Эмма Харт (№2) - Удержать мечту. Книга 2

 – Затем она рассказала о своей мигрени, о том, как около одиннадцати проходила мимо библиотеки по пути наверх за таблетками и увидела его светлость за рабочим столом, а во второй раз заметила его около полуночи, когда шла спать. – В воскресенье утром я встала очень рано, сэр, – продолжала Бриджит О'Доннелл. – Выпив чашку чая на кухне, я поехала на машине в Уотерфорд, чтобы вместе со своей сестрой поприсутствовать на первой мессе. Я осталась в Уотерфорде на ленч, а в середине дня вернулась в деревню Клонлуглин и зашла в гости к матери. Только тогда я узнала о смерти ее светлости и, естественно, поспешила в поместье, где меня опросил сержант Макнамара.

Следующим перед судом предстал управляющий поместьем. Майкл Ламон также подтвердил, что не видел леди Дунвейл в субботу днем и описал свои действия на следующее утро:

– В прошлое воскресенье я поднялся пораньше и поехал в свою контору в Клонлуглине, чтобы забрать кое-какие бумаги. На берегу озера я заметил «лендровер» его светлости и остановился, чтобы посмотреть, в чем дело. – Ламон сделал глотательное движение – Я подумал, что лорд Дунвейл где-нибудь поблизости. Когда я его не нашел, то пошел назад к своему «джипу». Именно тогда на дальнем конце озера я увидел машину ее светлости. Еще не добравшись до ее «остина», я заметил тело, плавающее в воде. – Ламон вдруг смешался и закусил губу, борясь с охватившими его эмоциями. Быстро справившись с собой, он продолжил: – Я выскочил из «джипа», намереваясь разглядеть его поближе. Тело, или, вернее, подол платья, зацепилось за большое бревно у берега. Я сразу узнал леди Дунвейл и поспешил в Клонлуглин сообщить о случившемся его светлости.

– Очевидно, переговорив с лордом Дунвейлом, вы позвонили в полицию?

– Совершенно верно, сэр, сержант Макнамара прибыл незамедлительно, и мы, то есть лорд Дунвейл и я, проводили сержанта до озера.

Следующим коронер пригласил сержанта Макнамару огласить собранные им факты.

– Мы с мистером Ламоном извлекли тело на сушу. Его светлость испытал слишком большое потрясение и не мог нам помочь. Затем я перевез погибшую в деревню в клинику доктора Бреннана для обследования и определения возможной причины смерти. Оттуда я позвонил в Корк в отдел судебной медицины, зная, что предстоит делать вскрытие, и вызвал машину для доставки тела в лабораторию. Потом вернулся в поместье Клонлуглин и снял показания у его светлости, у его матери, графини Дунвейл и мистера Ламона. Далее – осмотрел местность вокруг озера и машину покойной, где в отделении для перчаток обнаружил серебряную фляжку, пустую, но с отчетливым запахом виски. Ее сумочка лежала на сиденье и, судя по содержимому, в ней никто не рылся. В кошельке лежала значительная сумма денег. Днем я решил еще раз наведаться в поместье. Видите ли, ваша честь, дело в том… я пребывал в растерянности… относительно некоторых обстоятельств. Доктор Бреннан сообщил мне, что, по его мнению, смерть наступила в районе двадцати трех часов тридцати минут. Я никак не мог понять, что делала ее светлость одна у озера на протяжении пяти с лишним часов. И еще кое-что странное. Я не мог себе представить, как можно случайно упасть в озеро. Там нет обрыва, напротив, берег очень пологий, и чтобы оказаться в воде, надо в нее войти. Именно во время повторного осмотра местности я нашел пустую бутылку из-под виски, заброшенную в кусты. Тогда я начал размышлять, сэр. Я спросил себя, действительно ли тут несчастный случай, как все считали. И чем больше я думал, тем больше склонялся к мысли, что имею дело с самоубийством, если не с убийством. – Сержант Макнамара кивнул в подтверждение собственных слов. – Да, должен признать, я начал допускать, что ее светлость стала жертвой преступления.

