Чародейка велела Харузу лечь на походную кровать, брызнула несколько капель какого-то эликсира в воду — и по краям таза образовались кристаллики льда. Смочив кусок мягкой ткани в получившемся растворе, она раскрыла халат Харуза и принялась терпеливо омывать его тело. Ледяная вода дивно освежала.
— Ты болен, мой единственный, — проговорила она. — Тебе хуже, чем должно было быть. В чем дело?
— Я боялся, что ты погибла. Там были два дракона, а ты говорила, что будешь следить за боем, за засадой. Но один дракон погиб под лавиной, а второй получил раны…
— Ш-ш… — Она прижала душистые кончики пальцев к его губам. — Дракон, который попал под снег, действительно был моим.
— Но ты жива!
— Неужели ты обо мне такого плохого мнения? Неужели ты решил, что моя сила настолько мала, что я не смогу избежать пустяковой опасности? Мне и более серьезная не угрожала бы!
— Мне никогда не бывает страшно, но на этот раз я испугался — за тебя.
Смыв пот с его тела, Флавьель снова закутала его в халат.
— Ну вот. Скоро тебе будет лучше, — пообещала она.
— Мне уже лучше, хотя не знаю, помогло ли твое зелье или просто твое присутствие.
Флавьель встала и начала перебирать вещи в сундуке в поисках подходящей одежды. Грязные вещи лежали кучей на полу, и она ногой отшвырнула их в угол.
— Когда будешь снова одеваться, тебе надо выбрать что-нибудь полегче, — сказала она.
Он впервые обратил внимание на то, что на ней только тонкая рубашка, завязанная на талии. И даже когда она находилась на улице, то накидывала на себя лишь легкий плащ.
— И все же тебе тепло, несмотря на весь этот снег.
Флавьель поднесла к его губам пузырек — такой же, как тот, из которого он выпил зелье в первый раз. И он снова проглотил все содержимое, не задавая никаких вопросов. Она на секунду прижала руку к его лбу.
— Жар уже прошел, — сказала она. — И если начнется снова, не тревожься. Знай, что это просто сгорает твоя прежняя жизнь. И благодаря этому ты станешь достойным того, чтобы тебя принял Великий, Которому Служат Все. Он — мой господин. Вскоре я сама отведу тебя к нему и расскажу ему о твоих славных деяниях, о том, какой ты ценный союзник и как ты мне дорог. Может быть, он даже благословит наш союз. Но все это позже. Завтра тебе нужно будет провести совещание с твоими генералами.
— Не оставляй меня!
— Я уйду ненадолго. Мне нужно найти моего помощника, Фарода, и других всадников. И Чагги, предводителя наших союзников, фридийцев. Нам тоже нужно будет собрать наши силы, знаешь ли. Ведь хотя ни одна сторона не одержала убедительной победы, были и потери. Я возьму одного из оставшихся драконов. Не ожидала, что мне придется катиться кубарем и чуть не оказаться похороненной под толстым слоем снега. — Ее улыбка получилась невеселой. — Не могла предположить, что твои воины окажутся настолько сообразительными.
— Это дело рук Горина. Он — нордорнец и понял, что снег готов обрушиться.
— Горин. Я запомню это имя.
Флавьель поцеловала его, а потом жестом притушила свечу так, что она не давала света, хотя и продолжала гореть. В полумраке Харуз почувствовал, что чародейка исчезла. А потом свет снова вспыхнул.
Когда ему удалось немного успокоиться, он встал с кровати и начал надевать чистую — и не такую теплую — одежду, которую приготовила для него Флавьель. Потом вызвал часового и распорядился, чтобы грязные вещи отнесли прачке.
Утром он проведет совещание со своими помощниками, а до этого прочтет все рапорты, которые ему скоро принесут. Будет интересно посмотреть, какой план сражения они теперь изобретут, и еще интереснее придумывать, как обратить его против них.
11
— ЛОРД РОЙАНС, — сказал Горин, — Харуз не ожидает вас увидеть. Может быть, сообщить ему, что вы здесь?
