как угорелый выскочил из комнаты, чтобы, не дай бог, не засмущаться еще сильнее.
      Исобель с трудом могла поверить, что молодой человек проработал в посольстве около года и все еще так краснел и терялся. Его семье стоило поступить по-другому. Например, отправить парня в долгое торговое путешествие со строгим капитаном, который быстро бы выбил детскую дурь из головы. Перрин никогда не добьется высокого положения для своего дома, пока не научится контролировать и скрывать эмоции.
      Девушка наконец-то развернула свиток, который подготовил клерк. Ее не удивило, что в списке превалировали купцы из древних икарийских семей. Ситуация такая же, как и при дворе, где в расстановке сил доминировали «новоприбывшие». Оказалось, что купеческие дома со связями среди новичков процветали за счет обедневших семей, которые не нашли союзников среди прошлых конкурентов.
      Исобель удивилась, увидев в списке Септимуса-младшего. Наверняка министр воспользуется положением и знаниями, чтобы продвинуть свой дом, а Септимус-старший находился на посту свыше двадцати лет. Согласно заметкам Перрина, их состояние за последние годы не увеличилось, что возможно, указывало на отсутствие воображения, либо папуля где-то оступился, а сын никак не может все вернуть на круги своя. Возможно, теперь, когда Септимус унаследовал пост отца, перед ним откроются новые перспективы. Девушка сделала пометку, что нужно обязательно встретиться с новоиспеченным министром в официальной обстановке, дабы сделать нужные выводы касательно качеств молодого человека, прежде чем начинать разговор о торговом сотрудничестве.
      Она изучила остальные списки и из трех дюжин выбрала восемь домов: три из новоприбывших и пять местных, чтобы собственные предпочтения не показались слишком очевидными.
      Будто по сигналу в дверь постучали, и на пороге комнаты появился посол Хардуин. На мгновение он замешкался, немного подождал, но Исобель так и не поднялась с кресла. Кабинет слишком неудобное место для разговоров, поскольку единственное кресло стояло у стола, а табуретка, задвинутая в угол, больше подходила для клерка. Вежливость диктовала свои правила, и для беседы пришлось перейти в гостиную. Впрочем, Хардуин признал ее силу, иначе не стал бы разыскивать девушку сам, а прислал бы за ней помощника, поэтому седдонийка решила использовать все преимущества до конца.
      — Вы повергли в шок своего клерка. Бедный Перрин убежден, что вы опозорите доброе имя посольства.
      — Вижу, он не терял времени даром и сразу доложил обо всем хозяину, — наконец заявила она.
      — Разве можно его винить? Он молод и, в конце концов, всего лишь новичок, выполняющий свои обязанности.
      — Уж не настолько и молод. К тому же вы сами его рекомендовали, — подчеркнула Исобель. Когда она была в возрасте Перрина, ей уже доверяли подробности тайных заговоров, которые могли стоить жизни, причем не только ее, но и всех, кто был вовлечен. Если помощник в скором времени не повзрослеет, то никогда не найдет место выше, чем должность в семейной канцелярии.
      — Перрин очень способный молодой человек, пускай и немного наивен, — сказал Хардуин. — К тому же он предан и осмотрителен, и еще послужит вам верой и правдой.
      Предельно ясно, почему посол сделал акцент на лояльности. Так и должно быть, при условии, что сам Хардуин надежный человек, который не ведет свои собственные партии.