– И кого же вы считаете преступником, сержант Макнамара? – Коронер с еще более мрачным видом внимательно смотрел на полицейского.

– Неизвестное лицо, ваша честь. Бродягу, цыгана, возможно, какого-нибудь беспутного чужака, которого леди Дунвейл спугнула в том пустынном, безлюдном месте. На месте трагедии не оказалось никаких признаков борьбы – ни примятых кустов, никаких следов на траве около озера, вроде тех, которые остаются, когда, например, по земле тащат тело. Нет, ничего подобного. Малолитражка аккуратно припаркована, и, как я уже говорил, сумочка лежала внутри на сиденье. – Макнамара потер свой большой красный нос. – Я вовсе не предполагаю, будто лорд Дунвейл имеет какое-то отношение к смерти своей супруги. Показания мисс О'Доннелл о том, что в момент гибели потерпевшей он находился у себя в библиотеке, полностью снимают с его светлости все подозрения. Имейте в виду, ваша честь, в воскресенье днем мне пришлось допросить его во второй раз. Таковы мои обязанности. – Макнамара бросил в сторону Энтони осторожный взгляд, словно желая оправдаться в его глазах. – Но тем не менее, остается вопрос о тех пяти или шести часах. Что делала на озере ее светлость на протяжении такого долгого времени, остается для меня большой загадкой.

После некоторого раздумья коронер протянул:

– Но, сержант Макнамара, леди Дунвейл в тот вечер ведь могла покинуть Клонлуглин, поехать в Уотерфорд и вернуться в поместье позже, возможно, в надежде все-таки переговорить с мужем.

– О да, вы абсолютно правы. Но она никуда не уезжала. Не думайте, я навел справки в деревне, и ни одна живая душа не видела ее в течение тех таинственных пяти часов. А ведь по пути в Уотерфорд она не могла бы миновать деревню.

Дэзи, сидевшая тихо как мышка, едва осмеливалась дышать. В волнении она посмотрела на Джона Кроуфорда. Он ободряюще улыбнулся в ответ. Но Дэзи почувствовала, что он обеспокоен ничуть не менее ее. «Черт бы побрал этого Макнамару», – подумала она.

– Спасибо, сержант. – Коронер кивком отпустил его и вызвал следующего свидетеля, деревенского доктора Патрика Бреннана.

Показания доктора Бреннана оказались краткими:

– Я осмотрел тело усопшей поздним утром в воскресенье, после телефонного звонка сержанта Макнамары и доставки указанного тела в мой кабинет. Я сразу отметил, что трупное окоченение распространилось на все тело. Время смерти я определил в районе от двадцати трех тридцати до полуночи.

– Имелись ли на теле умершей какие-нибудь отметины или следы борьбы? – спросил коронер.

– Только диагональная ссадина на левой щеке, которую могло вызвать столкновение с бревном, упомянутым мистером Ламоном.

Коронер поблагодарил доктора и вызвал патологоанатома из Корка, доктора Стефена Кенмарра.

Дэзи едва сидела на краешке стула, не отводя взгляда от патологоанатома. И она, и все остальные члены семьи отлично понимали: его показания станут решающими. Ей казалось, что она чувствовала, как волнение обоих Дунвейлов и Джима словно туманом обволакивает ее. В зале суда вновь воцарилась гробовая тишина, такая звенящая, что Дэзи услышала стук своего сердца.

Доктор Стефен Кенмарр свидетельствовал столь же четко и исчерпывающе, как Бриджит О'Доннелл. Он сразу перешел к сути дела:

– Я склонен согласиться с теорией доктора Бреннана относительно происхождения ссадины на левой щеке покойной. Она могла образоваться в результате столкновения с находившимся в озере предметом, когда умершая попала в воду. Скорее всего таковым объектом является вышеупомянутое бревно. На левой щеке леди Дунвейл обнаружена гематома, то есть темный след от удара сине-красного цвета. По цвету я установил, что гематома недавнего происхождения. Для сведения присутствующих здесь неспециалистов – на разных стадиях синяк меняет окраску от сине-красного или темно-пурпурового до коричневого, затем светло-коричневого, а на стадии заживления становится желтовато-зеленым и желтым. Следовательно, из-за его темного цвета я определил, что он получен недавно. На черепе и голове я не обнаружил никаких травм, равно как и на теле – ни следов борьбы, ни признаков того, что покойная подверглась нападению или была убита прежде, чем попасть в воду. После внешнего осмотра я произвел вскрытие.