— Всему свое время. Пока я предпочитаю, чтобы мой приезд был для него неожиданностью.
Немного отдохнув и поев горячего, старый аристократ почти восстановил силы и вновь обрел свою привычную властность. Он сидел на походной койке в палатке Гиннела, а рядом с ним дремал боевой кот, пристроив голову ему на колени. Этот кот не был из знакомых Горину пар, но эти независимые животные часто укладывались подремать там, где им хочется.
Горин, Гиннел и Латром уже собрались в палатке, дожидаясь прихода Рохана. Только Горин и Ройанс знали, что именно им предстоит обсуждать, но остальные чувствовали, что будут решаться серьезные вопросы. На их лицах читались любопытство и тревога. Уже через несколько минут в низенький вход поднырнул Морской Бродяга с забинтованной головой.
— Извините за опоздание. Я хотел узнать, как дела у Битты, которую нам пришлось нести в лагерь.
— Она серьезно ранена? — спросил Гиннел.
— Лапа у нее опухла и разбита, — отозвался Рохан. — Врач решил, что сломана одна из маленьких косточек. Наверное, кому-то удалось ударить ее палицей или дубинкой.
Юноша замолчал и стал растирать себе затылок, хмуро сдвинув брови.
— Она еще очень молода и получила важный урок, отделавшись сравнительно легко, — проговорил Горин. — А теперь давайте перейдем к тому, из-за чего мы здесь собрались. Лорд Ройанс, пожалуйста, расскажите нашим доверенным друзьям все то, что вы узнали. Нам нельзя тратить время попусту: необходимо срочно принимать решение.
Быстро и сжато старый аристократ пересказал обвинения, выдвинутые в адрес Харуза, не преминув упомянуть и все смягчающие обстоятельства, которые были ему известны. На несколько мгновений в палатке установилась полная тишина. Сонный боевой кот пошевелился, удобнее устраиваясь около Ройанса.
Латром заговорил первым.
— Я здесь единственный уроженец Рендела, — сказал он, обращаясь к Ройансу, — за исключением вашей милости. Если в нашей стране прежде и случалась подобная измена, то я, во всяком случае, о такой не слышал.
— В северных землях такого не бывало, — подхватил Гиннел.
— И у Морских Бродяг тоже, — отозвался Рохан. Он снова начал растирать себе шею. — Это немыслимо… если это правда.
— В этом и заключается проблема, — проговорил Ройанс. — Как нам это выяснить?
— Ясенка придает большое значение ожерелью, — заметил Горин. — И то, что она видела своими глазами, очень убедительно.
— Однако там присутствовала магия, — напомнил Ройанс. — С обеих сторон.
— Я слышал описание подобного предмета, если не этого же самого, — медленно произнес Гиннел. — Его называют Диадемой сокрытия. Это обруч, — пояснил он в ответ на вопросительные взгляды остальных, — который надевается на голову. В него вставлен драгоценный камень, с помощью которого создается туман. И естественно, самый густой туман образуется вокруг головы того, кто надел диадему.
— Но разве ее обладатель не будет слепым? — спросил Латром.
— Нет, потому что он окажется внутри магии, — ответил Гиннел. — На него ее действие не распространится.
— Печально, что никому не пришло в голову поискать эту диадему в Крагдене, — заметил Ройанс.
Горин выгнул брови:
— Вероятно, Харуз взял ее с собой.
— Да, наверное. Такой предмет может оказаться весьма полезным, особенно для того, кто хотел бы скрыть свое лицо. — Латром рассмеялся. — Превосходный инструмент для шпиона.
— Предполагается, что во время бурана мы отправили своих разведчиков, которые чуть не погибли от холода. Судя по тому, как прошло сражение, они не смогли получить нужных сведений. Я что-то не заметил, чтобы наш лорд-маршал предложил кому-то из них свою магическую защиту, — сухо бросил Гиннел. — Если, конечно, они вообще были отправлены. Однако были разведчики или нет, мне трудно представить себе графа Харуза в роли предателя.
— Нам всем трудно представить, что он предатель, — отрезал Латром. — Однако фактов против него собралось немало.
Рохан помолчал, задумавшись, а потом вдруг сказал;
— Стержень.
Остальные вопросительно повернулись к нему. Он нахмурился и снова потер себе затылок, словно что-то не давало ему покоя.
— Вы же помните. Ну, лорд Ройанс, конечно, не может об этом помнить, но остальные должны. Тот стержень с рукояткой, который я привез, после того как Морские Бродяги убили первого дракона.
— Да, и?.. — нетерпеливо спросил Горин.
— Ну, когда мы дали его Харузу, чтобы он его хранил у себя, он положил его в сундук в штабной палатке. Я еще заметил, что сундук запирается, но тогда не задумался над этим. А еще я помню, что, когда он положил стержень внутрь, тот звякнул, словно ударился обо что-то металлическое.
— Возможно, это была диадема, — заметил Латром.
— А возможно, и нет, — отозвался Горин. — Нельзя строить теории на том, чего точно не знаем.
— Тогда я пойду и попрошу нашего лорда-маршала показать мне сундук и его содержимое, — решительно заявил лорд Ройанс. — Я имею право, поскольку это — смертоносное оружие наших врагов.
— И тогда, когда сундук будет открыт…
— Я увижу, что еще в нем лежит.
Ройанс бережно снял голову боевого кота со своих колен и встал с походной койки. Проснувшийся кот встряхнул головой, а потом вскочил и выбежал из палатки.
— Давайте пока надеяться, что содержимое сундука Харуза нас не заинтересует, — продолжил Ройанс. — Несмотря ни на что, мне совсем не хочется обнаружить, что он переметнулся на сторону наших врагов. Если это так, то, боюсь, все потеряно.
— Пойди и расскажи моей супруге о нашем решении, — попросил Горин Латрома. — А потом присоединяйся к нам в штабной палатке.
Латром вскинул руку в салюте и отправился выполнять приказ командира. Остальные пошли с Горином в ту сторону, куда умчался боевой кот.
После легкого ужина Харуз сидел за небольшим столом в своем личном помещении, просматривая первый рапорт о состоянии его отряда после сражения. Он ощутил чье-то присутствие и, хмурясь, поднял голову, поскольку строго приказал, чтобы его не беспокоили…
— Флавьель! — радостно воскликнул он, вскакивая из-за стола. — Ах, как я рад, что ты вернулась так быстро. Иди сюда, моя дорогая.
Однако она позволила ему только мимолетные объятия. И снова аромат ее духов обволок его.
— У нас нет времени прохлаждаться, мой Харуз, — сказала она. — Боюсь, что нас разоблачили.
Она не улыбалась, и Харуз моментально насторожился, осознав, что положение действительно должно быть серьезным. До сей поры Флавьель являлась к нему только под покровом ночи.
— Что нам делать? — спросил он.
— Я надеялась, что ты сможешь повести армии к еще одной смертельной опасности, но этому не бывать. Лорд Ройанс приехал в лагерь и уже сейчас идет сюда в сопровождении нескольких аристократов. Я была… скажем так: я была поблизости, но они не смогли меня узнать.
Харуз ни на секунду не усомнился в правдивости ее слов. Присутствие Ройанса могло означать только одно. Все его подозрения подтвердились. Маркла действительно попыталась его отравить и вынуждена была выпить яд, предназначавшийся ему самому. А потом решила выдвинуть ложные обвинения, пока еще может. В нем вспыхнула ненависть, и он понадеялся на то, что его жена умерла в страшных муках.
— Что нам делать? — снова спросил он.
— Нам надо бежать, потому что еще через несколько секунд уже весь лагерь будет предупрежден, и тогда мне не удастся помешать им тебя убить. Идем. Мы вместе будем летать на ледяных драконах, и это ты поведешь армию Великого против остатков сил, которыми командовал раньше. Победа будет нашей!