Кенмарр сделал паузу и заглянул в свои записи.

– Мне удалось выявить содержание большого количества алкоголя и барбитуратов в крови умершей. В легких – много воды. Следовательно, я пришел к заключению, что ее смерть последовала от длительного нахождения в воде и проникновения воды в легкие. Смерть наступила примерно в двадцать три часа сорок пять минут.

– Благодарю, доктор Кенмарр, – сказал коронер. Он нацепил очки и углубился в лежавшие перед ним бумаги. Через несколько минут он откинулся на спинку стула и обратился к присяжным.

– Выслушанные нами сегодня показания отчетливо рисуют грустную картину несчастной женщины, пребывавшей в состоянии стресса, чей обычно уравновешенный характер сильно изменился из-за острой депрессии, вызванной неудачей в семейной жизни и невозможностью иметь детей. – Он подался вперед. – Я безоговорочно верю показаниям мисс Бриджит О'Доннелл, являющейся свидетельницей трезвой, умной и не подверженной эмоциям. Полагаю, она имела возможность составить о покойной гораздо более объективное представление, чем ее муж. Мисс О'Доннелл говорила очень убедительно, и я верю ее словам, будто умершая незадолго до смерти пребывала в таком состоянии, в котором могла нанести себе вред. Мы также выслушали показания патологоанатома, доктора Кенмарра. Он не обнаружил ни следов борьбы, ни отметин на теле, только ссадину недавнего происхождения, скорее всего образовавшуюся в результате столкновения с бревном. Мы ознакомились с результатами вскрытия – алкоголь и барбитураты в крови, избыток воды в легких – что привело доктора Кенмарра к определенному выводу, что леди Дунвейл утонула.

Пристальный взгляд коронера задержался на лице каждого из заседателей.

– Сержант Макнамара, – продолжил он, – привлек наше внимание к таинственному промежутку времени, прошедшему между прибытием умершей на берег озера и последовавшей пять часов спустя ее смертью. Сержант Макнамара назвал их таинственными часами – но так ли это? Попробуем восстановить события тех роковых часов, когда покойная была одна у озера – и нам приходится предположить, что она оставалась там все время, поскольку никто не видел, чтобы она покидала поместье Клонлуглин или проезжала через деревню. Учтем также состояние леди Дунвейл – ее депрессию и горе, усиленные потреблением алкоголя. Вполне возможно, она пила перед приездом в Клонлуглин, но совершенно определенно, что она выпила большое количество спиртного по прибытии туда. Алкоголь найден в ее крови, а сержант Макнамара показал, что нашел не только пустую фляжку, пахнущую виски, но и заброшенную в кусты пустую бутылку из-под виски. Итак, мы видим покойную, как она сидит на берегу, пьет и надеется, возможно даже ждет, что ее муж скоро вернется к озеру. Обращаю ваше внимание на то, что его «лендровер» стоит на противоположном берегу и хорошо ей виден. Так не кажется ли вам логичным, что она никуда оттуда не уходила? Что она надеялась обсудить с ним свои проблемы, найти облегчение своей боли? Позвольте предложить вам такое развитие событий: проходят часы… темнеет… она остается на месте. Алкоголь мог притупить в ней чувство времени, или даже она могла лишиться чувств. Опять же под влиянием спиртного разве не могла она прийти к твердому убеждению, что ее муж обязательно вернется за своим «лендровером»? Но, наконец, осознав, что ее надежды не оправдались, разве не могла она прийти к самому ужасному и трагическому из всех решений? Решению положить конец своей жизни? Мы узнали, что она пребывала в отчаянии, ее переполняло чувство безнадежности и неверия в свое будущее. Причем в этом сходятся сразу два свидетеля. Совершенно очевидно, именно тогда, в тот страшный момент, умершая и приняла барбитураты, либо в безнадежной попытке снять мучивший ее стресс, либо для того, чтобы притупить свои чувства перед тем, как войти в воду. Да, я полагаю, что события того вечера происходили именно так, как я вам вкратце сейчас их описал. Другого логичного объяснения просто нет. Медицинское освидетельствование исключило возможность убийства. Сержант Макнамара отметил, что упасть в озеро Клонлуглин трудно, даже в состоянии алкогольного опьянения, из-за характера местности. Вокруг упомянутого водоема нет высоких берегов. – После короткой паузы коронер закончил: – Итак, должным образом взвесив представленные нам сегодня показания, я вынужден прийти к выводу, что перед нами очевидный случай самоубийства. – Коронер в последний раз оглядел всех присяжных. – У вас есть вопросы?