— Мы не можем рисковать и идти мимо часовых. И я не смею выходить в главное помещение, чтобы забрать мою Диадему сокрытия. — Харуз сумел улыбнуться даже в этот напряженный момент. — Я держал ее там, в сундуке, почти у всех на виду.
— Ты всегда был отважен и дерзок, — отозвалась Флавьель. На секунду ее сурово сжатые губы чуть смягчились. — Оставь ее. Я окутаю нас тенью, и мы сможем скрыться.
Чародейка взмахнула обеими руками, и, когда на глазах Харуза помещение погрузилось в полумрак, она почти исчезла в темноте. Он вынул кинжал и прорезал ткань задней стенки палатки, так что они оба могли через нее выбраться. А потом две туманные фигуры, пригнувшись, побежали через лагерь.
Леди Маркла лежала на кровати в покоях, которые ей отвели рядом с апартаментами вдовствующей королевы. Иса была верна своему слову и часто ее навещала, заставляя то выпить немного отвара, то съесть кусочек хлеба. И Лорган действительно оказался знающим врачом. Благодаря его снадобьям она почти не испытывала боли и даже чувствовала себя более окрепшей, чем в тот день, когда приехала в королевский дворец. Прошло уже три дня с тех пор, как она поведала Исе и Ясенке свою историю о предательстве и убийстве.
Она понимала, что это — временное облегчение. Под нежным покровом средств Лоргана яд продолжал свою смертоносную работу.
Ей необходимо было знать, что происходит за стенами комнаты, в которой она лежала. Прикоснувшись к колокольчику у кровати, Маркла вызвала свою горничную, Рюту. Обнадеженная внешним улучшением состояния своей госпожи, девушка радостно поведала все сплетни, которые ей удалось услышать.
Маркла молча выслушала ее и с радостью отметила про себя, что трясинная принцесса, Ясенка, поступила именно так, как хотелось бы Маркле. Этой дуре хватило ума заручиться помощью старого Ройанса, которого она уволокла с собой, несказанно порадовав Марклу. У Харуза не будет возможности оправдаться перед главой королевского Совета, который славится своей суровой справедливостью.
Тем не менее Маркле хотелось самой стать свидетельницей финала. Только тогда она сможет спокойно умереть. Она продолжала слушать горничную, пока та не выговорилась.
— Все это очень интересно и забавно, Рюта, — сказала она. — Ты принесла моему сердцу такую радость, какой оно давно не знало. И пожалуй, я даже ненадолго встану с постели.
— Да, миледи, — отозвалась Рюта. — Но не забывайте, что вы еще очень слабы. Вы ведь так тяжело болели!
— Я посижу в кресле, ходить не буду.
— Господин Лорган и ее величество могут этого не одобрить.
— Ее величество у себя в покоях?
— Нет, миледи. Она спустилась в зал на полуденную трапезу. Мне передать ей, что вы желаете ее видеть?
— Нет, я не хочу ее беспокоить.
— Я принесу вам чечевичной похлебки. Она так укрепляет силы!
Маркла позволила горничной облачить ее в халат и довести до кресла. Хотя аппетита у нее не было, ей необходимо было на время избавиться от Рюты. Небольшой прилив сил вместе с отсутствием Исы были таким удачным сочетанием, которое могло больше не повториться.
— Спасибо. Чечевичная похлебка — это недурно. А еще принеси мне свежего творога и хлеба. Похоже, у меня сегодня появился аппетит.
— Я скоро вернусь!
Явно обрадованная, горничная стремительно убежала.
Маркла подождала минуту, а потом с трудом поднялась на ноги. Хватаясь за все, что попадалось по дороге, она выбралась в коридор, а оттуда — в покои Исы. Они были пусты, как и надеялась Маркла: все фрейлины ушли со своей госпожой обедать. Не колеблясь, Маркла вошла в спальню Исы и осмотрелась.
А! Вон там, на столе, стоит шкатулка с драгоценностями. Если Иса и в этом такая же предсказуемая, какой всегда считала ее Маркла…
Она открыла шкатулку и достала оттуда подставку с дорогими побрякушками — брошами и кольцами для пальцев и ушей. Большинство было с рубинами и изумрудами, камнями Дуба и Тиса. Под подносом оказались всевозможные ожерелья, начиная с богато украшенных и нарядных и кончая самыми простыми, повседневными. Подняв одно из самых роскошных ожерелий, Маркла обнаружила под ним тот крошечный талисман, который она вынула из сундучка, стоявшего в потайной комнате Харуза. Он по-прежнему лежал в темно-сером бархатном мешочке.
Для надежности надев шнурки мешочка на запястье, Маркла привела шкатулку в порядок и оставила точно в том виде, в каком нашла. А потом постаралась как можно быстрее вернуться в свои покои. Она спрятала мешочек под подушку и даже успела снова сесть в кресло и отдышаться до появления Рюты с подносом.
Маркла позволила горничной смотреть, как она ест. К ее собственному удивлению, совершив небольшой подвиг и вернув себе талисман, она почувствовала, что у нее действительно пробудился аппетит. Она съела все принесенное, а потом попросила Рюту уложить ее обратно в постель.
— Теперь вам следует поспать, миледи, — сказала горничная. — Вы этого заслуживаете. Господин Лорган будет так доволен тем, что вам лучше!
— Немного поспать, пожалуй, неплохо, — отозвалась Маркла. — Пожалуйста, не беспокой меня по крайней мере час.
Горничная потеплее укрыла ее, тщательно задернула занавески, чтобы слишком яркий свет не потревожил сна госпожи, а потом тихо закрыла за собой дверь.
Маркла тут же достала из-под подушки бархатный мешочек и вытряхнула талисман себе на ладонь. Она не знала, что за существо изображает эта фигурка: крылатое, но покрытое не перьями, а мехом.
Крошечные желтые камушки блестели, словно глаза существа способны были видеть даже в полумраке. Она потерла фигурку пальцами, стараясь точно вспомнить заклинание, которое приводило ее в действие.
Как и ожидали трясинные воины, ледяной дракон приземлился и пошел к Трясине, держась как можно ближе к морю. Тассер и его воины без труда отошли чуть дальше от берега, чтобы, оставшись незамеченными, опередить опасного зверя. Тассер знал подходящее место для нападения — и оно было далеко за пределами их родной земли.
Генерал трясинной армии имел в своем распоряжении небольшой запас времени и мог позволить себе немного подготовиться. Он знаком подозвал к себе своего сородича и помощника Сумаза. Они сели рядом и посовещались без помех.
— Теперь жалею, что пошел воевать с Ренделом. Иноземцы всегда беда. Рохан, может, и друг, Горин — тоже, но Харуз — не друг.
Сумаз сплюнул на замерзшую землю.
— Никогда не был другом Трясины этот Харуз. А теперь у нас бой с ледяным драконом. Только наш, — добавил он с ухмылкой. — Как мы это сделаем?
— У меня есть мысль, — ответил Тассер. — Дракон еще позади нас.
Его собеседник поднял голову, словно присматриваясь и прислушиваясь.
— Да. Я слышу, как он идет: топ, топ. Тяжелый. Но еще далеко.
— Найди человека, который бегает быстрее всех. Мне кое-что нужно, кое-что, что я взял давно, когда в Трясине был другой большой бой. Твой человек бежит, мы тут задерживаем дракона до его возвращения. Он приносит мешки, которые я спрятал.
Сумаз ухмыльнулся еще шире:
— Мешки не из шкуры лаппера?
— Да, ты знаешь, о чем я говорю. С королевским знаком. Твоему человеку нелегко придется, чтобы Банка отдала.
— Все знают, какая у Тассера злая жена. Я пошлю Лорко. Он сильный. Бегает быстро и может насесть на Банку.