Присяжные сблизили головы, несколько секунд переговаривались приглушенными голосами, и наконец аккуратный молодой человек при явной поддержке остальных обратился к коронеру.

– Мы все согласны с вами, сэр. Как и вы, мы полагаем, что все произошло именно так.

Расправив плечи и распрямив спину, коронер объявил: – В качестве коронера, председательствующего в Суде коронера графства Корк, я обязан объявить вердикт: Минерва Гвендолен Стэндиш, графиня Дунвейл, покончила жизнь самоубийством, находясь в невменяемом состоянии и под влиянием алкоголя и барбитуратов.

На минуту в зале установилась полная тишина, а затем по помещению прошелестел взволнованный шепот, Дэзи похлопала Эдвину по руке и, подавшись вперед, взглянула на Джона Кроуфорда. Тот слабо улыбнулся и кивнул. Дэзи на миг задержала взгляд на Энтони, сидевшем неподвижно как статуя, с ошарашенным видом, словно не веря происходящему. Чувство печали и жалости переполнили Дэзи. Он так надеялся, что смерть Мин окажется результатом несчастного случая.

Дэзи встала, помогла подняться рыдающей Эдвине и проводила ее в коридор. Бриджит О'Доннелл догнала их.

– Мне очень жаль, ваша светлость, – прошептала экономка.

Эдвина повернулась, смерила ее негодующим взглядом и, не произнеся ни слова, покачала головой. А Бриджит тем временем продолжала:

– Я не могла не сказать того, что сказала насчет леди Дунвейл, потому что… – тут она на миг запнулась, но твердо закончила: – потому что это – правда.

Дэзи посмотрела на нее и вдруг подумала: «Нет, неправда!» Она сама поразилась своей догадке, но тут же отогнала от себя нелепую мысль, что Бриджит О'Доннелл солгала. Однако сомнение, раз зародившись, не покинуло ее навсегда, и долго еще Дэзи обращалась в воспоминаниях к показаниям экономки.

Эдвина покачнулась, и все внимание Дэзи вновь переключилось на ее сводную сестру.

– Эдвина, дорогая, присядь, – заботливо шепнула Дэзи и подвела ее к лавке.

Бриджит тоже поспешила к ней:

– Я сейчас принесу вам воды, ваша светлость.

– Нет! – воскликнула Эдвина. – Я ничего от вас не хочу.

Резкость ее тона, казалось, поразила Бриджит, и она неуверенно отступила назад.

– Но, ваша светлость… – начала она и вдруг запнулась.

Не обращая на нее больше внимания, Эдвина открыла сумочку, достала пудру, попудрила свой покрасневший нос и испещренное следами слез лицо. Бриджит по-прежнему не сводила с Эдвины недоуменного взгляда, затем она придвинулась поближе к двери, ведущей в зал суда. Увидев Майкла Ламона, экономка поспешила к нему.

– Ты нормально себя чувствуешь, Эдвина? – голосом, преисполненным заботы, спросила Дэзи.