— Хорошо. Ты знаешь, как дразнить больших летунов? Они нас ненавидят, но драконов могут ненавидеть больше.
— Они гнездятся в скалах рядом, и на юге тоже. Пока мы ждем здесь дракона, можно выкатить яйца из гнезда или убить птенцов. Похоже на старые добрые времена для нас с тобой, а?
— Да, хорошие времена. Но теперь тяжелее. Если птицы будут на нашей стороне — и, может, болотники, то сможем убить дракона и всадника, обоих. — Губы Тассера раздвинулись в мрачной улыбке. — Тогда иноземцы увидят, как хорошо дерутся трясинные воины.
Сумаз отодвинулся и посмотрел на своего предводителя.
— Ты вернешься к Харузу, когда дракон умрет?
— Тассер дал слово. Мы вернемся. Но не к Харузу. К Рохану и, может, к Горину.
Сумаз уставился вдаль, явно не одобряя Тассера.
— Может быть. Я все равно посылаю Лорко.
А потом он встал и отправился искать трясинного воина и сообщать ему о неприятном задании, которое предстоит выполнить.
Маркла была слишком возбуждена для того, чтобы лежать в постели, и перешла к столику у кровати. Она уже дважды пыталась прочитать заклинание оживления и оба раза потерпела неудачу. Она что-то не то делала — или чего-то не делала — и не могла добиться успеха. Она закрыла глаза, представляя себе книгу заклинаний такой, какой видела ее в потайной комнате Харуза. В своих воспоминаниях она открыла книгу и перелистала страницы, пока не дошла до нужной.
Буквы были необычайно красивы, заглавные буквы выведены золотом и красными чернилами. Ее рука сама начала двигаться, словно прикасалась к строкам, запоминая заклинание. И теперь она поняла, в чем именно ошиблась. В заклинании нужно было сказать «летун, живи», а не «летун, лети».
Она сжала талисман в руке. Обретя новую уверенность, она негромко произнесла вслух:
Летун, живи и днем, и ночью,
Открой свои живые очи.
Летун, живи и ночью, и днем,
Неси мне то, что знаешь о нем!
Несколько долгах секунд ничего не происходило. А потом талисман в ее руке зашевелился и начал увеличиваться. Глаза из золотых камней ожили. Крохотное существо выпрямилось и расправило крылья.
Это существо не было создано для того, чтобы его ласкать и гладить. Его взгляд был злобным. Возможно, летун был недоволен тем, что его пробудили к жизни.
Марклу это не заботило. Она подняла зверька на раскрытой ладони.
— Лети, — сказала она ему. — Ты знаешь, кого я ищу. Лети и найди его.
Существо не столько вспорхнуло, сколько поднялось с ее руки и сделало круг по комнате. Маркла запоздало вспомнила, что не открыла для него окно. Однако это оказалось ненужным: летун исчез прямо у нее на глазах. На секунду, пока странное создание преодолевало стену, у Марклы закружилась голова, а потом она словно вместе с ним взвилась в небо, видя все вокруг его глазами.
Добившись столь многого, она почувствовала такую слабость, какой еще никогда в жизни не испытывала. Маркла неловко вернулась обратно, спотыкаясь о мебель, которую не могла ясно видеть, и залезла на кровать. Она с облегчением откинулась на подушки и, натянув на свое исхудавшее, изнуренное ядом тело одеяло, разгладила его так, чтобы Рюта не догадалась о том, что в ее отсутствие госпожа вставала.
А тем временем она поднималась все выше и выше с новорожденным существом. Внизу раскинулась белая равнина, усеянная почерневшими от мороза вечнозелеными деревьями. У нее над головой светило неестественно яркое солнце, снег ослепительно сверкал на фоне ярко-голубого неба.
Она повернула на север. Казалось, даже границы времени стали расплываться. Сначала ей показалось, что она видит на снегу следы, оставленные санями, а потом она увидела и сами сани. Две собачьи упряжки спешили, как и она, на север, но по сравнению с ней они двигались очень медленно. Она оставила их далеко позади.
Там, впереди, мог располагаться только лагерь армий, которыми командовал Харуз. Она облетела вокруг лагеря, отмечая районы, где были расквартированы ренделцы. Их палатки стояли отдельно от нордорнских. В стороне от остальных палаток были сооружены шалаши, и впервые Маркла увидела человека, который мог быть только жителем Зловещей Трясины. А рядом с их стоянкой виднелись укрытия Морских Бродяг.
Сориентировавшись на местности, она устроилась наверху одной из палаток, чтобы, оставаясь невидимой, наблюдать за происходящим. Она узнала флаг, развевавшийся над этой палаткой, и поняла, что в ней расположился Харуз. Из палатки доносились мужские голоса, но она не могла разобрать слов, хотя и почувствовала, что там идет обсуждение планов близкой битвы. Оказалось, что ей не хочется проникать в палатку, и она поняла, что это предпочтение летуна, а не ее собственное.
Вскоре из палатки вышел Горин в сопровождении Рохана. Чуть позже показался и второй нордорнский аристократ… Как она вспомнила, его звали Гиннелом. Он шел вместе с трясинным жителем. Она решила было последовать за ними, но потом передумала. Она — вернее, летун — закрыла глаза, и по какому-то странному сжатию времени наступила ночь, а потом снова настал день.
Харуз ушел из лагеря. Маркла взметнулась в небо и с огромной высоты стала смотреть, как он в одиночестве идет по лощине между скалами.
Она видела, как он на мгновение спрятался за скалой, а потом вышел и обнял женщину, которая его ждала.
— Так я и думала, — прошептала Маркла.
Ее голос неожиданно подействовал на летуна. Их точка зрения сместилась, и она поняла, что на секунду они стали видимыми. Она приняла решение больше не говорить, если без этого можно будет обойтись.
Точка зрения снова сместилась: она опять была с существом, которого заговором вызвала из каменного талисмана.
Ее муж и та женщина сели верхом на громадное белое чудовище, поджидавшее поблизости. Ледяной дракон! Он поднялся в воздух.
Маркла и ее летун взвились еще выше, стараясь не упустить из виду дракона с его седоками. Пока длился полет, Маркла мучительно пыталась вспомнить, где она видела прежде эту женщину.
А потом вспомнила. Это было на Большом Турнире, когда юный Рохан сделал нечто непонятное и волшебница была разоблачена как колдунья Флавьель. Все сидевшие на трибуне, где Маркла получила почетное место неподалеку от вдовствующей королевы Исы, просто окаменели. А потом Флавьель исчезла в вихре снега и раскатах грома. Сама жизнь Исы оказалась под угрозой: ведь именно она приблизила эту злодейку к королевскому двору!
Ледяной дракон снова приземлился, и Флавьель с Харузом слились в страстных объятиях. Маркла не стала следовать за преступной парой в убежище, устроенное из древесных ветвей, и на этот раз ее воля совпала с желанием летуна.
Она беспокойно кружила вокруг шалаша, намереваясь подождать и последовать за одним из двоих, когда они наконец выйдут из своего убежища. Очевидно, это произойдет не очень скоро. Она даже слишком хорошо понимала, что сейчас происходит за стенами.
— Харуз, — прошептала она. — Меня не интересует, куда отправится его шлюха.
Летун снова поменял направление движения, и ее точка зрения резко сместилась.
Она запоздало поняла, насколько близко они подлетели к ледяному дракону. Его змееподобная шея стремительно вытянулась. Он открыл пасть, и последнее, что услышала Маркла ушами летуна, был хруст зубов, впивающихся в крошечный комок плоти…
Резко, так что все тело свело судорогой, Маркла пришла в себя. Мгновение она в ужасе билась под сковавшим ее одеялом, инстинктивно щупая свои руки и ноги: она была уверена, что они окажутся сломанными, истерзанными. Сомкнувшиеся на ней зубы ледяного дракона были такими гигантскими, его дыхание — ледяным и зловонным…
Постепенно она начала успокаиваться. Она цела и невредима — если не считать того, что умирает от действия яда собственного приготовления. Только летун был уничтожен.