Ответа не последовало. Она встала и твердо поглядела в лицо сводной сестры. Дэзи показалось, что буквально за последние несколько секунд невообразимая перемена произошла с ней. Лицо Эдвины преисполнилось выражением собственного достоинства, и ее осанка стала поистине королевской.

Наконец, она заговорила, и голос ее звучал отчетливо и непривычно четко:

– Я только что вспомнила, кто я такая. Я дочь Эммы Харт, а мой сын – ее внук. Следовательно, мы сделаны из более твердого материала, чем многие могут подумать. Пора мне уже дать это понять всем окружающим. А еще – хватит мне жалеть себя.

Теплая улыбка осветила удивленное лицо Дэзи. Она взяла Эдвину за руку.

– Добро пожаловать в нашу семью, – прошептала она.

Глава 28

У Миранды О'Нил от смеха слезы выступили на глазах. Через несколько секунд, придя в себя, она смахнула их кончиками пальцев.

– Честно говоря, Пола, в жизни я не слышала подобного бреда.

– Ты подтверждаешь мои подозрения, – отозвалась Пола – Я так и думала, что Сара мне наврала.

Мерри достала из сумочки салфетку и высморкалась.

– Наврала – слишком сильное слово. Скажем так – она слишком уж исказила факты. Или, используя одно из любимых выражений дедушки, она подогнала истину под свои цели.

– Так что же на самом деле произошло на Барбадосе? – настаивала Пола – По ее словам, она работала там, как раб на галерах.

– Ерунда. Ей здорово помогали две девушки из местных, которых я наняла, и та молодая женщина, что будет управляющей салоном. – Мерри пересела на диван, расположенный у окна кабинета Полы в супермаркете в Лидсе.

Пола проводила ее глазами и отметила, что давно Миранда не выглядела так хорошо. Под карибским солнцем она загорела, и ее обычно бледное веснушчатое лицо приобрело здоровый, очень шедший ей цвет. Длинное платье необычного желтоватого оттенка удачно гармонировало с ее блестящими медно-рыжими волосами, а ее коричнево-желтые глаза казались сегодня скорее золотистыми, чем карими. Глядя на них, Поле невольно пришло на ум сравнение с осенними листьями в ее саду в Лонг Медоу. Все в Мерри – и волосы, и глаза, и цвет лица, и цветовая гамма ее одежды – вызывало в памяти осеннее буйство красок.

Раскинувшись на диване, Миранда пояснила:

– С первой минуты Сара явно пыталась тянуть одеяло на себя, вела себя свысока, надменно и даже покровительственно. Я предложила посильную помощь, но она фактически указала мне на дверь, заявив, что справится сама. Честно говоря, я даже растерялась, ведь раньше она почти не занималась организацией салонов. Но я решила не вмешиваться. – Каштановые брови сошлись на переносице, выразительные черты лица сложились в раздражительную гримаску. – Она не хотела со мной иметь никаких дел, Пола, вот в чем суть. У меня и правда хватало забот, но не настолько, чтобы несколько раз в день не справиться по телефону, как у нее идут дела. И каждый вечер я забегала проведать, что творится в салоне. – Миранда в упор посмотрела на Полу своими широко расставленными глазами, в которых читался вопрос: «Ведь ты знала, конечно, что там за все отвечала я?»

– Да я подняла эту тему только потому, что Сара подняла такой шум из-за якобы проделанной ею тяжелой работы. Еще она пожаловалась, что О'Нилы устроили ей обструкцию.

– А это уж настоящая ложь! – еще больше возмутилась Миранда. – И отец, и Шейн множество раз заходили в салон, и она получала приглашения на все без исключения торжества. – Миранда опустила глаза, задумалась, потом вновь взглянула на Полу. – Ну, возможно, ей действительно было не слишком весело. Вела себя она как-то странно. Похоже, она решила, будто Шейн обязан не отлучаться от нее ни на шаг, всюду таскать ее с собой и оказывать ей постоянные знаки внимания. Шейн проявлял большое терпение и почтительность, насколько ему позволяли обстоятельства – но, в конце концов, отель ведь отнимал у него массу времени и сил. Мы все работали, между прочим.

– Не сомневаюсь, – ответила Пола. – И я вообще-то не обратила особого внимания на ее рассказ… но должна признаться, сперва я несколько растерялась. И какой смысл Саре врать мне? Ведь она не могла не понимать, что я в конечном итоге узнаю от тебя правду.

– Сара странный человек. Она живет в выдуманном ею мире. – Миранда подалась вперед и со значением поглядела на Полу. – Вспомни те гадости, которые она делала в детстве. И ее всегда переполняло сознание собственной значимости. Такое самодовольство… Бог с ним, она не заслуживает того, чтобы мы столько о ней говорили…

– Я тебе еще не все рассказала. На самом деле она явилась ко мне две недели тому назад, чтобы предложить сделку… Сара хотела купить модные салоны. – Пола замерла в ожидании ответной реакции. Она знала, что это выведет Миранду, но той следовало знать все.

– Вот наглость! Наши салоны! В жизни не слыхала ничего более возмутительного. Чем она, интересно, думает? Ведь вы – акционерное общество. Полагаю, ты выставила ее вон, и с соответствующими комментариями. Надеюсь, я не ошибаюсь?

– Естественно, нет. Но она не смирилась с моим отказом. Угрожала послать телекс бабушке в Австралию.

– И послала?

– Нет. Позвонила по телефону в Данун. Представляешь, беспокоить бабушку по такому вопросу?! – Пола невольно улыбнулась, вспомнив свой недавний разговор с Эммой. – Так вот, Сара сказала, что, на ее взгляд, ей должны позволить купить салоны для ее подразделения, учитывая ее труды, старания, ум и так далее. Бабушка дословно передала мне свой ответ: «Ты действительно так думаешь, Сара? Но не забывай: индюк тоже думал, да в суп попал». А потом объяснила, что ее предложение – глупость, нелепость и что это совершенно невозможно. И добавила, что подобное исключено навсегда и Саре лучше никогда больше не пытаться предлагать такое.

– Да уж, когда тетя Эмма захочет, ей лучше на язычок не попадаться, – прокомментировала Миранда с облегчением. – Я полагаю, наша очаровательная Сара усвоила урок?

– С тех пор ее не видно и не слышно.

– Ну, это еще ни о чем не говорит. Сейчас она готовит летние модели. – Вдруг Миранда оживилась: – Все, что ты сказала, возможно, объясняет кое-что – Сара очень странно держалась со мной, когда я недавно зашла в ее отель. Нельзя сказать, чтобы грубо – она хорошо воспитана, – но необычайно высокомерно, даже для нее. Кстати, очень неплохие модели. Надеюсь, ты их посмотришь, когда на следующей неделе приедешь в Лондон. Нам надо торопиться с заказом.

– Да, знаю. Гэй уже назначила день, когда я пойду в выставочный зал. Что ни говори, но Сара замечательный дизайнер. Коллекция туалетов «Леди Гамильтон» поразительно хороша.

– Верно, – согласилась Миранда, думая про себя, насколько Пола великодушна и беспристрастна, как она стремится найти в каждом хорошую сторону. – Между прочим, на показе мод я встретила еще и Элисон Ридли, и она тоже странно вела себя со мной, словно я из касты неприкасаемых.

– Может, из-за Уинстона и Эмили?

– А я-то тут при чем?

– Ты близкая подруга Эмили, а насколько мне известно, Элисон очень переживает из-за Уинстона. Вчера ко мне приходил Майкл Каллински и говорил, что у нее буквально сердце разбито. Еще он сказал, что они с Сарой в последнее время очень сошлись, и, без сомнения, Элисон считает тебя принадлежащей к враждебному лагерю. Но, впрочем, по словам Майкла, Элисон намерена перебраться в Нью-Йорк. Насовсем.

– Ну и ну… – Миранда не смогла скрыть удивления. – Возможно, она думает о партнерстве со своей приятельницей – Скай Смит.

В голосе Миранды прозвучала такая враждебность, что Пола спросила:

– Тебе не нравится Скай Смит?