Губы Марклы изогнулись в слабой и горькой улыбке. Иса никогда не сможет воспользоваться безделушкой, которую она приказала своей верной подруге графине Маркле выкрасть для нее. Маркла даже не знала, превратились ли останки летуна снова в камень и лежат сейчас в брюхе дракона или чудовище выплюнуло их на снег.
Маркла точно знала только одно: теперь в сердце Харуза ее сменила другая. И она снова порадовалась тому, что ей удалось убедить в измене Харуза хотя бы Ясенку. Сани, которые на глазах у Марклы спешили на север с такой лихорадочной скоростью, могли везти только Ясенку — и тех, кого она уговорила ее сопровождать.
Теперь Маркла ощутила, что усилие, которое она потратила на волшебство, истощило ее. А потом ей стало ясно, что дело не в этом. Тот крошечный запас искусственных сил, который ей дали тонизирующие средства и отвары, подошел к концу. Она умирает. Ее мгновенно охватила паника — и так же мгновенно улеглась.
— Пусть это произойдет, — прошептала она. — Я сделала все, что было нужно, и теперь знаю правду. Пусть Харуз наслаждается своей новой возлюбленной. Очень скоро его разоблачат — и я буду отомщена.
Она попыталась снова разгладить одеяло, ощущая все возрастающую слабость. А потом выпрямилась, сложила руки на груди и закрыла глаза. Незаметно, невообразимо спокойно она погрузилась в сон, от которого ей уже никогда не пробудиться.
— Мы должны устроить самые торжественные похороны! — решила Иса, когда леди Ингрид принесла ей известие о смерти Марклы. — Теперь в склеп Крагдена ляжет самая прекрасная и образованная графиня из всех, что были в этом роду. Пожалуйста, уведомите лорда Ройанса.
— Лорда Ройанса во дворце нет, ваше величество, — ответила леди Ингрид. Она опустила глаза, явно опасаясь гнева Исы. — И, насколько людям известно, его нет и в городе.
— Нет?!
Иса воззрилась на свою фрейлину и сдвинула брови. Куда же он мог деться? А потом она внезапно поняла. Эта проклятая Яснеродная! Видно, понеслась прямо к Ройансу и выложила ему историю Марклы об измене и предательстве, а старый дурень ей поверил. Надо полагать, они уже на полпути к лагерю.
Иса постаралась, чтобы ее лицо осталось спокойным и не выразило ничего, кроме вполне понятного горя из-за смерти фаворитки.
— Известите лорда Виттерна, — приказала она Ингрид. — В конце концов, он — прадед короля. Он оповестит всех аристократов, которые еще остались в Ренделшаме, чтобы они могли собраться и отдать дань уважения супруге нашего лорда-маршала в его отсутствие. Я приготовлю список тех, кого следует вызвать.
— Да, ваше величество, — отозвалась фрейлина.
Она поспешно удалилась, явно испытывая огромное облегчение из-за того, что неудовольствие вдовствующей королевы не обрушилось на нее.
А мысли Исы уже были заняты деталями предстоящих похорон, которые должны будут стать почти по-королевски пышными. Ранноре придется на них присутствовать — несмотря на ее все более заметную беременность. «Леди Раннора, — напомнила себе Иса не без презрения, — а не ее величество, младшая вдовствующая королева Раннора, глава Домов Рябины, Тиса и Дуба». Этот ее титул неизменно раздражал Ису намеком на возраст старшей вдовствующей королевы…
Гаттор из Билфа, который переехал в свою городскую резиденцию, как только узнал, что главный лагерь Четырех Армий будет расположен почти у него на пороге. Нужно, чтобы он тоже присутствовал на похоронах. Кто еще? Леди Анамара, наверное.