– Не особенно, – ответила Миранда, привыкшая ничего не скрывать от своей лучшей подруги. – Должна признать, она очень мила с Шейном со дня его приезда в Нью-Йорк. Дала в его честь несколько обедов, представила его кое-кому из своих друзей, и, похоже, она ему симпатична. Но… – тут голос Мерри дрогнул. – На мой взгляд, она слишком уж хороша, даже слащава, уж если хочешь знать правду. Строит из себя невинного ангелочка, но я не могу избавиться от ощущения, что на самом деле она весьма опытна – во всем, что касается мужчин. Я предупредила Шейна, но он только рассмеялся. Нашел мои слова забавными. Уинстон склонен согласиться со мной. Уверена, он уже рассказал тебе, что Шейн позвал нас обоих на небольшой обед в ресторане, когда на прошлой неделе мы были в Нью-Йорке. По сути, виновником торжества был Уинстон – мы отмечали сделку с канадской бумажной фабрикой.

– Мне казалось, он не упустил ни одной детали, – медленно произнесла Пола, – но, очевидно, я ошиблась – он не упомянул о Скай Смит.

– О! – Мерри показалось странным упущение Уинстона, и она поспешила продолжить: – Но Скай присутствовала там. С Шейном. И мне представилась возможность получше с нею познакомиться, понаблюдать за ней. Обед оставил у меня очень странное ощущение. По-моему, она что-то скрывает – ну, из своего прошлого.

– Что за нелепая мысль, Мерри.

– Вовсе нет. И не спрашивай, почему я так считаю, потому что я сама не могу объяснить толком. Инстинкт, или, если хочешь, интуиция. Однако на обратном пути в Лондон мы с Уинстоном много о ней говорили, и оба сошлись во мнении, что она скользкая личность. Он в ней разочаровался, хотя весной, когда Элисон впервые познакомила его и Шейна со Скай, она ему очень понравилась.

– У них это серьезно? Я имею в виду Скай и Шейна? – Пола сама удивилась, как хрипло звучит ее голос, и по охватившему ее волнению она поняла, что мысль о близости между Скай и ее старым товарищем ей неприятна. Пола не отводила глаз от лица Мерри.

– Искренне надеюсь, что нет! Мне вовсе не хочется, чтобы она постоянно крутилась вокруг нас. Уинстон считает, что их отношения чисто платонические, а уж кому знать, как не ему… А кстати, о Уинстоне. Как дела у Салли?

– Гораздо лучше. Энтони вернулся из Ирландии дней десять назад и сразу же направился в «Гнездо цапли», где остановилась Салли. Вчера я беседовала с ними по телефону, и они наслаждаются тишиной, покоем и обществом друг друга. Между прочим, сегодня днем Энтони собирается зайти ко мне.

– Как вам всем, наверное, тяжело пришлось в связи со смертью его жены. И как назло, я была за границей, Очень жаль, что я не могла хоть морально поддержать тебя, Пола.

– Спасибо, Мерри. К счастью, Эмили тогда уже вернулась из Парижа, и мы с ней подстегивали друг друга. Мы продержались, и это главное.

– Да. Но ты выглядишь очень усталой, – заметила Мерри, прибегнув к самому мягкому выражению. С первой же минуты встречи ее поразило бледное, изнуренное лицо Полы, глубокие тени у нее под глазами. Ее подруга выглядела просто больной. – Разве ты не можешь взять отпуск на несколько дней? Уехать куда-нибудь отдохнуть?

– Шутишь? Посмотри на мой стол.

Мерри не стала продолжать, решив, что умнее не высказывать своей заботы о состоянии здоровья Полы. Надеясь скрыть волнение, она отвернулась в сторону. Ее взгляд упал на группу семейных фотографий, стоявших на большом столе красного дерева и поставленных туда еще Эммой. С карточек на нее смотрели знакомые лица – ее дедушка с бабушкой – Блэки и Лаура – в день их свадьбы; ее отец в младенческом возрасте, лежащий на меховом коврике; они с Шейном в раннем детстве; ее родители в день свадьбы; Эммины дети по мере их взросления.

Она взяла самую большую из фотографий, изображавшую видного мужчину в офицерской форме.

– Твоя мама очень похожа на Пола Макгилла. Да, у тети Дэзи глаза точь-в-точь, как у отца. Впрочем, и у тебя тоже – Довольная, что нашла способ сменить тему разговора, Миранда добавила: – На рамке зазубрина. Ты должна отдать ее в починку. Какая жалость, такая изящная серебряная вещица. Настоящий антиквариат. – Мерри указала Поле на изъян.

– Бабушка не хочет ее чинить, – с легкой улыбкой ответила та. – Когда пару лет назад я предложила то же самое, она рассмеялась и сказала, что зазубрина – часть ее прошлого.

– Что она имела в виду? – поинтересовалась Мерри.

– Дедушка не вернулся в Англию после первой мировой войны. Он остался в Австралии. Там довольно сложная история, но вкратце: как-то раз в приступе ярости и отчаяния бабушка швырнула на пол его фотографию – именно эту, и именно в этой рамке. Стекло разбилось, на рамке появилась зазубрина, но она все равно сохранила ее. Бабушка говорила мне, что с тех пор фотография служит ей напоминанием о том, что любовь требует доверия. Она уверена, что доверяй она Полу, когда тот исчез, и его любви к ней – она непременно дождалась бы его возвращения. Она считает, что тогда избавила бы себя от жутких и горьких лет своего абсолютно несчастного брака с Артуром Эйнсли.

– Но в конце концов они ведь с Полом воссоединились и долго жили счастливо, – тихо проговорила Мерри, внезапно погрустнев.

– Ты так печально это сказала, Мерри. У тебя что, у самой сердечные проблемы? Порастеряла всех старых мальчиков? – сочувственно спросила Пола.

Мерри кивнула.

– И не приобрела новых. Последнее время в этом плане у меня сплошные неудачи. Большинство из тех мужчин, с которыми я встречалась за последние несколько месяцев, не видят дальше денег О'Нилов, моей внешности и так называемой сексуальности. С каждым днем я становлюсь все сварливее и сварливее, – Мерри поморщилась. – Похоже, я закончу жизнь старой девой. Эмили повезло, что она подцепила Уинстона. По крайней мере она точно знает: он любит ее, а не ее банковский счет, поскольку у него своих денег хватает.

– О, Мерри, не все мужчины гоняются за деньгами… – начала Пола, но осеклась, признав определенную правоту в словах подруги. Положение богатой наследницы действительно имеет немало отрицательных сторон, и деньги – только одна из них.

– Возможно. Но беда в том, что мои знакомые мужчины просто не в состоянии видеть дальше своего носа. Они не понимают меня как личность, меня – какая я есть на самом деле. Я ведь не принцесса из сказки, черт возьми, и работаю я до изнеможения. И как тебе известно, я реалистка. Нас с Шейном с детства учили знать цену фунту стерлингов, как и тебя, впрочем. И, не говоря уж об отце и деде – это само собой, – тетя Эмма, конечно же, вбила в меня немало здравого смысла за те летние месяцы, что я проводила в «Гнезде цапли».

– Да, я понимаю, что ты хочешь сказать, – кивнула Пола – У людей о нас совершенно неправильное представление, ведь правда?

Миранда подошла к столу Полы и села напротив. Ее лицо выражало грусть, карие глаза смотрели печально.

– Я тебе еще кое-что скажу, Пола Я хотела бы выйти замуж за человека, которого я знала всю жизнь, который любит меня ради меня самой, любит именно меня, а не плод своего воображения. Как-то на днях я пришла к заключению, что не хочу серьезно влюбляться в восхитительного незнакомца. К чертям восхитительных незнакомцев! Они несут с собой беду и обычно полны неприятных сюрпризов. Им нужны если не деньги, то могущество. А еще есть сексуальные маньяки, их интересует только постель. – Она сухо улыбнулась. – Как любит повторять Шейн, «партнера для секса встретить легко, а найти человека для любви – трудно». В данном случае мне приходится согласиться с братцем.